Текст книги "Дома смерти. Книга I"

Но это не означает, что все нюансы, связанные с Тиной Шарп, оказались вне рассмотрения. Уже в первый день с момента открытия факта преступления следственная группа получила «наводку» на некоего Джоэла Уокера Липси, учителя физкультуры в классе, где училась Тина. Мы сейчас не можем сказать, что это была за «наводка» и от кого она пришла – то ли до ушей детективов долетела обыкновенная сплетня, то ли местный драг-дилер, спасая себя, выдал следователям сногсшибательную информацию, то ли просто кто-то из одноклассников Тины что-то увидел и простодушно брякнул во время опроса, но… Но, тем не менее, уже в первый день расследования Джоэл Липси заинтересовал следственную группу. Со слов неизвестного информатора стало известно, что Липси демонстрировал педофильские наклонности и был «одержим» Тиной Шарп. Он с ней откровенно заигрывал, шутил и даже держал фотографию девочки в своём рабочем столе.

Полученные сведения звучали интригующе, и учителя физкультуры официально допросили. Ныне протокол этого допроса опубликован, и любой может с ним ознакомиться в оригинале, не полагаясь на пересказ Ракитина. В целом, этот документ ничего не дал для понимания случившегося: Липси спокойно и убедительно сообщил своё alibi (в дальнейшем полностью подтверждённое), рассказал об отношении к Тине, рассуждал вполне здраво и произвёл в целом положительное впечатление. Он не стал оспаривать наличие у себя фотографии пропавшей девочки, но заверил, что никогда не прятал её, а напротив, открыто держал на столе, как и фотоснимки других своих воспитанников. В самом деле, глупо обвинять учителя в том, что он оставляет на память фотографии своих учеников. В целом же, из допроса следовало, что Липси очень хорошо и даже тепло относился к Тине Шарп и очень сожалел о страшной трагедии в доме №28 – но это естественная для любого нормального человека эмоциональная реакция. Детективы, поговорив с Липси, сняли с него все подозрения и более не возвращались в своей работе к учителю физкультуры.

Интерес к нему возник уже в 21 столетии, когда энтузиастами-исследователями была поднята нераскрытая история массового убийства в Кедди и появилась удивительная возможность сделать ретроспективный анализ случившегося (т.е. с учётом той информации, которая не была известна следствию в 1981 г., но накопилась за минувшие десятилетия). Так вот, выяснилось, что обвинения Джоэла Липси в педофильских наклонностях были вовсе не оговором. Доброго и внимательного учителя физкультуры поймали за растлением малолетней через несколько лет после убийств в Кедди и отправили в только что открывшуюся тюрьму Коркоран, запретив после отсидки не только работать педагогом, но и вообще приближаться к детским учреждениям ближе, чем на 200 ярдов (180 м). Понятно, что если Липси был признан педофилом в 1988 г., то таковым он являлся и ранее. Для такого, как он, Тина Шарп, уже ставшая раз жертвой сексуального посягательства, была сравнительно лёгкой мишенью, поскольку была психологически уязвима и поддавалась манипулированию.

Эта информация сделала Липси одним из основных подозреваемых в совершении преступления. Если он соблазнил Тину, то в какой-то момент девочка и её мать могли стать в его глазах потенциально опасны – примерно такова логика сторонников этой версии. Нам ещё придётся на разные лады обсуждать различные версии и допущения, связанные с трагедией в доме №28, так что не станем сейчас забегать слишком далеко вперёд, но отметим всё же, что информация о том, что учитель Тины Шарп оказался настоящим педофилом, заслуживает самого пристального внимания.

На этом список скандальных обстоятельств, так или иначе связанных с исчезнувшей девочкой, нельзя считать исчерпанным. Уже в первые дни расследования появилась устойчивая сплетня, закрепившаяся в умах жителей Кедди и Квинси на долгие годы. Речь идёт о том, будто Тина на момент трагедии… была беременна. Об этой сплетне упоминают многие школьники, учившиеся в то время в одной с Тиной школе, а также современники трагедии старшего возраста. Сплетня эта звучала очень достоверно, и из уст в уста даже передавалось имя «отца ребёнка» Тины. Самые проницательные читатели, впрочем, без труда назовут это имя сами – на роль «папаши» прочили… Мартина Смартта. Да-да, того самого, дружка «Бо» Бубеда.

Неожиданно, да? Но это станет вдвойне неожиданным, если мы упомянем, что в очень скором времени, буквально в конце апреля 1981 г., появится новая сплетня, в которой опять будет фигурировать Мартин Смартт, но только на этот раз в роли любовника Гленны «Сью» Шарп.

Разумеется, современных исследователей трагедии в «Кедди резёт» чрезвычайно интересовал вопрос, откуда родилась эта сплетня? Сразу поясним, почему данное сообщение мы называем «сплетней», а не «слухом» или «домыслом». Под сплетней автор понимает любое однозначное утверждение, сделанное с чужих слов, другими словами, в пересказе, в то время как «слух» или «домысел» могут быть по своему содержанию многозначны либо неопределённы. Автор не настаивает на филологической точности такого определения, просто предлагает такую трактовку понятия «сплетня». Долгое время ясности в этом вопросе не существовало, выжившие родственники Тины ничего прояснить не могли либо не хотели. Может показаться невероятным, но спустя почти три десятилетия с момента совершения преступления исследователям удалось, как кажется, установить авторство анонимной «сплетни». Отыскалось небольшое сообщение Кеннета Шэнкса, помощника шерифа округа Пламас, в котором тот сообщает о беременности Тины Шарп со ссылкой на врача-гинеколога из больницы в Квинси, которая обследовала девочку. Личность врача не раскрывалась, и её сообщение, скорее всего, носило неофициальный характер. Возможно, анонимность явилась условием сотрудничества врача со следствием, которая согласилась предоставить нужную информацию без судебного ордера.

Понятно, что сообщение помощника шерифа, сделанное со ссылкой, по сути, на агентурный источник, заслуживало самого серьёзного к себе отношения. Именно поэтому утверждение о беременности Тины Шарп до такой степени завладело умами как следователей, так и обывателей. Однако, существуют два очень важных момента, которые следует иметь в виду, когда заходит речь о «беременности» Тины.

Во-первых, теоретически, судебные медики вовсе не нуждались в рассказах неких анонимных гинекологов о беременности Тины, поскольку разрешить эту загадку они могли сами. Как хорошо известно, анализ крови буквально на второй день с момента начала деления яйцеклетки покажет скачкообразный рост содержания в крови т.н. гормонов бэта, являющихся своего рода индикатором этого процесса. Казалось бы, что может быть проще – установить принадлежность следов крови, обнаруженной на месте преступления, и посмотреть, наблюдается ли в крови Тины указанная аномалия? Причём, криминалисты с высокой долей вероятности могли бы сказать, где именно может быть обнаружена кровь Тины. Известно, что на внутренней поверхности бёдер Гленны «Сью» Шарп была найдена кровь, явно ей не принадлежавшая – эта кровь просто не могла туда попасть из ран, нанесённых «Сью». Скорее всего, это кровь затекла между бёдер женщины с головы человека, которую она держала у себя на коленях. Понятно, что Гленна могла положить себе на колени голову сына Джона или дочери Тины, но никак не Дэйна Уингейта, ей совершенно чужого. С уверенностью можно было сказать, что кровь на бёдрах «Сью» не принадлежала Джону Шарпу – следы волочения его окровавленного тела хорошо просматривались на полу, и было видно, что после причинения ему ранений молодой человек к дивану не приближался, на него не садился и не ложился. Стало быть, мать могла положить себе на колени голову Тины. Всё это можно было сравнительно легко проверить даже при тогдашнем уровне развития судебной медицины. Но… в первые дни расследования кровавыми следами никто особенно не заинтересовался, потому что шериф Дуг Томас заявил, будто все погибшие имели одинаковую группу крови «0», а потому и исследовать кровь незачем. Как впоследствии объяснял шериф, он считал, что члены одной семьи всегда имеют одинаковую группу крови (и хотя Дэйн Уингейт не являлся членом семьи Шарп, он по случайному стечению обстоятельств якобы тоже имел кровь одной с ними групповой принадлежности). Эту очевидную глупость никто не оспаривал примерно три недели. Затем к делу стало активно подключаться ФБР США, и вопрос об исследовании следов крови на месте преступления возник снова. Сотрудники ФБР настаивали на том, чтобы имевшиеся у службы коронеры биологические образцы погибших и следы с места преступления были переданы в лаборатории Бюро для исследований, но… оказалось, что передавать нечего. Старый холодильник «потёк», его содержимое загнило, и все биологические материалы, взятые из трупов и с места преступления, отправились в печь для уничтожения улик. Исследовать стало нечего! Вот тебе, матушка, и Юрьев день – правда, интересно?

Во-вторых, об обоснованности утверждений о беременности Тины от Мартина Смартта следует задуматься, если принять во внимание, от кого именно пошла официальная информация об этом. Сообщение, как сказано, написано помощником шерифа Кеннетом Шэнксом, а это очень своеобразный персонаж.

Когда Дуглас Томас досрочно сложил с себя обязанности шерифа округа Пламас (а случилось это летом 1981 г.), новым шерифом был избран Кен Шэнкс. И всё было бы хорошо в жизни этого человека, если бы в начале 1985 г. не появились крайне неприятные для Шэнкса обвинения в сексуальных посягательствах на детей и подростков. Дело вышло настолько скандальным, что замять его по-тихому не получилось. Формально расследование обвинений повели подчинённые шерифа (сам Шэнкс был на это время отстранён от исполнения служебных обязанностей), но не подлежит сомнению, что за всем этим стояло ФБР США. Сначала следствие признало, что шериф «имел сексуальные контакты более чем с одним подростком и более одного раза», затем признало, что первые заявления с обвинениями такого рода поступили в службу шерифа ещё аж за полгода до марта 1985 г. А 27 марта 1985 г. работник социальной службы округа Мона Грин призналась на допросе у окружного прокурора, что информацию о педофильских наклонностях Шэнкса получала более двух лет тому назад. Интересно, что для защиты шерифа-педофила администрация округа Пламас наняла адвоката Сьюзен Рофф, что, вообще-то, противоречило американским законам.

Кеннет Шэнкс, почуяв, что развитие ситуации грозит крахом всей его карьеры, решил напоследок «оторвать» себе деньжат и потребовал административное руководство округа оплатить ему 20 тыс.$ за сверхурочную работу во время расследования убийств в Кедди в 1981 г. Удивительно, но требование это признали справедливым и 10 апреля 1985 г. (как раз в канун очередной годовщины расправы над семьёй Шарп) ему выплатили 8 415 $, что вызвало настоящую бурю возмущений в местной прессе. Той же датой была оформлена досрочная отставка от должности 42-летнего шерифа. Многие его коллеги, кстати, сожалели об этом, признавая за Шэнксом высокую квалификацию, большой опыт оперативной работы и чутьё настоящего детектива. Но в тот момент все эти качества уже не имели значения.

Примерно в те же дни Шэнкс и его семья покинули округ Пламас, а расследование сексуальных похождений шерифа-педофила было остановлено на основании закона об ограничении юридического преследования высокопоставленных работников административного аппарата штата Калифорния. Может показаться фантастичным, но такой закон действительно существовал тогда в Калифорнии и был отменён лишь в 90-е годы прошлого столетия. В общем, Кеннет Шэнкс не понёс наказания за свои проделки, но в начале XXI столетия группа американских исследователей трагедии в «Кедди резёт» активно занялась розысками места жительства бывшего шерифа (если тот, конечно, жив). Родилась даже инициатива испортить педофилу его 70-летний юбилей, который должен был случиться в 2013 г. и напомнить бывшему шерифу о его грязных проделках, так и оставшихся безнаказанными. Такая вот невыдуманная история из серых американских будней…

Как видим, человек, сообщивший о беременности исчезнувшей без следа Тины Шарп, оказался педофилом с большим стажем. И притом работником правоохранительных органов, расследовавшим сексуальное посягательство на Тину летом 1980 г. Помощник шерифа ещё тогда познакомился с Тиной и в последующем оставался с девочкой в хороших отношениях.

И тут мы подходим к очень интересному вопросу: действительно ли существовал анонимный гинеколог, определивший беременность Тины незадолго до её исчезновения, или помощник шерифа просто выдумал несуществующий агентурный источник, чтобы вбросить эту информацию? И если мы считаем, что никакого гинеколога никогда не существовало, то перед нами встаёт ещё более непростой вопрос: какую цель преследовал помощник шерифа, официально сообщая следствию столь сенсационную информацию? В самом общем виде на этот вопрос можно ответить примерно так: Кеннет Шэнкс подстраховывался на случай: а) обнаружения Тины живой и б) обнаружения неких записей Тины (её дневника). Но вот от чего именно страховал себя помощник шерифа, сказать не так просто, точнее, вообще невозможно. Тут мы попадаем в область предположений, которые могут завести очень далеко и притом в совершенно неожиданном направлении.

Остановимся пока на этом и подведём краткий итог нашего виктимологического анализа. Основываясь на изложенной выше информации, можно сделать следующие выводы:

– семья Шарп первоначально проживала в трейлерном парке в Квинси, маргинальном районе, представлявшем определённую опасность из-за постоянного присутствия среди жильцов некоторого процента алкоголиков, наркоманов, лиц с криминальным прошлым. Переезд в «Кедди резёт», гораздо более спокойное и благоустроенное место, способствовал тому, что семья оказалась в куда более безопасном окружении. С точки зрения виктимологии, такой переезд был оправдан, т.к. он объективно снижал риск конфликта с соседями по тривиально-бытовым причинам;

– Гленна «Сью» Шарп, очевидно, была заинтересована в установлении долговременных отношений с мужчиной, способным хоть отчасти заменить исчезнувшего из её жизни мужа. Она не была проституткой, но находилась в поиске партнёра, а это означает, что в поле её зрения мог попасть опасный человек. Проблемы, вызванные отношениями с таким потенциально опасным человеком, могли спровоцировать развитие событий по «насильственному сценарию». Таким образом, нельзя исключать, что именно неблагоразумное и недальновидное поведение Гленны поставило под удар всю семью;

– крайне легкомысленным и опасным выглядит поведение Джона Шарпа, использовавшего собственное свободное время по своему усмотрению и поступавшего порой весьма неразумно. На него явно плохо влиял его старший товарищ Дэйн Уингейт. Джон отличался упрямством, смелостью, готовностью идти на конфликт, и сочетание этих качеств с вороватостью и подловатостью Уингейта, способного «подставить» товарища под разборки, которые сам же и спровоцировал, давало весьма опасный с точки зрения виктимологии коктейль. Почти не подлежит сомнению, что Джон Шарп употреблял лёгкие наркотики и торговал ими. Это обстоятельство ещё сильнее снижало его личную безопасность и было чревато неприятными последствиями для него лично и его близких. Его рассказы о краже 10 «листов» ЛСД (фактически крупной оптовой партии), превращало Джона в потенциальный объект криминального преследования, «разборок» и мести;

– всё, сказанное о Джоне Шарпе, с полным основанием и даже в большей степени может быть отнесено к Дэйну Уингейту. Человеческие качества этого юноши переоценивать не стоит – это был жестокий, хитрый, расчётливый и вместе с тем трусливый парень. Его тщедушность и даже дистрофичность априори лишали Дэйна даже малейшего шанса на победу в случае прямого физического противоборства с противником, а это значит, что Дэйн привык полагаться на обман, хитрость и предательство как способы выхода из неприятных или опасных ситуаций. Не будет ошибкой сказать, что этот человек, пускавшийся на кражи у ближайших соседей и невыносимый даже в родной семье, сам по себе был сплошной «ходячей проблемой». Худшего друга трудно даже вообразить. То, что Дэйн Уингейт оказался вхож в семью Шарп и даже сделался лучшим другом Джонни, резко повысило шанс того, что из-за каких-либо гнусных действий Уингейта потерпевшим может оказаться не он сам, а его друг;

– Тина Шарп, перенёсшая за 10 месяцев до своего исчезновения травмирующий опыт насильственного сексуального посягательства, как это ни покажется странным, получила определённый иммунитет, которого не имели её сверстницы. Девочка стала недоверчива и даже прямо враждебна к незнакомым мужчинам, в её поведении не отмечались кокетство и любопытство – это те черты, которые насильники-педофилы часто используют с целью сблизиться с жертвой, замаскировав свои истинные намерения. Можно сказать, что опыт, полученный Тиной, сделал её «трудной мишенью» для повторного посягательства насильника, в этом отношении её сверстницы были куда более наивными и доступными. И круг общения Тины, и её манеры, место и образ жизни позволяют уверенно утверждать, что из всей четвёрки потерпевших она имела наименьшую виктимность. Другими словами, Тина Шарп не генерировала опасность для окружающих.

Примерно к таким результатам должны были прийти детективы следственной группы, если бы только кто-то из них озаботился проведением простейшего виктимологического анализа. По всем прикидкам, Тина не являлась той «проблемой», из-за которой произошли трагические события в доме №28, но следствие рассудило иначе. И потому именно Тина оказалась в самом эпицентре расследования, став «подозреваемой №1». Да-да, как это ни покажется парадоксальным.

Факт отсутствия на месте преступления девочки, а также безуспешные попытки её отыскать заставили следствие принять в качестве рабочих две основные версии: первую – Тина организовала нападение на семью с целью замаскировать своё бегство из дома, и вторую – нападение на жителей дома №28 организовал Джеймс Шарп, муж Гленны, с целью похитить и увезти к себе в Коннектикут любимую дочку Тину. Ни в первом, ни во втором случае групповое убийство не планировалось – оно явилось следствием того, что «что-то пошло не по плану».

Мотивация обеих версий была довольно своеобразной, если не сказать, смехотворной.

Так, для обоснования первой версии, согласно которой Тина являлась зачинщицей собственного «похищения», следствие выстроило следующую логическую цепочку: Тина забеременела от взрослого любовника и решила начать жить «взрослой» жизнью, для чего надлежало избавиться от материнской опеки. Для этого она решила сымитировать собственное похищение и попросила любовника ей помочь. Тот охотно согласился на реализацию этого замысла, поскольку опасался, что беременность 14-летней Тины может привести к обвинению его в педофилии. По-видимому, этот человек привлёк к участию в преступлении товарища. Всё поначалу шло замечательно, но… вернувшиеся из Кедди молодые люди – Джонни и Дэйн – испортили мизансцену – они вступили в борьбу, и имитация «похищения» закончилась настоящим групповым убийством. Тина, сознавая свою ответственность за содеянное, бежала вместе с любовником и его дружком. Её бегство было добровольным, поскольку она не забыла прихватить с собою любимую игрушку – «замок в коробке». Если бы нападавшие забрали Тину с собою насильно, то эта игрушка не исчезла бы, ведь она не представляла для похитителей ни малейшего интереса.

Из этой версии следователи не делали особой тайны и, по воспоминаниям тех, кто жил в 1981 г. в Кедди и Квинси, уже через неделю после совершения преступления все открыто говорили о том, что групповое убийство организовала «малолетка Тина». Это было всеобщее убеждение, и никого не смущала невероятность такого утверждения, вернее, об этом как-то никто не задумывался. Воистину, прав был Карл Маркс, написавший, что «идеи, завладевшие массами, становятся материальной силой». Всеобщая убеждённость как будто бы укрепляла следователей в истинности выбранного пути расследования, и никто не хотел просто остановиться и критически осмыслить краеугольный камень этой версии: откуда взялась уверенность, что Тина была беременна? От анонимного гинеколога? Этому можно верить? Где и как Тина могла встречаться со взрослым любовником, если она почти всё своё время проводила либо в школе, либо рядом с матерью, которая тряслась над девочкой, как осиновый лист? Как девчонка, которой шёл только четырнадцатый год, могла манипулировать взрослым любовником? Что это мог быть за любовник, если в «Кедди резёт» все жители были наперечёт?

Параллельно с этой версией следственная группа деятельно принялась за отработку другой – о причастности к похищению Тины её отца Джеймса. Уже в первые сутки расследования полиции Гротона был послан запрос с просьбой проверить наличие у Джеймса Шарпа alibi на ночь с 11 на 12 апреля 1981 г. Совершенно достоверно было выяснено, что Джеймс не покидал Гротон и при всём желании не мог очутиться в Калифорнии.

Тем не менее, детективов было не так-то просто сбить с однажды выбранной линии. 16 апреля 1981 г. в Квинси появился Джеймс Шарп, прилетевший на похороны жены и сына. Представители следственной группы, разумеется, с ним побеседовали и, разумеется, ничего толком не выяснили. Неудовлетворённые полученным результатом, детективы обратились в Службу криминальных расследований Военно-Морских Сил США (Naval criminal investigative service – NCIS) под юрисдикцией которой работал Джеймс Шарп, и попросили навести о нём всяческие справки. Имелась в виду любая информация, способная пролить свет на возможное участие Шарпа-старшего в организации преступления в «Кедди резёт». В частности, следственную группу интересовало движение денег на его счетах, поскольку разовая выплата крупного вознаграждения похитителям Тины не могла не остаться незамеченной. Офицер NCIS Кэролайн Силберстайн во второй половине апреля 1981 г. подготовила обзорную справку о Джеймсе Шарпе, из которой следовало, что ничего подозрительного ни в поведении, ни в денежных расчётах, ни в телефонных переговорах последнего на протяжении 6-месячного периода до и после трагедии в «Кедди резёт» не выявлено.

Т.е. это направление розысков никуда следствие не привело.

Между тем, уже на этом начальном этапе детективы проигнорировали очень интересную информацию, которую следовало проверить без всяких оговорок и проволочек.

Речь идёт о следующем. Как известно из показаний Ричарда Микса, тот 11 апреля около 11 часов утра отправился на местный праздник – открытие пасхальной ярмарки. Там он повстречал Джона Шарпа, а потом к друзьям присоединился и Дэйн Уингейт (перед тем напившийся дешёвым калифорнийским вином, как помнит внимательный читатель). Итак, вся троица бродила по ярмарке, слушала музыку, болтала ни о чём. Во время этих бесцельных блужданий к группе присоединился некто Стив Ховард, дружок Дэйна Уингейта. Ховард слыл за опасного парня, имел многочисленные приводы в полицию за разнообразные правонарушения и в тот момент находился на свободе на правах условно-освобождённого. Он был старше всех членов компании (ему исполнилось 23 года) и держался как эдакий «настоящий блатной», каковым впоследствии он и стал, превратившись в профессионального преступника-рецидивиста, промышлявшего бандитизмом и торговлей наркотиками. Ховард провёл с компанией некоторое время, болтая о том, о сём и в частности о прибытии этим вечером в Квинси «большой партии кислоты», то бишь ЛСД. Ричард Микс, передавший эти слова полиции, ничего не мог сказать о том, куда и кому придёт партия наркотиков, но само упоминание о такой поставке выглядит чрезвычайно интересно.

Но Стив Ховард вдвойне интересен нам тем, что этого парня уже подозревали в убийстве на сексуальной почве собственной младшей сестры. В октябре 1973 г. была убита его младшая сестра Кэти Ховард, которую старший братишка несколько раз склонял к инцесту. История эта, как станет ясно из дальнейшего, определённым образом перекликается с тем, что случилось в «Кедди резёт» в апреле 1981 г., поэтому ей следует уделить некоторое внимание. Тем более, что самому Стиву Ховарду ещё предстоит появиться в настоящем повествовании уже отнюдь не в роли мелкого статиста или рядового свидетеля, а главного подозреваемого.

За семь с половиной лет до описываемых событий – а если точнее, в октябре 1973 г. – жительница Квинси Маргарет Ховард сообщила местной службе шерифа об исчезновении своей 14-летней дочери Кэти Энн Ховард (Kathy Ann Howard). По её словам, она видела в последний раз дочь уходящей в гости к подруге во второй половине дня 7 октября. До дома подружки девочка так и не дошла – это установила сама мать, и проверка силами местных патрульных подтвердила справедливость данного утверждения. Семейка Ховардов была известна местным правоохранителям – на старшего сыночка Стива прежде поступали официальные жалобы о сексуальных домогательствах к младшей сестре, а кроме того, Стив был замечен в употреблении наркотиков, мелком хулиганстве и непристойном поведении в общественных местах (демонстрировал гениталии малолетним девочкам). В общем, набор девиаций был представлен во всей красе. Мать в одиночку билась с придурком-акселератом, но явно не справлялась. Заявление Маргарет сразу приняли в работу и отнеслись к нему со всей серьёзностью.

Как уже поняли самые догадливые читатели, округ Пламас был таким местом, где правоохранители не особенно переламывались на работе, но история с исчезновением 14-летней девочки задела всех за живое. Случай был экстраординарный, и служба шерифа весьма оперативно отработала комплекс необходимых мероприятий. В частности, быстро были поставлены в известность службы шерифов соседних округов – Батта (Butte), Юбы (Yuba), Невады (Nevada – это не соседний с Калифорнией штат Невада, а одноимённый ему округ, граничащий с Пламасом), Лассена (Lassen). Соседей попросили организовать поисковые операции. Надо отдать должное детективам отдела поиска пропавших службы шерифа округа Пламас – они быстро сообразили, что Кэти, судя по всему, на территории округа нет.

По всему северо-востоку Калифорнии начались массовые поисковые операции с привлечением добровольцев, егерей, слушателей академий полиции и т. п. Розыск был масштабным, вот только поначалу результат он дал совсем не тот, на который рассчитывали его инициаторы. В воскресенье 14 октября 1973 г. около 10 часов утра охотник обнаружил среди камней в ручье Флэнкинг-батт-крик (Flanking Butte Creek), в пустынной и довольно унылой местности в округе Батт, сильно разложившееся женское тело. Явно не Кэти Ховард.

Статья в одной из местных газет об обнаружении трупа неизвестной девушки в ручье Флэнкинг-батт-крик в середине октября 1973 г.

На место обнаружения трупа выехал Ларри Джиллик, шериф округа Батт. Он лично осмотрел тело и заключил, что имело место убийство. Впрочем, для столь глубокомысленного вывода шериф был вовсе и не нужен. Тело было полностью нагим, одежда погибшей отсутствовала (её так и не удалось отыскать), а кроме того, труп был завёрнут в зелёное одеяло. Даже если предполагать, что девушка утонула пару месяцев назад, решив искупаться в мелком ручье, трудно было вообразить, что утопленница решила завернуться в одеяло. Расследование преступления шериф поручил своим лучшим детективам Тэрри Кортону и Флойду Филлмору.

Тело неизвестной было найдено примерно в 5 км от скоростной трассы, известной как «Скайвэй» (Skyway -«Небесная дорога»), и в 450 м от т.н. южной банки ручья, мелководного переката, который труп никак не мог преодолеть. Получалось, что тело опустили в воду ниже по течению, а в этом месте неподалёку от ручья находилась местная грунтовая дорога под названием Хамбаг-роад (Humbag-road). Логично было предположить, что именно по этой дороге было привезено тело и сброшено в ручей.

Осмотр тела на месте обнаружения, проведённый коронером Робертом Швабом, дал несколько значимых зацепок. Во-первых, коронер датировал время наступление смерти примерно двумя месяцами ранее, т.е. отнёс момент гибели неизвестной девушки на середину августа 1973 г.,и, как показал дальнейший ход событий, не сильно ошибся в этом. Во-вторых, точно сказал, что погибшая не красила волосы и являлась естественной «блондинкой с рыжиной», а это довольно редкий и узнаваемый цвет волос. В-третьих, коронер верно определил возраст неизвестной – 20 или чуть за 20 лет – и указал на застарелый шрам от операции по удалению аппендицита. Тело подверглось сильному разложению, распухло и утратило естественные пропорции, так что лицо невозможно было сфотографировать для опознания, но приметы, сообщённые коронером, позволили довольно быстро установить личность неизвестной жертвы преступления – ею оказалась 21-летняя Бонни Энн Ньюманн (Bonnie Ann Neumann), жительница города Эфтон из штата Висконсин.

Это было установлено уже в первые сутки расследования – прямо скажем, прекрасная полицейская работа! Ньюманн родилась 7 сентября 1952 г. в городке Монро, штат Висконсин, откуда и уехала летом 1973 г. Её, видимо, манила «американская мечта», идея «сделать себя» вдали от дома и пробиться в жизни своими силами. Провинциальный городок Монро в одном из самых холодных штатов Америки явно не годился для этого. Сначала Бонни перебралась в Колорадо, затем, в начале августа, приехала в Калифорнию. Думала двинуть дальше на юг, в Лос-Анджелес, туда, где вечно снимают кино и неутомимо плещет тёплый океан. Только ей надо было поднакопить деньжат, чтобы снять жильё в Лос-Анджелесе. Девушка подзадержалась в округе Батт, найдя сравнительно неплохую сдельную работу на автомойке, и исчезла, никому ничего не сказав, 29 августа. В последний раз Бонни видели в городке Чико. Она была одна, никто из свидетелей не мог припомнить её спутника, если таковой и существовал на самом деле.

Всё это детективы Филлмор и Кортон «раскрутили» менее чем за сутки, буквально в первые часы расследования. Информация была, безусловно, чрезвычайно интересна, но… искали-то на самом деле Кэти Ховард. Что стало с нею?

После обнаружения первого женского тела поисковая операция на территории смежных округов на северо-востоке Калифорнии продолжилась с удесятерённой энергией. Перед руководством штата был поставлен вопрос о привлечении к поиску национальной гвардии – район, который требовалось осмотреть, имел площадь более 25 тыс. кв. км (это примерно 4/5 площади Бельгии) и, мало того что являлся сравнительно малонаселённым, имел к тому же переменный рельеф и был покрыт густыми лесами. На такой территории впору было проводить войсковую операцию.