Текст книги "Серьезные игры"

*****

Вышел из транса Александр с удивленным выражением лица.

– Ну?! – напряженно спросила Люда.

– Согласился, – пожимая плечами, ответил Александр. – И сам согласовал с твоим куратором. По-моему, им стало интересно, что получится.

– Ура! – закричала Люда, вскочила со стула, упала на кровать рядом с Александром и принялась его целовать – вначале бурно, а потом, уже не торопясь, ласково и нежно… Александр зажмурился от остроты ощущений и прошептал:

– Людочка, милая, как хорошо с тобой…

Люда приостановилась:

– Сашенька, у такого продвинутого пылесоса наверняка есть таймер. Я, наверное, обнаглела – но не мог бы ты говорить мне «милая» хоть раз в три дня? Я тогда буду гораздо лучше шить, не так сильно стучать…

Александр слегка покраснел.

– Люд, не обижайся. У меня ж по сути никогда не было нормальной женщины. Последние лет десять – вообще только случайные бляди.

– Я не могу на тебя обижаться, Сашенька. Только просить и надеяться. Робко-робко…

*****

Через три дня уже в другом городе Александр еще раз сделал Люде новые документы, уже под окончательно сформированную новую внешность. Измениться ей удалось сильнее, чем она рассчитывала, – только внимательный и профессиональный взгляд уловил бы сохранившиеся от ее прежнего облика общее строение лица и телосложение.

– Давай мотанемся на недельку куда-нибудь на Кавказ? – предложил Люде Александр. – Деньги в Москве я смогу получить только дней через десять – нужный человек в отпуске. А околачиваться просто так мне там не стоит.

– С удовольствием. Давно не была в тех краях.

Они поехали в Сочи и поселились в гостинице – Александр решил, что с новыми документами можно пренебречь чрезмерной конспирацией.

По утрам Александр ходил за газетами в киоск напротив гостиницы, а Люда выходила на балкон и наблюдала за ним – она не любила терять его из виду, почему-то у нее было странное, тревожное, детское, как сказал бы обычный человек, чувство, что он может исчезнуть.

На пятый день их жизни в Сочи, когда Александр уже возвращался и подходил к воротам гостиницы, на противоположной стороне площадки, метрах в десяти, остановился «жигуленок» и из его окна раздалась короткая очередь. Александр упал. Из «жигуленка» выскочил человек в маске, подбежал к Александру, сделал контрольный выстрел в голову, вернулся обратно, «жигуленок» развернулся и уехал.

Люда сбежала вниз – и за несколько шагов почувствовала, что Александр мертв.

Как во сне она поднялась в номер, растерянно села… И поняла, что есть вещь, которой она точно не хочет: разбираться с ментами. Быстро оделась, взяла документы, деньги, через ресторан вышла на другую сторону гостиницы и поймала такси.

*****

На следующий день Люда автобусом добралась до крупного южного города и сняла там первую попавшуюся квартиру на окраине. Все это время она провела в состоянии, похожем на полусон, старательно отодвигая мысли об Александре и своей дальнейшей жизни.

И вот, наконец, в относительной безопасности можно было подумать, что делать дальше.

Документы ее были, видимо, засвечены, ее, скорее всего, искали бандиты – и, вполне вероятно, также менты – как свидетельницу и возможную соучастницу убийства. Не исключено, правда, что эту проблему ей как-то помогли бы решить хозяева-инопланетяне.

В крайнем случае оставались внешность интересной женщины и отработанные за сотни лет навыки находить и эффективно использовать богатых и влиятельных любовников. А на первоначальную раскрутку у нее было несколько тысяч долларов – более-менее достаточно.

Однако после смерти Александра ей просто не хотелось жить. Сутки она продержалась, как заводная кукла, на нежелании попасть в ментуру. И вот этот завод кончился. Другого не было.

Люда закурила и вышла на балкон. С седьмого этажа открывался вид на типичную окраину российского провинциального города – ободранные дома советской постройки, островки чахловатой зелени, слегка дымящая помойка.

Перила у балкона были невысокие, значительно ниже ее пояса. Даже перелезать не нужно, подумала Люда.

Аккуратно затушила сигарету в ржавой консервной банке.

И резко кувырнулась через перила вниз.

Путь истинно мудрого

Делать лишь то, чего нельзя не делать, – Путь истинно мудрого.

Чжуан Цзы

Что стряслось со старенькой «тойотой», Варе было непонятно – хорошо, хоть удалось более-менее нормально припарковаться. Выскочив из машины, Варя устремилась было ловить тачку – и вдруг взгляд ее зацепился за мужичка потрепанного рабочего вида, покупавшего что-то с овощного лотка.

Неужели дядя Коля, подумала Варя, подходя поближе. Совсем другой ведь был.

Что-то почувствовав, мужчина повернулся к ней:

– Вам чего, девушка?

Всмотрелся и спросил, неуверенно улыбаясь:

– Варя?

*****

Чего Варя так ему обрадовалась – было как бы не очень понятно. Ну, ходил он частенько к ним с мамой Катей в гости, когда Варе было лет восемь, ну, играл с ней. Ведь двенадцать лет прошло. А, оказывается, помнилось.

– Ты как? Учишься? – спросил дядя Коля.

– Более-менее, – сморщила нос Варя.

– Похоже, – усмехнулся дядя Коля, – скорее менее, чем более?

– Ага, – рассмеявшись, призналась Варя. – В лом мне эта учеба.

Дядя Коля покрутил головой и спросил:

– Как мама Катя?

– Процветает. Клиентов – море!

– Очень рад, что все у вас хорошо. Ты красивая такая выросла.

Пора было прощаться. Варя замялась, слегка покраснела, зачем-то оглянулась.

– Вы… это… извините, дядя Коля, вам… ну… типа, денег не нужно?

Дядя Коля изумленно вскинул брови и рассмеялся.

– Дожил! М-да… Слушай, богатенький Буратино, ты спешишь?

– Да нет, уже все равно опоздала.

– Ну, пошли, зайдем ко мне, тут два шага. А то там зверь некормленный томится.

*****

Квартира у дяди Коли оказалась странная – двухслойная. Вначале зашли в обычную однушку, бедноватую, совковую. Но в уголке за шкафом оказалась неприметная дверь в соседнюю двухкомнатную квартиру, которая с бедненьким прикидом дяди Коли сочеталась плохо.

Собственно, ничего супер там тоже не было: обычный, даже скромный евроремонт, неброская мебель типа икеевской. Но некоторые вещи были явно из совсем другого обихода – дорогая техника, даже специальный полупрозрачный холодильник для вина. Варя недавно случайно узнала, что такая штука называется «винный шкаф».

Впрочем, и сам дядя Коля, перешагнув порог, странным образом изменился, держался совсем не так, как на улице, и, не считая одежды, почти совпал с тем образом, который теплился у Вари в памяти.

– Раз уж ты теперь такой взрослый, Буратино, выпьешь чего-нибудь? – предложил он.

– Можно, спасибо.

– Давай-ка я тебе одну забавную штуку смешаю.

«Забавная штука» на вид была похожа на колу, но вкус имела совсем другой, вроде бы знакомый, но все-таки непонятный.

– Вкусно. А че это?

– Квас с порто.

– Квас? Ни фига себе… А с чем-чем?

– С португальским портвейном. Посиди минутку, я зверю поесть дам.

– А можно, я с вами?

– Конечно.

Зверь оказался черепашкой. На кучку зелени она надвинулась с грацией шагающего экскаватора и ухватила лист неожиданно быстрым, змеиным движением.

– А почему вы черепаху завели? – спросила Варя.

– Случайно. Как-то выхожу, смотрю – ползает под почтовыми ящиками.

– Отдали бы мелким, в детский садик какой-нибудь.

– Неизвестно кому отдавать не хочу, дети часто бывают жестоки. Пусть пока живет у меня. А в хорошие руки отдам, конечно.

Вернулись в комнату.

– Ну, как видишь, я особо не бедствую. Спасибо тебе, конечно, за предложение помощи.

– А кем вы работаете?

– Посудомойки, стиралки устанавливаю, сантехнику.

Варя встала, прошлась по комнате, внимательно разглядывая предметы обстановки. Потом повернулась и изрекла:

– Дядя Коля, вы – шпиен!

Тот одобрительно кивнул.

– Ты довольно толковая. Еще бы ума немножко добавить.

Варя прыснула.

– Толковая, но ума не хватает – это как?

– Очень просто: говорить шпиону, что он шпион, обычно опасно.

– А вы сами шпионите очень глупо! Квартира, например, не соответствует одежде.

– Мне не нужно серьезно конспирироваться. То, что я изучаю, не секретно.

– И что же вы изучаете?

– А вот это секрет.

– А я вас расколю!

– И каким образом?

– Древнейшим и простейшим! – замогильным голосом сказала Варя и попыталась сесть ему на колени.

Дядя Коля вскочил, как подстреленный.

– Прекрати дурацкий балаган, а! – сказал он сухо. – Давай не будем портить… э-э… дружеские отношения!

– Руки-то отпустите, – вздохнув, попросила Варя. – Не такая уж я страшная.

А когда дядя Коля отпустил ее руки, добавила, опять замогильным голосом:

– А гораздо страшнее!

И принялась, как в детстве, быстро-быстро тыкать в него кулачками, тараторя стишок, которому он ее когда-то научил:

 
Бей друзей без передышки
Каждый день по полчаса,
И твоя мускулатура
Станет крепче кирпича.
А могучими руками
Ты, когда придут враги,
Сможешь в трудную минуту
Защитить своих друзей!22
  Стихотворение Г. Остера.


[Закрыть]
 

И, улучив момент, прильнула к нему, смеющемуся…

*****

– М-м, какие классные потрахусеньки, – промурлыкала Варя.

– А ты клевая телка, – простецким говорком ответил дядя Коля. – Сосешь классно.

Приподнявшись на локте, Варя уставилась на него изумленными круглыми глазами.

– Дядя Коля, вы че?

– Считаешь, сюсюканье типа потрахусенек звучит лучше? – нормальным голосом поинтересовался тот.

– А слабо подтянуть мое воспитание? Как насчет культурной программы? Помните, как мы с вами ходили в кино?

– Можешь ответить на несколько вопросов? – помолчав, спросил в ответ дядя Коля. – Только честно.

– М-гм.

– Сколько у тебя любовников было за последний год?

– Четыре.

– Врешь.

– Почему это вру?!

– Потому, что я чувствую, врет человек или нет. Вот скажи что-нибудь, чего я не могу знать.

– Я вчера была в джинсах.

– Правда.

– Мама Катя с утра на меня наорала.

– Врешь.

– Я люблю рассекать на роликах.

– Врешь.

– Действительно чувствуете! Круто!

– Так сколько у тебя было любовников за последний год?

– Э-э… ну, два.

– Сколько им было лет?

– Первому – тридцать четыре, второму – сорок два.

– Тебе нравятся мужчины значительно старше тебя?

– Ну… да, наверное. Вы прям, как мама Катя: «Хватит встречаться со старыми козлами». Как будто молодые козлы лучше!

– Я с твоей мамой согласен. Так что либо ты заводишь любовника младше двадцати пяти лет, либо я с тобой встречаться не буду.

– Че, и с вами трахаться, и с ним?

– Со мной – совершенно необязательно. Но если хочешь со мной – тогда и с ним.

– Дядя Коля, у вас что, с мозгом траблы?! Или вы пришелец с развратной планеты?

– Давай считать, что ближе к истине инопланетная версия.

– Вы там как, групповуху предпочитаете?

– По-разному. Я лично предпочитаю секс с одним партнером.

– Может, и время выставите, за которое я должна замутить с мальчиком?

– Месяца тебе вполне должно хватить.

*****

Корректно ли называть Николая Павловича Коновалова пришельцем – неоднозначный вопрос. Как выполняющий исследовательские функции андроид инопланетян пришельцем, он, безусловно, в определенном смысле был. Однако создали его на Земле, для работы на Земле, и после двухсот с лишним лет работы на этой планете он, несмотря на необходимую социологу «профессиональную отстраненность», во многом отождествлял себя с аборигенами…

*****

Узнав, что Варя активно участвует в маршах и митингах «либеральной» оппозиции, дядя Коля придал лицу выражение, как припомнила Варя, означавшее: «каждый человек имеет право на глупости».

– Что, – спросила она, – считаете, дурью мучаюсь?

– В общем, да, – кивнул дядя Коля. – Ряд ключевых так называемых демократических механизмов, как ни парадоксально, требует для вызревания на начальном этапе жесткого ограничения охло… э-э… демократии. Так что пока, при отсутствии вменяемой и конструктивной оппозиции, демонстрации «за честные выборы» и тому подобная развлекуха – малополезное занятие.

– Что вы за неприличное слово проглотили? Охло…?

– Охлократия – в дословном переводе власть толпы.

– А почему вы говорите «так называемых демократических механизмов»?

– Потому что демократия – это абстракция, на ее основе невозможно выстроить дееспособный государственный механизм. «Развитые демократии» Запада на самом деле представляют собой, грубо говоря, мягкие олигархии в имитационной псевдодемократической обертке. Хотя, конечно, многие решения, в том числе иногда важные, действительно принимаются с учетом предпочтений демоса.

– Кого-кого с учетом?

– Рядовых избирателей. В принципе Россия достаточно последовательно движется в сторону западной модели. И нынешний режим «управляемой демократии» этому в гораздо большей степени способствует, чем препятствует.

– Еще Чили в пример приведите, – язвительно предложила Варя.

– Совершенно правильная аналогия, – невозмутимо согласился дядя Коля. – Хотя вообще-то примеры можно приводить сотнями, от Европы восемнадцатого века до многих стран Азии – двадцатого. Кстати, как раз чилийские уроки наглядно демонстрируют, насколько небезопасны могут быть игры в оппозиционность. Особенно для любителей вроде тебя: большинство профессионалов, делающих на оппозиции бизнес, – отнюдь не Альенде и очень ловко умеют прятаться в кусты.

– Да ладно, дядя Коля, у нас не Чили. Ну, есть стрем получить демократизатором. И то менты последнее время спокойные. И вообще, – захихикала Варя, – мне же надо молодого любовника присматривать! А оппозиционные пацаны – они прикольные такие!

*****

Через несколько дней дядя Коля, к удивлению Вари, сам неожиданно назначил ей срочную встречу. И первым делом спросил:

– Ты завтра идешь на ваш этот разрекламированный митинг?

– Конечно! Лозунг несу! Зажигать буду! А че?

– У меня к тебе личная просьба: не ходи. И не надо задавать никаких вопросов и никому ничего говорить.

– Не, дядя Коля, это, извините, левый базар. Если какая-то засада, народ надо предупредить.

Дядя Коля вздохнул и как-то странно, рывками повел у нее перед глазами ладонью…

Дальнейшего Варя не помнила до того момента, как очнулась в постели, в номере окраинной гостиницы, как показывал мобильник – вечером следующего дня. От мамы Кати узнала, что, оказывается, вчера предупредила ее, мол, проведет день у друзей на даче. А также, что сегодняшний митинг закончился трагически – два омоновца были тяжело ранены заточками, а в драке и давке погибло трое участников митинга, многие получили тяжелые травмы. В официозных СМИ началась кампания за «окорот разнузданной и безответственной оппозиции»…

*****

– Здравствуй, заходи, – сказал дядя Коля, открывая дверь.

Не отвечая, Варя зашла, выхватила из сумки «макаров» с глушителем – и обалдела: дядя Коля исчез. И обнаружился сзади, жестко блокируя ее руки.

– Слушай внимательно, – сказал он, помолчав. – Не забудь протереть кнопку звонка и дверную ручку. Труп оттащи в ванную, закрой дверь и не забудь захлопнуть входную дверь – тогда найдут нескоро.

И повернул Варю к себе, так, что дуло уперлось ему под нижнюю челюсть.

Лицо его было совершенно спокойно, глаза полуприкрыты.

Выстрелить казалось так просто – но через некоторое время Варя опустила пистолет…

Дядя Коля осторожно вынул у нее из руки оружие и отвел ее, двигавшуюся, как во сне, в комнату, усадил. Подошел к бару, чего-то налил.

– Выпей.

Варя взяла бокал, непонимающим взглядом на него посмотрела – и выплеснула его дяде Коле в лицо.

Тот вытер лицо платком, сел напротив. Помолчав, сказал:

– Есть вещи, которые невозможно предотвратить. Власти решили прикрутить гайки. Единственное, что могло измениться – эта провокация и погром произошли бы в следующий раз…

– Да пошел ты на хуй со своим мозгоебством, – буркнула Варя, выбираясь из кресла и направляясь к выходу.

*****

Ссутулившись, Николай Павлович прошелся взад-вперед по комнате, скользнув взглядом по каллиграфически выполненной цитате из Чжуан Цзы «Делать лишь то, чего нельзя не делать, – Путь истинно мудрого», – и долго стоял у окна, невидяще в него уставившись…

Реакция отторжения

Выйдя из офиса клиента, Столин огляделся. В этом районе Москвы он, кажется, никогда не был, – и решил слегка прогуляться, благо погода располагала: роскошный вечер бабьего лета.

Улица была хотя и не центральная, но оживленная – довольно много магазинов, ресторанчиков. В глаза бросилась большая черно-белая вывеска, выполненная красивым шрифтом в стиле модерн: «КНИГИ». Пожалуй, только из-за необычной вывески Столин и зашел в этот магазин – вообще же предпочитал крупные книжные супермаркеты. Впрочем, магазин неожиданно оказался довольно большим.

Удивила и выкладка: минимум модного хлама, более того – отсутствовали разделы детективов, боевиков и женского романа. Правда, кое-что из этих жанров присутствовало в разделе классики. Свежераскрученные авторы отнюдь не выпирали, а скромно присутствовали в алфавитном порядке. Раздел фантастики был – в нем Столин, к своему изумлению, обнаружил Маканина и Голдинга…

Между полками Столин обнаружил продавщицу – долговязую, худую, мрачноватую девицу с точными движениями спортсменки.

– Что-то интересует? – сухо спросила продавщица.

– Скажите, пожалуйста, …э-э… Вета, – спросил Столин, с трудом прочтя ее имя на косо свисающем бэджике, – кто у вас ассортимент формирует? И выкладку?

– Директор.

– Можно с ним поговорить?

*****

Директор оказался дамой, представившейся Евгенией. Она была интересной, изящной женщиной лет тридцати пяти-сорока. В облике ее было что-то от птицы: довольно большой нос, манера смотреть, чуть-чуть поворачивая голову то влево, то вправо, – как бы то одним, то другим глазом.

– Хочу выразить свое восхищение, – улыбнулся Столин. – Ваш магазин лучший из всех, что я видел, с точки зрения запросов, так сказать, квалифицированного читателя.

– Квалифицированного читателя? – улыбнулась в ответ Евгения, приподняв брови. – Интересная формулировка.

– Не моя – Трифонова. Но насколько, если не секрет, такие ассортимент и выкладка оправдывают себя с коммерческой точки зрения?

– Простите, а вы кто по профессии?

– Инвестиционный консультант и брокер.

И Столин протянул Евгении свою визитную карточку.

– Редкое сочетание – и квалифицированный читатель, и бизнесмен… Приятно познакомиться, Александр. Пойдемте ко мне в кабинет, выпьем по чашечке кофе?

– С удовольствием, – согласился Столин, мысленно чертыхнувшись. Дрянной офисный кофе он не переваривал.

– Вы не любите кофе? – спросила, оглянувшись, Евгения. – У меня есть чай и сок.

– Нет, в принципе люблю, – несколько растерялся от неожиданного вопроса Столин. – Почему вы решили?

– Показалось, – пожала плечами Евгения.

*****

– Ну, Евгения, вы опять меня удивили, – восхитился Столин, увидев в углу кабинета небольшую, на две-три джезвы, красивую электрическую машинку для приготовления кофе «по-турецки», в песке. – Я-то, грешным делом, думал, будете растворимым потчевать.

– Стремимся к совершенству во всех деталях, – улыбнулась Евгения. – Садитесь, пожалуйста, а я сосредоточусь на кофе – служенье муз не терпит суеты.

*****

– Замечательно, – оценил Столин, сделав пару мелких глотков.

– Да, пожалуй, ничего получилось, – скромно согласилась Евгения. – А насчет вашего вопоса о влиянии нашего ассортимента и выкладки на бизнес… Видите ли, это не коммерческий проект.

– Мелькнула у меня такая мысль, – кивнул Столин.

– Есть такой фонд, называется «Инновационные исследования». Вот он и финансирует эту культуртрегерскую затею.

– И как получается?

– Странновато получается, – поморщилась Евгения. – То есть по планируемым задачам все нормально: посещаемость целевых групп аудитории потихоньку растет, уже даже статистически достоверен сдвиг их интересов – всего-то за несколько месяцев…

– А что странного?

– Коньяку со мной выпьете? – после некоторой паузы спросила в ответ Евгения.

– С удовольствием, – рассмеялся Столин. – Но ужинать тогда уже приглашаю вас я.

– Договорились, – усмехнулась Евгения, доставая из стола бутылку Реми выдержки «Луи XIII» и небольшие, изящные коньячные бокалы.

– Мне все больше нравится ваш вкус стремления к совершенству, – заметил Столин, взял бутылку, разлил. – Ну, за успех вашего проекта.

Молча подегустировали.

– Так что за странности? – спросил Столин.

– Да, понимаете, просто анекдот – гонят нас из помещения, – нервно рассмеялась Евгения. – Сраной, извините за мой французский, метлой. Хотя с арендой все в порядке, на пять лет. Пришли недавно боевики какой-то секты с предъявой – типа, чтоб духу ваших книжек тут не было, а то…

И Евгения махнула рукой.

– Погодите, но ведь у вас какая-то крыша должна быть? – удивился Столин.

– Крыша есть, красная, эфэсбэшники, но и они совсем странно себя ведут, – мрачно сказала Евгения. – Как бы извиняются, что сделать ничего не могут, возвращают деньги за охрану и вежливо намекают, что лучше бы убрать магазин.

– Первый раз слышу, чтобы красная, тем более, эфэсбэшная крыша так себя вела. С властью не ссорились?

– Современной публицистики в магазине вообще нет. Совершенно политически безобидный ассортимент. С чекистами у нашего спонсора многолетние безоблачные отношения – если не считать нашего проекта.

– Может, помещение особо привлекательное?

– Да нет, как бы и не про помещение речь. Я между делом, просто наудачу, спросила: а обувной магазин вместо книжного открыть можно? Без базара, говорят, хоть обувь, хоть, одежду, хоть жрачку, только макулатуру свою убирайте.

– Фантастика какая-то! – изумился Столин. – Кстати, а как секта называется?

– Впрямую не говорят. Имя их, видите ли, «неназываемо, ибо сакрально» – с выражением процитировала Евгения и беззвучно произнесла в сторону пару энергичных и, видимо, также глубоко сакральных заклинаний. – Но мы навели справки – похоже, они называют себя «Молния Перуна». Причем любопытно, что полгода назад про них вообще никто слыхом не слыхивал. Такое впечатление – вы таки будете смеяться! – эти придурки организовались специально, чтоб ликвидировать наш магазин! Проект жалко просто безумно…

– Чрезвычайно странная история, – задумчиво сказал Столин. – Никогда не встречал ничего подобного. И что планируете делать?

Евгения пожала плечами.

– Честно говоря, не знаю. Вот сегодня, например, напиться хочется…

Столин хмыкнул:

– Чтобы сделать это со вкусом и основательно, – как говаривал один симпатичный литературный герой, не пора ли нам, Женя, подкрепиться?