Текст книги "Дома смерти. Книга I"

– Убийство не было запланировано изначально, и преступник знал людей, назначенных им в жертвы, прежде всего Гленну Шарп и её старшего сына Джона. (Это один из самых спорных посылов «профиля» Дугласа, и примечательно, что знаменитый криминальный психолог никак не стал его обосновывать.)

– Мотивом преступления явилось, по мнению Джона Дугласа, моральное обязательство убийцы перед Тиной Шарп. Убийца, скорее всего, не испытывал к ней сексуального влечения, а любил девочку, «как отец». Тина изначально планировала свой побег с убийцей, и именно она явилась его «помощником» в реализации плана. (Это один из самых спорных моментов документа, подготовленного Дугласом, и сейчас нет смысла его комментировать – важно отметить другое: Дуглас явно пошёл на поводу у местных сплетен и легенд, уже через неделю после убийств в доме №28 объявивших, что Тина Шарп каким-то образом повинна в гибели родных ей людей. Между тем, порядок работы «профилёра» и залог его успеха состоит именно в том, чтобы избегать знакомства с различными версиями и предположениями следствия, а работать только с документами, объективно передающими картину преступления, т.е. протоколами осмотра места преступления, криминалистических исследований следов и улик, судебно-медицинскими заключениями, а также криминалистическими и судебно-медицинскими фотографиями. Здесь мы видим, что Дуглас явно принял как основную версию «вовлечённости Тины в расправе над семьёй». )

– Далее Дуглас углубляется в прямо-таки недопустимое, а главное – бессмысленное, фантазирование. Он прямо утверждает, что Тина Шарп была тем человеком, который после убийства Гленны Шарп вошёл в «женскую» спальню и забрал там одеяло. Более того – «профилёр» считает, что именно Тина накрыла мать этим одеялом, и после этого Дуглас делает ремарку о возможных конфликтах Тины с матерью, что должно, по его мнению, объяснить участие девочки в убийстве членов своей семьи. (Воспроизведём текст Дугласа дословно, чтобы избежать обвинений в его неправильном толковании: «It was Tina Sharp who probably went to her mother’s bedroom after she was killed, got a blanket from her bed, and covered her mother with same. Tina Sharp? at 12 years of age, may have had conflicts with her mother like many pre-adolescent girl at that age.»). После этого в высшей степени бездоказательного утверждения Дуглас делает довольно неожиданный логический кульбит и переходит к антитезе сказанному – он предполагает, что Тина должна испытывать раскаяние в собственном соучастии в преступлении и жить с чувством вины. И затем идёт далее, утверждая, что это «чувство вины» должно привести Тину к конфликту с её похитителем. Другими словами, тандем девочки с убийцей должен распасться, и в результате Тина может стать четвёртой жертвой этого преступления. Потрясающие выводы, причём сделанные при явном игнорировании серьёзных улик, на основании которых можно и нужно предполагать совершенно иное развитие событий, а именно – связывание Тины преступниками и её попытку бегства с места преступления. В этом нам ещё придётся разбираться особо, но сейчас важно обратить внимание читателя на то, что ведущий «профилёр» ФБР построил свой «поисковый психологический портрет» на совершенно недопустимых логических приёмах – использовании сплетен и непроверенной информации с чужих слов, игнорировании фактов, не укладывающихся в его понимание событий и тому подобное.

– Далее Дуглас в своём «профиле» переходит от общетеоретических рассуждений к рассмотрению практических мероприятий, способных помочь расследованию преступления. Он предполагает, что если Тина будет оставаться живой достаточно долгий срок, то чувство собственной вины непременно должно толкнуть её на один из двух поступков (либо оба), а именно – розыск отца, либо посещение места захоронения матери и брата. Посещение ею кладбища может быть приурочено либо к религиозному празднику, либо к определённой дате, как-то связанной с днём преступления (по-видимому, Дуглас имел в виду что-то вроде «сороковин», либо памятную дату, скажем, День матери или некий круглый срок через 6– или 12 месяцев с момента убийства). И более того, «профилёр» даже предположил, что Тина Шарп уже побывала у могил матери и старшего брата.

– После в высшей степени неожиданного заявления, изложенного выше, Джон Дуглас делает интересный вывод, в каком-то смысле, даже ставящий читателя «профиля» в тупик. Он высказывает твёрдую уверенность в том, что убийца уже попадал в поле зрения правоохранительных органов, на него явно имеется полицейское досье, и его правонарушения так или иначе были связаны с молодыми женщинами. Возможно, он их использовал для извлечения прибыли. Другими словами, этот человек, по мнению Дугласа, прежде был связан с детской или подростковой порнографией. (Тут внимательный читатель поднимет глаза чуть выше и перечитает абзац, в котором говорится от «отцовских чувствах» убийцы к Тине Шарп. Как сочетается одно с другим – непонятно, но автора «профиля» это, по-видимому, не смущало.)

– Джон Дуглас уверенно и безо всяких колебаний предположил, что если организовать массированную PR-компанию в средствах массовой информации в районах Сакраменто и Сан-Франциско, призванную напомнить о жертвах убийств в доме №28, то Тина Шарп, увидев одну из таких статей или телерепортаж, должна будет испытать сильное чувство раскаяния и… предпримет попытку связаться с правоохранительными органами. (Прямо скажем, весьма стандартное для Дугласа предположение, основанное на изначально бездоказательном посыле о том, что Тина Шарп являлась помощницей преступника и чуть ли не инициатором нападения.) Главный «профилёр» ФБР настоятельно рекомендовал во всех статьях, заметках и репортажах, посвящённых погибшим, указывать место их захоронения, а также не забывать упоминать отца Тины – и то, и другое должно было спровоцировать девочку на попытку либо отправиться на кладбище, либо связаться с отцом.

На этом содержательная часть «психологического поискового портрета» исчерпывается. Джон Дуглас недвусмысленно записал Тину Шарп в помощницы преступнику и, как можно понять из текста, всерьёз постарался обосновать тезис об «убийце-одиночке». Это значит, что он полностью проигнорировал информацию, полученную от Джастина Исона на двух допросах под гипнозом, и многочисленные свидетельства того, что вечером 11 апреля в «Кедди резёт» видели двух незнакомцев, неплохо соответствовавших описанию убийц, сообщённому Джастином. Джон Дуглас своим «психологическим профилем» угодил прямо пальцем в небо, потому неудивительно, что никому и ничем этот документ помочь не мог. Это же обстоятельство, видимо, объясняет и тот факт, что сам Дуглас нигде и никогда не упоминал о своём участии в расследовании убийств в «Кедди резёт» и замалчивал факт составления изложенного выше «поискового психологического портрета».

Однако, есть в этом документе один чрезвычайно интересный момент, не упоминаемый в других следственных материалах, по крайней мере тех, что преданы огласке к настоящему моменту, на котором следует сделать акцент. Дуглас упомянул о шарике, калибром 0.177, извлечённом из деревянной обшивки стены гостиной. Непонятно, имеет ли эта пуля-шарик какое-то отношению к преступлению или же выстрел был произведён ранее. Как достоверно известно, в доме не было найдено никакого стрелкового оружия, хотя Джон Шарп имел пистолет (предположительно, пневматический). Скорее всего, убийцы забрали пистолет с собою, поскольку трудно представить, чтобы подросток его продал или обменял – слишком уж Джонни дорожил этим подарком, полученным на Рождество 1980 г. Возможно, что именно использование этого пистолета и спровоцировало резкое обострение конфликта с преступниками, который поначалу развивался, видимо, вяло и без смертельного насилия.

Что за пистолет мог иметь Джонни Шарп и чего же с его помощью подросток мог (или рассчитывал) добиться?

Калибр 0.177 соответствует диаметру ствола 4,5 мм, пневматических пистолетов и ружей такого калибра великое множество. Подавляющее большинство моделей визуально несхожи с огнестрельным оружием, и перепутать их даже с расстояния 5—10 м довольно сложно. Но ряд фирм специализируются на выпуске пневматических моделей, фактически являющихся точным воспроизведением реально существующих образцов огнестрельного оружия. Такие пневматические копии (т.н. «реплики») не только соответствуют размерам оригинала, но и выполняются из металла и имеют вес, близкий весу настоящего «огнестрела» (до 0,8 кг). В принципе, такой пистолет, неожиданно извлечённый из кармана, особенно в условиях плохой освещённости, способен произвести на противника психологический эффект, соответствующий появлению настоящего оружия. Но только до первого выстрела – после него иллюзия идентичности моментально рассеется, уж больно несхожи звуки выстрелов настоящего «огнестрела» и «пневматической реплики». О поражающем эффекте и говорить нечего – дульная энергия 4,5 мм стального шарика составляет обычно 3 Дж, а это примерно в 100 раз меньше дульной энергии обычной оболоченной пули боевого пистолета калибром 9 мм. (В России и за рубежом существуют пистолетные патроны с гораздо большей энергией пули – до 400 Дж и даже больше, но это специальные патроны с повышенным запреградным действием, имеющие стальной сердечник. Их можно считать экзотикой. Кроме того, надо иметь в виду, что на энергию пули влияет не только навеска пороха в гильзе, но и длина ствола пистолета, поэтому в зависимости от типа оружия разброс дульной энергии пули может быть весьма большим.) Из пневматического пистолета можно убить голубя или крысу, стальной шарик пробивает пустую консервную банку и сложенную пару раз газету, но как оружие ближнего боя против человека его рассматривать, конечно же, не следует.

Одна из современных пневматических «реплик» настоящего револьвера «Глетчер». Она выполнена из металла и по своим массо-габаритным характеристикам практически идентична боевому оружию (обратите внимание на вкладыш в стволе, понижающий калибр до 4,5 мм, его хорошо видно на фотографии справа). Если Джонни Шарп носил с собою такого рода игрушку, он вполне мог считать, что хорошо защищён, поскольку пневматическая копия неплохо воспроизводит оригинальную модель. В каком-то смысле он был прав – таким пистолетом можно напугать девушку-кассира и ограбить небольшой магазин, можно даже рискнуть ограбить банк, но при этом надо ясно отдавать себе отчёт в том, что пневматический пистолет – это не оружие ближнего боя. Возможно, именно иллюзия безопасности (или, точнее, иллюзия защищённости), обусловленная наличием у Джонни Шарпа пистолета, и привела к трагедии в доме №28. Но в этих нюансах нам ещё только предстоит разобраться…

Маленький пример: автору известен реальный случай, когда группа питерских хулиганов в количестве 8 подростков 16—18 лет решила ограбить двух мужчин 33 и 35 лет. Хулиганы использовали в качестве оружия довольно неожиданный набор инструментов – ножки от табуретов и пневматический пистолет (хорошо, хоть кухонные ножи взять не догадались!). Расчёт они делали, видимо, именно на психологическое подавление посредством демонстрации импортной «реплики», мол, мужики увидят штуку, похожую на настоящий пистолет, и сразу отдадут кошельки. Мужчины же несколько лет занимались различными контактными единоборствами, регулярно ходили в спортзал и, хотя особых успехов в спорте не демонстрировали, определённые навыки настоящего рукопашного боя имели. А потому «дрыщавых сопляков» не испугались и кошельки отдавать не пожелали. И даже продемонстрированного им «железного пистолета» не испугались, а рассмеялась обнаглевшим гопникам в лицо, мол, на курок-то нажать сумеете, дурачки? В ходе завязавшейся драки владелец пневматической «реплики» принялся из неё стрелять, разить, так сказать, мужиков направо и налево. «Разить» получилось не очень. 8 стальных шариков попали в руки и лоб одного из защищавшихся мужчин, но, по его собственной оценке, эти ранения никак не сказались на способности активно сопротивляться. В итоге, мужики не просто отбились от дворовых идиотов, но отправили двоих в нокаут (а затем – в милицию), а остальных попросту разогнали, как шелудивых псов. Тот из мужчин, который получил ранения, был вынужден обратиться в травмпункт, поскольку шарики довольно глубоко (до 1 см) вошли в мягкие ткани предплечий, и их пришлось извлекать медицинскими инструментами (попадания в лоб обильно кровоточили, но никаких особых последствий не вызвали – ни сотрясения мозга, ни даже заметной боли). В общем-то, мужчины отделались малой кровью, не пропустив ни одного удара в голову (понятно, что удар ножкой табуретки по голове мог бы иметь самые печальные последствия).

Пример этот очень удачен – он показывает, что подросток, не имеющий понятия о поражающей способности боевого оружия, может питать большие иллюзии относительно попавшей в его руки пневматической «реплики». Испытав её на консервных банках и кошках, он может всерьёз решить, что в его руках «мощное оружие», а это очень опасное заблуждение! Для зрелого человека, тем более с опытом обращения с настоящим огнестрельным оружием, никаких иллюзий на сей счёт быть не может, но инфантильность подростка в том и проявляется, что ему кажется, будто он всё знает и понимает лучше других. Если Джонни Шарп носил с собою пневматическую «реплику», то он мог рассчитывать на игрушку как на «почти настоящий пистолет» и прибегнуть к ней в конфликтной ситуации как инструменту устрашения. И очень вероятно, что просчитать последствия столь опрометчивого шага он попросту не мог.

Так что запомним сейчас этот шарик в стенной панели и наши рассуждения об эффективности пневматической «реплики» и продолжим повествование о расследовании ФБР. По предложению специального агента Ларри Отта члены следственной группы в конце мая 1981 г. разыскали и провели повторные допросы подружек Дэйна Уингейта – Келли Макнат, Пегги Мок, Кимберли Мосс и Триши Петтис.

Как видно, подружек у погибшего подростка хватало. Все они, как и сам Дэйн, принадлежали к категории «проблемной молодёжи» – росли в неполных семьях, употребляли спиртные напитки, лёгкие наркотики, курили, бросили обучение в школе либо намеревались это сделать в ближайшее время. Девушки росли как сорная трава, неудивительно, что такой, мягко скажем, невзрачный парнишка, дистрофик и астматик, как Уингейт, считался в их компании за «приличного мужчину». Может показаться невероятным, но Дэйн даже демонстрировал некоторые признаки «романтического ухаживания», что, вообще-то, было довольно необычно для той молодёжной среды, где крутились он сам и объекты его воздыханий. МакНат Келли (McNut Kelly) дала Дэйну на допросе прямо-таки ангельскую характеристику: по её словам, их знакомство состоялось 28 февраля 1981 г., они часто перезванивались по телефону, и Дэйн даже написал ей письмо… Вот как! Очень романтично. Келли уверяла, что ничего не знает о проблемах погибшего дружка, тот вообще был миролюбивым и добрым парнем, мухи не обидит. В общем, характеристика почти идиллическая, с такой вполне можно было в семинарию поступать, вот только молитвы подучить следовало…

Одновременно погибший Ромео пытался закрутить роман с другой девушкой – Тришей Петтис (Pettis Trisha) – с которой виделся гораздо чаще, нежели с Келли, и написанием писем которой себя не утруждал. Триша перед встречей с детективами, видимо, была уже основательно «накачана» родственниками, поэтому старалась отвечать на все вопросы самыми общими фразами и не демонстрировала своей осведомлённости хоть в чём-то, связанном с погибшими Шарпами и Уингейтом. Триша утверждала, будто ничего не знала об употреблении Дэйном марихуаны и других наркотиков – и это кажется почти невероятным, поскольку погибший не делал особой тайны из своих увлечений и даже хвастался ими, говоря, что курение «травки» снимает его астматические приступы. Не менее красноречивым оказалось и нежелание Триши говорить и на другую тему, а именно – возможной беременности Тины Шарп. Вообще, сплетни по этому поводу в той или иной форме возникали в ходе расследования не раз, но их источник долгое время не удавалось установить. Наконец, одна из одноклассниц Джонни Шарпа уверенно назвала человека, от кого слышала рассказ о беременности Тины – источником такого рода осведомлённости оказалась Триша Петтис. В этом не было ничего необычного – Триша близко общалась с Дэйном, тот в свою очередь почти ежедневно виделся с Джоном Шарпом, так что цепочка прослеживалась довольно чёткая, и притом источник информации можно было расценивать как внушающий доверия. Однако едва только с Тришей заговорили о беременности Тины Шарп, свидетельница буквально взвилась, категорически отвергнув любую свою осведомлённость в этом вопросе. Трудно отделаться от ощущения, что Триша знала много больше того, что говорила, но стойко придерживалась линии «не болтать лишнего».

Ещё менее информативным оказался допрос Кимберли Мосс. Эта девица с порога заявила, что не общалась с Дэйном Уингейтом с осени прошлого года и ничего не знает о том, чем занимался погибший в последние дни и месяцы жизни. Для Уингейта она нашла самые нелицеприятные эпитеты, которые можно было оставить в протоколе, назвав его «глупым», «вечно немытым» и «дурно пахнущим». Допрос свёлся к серии эмоциональных выпадов, но ничего существенного для понимания специфики времяпровождения Дэйна и круга его общения не дал.

Тем не менее, попытки разобраться в отношениях Уингейта со знакомыми девушками всё-таки вывели следственную группу на весьма неожиданную информацию. Внимательный читатель помнит, что в этом очерке уже упоминалось о возможном хищении погибшими подростками большой партии (10 «листов») ЛСД, о чём детективам сообщили одноклассники Джона Шарпа со ссылкой на самого же Джона Шарпа. Теперь же одна из девиц, завсегдатаев взрослых «party» в Мэдоу-вэлли, по фамилии Макмаллен сообщила о том, что погибшие совершили хищение «кислоты» во время одной из «вечерин» в долине. Своё заявление Карла Макмаллен сделала 1 мая 1981 г. детективу Доновану Стою, и было не до конца ясно, идёт ли речь об уже известном факте или эта информация относится уже к другому эпизоду. Сам по себе рассказ о хищении наркотика показался следственной группе очень интересным. Во-первых, он свидетельствовал о том, что Джонни Шарп и Дэйн Уингейт действительно бывали на взрослых «party», а не только на «школьных дискотеках за городом» (хотя Джон скрывал этот факт от матери и старшей сестры Шейлы). А во-вторых, во время этих своих вылазок они явно решали какие-то проблемы, связанные с добычей или сбытом наркотиков (хищение – это лишь вариант добычи, ведь товар можно купить, украсть или отнять, по крайней мере, теоретически). Корни конфликта, приведшего к убийству в доме №28, могли произрастать именно из проделок молодых людей в Мэдоу-вэлли.

И вот тут-то неожиданно кстати пришлись невнятные рассказы, циркулировавшие в молодёжной среде, согласно которым вечером перед убийством Джон Шарп и Дэйн Уингейт направлялись вовсе не на дискотеку на горе Хуг (как это официально считалось следствием и о чём говорил сам Джон Шарп своей матери утром 11 апреля). Конечной точкой их таинственного маршрута должна была явиться долина Мэдоу-вэлли, где проводилась «вечерина для больших мальчиков»! И более того, нашлись люди, утверждавшие, будто Джонни и Дэйн на это мероприятие попали!

Об этом говорили школьные друзья Джона Шарпа, некие Кеннет и Дэниел (фамилии их не оглашались), но узнать об этом от самого Джона они никак не могли – молодые люди в Мэдоу-вэлли не бывали, а Джонни, как мы знаем, был убит в ночь на 12 апреля. Когда по настоянию ФБР следственная группа пошла «по следу» и стала выяснять источник странного слуха, выяснилось, что своим происхождением он обязан рассказам некоего Кеннета Т. (это не тот Кеннет, с которым Джон Шарп учился в школе). Кеннет Т. утверждал, что Джон Шарп и Дэйн Уингейт действительно появлялись на ночной дискотеке около 23 часов, пробыли там недолго и быстро исчезли. С кем и куда, свидетель сообщить не мог – он едва знал этих мальчишек, и они его совсем не интересовали.

Сообщение Кеннета не только отлично согласовывалось с заявлением Карлы Макмаллен, но и прекрасно дополнялось другими свидетельскими показаниями. А именно – товарищи убитых подростков, некие Дэвид и Джоуи, уверенно утверждали, что проезжая автозаправочные станции в районе Кресчен-стрит в 23:10, они уже не увидели там Джона и Дэйна. Между тем, они специально сделали круг по району, рассчитывая отыскать товарищей и доставить их в «Кедди резёт». Не найдя их, они решили, что Джон и Дэйн поймали попутку и добрались до дома сами – собственно, что ещё должны были подумать дружки?

Кроме того, в самом конце мая появилось в высшей степени интересное сообщение от человека, обозначенного в полицейском отчёте именем «Терри». Возможно, это был осведомитель полиции, поскольку он явно был вовлечён в какие-то криминальные делишки, но при этом оказался весьма откровенен в своих показаниях. Не совсем ясно, как именно «Терри» вышел на контакт с детективами и почему сделал это только 28 мая, т.е. спустя полтора месяца с момента убийства в доме семьи Шарп. Но если отбросить все эти недомолвки и оценить сообщение таинственного «Терри» по существу, то картина получается довольно любопытная. По его словам, всеми делами в Мэдоу-вэлли заправляют некие Пэт и Джо (фамилии их не были отражены в документе, но по смыслу оба они имели некоторый криминальный опыт и хорошо были известны полиции штата). Эти барыги, как можно понять из сказанного, «держали в руках тусовку», т.е. следили за порядком во время мероприятия, приглашали туда людей, контролировали допуск посторонних и т. п.

Осведомитель утверждал, что после убийства в доме №28 в «Кедди резёт» упомянутые Пэт и Джо живут в страхе – они опасаются того, что с ними расправятся. А расправы они боятся потому, что им хорошо известны как сами убийцы, так и место, где последние проживают. «Терри» не мог назвать это место, но высказал предположение, что оно находится в районе слияния Физер-ривер с одним из притоков. Кроме того, Пэт и Джо имеют фотографию убийц, сделанную за некоторое время до преступления, и понятно, что обладание ею потенциально может быть очень опасным. «Терри» уверял, что не знает имён убийц и не видел их лиц (поэтому не может описать), но особо подчеркнул, что с ними, помимо Пэта и Джо, знаком некий «Гэри» (ещё один персонаж без фамилии). Осведомитель описал машину, которую водит Гэри, и назвал район, где тот, по-видимому, проживает (точного адреса «Терри» не знал). Интересная деталь – информатор сообщил, что подслушал несколько телефонных разговоров Пэта и Джо с неизвестными собеседниками и из их содержания понял, что убийцы как-то связаны с Орегоном – то ли они оттуда приехали, то ли, напротив, собираются туда уезжать и выжидают удобный момент. Разумеется, у «Терри» поинтересовались, что послужило причиной расправы над Шарпами и Уингейтом? и тот дал ответ, который уже не удивит проницательного читателя: «Терри» сказал, что причина крылась в большой сделке с наркотиками. О деталях он не мог ничего сказать, но это-то вполне понятно…

Из содержания документа видно, что «Терри» старался быть максимально полезен детективам, и это наводит на мысль, что его сообщение является следствием добровольного сотрудничества, а не принуждения или давления со стороны полицейских. Это, конечно, хороший знак, поскольку повышает доверие сказанному. Из документа видно, что упомянутые Пэт, Джо и Гэри либо были хорошо известны правоохранительным органам, либо могли быть без особых проблем установлены, поскольку никаких уточняющих вопросов с целью их персонификации не задавалось.

Сообщению «Терри» было придано столь большое значение, что прикомандированный к следственной группе сотрудник ФБР потребовал немедленной проверки информатора на полиграфе. 28 мая 1981 г. «Терри» сделал своё заявление, а уже на следующий день его официально проверили на «детекторе лжи». Проверка показала, что осведомителю можно доверять, тот не лжёт. (Надо ясно понимать, что этот вывод не означает, что всё, сказанное им, правда. Этот вывод нужно трактовать так – испытуемый верит в истинность своих утверждений, хотя они объективно могут не соответствовать действительности.) Чтобы закончить разговор о таинственном информаторе, остаётся добавить, что его имя и фамилия неизвестны до сих пор, но из материалов расследования видно, что он не имел своей автомашины и либо просил друзей отвезти его, куда требовалось, либо перемещался автостопом. Для такого пустынного и дикого места, каким был округ Пламас в начале 1980-х гг., личная автомашина являлась не роскошью, а насущной необходимостью. Машин в Пламасе не имели две категории лиц – либо совсем уж безденежные, либо окончательно опустившиеся (читай – наркоманы). Видимо, «Терри» был из числа последних, этим, возможно, и объясняется недоверие членов следственной группы его показаниям (тут очень кстати приходят на ум показания другого наркомана – Уильяма Ли Ширера, – детально рассмотренные выше).

Таким образом, следственная группа к началу июня получила определённые сигналы, позволявшие предполагать, что погибшие в «Кедди резёт» подростки стали жертвой преступления, связанного с наркоторговлей в Пламасе и прилегающих округах. А это означало, что руководство расследованием должно было перейти к Министерству юстиции штата. Понятно, почему – ни техники, ни навыков, ни оперативного состава для проведения масштабного расследования, связанного с наркоторговлей, служба шерифа округа Пламас в своём распоряжении не имела. Существовали указания на то, что большой поток разнообразных наркотиков идёт на северо-восток Калифорнии через Сакраменто, столицу штата, и разумеется, не шерифу следовало с этим бороться.

Кроме того, и для ФБР начиная с 1980 года борьба с наркотрафиком становилась всё более приоритетной, пока в 1982 г. Президент Рейган прямо не назвал эту борьбу «главной задачей Бюро». До этой поры ФБР специализировалось на борьбе с «преступностью белых воротничков» (мошенничествами в отношении федеральных ведомств, нарушениями законодательства в области выпуска и оборота ценных бумаг, крупными страховыми мошенничествами и т.п.), но уже с начала 1981 г. наметился процесс неукоснительного сокращения финансирования такого рода расследований (за 1981—1986 гг. уменьшение бюджета по этой статье составило более 6%, что очень много!). Так что представители ФБР с полным основанием могли впрячься в расследование трагических событий в «Кедди резёт» и начали довольно активно оттирать местного шерифа и его людей от розыска преступников.

Ярким примером подобного «оттирания» в сторону явилась акция, получившая условное название «Секретный свидетель». Это был комплекс мер, разработанный ФБР США для случаев подозрения местных органов полиции в недобросовестной работе. Другими словами, когда есть основания считать, что полиция коррумпирована либо крайне непрофессионально решает свои задачи, ФБР запускает программу «Секретный свидетель». В почтовом отделении абонируется особый почтовый ящик, в который можно отправить письмо с критикой полиции, в том числе и анонимное. Выделяется особый телефонный номер, на который можно сделать звонок с той же самой целью. С корреспонденцией и телефонными обращениями работают только сотрудники ФБР. Все лица, обратившиеся с критическими заявлениями, получают условные клички и персональные пароли для связи – их имена не записываются в целях обеспечения безопасности информаторов. Кроме того, со всеми информаторами решается вопрос о бесконтактной связи посредством размещения условных сообщений в газетах. Так ФБР страхуется на случай возможных утечек информации со стороны собственных сотрудников. О выделении телефонного номера и почтового ящика общественность широко оповещается через средства массовой информации.

В начале июня представители ФБР, курировавшие расследование группового убийства в доме №28, пришли к выводу, что программу «Секретный свидетель» необходимо запускать в округе Пламас. Если в случившейся трагедии действительно замешаны операции с наркотиками, то к расследованию следовало подходить с крайней осторожностью и, кроме того, нельзя было исключать новых убийств. 10 июня 1981 г. было официально объявлено, что любой, желающий сделать заявление, относящееся к убийству в ночь с 11 на 12 апреля в «Кедди резёт», и желающий при этом сохранить полную анонимность, может позвонить по телефону 283-37-00, никак не связанному с местными правоохранительными органами. Гарантировалось, что все обращения будут приниматься и обрабатываться лицами, никогда ни в каком виде не привлекавшимися к работе в системе охраны правопорядка в Калифорнии. Также был сообщён номер ящика в почтовом отделении Квинси, абонированного для получения корреспонденции той же тематики.

Сразу надо оговориться, что о результатах работы ФБР по программе «Секретный свидетель» в настоящем деле ничего не известно. Все материалы, полученные от анонимных источников, хранятся ныне в архиве Бюро, и остаётся только гадать, что именно наговорили и написали жители Пламаса.

По мере того, как всё глубже Федеральное Бюро Расследований погружалось в работу следственной группы, усиливалось то, что мы с полным правом можем назвать «конфликтом интересов». Шериф Дуглас Томас вдруг ощутил, что такой жирный кусок, как «самое сенсационное расследование жизни», ушлые ребята из ФБР пронесут мимо его рта. Шериф только-только вошёл в роль публичного человека – вторую половину апреля и весь май он постоянно и с явным удовольствием раздавал интервью, в которых с умным видом порол чушь перед журналистами (нисколько этим не смущаясь!) – достаточно вспомнить его рассуждения о совпадении группы крови всех погибших – изрекал многомудрые мысли о перспективах расследования и вообще наслаждался ролью самого информированного человека… – и тут – бац! – в дело влезает ФБР и всю славу забирает себе! Не совсем понятно, о какой славе грезил шериф, но некое предвкушение сенсационного успеха его явно подогревало.

Напряжение в отношениях шерифа с представителями ФБР ещё более возросло, по-видимому, после того, как агенты Бюро взялись за Джеймса Ли Джонса. Напомним, что последний являлся тем самым свидетелем, который в апреле 1981 г. проживал в доме №11 и в районе 18:00—18:30 11 апреля видел в «Кедди резёт» подозрительную старую машину и её водителя.