Текст книги "Ганнибал великий"

Глядя, как раскачивается тело Ичея в лучах утреннего солнца, то и дело затмевавшегося клубами дыма, Леха вдохнул носом гарь и быстро ощутил, сколь коротка жизнь. Еще вчера он беседовал с этим веселым скифом, вокруг был мир и удовольствие, а сегодня он снова на войне. И близость к царю совсем не означала пожизненную неприкосновенность. Иногда, даже наоборот. Ларин засомневался, стоит ли сейчас показываться на глаза разгневанному Иллуру. Но тот, обернувшись, сам заметил его.

– А ты здесь что делаешь? – громко прозвучал вопрос, – я ждал тебя гораздо позже.

Леха вздрогнул, но все же уловил нотки удивления и радости в голосе кровного брата. Кажется, прямо сейчас, его казнить не собирались.

– Я привез тебе ценный груз, – начал Леха издалека, – и теперь вижу, что вез его не зря. К сожалению.

– О чем это ты бормочешь, – смягчившись, проговорил Иллур, подъезжая ближе, – ну, раз ты здесь, проедемся вдоль берега. Мне надо кое-что тебе рассказать и кой о чем расспросить.

Командир разведчиков молча подчинился. Они поднялись на прибрежный холм и неторопливо поехали в сторону города бок о бок. Иллур молчал, поглядывая на море. Леха его, понятное дело, не торопил. Инисмей с воинами поотстал, пристроившись за охранниками Иллура.

В утреннем воздухе сильно пахло гарью, приносимо сюда ветром с места пожарища. Но, скоро они отъехали достаточно далеко, чтобы Леха мог насладиться свежим морским воздухом. Вдоль берега постоянно сновали конные разъезды, патрулировавшие окрестности города. А далеко впереди морпех заметил большой отряд, примерно в тысячу конных бойцов, что стоял, выстроившись за холмом, неподалеку от главных ворот города. «Видно, на случай вылазки приготовлен», – подумал Леха, но уточнять не стал.

Так, любуясь пейзажем, они проехали некоторое время, пока Иллур не сказал, словно вспомнив о чем-то незначительном.

– Ты вовремя вернулся и сам все видел. Мне теперь нужен командир над флотом, Аллэксей. Без флота Тиру не взять.

Еще пару недель назад Леха только рад был бы такому назначению, а теперь не знал радоваться или огорчаться. Судьба Ичея наводила на размышления. Но за последнее время Леха так устал от постоянных размышлений, что колебался не долго. Лучше уж тут в славном бою сгинуть, чем…там.

– Надо, так надо, – просто ответил он, – я готов.

– Вот и отлично, – кивнул Иллур, – сегодня же принимай командование. Посмотри, что осталось и придумай, как нам взять город. Греки хорошо защищаются. Лучше, чем Ольвия. На суше, правда, слабоваты, после двух сшибок кавалерия больше не показывается за стенами. Но в море пока сильнее нас. А теперь…вдвойне. Скоро надо ждать прорыва.

Иллур замолчал, посмотрев, прищурившись на морскую гладь залива.

– Но мы их все равно возьмем.

– Ясен перец, возьмем, – делано усмехнулся Леха, – а что нам еще остается. Не обратно же с позором возвращаться.

– Никогда, – мотнул головой, облаченный в высокий раззолоченный шлем, Иллур, – мы завоюем все побережье до самой Греции. И все эти земли станут новой Великой Скифией. Так что Тира скоро падет.

Он повернулся и пристально взглянул на кровного брата.

– Что случилось в землях бастарнов? И что ты там мне привез?

– Все отлично, – доложил Леха, с радостью переключаясь на приятные новости, – мы захватили почти все земли по левому берегу Тиры и уже переправились на другой. Сожгли несколько городов, среди которых один крупный, столицу местного царька Клорина. Я привез тебе его золото, как приказал Арчой. Думаю, оно тебе пригодиться.

– Где оно? – уточнил царь.

– Оставил пока в Ольвии, под надежной охраной, – сообщил Леха, – не сюда же везти?

– Правильно. Золото, это хорошо, – кивнул Иллур, – на него можно построить много кораблей и нанять много воинов. Но корабли строить долго, а нужны они мне сейчас.

– Есть у меня одна идея, – вспомнил Ларин о «монстре», что достраивал Гилисподис, – видел я в Ольвии, как наш греческий инженер эннеру заканчивает. Знатная штуковина. Может сильно помочь в осаде. Там столько метательных машин помещается, и не сосчитаешь. Как на нескольких триерах сразу. Ее бы сюда перегнать, сразу дело быстрее пойдет. Только она тихоходная слишком и охранять ее надо, чтобы по дороге не подожгли.

– Вот и отправляйся немедленно в Ольвию, – приказал Иллур, – только морем. Возьми с собой, сколько надо кораблей из оставшихся для охраны, и доставь эннеру сюда. Я ее давно жду.

– А как же Арчой? – делано возмутился Леха, – он же меня обратно ждет с известиями.

– Ничего, – отмахнулся Иллур, – найду, кого к нему отправить вместо тебя. Ты мне здесь служить будешь.

Нельзя сказать, чтобы Леха был недоволен.

Глава пятая
Великое посольство

Море нещадно раскачивало корабль, словно проверяя его на прочность. Волна била в наветренный борт, но квинкерема упорно возвращалась на курс, стараясь не сбиться с пути. В довершении всего пошел мелкий дождь, но Чайка все не уходил с палубы, вглядываясь в низкий горизонт. Там впереди, за почти слившимися с водой облаками находился край италийского сапога и римские корабли, стерегущие выход из Адриатики.

– Это даже хорошо, что погода испортилась, – проговорил себе под нос Федор, покрепче цепляясь за мокрые ограждения, – когда подойдем, будет уже ночь. Может, и без боя проскочим.

Где-то там, в водянистом крошеве сейчас находился Тарент, город, где началась его служба Риму, о которой до сих пор никто не знал, кроме самых близких людей. Подумав об этом, Федор оглянулся по сторонам, словно кто-то мог подслушать его мысли. Но рядом никого не было. Несколько моряков возились чуть поодаль с парусами, а все морские пехотинцы отдыхали сейчас под верхней палубой. Здесь же было пустынно.

Чайка обернулся назад, где, рассекая волны, шли за флагманской квинкеремой еще два корабля. Такие же квинкеремы с полными экипажами моряков и морпехов, готовых на все. Невзирая на зимнее время, чреватое бурями, – на дворе уже давно стоял ноябрь, – три корабля во главе с флагманом по имени «Агригент», названным так в честь города на Сицилии, где он был построен, спешили в Карфаген. Так приказал Ганнибал.

Флагман, на котором плыл Чайка, вез посла Ганнибала, – его родного брата Магона, который должен был донести до сената послание командующего испанской армией, завязшей в боях под Римом и уже начавшей выдыхаться без обещанных подкреплений. А Федор ехал в качестве помощника посла и со своей собственной миссией, которая возникла у него весьма неожиданно.

Спустя несколько дней после неудачного штурма стен Рима, Федор и Карталон вновь предприняли попытку, но и она оказалась неудачной. Легионеры отбились. Федор пробовал еще и еще, положив немало солдат. Так прошло три недели, наполненные большим количеством стычек и кровопролитных схваток не только на участке двадцатой хилиархии, но и по всему фронту. Изредка карфагенянам удавалось одержать незначительную победу, захватив какой-нибудь участок стены, но римляне тут же контратаковали всеми имевшимися силами и выбивали противника за пределы города. Оборонялись они с остервенением человека, приговоренного к смерти, но не терявшего надежду ее избежать.

Остия все еще находилась в руках римского сената, получавшего через нее подкрепления морем. Попытка Атарбала, давно перерезавшего Фламиниеву дорогу, полностью окружить Рим с севера и запада тоже не увенчалась успехом. Он встретил на северных подступах ожесточенное сопротивление недавно подошедших и невесть откуда взявшихся резервов римлян. После сражения, в котором в обеих сторон полегло несколько тысяч пехотинцев и много конницы, Атарбал вынужден было остановить свои войска на этом рубеже и закрепиться, получив от Ганнибала приказ «беречь людей». А людей, после неудавшегося штурма Рима с ходу, вскоре стало не хватать. Рим был не заштатной крепостью, а огромным городом, со стенами, протянувшимися на десятки километров, и осаждать весь этот периметр было трудно даже для Ганнибала, уже начавшего испытывать недостаток в людских ресурсах.

В штаб армии регулярно приезжали гонцы из Капуи, Неаполя и с побережья Апулии, где также была оставлена часть войск Карфагена и несколько имевшихся в распоряжении Ганнибала кораблей. Но эти гонцы не привозили радостных вестей, – подкрепления, по неизвестным для Чайки причинам, задерживались. До Федора доходили слухи, что высшие командиры не раз интересовались у своего вождя, где же обещанные флот, слоны, конница и свежая пехота, но так и не получили четкого ответа. Штурм постепенно переходил в затяжную осаду. Хилиархии африканцев и кельтов все глубже окапывались на занятых позициях, укрепляя их, поскольку римляне, отойдя от шока и пораженческих настроений первых дней, уже неоднократно предпринимали вылазки, беспокоя позиции армии пунов. Дух сопротивления постепенно окреп.

– Разведчики докладывают, что на моем участке римляне завтра попытаются сделать вылазку, – отчитывался Федор Чайка перед Атарбалом, поле очередного дня, проведенного в томительном ожидании активных действий, – туда подошли две свежих манипулы.

– Ничего, ты как-нибудь справишься, – отмахнулся начальник африканского корпуса, – тем более, что подкреплений пока нет. Помочь тебе нечем.

Федор уже собрался уходить, но Атарбал окликнул его в дверях.

– Зайди немедленно к Ганнибалу, – приказал он, когда Чайка уже покидал шатер, – он хотел тебя видеть.

Не понимая, зачем он понадобился командующему, Федор все же явился, куда было сказано. Ганнибал сидел один в роскошном кресле с гнутыми ножками и пил вино, по обыкновению склонившись над картой. Вернее над несколькими свитками, как разглядел в следующий момент Федор, признав в них письма из архива Марцелла. Чайке, обычно приветливый с ним командующий, на этот раз не предложил даже сесть.

– У тебя есть толковый человек, на которого ты мог бы оставить командование хилиархией? – спросил Ганнибал, отрываясь от чтения при свечах, – всего на несколько дней, поскольку мне некогда искать тебе замену.

– Но, я еще в строю, – слегка обиделся Федор, не понимая, к чему клонит Великий Карфагенянин.

– Завтра ты отправишься в Капую, – сообщил Ганнибал снова поворачиваясь к свиткам, – выгребешь все, что еще сохранилось у них на военных складах, включая артиллерию, предназначенную для обороны горда. Сформируешь еще один осадный обоз и приведешь его сюда. Мне не хватает осадных орудий. Возьми с собой пару своих спейр и столько же кельтов для охраны. Этого будет достаточно, в тылу у нас пока спокойно.

Осознав, что ему предстоит местная командировка, Федор успокоился и, поразмыслив, предложил:

– Можно назначить Урбала, он сейчас служит командиром седьмой спейры.

– Твоего друга, – проявил неожиданную осведомленность командующий испанской армии, сказав это по-прежнему не поворачивая головы, – того, с которым вы вместе попали в мою армию из флота?

– Да, – не стал отнекиваться Федор, – того самого. Он прошел всю кампанию от Испании до Рима и не раз доказывал вам свою верность.

– Хорошо, пусть будет он, – кивнул Ганнибал, не желая больше уделять внимания этому вопросу, – Прибыв в Капую, ты сделаешь еще кое-что.

Он раскрыл стоявшую на столе шкатулку, инкрустированную слоновой костью и драгоценными камнями, достал из нее плотно свернутый и запечатанный папирус, протянув Чайке. Федор взял свиток с поклоном.

– Это письмо, которое ты передашь моему брату, разыскав его близь Неаполя, – сообщил Ганнибал, невольно добавив, – он тоже будет вынужден изменить свои планы и срочно отправиться в путь по одному делу.

– В Карфаген за подкреплениями? – брякнул Федор первое, что пришло ему в голову, но тут же пожалел об этом.

Ганнибал поднял на него глаза, в которых сверкнул холодный огонек, дав понять, что командир хилиархии лезет не в свое дело. Но Федор был уже достаточно давно знаком с командующим, чтобы ему подобное сходило с рук.

– Да, – нехотя подтвердил Ганнибал, снизойдя до объяснений, – ты догадлив, Чайка. Я отправляю его послом в Карфаген, чтобы он продемонстрировал там свидетельство наших побед и потребовал ускорить отправку подкреплений. Но ты должен держать язык за зубами, даже Атарбал не догадывается об этом.

Ганнибал вдруг перестал читать письма и, подняв глаза на пламя горевшей свечи, произнес:

– И пусть Баал-Хаммон поможет нам повлиять на тех, от кого это зависит. Мы действительно слишком задержались под стенами Рима.

– Я буду нем, как рыба, – подтвердил Федор и тут с его языка вновь сорвался ненужный вопрос, – а сенатор Магон относится к тем, от кого это зависит?

На сей раз командующий испанской армией был искренне удивлен. Более того, заинтригован. Он перестал разглядывать свитки из архива Марцелла и вперил взгляд в стоявшего перед ним человека. Некоторое время Ганнибал изучал простоватое с виду лицо Федора, а затем спросил, хитро усмехнувшись.

– Ты знаешь одного из совета судий? – от этого голоса у Федора поползли мурашки по коже. – Я не зря подозревал, что ты не так прост, Федор Чайка.

Федор захотел немедленно провалиться сквозь землю, поскольку по глазам знатного финикийца понял, что очень глубоко вторгся на запретную территорию. И теперь легко не отвертится, просто сославшись на то, что прибыл из «северных земель» и ничего не знает.

– Как хорошо ты знаешь Магона Великого? – вопрос разорвал повисшую в шатре тишину.

– Ну, – начал тянуть время захваченный врасплох Федор, чтобы выдумать правдоподобную версию, – не так чтобы хорошо и не очень близко…

– Ты тратишь мое время, – безжалостно напомнил Ганнибал, – а оно стоит очень дорого. Я жду ответа.

– Как-то я спас ему жизнь, – выпалил Федор, решив, сколько веревочке не виться, а конец все равно один.

Ганнибал, казалось, был удивлен.

– Как это случилось? – продолжал допытываться командующий, сделав шаг вперед и скрестив руки на груди. Похоже, он решил выудить из Федора всю интересующую информацию.

– Это было далеко, – поговорил Федор, словно пытаясь вспомнить события давно минувших дней, хотя помнил все так, будто это случилось вчера, – в Крыму. То есть в землях, где живут скифы-кочевники, там же стоит греческий город Херсонес.

– Знаю, – кивнул Ганнибал, – у скифов хорошая конница. А Магон бывал в тех краях по делам сената и, вероятно, своим. Сенат плетет интриги далеко за пределами Карфагена, впрочем, как и наши враги греки.

– Так вот, – продолжил Федор, удивившись столь широкой осведомленности командующего испанской армией, – Магон был там по своим торговым делам, другое мне не ведомо, когда на него напало одно из кочевых племен. Я оказался рядом и защитил его своим оружием. С тех пор, он запомнил меня, привез в Карфаген и даже наградил. Я не очень богат, но у меня есть свой дом в Карфагене и небольшое имение в деревне.

Остальные подробности своего появления в Карфагене Федор решил опустить.

– Магон щедр к тем, кому благоволит, – заметил на это финикиец, и спросил напрямик, хитро усмехнувшись, словно обнаружил шпиона, – но как ты оказался там и кто ты порождению? Из какого народа происходят твои предки?

– Я русский, – прямо ответил Федор, – из семьи лекарей. А мой народ живет к северу от Крыма. И граничит с кочевниками.

– Странно, я не знаю такого народа, – заметил Ганнибал таким тоном, словно разговаривал сам с собою, – Но, это объяснимо. Не один карфагенский корабль, даже в древности, не заплывал в те холодные края.

«Слава богу, – подумал Федор, – иначе допрос бы продолжался».

– Так ты недавно попал в Карфаген? – новый вопрос все же заставил насторожиться морпеха.

– Да, – односложно ответил Федор, решив, что краткость, – сестра таланта.

– Но, ты хорошо изучил наш язык, – заметил пуниец, говоришь почти без акцента, как житель пограничных с Нумидией областей.

– Благодарю, – снова поклонился Федор, мечтая лишь о том, как бы ускользнуть из шатра командующего без последствий. Но, не вышло.

– Значит теперь ты, – вдруг воскликнул Ганнибал, – человек Магона Великого в моей армии?

Федор не знал, что ему делать от таких предположений, – радоваться или готовиться к виселице. Но Ганнибал неожиданно сменил гнев на милость.

– Что же, это не так плохо, что ты знаешь сенатора. Он богат и очень влиятелен. Его власть гораздо больше моей. Так, ты вхож к нему в дом? – вдруг перевел Ганнибал разговор в неожиданное русло.

Пуниец опустился в кресло, не дождавшись ответа. Федр молча кивнул.

– Это очень кстати, – добавил Ганнибал, оборачиваясь к столу с папирусами.

«И черт меня дернул за язык, – укорял себя морпех, – молчал бы себе в тряпочку, жил бы спокойнее. А теперь придумает еще какое-нибудь новое задание».

Предчувствие его не обмануло.

– Ты не поедешь в Капую, – вдруг заявил Ганнибал, – Ты поедешь в Карфаген. Вместе с моим братом. Сейчас я напишу ему письмо. А обоз вместо тебя оставят другие.

Спустя короткое время, Ганнибал протянул Федору новый свиток, гораздо меньше предыдущего.

– Пока мой брат Магон будет выпрашивать подкрепления в сенате, – заявил Ганнибал, – ты встретишься с Магоном Великим. Я возлагаю на тебя ничуть не менее важную миссию, Чайкаа. Ты должен уговорить своего покровителя помочь нашим делам. Это в его силах. Тем боле, что у моей семьи много врагов в сенате. И его весомый голос может решить исход дела. А уж я в долгу не останусь. Ни перед ним, ни перед тобой. Так и передай ему.

– Но я не могу гарантировать, что встречусь с ним, – вяло попытался отказаться Федор, – я ведь простой солдат, а он сенатор. Вдруг Магон будет находиться в отъезде или не захочет встретиться со мной? У него ведь множество неотложных государственных дел.

– Твой покровитель сейчас в Карфагене, это мне доподлинно известно, – сказал финикиец, – а, узнав, что ты прибыл с посольством Ганнибала и хочешь встретиться с ним, он не откажет. Он ведь сам хочет знать все обо мне, хотя наверняка имеет здесь шпионов помимо тебя. А более важного государственного дела, чем победа над Римом сейчас нет. И он это понимает.

Федор слегка поморщился при слове «шпион».

– Так что, отправляйся немедленно, – закончил напутствие Ганнибал, – Ты поедешь в статусе помощника посла. Я дам вам три корабля. И хотя бы один должен прорваться сквозь римскую блокаду. Лучше, если это будет ваш корабль.

«Вот тебе бабушка и юрьев день, – неожиданно вспомнил Федор русскую поговорку, – впутался в историю. Впрочем, для начала надо добраться до Карфагена, проскользнув сквозь римский флот. Остальное потом».

– Разрешите мне взять свою часть золота из походной казны, – набравшись наглости, попросил Федор, – раз уж я все равно плыву в Карфаген, то заодно отвезу и свою награду домой.

– Что же, – усмехнулся неизвестно чему заметно повеселевший Ганнибал, – Зайди к казначею, возьми свое золото. Я распоряжусь. И помни, я жду вас с братом не позже, чем через месяц. Пусть боги хранят вас.

Незамедлительно посетив казначея Чайка выгреб из казны все полагавшееся ему золото, распределив его по трем не очень объемным, но приятно тяжелым ящикам. Казначей, дородный бородатый чиновник из военных, с удивлением наблюдал за манипуляциями командира двадцатой хилиархии. Тот вел себя так, словно вообще не собирался возвращаться. Но Федор не имел ничего подобного на уме, а просто решил воспользоваться случаем и обезопасить свое состояние. Мало ли что. Война идет. Фортуна переменчива. А так деньги будут в безопасности.

Оставив казначея при своих сомнениях, он вернулся в лагерь и быстро собрался. Брать ему было особенно нечего. Доспехи, да пару смен белья. Попрощавшись с Урбалом, на которого временно возложил обязанности командира хилиархии и с Летисом, не понимавшим, куда его друг отбывает в самый разгар военной кампании, когда вот-вот и уже понадобиться собирать большой пир победителей на Форуме, Федор отбыл из лагеря.

– Вернусь через месяц, – сообщил он своим друзьям, забираясь на коня.

Повозку с золотом под охраной своих людей он уже отправил вперед с приказом присоединиться к отряду, двигавшемуся по дороге в Капую, командовать которым было поручено его старому знакомому Адгерону.

– Далеко едешь? – поинтересовался Урбал.

– Далеко, – ответил задумчиво Чайка, – на юг. Хотел бы я тебе сказать больше, но не могу. Прощайте. Всыпьте тут без меня римлянам, как следует.

– Быстрее возвращайся, – заметил на это Летис, – а то к твоему приезду война уже закончится. Говорят, скоро подойдут подкрепления и мы, наконец, проломим эту чертову оборону.

– Ну, если так, – заметил на это Федор, оглянувшись на полыхавшие предместья Рима с вершины холма на котором состоялся этот разговор, – когда будете жечь город, оставьте в неприкосновенности здание сената, чтобы я мог на его стене написать что-нибудь бранное для потомков.

– Не дождешься, – буркнул Летис, – его мы сожжем первым.

Выступив вечером, и передвигаясь довольно быстро по Латинской дороге, свободной от римлян, первую остановку отряд Адгерона сделал только у Палестрины. Сгоревшая крепость возвышалась безмолвной громадой в стороне от дороги.

Спустя несколько дней, спейры карфагенян и кельтов миновали Теан, памятный Чайке мост через Вультурн и скоро были уже в окрестностях Капуи. Там, временно не исполняющий обязанности командира двадцатой хилиархии, Федор Чайка передохнул денек и затем отделился от обоза, отправившись с проводниками из местного гарнизона на поиски Магона. Брат Ганнибала командовал конницей и всеми войсками, что блокировали Неаполь, который до сих пор не желал сдаваться на милость победителям. Имея постоянную связь с внешним миром через морские просторы, где назло Ганнибалу до сих пор хозяйничал римский флот, жители Неаполя, вероятно, знали о том, что Великий Карфагенянин застрял под Римом. Впрочем, те же жители ожидали постоянных сообщений о падении столицы и наблюдали под своими стенами разъезды испанской конницы, что не поднимало им настроения.

Встретив один за другим несколько таких разъездов, Федор быстро нашел лагерь на побережье, в котором расположился Магон со своей армией, перекрывшей все подступы к Неаполю. Дальше начинались предгорья. Подъезжая к лагерю, неподалеку Федор заметил какой-то вулкан.