Текст книги "Николай I"

Став императором, он превратил Собственную Его Императорского Величества канцелярию в основной инструмент укрепления режима личной власти. Это был хорошо продуманный ход без советчиков, консультаций и проб. Что-то особенное здесь заимствовать в Европе не приходилось: Россия всегда отличалась самобытностью на путях укрепления и развала государственной власти. Так было и на этот раз.

Так на свет появился высший орган имперской власти, связывающий самодержца со всеми, буквально со всеми правительственными учреждениями по наиболее важным вопросам внутренней политики. Иначе говоря, под централизующий контроль бралась вся внутренняя жизнь в стране, даже репертуары провинциальных театров. Такого Россия еще не знала и не испытывала на себе.

К концу Николаевской эпохи Собственная Его Императорского Величества канцелярия состояла из шести вполне самостоятельных отделений, которые в работе не дублировали друг друга. То есть это был хорошо сбалансированный аппарат государственного управления, который занимался внутри страны одной определяющей целью – укреплением режима личной власти монарха. Или, говоря иначе, укреплением самодержавия династии Романова в лице императора Николая I.

В январе 1826 года (как скоро!) по высочайшему указу прежняя личная александровская канцелярия стала ее I отделением новой структуры. Оно готовило бумаги для доклада государю. В компетенцию этого отделения входили все вопросы чинопроизводства и увольнения чиновников, а также награждения орденами и поощрения за службу. Уже одно это говорило о значимости отделения.

Скоро, в апреле того же 1826 года, образовывается II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Его создание было связано с систематизацией (кодификацией) законов империи. Фактическим руководителем этого отделения стал талантливый государственник и правовед Михаил Михайлович Сперанский, возвращенный из 9-летней ссылки (последние два года был в Тобольске сибирским генерал-губернатором) в столицу еще Александром I в 1821 году. Через шесть лет он станет действительным тайным советником.

Но главным событием укрепления режима личной власти монарха стал высочайший указ от 3 июля все того же 1826 года. В составе канцелярии появляется широко исписанное историками и исследователями Николаевской эпохи, чаще всего в черных тонах и порой с негодованием, III отделение. Это был официальный орган политического сыска и следствия, который заменил собой децентрализованную и разобщенную систему политической полиции предшественников Николая I на троне. Они, разумеется, тоже боролись с недругами романовского самодержавия. Отделению отводилась особая роль в сохранении незыблемости личной власти всероссийского императора.

Возглавил III отделение фаворит и доверенное лицо императора генерал-адъютант, будущий сенатор и граф Александр Христофорович Бенкендорф, человек примечательный в российской истории. Казалось, что сама судьба готовила его возглавить III отделение и Корпус жандармов. Сын генерала от инфантерии окончил иезуитский пансион в Санкт-Петербурге. Службу начал унтер-офицером в лейб-гвардии Семеновском полку. После производства в прапорщики стал флигель-адъютантом императора Павла I. Участник войн с наполеоновской Францией, с турками и в Закавказье. В Отечественной войне 1812 года успешно командовал армейским партизанским отрядом, был комендантом Москвы после ее оставления французами. После Заграничных походов русской армии 1813 и 1814 годов командовал кавалерийской дивизией, был начальником штаба Гвардейского корпуса.

С именем А.Х. Бенкендорфа связано подавление солдатского возмущения в лейб-гвардии Семеновском полку в 1820 году, после чего получил назначение начальником 1-й кирасирской дивизии. В его верности Романовым сомневаться не приходилось. В 1821 году он представил императору Александру I записку со сведениями о тайном Союзе благоденствия. Декабрь 25-го встретил в должности губернатора Васильевского острова в столице. В числе первых оказался 14 декабря рядом с Николаем I. Был назначен членом Следственной комиссии по делу декабристов.

Именно Бенкендорф в январе 1826 года подал императору Николаю I проект «Об устройстве высшей полиции». На его основе и были созданы III отделение и Корпус жандармов. В проекте обосновывалась необходимость создания мощной и централизованной полиции, контролирующей состояние общества. Предлагалось объединить распорядительные органы в центре и исполнительные на местах, рекомендовались использование доносов, перлюстрации частных писем и другое. Николай I самым заинтересованным образом отнесся к докладной записке своего генерал-адъютанта, после чего последовало один за другим несколько высочайших указов. Сам Бенкендорф становится одним из самых приближенных к государю сановников.

Согласно легенде (думается, вполне достоверной), в качестве дополнительных инструкций император, вынув из кармана носовой платок и передав его новоиспеченному шефу жандармов А.Х. Бенкендорфу, сказал следующее:

«Вот тебе и вся инструкция. Чтобы ни один платок в России не был омочен слезами».

Бенкендорф сформулировал одну из задач созданного полицейского учреждения, то есть тайной полиции Российской империи, так: «Опора бедных, защита несчастных…»

План организации в России тайной полиции императорскому генерал-адъютанту подсказал… декабрист П.И. Пестель. После арестов декабристов в руки Бенкендорфа попала «Русская правда»: в программе тайного общества оказался и проект создания тайной полиции. Целью ее, как считали декабристы, являлось укрепление созданного революцией нового буржуазного порядка (государственного строя). По этому поводу Пестель говорил, что у России должна быть собственная служба безопасности, которая бы использовала различные методы для охраны интересов государства.

Число служащих III отделения никогда не было большим. Поначалу его штат определялся в 16 человек на огромную по населению и территории страну, к концу царствования Николая I – в 40 человек. В последний год своего существования – 1880-й – отделение, преобразуемое в Департамент государственной полиции, имело всего 72 служащих. Исполнительным органом его являлся Отдельный жандармский корпус. Жандармы носили голубые мундиры: желающих его носить было всегда больше, чем открывавшихся вакансий.

Став главным начальником III отделения и шефом Жандармского корпуса, он получает под свое командование Императорскую Главную квартиру. Бенкендорф был умным и образованным человеком, знающим свое новое дело. Для службы в III отделении привлекаются чиновники Особенной канцелярии Министерства внутренних дел. Бенкендорф лично курировал прохождение дел, связанных с декабристами, Польским восстанием 1830–1831 годов, крестьянскими волнениями 1840-х годов. В то же время он часто ходатайствовал о смягчении суровых приговоров, чтобы не возбуждать общественной напряженности. На него монархом была возложена цензура сочинений А.С. Пушкина.

О николаевском начальнике политического сыска написано немало, в том числе любопытных эпизодов, позволявших судить о фаворите Николая I с самых разных сторон этой личности. Не обошел Бенкендорфа стороной и последний канцлер Российской империи светлейший князь А.М. Горчаков, который в мемуарных «Рассказах о своем прошлом» приводит такое свидетельство:

«Я не пользовался благоволением императора Николая Павловича… Многие годы сидел я в Вене, не получая очередных почетных наград. Любопытно, что этому способствовал один ничтожный, по-видимому, случай, который, однако, в среде лиц, окружавших государя Николая Павловича, составил мне известность либерала, известность, для того времени весьма печальную.

Как-то однажды в небольшой свите императора Николая Павловича приехал в Вену граф Александр Христофорович Бенкендорф. За отсутствием посланника я, исполнявший его должность в качестве старшего советника посольства, поспешил явиться, между прочим, и к графу Бенкендорфу. После нескольких холодных фраз он, не приглашая меня (Рюриковича!) сесть, сказал:

«Потрудитесь заказать хозяину отеля на сегодняшний день мне обед».

Я совершенно спокойно подошел к колокольчику и вызвал метрдотеля гостиницы.

«Что это значит?» – сердито спросил граф Бенкендорф.

«Ничего более, граф, как то, что с заказом об обеде вы можете сами обратиться к метрдотелю гостиницы».

Этот ответ составил для меня в глазах всесильного тогда графа Бенкендорфа репутацию либерала».

Несколько позднее известный российский дипломат узнал о том, что в списках III отделения он значился много лет с такой пометкой: «Князь Александр Горчаков не без способностей, но не любит Россию».

Как начальник III отделения проводил политику усиления цензуры, стремясь поставить под правительственный контроль образование, печать и литературу. Для этой цели он привлекал профессиональных литераторов, таких как Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч. Подобный подход при всей его конфликтности в писательском сообществе оказался действенным и жестоким. При таких «литературных заслугах» он был избран почетным членом Петербургской академии наук.

По воле монарха Бенкендорф стал членом Государственного совета, получил чин генерала от кавалерии, членом Кабинета министров. До 1833 года сопровождал императора во всех его поездках. Шеф Корпуса жандармов кем только не был по совместительству: членом секретных комитетов о дворовых людях и по преобразованию еврейского быта, в 1841 году подавлял крестьянские выступления в Лифляндии, был одним из учредителей 2-го Российского от огня страхового общества и страхового общества «Жизнь». В 1838 году занимался проектом строительства железной дороги Санкт-Петербург – Москва. Выступал за постепенную отмену крепостного права, которое считал главным источником народных волнений.

Корпус жандармов был учрежден императором Николаем I в 1827 году и насчитывал 4 тысячи человек. Через девять лет он был преобразован в Отдельный жандармский корпус со строгим отбором в него воинских чинов и прочих лиц. Ближайшим помощником Бенкендорфа стал генерал Л.В. Дубельт, совмещавший должность управляющего III отделением и начальника штаба Корпуса жандармов.

С легкой руки императорского фаворита III отделение сразу же получило широкие полномочия: оно ведало организацией политического сыска и следствия; следило за иностранными подданными в стране, уголовниками, печатными органами и религиозными раскольниками (в старой России государство подвергало их жестокому преследованию); расследовало должностные преступления, занималось народными волнениями и бунтами, жалобами крестьян на помещиков, перлюстрацией частных писем, заведовало местами заключения (тюрьмами, каторгой, ссылкой на поселение); высылало из страны политически неблагонадежных и подозрительных лиц, осуществляло сбор статистических сведений и даже контролировало театры (их репертуар).

Бенкендорф лично представлял государю от III отделения ежегодные отчеты о политическом состоянии российского общества, настроении различных сословий. Такие отчеты обычно начинались с фраз о внутреннем спокойствии в Российской империи, а потом следовало «но…». Думается, что Николай I, достаточно проницательный человек, умел читать между строк жандармских отчетов. Что-что, а иллюзий от докладных графа А.Х. Бенкендорфа он старался не строить: Россию-матушку во всей ее «неприглядности» он видел собственными глазами во время поездок по стране в свою бытность великим князем. Получал он в ходе таких поездок и немало прошений от «обиженных», но желаемые решения по ним принимались далеко не всегда.

…Первый отчет III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии увидел свет в самом конце 1827 года, когда еще свежи были в памяти события на Сенатской площади. Генерал-адъютант А.Х. Бенкендорф затвердил простое название секретному документу, который читался только одним человеком – государем: «Краткий обзор общественного мнения в 1827 году». После этого на подлиннике делалась помета: «Его Величество изволил читать». Николай I глазами жандармского ведомства знал об умонастроениях в империи доподлинно, высказываемой в отчете правды он не смущался.

В преамбуле «Краткого отчета» говорилось следующее: «Общественное мнение для власти то же, что топографическая карта для начальствующего армией во время войны. Но составить верный обзор общественного мнения также трудно, как и сделать точную топографическую карту. Чтобы ознакомиться с мнением большинства во всех классах общества, т. е. с мнением лиц, пользующихся в своем кругу наибольшим влиянием, органы высшего надзора использовали все находящиеся в их распоряжении средства, а также содействие достойных доверия и уважения лиц. Все данные проверялись по нескольку раз для того, чтобы мнение какой-либо партии не было принято за мнение целого класса. Представляем здесь краткий обзор результатов этого исследования»

Поданный Бенкендорфом аналитический документ, вне всякого сомнения, представлял тогда и сегодня подлинный интерес. Николаю I он был интересен и полезен: самодержец только-только начинал построение собственной модели империи Романовых. «Краткий обзор общественного мнения» состоял из семи пунктов: 1 – двор; 2 – высшее общество (довольные и недовольные); 3 – средний класс (помещики, купечество, литераторы, молодежь); 4 – чиновники; 5 – армия; 6 – крепостные (крепостное состояние) и 7 – духовенство. Дальше шло заключение и настроение умов в провинции (три пункта – Прибалтийские провинции, Финляндия и Польские провинции).

Придворное общество делилось на две группы. Одна из них проявляла особую привязанность к ныне царствующим августейшим особам, другая именовалась Гатчинским двором. По мнению III отделения, монарху не следовало ожидать от своего двора многочисленных интриг, как это было когда-то в России. Вывод о состоянии двора аппарат Бенкендорфа делал такой:

«Во времена императрицы Екатерины II люди, занимавшие придворные должности, имели большой вес в глазах общества, и каждый из них, будучи неподвижной звездой при дворе, становился в городе маленьким солнцем, окруженным своей планетной системой, которой передавались его импульсы и движения. Теперь дело состоит совершенно иначе. Придворные образуют отдельную секту, отношения их ограничиваются их кругом, в котором и сосредоточены их взаимные интересы…

В общем же мнение двора не представляет значения для правительства, так как оно не играет никакой роли в обществе».

Высшее общество царские жандармы делили на два «класса»: «довольные» во главе с графом Кочубеем и господином Сперанским и «недовольные» (русские патриоты), «столпом коих является (адмирал) Мордвинов», а также князь Куракин. Констатировался факт: «Партия русских патриотов очень сильна числом своих приверженцев. Центр их находится в Москве…», а кумиром является генерал Ермолов. Делался вывод: «Это самая опасная часть общества, за которой надлежит иметь постоянное и, возможно, более тщательное наблюдение… Партия Мордвинова опасна тем, что ее пароль – спасение России…»

Средний класс (помещики, неслужащие дворяне, купцы первых гильдий, образованные люди и литераторы), по мнению Бенкендорфа, составляет «душу Империи». И что именно среди этого класса «Государь пользуется наибольшим уважением и любовью. Здесь все проникнуты верой в правильность Его воззрений, Его любовь к справедливости и порядку, в твердость Его характера». Говорилось, что большинство среднего класса одобряет учреждение жандармерии. Литераторы «настроены превосходно», имея заметное влияние на общественное мнение.

«Молодежь, т. е. дворянчики от 17 до 25 лет, составляют в массе самую гангренозную часть Империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыши якобинства, революционный и реформаторский дух, выливающийся в разные формы и чаще всего прикрывающийся маской русского патриотизма… В этом развращенном слое общества мы снова находим идеи Рылеева, и только страх быть обнаруженными удерживает их от образования тайных обществ…

Главное ядро якобинства находится в Москве… Но тайные политические общества не образуются без иностранного влияния. Возможно, что Вена подготовляет лжебратьев, а Париж – настоящих… Надо надеяться, что возраст, время и обстоятельства излечат понемногу это зло».

«Чиновники. Под этим именем следует разуметь всех, кто существует своей службой. Это сословие, пожалуй, является наиболее развращенным морально. Среди них редко встречаются порядочные люди.

Хищения, подлоги, превратное толкование законов – вот их ремесло. К несчастью, они-то и правят… им всем известны все тонкости бюрократической системы. Они боятся введения правосудия, точных законов и искоренения хищений; они ненавидят тех, кто преследует взяточничество…»

«Армия. Армия никогда не имела влияния на народ, а, напротив, всегда сама подвергалась воздействию общественного мнения. Нельзя, может быть, определенно утверждать, что армия в целом довольна, но надо сознаться, что она вполне спокойна и прекрасно настроена. Среди офицеров больше недовольных, чем среди солдат…

Персидская кампания и ожидаемая с нетерпением война с турками, изменяя направление мыслей, очень содействуют и общему улучшению настроения в войсках. В общем, настроение в армии приняло очень успокоительный характер. Впрочем, вполне естественно, что значительные массы войск, находящиеся в мирное время в бездействии, попадают под влияние идей своих соотечественников».

«Крепостные (крепостное состояние). Среди этого класса встречается гораздо больше рассуждающих голов, чем это можно было бы предположить с первого взгляда. Приходя в соприкосновение с казенными крестьянами и живя с согласия своих господ в городах, крепостные невольно учатся ценить те преимущества, коими пользуются свободные сословия. Надо заметить, что всякий крепостной, которому удалось своим трудом скопить несколько тысяч рублей, употребляет их прежде всего на то, чтобы купить себе свободу. Они хорошо знают, что во всей России только народ-победитель, русские крестьяне, находятся в состоянии рабства; все остальные: финны, татары, эсты, латыши, мордва, чуваши и т. д. – свободны…

В начале каждого нового царствования мы видим бунты, потому что народные страсти не довольствуются желаниями и надеждами. Так как из этого сословия мы вербуем своих солдат, оно, пожалуй, заслуживает особого внимания со стороны правительства».

«Духовенство. Нельзя отрицать старания правительства дать духовенству лучшее, более соответствующее его призванию образование, однако молодой священник, будучи послан в деревню, лишенный всякого общества, дичает и приобретает вид, характер и даже привычки окружающих его мужиков. В мыслях и чувствах своих он сливается с сословием, которое доставляет ему средства к существованию. Бедность и зависимость крестьян вынуждают его поощрять надежды и страстные желания его паствы.

Поэтому государство не может рассчитывать в своих видах на духовенство до тех пор, пока оно не даст ему обеспеченного существования. В России все церковные высокие должности и богатства являются достоянием монахов, не имеющих никакого влияния на народ. Городские священники, даже самые образованные, стоят совершенно отдельно от правительства и составляют особый класс русских патриотов. Духовенство вообще управляется плохо и пропитано вредным духом…»

III отделение в лице графа А.Х. Бенкендорфа в своем первом «Кратком обзоре общественного мнения» делает такое заключение, описав в нем самые больные точки в состоянии империи, над которыми высшей власти, то есть государю, надлежит работать в первую очередь:

«Отличительной чертой нашего века является его активность. Пружины правительственного механизма в большинстве случаев действовали плохо, ход дел пришел в расстройство; первые места были заняты людьми неспособными или нерадивыми; хищения и взяточничество не прекращались. Вот что породило то неудовольствие, то болезненное настроение умов, которое так пагубно проявилось за эти последние два года.

Деятельность Государя Императора влила новую жизнь в умы и сердца. Большинство суждений ему благоприятно, но вся Россия ждет с нетерпением перемен как в системе, так и в людях. Требуется вновь завести машину. Ключами для этого являются: правосудие и промышленность. Вот чего не хватало России. Чтобы у каждой пружины иметь верных двигателей, надо урегулировать воспитание и образование юношества. Самые благонамеренные люди изнывают в ожидании и не перестают повторять:

«Если этот Государь не преобразует России, никто не остановит ее падения. Российскому Императору нужны только ум, твердость и воля, а наш Государь обладает этими качествами во всей их полноте».

Что касается настроения умов в провинции – Эстонии, Ливонии, Финляндии и Польше, то здесь III отделение считало ситуацию благоприятной для самодержца, тем более что Николай I посещал эти области.

«Эстония – легион Монарха. Ее дворянство сердцем и душой и телом предано трону; оно надеется на благость монарха для улучшения своей финансовой системы и торговли.

Ливония имеет больше сходства с Германией, и, если эстонцев можно назвать русскими немцами, ливонцы должны именоваться немцами русскими…

Курляндия еще не слилась с Россией; по своему настроению тамошнее дворянство стоит ближе к польскому… В общем, настроение умов во всех трех Балтийских провинциях в политическом отношении превосходно, и правительству было бы легко сделать их совершенно счастливыми».

«Финляндия. Дворянство и горожане тяготеют больше к Швеции, между тем как крестьянство довольно своей судьбой».

«Польские провинции… В этих местах до сих пор не имеется никаких органов высшего надзора… Власть продолжает там оставаться в руках презренных субъектов, возвысившихся путем лихоимства и ценою несчастья населения… Бесчисленные подозрения и страхи витают над головами жителей, удручаемых бедностью и постоянными банкротствами. Национальное самолюбие их попрано…»

…«Хозяйство» Бенкендорфа со временем разрасталось. В 1828 году высочайшим указом учреждается IV отделение, ведавшее благотворительными учреждениями (учебными, воспитательными, лечебными и прочими). Это были: приюты, богадельни и больницы, женские учебные заведения – институты и училища. В последующем это отделение стало называться «Ведомством императрицы Марии» (Марии Федоровны), супруги-вдовы императора Александра III. В то столетие благотворительность являлось частью жизни российского общества. К слову сказать, у Романовых с самого возникновения династии благотворительность всегда была в почете, особенно у женской половины царствующего дома.

В 1836 году создается V отделение Собственной Его Величества канцелярии, призванное осуществить разработку реформы управления государственными крестьянами.

Наконец, учрежденное в 1842 году, в самый разгар Кавказской войны, когда имам Шамиль добился наибольших успехов в своей борьбе, VI отделение канцелярии занималось разработкой административной реформы на Кавказе – Северном и в Закавказье. Такая реформа была важна по многим причинам: из-за территориальной чересполосицы горного края по национальному и религиозному принципам, постоянных приращений земель в Закавказье в ходе последних здесь войн, необходимости хозяйственного развития этой части Российского государства.

Собственная Его Императорского Величества канцелярия, шесть ее отделений, превратились в самостоятельные высшие государственные учреждения со своими полновластными начальниками, ответственными лично только перед государем. Доверительность Николая I к ним видится поразительная, равно как и верность монарху со стороны сотрудников такого правящего госаппарата, нависавшего в повседневной жизни над министерствами, Сенатом и Государственным советом.

При всем при том Собственная Его Императорского Величества канцелярия не могла подменить собой высшие и центральные государственные учреждения Российской империи. Следует заметить, что при Николае I это был достаточно четкий управленческий «организм», состоящий из:

Комитета министров;

Государственного совета: Общего присутствия, департаментов – законов, гражданских и духовных дел, государственной экономии, военных дел, дел Царства Польского;

Государственной канцелярии (государственные секретари);

Святейшего Синода (обер-прокуроры);

Министерств: военного, внутренних дел, государственных имуществ, императорского двора, иностранных дел, морского, духовных дел и народного просвещения (народного просвещения), путей сообщения, торговли и промышленности, уделов, финансов, юстиции, государственного контроля;

Главного управления духовных дел иностранных исповеданий.

Величаво царствуя, Николай I руководствовался принципами укрепления личной власти, предпочитая при этом непосредственно вникать в суть как общественных, так и многих частных вопросов. Во многом до сути он желал дойти сам, что делало ему как монарху большую честь. Однако монарха «на все не хватало». Выход из таких ситуаций был найден достаточно эффективный: в практику государственного управления вошло для решения тех или иных вопросов создание Высших (Особых, секретных) комитетов. Они находились в прямом ведении императора и зачастую подменяли министерства, Сенат и даже Госсовет, но только не III отделение.

Николаевские комитеты создавались из узкого круга высших сановников, большим числом людей не отличались и обладали большими полномочиями. Заседали они за закрытыми дверями, докладывая принимаемые решения лично самодержцу, за которым оставалось «право личной подписи». Комитеты были недолговечными: они действовали от нескольких месяцев до двух-трех лет. Николай I далеко не всегда утверждал предложения комитетов, не давая им силу законов. В них же собирались люди опытные, компетентные в данной назревшей проблеме.

Чем больше брали на себя выработку ответственных решений Собственная Его Императорского Величества канцелярия и ее шесть отделений, тем скорее созданные императором Александром I министерства, равно как Сенат и Государственный совет, превращались в малоэффективное «дополнение» к разросшейся бюрократической машине государственного управления. Большое число чиновников еще не говорило о слаженной и действенной работе управленческой машины. Министерства, к примеру, занимались простым исполнением решений, разработанных в канцелярии императора и секретных комитетах. На большее они, по сути дела, писаных и неписаных прав не имели.

По структуре секретные комитеты были малочисленными, но наделенными большими полномочиями, относительно недолговечными объединениями. Их деятельность нигде не афишировалась. В секретные комитеты входили высшие сановники, люди опытные в ведении государственных дел и лично значимые для императора: И.В. Васильчиков, А.Н. Голицын, В.П. Кочубей, М.М. Сперанский, А.А. Корф, П.Д. Киселев… В целом это был достаточно узкий круг доверенных людей.

Комитеты были действительно секретными и действовали в очень узком составе без афиширования своей работы. Это позволяло правительству не «возбуждать» общественное мнение в ожидании реформ в стране, которые пока только прогнозировались. Разработанные комитетами законопроекты поступали или в Государственный совет, или в Кабинет министров, или утверждались самим императором, приобретая силу законов. Но чаще всего подготовленные законопроекты вообще не получали хода.

Николай I прекрасно понимал, что внутреннее благополучие империи зависит прежде всего от решения крестьянского вопроса, вопроса крепостного права. Чтобы разрешить эту проблему хотя бы в отдаленной перспективе, 6 декабря 1826 года (менее чем через год после восшествия на престол) создается Особый секретный комитет. Во главе его был поставлен председатель Государственного совета и Кабинета министров граф Виктор Павлович Кочубей. Его ближайшим помощником и главным организатором работы комитета стал опытный государственник М.М. Сперанский, человек деятельный и склонный отстаивать свои взгляды.

Особый секретный комитет Кочубея – Сперанского работал десять лет, до 1837 года. Выработанные им предложения по изменению внутреннего мира Российской империи могли сделать Николаю I честь называться царем-реформатором ХIХ столетия и встать рядом с Петром Великим. Однако самодержец, который считал отмену крепостного права большим злом для России, чем само крепостное право, на либеральные реформы в итоге всех изысканий не пошел. Что же предлагал ему Особый секретный комитет:

Согласно его проектам, крепостное право сохранялось для 20 миллионов помещичьих крестьян. Но запрещался перевод крестьян в дворовые люди и продажа крепостных без земли. Предлагалось создать новое сословие вольноотпущенных земледельцев из отпущенных помещиками на свободу крестьян (с землей и без земли).

Для прекращения процесса размывания дворянского сословия комитет Кочубея – Сперанского считал необходимым отменить порядок получения потомственного дворянства по выслуге на государственной службе. Приобретение дворянского звания оставлялось только по праву рождения или в силу «высочайшего пожалования». Большого количества таких «пожалований» быть не могло.

Чтобы избежать измельчений дворянских владений, запрещалось дробить крепостные деревни. Это была попытка хоть как-то затормозить неумолимый ход обнищания помещиков-крепостников, который принимал все более угрожающие размеры. Число дворян, не имевших земельной и недвижимой собственности (усадеб, домов, квартир) и могущих существовать только за счет государственной и иной службы, росло непрерывно.

Иными словами, сословие потомственного дворянства, устоя империи, «размывалось», переходя на иное положение в российском обществе. Естественно, разорившееся дворянство, исходя из своего нового социального положения, в немалой степени меняло отношение к верховной власти, и о его прежней корпоративности говорить уже не приходилось.

Для поощрения чиновников-недворян и купцов создавались новые сословия именитых и почетных граждан. Они получали дворянские льготы: освобождались от подушной подати, рекрутской повинности и телесных наказаний.

Помимо этого были разработаны проекты реформ высшего и местного управления, намечены шаги по упорядочению структуры все более разбухающего государственного аппарата. Государственный совет предлагалось сделать исключительно законосовещательным органом, а Сенат разделить на правительствующий (орган исполнительной власти) и судебный. Тот же принцип разделения власти предлагалось ввести и на местах, в губерниях.

Реально деятельность Особого секретного комитета Кочубея – Сперанского результатов дать не могла. Его члены, сами крепостники из числа богатых людей империи, десять лет руководствовались принципом не менять существующего порядка дел и вносить в него лишь «частные перемены и дополнения». Иначе говоря, либералов-государственников не на словах, а на деле среди них не нашлось.