Текст книги "Дома смерти. Книга I"

Но Спэнг рассказал не только об этом. Он поведал детективу Райту, члену следственной бригады, о том, что неделей ранее в местечке, известном под названием Мэдоу-валли (Meadow valley) устраивалась «фирменная кислотная» вечеринка, «party», выражаясь по-американски, на которой предполагалась активная торговля наркотиками. Собственно, сами же устроители вечеринки и распространяли на ней наркотики. Если обычная «школота» на своих «посиделках» собиралась только пить пиво, то вот настоящие «перцы» изначально планировали «закинуться» наркотой, и именно для таких в Медоу-валли и устраивали «сходняк». Так вот, согласно утверждению Спэнга, оба погибших молодых человека – т.е. и Джон Шарп, и Дэйн Уингейт – на этой «кислотной» вечеринке присутствовали. Также на этой «тусе» оказались и незнакомцы, отлично соответствовавшие описаниям разыскиваемых лиц, размноженным местными газетами после 12 апреля. Эти люди не были знакомы Спэнгу, но на автомобиле одного из них, он вроде бы видел номерной знак «Сан-Рафаэль», что указывало на регистрацию его в дорожной полиции округа Марин (от города Сан-Рафаэль до Квинси примерно 270 км – отнюдь не близкий свет!). Спэнг уверял, что эти же самые мужчины (их возраст он определил в районе 30 лет), появились и на «кислотной» вечеринке, устроенной неким «Брайеном Си» вечером 11 апреля. Они приехали туда на двух машинах – у одного была «прекрасная чёрная машина» вроде «кадиллака» (она-то и имела номерной знак с указанием города «Сан-Рафаэль»), а второй разъезжал на какой-то нелепой малолитражке вроде японского «датсуна». Карл Спэнг был на вечеринке «у Брайена» и утверждал, что туда же заглядывали и Джон Шарп с Дэйном Уингейтом. В какой-то момент Карл потерял молодых людей из вида, но… через некоторое время встретил их на ночной дороге в районе Ли-роад.

На первый взгляд утверждения Спэнга выглядели как полная бессмыслица. Прежде всего потому, что заставляли совершенно по-новому оценить времяпровождение молодых людей в последние часы жизни. Но отмахиваться от показаний свидетеля на том лишь основании, что они ничему не соответствуют и звучат парадоксально, отнюдь не следовало.

Заявления Спэнга и его матери были чрезвычайно интересны прежде всего тем, что заставляли по-новому взглянуть на события трагической ночи. Местечко Ли-роад, где свидетели увидели якобы автомашину со спущенным колесом и вскоре погибших Джона и Дэйна, находилось примерно в 10 км к северо-востоку от «Кедди резёт», и это было очень странно. Получалось, что Дэйн Уингейт и Джон Шарп, покинув автозаправочную станцию в Квинси вечером 11 апреля, направились вовсе не домой. Проехав мимо «Кедди резёт», они направились в Ли-роад, убогое поселение размером в 2 квартала на краю густого леса и унылой пустоши, в котором было не более 20 построек, включая сараи и нежилые дома. Район был мрачноватым. Когда-то там находилась одинокая ферма, вокруг которой постепенно обжились несколько семей, но до полноценного населённого пункта это местечко так и не доросло. Если Спэнг не ошибался, и Шарп с Уингейтом действительно оказались в этой дыре, то такая поездка рождала два взаимосвязанных вопроса – добровольно ли Джон и Дэйн отправились туда? и если «да», то с какой целью? И вот тут весьма кстати оказывалось утверждение Карла Спэнга об участии молодых людей в «кислотной вечеринке в Мэдоу-валли» неделей ранее. Всё в словах свидетеля было очень логично, за исключением одного – его заявление почти по всем позициям противоречило рассказам других свидетелей.

Кроме того, из рассказа Карла Спэнга логично возникало ещё одно интересное предположение – быть может, Джон Шарп и Дэйн Уингейт вечером 11 апреля вовсе и не собирались домой, и ловили они попутку отнюдь не в «Кедди резёт», а в… некое другое место?

В общем, рассказ Карла Спэнга и Беатрис Сандерс всё ставил с ног на голову.

Кроме того, Карл рассказал и о некоторых других небезынтересных событиях в жизни Джона Шарпа. Например, он оказался в курсе того, что незадолго до гибели Джон и Дэйн имели острый конфликт с какими-то парнями, этническими индейцами, с которыми им пришлось даже подраться. Причина драки, как, впрочем, и исход, остались Спэнгу неизвестны, но один из индейцев после стычки пригрозил Шарпу, что «если они не получат что, что им нужно, то убьют Джонни и его семью». В контексте случившегося с членами семьи Шарп высказанная угроза заслуживала самого серьёзного внимания. По общему мнению детективов, причиной конфликта с группой молодых индейцев могли быть только наркотики – более интересы «белой» и «цветной» молодёжи нигде не пересекались. «Тусовались» они в разных местах, ухаживали за разными девушками, в общем, бытовых точек соприкосновения, способных послужить источником конфликта, почти не имели. А вот наркотики были интересны всем – и белым, и индейцам. К сожалению, Карл не мог назвать имена индейцев, с которыми дрались Дэйн и Джон – его рассказ основывался на рассказе другого молодого человека, точнее, девушки, т.е. делался с чужих слов. Детективам пришлось отыскать её, но и она не привнесла ясности в этот вопрос. Персонифицировать таинственных индейцев так и не удалось. Возможно, это одно из самых серьёзных упущений расследования…

Вернёмся, впрочем, к рассказу Карла Спэнга о событиях ночи с 11 на 12 апреля 1981 г.

В Ли-роад действительно проживал наркоторговец по кличке «Дэйн», который действительно управлял весьма заметной и узнаваемой автомашиной «ford-LTD» синего цвета. Вместе с ним обретался и его чернокожий дружок, выполнявший по совместительству функции телохранителя. Понятно, что эта парочка на роль свидетелей годилась плохо. Они всё отрицали – и знакомство с Карлом Спэнгом, и тем более какую-либо связь с Джоном Шарпом и Дэйном Уингейтом. Не очень хорошо было и то, что мать Спэнга подтверждала показания сына лишь частично – она не опознала по фотографиям Шарпа и Уингейта и потому не могла подтвердить факт их присутствия на дороге в Ли-роад незадолго до убийства.

Однако, интересная информация о перемещениях Джона Шарпа и Дэйна Уингейта этим отнюдь не исчерпывалась. К концу апреля отыскался весьма ценный свидетель, зашифрованный в документах следственной группы под условным прозвищем «Джой Си», который рассказал, что лично отвёз парочку от мини-маркета на автозаправке «Exxon» в… Кедди. Джой был не слишком трезв вечером 11 апреля, потому путался относительно времени поездки, по его мнению, от отвёз молодых людей «ночью». Однако допрашивавшие его детективы Каррилло и Форчино установили, что на самом деле произошло это отнюдь не ночью, а гораздо ранее – в районе 20:30. Довольно точную привязку по времени они смогли осуществить благодаря подружке Джоя, которую тот завёз домой как раз перед тем, как направиться к автозаправке «Exxon».

Сообщение о перемещении погибших подростков из Квинси в Кедди следовало признать исключительно ценным. Во-первых, Кедди располагался совсем неподалёку от места преступления (чуть более километра), а во-вторых, именно в Кедди проводили ночь с 11 на 12 апреля Генри Томпсон и Чак Уолк, попавшие прежде под подозрение следствия. Показания же Спэнга и его матери заставляли предполагать, что вечерние и ночные перемещения Джона Шарпа и Дэйна Уингейта отнюдь не исчерпывались простым переездом в «Кедди резёт», возможно, они намеревались отправиться куда-то дальше, скажем, к наркоторговцу в Ли-роад.

В этой связи представляют интерес ещё одни свидетельские показания, сообщённые уже упоминавшейся в настоящем очерке Донной В. После того, как стало известно о трагедии в «Кедди резёт», женщина рассказала Дону Дорису, опекуну Дэйна Уингейта, о том, что лично отвезла Джона и Дэйна из Квинси в «Кедди резёт», после чего вернулась обратно в Квинси. Донна утверждала, что поездка имела место около 22:30. Когда она подъехала к дому №28, навстречу вышла Гленна «Сью» Шарп, одетая так, словно собиралась куда-то уходить (т.е. облачённая не в халат, в котором её нашли). Но вот что интересно – по прошествии почти 4 лет – 7 февраля 1985 г. Донна В. ещё раз расскажет о событиях того дня на допросе в полиции. Во время этого допроса она «сдвинет» время поездки на час вперёд, т.е. на 21:30 и уже ни словом не упомянёт о вышедшей из дома Гленне Шарп. Что тут скажешь! Это очень необычные показания, рождающие больше вопросов, нежели ответов. Нельзя не признать, что чем больше деталей узнаёшь о свидетельских показаниях, тем парадоксальнее начинает казаться ситуация с местопребыванием подростков в последние часы жизни, впору уже воспользоваться эпитетом не «парадоксальный», а просто «анекдотичный». Сначала «Джой Си» клянётся, что лично отвёз Джона и Дэйна в Кедди, а уже через пару часов по этому же в точности маршруту их везёт Донна В. (правда, довозит она их чуть далее – в «Кедди резёт»). И при этом многие жители Квинси и одноклассники погибших видят их на заправках – то «Шеврон», то «Экссон». Группа из 6 (шести!) товарищей Джона Шарпа по школе заявила следователям, что видела его около 22 часов неподалёку от автозаправки «Шеврон» в компании с Дэйном Уингейтом. Вот тут и задумаешься, кто же кого и где видел на самом деле…

Следствие имело данные (разной степени достоверности), о возможной причастности Джона Шарпа и Дэйна Уингейта к торговле наркотиками. О некоторых сообщениях такого рода было упомянуто выше, но этим список далеко не исчерпывался (нет смысла воспроизводить их все, просто примем к сведению, что показания такого рода дали школьные друзья Джона Шарпа, и не верить им нет оснований).

Правда, из всех этих разговоров ничего не следовало. Не было известно о серьёзных конфликтах между наркоторговцами, о борьбе между ними за делёж рынка и т. п. Сам по себе рынок наркотиков в округе Пламас – это далеко не такой лакомый кусок, как можно подумать. Как уже упоминалось, округ в начале 80-х гг. прошлого века относился к числу беднейших в США, и он выступал, скорее, не как потребитель наркотиков, а в большей степени как их производитель. Благодаря своей малой населённости и климату тут было совсем несложно разбить незаметные делянки американской конопли или мака и собирать урожай, на который можно было худо-бедно прожить (этим, по всей видимости, и занимались Мартин Смартт и «Бо» Бубед в компании с Ди Лэйком). Никакой оптовой торговли наркотиками в Пламасе тогда не велось, здесь среди нищего населения обретались преимущественно розничные торговцы, которые либо торговали местной марихуаной и гашишем, либо приобретали «товар», прежде всего кокаин, в соседних округах. Например, в качестве места, где можно было купить оптом и с большой скидкой кокаин, в полицейских отчётах фигурировал город Пэредайз (Paradise) в округе Батт (Butte County) примерно в 60 км юго-западнее Кедди, либо города, расположенные ближе к тихоокеанскому побережью. В общем, в «войну наркоторговцев», жертвой которой могла бы стать семья Шарп, решительно не верилось, причём, не только местной службе шерифов, но и полиции штата, и ФБР. Всем им было бы удобно списать кровавое преступление на конфликт преступных группировок, но таковых в том районе просто не существовало в то время. Всё-таки Пламас – это не Сан-Франциско и не Лос-Анджелес.

В этом месте следует сделать небольшую паузу и сказать несколько слов о результатах криминалистического исследования места преступления, т.е. дома 28 и его внутренней обстановки. Как упоминалось выше, сбор, изучение и идентификация следов растянулись на 16 дней и закончились только к концу апреля, когда следственная группа получила в своё распоряжение соответствующий отчёт. Сразу скажем, ничего сенсационного в нём не оказалось. Самым большим разочарованием явилось то, что криминалисты не сумели идентифицировать единственный чёткий отпечаток на стакане, оставленный окровавленным пальцем. Это была бы идеальная улика для любого суда, если бы только удалось доказать происхождение данного отпечатка от конкретного человека (не потерпевшего). Однако, после проверки по всем дактилоскопическим базам соответствия найдено не было. Криминалисты лишь доказали, что отпечаток пальца не происходил от погибших, а значит, его оставил преступник. Также не удалось идентифицировать другие отпечатки окровавленных пальцев, найденные на внутренних дверях и крыльце дома. На пепельнице и одном из стаканов были найдены отпечатки пальцев Мартина Смартта, что вроде бы противоречило его утверждениям, будто он ни разу не входил в дом семьи Шарп. Однако на практике это противоречие мало что значило, Мартин всегда смог бы объяснить его тем, что курил вместе с Гленной Шарп перед домом или выпивал поданный ею коктейль, опять же-шь, не входя в дом. В общем, следствие не стало рассматривать Мартина Смартта в качестве подозреваемого и поступило, безусловно, правильно – уж слишком зыбкой представлялась база для таких подозрений. Важным моментом криминалистического исследования явилось то, что оно подтвердило принадлежность орудий убийства – двух ножей и молотка – погибшим. На орудиях убийства были зафиксированы многочисленные и частично накладывающиеся отпечатки пальцев разных членов семьи Шарп, что однозначно указывало на то, что эти предметы брались ими в руки в разное время. Собственно, по этому поводу члены следственной группы сомнений почти не испытывали с самого начала, теперь же криминалисты подтвердили справедливость их предположений.

Отдельным пунктом дактилоскопического исследования явилось сравнение кровавых отпечатков пальцев и ладоней на заднем крыльце дома №28 и автомашине, принадлежавшей Гленне Шарп. Эти отпечатки не совпали с известными криминалистам отпечатками погибших и выживших членов семьи и жителей «Кедди резёт», из чего можно было предположить, что кровавые следы оставлены либо убийцей (-ами), либо… Тиной Шарп. Это заставило предположить, что Тина выбегала из дома уже после того, как развитие конфликта перешло в фазу открытого насилия и на месте преступления появилась кровь. (Реконструкцией возможных событий во время нападения и взаимном перемещении участников нам ещё предстоит заняться в другом месте, но отметим, что гипотеза о возможной попытке бегства Тины, предпринятой в момент расправы над её родственниками, представляется ныне одной из самых вероятных из всех возможных, хотя, разумеется, и недоказуемой).

Также криминалистами были проверены на совпадение кровавые отпечатки, обнаруженные на телефоне-автомате возле магазина (того самого, позади которого в мусорном контейнере были найдены окровавленные вещи). Они не совпали ни с отпечатками, найденными в доме №28, ни с какими-либо иными, известными правоохранительным органам. В принципе, нельзя было исключить того, что эти кровавые следы оставлены Тиной Шарп – отпечатков её пальцев и ладоней не имелось в распоряжении криминалистов. Нельзя было исключить и иного – отпечатки оставлены кем-то из убийц, позвонившим (или только пытавшимся позвонить) по телефону после оставления места преступления.

Найденные на месте преступления волосы принадлежали, по мнению криминалистов, жертвам, а волокна происходили от коврового покрытия и мебели с места преступления. Т.е. это исследование не дало никакой неожиданной или интересной информации.

В завершении остаётся сказать несколько слов о дальнейшей судьбе некоторых предметов, улик, да и самого дома, явившегося местом кровавой трагедии.

После окончания криминалистического исследования дом №28 был возвращён владельцу, по решению которого в нём была произведена генеральная чистка и замена мебели. После этого дом сдавался в длительную аренду. Ныне в интернете можно встретить рассказы людей, которые, по их собственным утверждениям, проживали в доме №28 после 1981 г. Согласно воспоминаниям одного из них, проживавшего там до 1984 г., дом №28 являлся совершенно обычным жилищем, и его мрачная история никак субъективно не ощущалась. Другой же житель дома №28, живший там с родителями до лета 1986 г., утверждает, что на месте преступления обитали привидения и наблюдались явления, обычно именуемые полтергейстом. Паранормальная активность наблюдалась в туалете позади детской спальни и в женской спальне (см. план второго этажа). Внизу, на первом этаже ничего необычного не происходило. Свидетель сообщает о чувстве необъяснимого ужаса и непреодолимой боязни заходить в указанные помещения в одиночку. Данные воспоминания никак не влияют на содержательную часть настоящего повествования и упомянуты здесь сугубо в целях общего информирования читателей. Каждый волен относиться к подобным рассказам, как ему заблагорассудится.

Известно, что диван, стоявший в гостиной, был куплен Гленной Шарп на свои деньги и не принадлежал арендатору. На этом основании его передали брату погибшей, который уничтожил залитый кровью диван. Также Доновану Дэвису была отдана автомашина Гленны.

Донован Дэвис, родной брат Гленны «Сью» Шарп, быстро избавился от вещей, возвращённых ему после криминалистического исследования. Диван со следами крови был им сожжён, а автомашина Гленны – продана на запчасти. Так правоохранительные органы лишились улик, которые могли быть потенциально очень важны в случае повторного расследования преступления в «Кедди резёт».

От неё он тоже постарался поскорее избавиться. По нелепому стечению обстоятельств уже в первый месяц расследования разморозился холодильник, в котором хранились биологические образцы, изъятые из тел погибших и зафиксированные на месте преступления, в силу чего они потеряли всякую криминалистическую ценность. Их пришлось уничтожить. Из-за этого чудовищного (другого эпитета не подобрать) происшествия не была установлена даже групповая принадлежность крови погибших, что резко снизило возможность криминалистической реконструкции картины преступления. (Другими словами, по распределению пятен крови той или иной групповой принадлежности можно было довольно точно составить картину перемещений источников кровотечения (жертв), но из-за утраты необходимых исходных биологических материалов подобная реконструкция стала невозможной). Примечателен следующий казус: шериф Дуглас Томас всерьёз утверждал, что анализ распределения пятен крови по её групповой принадлежности лишён смысла потому, что все погибшие, мол-де, имели кровь одной группы – «0» с положительным резусом. Некоторое время этот посыл не вызывал сомнений, но в какой-то момент у криминалистов возникли сомнения: как такое может быть? ведь это же противоречит теории вероятности! И когда к шерифу обратились за разъяснением, тот, не моргнув глазом, пояснил, что поскольку Тина и Джон являлись детьми Гленны Шарп, то у них должна быть кровь той же группы, что и у матери. При этом шериф затруднился сказать, с чего он взял, будто у «Сью» была кровь «0» группы с положительным резусом. Что тут сказать! Перед нами замечательный образчик некомпетентности шерифа даже не в судебной медицине, а в общемедицинских вопросах.

Таким образом, работа криминалистов, на выводы которых следствием возлагалось множество надежд, закончилась не то чтобы провалом, но совершенно безрадостно. Никакого света в конце тоннеля они не зажгли, и к концу апреля общее состояние расследования было столь же неопределённым, что и в начале – преступление налицо, а улик, выводящих на убийц, в общем-то, и нет…

Следствие, казалось бы, зашло в тупик, но по странному стечению обстоятельств буквально в те же самые дни вдруг появилось очень перспективное, а главное – неожиданное его направление. Этот неожиданный для всех зигзаг напрямую оказался связан с упоминаемым ранее Филиппом Ли Ширером, тем самым индейцем-алкоголиком и эпилептиком, что около полудня 12 апреля орал перед винно-водочным магазином в Квинси об убийстве семьи в «Кедди резёт». Тогда его искали (и разыскали) по заявлению владельца магазина и продавца, лично слышавших вопли на удивление информированного алкаша. Филипп Ли Ширер тогда довольно удачно для себя отговорился тем, что слышал сообщение об убийстве по местному радио и слишком эмоционально отреагировал на это сообщение. Мол, до того распереживался, что выбежал на улицу и стал кричать о страшном преступлении – а всё потому, что был сильно пьян, ибо пил накануне, ночью и утром. По собственному признанию индейца, он спал в местной методисткой церкви, точнее в классе воскресной школы при ней, его туда пускали время от времени переночевать, но утром 12 апреля священник увидел, что Филипп спит с недопитой банкой пива в руке и, крайне разгневавшись, выгнал его вон на улицу. Там-то он якобы и услышал передачу местной радиостанции об убийстве семьи Шарп в «Кедди резёт»…

Сразу надо отметить, что Филипп знал Джона Шарпа и Дэйна Уингейта и никогда этого не отрицал. Говоря о своём отношении к подросткам, Ли Ширер употреблял даже слово «любил», стараясь выразить своё позитивное во всех смыслах восприятие погибших. Но следствию удалось довольно быстро отыскать местных девушек, которые рассказали о том, что индеец безуспешно пытался выказывать им знаки внимания и страшно раздражался из-за того, что они обращали внимание на Дэйна Уингейта и полностью игнорировали его потуги. Т.е. в каком-то смысле погибший Дэйн и индеец были антагонистами, причём Филипп очень болезненно относился к своей доле неудачника.

В общем-то, всё, написанное выше, является всего лишь преамбулой. Мы уже знаем, что Дэйна Уингейта многие не любили, начиная от тех людей, у которых он воровал наркотики, до его «собрата» в семье опекунов, поспешившего продать ботинки убитого на следующий день после того, как стало известно о гибели Дэйна. Но в конце апреля 1981 г. к изложенной выше информации добавилось кое-что, заставившее следствие по-новому взглянуть на роль Филиппа Ли Ширера в трагедии, разыгравшейся в доме №28 в «Кедди резёт».

История эта началась довольно прозаично, и поначалу ничто не указывало на её возможную связь с убийством в доме №28. 27 или 28 апреля 1981 г. (точная дата неизвестна) Филипп Ли Ширер попал в отделение службы шерифа в Квинси то ли за употребление наркотиков, то ли за тривиальную пьянку в общественном месте… Короче, он подвергся административному аресту до суда, поскольку не имел возможности внести залог.

29 апреля к сынку «на свиданку» явилась мамаша. Встреча была бесконтактной, т.е. арестант и посетитель были разделены стеклянной перегородкой, а для переговоров пользовались телефоном. Последний, как нетрудно догадаться, прослушивался дежурным офицером, контролировавшим порядок в помещении для свиданий. Собственно, прослушивалась не только та линия, по которой вели переговоры Ли Ширер и его мать, а вообще все, которыми пользовались арестанты, именно поэтому часть интересующей нас беседы дежурному офицеру отследить не удалось. Тем не менее, даже услышанный отрывок оказался очень интересен.

Сначала Филипп Ли Ширер сказал матери, что находился в некоем доме, когда там «всё произошло». О каком именно доме шла речь и что именно там произошло, из разговора понять было невозможно, но офицера смутила и заставила насторожиться реакция матери арестованного, запричитавшей вдруг о том, что Уилльям «бредит» и «галлюцинирует». Затем мать попросила сына замолчать и никогда больше не вспоминать «о доме», потому что «тогда он провёл всю ночь в церкви». Сын, однако, угомониться никак не мог и продолжал свою бессвязную речь. Он вдруг заявил, что «поехал туда», потому что его «забрал из церкви Мартин Смартт» и «там встретил Тину». Дежурный офицер немедленно записал упомянутые имена, потому что этого требовала инструкция. Затем у Ширера пошёл поток малоосмысленной речи, больше похожей на бред, которую трудно было соотнести с какими-то реальными событиями. Он заговорил о ножницах, которые его попросили кому-то передать, молол ещё какую-то чепуху, а под конец вдруг брякнул, что если его загипнотизировать, то он сможет всё вспомнить. При упоминании гипноза мать взмолилась, чтобы сын замолчал, но Филипп, похоже, матушку не слушал и продолжал своё бормотание. Он упомянул, что «после всего» он «убежал» и обратился к «выходившему человеку, чтобы тот помог»… В общем, таким вот бессвязным получился диалог Филиппа Ли Ширера с матерью, но офицер службы шерифа не мог не отреагировать на услышанное и сообщил о его деталях следственной группе.

Учитывая, что индеец однажды уже привлекал к себе внимание следствия, детективы взялись теперь за Ширера со всей серьёзностью. Как ни выкручивался Филипп, как ни ссылался на свою плохую память, фантастические сновидения и эпилепсию, ему всё же пришлось отвечать на неприятные вопросы детективов, и притом отвечать исчерпывающе. История о похождениях индейца вечером и ночью 11 апреля 1981 г., рассказанная им в конце концов, звучала фантастично, но просто так отмахнуться от неё было решительно невозможно.

Повествование Ширера свелось, в общем-то, к следующему: ранним вечером 11 апреля он «тусовался» с друзьями в колледже Физер-ривер (Feather River College), откуда его около 21 часа забрал на своей машине Уэйд Микс. Последний перевёз индейца в Методистскую церковь, при которой, как мы помним, имелась воскресная школа, где Ширеру позволялось ночевать. Микс и Ширер расстались, и последний вроде бы собрался даже лечь поспать, но уснуть не смог и решил отправиться на автозаправку «Exxon», при которой имелся мини-маркет, а в последнем – холодное пиво. Перспектива попить холодного пивка, видимо, быстро согрела душу Ли Ширера, и тот без долгих колебаний решил реализовать свой план. На автозаправке индеец встретил Джона Шарпа и Дэйна Уингейта. Последние пригласили Ширера прокатиться с ними и отдохнуть вместе, т.е. напиться. От этой захватывающей дух перспективы Ли Ширер отказаться никак не мог и немедленно присоединился к парочке. В свою очередь Шарп и Уингейт уже договорились о поездке в «Кедди резёт», куда их должен был доставить микроавтобус «шевроле» модели 1954 или 1957 гг. зелёного цвета. Описывая эту машину, Ширер припомнил, что на её крыше располагалась сделанная из труб конструкция для крепления длинномерных грузов, по смыслу – багажник. В «шевроле» сидела парочка незнакомых Ширеру молодых людей. Тут же крутился третий человек, явно хорошо знавший эту парочку. «Третьим» мужчиной был никто иной как… Мартин Смартт. Когда вся компания отправилась в «Кедди резёт» на зелёном «шевроле», Смартт поехал туда же отдельно от остальных – на собственной машине красного цвета с кузовом «универсал». Ширер затруднился определить тип автомашины Смартта, описав её предельно общо – красный «универсал». В общем, вся эта компания живенько переехала в «Кедди резёт», где и развернулись последующие события.

По смыслу повествования Ширера можно заключить, что в какой-то момент он отделился от группы и остался вне дома, ставшего вскоре местом совершения преступления (хотя почему это случилось понять невозможно). Через окно индеец увидел, что один из неизвестных, ехавший в зелёном «шевроле», ударил Джона Шарпа ножом в горло, а Дэйн Уингейт получил удар молотком в голову от другого незнакомца. Гленна Шарп была шокирована расправой над молодыми людьми и не пыталась кричать, хотя на момент причинения им травм оставалась совершенно невредима. Ли Ширер, сообразив, что стал свидетелем попытки убийства, бросился на поиски людей, способных остановить кровопролитие. Для этого он помчался к бару «Задняя дверь», из которого как раз выходил то ли бармен, то ли управляющий. Этот человек закрывал дверь на ключ, когда к нему подбежал Ширер и попытался рассказать о происходившем в доме Шарпов. Мужчина отмахнулся от него, уселся в синюю автомашину, похожую на «мерседес», и уехал. Дальше индеец повёл себя довольно неожиданно – он вернулся к дому №28, проник в комнату первого этажа и там на окрашенной масляной краской поверхности то ли бойлера, то ли посудомоечной машины нацарапал номер зелёного «шевроле», которым управляли незнакомые ему преступники.

После чего в рассказе Ширера последовал новый неожиданный кульбит – индеец подсел в автомашину к убийцам и поехал с ними в аэропорт. Из рассказа индейца следовало, что в поездку отправились как двое неизвестных преступников, так и Мартин Смартт, действовавший с ними заодно. Также с ними ехала и Тина Шарп, которую преступники прихватили с собой в качестве заложницы. Ширер спорил с преступниками, настаивая на том, что девочку надо отпустить, поскольку она, мол-де, ни в чём не виновата и угрозы для них не представляет. Все эти препирательства закончились при подъезде к аэропорту «Ганснер», где преступники высадили Ширера, а сами благополучно умчались во тьму с Тиной.

Что можно сказать об этом рассказе? Эта совершенно невероятная история рождала массу самых разных вопросов – как связанных с логикой повествования, так и изложенными фактами. Крайне озадаченные услышанным, члены следственной группы предприняли необходимые меры по проверке всей той каши, что им наговорил Ли Ширер. Прежде всего, 1 мая 1981 г. детектив сержант Донован Стой, вооружившись фонариком, полез под дом №28, точнее в те две комнаты внизу, что условно назывались «1 этажом». Эти захламленные комнаты при жизни занимал Джон Шарп. К этому моменту считалось, что указанные помещения никак не связаны с преступлением – там не было обнаружено ни следов борьбы, ни крови. Единственный интересный момент, связанный с «комнатами Джона» заключался в том, что на подоконнике одного из двух окон, имевшихся в комнате, криминалистами были найдены написанные карандашом цифры 6451 (по другим данным, эти цифры увидел Сиболт-старший ещё 12 апреля и тогда же сообщил полицейским, но эти детали в контексте нашего повествования несущественны).

Фотоснимки того самого окна возле двери первого этажа, на подоконнике которого была оставлена надпись карандашом «6451».

В принципе, Квинси имел в те годы четырёхзначные телефонные номера, так что можно было предположить, что цифры представляют собой записанный второпях чей-то телефонный номер, но проверка указанной комбинации на возможное соответствие телефонному номеру показала, что такого абонента в Квинси не существовало. Кроме того, было совсем не очевидно, что надпись оставлена именно Джоном Шарпом – на самом деле цифры мог написать и предыдущий жилец. Более ничего, заслуживающего внимания следователей, в комнатах первого этажа найдено не было. Теперь же Доновану Стою предстояло отыскать автомобильный номер, нацарапанный на крашеном боку водогрея (или посудомоечной машины) то ли ногтём, то ли ключами. Сержант добросовестнейшим образом выполнил порученное ему задание, но никаких нацарапанных надписей в комнатах первого этажа не нашёл.