Текст книги "Zамарашка"

– Мои враги – враги короля, – важно заявил Бониэль, усаживаясь на постель. – Располагайтесь, раз пришли. Кстати, зачем?

– Дорогой брат, как ты относишься к Талии?

– Как к сестре.

– Замечательно! Тогда скажи, что задумал Теобор?

– Гы, сейчас возьму и выдам вам военную тайну?

– Ага, – обрадовалась я, – давай, выдавай!

– За кого вы меня принимаете?! – обиделся Бониэль.

– За брата, – многозначительно произнес Микки, глядя ему в глаза. – За брата, сестра которого попала в смертельную ловушку.

– Так уж и смертельную, – насупился тот.

– Я полагаю, что да.

– Миканиэль, – прошептала я, – ты меня пугаешь!

– Талия, сиди и не мешай! Бониэль, я тебя никогда ни о чем не просил. Сейчас прошу. Брат, скажи, что замыслил твой военачальник?

– Ничего особенно, – выдавливал из себя по капле Боня. – Мелкая заварушка с одним соседом, быстрая победоносная война, и расширение границ. Мне пожалуют собственную землю, – похвастался он.

– Чужую, – прищурился Микки.

– Она будет моей, – пожал плечами Боня.

– Действительно, ничего особенного, мы это знали и раньше, – задумался Микки. – Если не считать того, что главная участница этой заварушки наша Талия.

– Я?! Объясни!

– Позже. Мои мысли еще нужно проверить. Спасибо, Бониэль.

– Да не за что.

– Спи спокойно, брат. Не знаю, получишь ли ты землю или нет, но на мою поддержку всегда можешь рассчитывать. Думаю, мы еще пригодимся друг другу. И Талии.

Я ничего толком не поняла из этого разговора.

Меня больше волновало утро следующего дня. Впрочем, когда я вернулась и легла в постель, день уже наступил.

Сначала заявился господин Струве с хрустальной туфелькой в кармане. Он громогласно провозгласил меня невестой короля Гельма и потребовал мою ногу, чтобы подтвердить свои веские слова. Дескать, невеста короля, когда сбегала от алтаря, изволила потерять туфлю. Я спустилась вниз в бордовом платье, отороченным сизыми кружевами, как мне посоветовал Миканиэль, чтобы придать моему лицу пунцово-нездоровый вид. У нас получилось, Струве не узнал меня в первую минуту. Еще бы меня узнать! Пока утром мачеха отдавала приказания на кухне, Микки позаимствовал у нее в гардеробной для меня парик из седых буклей. А добрая Эммануэль не пожалела свежей свеклы для щек. Ни дать, ни взять, сбежавшее с огорода пугало. Так что на первый взгляд можно было подумать, что меня серьезно лихорадило.

– Ээ-э-э-э, – протянул Струве мою потерю. – Ваша?

– Моя? – поразилась я. – Разве? Люди! Тут туфли раздают даром! Чей туфля?

– Ваша она, – возмущенно сунул мне ее в руки Струве. – В саду Его величества нашлось много свидетелей тому, как вчера, когда вы сбегали, леди Талия, эта туфля слетела с вашей ноги и припечатала лоб королевскому судье! Он как всегда дремал на торжественных мероприятиях и не заметил ее полета. Бедняга так испугался, что принял сей знак за удар судьбы, и попросил короля Теобора помиловать безвинно им осужденных. Его величество поймал на лету вашу обувь, отскочившую ото лба королевского судьи, леди Талия, и изволил заметить, что она стоит больших денег.

– Какое глубокомысленное замечание!

– Давайте вашу ногу немедленно! Следом за мной едут королевские особы, которые собираются поздравить вас с выгодным замужеством.

– Выгодным для кого?! Я замуж ни за кого не выходила и не выхожу!

– Леди Ваниза! Леди Ваниза! Леди Грэм-старшая!

– Бесполезно, Струве, если эта туфля является моей оковой, то я ни за что не признаюсь, что она моя.

В гостиную, торжественно шелестя подолом нового платья, теряя на бегу десятки лет, запорхнула разряженная в пух и прах мачеха. Она кинулась обнимать гостя, но тот молча указал ей на меня.

– Какая наглость, – возмутилась мачеха, не сводя с меня глаз. – Мой парик! Какой китч! Бордовое платье! Что ты стоишь истуканом, Талия. Сейчас же сделай то, что просит господин Струве!

Ладно, сами напросились, подумала я и ме-е-едленно, словно под сексуальную мелодию стриптиза задрала юбку, показав присутствующим, и вошедшему следом за мачехой Миканиэлю в том числе, невероятной красоты женскую ножку в белом шелковом чулке.

Госпидя, как же мало надо для счастья средневековому мужчине!

Струве потерял дар речи, выпучив и глаза, и линзы одновременно, Миканиэль замер, напряженно всматриваясь в мою конечность. Мачеха обомлела, но через мгновенье пришла в себя.

– Какой ужас! Прекрати сейчас же!

Я прекратила. Опустила платье и заявила королевскому генеалогу, что тетушка не разрешает мне примерять туфлю. Микки рассмеялся, мачеха растерялась, Струве плюхнулся в кресло и полез за своим накрахмаленным платком.

Хрустальная туфля, поблескивая преломленным в лучах яркого солнца разноцветьем, важно стояла на столе, предназначенным для трапезы, словно показывала, что все у нее под каблуком.

В это время к дому подъехали кареты, с них с ловкостью дрессированных шимпанзе высыпались пажи, заметавшиеся у входа. Папаша Грэм, дежуривший у дверей, открыл им и вышел навстречу королевским особам.

Мы с Миканиэлем кинулись к окнам, мачеха поспешила вниз присоединиться к хозяину. Только Струве пытался привести себя в чувство, сидя в кресле, чтобы не оплошать перед королем.

О, король Теобор выглядел восхитительно. Интересно, как он провел первую брачную ночь? Будет ли неприличным спросить его об этом? Он стушуется также как Струве или найдет, что ответить наглой особе? Жаль, что я могу его этим разозлить. Злые короли способны на смертоносные глупости. И собеседники из них никакие…

Но я не угадала. Настроение короля являло собой довольство и превосходство, обычное состояние Теобора. Он обменялся кратким приветствием с хозяевами и широкими шагами прошел прямо ко мне.

– Леди Талия?

– Ага. То есть, это я, Ваше величество. А вы один? Или еще кто-то приехал?

– Мне импонирует ее непосредственность! Со мной герцогиня. А вы желали видеть кого-то другого?

– Что вы, Ваше величество! Нет и нет!

– Здравствуй, детка.

За королем зашла герцогиня Эдберг, мне подумалось, что это она здесь главная, а вовсе не ее венценосный племянник. Теобор сел на тахту, бесцеремонно вытянув ноги в сапогах-ботфортах, и махнул герцогине, чтобы она начинала.

– Детка, – принялась та говорить со мной как с умалишенной, – вчера ты расстроила нас всех, покинув жениха перед торжественным бракосочетанием.

– О, Ваше высочество, – подняла я глаза к потолку, – мне приспичило.

– В каком это смысле? – нахмурился король, пальцем показывая мачехе подать ему хрустальную туфельку.

– В прямом, Ваше величество, – врала я, понимая, что в любой момент могу сбиться и наговорить чуши. – Накануне я пошла в сад, там растут яблоки и сливы, они еще зеленые. Знаете, сливы поспевают гораздо быстрее яблок, так я считала, но на самом деле оказалось наоборот, яблоки поспели быстрее слив. Это лето такое или аномальное явление?

– Короче, – перекосило короля, рассматривающую мою потерянную обувь.

– Хорошо, – пожала я плечами. – Я наелась зеленых яблок и неспелых слив, искренне полагая, что они созрели. Чес слово, снаружи они смотрелись довольно аппетитными! Знаете, у нас на лестничной площадке живет сорокалетняя дама. Так вот, снаружи она, когда наштукатурится, нанесет боевую окраску, напялит на себя дизайнерские тряпки, очень даже ничего, а внутри – вся больная. У нее радикулит, отит, воспаление бронхиальной астмы, подагра, нет, подагра это тот же радикулит, или не тот, подагра все-таки это подагра…ангина и непроходимость желчевыводящих путей!

Я собрала все болезни, которые знала.

– Непроходимость чего? – поморщился король.

– Детка, – не дала мне рта раскрыть герцогиня, – тобой бы заменить нашего министра по внешним сношениям, уж очень складно говоришь. Вроде все правильно, а ничего не понятно. Что произошло? Одним словом, дорогуша.

– Диарея! – торжественно объявила я, приседая перед королем.

– Диарея? – повторил он, пораженно, и растянул диарею по слогам, прислушиваясь к звучанию нового слова. – Ди-а-ре-я. Прекрасно. Диарея, м-да.

– И даже хуже, – усугубила я, – мелена!

– Ме-ле-на, Мелена, – воодушевился король. – Когда у меня родятся дочери, я назову их Диареей и Меленой!

Бедные принцессы, первое слово обозначает понос, второе – кровавый понос. Парни будут им говорить: «Приятно познакомиться, миледи-засранки».

– Это плохие имена, – догадалась герцогиня, внимательно глядя на мое безмятежное личико с наивно хлопающими глазками.

– А мне они нравятся, тетушка! – авторитетно заявил король и встал. – Но ближе к делу. Гельм ждет.

– Рыжий тоже здесь, – вздохнула я.

– Он тебе не понравился? – азартно подался ко мне король.

– Отчего же, – пробубнила я, – приятный мужик. Лапает классно, того и гляди, убьет.

– Он ей понравился! – обиженно провозгласил король.

– Она врет, – прищурилась герцогиня. – Детка, ты должна сказать нам правду. Мы с чистым сердцем печемся о твоем благе. Король Гельм, твой жених, ждет согласия на продолжение церемонии.

– Она согласна! Согласна! – заорала мачеха, пряча меня за свою спину. – Лишь только приехала, только о нем и твердила, какой импозантный, какой обходительный, какой умопомрачительный…

– Он ей понравился, – грозно проскрипел зубами король.

– Да она от него без ума! – брякнула мачеха.

– Неужели я ошиблась? – герцогиня подошла ко мне, обойдя мачеху, и рукой подняла мой подбородок. – Скажи правду, хитрая бестия! Тебе нравится Гельм?

– Нисколько, если честно, – выдохнула я.

Вдруг, они и, правда, пекутся о моем благе?

– Я не ошиблась. Ваше величество!

– Тогда церемонию продолжим через час! В твоем доме, лесничий. Жди короля Гельма.

– О, какая честь для меня, для нас, для Талии, – заскулил папаша Грэм.

Король вручил мне туфлю и пошел к двери. Кроме себя он больше никого не видел.

Следом за ним вышла герцогиня. Я устало примостилась на подоконнике, следя за отбытием процессии. Все получилось, как нельзя хуже! Я не понимала, чего они от меня добиваются – король с герцогиней. Должен ли мне нравиться Гельм, не должен – результат один – церемония состоится. Тогда зачем было спрашивать?!

– Где будем встречать короля Гельма? – беззаботно поинтересовался Микки.

Я на грани нервного срыва, поблизости ни одного приличного психолога, а он шутит!

– У меня есть для него сюрприз, – и он подмигнул мне, – жди!

Микки вышел, закрыв за собой дверь, а я снова повернулась к окну, где король с герцогиней рассаживались по разным каретам. Что ж, великую честь они оказали скромному семейству лесничего, значит, им приспичило выдать меня замуж за соседа-Завоевателя. Золушке повезло больше. Без всяких рассуждений к ней заявились с потерянной туфлей, она достала из кармана вторую, и дело сделано, помолвка состоялась. А тут не дали опомниться, сразу грозят брачной церемонией. Я может быть феминистка и мужененавистница! А меня об этом не спросили, лишь поинтересовались моими чувствами к жениху. Что я могу чувствовать к здоровому рыжему мужлану?! Что я вообще могу? Эй, там, наверху! Зачитайте мне мои права! Только, пожалуйста, Альдагиру к этому мероприятию не допускать, а то она опять все перепутает. Нормальные феи должны догадываться, когда девушка мечется и не знает, кого загадать в женихи.

– Смотри, что у нас есть, – торжественно изрек Миканиэль, вернувшись с платяным мешочком.

– Фу, как воняет, – поморщилась я, смутно представляя его содержимое.

– Дохлая крыса. Я попросил Бониэля, он сходил на конюшню и зарубил одну из них. Между прочим, ради тебя он караулил ее все утро!

– Крыса?! Дохлая! А-а-а-а-а!

Я отскочила от него и бросилась к двери.

– Талия Грэм! – грозно прокричал мне брат. – Сейчас же вернись обратно и возьми эту несчастную жертву, ради твоего блага закончившую жизнь слишком рано. Или поздно, она была больной и старой, раз не убежала от сонного Бониэля.

– Это обязательно делать? – поморщилась я, подходя ближе к нему.

– У нас нет другого выхода. Мы должны встретить короля со всеми подобающими аксессуарами. Скажешь, что это твоя новая туалетная вода, без которой ты даже спать не ложишься.

– А, я знаю такую фирму, у нее все туалетные воды такие… Фигурально выражаясь. Микки, ты думаешь, это сработает?

– Сработает план по отвращению от тебя Гельма-Завоевателя. Если он сам откажется брать тебя в жены, то мы будем не при чем. Мы должны подвести его к этому разумному решению мирным путем.

– А если не получится?

– Тогда знай, что есть два брата, готовые за тебя постоять.

– Спасибо, Миканиэль! – всхлипнула я, – ты такой замечательный!

Захотела броситься в его объятия, но остановилась, зажав нос.

В этот момент за окном раздался скрип тарантаса.

– Священник, – нахмурился Микки, вручая мне мешок с крысой. – Привяжи к подолу нижней юбки и ходи с ним.

Я успела вовремя, мачеха привела толстого смешного священника в гостиную залу. Пажи, приехавшие с ним, затащили постамент с алтарем и прочие декорации будущего торжества, сделанные из картона, слюды и искусственных цветов. Цирк прямо, а не бракосочетание!

Ну, ничего, хотят они цирк, я им его устрою!

– Какая прелесть, – радовалась мачеха, глядя на импровизированный алтарь. – Падре, дорогой, вот она! Наша невеста, будущая королева.

Падре почмокал пухлыми слюнявыми губами, пробормотал неприличное слово, или мне все же это показалось, пощупал меня за талию, заглянул в рот, когда я пыталась сказать, что не невеста я, а мимо проходила, обошел пару раз вокруг, но даже носом не повел!

– Какая мерзость, – зато прошептала мачеха, когда священник осматривал мой тыл, – зачем ты стянула мои лучшие духи?! И перемешала их со своими! И еще с чем-то! Какой ужас…

Падре благополучно вернулся к исходному положению и уставился на мачеху.

– Какой успех, – поправила она себя. – Я говорю, падре, какой успех, что наша девочка выходит замуж за такого титулованного господина! Нет, что-то так воняет, сил нет… Вы не чувствуете, святой отец?

– На все воля небес, – торжественно произнес гнусавым голосом священник и поднял глаза к потолку.

– У падре насморк, – охотно пояснил один из пажей. – А у нас, к сожалению, нет. Венки оплачивать будете?

– Какой кошмар! За венки из нашего кармана?! Нет, без них обойдемся. Уверена, Его величество ценит скромность и простоту.

– На все воля небес, – прогнусавил падре и достал из кармана рясы молитвенник.

Раскрыл его и выгреб оттуда щепоть табака, который запихнул в многострадальный нос, вдохнул, крякнул от удовольствия и чихнул.

– А если у короля хронический танзелит? – испугалась я.

– На все воля небес, ч-хи! Ч-хи! Гнусный табак, тухлым мясом воняет.

– А-а-а-а, вы тоже что-то чувствуете? – обрадовалась мачеха. – Дорогой! – она обратилась к вошедшему супругу. – Не находишь, что здесь чем-то отвратительно пахнет?

Папаша Грэм отмахнулся от нее и бросился помогать пажам устанавливать конструкции.

– Силы небесные, какая вонь! – поморщился Эдберг, переступивший порог гостиной. – Добрый день, леди Грэм, сэр Грэм, падре. Король Теобор послал меня к вам в качестве свидетеля. Добрый день, Талия, Миканиэль… Гельм, как я вижу, еще не прибыл?

– Я и вас не ждала, – фыркнула я и отвернулась от него.

– Фу, – вскричал он, – немедленно проветрите помещение!

И герцог недобро покосился на священника, тихо обзывая его старым пердуном. Как нехорошо, а еще принц называется! Божий одуванчик даже глазом не повел, наоборот, закрыл их и принялся повторять про себя молитвы, беззвучно шевеля губами.

При Эдберге наша идея с дохлой крысой, диареей и прочими шалостями показалась мне невообразимой глупостью. Я подошла к нему и прямо спросила:

– Рудольф… Ваше высочество! Скажите честно, насколько хорошо вы знаете короля Гельма?

– Довольно хорошо, чтобы утверждать, что эта невыносимая вонь, леди Талия, ему понравится.

Ага, догадался, значит.

– Ладно, скажите тогда, а чего он терпеть не может?

– Того, чего вы добиваетесь от всех мужчин королевства.

– Я чистая наивная девушка, что вы такое говорите?!

– Подумайте, Тали, подумайте. У вас совсем мало времени. Но так и быть, я подскажу. Завоеватель собственник, и готов глотку перегрызть за свое добро.

– Ничего не поняла. Но я его собственностью не буду!

– Давайте, давайте, дети мои, – перебил нас священник, – подходите к алтарю, берите свечи. На все воля небес. Начинаем церемонию!

И он подтолкнул нас с Эдбергом, путая его с женихом.

Эдберг сжал мою руку и рванул вперед.

Обожемой! А мне-то что делать?! Как реагировать на этот его порыв? Я растерялась, зато среагировала мачеха.

– Какой пассаж! – прокричала она, становясь между нами и алтарем. – Жених не этот, а другой!

– На все воля небес, – вздохнул священник, обращаясь к Миканиэлю. – Давайте, давайте, молодой человек, берите руку невесты, не затягивайте церемонию. У меня еще два отпевания и одни крестины.

Миканиэль схватил мою вторую руку и зло зыркнул на герцога.

– Это тоже не тот, – испугалась мачеха.

– Где же жених?! – заволновался священник. – И чем так воняет?!

Я стояла и тихо млела от того головокружительного успеха, который свалился на меня сейчас. Трое мужчин ради меня были готовы сделать шаг в пропасть – жениться на мне. Пропасть и я понятия разнозначные, ну, те, кто знает мой характер, понимает, о чем я говорю. Король, герцог и просто умопомрачительный парень были готовы надеть на себя брачные оковы немедленно, не раздумывая, прямо сейчас. Кстати, что-то короля не видно. Обидно будет, если я ошиблась в третьем мужчине. Все-таки приятно, когда поклонников больше чем один.

О, что я говорю?! На кой фиг мне рыжий король?! Чтоб у него по дороге сюда лошадь околела, чтоб его разбил паралич, чтоб на него свалилась кара небесная! Чтоб…

– Его Величество король Гельм-Завоеватель!

Убила бы этого пажа.

День восьмой. Продолжение. Настоящая Синяя борода этот рыжий Завоеватель

Те же и король.

Так бы написали в сценарии комедии положений. Но на моих глазах комедия превращалась в трагедию. Я слушала тяжелые шаги, под которыми жалобно стонала деревянная лестница, и пыталась сообразить, что не любит мой нареченный жених. Загадка Эдберга не давала мне покоя, и я каким-то десятым чувством понимала, что она единственный шанс на спасение от навязываемого брака.

Папаша Грэм кинулся встречать дорого гостя и столкнулся нос к носу с собственным сыном. Бониэль предстал перед нами вооруженным до зубов, тренировался, парень, перед грядущей войной нещадно. Но неизвестно, будет ли эта война или воины короля Теобора просто воздух сотрясают оружием.

– Вы в курсе, что за мной идет король-Завоеватель? – поинтересовался он, разглядывая толпу собравшихся на мое бракосочетание.

– А то, – хмыкнула я, – только его и ждем.

И вывернулась из рук Эдберга и Миканиэля. Мало ли что, вдруг этот кретин ревнив, как Синяя борода. Не к добру будь помянута эта история. Вот только не надо запихивать меня в эту страшную сказку! Своих ужасов хватает, так подумала я, глядя на вошедшего в зал Гельма. И еще я подумала, что что-то важное промелькнуло в моей голове. Промелькнуло слишком быстро, чтобы я могла зацепиться за интересную мысль и использовать ее в свою пользу.

У рыжего верзилы намечалось отличное настроение. Он лыбился как дите перед карамельным петушком на палочке. Конечно, я сладкая курочка, но сожрать себя никому не дам. Гельм пристально вгляделся в меня, я понадеялась, что не опознает, нахмурился, по его щекастому лицу пролетела видимость мыслительного процесса, после чего он шагнул на меня, я резво отскочила назад. Он вперед, я – назад, так мы довальсировали до падре. Я спряталась за его священной спиной, а Гельм остановился с озадаченным видом.

– Какая прелесть! – объяснила ему мачеха. – Девица вас стесняется, Ваше величество! Добро пожаловать в наш дом, где для вас открыты все двери…

И бла-бла-бла, бла-бла-бла…

Гельм повернулся в ее сторону, сопоставляя услышанное с увиденным, и вспомнил о правилах хорошего тона. У меня возникла временная передышка, я выглянула из-за спины и взглядом смерила расстояние от падре до дверей. Словно поняв мои намерения, на входе тут же нарисовался папаша Грэм. Ну, ничего, получит он у меня по заслугам! Возьму и расскажу мачехе, что я у него не одна. Нас, побочных детей любвеобильного лесничего, много! Конечно, я не знаю, сколько, но, полагаю, для мачехи интересен сам факт.

После того как присутствующие выразили королю свое почтение, а он уважил их, воцарилась пауза. Король нюхал воздух в глубокой задумчивости.

– Отмэнно пахнэт лошэдьми, – наконец-то изрек он, коверкая не родной язык, с удовольствием принюхиваясь к дохлой крысе.

– Наша девочка прекрасная наездница, – принялась прыгать перед ним мачеха. – Она и лошади фактически одно целое!

Я и лошади?!

– Мокрэя псинэ, – гадал король, – одурэющий аромэт.

– Какое совпадение, Талия и псина – одно целое!

– Тетушка, – выглянула я из-за плеча падре, не в силах больше терпеть это издевательство над своим светлым образом, – сбавьте обороты!

– Э! – обрадовался Гельм, – Мэя кэрэлева!

– На все воля небес, – резонно заметил падре и повернулся к алтарю.

Только не это! Только не это! Что делать?

Моя душа заметалась по телу в поисках крыльев, чтобы выпорхнуть отсюда и улететь, куда глаза не глядят.

– Ваше величество, дамы и господа, – торжественно изрек Эдберг, подходя ко мне, – объявляю брачную церемонию открытой!

Предатель!

– Леди Талия, перед тем, как вас объявят супругой короля Гельма-Завоевателя, можете попрощаться с родными, близкими и друзьями.

Это что, похороны?!

– По старшинству я первый, – вздохнул Эдберг.

Дальше случилось невероятное: он подошел ко мне, обнял за талию, нагнулся и крепко поцеловал в губы. Я стояла как парализованная, готовая бесплатно ездить на общественном транспорте – инвалидом, не в силах ответить на его пылкий поцелуй. Герцог на мгновенье отклонился от меня, подмигнул и опять приник к моему рту.

Представьте себе, что вы целуетесь на лобном месте, где ждет палач и наточенная гильотина! Рыжий верзила заскрипел зубами, папаша Грэм обессилено сел на порог, Бониэль схватился за шпагу, Миканиэль ревниво шагнул к нам. Мачеха охнула, упала в кресло, перекладывая тяжесть своего тела на его спинку, и оно перевернулось вместе с ней. Но никто даже не обратил внимания на ее вопль и опрокинувшийся ворох юбок, из-под которого взмыли вверх две ноги в розовых кружевных панталонах.

Падре зашептал молитву, прося небеса вернуть невесте хоть каплю ума.

Ничего не помогло.

– Кто следующий?! – довольно воскликнула я, когда Эдберг отступил от меня с удовлетворенным видом.

Без лишних слов ко мне подошел Миканиэль. Целоваться с братом? Но, если признаться честно, разве он мне брат? Во всяком случае, фамилия у него точно не Архипов. Он целовал властно, настойчиво, требовательно. Я раскрепостилась и обняла его за шею, он привлек меня ближе к себе…

– Бониэль, – кивнул герцог, – теперь твоя очередь!

– Этэ чтэ такоэ?! – прорычал король Гельм, сжимая кулаки.

– Это? – невинно пожал плечами Эдберг, – старинный народный обычай, Ваше величество. Невеста должна перецеловать всех знакомых мужчин перед первой брачной ночью.

– Я нэ позволэю!

– А кто тебя спрашивать-то будет? Раз так решил народ, надо выполнять, – хмыкнула я и подтянула к себе изумленного Боню.

Видимо, это был первый в его сознательной жизни поцелуй. Целоваться бравый парень не умел! Пришлось за столь короткий срок научить его. Думаю, он остался мне благодарен.

– Достэтэчно!

– Отчего же? – заявила я, показывая пальцем на пажей, поднимающих мачеху. – Я еще с ними знакома! У-у-у-у, ядреные перцы, кто хочет поцеловать будущую королеву?!

Ха! Я поняла замысел Эдберга. Гельм не ревновал, нет. Ревнуют, когда любят. Он же бесился из-за того, что его собственность пошла по рукам.

Пажи встали в очередь, и я подарила каждому из них свой нежный чмок. Надеюсь, они запомнят этот день навсегда.

– Эх, прощай, молодость, – прослезилась я, – была не была! Давайте по второму кругу!

– Кур-кур-кур, – зациклило рыжего властелина с перекошенным от бешенства лицом. – Кур-ти-зэнкэ!

– Что вы сказали, Ваше величество? – напрягся Эдберг.

– Онэ куртизэнкэ! – Гельм выхватил кинжал из ножен и шагнул на меня.

Пажи в испуге разбежались, но передо мной тут же плечом к плечу встали братья.

– Честь сестры – наша честь! – решительно отчеканил Бониэль.

– К ней – только через нас! – провозгласил Миканиэль.

Я всхлипнула, такого от них, честно говоря, не ожидала.

– Братики, милые, спасибо вам! Я вас сейчас зачмокаю!

– Сновэ?! – впал в ярость король Гельм, решив начать драку.

– Ваше величество, – дипломатично остановил его Эдберг, хватая за руку, – мне думается, что в данной ситуации лучшим вариантом стал бы отказ от церемонии…

– Дэ! Дэ! Дэ! – как на базаре завопил тот. Так, насколько я знаю, кричат восточные мужчины перед тем, как развестись с женой. Только они кричат «нет». Но Гельм оправдал мои надежды, – я на неэ нэ жэнюсь!

– Обожемой! Неужели это правда! Король, как я рада! Дайте я вас расцелу…

– У-у-у-у-у-у! – взревел он как раненый бегемот. – У-у-убью!

– Не стоит даже пытаться, – резонно заметил Эдберг. – Не дадим.

– Убивать за поцелуй? – хмыкнула я. – Настоящая Синяя борода этот рыжий Завоеватель.

И на всякий случай приняла стойку боевого хомячка. Самое большое, на что способна, вообще-то я драться не умею.

– Господи! – изменил своей присказке испуганный падре, спрятавшийся под алтарем, – снизойди до этого дома и не дай разгореться международному конфликту!

– Позднэ! – бросил ему повернувшийся к выходу король. – Я обэвляю вэйну!

И ушел, громко хлопнув дверью.

– Какой невоспитанный молодой человек! – возмутилась мачеха, глядя на то, как дверь слетела с петель и прихлопнула папашу Грэма. – Дорогой, ты жив?

– Почти, дорогая. Я полуживой от всего того, что здесь произошло.

– На все воля небес! – вылез из-под алтаря священник.

– Шампанского! – прокричала я, радостно возбужденная. – Выпьем за здоровье моего не жениха! Кстати, а что он объявил перед уходом?

– Талия, – вздохнул Бониэль, – он объявил нам войну.

– Мне, то есть? Девушке? Ну и воин! Ничего, со мной только свяжись, не отделаешься.

– Он объявил войну нашему королевству, Тали, – поправил меня герцог. – Вы же сестра короля! Через вас – самому королю, что означает – всем нам.

– Какой ужас! – обомлела мачеха. На этот раз многострадальное кресло ее выдержало. – Король Теобор узнает и будет огорчен…

– Король будет доволен исходом этой встречи, – усмехнулся Эдберг. – Поздравляю вас, Тали, вам удалось перевернуть с ног на голову надоевший властелинам мир!

– Я виновата в этом?! Война из-за меня?! Ой, я этого не хотела! Я просто не хотела замуж! Я… я… да …я…

Не хотела я быть причиной гибели воинов, ни своих, ни чужих!

– Поздняк метаться, Архипова, – донеслось до меня с подоконника. – Всем привет! Кто не знает, я глюк. Кто знает, я фея. Весело тут, искры так и летят. Ничего, что у вас тут поблизости сеновал? Я вообще-то бесоведение сегодня сдала! Ну и запашок здесь! Так пахнут брачные узы?

– Шампанского ей, – пробормотала я, глядя на Альдагиру, явившуюся миру в школьном платье с белым воротничком. – А мне йаду.

Альдагира слетела с подоконника и опустилась на пол, взмахнула рукой и пробормотала: «Замри или умри!». Все замерли. Мачеха осталась сидеть в кресле с открытым ртом, готовая вот-вот возразить папаше Грэму, накинувшемуся на нее с обвинениями. Произнести он их не успел, но она, предвидя, опередила слова. Падре замер на своем рабочем месте, горестно вздыхая о несостоявшемся браке, ему светил немалый гонорар от короля Гельма. Пажи застыли возле декораций, намереваясь их разбирать. Герцог Эдберг замер в позе торжествующего героя, я поразилась его сходству со скульптурами древне-греческих богов. Та же горделивая постановка головы, царственная осанка, великолепное тело, насколько можно судить по строгому облегающему костюму, надменный вид. Бониэль как истинный воин остался стоять с рукой на эфесе шпаги. Благородный рыцарь, точно, вот на кого он похож! Миканиэль шагнул ко мне, наверное, это символично. Как напряжен его взгляд! Сколько в нем невысказанной горечи! Он опечален войной или чем-то другим?

– Почему они молчат? – спросила я Альдегиру.

– А, отомрут скоро, с заклинаниями у меня не все в порядке. Но поговорить мы успеем. Слушай, Золушка, я тут услышала кое-что в аудитории. Одна фейка болтала другой о тебе. Я вклинилась в разговор и… ты же знаешь, как это бывает: шпаргалка за чужую тайну… Так вот, она говорила, что король Теобор спит и видит, как нарушить указ Императора о миролюбии и непротивлении сторон…

– Кто у нас Император? – вяло поинтересовалась я, присаживаясь на подоконник.

– Верховный правитель волшебного мира, – пожала она плечами. – Он долго терпел распри и приказал соседям-королям больше не ссориться и не менять границ. Против того, кто начнет ссору, ополчатся все остальные. Никто и не начинал до этого момента. Ну, ты дала, подопечная! Теперь такая заваруха начнется! Против рыжего все соседи пойдут… Фу, что за гадость?

Она бесцеремонно подняла мои юбки и отвязала мешочек, заглянула внутрь и удивилась.

– Старая Тильда! Вот как ты закончила свой век.

Я всхлипнула, собираясь разразиться слезами. Крысу жалко!

Альдагира подбросила мешочек к потолку, и он исчез.

– Не разводи сырости, Архипова. Каким ароматом наполнить комнату? Розами или лилиями?

– Нет, меня не проведешь! После этого ты скажешь, что выполнила мое второе желание за счет третьего!

– Ладно, умная нашлась. Даром сделаю.

Она опять взмахнула рукой, и в зале почувствовался резкий запах мяты.

– Забыла алхимическую формулу аромата роз, – поморщилась она, – ну, и так сойдет. Так о чем мы говорили? А, о войне. Я все выяснила у болтушек. Тебя переместила герцогиня для того, чтобы ты заартачилась и совершила то, что только что совершила. Понимаешь, Таш, в нашем мире девицы забитые и послушные, что им скажут, то и выполняют. Герцогине с королем пришлось заимствовать тебя, чтобы довести Гельма до бешенства.

– О, да, это я умею делать в совершенстве – доводить мужиков.

– Ну, да, ты сделала то, на что они рассчитывали. Гельм первым объявил войну, теперь Теобор нападет на него, как бы защищаясь, и захватит его земли, о чем давно мечтал. Следом за этим он объявит всем, нечто вроде того, что сестер Брэмс в гареме плохо кормят, и спровоцирует султана. Следующим пойдет бледнолицый принц, якобы не оценивший Лаурину. Кроме того, Его Величество Теобор заключил выгодную политическую сделку с соседом, попросив у того руки его старшей дочери. Прямой наследницы! Прикинь, как расширится королевство! Но теперь можешь обратиться к герцогине, она отошлет тебя обратно. Практику только подпиши, не забудь.

– Давай ее сюда, твою дурацкую практику!

– Почему дурацкую? По-моему прикольно получилось.