Текст книги "Дома смерти. Книга I"

Подобное предположение, при всей кажущейся фантастичности, совсем не так глупо, как можно подумать. Дело в том, что Гэри уже попадал под подозрение в убийстве. И не кого-нибудь, а собственной родной сестры Линетт. История была тёмной, запутанной и не увенчавшейся разоблачением преступника.

В 1972 г. 18-летняя Линн окончила школу в Квинси, и её отец Линтон (Linton Mollath) сразу же увёз дочь в Пьедмонт (Piedmont) – престижный район Окланда, города, расположенного напротив Сан-Франциско на другой стороне одноимённого залива. В начале 70-х гг. это было одно из роскошнейших мест США: внизу, ниже города – роскошные пляжи, защищённые от океанских штормов полуостровом Сан-Франциско, а выше – прекрасные ландшафтные парковые зоны, протянувшиеся на многие километры по вершинам и отрогам гор. В Пьедмонте семья Моллэтов владела 3-этажным особняком с бассейном, пристроенным гаражом, домом для прислуги… Именно там и поселилась Линн. Младший же братец остался в Квинси с матерью, Элизабет Моллэт, он продолжал обучение в местной школе вплоть до 1974 г. В округе Пламас у семьи тоже была значительная недвижимость – помимо «Кедди резёт», они владели большими наделами необработанной земли, а также участками, сдаваемыми в аренду фермерам. Можно добавить, что кроме этого Моллэты имели недвижимость в Неваде, Пенсильвании и Флориде, хотя эти нюансы уже совсем не относятся к делу. Для нас интересно лишь то, что Моллэты относились к тем семьям, о которых в США говорят, что «у них старые деньги», проводя тем самым водораздел между настоящими американскими богачами и миллионерами «новой формации», съехавшимися в Штаты со всего света. Первоначально деньги «пришли» к Моллэтам из типографского бизнеса – семья владела крупными типографскими комплексами в Сакраменто, Визалии и Сан-Леандро, но в дальнейшем произошла диверсификация источников дохода, и на первое место выдвинулась спекуляция недвижимостью в Калифорнии и некоторых других штатах.

Слева: Линетт Моллэт в 1972 г. Справа: Гэри Моллэт в 1974 г.

Немаловажный момент, о котором следует упомянуть здесь, заключается в том, что дом в Пьедмонте являлся своеобразным «родовым гнездом» семьи, и изначально вся Моллэты там и проживали. Дети – Линетт и Гэри – учились здесь же в Окланде, в кругу себе подобных отпрысков богатых семей. Однако в какой-то момент всё пошло не так, и семья, бросив дом и престижный круг общения, неожиданно перебралась в Квинси, настоящую глухомань по калифорнийским меркам. Официально считалось, что Линтон Моллэт перевёз семью в Квинси потому, что этого требовали интересы бизнеса, однако, такое объяснение больше похоже на отговорку. Возможно, причиной переезда послужил некий скандал, и отъезд в другую часть штата являлся своего рода попыткой его замять. Ясности в этом вопросе пока нет, но есть надежда, что в конечном итоге американские исследователи докопаются до правды и назовут причину столь странного переезда.

Итак, некоторое время Моллэты жили в Квинси, точнее, в большом доме рядом с «Кедди резёт», пока в 1972 г. Линн не окончила школу и не вернулась вместе с отцом в Пьедмонт. Через 2 года к ним присоединились Гэри с матерью. А ещё через некоторое время – в апреле 1979 г. – Линн была жестоко убита в родном доме.

Младший брат был последним, кто видел сестру живой около полудня. На допросе в полиции он заявил, что ушёл к родственникам на обед (и те подтвердили его явку) и вернулся домой только в 16:45. Гэри обнаружил обнажённый труп сестры у основания лестницы. У погибшей было перерезано горло, также убийца нанёс три ножевых удара в грудь. Судебно-медицинская экспертиза выявила следы прижизненного сдавливания горла Линетт руками, но задушить крепкую женщину убийца не смог – именно поэтому в ход и был пущен нож. Погибшая не была изнасилована, каких-либо постмортальных манипуляций сексуального характера выявлено не было.

Криминалистическое исследование места преступления показало, что нападение на Линетт Моллэт происходило на втором этаже дома и началось в то время, когда жертва находилась в душе. Женщина активно сопротивлялась, и борьба быстро переместилась из ванной комнаты в коридор. Именно там Линетт и была убита в конечном итоге. Собака, находившаяся в доме, шума не подняла. Орудием убийства явился разделочный нож, взятый убийцей в кухне первого этажа. После использования ножа преступник постарался отмыть его от крови и… повесил для просушки в ряду прочих ножей над мойкой. Очень странное и даже бережное отношение к домашнему имуществу! Обычно убийцы, смыв или стерев с орудия убийства собственные отпечатки пальцев, бросают бесполезное оружие, где попало (или уносят с собою), но вот чтобы вымыть, протереть и повесить на своё место – это как-то совсем уж неординарно…

Другой бросавшейся в глаза странностью явилось то, что убийца озаботился переноской трупа. Он сорвал с окна первого этажа штору, переложил на неё труп и, используя эту самодельную «волокушу», стащил тело вниз по лестнице. Убийца явно намеревался каким-то образом избавиться от трупа, для чего ему следовало доставить его в гараж, протащив по дому около 25—30 метров. Но внизу, по-видимому, что-то заставило преступника изменить планы, и он бросил тело у лестницы. Вообще же, получалось, что убийца буквально метался по дому и поднимался наверх по меньшей мере 4 раза. Странная невозмутимость собаки – немецкой овчарки, кстати! – выглядела очень уж подозрительно.

Заметка из газеты «Сан-Франциско кроникл» об убийстве Линетт Моллэт.

Поэтому неудивительно, что Гэри Моллэт попал в список подозреваемых. Собственно, весь список им одним и ограничивался, поскольку следов взлома обнаружить не удалось, а исследование замков показало, что никто не пытался открыть их отмычками. Вывод напрашивался один-единственный – убийство совершил кто-то из «своих», тех, кто имел возможность входить в дом на законных основаниях, и кого признавала собака. Гэри был допрошен полицией штата раз, другой, ему предложили пройти проверку на полиграфе, он отказался и… следствие на этом остановилось. Официальных обвинений в отношении Гэри Моллэта так никогда и не выдвигалось. Что логично, принимая во внимание его социальный статус и отсутствие прямых улик.

В общем, убийца Линетт Моллэт так никогда и не был найден.

Однако в 1979 г. Гэри оставил отчий дом в Пьедмонте и вернулся в дом рядом с «Кедди резёт». Этот переезд очень похож на высылку, словно бы мать и отец отказались от общения с сыном и отправили его куда подальше с глаз долой. Формально считалось, что Гэри принял на себя управление курортом «Кедди резёт», и ему даже был за это назначен оклад «управляющего» в размере 130 тыс.$ в год. (Хотя, позднее, во время судебного разбирательства в 1984 г., не связанного с обстоятельствами настоящего очерка, была озвучена другая сумма выплат – 12 тыс.$ в месяц, что даёт уже 144 тыс.$. И это не считая традиционных рождественских бонусов, принятых во многих американских компаниях. В общем, скажем прямо, Гэри жил и не тужил.). Правда, 25-летний оболтус обременять себя такими пустяками, как хозяйственные проблемы курорта, даже и не собирался. В самом деле, разве это «пацанское дело» – думать о ржавеющих трубах, протекающих крышах и проседающих фундаментах?! Конечно, нет! Он нанял людей, которые вместо него решали все насущные проблемы «Кедди резёт», о чём в этом очерке уже было написано. Сам Гэри рассекал по округе на «линкольне» с кожаным салоном, приставал ко всем девчонкам, быстренько женился, потом быстренько развёлся, и – что небезынтересно! – умудрился в 1980 г. стать папашей. В том году у него родился сын Роберт, здравствующий и поныне. Впрочем, и сам Гэри тоже ныне жив и относительно здоров.

После того, как в доме №28 произошло групповое убийство и похищение девушки, кто-то из следственной группы связал гибель Линетт Моллэт с тем, как была убита Гленна «Сью» Шарп. Определённые аналогии действительно прослеживались: в обоих случаях жертвы не были изнасилованы, хотя возможность для такого рода посягательства вроде бы имелась; в качестве орудия использовался большой разделочный нож, взятый в кухне на месте преступления и впоследствии оставленный в доме; удары ножом наносились и в грудь, и в шею. Известно, что детективы следственной группы попросили сличить акты судебно-медицинских экспертиз трупов Линетт Моллэт и Гленны Шарп на предмет поиска соответствия способов и приёмов умерщвления. Эксперт был осторожен в оценках – он признал, что на первый взгляд в характере ранений и локализации ран просматривается схожесть, но рана шеи Линетт была нанесена на большую глубину и с большей силой. Кроме того, технически этот удар был нанесён иначе, нежели в случае с Гленной Шарп – на шее Линетт имелся один прямой разрез, сделанный, как говорится «на проход», в то время, как ранение Гленны было выполнено с разворотом клинка, отчего рана получилась не прямолинейной, а L-образной (если утрированно). В общем, судебный медик несколько охладил пыл детективов и указал на то, что данных судебно-медицинских экспертиз явно недостаточно для вынесения каких-либо однозначных умозаключений.

Другой проблемой, явно помешавшей выдвижению каких-либо обвинений в адрес Гэри Моллэта, явилось то обстоятельство, что невозможно было сформулировать мотив, которым мог бы руководствоваться подозреваемый при совершении убийства Гленны «Сью» Шарп. Они не имели точек соприкосновения, и более того, даже не удалось установить факт их знакомства. Гэри Моллэт являлся управляющим чисто номинально, его интересовала лишь сумма выручки, приносимой баром, рестораном и арендой домиков. Кто, где, и как долго жил – его не интересовало абсолютно. Но если даже предполагать, что знакомство Гленны Шарп и Гэри Моллэта всё же имело место, то из этого допущения никак не следовало предположение, что они могли иметь какие-то особенно близкие отношения. Что там греха таить – «Сью» была изрядно потрёпана жизнью и к тому же намного старше Гэри, вряд ли такая женщина могла заинтересовать скучающего плэйбоя!

Об официальных допросах Гэри Моллэта а рамках расследования убийств в доме №28 ничего не известно. Тем не менее, в 1981 г. Гэри покинул свою резиденцию в районе «Кедди резёт» и не появлялся там вплоть до 1999 г. То есть он фактически сбежал от следствия подальше примерно так же, как он это сделал после убийства сестры в 1978 г. Он ненадолго приезжал в Квинси и Кедди в 1984 г. – тогда Моллэты продавали большой земельный надел «Keddie tree farms» за 843 тыс.$, но после совершения сделки живо уехал из Пламаса.

В 1999 г. Гэри вновь объявился в «Кедди резёт» с концепцией реновации курорта и превращения его в престижное место отдыха. Это были лучшие годы в эпохе США – страна продемонстрировала 13-летний экономический рост, не имевший аналогов в её истории. Недвижимость росла в цене, а инвестиции в индустрию отдыха и развлечений окупались с фантастической быстротой. «Кедди резёт» начал понемногу преображаться. Отличной рекламой для него послужил, кстати, фильм Джоша Хэнкока, но его появление вызвало ярость Гэри Моллэта. Тот распорядился снести злополучный дом №28, что и было проделано в 2004 г.

После выхода второго фильма Хэнкока, посвящённого трагическим событиям 1981 г. в «Кедди резёт», курорт подвергся настоящему нашествию журналистов, писателей, всякого рода исследователей и просто любопытствующих. Не избежал пристрастного интереса к своей персоне и Гэри Моллэт. Вся эта шумиха до такой степени вывела его из себя, что в 2011 г. он опять оставил «Кедди резёт» и – насколько известно сейчас – более там не появлялся.

Завершая разговор о возможном участии Гэри Моллэта в убийстве Гленны «Сью» Шарп и членов её семьи, а также Дэйна Уингейта, нельзя не признать, что версия эта довольно интересна и выглядит даже интригующе. Однако никаких серьёзных данных, подтверждающих правомерность такого рода подозрений в отношении Гэри Моллэта, пока не представлено – версия строится фактически на довольно произвольной аналогии с убийством Линетт Моллэт. Тем не менее, нельзя исключить того, что в ближайшие годы американским исследователям удастся ввести в оборот неизвестные документы или некие иные свидетельства, которые позволят по-новому оценить ситуацию и роль Гэри Моллэта в событиях 1981 г. Хэнкок и его сподвижники показали, что они способны продуктивно работать и находить очень интересные документы и осведомлённых свидетелей.

Другими словами, точка в этой версии ещё отнюдь не поставлена.

4) Групповое убийство явилось следствием расправы неизвестного драг-дилера (торговца наркотиками), обворованного ранее Джоном Шарпом и Дэйном Уингейтом. Версия «мести обворованного драг-дилера» в целом выглядит достаточно весомой и не должна отметаться с ходу. Ряд соображений заставляет отнестись к ней весьма серьёзно.

Прежде всего, мы знаем, что Дэйн Уингейт совершал хищения наркотиков из домов жителей Квинси. Причём для самих обворованных не было тайны в том, кто именно влезал к ним в дом – это довольно тревожный сигнал для воришки-самоучки. Такого наглеца можно (и говоря по совести, нужно было!) проучить.

Не следует упускать из вида и то, что незадолго до гибели молодых людей стали циркулировать слухи о том, что они якобы сумели «разжиться» чуть ли не «десятью листами кислоты». Причём источником этих довольно опасных разговоров явился сам Джонни Шарп, очевидно, решивший таким образом создать себе репутацию «крутого парня». Следственная группа знала о такого рода сплетнях и предпринимала меры по проверке данной информации, но обворованного владельца «кислоты» найти так и не удалось. Сам он по вполне понятным причинам отнюдь не горел желанием рассказывать правоохранителям о случившемся. В принципе, следует признать, что если Джон и Дэйн действительно умудрились украсть где-то оптовую партию наркотиков, то такая выходка могла иметь для них самые печальные последствия. Вплоть до перерезанных шей и разбитых молотком голов…

Другим интересным моментом, на который следует обратить внимание – это запредельность насилия в отношении жертв убийства в доме №28 (чрезмерность травмирования). С одной стороны, преступник (-ики) демонстрирует высокий профессионализм (ловко и умело связывает жертвы, затыкает рот Гленны Шарп двойным кляпом, осматривает дом, эффективно использует в своих целях подручные средства и инструменты, наконец, уничтожает следы своего пребывания), а с другой – колотит по головам жертв молотком так, словно отбивает стейк. Кровь от этих ударов разлеталась по всей комнате, и сам убийца (-цы) должен был быть в крови с головы до ног. Какой же это профессионализм?

Подобная двойственность прекрасно объясняется приёмом наркотиков во время преступного акта. Это снизило адекватность убийцы и способствовало росту безмотивной, или точнее – неконтролируемой, агрессии. Так что категорически исключать возможность расправы разъярённого наркомана, обворованного не в меру находчивыми подростками, вроде бы нельзя.

Однако такой исходный посыл при более внимательном анализе рождает массу вопросов. Прежде всего, почему главный проныра и воришка Дэйн Уингейт отделался минимальными, в сравнении с остальными убитыми, телесными повреждениями? Ведь злость обворованного торговца наркотиками должна была быть обращена прежде всего на главного виновника неприятностей!

Даже если допустить, что обворованный «драг-дилер» считал главным виновником кражи Джонни Шарпа, всё равно остаётся непонятным, почему именно с Шарпа и Уингейта началась расправа? Ведь практически не подлежит сомнению, что молодые люди были убиты первыми и расправа над Гленной Шарп и Тиной последовала позже, возможно, гораздо позже убийства юношей. Почему такая торопливость? Почему убийца (-цы) отказал себе в удовольствии покуражиться над молодыми людьми, доставившими ему столько неприятностей и волнений, что он оказался вынужден пойти на столь суровую расправу? Почему вместо этого он принялся куражиться над Гленной Шарп и её дочкой, явно не имевшими отношения к проделкам юношей?

Есть ещё один важный момент, который требует анализа в рамках рассматриваемой версии. Мы можем вполне уверенно считать, что «фазе насилия» (назовём её так) предшествовала «фаза переговоров». Преступник (-ики), оказавшись в доме №28, некоторое время вёл себя вполне адекватно – выкурил сигарету на пару с Гленной Шарп, возможно, что-то выпил из спиртного. Даже если изначально разговор и был неприятен, тем не менее, он развивался в русле адекватного обмена мнениями. Преступник должен был объяснить причину своего появления в доме Шарпов, и причина эта была, согласитесь, нетривиальна. Узнав же, что в доме находятся дети (а по расположению кровавых отпечатков нам известно, что преступник заглядывал в спальню мальчиков), такой человек вряд ли оставил бы в живых кого-либо из них. По той простой причине, что 12-летний Джастин и 10-летний Рик вполне могли пересказать содержание подслушанного разговора. А если последний действительно касался украденных наркотиков, то такая информация потенциально грозила преступнику скорейшим разоблачением (так, по крайней мере, мог считать сам преступник). Убийце даже неважно было, видели ли его мальчики или нет – они представляли для него опасность просто потому, что могли слышать его разговоров с Гленной Шарп. То, что все мальчики, находившиеся в спальне, остались живы, является следствием не столько гуманности преступника (-ов), сколько его прагматизма – он знал, что не сказал ничего саморазоблачительного, а значит, мальчишки опасности не представляют.

Наконец, надо помнить о таком важном нюансе, как ограниченная мобильность Дэйна Уингейта и Джона Шарпа. У них не было автомашины и не было даже мотоцикла, что сильно сковывало их возможности по независимому перемещению с места на место. Вспомним, что даже на дискотеку в «Медоу-вэлли» за неделю до убийства они попали только потому, что их посадила в свою автомашину одноклассница Джона, которая, кстати, за них же и поручилась по приезду на место сбора (напомним, там собиралась публика «по приглашениям» или «по поручительству» постоянных участников, а Джон и Дэйн были новичками). Какое это имеет значение в контексте рассматриваемой версии? Да самое непосредственное – молодые люди при всём желании не могли бы обворовать драг-дилера из района, сколько-нибудь удалённого от Квинси. Если хищение наркотиков действительно состоялось, то товара лишился кто-то из местных барыг. А это означает, что его вполне могли знать (или узнать при случайной встрече) выжившие Джастин Исон и Рик Шарп (5-летнего Грега мы не рассматриваем в качестве свидетеля, хотя, в принципе, он тоже мог потенциально опознать преступника). Отсюда вытекает следствие, разбивающее версию в прах – обворованный драг-дилер, решившись на групповое убийство, неизбежно должен был убить всех людей, находившихся в доме, в том числе и детей. То есть утром 12 апреля из дома №28 вынесли бы не 3, а 6 трупов. Местный житель не мог успокаивать себя мыслью, что дети в спальне его не услышали, не увидели и не узнают при встрече – оставить детей в живых означало для него обречь самого себя на вечный страх в будущем.

Таким образом, версия «мести обворованного наркоторговца» хотя и заслуживает внимательного к себе отношения, тем не менее, не может считаться исчерпывающе полной. Как видно, она довольно неуклюже объясняет некоторые детали поведения преступника (-ов) и не во всём логична.

5) Групповое убийство явилось следствием неудачной сделки по продаже Джоном Шарпом и Дэйном Уингейтом наркотиков неизвестному драг-дилеру, решившему в последний момент забрать «товар» у юных продавцов без оплаты (говоря по-простому, «кинуть лохов»). Эта версия – на субъективный взгляд автора очерка – не в пример предыдущей серьёзнее и достовернее, в том числе и потому, что объединяет воедино и логично объясняет значительно большее количество событий последнего дня жизни Джона и Дэйна.

В чём сущность данного предположения? Как известно, Джон Шарп и Дэйн Уингейт около полудня 11 апреля 1981 г., гуляя по пасхальной ярмарке, повстречали Стива Ховарда и от него узнали о предстоящей вечером «тусовке» в «Медоу-вэлли». Джон, как сообщала позже его сестра Шейла, отпрашивался у матери на вечер, рассчитывая отправиться на дискотеку на горе Хуг, где собирались старшеклассники, но, узнав от Ховарда о «сходке» в «Медоу-вэлли», моментально переменил планы. Почему? Главная причина, по которой молодые люди пренебрегли «школьной» дискотекой и решили отправиться на «вечеринку для взрослых», заключается в том, что Шарп и Уингейт искали покупателя на украденную ранее оптовую порцию «кислоты». Понятно, что среди более взрослой и платёжеспособной публики реализовать ворованное было много проще.

Однако, юнцы не учли некоторых нюансов. Во-первых, они не вполне отдавали себе отчёт в том, насколько опасно вести дела с профессиональными преступниками, располагающими поддельными документами, живущими где придётся, мобильными и… не имеющими внутренних тормозов. А во-вторых, юнцы не имели при себе всей порции ворованных наркотиков – она была спрятана дома, поскольку изначально они не рассчитывали продавать её всю. Видимо, у Джона и Дэйна были образцы «товара», несколько «марок», ведь для школьной «дискотеки» им больше и не требовалось – там просто не было покупателей, способных вынуть из кармана тысячу-другую долларов и купить «лист» или даже два «листа» ЛСД. Понятно, что на «взрослой вечерине» ситуация была принципиально иной – туда подъезжали люди посерьёзнее, солиднее и при деньгах.

Итак, что же произошло на самом деле, если следовать логике данной версии?

Джон и Дэйн вечером 11 апреля провели довольно много времени, слоняясь от одной автозаправки к другой, вовсе не потому, что не могли отыскать попутку до «Кедди резёт». Они её попросту не искали – им нужна была машина, которая доставила бы молодых людей совсем в другое место – в «Медоу-вэлли». Тут надо пояснить, что «Медоу-вэлли» – это дыра даже более убогая, чем Кедди. Если в последнем худо-бедно проживали относительно компактно более 100 человек, и это место хоть как-то напоминало населённый пункт, то «Медоу-вэлли» являло собой громадную проплешину в лесу, на территории которой то там, то сям находились постройки, которые даже домами трудно назвать. Эти сооружения являли собой нечто среднее между сараем и коробкой из-под холодильника. Там даже не было улицы в нашем понимании. «Медоу-вэлли» не являлось даже трущобой – это было место, где в начале 80-х гг. обретались ушибленные жизнью в Калифорнии люди. Рай для маргиналов!

Понятно, что доехать в такое унылое место из Квинси (да тем более вечером!) было довольно проблематично. Там можно было запросто получить по голове и лишиться автомашины. Тем более, что молодые люди, искавшие попутку, выглядели, прямо скажем, не очень презентабельно и не производили впечатление платёжеспособных. Джон Шарп, твёрдо решивший попасть на «тусовку» любой ценой и найти там покупателя наркотиков, около 21 часа понял, что надо успокоить мать, которая, возможно, скоро начнёт нервничать и звонить знакомым. Джонни пошёл на упреждение и организовал телефонный звонок матери, но позвонил не сам (дабы не вступать в лишние объяснения), а обратился к Нине Микс и попросил позвонить её. Он сообщил, что решил не ходить на дискотеку на горе Хуг и скоро вернётся домой – и в этом, кстати, почти не было обмана, он ведь действительно отказался от посещения дискотеки! Нина Микс, выслушав объяснения Джона, приняла их за чистую монету и спокойно позвонила Гленне Шарп – именно этот звонок слышала Шейла перед уходом в дом Сиболтов.

Однако на следующий день, услыхав рано утром о трагедии в доме №28, Нина Микс насела с расспросами на своего сына Уэйда, и тот рассказал матери о пасхальной ярмарке, встрече там со Стивом Ховардом и о том, как последний обмолвился о «дискотеке в Мэдоу-вэлли». Вот тут-то у Нины Микс и возникло в голове некоторое прояснение – она связала убийство с некими событиями в «Мэдоу-вэлли», поняла, что Джон Шарп обманул её и собственную мать, сообразила, что в этом деле может быть замешан Стив Ховард (которого все считали опасным и неприятным типом, возможным убийцей собственной сестры) и, что ещё хуже, – в этой тёмной и опасной истории фигурировал её собственный сын и она сама! Именно поэтому Нина Микс всегда отрицала факт своего телефонного звонка Гленне Шарп – даже не зная всех деталей, она раньше всех поняла скрытую подоплёку случившегося и постаралась максимально дистанцироваться от потенциально очень опасных событий.

Итак, около 21 часа Джонни позвонил Нине Микс из телефона на автозаправочной станции, попросил её поговорить с собственной матерью и успокоить её, после чего юноши продолжили «ловлю» попутки. В конце концов им повезло – на их собственную беду. Они «тормознули» машину, которая направлялась в «Мэдоу-вэлли», возможно, именно на тамошнюю «тусу». Всё складывалось как нельзя удачнее – во всяком случае, так думали Джонни и Дэйн.

Молодые люди попали, куда хотели, и нашли, кого хотели. Их допустили на «тусовку», потому что неделей ранее они уже приезжали туда в сопровождении девушки, поручившейся за обоих. Итак, некто заинтересовался приобретением оптовой партии ЛСД, возможно, попробовав предложенный образец. Вот тут бы рассчитаться и разойтись – это был бы, наверное, оптимальный вариант для всех. Организаторы «вечерины» несли ответственность за поддержание порядка и вряд ли какое-либо «смертоубийство» могло бы произойти на «сходняке», где худо-бедно присутствовало несколько десятков потенциальных свидетелей – они охраняли Джона и Дэйна лучше любой полиции. Но на свою беду молодые люди не могли продать всю партию – она находилась в доме Джона Шарпа, поскольку выходя утром из дома, он никак не рассчитывал оказаться в «Мэдоу-вэлли» и продать её целиком.

Поэтому быстро оформилось предложение – проехать в «Кедди резёт» и забрать там все «листы» с ЛСД. Отлично, сели и поехали. Именно эту поездку и видели Карл Спэнг и его мать. И Спэнг понял, кто эти люди и откуда они едут – не забываем, что именно этот свидетель утверждал, что Джон Шарп и Дэйн Уингейт (фамилию последнего Спэнг, правда, не знал) присутствовали на «кислотной» вечеринке в Мэдоу-вэлли! В районе полуночи или даже позже покупатели, в автомашине которых находились Джон и Дэйн, прибыли в «Кедди резёт», но из предосторожности к дому №28 машина не подъехала. Это выглядит вполне логичным, принимая во внимание противозаконность предстоящей сделки. Можно не сомневаться, что за наркотиком отправился явно не один человек, а двое или даже трое, слишком уж значительна была сумма сделки!

Итак, автомашину поставили на некотором удалении от дома №28, и оставшуюся часть пути вся группа преодолела пешком. Ситуация поначалу выглядела неопределённой и даже подозрительной, покупатели вполне могли опасаться подвоха и даже засады, но когда они поднялись в дом и увидели перед собой Гленну «Сью» Шарп в ночном халате, их удивлению, видимо, не было предела. Трудно сказать, за кого они принимали молодых людей, но сообразив, что их привезли в жилой дом, где находится семья одного из продавцов, покупатели моментально поняли, что перед ними – «лохи». То есть не профессиональные торговцы «дурью», а какая-то молодая «шелупонь», которая где-то разжилась «товаром», а теперь пытается на этом заработать. Но профессиональный преступник никогда не позволит «лоху» заработать на себе – это вопрос имиджа, самоуважения, если хотите, «лох» по жизни обречён быть «терпилой» – вот психология преступника, которой он не может поступиться ни при каких обстоятельствах.

Трудно сказать, планировали ли покупатели с самого начала «кинуть» Джона и Дэйна – вполне возможно, что и нет. Если молодые ребята предлагали качественный товар за «недорого», то покупатели вполне могли задуматься над тем, чтобы контактировать с ними на регулярной основе. Но как только они попали в дом и поняли, с кем имеют дело на самом деле, цепь последующих событий оказалась предопределена.

Пока кто-то из покупателей (возможно, в компании с Дэйном) отвлекал Гленну «Сью» Шарп разговорами на кухне («чай, кофе, замёрзли в дороге» -«можно ли просто стакан воды» -«мы друзья Джона, подвезли его до дома, чтобы не мёрз»), главный покупатель предложил Джонни предъявить товар. Тут-то и возникла коробка Тины с «картонным замком», ибо лучшего места для хранения нескольких «листов» с ЛСД просто не придумать. В самом деле, Джон Шарп прекрасно понимал, что хранить наркотики, грозившие ему в случае обнаружения отправкой в тюрьму, в собственной комнате или собственных вещах предельно глупо. Вынести их из дома и спрятать на нейтральной территории, скажем, где-то в лесу под камнем, банально неудобно, ибо к товару может понадобиться быстрый доступ. Оптимальным будет такое место, которое вроде бы находится на виду, легкодоступно и безопасно, но при этом не привлечёт внимания матери, полиции и прочих нежелательных любопытных. Мы не знаем, что представлял из себя «замок в коробке», склеенный Тиной (его фотографий или описаний не сохранилось), но, в принципе, подобная самодельная штука выглядит очень даже подходящей. В ней, очевидно, имелись некие «комнаты», «башни», «переходы», которые можно было использовать как пустоты, вполне удобные для размещения нескольких листов бумаги.

Итак, Джонни вытащил «коробку с замком», возможно, кстати, разбудив Тину Шарп. Последней, само собой, стало интересно, кто и с какой целью заинтересовался её самодельной игрушкой? Девочка вышла из спальни – так на сцене появился новый персонаж, лишь укрепив преступников в мысли, что перед ними «лошары», с которыми нечего церемониться.

Взяв в руки «листы» с наркотиком, главный из преступников просто и без затей объяснил Джону, что денег тот не получит и ему лучше «завалить хлебальник и не выступать». Однако, он недооценил упорства юноши – Джон, видимо, стоял на пути «гостей» к входной двери и, сообразив, что его «опускают на деньги», пройти им не позволил. Он выхватил свой пневматический пистолет и произвёл как минимум один выстрел. Нам известно, что шарик был найден в стене над диваном, а это значит, что стреляли от входной двери вглубь комнаты. Возможно, выстрелов было больше, и выпущенные из пистолета «пульки» попали в противника – этого мы уже не узнаем. Между преступником, пытавшимся пройти к двери, и Джоном Шарпом, стоявшим на его пути, началась потасовка, поначалу, видимо, без крайней жестокости. Гленна Шарп и Тина, не зная причины, растерянно наблюдали за происходившим, Дэйн Уингейт, прекрасно всё понявший, вмешаться побоялся из элементарной трусости. В ходе борьбы более взрослый и сильный преступник оттеснил Джона к проходу из гостиной в кухню и, разъярённый его сопротивлением либо ранением, причинённым стальным шариком, выпущенным из пистолета юноши, пустил там в ход молоток. Известно, что именно там Джон Шарп получил первые ранения, вызвавшие кровотечение и потерю сознания, поскольку именно там он упал, и на полу остались кровавые следы волочения его тела длиною около 1 м.