Текст книги "Дома смерти. Книга I"

После идентификации Марселя Петье и исключения его из штатов военной контрразведки жандармерия передала преступника уголовной полиции.

На допросах преступник твердил, что в доме на рю Лезер, 21 казнил врагов Франции по приказу Движения Сопротивления. Под давлением неопровержимых улик Петье постепенно сознался в убийстве 18 человек. Все они, по его словам, являлись пособниками фашистских оккупантов. Надо сказать, что принятая преступником тактика полупризнаний явилась, видимо, оптимальной в тех условиях. В списке жертв, который Петье признал «своим», не было ни одного ребенка, зато оказались четыре известных в Париже уголовных «авторитета»: Адриэн Баск, Жожо Балафрэ, Франсуа-Корсиканец и Джо-Боксёр. О двух последних было известно, что они и в самом деле являлись информаторами гестапо. Каждый из них намеревался уехать на юг, к вишистам, с собой они пригласили и любовниц. Петье посожалел, что пришлось убить и «невинных женщин», но такова была суровая необходимость.

Ни о каких 62 убитых или – тем более сотне – с его стороны не могло быть и речи. Преступник яростно отрицал свою причастность к гибели кого-либо, кроме 18 «фашистских провокаторов».

Следствие по «делу Марселя Петье» продолжалось более года. Потребовалось привлечение большого количества свидетелей, в т. ч. настоящих героев Сопротивления, тех подпольщиков, которые действительно сражались в Париже в годы его оккупации немцами, чтобы разоблачить выдумки Петье о «бойце Сопротивления». Когда следствию удалось доказать, что Анри Валери Ваттервальд не имеет никакого отношения к Петье, преступник немедленно вернул себе псевдоним «доктора Эжена», под которым он действовал в 1941—43 гг. Но если Ваттервальд и его группа «Месть» действительно существовали, то «доктор Эжен» и группа «Мухомор», которую тот якобы возглавлял, были от начала до конца выдуманы Петье. А подобную выдумку разоблачить было уже гораздо легче.

Марсель Петье яростно защищал своего брата Мориса, доказывая, что тот ничего не знал о происходящем на рю Лезер. Обвинение так не считало и, в конце концов, отдало под суд обоих. На суде Марсель Петье громогласно орал: «Требую справедливости!» – и доказывал, что огромное число останков в особняке на рю Лезер – это провокация гестапо, которое таким образом решило скомпрометировать французское Сопротивление. В такого рода утверждениях слышатся отзвуки тех шизоидных умопостроений, к которым, видимо, был склонен Петье. (Особенностью мышления всякого шизофреника при всей его кажущейся логичности и последовательности является игнорирование какого-либо очевидного для здорового ума соображения. В данном случае совершенно очевидно, что если бы Петье мешал гестапо, то его бы просто-напросто уничтожили в тюрьме; фашисты не стали бы возиться с такими сложными провокациями, как устройство массового захоронения на рю Лезер).

Петье в суде.

Впрочем, вопрос о психическом состоянии Марселя Петье на суде поднимался. Экспертиза признала наличие психических патологий у подсудимого, но их характер и форма протекания отнюдь не могли служить основанием для освобождения от ответственности за содеянное.

В этом отношении довольно любопытно поведение адвоката Рене Флорио (Rene Floriot), который в своей 6-часовой заключительной речи сначала доказывал, что его подзащитный является патриотом Франции и борцом с фашистскими оккупантами, а в самом конце сделал неожиданный логический кульбит и заявил, что если это не так, то стало быть Марсель Петье ненормальный.

На суде Марсель Петье рассказал о технологии умерщвления своих жертв. Правда, рассказ этот относился лишь к тем 18 из 27 опознанных человек, в убийстве которых Петье признался, но и во всех прочих случаях способ умерщвления, видимо, оставался таким же. Тем этот рассказ и ценен.

Преступник рассказал, что встречая «приговорённых», предлагал им крепкий кофе. В напиток подмешивался концентрированный морфий. Чтобы выпить кофе, Петье предлагал посетителям пройти в треугольную комнату позади кабинета, которая служила своеобразным шлюзом на пути из кабинета в конюшню. Люди попадали в помещение, обитое пробкой и без окон; выпив кофе с морфием, они засыпали. За тем, как это происходило, Петье наблюдал из кабинета через видоискатель фотоаппарата, который прикладывал к специально проделанному отверстию в стене.

Отверстие в стене, через которое Марсель Петье наблюдал за действием снотворного на людей, которых он намеревался вскоре убить.

После этого он входил в треугольную комнату и делал уснувшим людям смертельную инъекцию; любимым ядом Петье был кураре. Затем он раздевал тела и переносил их в конюшню, где опускал в яму с негашёной известью под плитами пола.

Если посетители отказывались от кофе – а такое тоже случалось -преступник делал им прививки якобы от тропической лихорадки или тифа. При этом объяснял, что такая прививка в их же интересах, поскольку две-три недели людям предстоит провести в условиях далеких от комфорта и элементарных санитарных норм. Как признался Петье, от прививок никто не отказывался. Если его жертва была одна, он сразу вводил яд; если нет – то сначала делалась инъекция снотворного препарата, а потом следовал яд.

Марсель Петье в суде во время перерыва между заседаниями.

Марсель Петье был обвинён в общей сложности по 135 пунктам, включавшим в себя умышленное убийство 27 человек, осквернение трупов, незаконное завладение имуществом, обман доверия, торговля краденым имуществом. Присяжные признали его виновным по 132 пунктам – 3 эпизода убийства они сочли недоказанными. В этой связи достойно упоминания то обстоятельство, что жюри присяжных пробыло в совещательной комнате чуть менее 2-х часов. Это означает, что обсуждение каждого из вопросов занимало менее 2-х минут.

Присяжные своим вердиктом от 28 марта 1946 г. оправдали Мориса Петье с формулировкой «за недоказанностью вины», а Марселя признали не достойным снисхождения. Судья заявил, что Петье следовало бы казнить 24 раза – по числу жертв, признанному присяжными – и приговорил подсудимого к гильотинированию.

Приговор был приведён в исполнение в 05:06 утра 26 мая 1946 г. во дворе тюрьмы де ла Санте (de la Sante), в которой Марсель Петье содержался последние недели своей жизни. Согласно преданию – или городской легенде, если угодно – Петье перед тем, как лечь на лоток под нож лильотины, закричал: «Не надо смотреть, пожалуйста, я опасаюсь, что это неприятное зрелище, а я хотел бы, чтобы вы сохранили обо мне добрую память!» («Je vous en prie, ne regardez pas, je crains que ce ne soit pas tres beau et je voudrais que vous gardiez de moi un bon souvenir!»)

Тело убийцы было предано земле на парижском кладбище Иври-сюр-Сен (Ivry-sur-Seine) 26 мая 1946 года. Могила эта существует до сих пор, но интереса к себе не вызывает, поскольку из нынешних парижан мало кто помнит преступника, чья фамилия прогремела по всей Франции в первый послевоенный год.

На этом историю «дома смерти на рю Лезер» можно было бы посчитать закрытой, если бы не масса самых разных таинственных нюансов, которые так и не получили объяснения на следствии и в суде.

Прежде всего – этот вопрос прямо-таки очевиден – где те деньги и драгоценности, которые попали в руки Петье? Один только Адриэн Баск, казначей бандитской группы, отправляясь на рю Лезер, имел на руках более 1,1 млн. франков, 70 тыс. однодолларовых банкнот и саквояж, наполненный старыми золотыми монетами – долларами и луидорами. Миллионерами были супруги Баш, погибшие от руки Петье. Меховой модельер Иоахим Габсинов, готовясь к бегству в Великобританию, собрал более 2 млн. долларов наличными. Весьма состоятельны были и остальные лица из списка 27-и жертв Марселя Петье. С большой вероятностью можно считать, что богатыми были все люди, погибшие от руки преступника. Вне всякого сомнения, Петье собрал за 1941—43 гг. очень значительное состояние. Ничего из этих ценностей найдено не было.

Более 20 лет после казни преступника кладоискатели вели розыски «сокровищ Петье». Полиция осуществляло негласное наблюдение за Морисом, предполагая, что брат осмелится, в конце концов, воспользоваться деньгами Марселя. Всё было бесполезно. Если Морис и знал, где Марсель спрятал ценности, он так и не рискнул использовать их, очевидно, страшась нового обвинения в соучастии.

Другим, безусловно, необъяснённым моментом жизни преступника является его карьерный взлет в начале 30-х годов. Напомним, что к этому времени против него уже выдвигались самые разнообразные обвинения-кражи, нарушения врачебной этики, убийство и т. п. Чтобы сломать карьеру провинциальному политику было достаточно гораздо менее серьёзного обвинения. Однако, карьера Петье в Осере не особенно пострадала и в конечном итоге успешно протолкнула его в Париж. Марсель Петье, вне всякого сомнения, имел очень влиятельных покровителей, но ни один из них так никогда и не был назван.

Совершенно фантастична легализация Марселя Петье в сентябре 1944 г. Все столичные газеты написали о его преступлениях, полиция по всей стране получила на него ориентировки, а он в это время (даже не сильно меняя внешность – лишь отпустив короткую бороду!) выправил себе подлинные документы на другое имя и оформился на работу в военную контрразведку, на тихую тыловую должность. И на следствии, и на суде жизнь Марселя Петье исследовалась весьма тщательно; было установлено, что скрывшись с рю Лезер вечером 11 марта 1944 г., преступник отправился к одному из своих старых пациентов по фамилии Ребо, у которого скрывался до середины августа (т. е. освобождения Парижа от нацистов). После этого Петье исчез из убежища Ребо и появился через месяц в городке Ройилли капитаном контрразведки. Что происходило с Петье в течение этого месяца, где он был и с кем встречался, так никто и не установил. Скорее всего, вопросы такого рода Петье задавались, но полученные ответы в силу неких соображений в протоколы следствия так и не попали. Понятно, что удивительная метаморфоза Петье в августе-сентябре 1944 г. была совершенно нереальна без всё тех же высоких покровителей с уникальными деловыми возможностями.

Эти покровители явились той «областью умолчания», затронуть которую следователи боялись не меньше самого Марселя Петье. Имея представление о законах построения «западного цивилизованного общества», можно с уверенностью утверждать, что подобная «область умолчания» возникает в одном только случае: когда речь заходит о масонских обществах. Петье, видимо, был масоном и – скорее всего – не рядовым. Именно этим и может быть объяснена его удивительная многолетняя неуязвимость.

Хотя Петье совершил большое количество убийц, было бы грубой ошибкой считать этого человека серийным убийцей. Его преступления против личности обусловлены не потребностью удовлетворить половое влечение, снять накопившийся стресс или принять на себя «миссию Бога» – а именно таковы основные мотивы, управляющие криминальным поведением серийных убийц. Петье руководствовался не потребностью добиться реализации той или иной формы личного удовлетворения, вернее, такую потребность он, быть может, и имел, но не она была определяющей. Убийство для этого преступника являлось элементом его довольно оригинальной бизнес-идеи, которая сводилась к безусловному умерщвлению ограбленной жертвы. Грубо говоря, Петье был грабителем, но грабителем довольно необычным – если тривиальный грабитель обычно оставляет жертву в живых и не убивает без крайней к тому необходимости, то для Петье убийство служило логичным окончанием преступного посягательства. Гибель ограбленного человека служило гарантией неразглашения содеянного, причём гарантией наилучшей из всех возможных. В точности по пословице: узелок завязал и концы схоронил.