Текст книги "Серьезные игры"

*****

Уже глубокой ночью Вета привезла его на такси в довольно обшарпаный панельный дом где-то в районе Ленинградского проспекта. Квартира производила впечатление съемной.

– Это приблизительный перевод, – сказала Вета, положив перед Столиным отпечатанный на принтере текст. – Язык сильно не похож на русский. Не уверена, кстати, что она бы хотела, чтобы вы видели этот черновик. Но я все-таки решила вам это передать. Если честно – в своих целях.

«…Малыш, Малыш, Малыш… Мои птичьи мозги, которые ты поставил мне на прощанье набекрень, часто о тебе вспоминают. А ты – помнишь ли обо мне? Сможем ли мы когда-нибудь встретиться?

Дала себе зарок: как смогу – слетаю к тебе. Хотя бы как туристка…

После нашего прощания я сблизилась с несколькими искусственными андроидами. И с Ветой, которую мне удалось восстановить. Хотя все сложилось – с ее точки зрения – по-дурацки. Она очень хочет умереть, но у нее сильный неубираемый блок, не позволяющий совершить самоубийство. И она на Земле попросилась ко мне, надеясь, что в результате нашего проекта ее убьют. Так и получилось – но ты ее спас…

Ты, наверное, прав – я осознала много гнили в отношении к андроидам. И почувствовала отчетливое неодобрение со стороны многих естественно рожденных сразу, как заинтересовалась… Впрочем, это воспринимается как более-менее безобидное сумасшествие. Хотя я не одна такая.

А сейчас я на планете, где из-за каких-то полевых флюктуаций устойчивую связь через ментальное поле и, соответственно, бессмертие при форс-мажорах обеспечить невозможно. В таких случаях на проекты шлют только расходный материал – андроидов. Но я решила полететь с ними. Иначе… все мои эскапады ничего не стоят.

Вета и здесь со мной. Я ее люблю, но она, конечно, полный псих после ее разных приключений. У меня не хватило духу ей помочь, не годятся для этого мои птичьи мозги. Может быть, ты бы смог. Или даже совсем наоборот…»

– У вас случайно чего-нибудь выпить не найдется? – спросил Столин.

Вета прошла на кухню, открыла холодильник.

– Водку будете?

– В самый раз.

Вета принесла полбутылки водки, стакан.

– Не составите компанию, хотя бы символически, помянуть? – попросил Столин.

Вета слегка пожала плечами, принесла еще один стакан. Не чокаясь, выпили.

– Ну, вы, наверное, поняли, – сказала Вета после паузы. – Я хочу, чтобы вы меня убили, сама я не могу. Но так, чтобы у вас не было проблем.

– И какие предложения?

– Очень простые. Я встаю вон на тот подоконник, вы меня сталкиваете и уходите. Этаж восьмой, внизу нагромождение бетонных обломков, место совершенно заброшенное. Записку типа «в моей смерти прошу никого не винить» я написала, вон, лежит. Искать, естественно, никого не будут. Если вас чудом найдут – инкриминировать вам нечего. Ну что, не слабО?

– Не знаю, – помолчав, ответил Столин. – Попробую. В качестве личного одолжения вам как Жениной подруге. С письмом вы тонко рассчитали. Так бы не согласился. Когда хотите?

– Прямо сейчас, пока темно. Готовы?

– Наверное, да, – после небольшой паузы сказал Столин.

Вета скинула туфли, забралась на кровать, стоящую вдоль окна, настежь открыла окно, залезла на подоконник, подошла совсем близко к Столину и повернулась к нему спиной.

– Я понимаю, вы, небось, никогда никого не убивали, – постарайтесь особо не тянуть. Просто сильно толкните – и все.

Вета стояла в свободной, расслабленной позе, глядя в небо. Какие красивые она себе ноги сделала и фигуру, полезли в голову Столину совершенно неуместные мысли. Обо мне заботится. И почему-то хочет умереть… Бред!

– Так!.. – почувствовав своим эмпатическим сканером неладное, начала раздраженно говорить Вета, поворачиваясь, – но Столин уже сдернул ее с подоконника на кровать и бросился сверху.

– Ты что, совсем офигел? – машинально схватив железной хваткой Столина за руки, в полном обалдении спросила Вета.

– Ты же такая красивая, Веточка, солнышко, милая, родная… – забормотал Столин, целуя ей лицо, руки, шею. – Ну, не умирай, пожалуйста, в память о Жене, она же тебя любила и не хотела, чтобы ты умерла…

*****

… – Сумасшедший поток эмоций от тебя прет, когда тебе женщина нравится, – хрипловато сказала Вета. – Эмпату типа меня просто крышу срывает. У меня ведь секса не было… не помню сколько, много лет. Просто противно подумать было. А с тобой…

– Да я ни о каком сексе и не думал, – оправдываясь, пробормотал Столин. – Это ты все сама. А мне просто жалко тебя стало и очень не хотелось, чтобы ты умерла.

– Сама, сама, успокойся. Надругалась над чистым чувством спасителя. Ну, своего ты добился, по крайней мере, временно. Умирать мне пока не хочется. Наоборот, хочется закрыть окно, из которого гнусно дует, совсем раздеться и еще раз как следует с тобой трахнуться, спаситель…

*****

Вета, похоже, проснулась сразу вслед за Столиным.

– Ты проснулась, потому что эмпат и почувствовала, что я проснулся? – спросил Столин.

– Кажется, да, – подумав, ответила Вета. – Трудно сказать. Я уж и не помню, когда просыпалась с мужиком.

– Слушай, – вспомнил Столин, – давно мне было интересно. Если не секрет, во время той драчки в магазине как это у Жени получилось исчезнуть и проявиться уже около двери? Телепортация? И как ее умудрились подстрелить?

– Нет, насколько мне известно, отдельный индивидуум телепортацией пользоваться не может, для этого нужны агрегаты величиной… ну, с танк. А Женька пыталась использовать так называемый «быстрый режим» – возможность двигаться гораздо быстрее обычного человека. Ну, смотри…

Уловив только резкое движение и ветерок, Столин увидел Вету в противоположном углу комнаты. А потом обнаружил ее опять в постели, целующую его в нос.

– Впечатляет, – высказался он.

– Впечатляет-то впечатляет, но если делать такие вещи тупо, квалифицированный стрелок может интуитивно нащупать тебя по траектории. Что с Женькой и произошло. Ну, ее винить трудно, оперативной подготовки у нее почти не было, никто ведь таких заварушек со стрельбой не ожидал, она и рванула к двери.

– А раз уж ты, вроде, передумала умирать, – спросил Столин, – чем ты должна заниматься? Если не секрет?

– Да нет, не секрет. Мне поручен абсолютно открытый проект, концептуально похожий на тот, что пыталась сделать Женька. Финансирование электронных библиотек. Возможно, с созданием бесплатных точек Интернет-доступа. Проект в стадии разработки.

– А эти придурки, «Молния Перуна» или как их?

– Они, вроде, рассосались. Пока никаких попыток помешать новому проекту нет.

– А я могу как-то поучаствовать? Мне нравился тот ваш проект и нравится этот.

– Саш, да я и так с тобой буду встречаться. Я оценила Женькин вкус, и никуда ты от меня теперь не денешься.

– Это еще мы посмотрим, кто от кого не денется. Но я серьезно, отвлекаясь от наших отношений.

– Понимаешь, – задумчиво сказала Вета, – все, наверное, не так просто. Тот проект тоже ведь начинался безмятежно. А что получилось? Я – специально подготовленный на проект человек с серьезной оперативной подготовкой, поддержкой и так далее. Между прочим, недели две корячилась – в хохлушку превращалась.

– Но результат!.. – причмокнул Столин, приникая к Вете.

– Саша, если ты восстановился, трахнемся чуть позже. А сейчас послушай. Ты – в отличие от меня и моих коллег человек необученный и… мне небезразличный. Поэтому пойми: я просто не могу ввести тебя в проект немедленно. Вспомни, как разобрались с Женей, у которой была какая-никакая оперативная подготовка и серьезные возможности за пределами потенциала обычного человека.

– Ты забываешь одну ма-аленькую деталь, – усмехнулся Столин. – Это – моя планета! Почему за меня должен кто-то отдуваться?

– Это да, но все-таки давай так: побудь как бы в сторонке месячишко, давай посмотрим, что из этого получается. Будем встречаться, обсуждать ситуацию. И через месяц примем решение. Может, тебе будет полезно пообщаться с моим начальством. Окей?

– Окей.

*****

К сожалению, многие прекрасные планы, столкнувшись с суровой действительностью, так и оказываются неосуществленными…

В то утро примерно через неделю после их встречи в ночном клубе Столину с Ветой обоим надо было выходить ни свет, ни заря – в начале седьмого. Столин галантно придержал Вете дверь парадного, она вышла, сбежала со ступенек – и тут откуда-то издалека раздался негромкий, сдвоенный треск. Вета упала навзничь. Из стоящего совсем рядом потертого фордика с затемненными стеклами молниеносно выскочил человек в маске и сделал контроль из пистолета Вете в голову.

На Столина нашел какой-то ступор. Медленно передвигая ногами, он сделал несколько шагов и встал около Веты на колени.

Тем временем раскрылись двери еще одной машины с затемненными стеклами и оттуда вылезли еще три человека в масках. Двоих из них Столин узнал: это был командир отряда, разгромившего магазин, и парень-«эксперт».

– Ну, что с ним теперь? – спросил командир у «эксперта», кивнув на Столина.

Тот, по-птичьи наклонив голову, всмотрелся в Столина, подумал и скорбно сказал:

– Ориентирован на сотрудничество с противником.

Со вздохом командир вытащил пистолет, сказав:

– А говорил я тебе, Столин: не ебись с кем попало…

Рельсы судьбы

Суду было все ясно, и продолжался он минут десять. Сергеева ввели, и тут же встал председатель трибунала, которым оказался университетский приятель Сергеева, заметно постаревший Коля Репин. Называется, встретились.

Коля откашлялся и, несколько бубня, прочитал обвинение: «Именем народа… за террористическую деятельность… к смертной казни через повешение». Про новую моду вешать Сергеев не знал – и аж мучительно сглотнул.

Пятеро членов трибунала единогласно проголосовали «за». Репин неожиданно велеречиво спросил: «Имеет ли подсудимый что-нибудь сказать?» Сергеев ничего не имел сказать.

В коридоре Репин догнал конвойных и бросил: «В маленькую допросную».

В допросной у стены стоял письменный стол, за ним стул и перед ним несколько стульев, два – металлических, привинченных к полу. Коля сел за стол, подождал, пока Сергеева пристегнут к одному из металлических стульев, и кивнул конвойным головой в сторону двери.

Когда конвойные вышли, Коля задумчиво сказал:

– Вот такие хуевые дела, Димон. Курить хочешь?

– Ага.

Коля порылся в столе, нашел початую пачку, зажигалку, положил все это на край стола перед Сергеевым.

– А ты что, – спросил Сергеев, доставая сигарету, – бросил?

– Пришлось. Астма у меня открылась, курить не могу.

Сергеев сочувственно покрутил головой и закурил. Никогда, кажется, отстраненно подумал он, сигарета не казалась такой вкусной. Затяжка чуть-чуть ударяла по легким и, возвращаясь через нос и рот, оставляла теплый, кисловатый, ореховый привкус. А ведь всего-то дня три не курил.

– Ладно, – сказал Коля и сел прямее. – Расскажешь чего-нибудь? В смысле, как вообще жизнь складывалась после того, как весь этот пиздец настал? Никакие ваши партизанские тайны меня не интересуют.

Сергеев ухмыльнулся.

– Ну вот, Колян, только я губу раскатил, как ты меня вербанешь…

Коля остро взглянул:

– А что, готов?

– Нет, Коля, это я так, прикалываюсь. Мы ж с тобой друг друга знаем. Почти дружили, можно сказать, в университете.

– Хуй его знает, что такое дружба, Димон. Как и любовь, наверное. Ты вот говоришь: «почти дружили». А у меня ближе тебя в те годы не было человека. – Коля усмехнулся. – Не думал, что когда-нибудь тебе это скажу, да еще в такой ситуации.

Помолчали.

– Собственно, основные вехи моей, вначале общественной, а потом партизанской карьеры ты ведь, наверное, слышал? – предположил Сергеев.

– Да уж. Начинали, как политики, потом к терактам перешли…

– А ваши расстрелы – это была просто благодать, – в тон ответил Сергеев.

– Блин, не пойму я вас, охуевшие вы какие-то. Понятно же, что пришельцы эти зла нам не хотят. Ну…

– Колян, – перебил Сергеев, – охуевший тут, по-моему, как раз ты. Напомню, что вы меня завтра вздернете, и эта дискуссия для меня неактуальна. Давай не будем дурью мучиться. Напомню только, что у многих специалистов серьезные сомнения насчет целей твоих хозяев есть. Я понимаю, конечно, что вам тут мозги промыли до предела…

– Ладно, столько лет не виделись – и собачимся, – примирительно сказал Репин. – А что касается завтрашних… э-э… неприятностей, – так ты знаешь, с тобой один прикрепленный к нам андроид потолковать хочет и даже, вроде, сделать какое-то предложение.

– Эх, Колян, и тонко же ты насчет неприятностей-то завернул! – восхитился Сергеев. – А вы их что – тоже андроидами называете?

– За глаза – да. А как? Пришелец? Выглядит-то как человек. Ну, а в глаза – как они сами представляются, по имени или по фамилии, в зависимости от ситуации. Им, наверное, и самим привычнее – они же сотни лет жили среди нас как люди. Да у них, говоря по-компьютерному, «железо», и есть человеческое, насколько я понимаю, пришелец в голове сидит, в «софте». Кстати, якобы, они могут сознание мгновенно эвакуировать из тела.

– Ну, хуй с ними, хотя и завидно. Так чего от меня хочет твой андроид? – поинтересовался Сергеев. – Ты ему говорил, что ссучивать меня без толку?

– Он и сам знает, что ты, типа, несгибаемый борец, – ответил Репин. – А чего хочет – не знаю. Позову его сейчас. Ну, давай, мы с тобой еще, может, вечером попиздим.

*****

– Здравствуйте. Меня зовут Александр Терещенко, – представился андроид. – А вас я знаю. Даже, я бы сказал, довольно хорошо. Садитесь. – И, обращаясь к конвойным, сказал: – Пристегивать не надо. Ждите за дверью.

Да, не скажешь, что этому Терещенко, может, сотни лет, подумал Сергеев. На вид – лет сорок с небольшим, обычный, крепкий мужик.

– Вы, Дмитрий, – человек, склонный к… э-э… резким поступкам, – начал Терещенко. – Поэтому давайте вначале я попробую вас убедить, что, несмотря на отсутствие конвоя и оружия у меня в руках, вам не стоит пытаться меня убить, взять в заложники и тому подобное. Ладно?

– Хозяин – барин, – усмехнувшись, сказал Сергеев.

Исчезнув из-за стола, Терещенко мгновенно очутился в одном углу комнаты, потом в другом, потом посередине комнаты. Улавливалось только какое-то смутное, обрывочное движение и ветерок.

– Это так называемый «быстрый режим» – вы, конечно, слышали, что мы можем двигаться гораздо быстрее вас, просто для наглядности маленькая демонстрация, – пояснил Терещенко.

– Да-а, – протянул Сергеев, – слышал, но когда сам видишь – впечатляет.

– Теперь попытайтесь меня ударить, – предложил Терещенко.

Сергеев выдал свой коронный крюк в челюсть. В момент удара Терещенко исчез, и когда Сергеев вернулся в исходную позицию, то почувствовал похлопывание по плечу. Обернулся и увидел, что Терещенко стоит сзади него.

– Кроме того, я эмпат – за несколько метров чувствую ваши эмоции, а значит, и намерения. Есть и еще некоторые штучки. В общем, я надеюсь, мы сэкономим время на лишних телодвижениях, – подытожил Терещенко. – Согласны?

– Наверное, – осторожно согласился Сергеев.

Терещенко ухмыльнулся.

– Мне нравится ваш аккуратный ответ, так сказать, с профессиональной точки зрения. Но давайте к делу. Что, если вместо завтрашней… э-э… процедуры мы вас подбросим в один партизанский отряд в Новосибирске?

Сергеев пожал плечами:

– Я не соглашусь угробить отряд.

– Вы меня не поняли, – сказал Терещенко. – Гробить никого не надо. Вы будете абсолютно свободны в своих действиях.

Сергеев подумал.

– Ну, жучок куда-нибудь мне незаметно всобачите – и, получится, я их все равно угроблю.

– Нам не нужны никакие жучки, мы и так прямым наблюдением и прослушиванием можем получать практически любую информацию.

Сергеев недоверчиво покрутил головой.

– Хорошо, я вам потом продемонстрирую. Давайте этот вопрос отложим. Какие еще возражения?

Сергеев задумался, потом спросил:

– Можно походить? Я малость перипатетик33
  Слово древнегреческого происхождения, обычно используется в переносном смысле для обозначения любителей прогуливаться во время размышлений и бесед.


[Закрыть].

– Эх, давно я не слышал этого слова, – ухмыльнулся Терещенко. – Не поверите – лет сто. Ну, погуляйте.

Через пару минут ходьбы туда-сюда по диагонали комнаты Сергеев остановился и сказал:

– В вашем предложении для меня неприемлемо то, что оно ваше. Я просто из-за своего невежества не в состоянии понять, какой вред планируется нанести отряду.

Терещенко вздохнул, откинулся на спинку стула.

– Дмитрий, мы, как правило, не занимаемся конкретными отрядами. У нас совершенно другие, гораздо более общие социальные цели. Конечно, наш анализ показывает, что в некоторой перспективе, лет, видимо, через двадцать-тридцать, партизанское движение сойдет на нет. Но пройти этот этап человечество должно само. Мы ж не можем взять всю цивилизацию на иждивение, это запрещено, в конце концов.

– А чего ж вы тогда влезаете в наши конкретные разборки? Меня вот в Сибирь подсовываете – зачем? – спросил Сергеев.

– В разборки иногда влезаем, если честно, от беспомощности, например, чтобы предотвратить использование ядерного оружия. Почему-то нарастает агрессивность, идет странная социально-психологическая симптоматика. Вот зачем, например, нужна твоя казнь именно через повешение? Блядь, коллективный заеб у целой группы вроде бы вполне вменяемых людей! Ни хуя не понимаю! – и Терещенко раздраженно полез в стол. – Курить хочешь?

Сергеев расхохотался так, что его аж согнуло, он только постанывал. Когда, наконец, его отпустило, Терещенко пихнул ему через стол сигареты с зажигалкой и мрачно поинтересовался:

– И чего нашел смешного?

– Да понимаешь, – решил Сергеев поддержать переход на «ты», – я в детстве, еще когда вы не открылись, очень любил фантастику. И вот разное я там читал про пришельцев. Но вот чтобы они ни хуя не понимали и по-черному матерились по этому поводу – такой сцены я, вроде, нигде не встречал.

Терещенко хмыкнул. Помолчали, покурили.

– Ну, так вот, ваша роль, – опять перешел на «вы» Терещенко, – можно сказать, с конкретным отрядом не связана. Наша цель – это некоторое общее влияние на социо-психологические параметры партизанского движения. У вас редкий психологический профиль, вы могли бы сыграть, так сказать, довольно важную скрипку. Очень не вовремя эти орлы вас поймали.

– И зачем я там нужен?

Терещенко подумал и покачал головой:

– Этого я вам сказать не могу. Но в вашей системе ценностей не предлагаю ничего плохого: будете дальше партизанить по своему усмотрению. Для нас просто желательно, чтобы был отряд, где бы вы были командиром или заместителем. И в определенное время несколько таких отрядов, как мы полагаем, сыграют определенную важную роль. Сами по себе, без нашего прямого участия.

– А если я просто исчезну и не буду играть предписанную роль?

Терещенко пожал плечами:

– Мы ничего не теряем. Здесь вас точно повесят – а там есть хорошие шансы, что вы будете полезны. Судя по вашему психологическому профилю, вероятность существенно больше половины, что станете командиром отряда.

– А легенда? Как это я от вас ушел и возник черт знает где?

– Легко решаемо, – пренебрежительно махнул рукой Терещенко.

– Хорошо, – решился Сергеев, – предварительно я скорее согласен. Однако вы обещали мне продемонстрировать свои возможности. Хочу быть уверенным, что не беру греха на душу в роли шпионской подсадной утки.

– Нет проблем, – сказал Терещенко и встал. – Пошли.

*****

Аппарат, стоящий в подземном ангаре, в общих чертах примерно имел размер и пропорции микроавтобуса. Но никаких колес у него не было, зато в самых разных местах виднелись какие-то непонятные и несимметричные выступы, впадины и загогулины.

– Демонстрирую маскировку, – сказал Терещенко. – Саша, поманеврируй по ангару, время от времени выключая невидимость.

Сменивший конвоиров сопровождающий открыл дверь типа автомобильной, сел в агрегат – и через несколько секунд тот исчез и абсолютно беззвучно стал появляться в разных частях ангара, один раз – на высоте роста Сергеева в нескольких сантиметрах от его носа.

– Паркуйся, Саш, – сказал Терещенко и обратился к Сергееву: – Для получения информации мы, как правило, используем беспилотные зонды. Но чтобы вы не подумали, что я морочу вам голову компьютерными фокусами, устроим для вас наглядную экскурсию. Прошу! – И Терещенко приглашающим жестом указал на аппарат, вновь ставший видимым и распахнувший двери, расположенные примерно как у обычного автомобиля. – Садитесь справа спереди, будет виднее.

– А как эта штука называется? – спросил, усаживаясь в кресло, Сергеев.

– Да для краткости называем, как в американской фантастике: флаер, – усмехнулся Терещенко.

Сергеев осмотрелся. Внутри все было, примерно как в автомобиле. Саша сидел спереди слева, положив руки на подлокотники, откинув голову и закрыв глаза. Никаких приборов и органов управления на панели перед ним, кроме экрана типа компьютерного, но, похоже, выключенного, видно не было.

– Управление напрямую из мозга пилота, – пояснил Терещенко сзади.

Повертевшись, Сергеев обнаружил, что от водительской секции его отделяет прозрачная, чуть-чуть упругая перегородка силового поля. Флаер, между тем, аккуратно выполз на середину ангара – и вдруг мгновенно оказался на высоте нескольких сот метров и завис.

– Ох, бля! – от неожиданности вырвалось у Сергеева. Никакого ускорения он не почувствовал – как будто так и стояли на земле.

– Ну, – усмехнулся Терещенко, – давайте глянем на потерявший вас отряд.

В следующий момент Сергеев увидел под ногами какой-то жилой массив, похоже, на окраине, – с небольшой высоты, на которой они находились, сориентироваться было трудно. Затем флаер сделал скачок к одному из домов, завис на уровне четвертого этажа, подплыл к какому-то окну и замер на расстоянии нескольких сантиметров.

– Приготовьтесь, Дмитрий, – предупредил Терещенко. – Ощущения будут довольно неприятные.

Сергеев почувствовал нечто вроде вибрации, которая затем превратилась в действительно весьма неприятные ощущения, отчасти напоминавшие сверление зуба, только во всем теле. А флаер приблизился к окну – и вопреки всем законам физики вдруг как бы вдвинулся в дом.

За столом сидели его заместитель Володя Кривцов и командир второго взвода Лида Колодная, по неформальному статусу приближавшаяся к рангу заместителя.

– …осталось пригодных к делу двенадцать человек! – услышал Сергеев раздраженный голос Кривцова так, как будто находился в комнате. – Какая акция по освобождению! Лида, нам нужно лечь на дно и тихо набирать новый нормальный отряд! Ну, Лидуш, – наклонился к Колодной Кривцов, – ты ж знаешь, Дима мне, как брат был, – да ничего мы сейчас не можем сделать, только сдохнуть без толку.

Лида положила голову на руки. Кривцов тяжело вздохнул, встал и вышел из комнаты.

– Любит вас девушка, – заметил Терещенко.

– Ваших комментариев мне только не хватает, – огрызнулся Сергеев.

– Хотя мы анализировали для вашего психологического профиля одну-две ваши с ней тайные интимные встречи, в том числе последнюю, пару недель назад, комментариев обеспечить не могу – знакомился только с выводами. Что-то еще хотите послушать? Если нет, поехали, терпеть не могу ощущений при проникновении в массивные объекты.

– Поехали, – согласился Сергеев. Лида действительно была в него по уши влюблена, и время от времени он находил возможность более-менее незаметно от подчиненных трахнуться с ней.

Флаер выдвинулся из дома – и неприятные ощущения сразу прекратились.

– Ну, Дмитрий, верите, что вы нам совершенно не нужны для того, чтобы что-то предпринимать на уровне отдельного отряда? – спросил Терещенко.

– Пожалуй, верю. А можно все-таки сосватать меня не в этот новосибирский отряд?

– Да там, – Терещенко покряхтел, – совсем неподходящий по некоторым критериям командир, я хотел, так сказать, двух зайцев убить… Ну, ладно, раз вы такой недоверчивый. Саша, раздобудь и выведи визуально список русскоязычных отрядов Европейской части и Урала численностью не меньше 30 человек.

Через минуту в воздухе вспыхнул список из 42 пунктов. По каждому были указаны ближайший город, название отряда и какой-то цифровой код.

– Так, минутку, – сказал Терещенко, и список сократился до 29 пунктов. – Ну, вот, теперь выбирайте любой.

Сергеев выбрал наугад совершенно неизвестный ему отряд в районе Екатеринбурга.

– Номер 18, – сказал он. Потом добавил: – Может, глянем на них?

– М-м… Насколько я помню, смотреть там снаружи особо не на что. Ну ладно, если интересно, – согласился Терещенко.

Через мгновение они висели над тайгой. В паре километров виднелись какие-то постройки – похоже, заброшенные.

– Вы о них что-нибудь знаете? – спросил Терещенко.

– Абсолютно ничего.

– Я так примерно и почувствовал. Ребята это довольно хитрые и неплохо экипированные. Освоили законсервированную военную базу. По непонятным причинам, кстати, у нас где-то тут совсем недавно грохнулся один флаер, даже думали, не их ли работа. Хотя теоретически непонятно, как кто-то на Земле может увидеть флаер в режиме маскировки.

Тайга была какая-то редковатая и дохловатая, с большими кусками мелколесья – если этот лес вообще правильно было называть тайгой. Сергеев никогда не бывал на Урале. Сверху никаких признаков человека видно не было.

– А приборы что-нибудь показывают? – поинтересовался Сергеев.

– В лесу сеть телекамер и микрофонов, – ответил Терещенко. – Под землей жизнь просто кипит. Людей на поверхности в радиусе полукилометра нет. Вряд ли мы что-нибудь интересное сходу увидим, говорю же, они ребята хитрые и осторожные. Поехали домой?

В этот момент раздалось нарастающее гудение. «Лазер!» – вскрикнул Саша, раздался довольно сильный взрыв где-то сзади и флаер стал довольно быстро, уже с оглушающим гудением, спускаться, с болтанкой, как у самолета в сильную грозу.

– Приготовься! – крикнул Сергееву Терещенко. – У самой земли выкинет из машины!