Текст книги "Серьезные игры"

*****

И Гуров с Катей приступили к проекту. Где-то через пару месяцев стал вырисовываться сценарий конкретных мероприятий.

Между делом Гуров затащил-таки Катю в загс, и они расписались под Катины прибаутки типа «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы выполняло супружеские обязанности».

Однако вдруг на их исследовательскую активность, отчасти легализованную в рамках давно существующего фонда «Инновационные исследования», обратила внимание одна из российских спецслужб. Отнюдь не подозревая ничего особенного, а просто желая недреманным оком глянуть, кто это там копошится и нельзя ли спилить с него сколько получится бабла.

Ситуация была вполне рутинная: опыт запудривания мозгов аборигенам у инопланетян был огромный. Более-менее стандартным приемом было нечто вроде «ловли на живца». Стравливалась деза, на основании которой можно было заподозрить экономический шпионаж или что-нибудь в этом роде. Контролерам давалась возможность убедиться в полной безобидности проекта с точки зрения госбезопасности, но при этом обнаружить умеренные налоговые нарушения. Далее выплачивались отступные – и на несколько лет о проблемах обычно можно было забыть.

Однако на этот раз в слитую дезу случайно попал фрагмент материалов Гурова и Кати, где фигурировал обрывок сценария запуска «модернизированного капитализма» и его возможные позитивные эффекты для США.

Формально к госбезопасности тема отношения не имела. Но проект как бы на благо потенциального противника был воспринят едва ли не как больший криминал, чем какой-нибудь банальный шпионаж. Гурова решено было брать и разбираться в его «непатриотической» деятельности по полной программе.

Разворот событий был для инопланетян совершенно неожиданным, и они оказались в цейтноте. Чтобы скорректировать ситуацию достаточно чисто посредством имеющихся рычагов влияния или взяток, требовалось хотя бы несколько дней. А о решении арестовать Гурова узнали всего за несколько часов.

С согласия Гурова в соответствии с типовыми правилами с ним была проделана процедура, в случае форсированного допроса (хотя его совершенно не ожидали) блокирующая память последних месяцев, когда ему стало известно о пришельцах. Вместе с тем, инопланетяне не воспринимали ситуацию как серьезную. Меры предосторожности свелись к тому, что Гурова с Катей переселили в квартиру на окраине Москвы, попросив их на всякий случай пореже выходить из дому.

Однако угрозу сильно недооценили. Через несколько дней раздался телефонный звонок и Гуров услышал в телефонной трубке грубый голос с кавказским акцентом:

– Гуров?

– Не туда попали, – ответил Гуров и положил трубку. Но телефон зазвонил вновь. Поколебавшись, Гуров снял трубку – раз все равно нашли, подумал он, надо хоть послушать, что скажут.

– Ты, Гуров, мне мозги не еби, – раздался в трубке тот же голос. – Прибор говорит – голос твой. Слушай внимательно. Мне заказали взять тебя живым. И ты ко мне сам придешь через полчаса. Иначе взорвется девятиэтажка у торгового центра, ты ее из окна видишь. От неосторожного обращения, – голос хохотнул, – с бытовым газом. Выйдешь на улицу – иди направо. Мы тебя подберем. Понял?

Привлекли то ли бандитов, то ли боевиков, сообразил Гуров. Госбезопасность-то сама такими методами вряд ли действовала бы. А эти суки и впрямь могут рвануть.

– Через час, – попробовал он на всякий случай поторговаться.

– Не еби, говорю, мозги, – со зловещими интонациями сказал голос. – Полчаса!

И в трубке зазвучали гудки отбоя.

Гуров набрал Иванова и коротко изложил ситуацию.

– Возможно, блеф, Сергей Александрович, – осторожно сказал Иванов, которому было жалко Гурова. Блокированные в случае жесткого допроса несколько месяцев памяти порой восстановить не удавалось.

– Возможно, – согласился Гуров. – Но рисковать не могу.

– Не беспокойтесь, – вздохнув, сказал «Иванов». – Мы очень скоро вас вытащим.

*****

Очнулся Гуров во время сна, где он на веранде своего любимого японского ресторанчика обедал с симпатичной девушкой лет двадцати пяти. Жалко просыпаться, успел подумать Гуров в короткий миг осознания, что это всего лишь сон.

Окончательно проснувшись, он открыл глаза – и обомлел. Около кровати в кресле сидела та самая девушка, наклонившись к нему и смотря на него с напряженным ожиданием.

– Доброе утро, – поздоровался Гуров. – А вы мне только что снились.

– Доброе, – ответила девушка и, грустновато улыбнувшись, откинулась на спинку кресла. – Приятно слышать. И что же я делала?

– Мы с вами общались в одном японском ресторанчике.

– «Суши-суши»? – спросила девушка.

– Как вы догадались? – удивился Гуров.

– Мы там с вами, Сергей, много раз были, – ответила девушка и вздохнула. – Меня зовут Катей. Вы меня недавно взяли на работу.

– Так это что, – растерянно спросил Гуров, – у меня амнезия?

– Да. Какой последний день вы помните?

– Примерно конец марта.

– Сегодня двадцать первое июля.

– М-да… И давно это со мной стряслось?

– Три дня назад.

– Раз мы вместе работали, вы не знаете, я никаких проектов клиентам не сорвал? – спросил Гуров. – Может, с кем-то надо срочно связаться?

– Нет. С конца апреля вы отложили всех клиентов, кроме одного, который в курсе.

– И что за клиент?

– Научный фонд. Называется «Инновационные исследования».

– А где мы находимся, Катя? – спросил Гуров и осмотрелся. Комната была на вид типичным гостиничным номером. – На больницу не очень похоже.

– Географически – в Москве. Это гостиничный блок в комплексе, где размещается фонд, – пояснила Катя. – А врачи тут есть. Поскольку проблемы с вашим здоровьем возникли на работе у клиента, он оплачивает лечение, а на время лечения ваш гонорар сохраняется.

Что за клиент такой чудесный, подумал Гуров. Ну, постепенно разберемся. А девчушка смотрит как-то уж очень неравнодушно. Любовница? На работе, как правило, блокировал ведь я такие вещи. Но недаром же она мне снилась. И с чего бы это я вдруг такую молоденькую на работу взял?

– А что со мной случилось, Катя, откуда амнезия? Травма? – спросил Гуров, переключаясь на насущные вопросы.

– Без предыстории в двух словах не объяснишь. Давайте, вас посмотрит врач, а потом вы начнете разбираться, что происходило, и вспоминать. А я вам буду помогать. Ладно?

И Катя осторожно, как бы украдкой погладила его по руке. Гуров задержал ее ладошку. Катя слегка прикусила губу.

– Ради бога, извините, – смущаясь, начал Гуров, – но вы у меня вызываете… э-э… очень теплые ассоциации. Вы… – он вздохнул, помялся и нерешительно спросил: – Мы с вами в каких отношениях?

Катя отвернулась и тихонько заплакала.

– Ну, я не хотел вас обидеть, – растерянно промямлил Гуров. – Просто я, как правило, не вступаю в… э-э… близкие отношения с подчиненными, тем более, с такими молодыми.

– И чем это плохо, что я молодая?

– Нет, это замечательно, – забормотал Гуров, мучительно собирая мозги в кучку, – но я же в два раза вас старше. Вам… это… замуж, в конце концов, нужно.

Катя улыбнулась сквозь слезы:

– Вопрос замужества у меня вашими усилиями решен.

И, порывшись в сумочке, достала свой паспорт, открыла его на страничке «Семейное положение» и подсунула под нос Гурову. Тот с изумлением увидел штамп о регистрации брака с Гуровым С. А. от восемнадцатого мая текущего года.

– Так вы моя жена?! И зачем же вам это понадобилось?

– Это ты сделал мне предложение и заставил расписаться. Если захочешь, немедленно разведемся. А я, Сережа, просто тебя люблю! – сердито заявила Катя, скинула туфли, залезла к Гурову в кровать прямо в одежде, принялась его жарко целовать и пробормотала:

– Как мой организм хочет тебя соблазнить!…

– Твой организм обладает такой высокой автономностью? – улыбнулся Гуров.

– Оказывается, иногда да. Я-то понимаю, что пока нельзя, но как тебя в руках почувствовала – организм просто сошел с ума.

– А почему меня нельзя соблазнять?

– Лекарств в тебе еще слишком много. Ну, все, отпускай меня.

*****

Врач, представившийся Павлом, жизнерадостный мужичок лет тридцати пяти, показался Гурову знакомым.

– Мы с вами не встречались? – спросил Гуров.

– Было дело, – подтвердил Павел. – Вспоминаете?

Гуров подумал и покачал головой.

– Кажется, что-то забавное с вашей фамилией связано… Нет, не помню.

– Ну, не суть важно, – сказал Павел и, прикрыв глаза, подержал Гурова вначале за виски, потом за запястья. Спросил:

– Как себя чувствуете?

– Вроде неплохо. Только легкая слабость и какая-то муть в голове, трудно соображать.

– Понятно. Давайте вы умоетесь-оденетесь. Потом пойдем ко мне и обследуемся.

Гуров проделал гигиенические процедуры и с некоторыми приключениями оделся – когда надевал брюки, неожиданно чуть не упал. Павел с удивительной быстротой успел его поддержать.

– Это что-нибудь серьезное? – спросил Гуров.

– Нет, просто вестибулярка реагирует на лекарства, – ответил Павел. – Несколько дней нужно соблюдать осторожность – в ванной, чтобы не поскользнуться, и тому подобное. И могут быть небольшие головокружения.

В госпитальном блоке Павел первым делом взял у Гурова кровь и заложил пробирку в какой-то прибор. Потом облепил Гурова датчиками и запустил серию психологических тестов. В процессе их решения зажигался экран с фотографиями различных людей, и Гуров должен был быстро отвечать, кто это или как-то характеризовать свои ассоциации касательно незнакомых людей.

Часть фотографий была Гурову хорошо знакома: коллеги и приятели, покойные родители. Вперемешку возникали фотографии людей незнакомых, а время от времени – вроде бы незнакомых, но будивших смутные ассоциации.

Сильная спонтанная реакция у Гурова возникла только один раз, при виде довольно странной фотографии. Мужчина прячет под пиджак, похоже, пистолет в наплечную кобуру, а у его ног ничком, так, что не видно лица, лежит женщина, – и под ней расплывается лужа крови.

При виде этой фотографии Гурову стало плохо, сильно закружилась голова, навалилась слабость. Павел метнулся к нему и схватил его обеими руками за виски. Уколол бы лучше что-нибудь, экстрасенс хренов, вяло подумал Гуров. Однако с изумлением обнаружил, что почти сразу стало легче. От рук Павла исходили странные, чуть-чуть пощипывающие как бы токи – и это тоже что-то Гурову мучительно напоминало.

– Значит, чудодействуем помаленечку наложением рук? И что местные фарисеи? – с трудом ворочая языком, спросил Гуров.

– Говорят, дешевые еврейские штучки, – сказал Павел с образцовым местечковым акцентом, – полностью игнорируя тот факт, что я не еврей. Ну, как?

– Нормально вроде, – сказал Гуров, трогая голову. – А что это со мной было?

– Было близко к предынсультному состоянию.

– И с чего вдруг?

– Вы участвовали в этой ситуации на самом деле. И подсознание это вспомнило. Тогда у вас был микроинсульт.

– На фотографии была… Катя? – хрипловато спросил Гуров.

– Давайте не будем обсуждать эту фотографию, это сейчас вам вредно. На сегодня хватит. Не проголодались?

– Ну… скорее, да.

– Идемте питаться. И Катю позовем.

*****

Катя перехватила их у входа в кафе.

– Ну что, какой прогноз?

– Предварительно – порядка 70% вероятности, что большая часть памяти восстановится в течение нескольких недель.

Катя подумала.

– Не очень внятно.

– Ситуация однозначно лучше условной среднестатистической. А насчет внятности – нам, авгурам1010
  В древнем Риме жрецы, осуществлявшие гадания, часто по поведению птиц.


[Закрыть], нужно достаточно времени для изучения предмета. Птица-то в Москве пошла – ой, не та.

– И когда станет понятнее?

– В пределах недели.

*****

Быстренько покончив с едой, Павел приступил к рекомендациям.

– Во-первых, гуляйте побольше. Лекарства быстрее будут выводиться. Только, Катерина, у Сергея Александровича могут быть проблемы с вестибуляркой и с давлением. Так что будьте все время рядом, в случае чего звоните.

– Понятно, – сказала Катя.

– Сергей Александрович, никаких, даже как бы безобидных лекарств без консультаций со мной. Алкоголь вам сегодня нежелателен, в течение недели – в пределах пятидесяти грамм в сутки. Вам, Катерина, как сопровождающему лицу лимит – в пределах полулитра в сутки.

– Что за антидемократические ограничения?! – возмутилась Катя.

– Должен следовать завету «Не навреди!» – напыщенно заявил Павел и подмигнул смеющемуся Гурову. – Не уверен, что сможете эффективно эскортировать Сергея Александровича при дозе свыше полулитра!

– Да черт с вами, – с надрывом сказала Катя. – Ради мужа немного потерплю.

– До завтра у вас, Сергей Александрович, лекарства должны в основном вывестись. Но пока лучше побыть здесь. Послезавтра поговорим по результатам диагностики. Вопросы?

– Вроде все понятно, – ответил Гуров.

– Ну и, наконец, бесстыдно приставать к мужу советую не раньше позднего вечера, – завершил Павел.

– А когда у нас теперь начинается поздний вечер? – спросила Катя.

– В двадцать три часа двадцать три минуты двадцать три секунды, – ответил Павел. Подумал и уточнил: – По Москве, а не какому-нибудь Новосибирску.

*****

Был облачный нежаркий приятный денек.

– Из слякотной весны прыгнул в лето, – задумчиво сказал Гуров. – А как мы с вами познакомились?

– Случайно. Вы попали в выборку, которую я анализировала как социолог. Подробнее потом расскажу, ладно? Забавно, что мы с вами тогда тоже некоторое время блуждали между «ты» и «вы».

Гуров приостановился:

– Вы… ты обижаешься?

Катя улыбнулась:

– Нет, конечно, Сереж. Я понимаю, что вам просто на уровне рефлексов неудобно говорить незнакомой даме «ты».

Они некоторое время шли по асфальтовыми дорожкам лесопарка молча, а потом Гуров спросил:

– Вы меня извините за, может быть, бестактный вопрос – чем такой посредственный дядечка, как я, привлек ваше благосклонное внимание?

Катя звонко рассмеялась:

– Ну, например, в самом начале нашего знакомства посредственный дядечка изумил меня знанием лирики Александра Сергеича. А потом – вообще любовью к поэзии. Вы мне часто читали стихи.

– Читал стихи? – удивился Гуров. – Лет десять-пятнадцать никому не читал стихов. Поэзия у меня такое интимное хобби.

– А мне – читали! – гордо сказала Катя. И попросила:

– Сережа, почитайте, а? Я соскучилась…

Гуров подумал.

– Знаете, меня, провинциала с юга, почему-то до сих пор по-детски удивляет скоропреходящее московское лето. И вот есть такое стихотворение – не столько про это, но в том числе:

 
В моем стакане быстро тает лед.
Еще июль, еще совсем не осень.
Но первый лист, сомнения отбросив,
срывается в порхающий полет.
 
 
Он так беспечно желт и деловит,
что ни о чем, наверно, не жалеет.
В конце концов, никто не уцелеет.
Но этот лист не падает – летит.1111
  Стихотворение автора.


[Закрыть]
 

Помолчав, Катя сказала:

– Это, можно сказать, и про тебя стихотворение. Я ведь тебя полюбила, просто как симпатичного, умного человека. А ты оказался еще и буквально рыцарем без страха и упрека.

Гуров в замешательстве и смущении почесал затылок:

– Сударыня, вы меня просто вгоняете в краску. Каким образом я умудрился погусарствовать?

– Попозже расскажу, – пообещала Катя. – Почитай еще, а?

– Есть такие странные стихи, – подумав, сказал Гуров, – которые действуют на меня завораживающе по совершенно непонятным причинам. Я, вообще-то, небольшой ценитель сюра, но эту вещь люблю с молодости:

 
Время тянется и тянется,
люди смерти не хотят.
С тихим смехом: – Навсегданьица!
никударики летят.
 
 
Нет ни солнышка, ни облака,
ни снежинок, ни травы,
ни холодного, ни тёплого,
ни измены, ни любви.
 
 
Ни прямого, ни треуглого,
ни дыханья, ни лица,
ни квадратного, ни круглого,
ни начала, ни конца.
 
 
Никударики, куда же вы?
Мне за вами? В облака?
Усмехаются: – Пока живи,
пока есть ещё «пока».1212
  С. Кирсанов.


[Закрыть]
 

– Изящная вещь, – согласилась Катя. – И ты, по-моему, ее удачно подсократил. Там у Кирсанова была пара довольно проходных строф.

– Ну, ты даешь, – изумился Гуров. – Двадцати-с-копейками-летняя девица наизусть знает второстепенного поэта середины двадцатого века! Так у тебя самой такое же хобби?

– Совершенно не в такой степени, как у тебя. Кирсанова вообще не читала, это стихотворение услышала чисто случайно, кто-то пел по радио. У меня почти абсолютная память, текст понравился, я и запомнила.

– Все-таки вернусь к своему вопросу. Неужто дядечка умудрился завоевать сердце принцессы талантами менестреля?

– Не знаю, Сереж. – Катя задумалась. – Это было что-то вроде резонанса. На Западе, кажется, говорят в таких случаях: «Химия!». Встречались мне мужики, не менее умные и приятные, чем ты. Но запала я на тебя. Причем после единственной довольно короткой встречи.

Гуров удивленно покачал головой.

– Да, представь себе, – усмехнулась Катя. – Причем юмор ситуации заключался в том, что ты моя первая любовь, и я просто не знала, как это бывает. Пару дней до меня доходило, что со мной происходит. А ты еще, гад такой, исчез после нашего знакомства почти на четыре дня. Я уже хотела сама тебе звонить, наплевав на девичью гордость.

– Тебя что, строго, воспитывали? Я думал, современные девушки в твоем возрасте, да с такой внешностью уже двадцатую страстную любовь разменивают.

– Воспитание было отнюдь не строгое, до тебя я очень легко относилась к сексу. Но вот со штуковиной под названием любовь была абсолютно незнакома.

*****

Когда они вернулись в гостиницу и пообедали, Катя спросила:

– Чем бы ты хотел заняться? Отдохнуть?

– Наверное, минут сорок поспать, а потом узнать, чем я занимался последнее время. Но слушай-ка, как мы с тобой жили? Вместе?

– Да, то у тебя, то у меня. Мы как раз начали обсуждать, куда будем съезжаться.

– А сейчас, извини, если вопрос бестактный, тебе удобнее жить отдельно?

– Да нет, просто я подумала, что тебе, может быть, неловко будет жить с незнакомой, по сути, женщиной.

– А могу я предложить мадам поселиться со мной в номере на двоих?

Катя просияла:

– Мадам очень рада и все организует. Ты пока спи, а я через часик приду, и переселимся. И материалы по работе принесу.

*****

Концепция проекта Гурова изумила.

Он ожидал увидеть более-менее обычное для своей практики последних лет маркетинговое исследование, возможно, на уровне отрасли. Но целью проекта оказалась ни больше, ни меньше – модернизация капитализма как социальной системы.

Однако некоторые критически важные вопросы оставались за кадром. Кто может финансировать реализацию подобного проекта? Затраты исчислялись десятками миллиардов долларов.

*****

Ближе к одиннадцати Катя встала с кресла, где что-то читала, заползла на кровать к Гурову и тихонько устроилась у него на плече. Тот отложил бумаги и, повернувшись, обнял ее. Катя строгим казенным голосом сказала:

– Больной, еще тридцать семь минут и двадцать три секунды!

Гуров задумчиво почесал затылок.

– Слушай, солнышко, как в нашей семейной ячейке распределялись функции главы семьи? По четным и нечетным числам? Или в зависимости от настроения?

Катя изумленно распахнула глаза:

– О мой господин, я всегда блюла заповедь апостола Павла «Да убоится жена мужа своего», а заодно до кучи слушалась тебя как своего попечителя согласно Корану. Даже когда ты велел мне быть строгой женой и вить из тебя веревки, я в меру сил подчинилась. Хотя мой скудный женский ум был, – Катя хихикнула, – в некоторой растерянности.

– Похоже, власть у нас в семье просто валялась под ногами, как в семнадцатом году, – рассмеялся Гуров. – Давай-ка сегодня большевиками побуду я, а?

– Секундочку, о повелитель! – и Катя, приложив ладони к вискам Гурову, как бы к чему-то прислушалась. – Слушаюсь, товарищ Гуров! Я в вашем полном распоряжении!

И сама начала его целовать.

*****

– Да, что называется, приспичило, – пробормотал Гуров, слегка придя в себя. – Товарищ, вы почему так заливисто ржали в самый ответственный политический момент? Я вначале прямо растерялся.

– Сама еще не привыкла, товарищ Гуров, – хрипловато ответила Катя. – У меня эта мулька появилась буквально месяц назад. Такие острые ощущения с вами, что пробивает на жуткую ржачку. А вы чего набросились, как из голодного края?

– Сам удивляюсь. Старый ведь уже хрыч. Ты на меня очень сильно действуешь. Не столько даже в смысле возбуждающей наружности – скорее влияет ощущение близкого и родного человека. У меня ведь этого не было лет пятнадцать, даже больше.

Катя погладила Гурова по щеке.

– А мне нравится цвет сыпящегося из тебя песка.

– Слушай, а почему я просил тебя быть строгой женой и вить из меня веревки?

– Ты просто прикалывался. Я как-то подлезла с нескромным предложением, а ты вдруг говоришь, а не слабо ли выйти замуж. Я удивилась, зачем формальности, вроде и так хорошо. Ты честно признался, что не знаешь. А потом выдвинул гипотезу, что тебе нужна строгая жена. Правда, связи между штампом в паспорте и строгостью я так и не уловила.

– А ты что?

– А мне что, жалко, что ли, места в паспорте? Но ведь, к моему удивлению, пригодилось, – Катя хихикнула. – Ты бы видел свое выражение лица, когда я предъявила тебе штампик!

– И что, больше ни с какой стороны официальное замужество тебя не интересует? – спросил Гуров. – А если дети? Все-таки какая-то гарантия помощи.

– Ну, Серенький, зачем же связываться с человеком, от которого нужны какие-то формальные гарантии? И не нужны мне никакие гарантии, я и сама девушка самостоятельная. А детей, – Катя помолчала, – я иметь не могу.

– Ой, солнышко, – Гуров обнял Катю. – Ты сильно переживаешь?

– Да нет, мне это давно известно. Ты ведь тоже не собирался, вроде, заводить детей. Во всяком случае, когда делал мне предложение, знал, что я бесплодна. Я даже не думаю об этом. Хотя вру, пару раз посещали мысли, что было бы забавно посмотреть на маленького Гурова. Или Гурову.