Текст книги "Дома смерти. Книга I"

Одна из двух комнат первого этажа дома №28, которые занимал Джон Шарп. Именно в ней Филипп Ли Ширер, по его собственному утверждению, нацарапал номер автомашины убийц. Однако тщательный осмотр помещения и всех предметов, находившихся в нём, показал, что ничего подобного там не было. По крайней мере, по состоянию на 4 мая 1981 г. Ничего подозрительного не было обнаружено и в соседней комнате, служившей Джону спальней. Ни на водогрее, ни на стене – вообще нигде.

Дальше стало интереснее. 4 мая детективам удалось отыскать и допросить Джека Брауна, администратора бара «Задняя верь», который, как уже было написано, покидал увеселительное заведение последним, запер за собой дверь и уехал вместе с барменом Мишель Карран на её автомашине. С этой женщиной Джек и провёл остаток ночи, вольно или невольно обеспечив себе и своей любовнице прекрасное alibi. Когда Джека Брауна стали повторно допрашивать о событиях трагической ночи, тот, разумеется, не отступил от своих прежних утверждений, однако… выяснилась любопытная деталь. Браун являлся обладателем синего «мерседеса», который якобы был им продан 11 апреля 1981 г., т.е. буквально накануне группового убийства в доме №28. Интересно, не правда ли?

Итак, что можно сказать о показаниях Уилльяма Ли Ширера, если попытаться оценить их непредвзято:

– свидетель совершенно верно указал на характер ранений жертв, неизвестный в момент дачи показаний, никому из посторонних: Джон Шарп получил ножевое ранение шеи, а Дэйн Уингейт был травмирован ударом молотка в голову;

– Ли Ширер совершенно верно указал на деталь, связанную с Мартином Смарттом, а именно – на наличие у последнего автомашины красного цвета с кузовом «универсал». У Смартта действительно была такая машина;

– Филипп указал в своём рассказе, что Гленна «Сью» Шарп оставалась жива во время расправы над молодыми людьми, и эта деталь полностью соответствовала той картине преступления, к которой склонялось следствие. Но это не было известно посторонним и являлось тайной проводимого расследования. Казалось просто невероятным, чтобы глуповатый, напивавшийся до бесчувствия и далёкий от расследования человек мог самостоятельно додуматься до таких – скажем деликатно, неочевидных – деталей преступления;

– наконец, индеец попал, что называется, «в десятку», сообщив следствию поразительную по точности деталь: закрывавший бар человек сел в синий «мерседес»! В самом деле, «мерседес» отнюдь не самая ходовая автомашина в США, и угадать, что администратор бара Джек Браун является обладателем именно синего «мерседеса», было просто невозможно. Эту деталь можно было только знать, точнее даже – увидеть собственными глазами.

Вместе с тем имелись и определённые возражения против версии «особой осведомлённости» Уилльяма Ли Ширера, которые также следовало принять во внимание:

– долгое время считалось, что Ширер был первым в Квинси, кто заговорил об убийстве семьи Шарп. Его выходка возле магазина винно-водочных изделий имела место около полудня 12 апреля 1981 г., в то время как первое радиосообщение о случившейся трагедии пошло в эфир в 14:00. Но это мнение ошибочно. Первое сообщение о случившемся в доме №28 в «Кедди резёт» на волне одной из местных радиостанций вышло в 11 часов утра, и Ширер вполне мог его слышать перед тем, как закатить истерику перед магазином. Ныне известны люди, слышавшие это сообщение, и данный факт сомнению не подвергается. Таким образом, из показаний Уилльяма Ли Ширера сразу выбивается «краеугольный камень» всех его рассказов, а именно – знание о случившемся до того, как об этом узнали остальные жители Квинси;

– совершенно невпопад свидетель упомянул красный «универсал» Мартина Смартта. Эта машина была не на ходу уже более двух месяцев и стояла позади дома №26, занимаемого Смарттами. Машина была «убита» безвозвратно – с неё даже сняли и продали колёса, а кузов был поднят над землёй и поставлен на доски. На своём красном «универсале» Мартин Смартт вечером 11 апреля никуда поехать не мог при всём желании;

– наконец, выглядит совершенно необъяснимым главное возражение против всего, что наговорил Ли Ширер, а именно: убийцы не отпустили бы его далеко от себя просто потому, что он являлся свидетелем, способным их полностью разоблачить. Как ни крути, какие объяснения не выдумывай, но необходимо признать, что Ширер, став свидетелем расправы над семьёй Шарп, лишился бы всяких шансов на милосердие со стороны преступников. От расправы его могли спасти два поступка – бегство (моментальное и безостановочное) в такое место, где убийцы никогда не догадались бы его искать, либо… немедленная явка в офис шерифа с заявлением о случившемся. Надо ясно сознавать, что подразделение полиции не может быть коррумпировано полностью, абсолютно, тотально. Коррумпирована может быть группа лиц, связанных общим интересом, но эта группа – всегда меньшинство (на этом основан принцип получения больших доходов – чем меньше дольщиков, тем выше доля!). Если бы Ширер явился в службу шерифа и рассказал об увиденном, то даже при условии ужасной коррупции, якобы поразившей округ Пламас, эта информация не затерялась бы. Пусть не в письменном виде, пусть в виде устного пересказа, но она обязательно бы всплыла, когда к делу подключились полиция штата, Министерство юстиции Калифорнии, ФБР, наконец. Это только кажется, что коррупционер «затыкает все дыры», на самом деле этот принцип не срабатывает, и когда начинается перекрёстная проверка, действия коррупционера становятся ясны и понятны, как детские рисунки при хорошем освещении.

Но…! Мы знаем, что индеец-алкаш не сделал ни первого, ни второго. Т.е. он не убежал и не пришёл с рассказом к шерифу. Мы знаем про него и кое-что другое – он счастливо прожил ещё 20 лет, убил свою печень циррозом и умер в страшных мучениях только в 2002 г. Пусть читатель задумается на минутку: мог бы убийца, возивший с собой свидетеля расправы в одной автомашине, отпустить этого человека орать на всех перекрёстках об убийстве следующие 20 лет? Здравый смысл подсказывает, что придурка Ширера забили бы молотком прямо возле того cамого бойлера, на котором он якобы пытался нацарапать номер зелёного «шевроле»… Ибо, как мудро заметил Фома Аквинский, многия знания рождают великия печали…

Однако, тут же надо сказать и о другом. Переоценивать ошибочность заявления Ли Ширера относительно красной машины Мартина Смартта тоже не следует. Да, автомобиль Смартта был не на ходу, но машину кирпичного цвета водил его лучший друг – Ди Джей Лэйк. И именно он 11 апреля отвозил в Рино на приём к врачу «Бо» Бубеда. А потом привозил его обратно в «Кедди резёт». И более того – Ди Джей Лэйк оставил на целую ночь свою машину неподалёку от дома, в котором проживали Смартты, и утром 12 апреля её там видели многие свидетели! При этом рассказы Ди Джея Лэйка о собственных перемещениях вечером 11 апреля и первой половины дня 12 апреля изменялись, как минимум, дважды. (Добавим также, что Ди Джей вызывал определённые подозрения и тем, что в 1970—74 гг. служил в военно-морских силах США, где неплохо научился вязать всевозможные узлы. По поводу этих его навыков он даже был специально допрошен. Ди Джею Лэйку продемонстрировали фотографии узлов на проводах, которыми были связаны погибшие, и он честно признал, что смог бы завязать такие узлы. При этом отметил, что узлы специфические и их использование автоматически означает наличие определённого навыка.)

Так что рассказы Уилльяма Ли Ширера о том, что с ним происходило вечером 11 апреля и в ночь на 12 следует признать, мягко говоря, странными. Его повествование о событиях той ночи более всего напоминает смешение истинных по сути воспоминаний (только относящихся к другим датам) и какого-то фантасмагорического сновидения. Или бреда. Именно так детективы и отнеслись в конечном итоге к тому, что им наговорил индеец. Многообещающая ниточка никуда не привела.

Примерно в то же самое время, когда вокруг Уилльяма Ли Ширера разворачивались все эти интригующие события, занимательная история закрутилась в Рино, в госпитале ветеранов войн, куда, как мы знаем, захаживали к психиатру Мартин Смартт и «Бо» Бубед. 27 апреля там в 7-ой и последний раз объявился Смартт, очевидно, рассчитывая получить напоследок рецепт на психостимуляторы (его идея оформить инвалидность провалилась, так что никакой иной цели, посещая психиатра, он уже не преследовал). К тому времени, как мы помним, «Марти» уже благополучно обосновался в Кламат-Фоллсе, но не поленился приехать оттуда в Рино (а это, в общем-то, более 360 км, свет, скажем прямо, не ближний. И вот, сидя перед врачом, Смартт вдруг ни на шутку разошёлся, начал браниться, грозить убить всех друзей своей жены Мэрилин и при этом сознался в том, что недавно уже убил некую женщину и её дочь. А после этого многозначительно пояснил, что не «трогал мальчиков». Психиатр, видимо, озадачился этим сознанием в преступлении и, подумав немного, решил пренебречь врачебной тайной. Он позвонил в офис шерифа в Квинси (видимо, был наслышан об убийстве в «Кедди резёт») и рассказал о поведении пациента. На следующий день доктор был официально допрошен представителями Министерства юстиции штата Калифорния Принсом Кримом и Гарри Брэдли.

Фокусы Мартина Смартта этим не ограничились. 28 апреля к шерифу округа Пламас Дугласу Томасу явился некий Джозеф Х. (фамилия не оглашалась), знавший Смартта ещё по учёбе в школе, и рассказал о встрече с ним в Кламат-Фоллсе. Как утверждал Джозеф, Смартт, будучи абсолютно трезвым и не находясь под воздействием наркотиков, заявил ему, что если Мэрилин «не явится до пятницы», то он заявится в Квинси сам и перестреляет всех её дружков. На пятницу в 1981 г. выпадало 1 мая, а Джозеф пришёл к шерифу во вторник. Т.о., Мартин Смартт грозил побоищем буквально через 3 дня. Джозефа выслушали, показания его запротоколировали, на всякий случай проверили alibi на 11—12 апреля (свидетель был на юге Калифорнии и не имел ни малейшего отношения к событиям в «Кедди резёт»), после чего благополучно отпустили.

Об этих событиях современные американские исследователи трагедии в «Кедди резёт» много спорят и обычно трактуют их как своего рода признание Смарттом своей вины в убийстве. А бездействие калифорнийских правоохранителей однозначно истолковывают как свидетельство их коррумпированности и недееспособности. Мол, если бы калифорнийские власти были бы на высоте своего гражданского долга, то они добились бы от властей Орегона ареста и выдачи Смартта и уж тут-то, на родной почве, вывели бы его на чистую воду.

Всё, однако, на самом деле куда проще. И причина бездействия следственной группы кроется вовсе не в коррупции или небрежном исполнении служебных обязанностей, а в профессиональном опыте, или, если угодно, профессиональном чутье. Дело в том, что 23 апреля Мэрилин Смартт официально подала на развод с Мартином, о чём тот и был своевременно поставлен в известность, благо его местопребывание тайны не составляло, так что постановление о возбуждении бракоразводного процесса его нашло в течение суток. (Для полноты картины следует, кроме того, сообщить, что о подаче Мэрилин заявления на развод было также официально сообщено в местной газете «Feather river bulletin» в номере от 29 апреля 1981 г.). Мартин, узнав о поступке жены, просто-таки впал в ярость, для него расставание с Мэрилин, видимо, означало де-факто признание его мужской несостоятельности. Его жизнь давно прошла свой зенит и теперь верно клонилась к закату – он являлся отцом четырёх детей, которых не мог воспитывать, потому что неспособен был заработать нужную сумму, он не имел своего угла, он даже не имел машины, что по американским меркам означало такую степень падения, ниже которой оказываются только хронические алкоголики и наркоманы. И вот теперь его бросала четвёртая жена, и он должен был ясно сознавать, что никому никогда в этой жизни больше не будет нужен. Это был полный крах, если хотите – жизненное фиаско, бесповоротное осознание факта собственного ничтожества. И ощущение своей брошенности, никчёмности, невостребованности вызвало у Мартина сначала панику и фрустрацию, а затем – гнев, который он не смог сдержать и выплеснул при свидетелях: сначала в кабинете врача, а потом при встрече с другом детства.

Можно, конечно, и пожалеть человека в этой ситуации, но нельзя не признать – мужичонка Смартт был действительно ни на что не годный. К концу апреля 1981 г. следственная группа уже ясно понимала, что Мартин никого в доме №28 не убивал – единственный кровавый отпечаток пальца на стакане не принадлежал ему (и «Бо» Бубеду тоже), Джастин Исон совершенно однозначно заявил, что среди нападавших Мартина Смартта не было. Кроме того, последний прошёл проверку на полиграфе – а это по меркам того времени было весьма серьёзным свидетельством его искренности. «Марти» был и оставался всегда ничтожеством, неспособным на серьёзный мужской поступок – а убийство, тем более заранее объявленное – это очень серьёзный поступок. Чтобы такое исполнить, надо иметь и характер, и нервы, и психику действительно стальные. Шериф знал, что «Марти» Смартт может болтать всё, что угодно, но когда дойдёт до дела – не сделает ничего. Абсолютно.

Поэтому в пятницу, 1 мая 1981 г., возле дома Миксов был выставлен полицейский патруль, соответствующие ориентировки получили патрули дорожной полиции – это на случай, если придурок Смартт действительно решит вдруг явиться в Квинси, но… В Квинси Мартин так и не приехал, потому что хотя и был трусом, но придурком не был точно, а потому никого он так и не застрелил. Так что по результатам его болтовни вообще никто не пострадал. Истерик и психопат лишний раз показал всем, что он – истерик и психопат. На том вся история и завершилась.

Вот только расследование убийств в доме №28 этим не закончилось.

К концу апреля стало ясно, что расследование оказалось в тупике. Новой информации не то чтобы не было, напротив, она продолжала поступать из самых разных источников, но никакого общего вектора у следственных органов так и не появилось. Можно сказать, что следствие оказалось дезориентировано огромным объёмом противоречивой информации, из которой не следовало ровным счётом ничего. Нужен был некий толчок, если угодно – взгляд со стороны, который позволил бы сразу отбросить лишнее и двинуться в направлении отработки самой вероятной из дюжины версий. Выходом из создавшейся ситуации представлялось вовлечение в расследование Федерального Бюро Расследований США, которое как раз на рубеже десятилетий активно продвигало в жизнь новую методику следственных действий, основанную на разработке и применении в следственной практике «поискового психологического портрета» («психологического профиля») преступника и использовании розыскных мероприятий, базирующихся на «провокации активности» злоумышленника. В Бюро был создан т. н. Вспомогательный отдел следственной поддержки, который активно участвовал в расследовании многих преступлений с неочевидным мотивом на всей территории США. Об этом периоде работы ФБР весьма занимательно и подробно написал в своих воспоминаниях «Охотники за умами» и «Погружение во мрак» Джон Дуглас, один из создателей и первый руководитель упомянутого Отдела.

Практически с самого начала расследования убийств в «Кедди резёт» Калифорнийское территориальное подразделение ФБР, дислоцированное в Сакраменто, столице штата, следило за работой межведомственной следственной группы, в состав которой был откомандирован для связи специальный агент Ларри Отт. Когда стало ясно, что следствие выдыхается, как боксёр на 12-ом раунде, по общему мнению членов следственной группы было решено обратиться за помощью к специалистам ФБР.

Результат, прямо скажем, получился неоднозначный. Консультанты из Бюро предложили план действий, который предполагал работу в нескольких перспективных направлениях одновременно. Прежде всего, надлежало передопросить под гипнозом Джастина Исона, только на этот раз в полном соответствии с процедурой, принятой ФБР США. Во-вторых, следовало заказать «поисковый психологический портрет» преступника (-ов) в Отделе следственной поддержки – это должно было резко продвинуть следствие в понимании того, кого же всё-таки надлежит искать. Наконец, оперативники из ФБР решили «подналечь» на подружек Дэйна Уингейта с целью максимального прояснения обстоятельств его последних дней жизни, видимо, считая, что Уингейт является своего рода «тёмной лошадкой» среди погибших и «женский фактор» в его жизни должным образом следственной группой не изучен. Интересно отметить, что оперативники ФБР напрочь проигнорировали свидетелей и подозреваемых вроде Ли Ширера, Томпсона, «Бо» Бубеда и т.п., т.е. им изначально была очевидна полная бесполезность для расследования этих персон. Очень интересный момент, на него следует сейчас обратить внимание!

В целом, конечно, подход ФБР-ских оперативников был очень разумен – на первое место они ставили получение максимально полной информации от свидетеля трагедии Джастина Исона. В самом деле, над чем можно ломать голову, если у правоохранительных органов есть живой свидетель случившегося – 12-летний мальчик?! О чём ещё можно мечтать, скажите? Конечно, его уже допрашивали под гипнозом, и, видимо, даже два раза (хотя это неточно, известно, что Джастина допрашивал под гипнозом шериф Дуглас Томас, но затем мальчик участвовал в подготовке портретов предполагаемых убийц, для чего из Рино даже был вызван специальный полицейский художник Харлан Эмбри (Harlan Embrey). Судя по всему, Джастин помогал ему рисовать портреты, будучи погружённым в гипнотический транс – это не известно наверняка, но вполне вероятно).

Чтобы понять внутреннюю логику последующих событий, нам необходимо в этом месте сделать небольшое отступление в теорию гипноза и процесса запоминания вообще. Без этого трудно объяснить, почему специалисты ФБР считали новый допрос Джастина Исона под гипнозом не только полезным для расследования, но и даже необходимым.

Специалисты, изучающие процесс запоминания, давно обратили внимание на несколько интересных особенностей, присущих, по всей видимости, только мозгу человеку. Первая особенность – это чрезвычайная информационная насыщенность нервного сигнала, передаваемого глазом в отделы мозга, связанные с обработкой изображения. Насыщенность этого сигнала информацией столь высока, что превосходит повседневные потребности человека в десятки раз и выходит далеко за рамки традиционных представлений. Опыты показали, что за время фотовспышки (это примерно 0,05 с) человеческий глаз полностью запечатлевает книжную страницу – а это 2,5 тысячи знаков! – и передаёт её целиком в мозг, где весь этот массив информации сохраняется и может быть извлечён. Под гипнозом практически любой здоровый человек до слова, до запятой повторит содержание увиденной страницы, хотя, находясь в обычном состоянии бодрствования, сделать этого, разумеется, не сможет – его мозг просто не «знает», что он эту информацию знает, поскольку в момент запоминания не воспринимал её осмысленно. Кстати, определёнными тренировками способность мгновенно запоминать огромные массивы информации, а также обрабатывать её (выполнять арифметические действия с огромными числами, извлекать корни, возводить в степени, брать логарифмы посредством множества итераций и т.п.) можно развить и превратить в настоящее искусство. Повторим, что способность к неосознанному восприятию и сохранению сверхбольших объёмов информации, в принципе, присуща любому здоровому мозгу независимо от пола и расы человека.

Другая совершенно уникальная особенность мозга связана с таким его потрясающим воображение качеством, как способность запоминать и распознавать человеческие лица. На сегодняшний момент считается, что человек не забывает ни единого лица, увиденного в течение жизни. Даже если ему кажется, что он кого-то забыл, то способен усилием воли вспомнить «забытого», либо правильно опознать его (т.е. вспомнить посредством подсказки), либо вспомнить в гипнотическом трансе. Попытки психологов и нейрофизиологов опытным путём определить «предел» запоминания лиц не привёл к обнаружению такого предела – стало лишь ясно, что число запоминаемых лиц идёт на тысячи. Причём человек способен правильно распознавать лица даже по их фрагментам либо в случаях, когда лицо претерпело значительное старение.

С чем связаны эти удивительные способности человеческого мозга, сказать трудно, обычно учёные объясняют их спецификой эволюции homo sapiens, которая потребовала от ночных охотников выработки довольно специфических качеств, призванных минимизировать затраты времени на восприятие и анализ информации и выработку ответного решения. Существуют, впрочем, и иные взгляды на данный вопрос, сторонники которых исходят из того, что настоящему ночному хищнику вовсе не требуется уникальная система визуального контроля – такие хищники гораздо в большей степени полагаются на слух и обоняние. На самом деле в контексте очерка ответ на вопрос о происхождении уникальной способности человека воспринимать и сохранять в памяти огромные объёмы визуальной информации нам не очень интересен. Нам важно отметить, что данная способность уже давно привлекла внимание судебных медиков и криминальных психологов, которые задумались над тем, можно ли использовать указанные выше свойства мозга в деле раскрытия преступлений.

Ответ поначалу казался очевиден – конечно, можно. Если человек запоминает огромный объём визуальной информации – пусть и неосознанно! – то его можно попросту погрузить в гипнотический транс и извлечь из подкорки коры головного мозга нужную информацию даже помимо его воли. И в 50-х гг. прошлого столетия был предпринят эксперимент по массовому внедрению гипнотической практики в работу нью-йоркской полиции – дюжина офицеров, занятая оперативной и следственной работой, прошла обучение гипнозу и получила разрешение использовать его в работе. Эффект поначалу превзошёл все ожидания – свидетели преступлений, загипнотизированные всего на 10 минут, вспоминали номера автомашин преступников, давали точные описания их внешности, указывали особые приметы и т. п. Казалось, найдено уникальное средство борьбы с преступностью, ведь точнейшую информацию сообщали порой люди, увидевшие криминальное событие краем глаза или в отражении витрины. Более того, ценную информацию порой давали даже такие свидетели, которые сами не подозревали того, что знают что-либо о преступлении, о котором их расспрашивали во время нахождения вне транса.

Но очень скоро у следователей, практиковавших допросы под гипнозом, начались «косяки», причём такие, игнорировать которые было совершенно невозможно. То важный свидетель, сообщавший исчерпывающе полные сведения по делу, вдруг уточнял, что преступление происходило в ту самую минуту, когда на Манхэттен высаживался десант русских парашютистов. Разумеется, после выведения из транса свидетель ничего о парашютистах не знал и на вопросы о том, откуда он взял русский десант, только пожимал плечами. То другой человек вдруг начинал рассказывать о том, что его с женою похищали инопланетяне и мучили в своём космическом корабле. Будучи в ясном сознании, он, конечно же, ничего про инопланетян не знал и объяснить свой рассказ под гипнозом не мог. Третий свидетель «вспоминал» о затоплении Нью-Йорка океаном… Причём было очевидно, что свидетели не лгут – осознанная ложь в трансовом состоянии невозможна. Очень скоро полицейские и следившие за их действиями специалисты поняли, что люди сообщают под гипнозом не только о преступлениях, свидетелями которых стали, но и о собственных неосознаваемых страхах. Стало ясно, что полагаться на свидетельства, полученные под гипнозом, без их проверки объективными критериями истинности нельзя.

Кстати, с той поры в американских судах появилась практика осведомляться у приводимого к присяге свидетеля, подвергался ли тот когда-либо гипнозу. Положительный ответ почти всегда влечёт либо отвод свидетеля, либо особую оговорку судьи при обращении к присяжным заседателям, в которой судья информирует их об особом отношении к показаниям такого свидетеля, т.к. сообщаемые таким свидетелем сведения могут быть частично искажены либо целиком оказаться следствием внушения (впрочем, о внушении будет сказано чуть ниже).

Неудачный эксперимент с внедрением гипноза в следственную практику заставил врачей внимательнее изучить процессы, протекающие в мозгу при формировании и последующем использовании запоминаний. Очень помогло развитию данного направления нейрофизиологии создание и массовое внедрение в научную практику томографов, поскольку этот инструмент позволил контролировать активность различных участков мозга с высокой точностью как по месту локализации, так и времени. Работа эта не окончена до сих пор, хотя нельзя не признать, что современные представления о запоминании и обработке визуальной информации далеко ушли от тех наивных взглядов, которые существовали на заре внедрения гипноза в полицейскую практику. Учёным стало ясно, что в работе мозга всё совсем не так линейно и однозначно, как представлялось изначально.

Что происходит в мозгу, когда глазной нерв «снимает информацию» с сетчатки глаза и отсылает её «далее по линии»? За обработку визуального сигнала отвечают в общей сложности 30 участков (т.н. «зрительных зон») в задней части коры головного мозга. Одна из них отвечает за восприятие и оценку цвета, другая – распознаёт движение и т. п. Но за восприятие и оценку человеческого лица, именно как лица, отвечает особый участок, находящейся отдельно от прочих «зрительных зон» в нижней части мозга, вокруг веретенообразной извилины. Строго говоря, этих извилин две – они расположены на нижних поверхностях височных долей правого и левого полушарий. Участок мозга, прилегающий к левой веретенообразной извилине, активизируется всегда, когда в поле зрения человека попадает объект, похожий на лицо, неважно, какой именно – это может быть гнилая коряга, изъеденная ветром скала или нарисованный на полях тетради женский профиль. Участок вокруг веретенообразной левого полушария мозга играет роль первичного фильтра, оценивающего изображение и отсеивающего всё, что на самом деле лицом человека не является. Но как только в поле зрения человека попадает истинное человеческое лицо, резко активизируется участок вокруг правой веретенообразной извилины, который, «проверив» сигнал и убедившись в его «соответствии истинности», подключается к так называемой лимбической системе мозга, которая отвечает за эмоциональные оценки.

Гиппокамп (гиппокампус) – один из главных элементов лимбической системы, выделяющий и удерживающий значимую информацию. В эпоху распространения компьютеров гиппокамп стали сравнивать с оперативной памятью – он действительно решает те же задачи, что и оперативная память в компьютере. Гиппокамп удерживает информацию в состоянии бодрствования, но перед засыпанием перегружает информацию в кору головного мозга и… «выключается», переходит в состояние неактивности. Наш обычный физиологический сон протекает (и функционально возможен) всегда при неактивном гиппокампе.

Cхема, иллюстрирующая процесс распознавания и запоминания человеческим мозгом лица другого человека. Распознавание по лицу присуще только человеку, даже высшие млекопитающие при «узнавании» себе подобных более ориентируются на систему звуков и запахов «свой-чужой», нежели индивидуальные физические и анатомические особенности особи. Присущая человеку способность распознавать и запоминать лица вооружила наш биологический вид мощным и высокоэффективным инструментом выживания. Условные знаки на схеме обозначают: «VR» – веретенообразные извилины левой и правой височных долей; «GP» – гиппокамп; «1» – входящий импульс глазного нерва, содержащий информацию с сетчатки глаза; «2» – активный обмен сигналами между веретенообразными в процессе идентификации полученного изображения как человеческого лица и передача результата в гиппокамп. Там накапливается вся информация об объекте, привлёкшем внимание человека – запахе, размерах, расположении относительно точки наблюдения, скорости и направлении движения и пр.; «3» – перегрузка информации из гиппокампа в кору головного мозга для длительного хранения в процессе засыпания; «4а» – обратная загрузка информации из коры головного мозга в гиппокампус при пробуждении человека. При пробуждении гиппокамп связывает личность человека, его персональные свойства и опыт с окружающей обстановкой, позволяя вспомнить события, предшествующие сну, и правильно ориентироваться в незнакомом месте. Как видим, обработка и хранение информации мозгом представляет собой многоэлементную и сложную систему, на каждом из этапов которой возможны сбои и рассогласования. Такого рода нарушения непосредственно сказываются на способности человека адекватно воспринимать и реагировать на происходящее вокруг него.

Рассогласование в работе описанной цепочки или повреждение отдельных участков мозга приводит к удивительным с точки зрения неспециалиста последствиям. Так, например, повреждение участков мозга в районе веретенообразных извилин приводит к состоянию, известному, как прозопагнозия – неспособности распознавать людей по лицам. Причём прозопагнозия никак не связана со зрением человека и его интеллектом – больной продолжает прекрасно видеть, читать книги, усваивает новый материал, сохраняет все навыки социализации. Вот только никого не узнаёт по лицам, хотя и способен узнавать телосложение знакомых ему людей, строение кистей их рук, запах духов…

Ещё любопытнее расстройство, известное под названием «синдром Капгра», возникающее при рассогласовании работы веретенообразных извилин разных полушарий. При этом синдроме человек распознаёт лица, но не признаёт их за истинные лица знакомых ему людей. Больной искренне верит в то, что его прежние знакомые подменены очень похожими людьми. «Синдром Капгра» долгое время принимали за шизофрению, поскольку шизофреники действительно демонстрируют «бреды подмены», доказывая, что их знакомых и родственников «подменили» (инопланетяне, спецслужбы и т.п.). Но «синдром Капгра» не является психическим заболеванием, не вызывает бредов и не влечёт изменений личности.

При поражении гиппокампуса наблюдается так называемый «синдром Корсакова» – заболевание, при котором сохраняется так называемая «длительная» память (то есть записанная» в коре головного мозга), но утрачивается способность хранить и работать с памятью на текущие события. «Синдром Корсакова», кстати, нередко обыгрывает в своих кинофильмах Голливуд. С работой гиппокампа связан ещё один интересный эффект, хорошо известный психологам – игнорирование травмирующих воспоминаний. Человек словно бы «забывает» те события, что вызвали сильную эмоциональную реакцию, хотя объективно воспоминание никуда не исчезает и сохраняется в полном объёме записанным в коре головного мозга. Но чтобы избежать эмоционально травмирующей перегрузки, сам мозг начинает «игнорировать» этот участок, и тот словно бы исчезает. Воспоминания из этого участка перестают загружаться обратно в гиппокамп, и травмирующие воспоминания более не беспокоят человека.