Текст книги "Дома смерти. Книга I"

Мэрилин Смартт по мере отдаления от «Кедди резёт» обретала уверенность в своих силах и желание жить. Оказавшись в доме своей подруги (не забываем, кстати, что Нина Микс считалась и лучшей подругой Гленны «Сью» Шарп!), Мэрилин раскрыла рот и… фонтан забористого женского красноречия обдал Квинси, как блевотина алкоголика, страдающего от морской болезни. Уж простите автора за острую метафору! Всё, что болтала Мэрилин в те дни, сейчас уже в точности и не повторить, но наговорила она много! Её трёп транслировала всем знакомым Нина Микс, сидевшая на телефоне, как настоящий оператор службы заказа такси.

Прежде всего, Мэрилин Смартт рассказала, что «под гипнозом» Джастин «опознал» в убийце Мартина Смартта. Это была ложь, мы точно знаем, что Джастин не опознавал своего отчима, но это сообщение, сделанное со ссылкой на мать главного свидетеля, имело эффект разорвавшейся бомбы. Благодаря Нине Микс весь Квинси через пару часов после переезда Мэрилин знал, что Мартин Смартт – убийца. Когда люди встречали его на улицах, то искренне удивлялись: тебя ещё не арестовали? Оснований не верить Мэрилин не имелось – она ведь присутствовала при допросе как мать допрашиваемого, наряду с шерифом и полицейским художником Харланом Эмбри (Embrey). (Последний, кстати, считался очень высококвалифицированным специалистом и специально примчался из Рино, штат Невада, узнав о чудовищном преступлении и наличии феноменального свидетеля).

Поскольку жители Квинси ждали дальнейших «разоблачений» убийцы-изувера, Мэрилин Смартт обеспечила нужные детали. Уже 12 и 13 апреля 1981 г. обыватели, опережая газетные репортажи, обсуждали окровавленный молоток на кухне дома №26 и шприцы со следами крови там же (ясный намёк на то, что Северин «Бо» Бубед и Мартин Смартт внутривенно вводили героин!). Про то, что Мартин сжигал обувь и одежду в костре позади дома, не знал в Квинси только глухой. Апофеозом разоблачительной патетики явились рассказы про то, как «придурочный ветеран вьетнамской войны» метал ножи в Мэрилин и Джастина, наводил на её детей заряженный дробовик, а однажды даже попытался выбросить их на полной скорости из автомобиля. Что помешало ему это сделать, оставалось неясным, но в целом рассказ звучал очень эффектно.

Разумеется, Мартин Смартт и Северин «Бо» Бубед очень быстро обо всём узнали. Собственно говоря, не узнать было проблематично – Мартина во второй половине дня 12 апреля 1981 г. нигде не могли отыскать – он отправился к своему психиатру в Рино, штат Невада – а потому, когда вечером он объявился в доме №26, его моментально забрали в офис шерифа (впрочем, в 2006 г. Нина Микс в своих довольно безграмотных и путаных воспоминаниях, написанных собственноручно, сообщила, что ночь с 12 на 13 апреля 1981 г. Мартин Смартт провёл в её доме в Квинси, но в это мало верится. Воспоминания Нины не лишены определённого интереса с точки зрения психологической характеристики участников тех событий, но фактологию она перевирает ужасно. Так, например, Нина Микс с пафосом пишет, будто последний день своей жизни Гленна Шарп со своими детьми провела в её доме и покинула его только в 6 часов вечера, и Нина якобы даже вышла проводить её до машины. Между тем, с абсолютной точностью известно, что это не так, более того, согласно данным телефонного узла в Квинси, в 18 часов из дома Миксов был зафиксирован телефонный звонок в дом №28 в «Кедди резёт» – это звонила сама Нина и разговаривала с Гленной, причём известно даже содержание этого разговора. Но спустя четверть века Нина позабыла и переврала все детали).

Именно в офисе шерифа обалдевший Мартин Смартт и узнал, что про него успела нагородить уехавшая менее суток назад жёнушка. Потрясённый муженёк попытался поговорить с Мэрилин по телефону, но понятно, что такой разговор без свидетелей не мог быть продуктивным. Мэрилин тут же стала рассказывать, что муж грозит убить её и детей, а Мартин шерифу поведал нечто совсем иное – он не понимает, почему Мэрилин распускает про него всякие небылицы, он её по-прежнему любит и просит вернуться. Кстати, сейчас стали известны письма Мартина Смартта, датированные летом 1981 г., все они имеют именно такое содержание – их автор очень нежно обращается к Мэрилин и выражает недоумение по поводу её странного поведения весной.

Ситуация приобретала анекдотический характер. Напомним, что уже около полудня 12 апреля 1981 г. был проведён осмотр (фактически обыск, но поскольку ордер прокурора получен не был, то это следственное действие скромно обозвали «осмотром») дома №26, и ничего подозрительного найдено не было – ни окровавленных тряпиц, ни инструментов со следами крови, ни сожжённой в костре одежды и обуви. (Кто хоть раз пытался сжечь обувь, тот сразу скажет, что сжечь без следа кожаную обувь вроде ботинок или туфлей совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд. Температура открытого огня, даже в случае горения бензина, не превышает 650°С, а такая температура даже не приводит к изменению цвета стали. Поэтому в обычных кострах всегда остаётся масса улик – от зубов и костей сжигаемых жертв до супинаторов, наконечников шнурков, монет и металлических пуговиц. Это азы криминалистики, о которых Мэрилин Смартт, разумеется, не имела ни малейшего понятия. Сжечь без остатка обувь и одежду в обычном костре невозможно!) Окровавленных шприцев в доме Мартина Смартта тоже не оказалось.

В общем, трагедия начинала превращаться в анекдот. На второй или третий день пребывания Мэрилин «в гостях» у Миксов следователям стало ясно, что дамочку надо изолировать по-настоящему, в противном случае о тайне следствия придётся позабыть. И без того уже о допросе Джастина под гипнозом не говорил в Квинси только немой или ленивый! Мэрилин с её обоими сыновьями усадили в машину службы шерифа и увезли в неизвестном направлении – в мотель, где она была лишена телефонной связи и, наконец-то, заткнулась, а если выражаться точнее, то оказалась в полной изоляции.

Произошло это памятное событие 15 апреля 1981 г. Наконец-то настало время для предметного разговора – не допроса даже, а именно обстоятельной беседы о деталях сделанного прежде Мэрилин Смартт заявления. Дамочке сообщили, что сказанное ею подтверждения не находит – позади дома №26 в кострище нет остатков ни обуви, ни одежды, а только самая обычная древесная зола, причём зола была найдена остывшей, и непохоже, что утром 12 апреля Мартин Смартт разводил костёр… в самом доме нет ни окровавленных инструментов, ни кровавых помарок, ни тряпок со следами крови… наконец, Мартин Смартт совершенно не соответствует приметам разыскиваемых лиц! Так отчего же Мэрилин заявляет, будто Джастин его «опознал»? Дамочка, понятное дело, извивалась как уж на вилах, и все нестыковки свалила на сына, мол, Джастин ей наедине признавался… а вот детективам не признавался, потому что боялся. У Мэрилин особо поинтересовались, желает ли она принять участие в прощании с погибшими, ведь они, возможно, были не просто её соседями, но и добрыми знакомыми (напомним, похороны погибших состоялись 16 апреля)? Мэрилин тут же поспешила заявить, что хотя и была соседкой семьи Шарп, знала их только визуально, личных контактов не поддерживала и с Гленной Шарп даже не была знакома. Утверждение, конечно, звучало довольно странно для женщины, чей сын уходил ночевать в дом якобы незнакомой хозяйки, но в тот момент никто оспаривать заявление Мэрилин Смартт не стал. В конце концов, коли не хочет человек присутствовать на похоронах, так никто его заставлять и не вправе…

Однако, чем больше информации о Мэрилин собирали члены следственной группы, тем больше вопросов рождало её поведение. Выяснилось, что за те несколько дней, которые дамочка провела в доме Миксов, она умудрилась вступить в интимные отношения с молоденьким «Уэйдом» Миксом. Вообще, Мэрилин была чрезвычайно любвеобильна и, немного забегая вперёд, можно упомянуть, что уже в мае 1981 г. она переспала с другом «Уэйда», тем самым Блэйном Грубертом, который приезжал ранним утром 12 апреля забирать её из «Кедди резёт» вместе с Миксом. Эта маленькая измена отнюдь не повлияла на её статус невесты «Уэйда». Но дело было даже не в половой распущенности Мэрилин – этим в Квинси и Кедди было трудно кого-либо удивить – а патологической лживости этой женщины.

Она клялась детективам, что не была знакома с Гленной Шарп, но… в архиве службы шерифа удалось отыскать 5 (пять!) собственноручных заявлений Мэрилин Смартт, датированных весной и летом 1980 г., в которых она извещала органы охраны правопорядка об угрозах со стороны бывшего мужа – Исона – в адрес её и её детей. Бывший супруг проживал сначала в Аризоне, а затем в Монтане, и оттуда он звонил Мэрилин и посылал по телефону всевозможные проклятия. Их старший сын – Джастин Исон – проживал с отцом, и Мэрилин просила службу шерифа оказать необходимое содействие в том, чтобы органы опеки забрали сына у отца и передали ей (что и было сделано осенью 1980 г.). Так вот, в качестве доказательства того, что упомянутые телефонные звонки содержали брань и угрозы, Мэрилин Смартт ссылалась на… Гленну Шарп, которая являлась свидетелем этих переговоров по телефону и могла под присягой подтвердить слова Мэрилин. Понятно, что после обнаружения подобных документов доверие к Мэрилин упало до нуля. Дамочка явно пыталась манипулировать следствием в своих интересах, рассудив, очевидно, что отправка мужа на тюремный топчан – это оптимальнейший способ избавить себя от затратного и продолжительного бракоразводного процесса.

В общем, не прошло и двух недель с момента совершения преступления в доме №28, а все добрые отношения Мэрилин Смартт с сотрудниками службы шерифа оказались безнадёжно испорчены. Её вместе с обоими сыновьями возвратили обратно в дом Миксов, пригрозив наказанием за распространение клеветнических слухов – лишь после этого Мэрилин заткнулась.

Её роман с Дэйлом «Уэйдом» Миксом активно и даже бурно развивался. Последний всерьёз задумался о создании семьи с Мэрилин. Дабы прокормить свою будущую жёнушку и двух её сыновей, «Уэйд» Микс в июне 1981 г. уехал из Квинси и завербовался в Военно-Морской флот США. Мэрилин долго грустить не стала – про её мимолётные интимные отношения с Блэйном Грубертом было упомянуто выше, но Груберт был далеко не единственным мужчиной, который пользовался «особым расположением» дамочки. Едва Микс надел бескозырку и приступил к изучению общевоинских уставов, Мэрилин живо отыскала ему замену – некоего Скипа Локвуда (Skip Lockwood).

Она попросила Мартина Смартта о разводе, и тот не стал отказывать, видимо, обвинения Мэрилин его до такой степени напугали, что даже такой буйный психопат, как Мартин, не захотел испытывать судьбу дважды. Они моментально развелись, и Мэрилин столь же стремительно бракосочеталась с бедолагой Локвудом, который, похоже, даже не подозревал, в какой аркан добровольно просунул буйную головушку. В июле 1981 г. молодожёны отчалили из Квинси – вперёд, навстречу новой жизни!

Через несколько лет Мэрилин благополучно бросила и Локвуда, отыскав себе более достойную пару. Можно не сомневаться, что кандидатов она перепробовала множество, но её особенно привлёк уголовник-рецидивист Масгроув (Musgrove), официально зарегистрированный как сексуальный преступник. Он-то и стал её очередным мужем после того, как дурачок Локвуд получил от своей жёнушки добрый пинок по мягкому месту. Насколько известно, Мэрилин жива по сию пору и уже в 21 столетии, на волне всеобщего интереса к трагедии в Кедди возникла из небытия. Она дала несколько телеинтервью, снялась в документальном телефильме, предоставила в распоряжение исследователей некоторые из писем Мартина Смартта, датированные летом 1981 г. Когда в одном из интервью у Мэрилин поинтересовались, как она могла в апреле 1981 г. оклеветать своего мужа (т. е. Мартина), женщина не моргнув глазом ответила с улыбкой, что это была не клевета вовсе, а обычная «добродушная шутка». Без комментариев.

После всех этих милых, но подзатянувшихся художественных отступлений самое время сказать несколько слов о судьбе Тины Шарп, ведь о пропавшей девочке пока ничего существенного в очерке не сообщено. Между тем, её история своей таинственностью возбуждала среди населения Пламаса даже больше страстей, чем участь погибших.

Уже в первые дни после трагедии Далтон Вутон (Wooton), житель Квинси, сообщил в местное отделение службы шерифов о том, что слышал в местной пиццерии разговор двух неизвестных белых мужчин о Тине. Заявитель не смог расслышать деталей беседы, но по обрывкам фраз понял, что мужчины говорят об исчезнувшей девочке как о хорошо им знакомой, и не просто обмениваются новостями из газет, а обсуждают какие-то только им известные детали. Один из мужчин был явно старше другого – этим они напоминали разыскиваемую пару, хотя остальные приметы не совпадали, в частности, разговаривавшие не имели очков и не расчёсывали волосы «на пробор». Тем не менее, заявление Вутона вызвало большой интерес следствия и было расценено как косвенное свидетельство того, что пропавшая без вести девочка была каким-то образом изначально вовлечена в трагедию.

В дальнейшем любопытные свидетельства не переставали поступать. Поисковая операция в районе Кедди и «Кедди резёт», продолжавшаяся два дня, результата не дала, но по прошествии пяти дней с момента кровавого убийства житель Кедди Рональд Варкер (Varker) отыскал в Спаниш-крик… светло-голубую трикотажную «водолазку» с глухим воротом и грязно-бурыми пятнами на груди и рукавах, похожими на следы замытой крови. Товарный ярлык найденной вещи был оторван, но её обмер показал, что она соответствует 14—16 размеру по американской шкале подростковой девичьей одежды (примерно 40 размер по российскому стандарту). Такую «водолазку» имела Тина, и более того – известны её фотографии в ней!

Тина Шарп. На правой фотографии она облачена в бледно-голубую «водолазку», которую (предположительно) Рональд Варкер обнаружил в ручье Спаниш-крик на пятые сутки с момента исчезновения девочки.

Найденная Варкером вещь надолго заинтриговала следствие. Всем, посвящённым в детали, невольно приходили на память слова Джастина Исона, заявившего утром 12 апреля, что «Тину надо искать ниже по течению». Мальчик явно слышал разговор убийц о судьбе Тины и пути предстоящего отхода. Очевидно, таковой планировался отнюдь не в сторону железнодорожной станции, как предполагал Мартин Смартт, а в сторону ручья Спаниш-крик. Кстати, именно на полдороге к нему были найдены окровавленные вещи в мусорном контейнере позади местного магазина (вспоминаем схему «Кедди резёт»). Всё складывалось в последовательную и весьма логичную цепочку. Мы помним, что возле моста через ручей на выезде из «Кедди резёт» около полуночи свидетель Тимоти Д. видел то ли зелёный фургон, то ли мини-вэн с погашенными огнями, словно бы замаскированный в кустах. Если убийцы двигались к нему вместе с Тиной Шарп, явившейся соучастницей преступления, то «сбрасывание» окровавленных вещей являлось для них вполне логичным действием: возле магазина они выбросили в мусорный контейнер тряпку, которой вытирали руки, картонную коробку, в которую, видимо, сложили куски клейкой ленты, салфетки и пр. мелочь, использованную на месте преступления. Тут же кто-то из преступников воспользовался единственным в «Кедди резёт» телефоном-автоматом и набрал некий телефонный номер, оставив на трубке смазанные кровавые отпечатки пальцев. Наконец, преодолев ещё 100—120 м, убийцы достигли заранее спрятанной автомашины и рванули вон от места кровавой расправы. Переезжая через мост, они вполне могли выбросить в ручей окровавленную «водолазку» Тины. Если девочка была соучастницей преступления, то у неё явно имелась заготовленная заранее сменная одежда. Разумеется, никто в ручье её топить не собирался – Спаниш-крик слишком мелок для надёжного сокрытия трупа утопленника – но вот выбросить в ручей одежду было совсем неглупой идеей. Так что в каком-то смысле Джастин Исон оказался прав – искать действительно следовало ниже по течению ручья, только искать не Тину, а её окровавленную одежду…

Но ещё бОльший фурор произвело сообщение Гэри Нейлсона (Neilson Gary), местного охотника и рыболова, который во второй половине дня 26 апреля 1981 г. примчался в офис шерифа с ошеломляющей вестью – утром этого дня он видел Тину Шарп! Живую и невредимую!

По словам свидетеля, странная встреча – если подглядывание из леса можно назвать встречей – произошла в окрестностях ручья Рок-крик (Rock-creek), очень живописного потока, стекающего с калифорнийских гор в южном направлении и изобилующего большим числом мелководных перекатов. Местами Рок-крик разливается очень широко, хотя даже в самых глубоких местах его глубина едва ли достигает величины человеческого роста. Нейлсон отправился на рыбалку в район этого ручья, удалённый от Квинси примерно на 11 км. Оставив машину у дороги, он спустился к воде и принялся выискивать местечко, где мог бы спокойно расположиться. Каково же было его изумление, когда, продираясь сквозь густой кустарник, он наткнулся на странную парочку – высокого мужчину и девушку, едва достигавшую его плеча – которая стояла у самой воды и что-то внимательно рассматривала внизу, у своих ног. Инстинктивно Гэри остановился и притих, озадаченный увиденным. После того, как парочка немного переместилась и ракурс изменился, свидетель понял, что видит Тину Шарп. Она вместе с неизвестным мужчиной рассматривала следы в мягком грунте, оставленные тяжелогружёным лесовозом. Как показалось Нейлсону, Тина и неизвестный мужчина обсуждали возможность преодоления ручья на автомашине вброд, т.е. вне моста. Гэри знал, что Тину ищут и она нужна правоохранительным органам, и если бы девочка была одна, то он непременно постарался бы привезти её в город, или, по крайней мере, доставил бы её ближайшему шерифскому патрулю. Однако наличие рядом крупного и явно хорошо физически развитого мужчины (вполне возможно, вооружённого) делало эту затею нереализуемой. Кроме того, Нейлсон прекрасно понимал, что если Тина на самом деле вовлечена в преступление, то подобная встреча таит угрозу его собственной жизни.

Стараясь не привлекать внимание, свидетель потихоньку отполз в кусты, а потом, встав на ноги, пустился наутёк. В своих показаниях Нейлсон особо подчёркивал, что не видел возле ручья автомашину, на которой прибыла парочка, и не знает, где эта автомашина могла бы находиться. На лесной дороге он также не видел оставленных автомашин.

После сообщения Нейлсона и находки Рональда Варкера следствие прямо-таки воспряло, утвердившись, что идёт по верному следу. Теперь надо было бы определиться с кандидатами на роль возможного любовника Тины Шарп. В залётного ухаря как-то не очень верилось, гораздо больше оснований было подозревать какого-нибудь «альфа-самца» из местной старшей школы, грубо говоря, старшеклассника. И вот тут у следствия карты, что называется, сошлись.

Фотоснимки 2006 г.: слева – Шейла Шарп, справа – шериф в отставке Донован Стой. В 1981 г. Стой активно работал над расследованием группового убийства в «Кедди резёт» в составе межведомственной следственной группы, в дальнейшем сделал неплохую карьеру, стал шерифом округа Пламас и вышел на пенсию, окружённый почётом и уважением.

В очерке уже упоминались показания некоей Донны В., которая в районе 14 часов подвезла Джона Шарпа и Дэйна Уингейта к автозаправке «Exxon» на Кресчент-стрит, 106. В магазине на этой автозаправке она встретила Генри Томпсона и даже разговаривала с ним. Детективы следственной группы, проверяя рассказ Донны, тоже опросили Генри, но речь сейчас не об этом.

По странному стечению обстоятельств Генри походил на портрет одного из разыскиваемых преступников – те же причёска «на пробор», прямой нос, овальное лицо, длинные для парня волосы, очки-хамелеоны, которые он почти никогда не снимал, возраст около 20 лет (если точнее, Генри шёл 19-ый год). Не сказать, чтобы сходство было прямо-таки фотографическим, но от ориентирующих композиционных портретов этого никто и не требует – их задача дать общее представление о деталях внешности разыскиваемого лица. Так вот, в случае с Томпсоном детали очень даже неплохо совпали. Томпсон любил джинсовый и байкерский стиль в одежде, носил остроносые шитые сапоги, клетчатые рубашки, джинсовые куртки. Спустя дней десять после трагедии в доме №28 он неожиданно коротко постригся – впервые за много лет – и эта перемена имиджа выглядела как попытка изменения внешности. По ещё более странному стечению обстоятельств Генри довольно хорошо был осведомлён о делах семьи Шарп, но отнюдь не потому, что хорошо ладил с Джоном. Его родная сестра Элис была очень дружна с Шейлой Шарп, дружна настолько, что девушки ночевали в домах друг друга. Кстати, и в ночь с 11 на 12 апреля 1981 г. Шейла не должна была идти к Сиболтам, предполагалось, что она уедет в Квинси в гости к Томпосонам, где и проведёт ночь. Однако, договорённость в последнюю минуту расстроилась – Элис Топмсон соседи попросили приглядеть за малолетними детьми, и та весь вечер провела в качестве «бэби-ситтера». Встреча подруг сорвалась, и потому Шейла отправилась-таки к Сиболтам, а младшую Тину «выпихнула» обратно домой.

Получалась интересная картина – Генри Томпсон полностью автономен, разъезжает по округе на грузовичке-фургоне, знает всех и вся, неплохо соответствует описанию одного из предполагаемых преступников, около 14 часов 11 апреля 1981 г. имеет прекрасную возможность столкнуться с Джоном Шарпом и Дэйном Унгейтом на автозаправке «Exxon» и при этом возвращается домой в… 4 часа утра 12 апреля! При этом на дискотеке на горе Хуг Генри не появлялся!

Ну, какой детектив пройдёт мимо такого подозреваемого?

Что же произошло с Генри днём 11 апреля и в ночь на 12 число?

Днём молодой человек разъезжал вместе со своим дружком Чаком Уолком (Chuck Walk) по округу Аламеда, расположенном довольно далеко от Квинси, примерно в 280 км. Около полудня или чуть позже они появились в Спрингтауне, населённом пункте к северу от Ливермора, всё в том же округе, где зашли ненадолго в гости к подруге Генри. Оттуда друзья направились в местечко Сан-Рамон, расположенное неподалёку, где пообщались с другими общими знакомыми – братом и сестрой – и последние подтвердили факт встречи при допросе в полиции. Разговор продлился около 30 минут, на протяжении которых Чак и Генри пили пиво. Около часа пополудни молодые люди заехали в Ливермор и… дальше в их рассказах начались противоречия.

Генри Томпсон даже предположить не мог, что пребывание на автозаправке «Exxon» около 14 часов 11 апреля и дружба младшей сестры с Шейлой Шарп превратят его в одного из самых перспективных подозреваемых в групповом убийстве в доме №28.

Чак заявил проводившему допрос детективу Доновану Стою, что там он расстался с Генри и поехал в Квинси в одиночку автобусом. Генри Томпсон же утверждал, что, как ему кажется, возвращались они вместе на его грузовичке. При этом он не оспаривал тот факт, что в конечном итоге оказался на автозаправке на Кресчент-стрит в Квинси, где действительно перекинулся парой фраз с Донной В. (о чём было написано выше). Противоречие, вроде бы, выглядело не очень серьёзным, если бы не два обстоятельства: а) в Квинси молодые люди опять встретились, и было непонятно, для чего тогда они вообще расставались в Ливерморе, и б) выехав из Сан-Рамона в час пополудни, Генри Томпсон никак не успевал к 14 часам в Квинси, а ведь именно в это время он и повстречался якобы с Донной В. в магазине на автозаправке.

Упомянутые странности рождали обоснованные сомнения в показаниях всей троицы – и Донны В., и Генри Томпсона, и Чака Уолка, но не это было главным. Основная загвоздка заключалась в том, что друзья, встретившись в Квинси во второй половине дня 11 апреля, продолжили «пить пиво» (читай – пьянствовать) и в конечном итоге зарулили… в Кедди, где и жил Чак. А от Кедди до «Кедди резёт» всего лишь чуть более километра – 15 минут не очень быстрым шагом даже в темноте. Т.е. молодые люди оказались довольно близко от места преступления. Друзья пили весь вечер и ночь и расстались только под утро. Генри вернулся домой после 4 часов утра! А это означало, что у него фактически не было alibi! Правда, Хью, отец Чака Уолка, вроде бы подтверждал, что молодые люди пили пиво в его доме вечером, но как долго они этим занимались и когда расстались, сказать в точности не мог. В общем-то, показания папаши были довольно уклончивы, и рассматривать их как полноценное alibi не следовало. Кроме того, он был связан родственными узами с одним из подозреваемых, что априори в значительной степени обесценивало всё, что он мог или желал сообщить следствию.

Детективы следственной группы допросили мать Генри, Норму Томпсон, явно рассчитывая услышать от неё что-то подозрительное или компрометирующее, но мама оказалась крепким орешком и ничего лишнего не сказала. Она лишь твердила, что ничего подозрительного в поведении или в одежде сына утром в воскресенье не увидела. Но при этом Норма Томпсон заявила, что её сын в ночь с 11 на 12 апреля видел в Кедди двух белых мужчин, соответствующих описанию подозреваемых. И Чак Уолк видел их тоже!

Разумеется, детективы пожелали узнать об этом поподробнее. Рассказы дружков сводились к следующему: выйдя ночью из дома, чтобы подышать свежим воздухом, Генри и Чак решили прогуляться по притихшему Кедди. В интервале времени между 03:30 и 04:00 в районе старой автозаправочной станции они увидели пикап, возле которого находились двое белых мужчин, похожих на тех, чьи рисунки впоследствии воспроизводились в газетах. Заподозрив неладное, Генри и Чак покинули это место незамеченными… Такой вот рассказ ни о чём.

У детективов, разумеется, подобное краткое повествование вызвало массу вопросов. Было непонятно, чего именно испугались молодые люди – этого они объяснить толком не могли, что заставляло подозревать их в самых разных грехах – от явного вранья в силу личной вовлечённости в события до невозможности рассказать всю правду в силу сильного опьянения. Нельзя было исключать того, что друзья узнали людей возле машины и считали их очень опасными. Кроме того, молодые люди по-разному описывали пикап, возле которого они видели незнакомцев. По словам Томпсона, машина была белой или в светлых тонах, а вот Уолк говорил о зелёной и притом с логотипом какой-то развозки (вроде доставки пиццы или оборудования для бассейнов).

В целом рассказы Томпсона и Уолка о событиях 11 апреля и последующей ночи были до такой степени «мутными» и противоречивыми, что молодые люди надолго попали в число «перспективных» подозреваемых. Видели они странный пикап ночью или нет, неясно до сих пор. С большой долей вероятности можно предполагать, что весь этот рассказ появился с целью отвести подозрения следствия от собственных персон. Однако существует ряд серьёзных возражений против причастности Генри Томпсона и Чака Уолка к групповому убийству в доме №28, которые нельзя игнорировать. Назовём некоторые из них: 1) отсутствие мотива (интересы Томпсона и Уолка нигде не пересекались с интересами погибших, во всяком случае, об этом не было известно тогда и ничего не известно ныне); 2) сложность реализации столь необычного нападения силами двух юнцов (физические кондиции подозреваемых не давали им значительного перевеса над жертвами, а это означает, что их нападение обязательно завершилось бы обоюдным ранением участников схватки, причём её исход был далеко неочевиден); 3) отсутствие серьёзных криминальных проявлений (нарушений закона) Томпсоном и Уолком в последующие годы (будь они психопатами, сексуальными преступниками и т.п., это непременно проявилось бы в последующие годы чередой вполне узнаваемых противоправных действий, однако этого на самом деле не произошло).

Следствие надолго «застряло» на этой паре подозреваемых, то оставляя их в покое, то вновь возвращаясь к проверке. При этом поток всевозможного «информационного шума» с течением времени не только не ослабевал, а только нарастал.

Так, например, в конце апреля 1981 г. к следственной группе обратился житель Квинси Аллен Бресциани (A.P.Bresciani), пожелавший сделать заявление. Содержание его сводилось к следующему: 12 апреля, находясь на лечении в больнице в городе Чико, расположенном примерно в 70 км от Квинси, он видел там двух человек, соответствующих описанию, распространённому впоследствии газетами. Мужчины имели ножевые ранения и обратились за медицинской помощью. Сообщение выглядело серьёзным и требовало проверки. Раненые были разысканы полицией штата (разумеется, не моментально), но их проверка показала, что они непричастны к событиям в «Кедди резёт».

Ещё одно направление расследования, потребовавшее значительных затрат сил и времени, оказалось связано с проверкой информации, поступившей от 20-летнего Карла Спэнга (Karl Spang) и его матери Беатрис Сандерс. В ночь с 11 на 12 апреля они возвращались домой в Квинси и по дороге в районе, известном под названием Ли-роад, к северу от Кедди, наткнулись на две автомашины, у одной из которых – синего «ford-LTD» – было спущено левое переднее колесо.

«Ford-LTD» выпускался в нескольких модификациях на протяжении почти двух десятилетий, но даже в минимальной комплектации имел двигатель объёмом более 4 л. Мощная, просторная и неэкономичная машина служила зримым воплощением образа жизни, при котором можно было не экономить на бензине и не отказывать себе в комфорте. Не случайно даже после прекращения выпуска всех моделей «ford-LTD» многие годы считался автомобилем барыг, драг-дилеров и вообще «реальных пацанов», игнорировавших веяния автомобильной моды на экономичные и экологически чистые машины. Именно на синем «форде-Эл-Ти-Ди», подобном тому, что изображён на фотоснимке, разъезжал наркоторговец «Дэйн», в обществе которого Карл Спэнг видел Джона Шарпа и Дэйна Уингейта после полуночи 12 апреля 1981 г.

Карл Спэнг остановился, чтобы спросить, не надо ли чем помочь? Молодой человек утверждал, что не мог просто так проехать мимо, поскольку хорошо знал владельца синего «форда». Машина принадлежала наркоторговцу из Ли-роад по кличке «Дэйн» (фамилия его была неизвестна Спэнгу, но это был не Дэйн Уингейт). У этого человека Карл покупал несколько раз ЛСД. По словам Карла, во второй машине сидели Джон Шарп и Дэйн Уингейт – обоих он визуально знал, поскольку вообще знал всю окрестную молодёжь и местных жителей (в частности, Спэнг утверждал, что был знаком с Гленной и Тиной Шарпами). Мать подтверждала рассказ сына про синий «форд» со спущенным колесом, хотя и не могла ничего сказать по поводу молодых людей в машинах – они были ей незнакомы.