Текст книги "Муза Диониса"

– Нет, мы никогда не будем счастливы вместе.

Миловидов несколько минут молчал.

– Что ты хочешь от меня?

– Чтобы ты выполнил наш уговор и вернулся домой.

– И снова бы сел в тюрьму?

– Я отпустила тебя на две недели. Завтра мы возвращаемся. А это значит, что послезавтра утром ты должен прийти ко мне.

– И что дальше?

– Я буду продолжать следствие. И никаких поблажек тебе не обещаю. Будет так, как предписывает закон.

Внезапно Миловидов рассмеялся. Он смеялся громко и долго, на него смотрели все посетители заведения. Но он не обращал на них никакого внимания. Его смех оборвался столь же неожиданно, как и зазвучал.

– Хорошо, я понял тебя, – сказал он. – А теперь я пойду.

– Куда?

– У меня есть в запасе ночь. И я могу распорядиться ею так, как пожелаю. Или я не прав?

– Прав. Эта ночь – твоя.

– Вот видишь. Тогда до свидания. Поешь хорошенько, когда еще придется отведать такие блюда.

– А ты?

– У меня что-то нет аппетита. До свидания.

– До свидания.

Анна проводила его взглядом до двери. Он шел быстро, но не бежал. При этом он ни на кого не смотрел. Ему навстречу бросился было Георг, но Миловидов покачал головой, сунул ему несколько купюр, и тот замер на месте.

Миловидов скрылся за дверью, а Анна перевала взгляд на расставленные на столе закуски и блюда. Здесь, в самом деле, было что поесть. Но она чувствовала, что не в состоянии проглотить ни кусочка. Секунду подумав, она встала и направилась вслед за ним к выходу.

Ни самого Миловидова, ни его джипа на стоянке не было. Анну охватила растерянность; каким образом она доберется до гостиницы. По привычке последних дней она даже не взяла с собой деньги и не может воспользоваться такси.

Она услышала рядом с собой шаги. Надеясь, что это Миловидов, она резко обернулась. Но это был Георг.

– Он уехал, – сказал метрдотель по-английски.

– Вам нужна машина, чтобы доехать до отеля. Наш служащий вас довезет. Я был счастлив с вами познакомиться.

Как ни удивительно, но Анна поняла все, что он сказал, дословно. И с благодарностью пожала ему руку. А ведь считала его плохим человеком.

Через несколько минут Анна уже мчалась по вечернему шоссе к отелю.

Глава 34

Анна медленно толкала тележку. Очередь на регистрацию таяла прямо на глазах, но она все оттягивала момент присоединения к ней. Вместо этого то и дело смотрела на часы. Но и минуты, словно солдаты строем, дружно шли друг за другом, а ничего не менялось. Миловидова по-прежнему не было.

Да и что он сумасшедший, чтобы прийти в аэропорт и сесть в самолет, который повезет его прямо в тюрьму? А здесь – великолепный особняк, жить в котором одно бесконечное удовольствие. То, что она еще надеется на его появление, не что иное, как та самая соломинка, которую утопающий хватает в последней надежде, но которого она все равно не спасает. Она должна смириться с тем, что вернется домой одна. А завтра пойдет к Кулакову и все ему расскажет. Легко представить, какой грандиозный скандал разразится, ничего подобного у них в управлении никогда не случалось. Ну, ловили кого-то с поличным на получении взятки. Но разве это может сейчас кого-то удивить? В прошлом году застукали сотрудника и сотрудницу, они занимались сексом в кабинете. Их даже не уволили, вкатили выговор и чего-то там еще лишили. А то, что натворила она, даже не с чем сравнивать – старший следователь, без пяти минут прокурор уехал в любовное путешествие с подследственным в преддверии суда. До подобного поворота сюжета даже в сериалах не додумывались. А чего там только не напридумывают…

Анна последний раз взглянула на часы. Больше оттягивать регистрацию нет возможности, иначе она опоздает на рейс. А оставаться на острове она не намерена. Это она решила твердо и бесповоротно. И ни при каких условиях не собирается пересматривать свое решение.

Анна решительно толкнула тележку вперед, и заняла, наконец, очередь к стойке. Впрочем, очереди как таковой уже не было, впереди оставалось всего три пассажира.

Анна старалась не думать о том, что ее ждет после возвращения. За все надо платить. И когда она летела на Кипр, то сознавала, что добром эта поездка не может кончиться. Такие поступки всегда подлежат наказанию.

Анна протянула паспорт с билетом служащему аэропорта. И внезапно почувствовала, как кто-то встал рядом с ней. Она повернула голову – и увидела его. И не поверила своим глазам. Этого не может быть, потому что не может быть никогда, это что-то случилось с ее воображением, у нее галлюцинации.

Внезапно из ее глаз брызнули слезы и подкосились колени. Напряжение, в котором она находилась все последние часы, обернулась страшной слабостью. Если бы Миловидов ее не подхватил, она бы рухнула на пол.

Все вокруг засуетились вокруг нее. Анна же быстро приходила в себя.

– Спасибо, я уже чувствую себя нормально, – поблагодарила она всех, кто готов был оказать ей помощь.

Поддерживаемая Миловидовым, она направилась в предполетную зону. Он усадил ее на сиденье, сам сел рядом.

– Ты все-таки приехал, – проговорила она.

– Да, – кивнул Миловидов головой.

– Но почему?

– Иначе у тебя были бы большие неприятности.

– Но теперь они будут у тебя. Еще можно вернуться, остаться здесь. Уехать куда пожелаешь. Ты сам говорил, что мир велик, и в нем не сложно затеряться.

Странно, что она его вдруг начала отговаривать, подумала Анна.

Несколько мгновений Миловидов напряженно молчал, затем улыбнулся так хорошо знакомой ей улыбкой.

– Я обещал тебе вернуться, когда мы сюда отправлялись. Значит, вернусь. Я не смог бы быть счастливым, зная, какие у тебя неприятности. И вообще, какой смысл обсуждать эту тему? Я здесь и я лечу с тобой. Чего тебе еще надо? А все остальное не имеет значения.

У Анны снова навернулись на глаза слезы. Только их причина теперь была совсем другая.

– Нам в ближайшее время будет очень тяжело.

– Я знаю, – пожал он плечами. – Но ты сама это выбрала.

– Но ты мог сделать другой выбор.

– Я не знаю точно, почему я так поступил. Когда я вчера тебя покинул в ресторане, то был уверен, что не приеду в аэропорт. И даже утром, когда проснулся, не сомневался, что так и поступлю. А потом меня вдруг словно бы подхватил какой-то вихрь, он налетел на меня внезапно. Но главное я был не в силах ему сопротивляться. И вдруг необычайно ясно осознал, что не могу остаться, не могу тебя бросить на произвол судьбы. И я здесь. Можешь считать себя победителем.

– Я, и в самом деле, победитель, но только победа меня нисколько не радует.

– Это уже не имеет значения. – Миловидов прислушался к голосу диктора. – Объявили посадку на наш рейс. Идем.

Обнявшись и прижавшись друг к другу, они направились к отсеку, через который производилась посадка на их самолет.

Глава 35

Во время полета они разговаривали мало. Все это сильно напоминало ситуацию, когда они летели на остров. Было лишь одно существенное отличие: тогда она была уверена, что им предстоят долгие и сложные разговоры. Теперь же Анну не покидало ощущение, что между ними уже все сказано.

Самолет пошел на посадку. Внезапно она почувствовала, как Миловидов сжал ее ладонь. Это было их первое соприкосновение за весь перелет. И неожиданно какое-то горячее чувство стремительно заполнило все ее существо, она резко повернулась к нему. Но все это продолжалось буквально мгновения, Анна увидела, как на лице ее спутника появляется насмешливая улыбка. Точно такая же улыбка, какая не раз возникала на его губах во время их допроса. Все быстро возвращается на круги своя, – поняла она, – каждый входит в свою прежнюю роль. И, надо признать, в данной ситуации он прав, так гораздо лучше и удобней.

Их руки разъединились. И больше они не произнесли ни одного слова.

Анна и Миловидов вышли из здания аэропорта.

– Я пошел, – небрежно бросил ей Миловидов. – Возьму такси.

– Завтра в девять часов я вас жду.

Он посмотрел на нее и ничего не ответил.

Она смотрела, как спокойно и уверенно шагает он по привокзальной площади. Подойдя к такси, небрежно бросил сумку в багажник. И через минуту машина уже мчалась к выезду с территории аэропорта.

Как хорошо, что меня не встречает муж, – подумала Анна. Ей было бы сейчас трудно с ним общаться. Должно пройти хотя бы немного времени, пока она вернется в свою прежнюю жизни, из которой так неожиданно выпала. И снова будет разговаривать со своими близкими, знакомыми, сослуживцами на привычном им языке.

Она смотрела на привычную толкотню, постепенно погружаясь в свое прежнее привычное существование. К ней то и дело подходили таксисты и предлагали свои услуги. Но Анна лишь отрицательно мотала головой; денег, как обычно, у нее было в обрез. А ведь она могла жить и ни в чем себе не отказывать, Миловидов ее как раз этим все время и соблазнял. А она устояла.

Внезапно Анна почувствовала гордость за себя. И ей сразу же стало легче, недавнее прошлое, которое еще не остыло и по-прежнему обжигало, словно бы отвалилось от нее, как кусок старой штукатурки. И в этот миг она поняла, что действительно вернулась домой, в свою прежнюю жизнь.

Ни о чем больше не раздумывая, она направилась в сторону автобуса.

Дома ее ждал большой и приятный сюрприз – дверь ей отворил сын. Да не просто отворил, он явно обрадовался приезду матери – при виде Анны он ее обнял и поцеловал.

Анна почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Такого она никак не ожидала. Она даже не помнила, когда в последний раз ее целовал сын.

– Что случилось? – спросила она. – Ты снова дома.

– Разве ты не довольна?

– Довольна. Но немного удивлена.

– Я расстался с Мариной.

– Могу я спросить, почему?

Но Евгений медлил с ответом.

– Знаешь, я вдруг понял, что эта жизнь не по мне. Мне захотелось чего-то другого. Там какая-то бессмыслица. Не понятно, зачем и для чего все это. Я был уверен, что ты меня поймешь.

Анна поцеловала сына.

– Я тебя очень хорошо понимаю. Мы поговорим позже на эту тему.

Евгений кивнул головой.

– А ты потрясно выглядишь. А тебя такой не видел. Великолепный загар.

– Я хорошо отдохнула. Может быть, впервые за много лет. А где отец?

– Он звонил, вот-вот приедет. И еще…

Он вдруг запнулся.

– Ну, говори, не стесняйся.

– Я жутко хочу твоих котлет. Я понимаю, ты с дороги…

– Я тебе их сейчас сделаю.

Анна жарила котлеты, и этот столь привычный процесс доставлял ей жуткое наслаждение. Не меньше, если не большее, чем занятие любовью с Миловидовым. Теперь она уж точно ни о чем не жалеет, эпоха Диониса в ее жизни завершилась окончательно и бесповоротно.

Пришел муж. При виде ее он пришел в восторг. И она увидела, что в его глазах зажегся огонь, которго она не замечала уже много лет. Интересно, какой у них будет сегодня секс? А то, что он будет, она нисколько не сомневалась.

Такого веселого семейного ужина в их доме не было давно. Они открыли привезенную Анной с Кипра бутылку превосходного вина, содержимое которого испарилось буквально за считанные минуты. Пришлось достать другую, местного разлива. Анатолий был так возбужден, что она чувствовала, что если бы не присутствие сына, он бы давно набросился на нее.

Набросился он на нее чуть попозже, едва они оказались одни в спальне. Анна не обманулась в своих ожиданиях; это был тот секс с мужем, о котором она так долго и безуспешно мечтала. Конечно, даже при таком варианте Анатолию было далеко до Миловидова. Но до него было всем далеко, а потому его не стоило принимать во внимание в качестве образчика для сравнения.

Они лежали обнявшись. Анна думала и еще не верила в то, что снова обрела мужа. Она боялась, что это всего лишь единичный порыв. Нет, они ни за что не должны возвращаться к прежней стезе.

– Знаешь, Аня, меня не отпускает чувство, что ты вернулась с острова какой-то другой. Даже любовью занимаешься по-другому. Ты была там одна?

Свой вопрос он задал с шутливой интонацией, но она была слишком опытным следователем, чтобы этот простейший трюк мог бы обмануть. А что если ему поведать всю правду? Но Анна знал, что муж к ней не готов. Хотя говорить ложь ей не хотелось, но единственным, что ее оправдывало в данный момент, было то, что это была ложь во спасение.

– Я всего лишь замечательно отдохнула, – сказала Анна. – Я там поняла, что по-настоящему не отдыхала ни разу в жизни. Мне надо было отстраниться от всех, остаться одной. Иногда это человеку очень необходимо.

– Да, периодически это полезно, – согласился муж, сохраняя в голосе остатки сомнений.

– Может, и ты хочешь куда-нибудь съездить?

– Пожалуй, нет, – после короткой паузы ответил Анатолий. – С тобой уже нельзя, ты отпуск отгуляла, а одному не хочется.

– Тогда будем отдыхать на даче.

– Конечно. – Его руки снова заскользили по ее телу.

Когда это у них было за ночь в последний раз дважды, – сделала безуспешную попытку вспомнить Анна.

Глава 36

Анна жутко волновалась, переступая порог прокуратуры. А если им все известно? Надо быть готовой ко всему. И первый визит, – само собой разумеется, к Кулакову.

Она вошла в приемную прокурора. За две недели тут ровным счетом ничего не изменилось. Зато она почти сразу же успокоилась, увидев, что секретарша встретила ее вполне благосклонно. Если над ее головой нависли бы тучи, эта наглая девица вела бы себя совсем по-другому. Это Анна хорошо знала.

Кулаков принял ее почти тотчас же. Несколько минут он с изумлением смотрел на нее, словно бы видел впервые.

– Да, ты потрясно выглядишь! – проговорил он. – Неужели так можно отдохнуть?

– Как видите, можно.

– Сегодня все мужики у нас на уши встанут.

Анна улыбнулась, ей были приятны эти комплименты. В самом деле, почему бы мужикам от ее вида и не встать на уши?

– Не возражаю, – сказала она.

Внезапно лицо Кулакова изменилось.

– Тут такие дела творятся вокруг твоего подопечного. Кстати, он сегодня придет? – в голосе прокурора прозвучало сильное сомнение.

– Придет, – уверенно произнесла Анна, но сердце ее учащенно забилось.

Кулаков как-то не уверенно кивнул головой.

– Тут в верхах настоящая свара происходит, – тихим голосом произнес Кулаков, словно бы боясь, что его услышат. – Одни хотят его освобождения, другие требуют самого скорейшего и строжайшего осуждения.

– А что губернатор? – не без тревоги спросила Анна.

– У губернатора я был два дня назад. Он хочет, чтобы все было бы по закону. А потом мы целый час говорили… Знаешь, о ком?

– Нет.

– О тебе.

– Обо мне? – удивилась Анна, впрочем, не слишком сильно. А почему они не могут говорить о ней?

– Ты, поди, не знаешь, что я заявление об уходе подал. Работаю последний месяц. А дальше – заслуженный или не очень заслуженный отдых. Так что, совсем скоро у нас будет новый прокурор. Губернатор по-прежнему считает, что лучше тебя кандидатуры нет. Но все упирается в твоего Миловидова.

Анна посмотрела на Кулакова.

– Для меня одно к другому отношения не имеет. Я уже это вам говорила. Я буду работать с ним, как всегда работала.

Но по выражению лица прокурора Анна видела, что его это уже мало волнует. Никогда еще у него не было столь отрешенного взгляда.

– В общем, это все, что я хотел тебе сказать. Больше мне сказать нечего, – развел он руками.

Жалость на мгновение обожгла Анну, но это чувство продержалось недолго. У нее было слишком много дел, чтобы зацикливаться на ней.

– Пойду работать, – сказала она.

– С богом, – словно бы благословил ее Кулаков и побрел к своему креслу. Никогда он еще так не горбился.

Возвращение Анны на работу действительно оказалось триумфальным, словно спортсменки, выигравшей Олимпиаду. В ее кабинет то и дело заходили сотрудники, причем, не только мужчины, хотя их было большинство. И все смотрели на нее как на редкий музейный экспонат.

И хотя Анне нравилась вся эта суета вокруг нее, мысли ее были заняты другим; Миловидов уже должен быть прийти и сидеть в ее кабинете. И что делать, если он не явится?

Внезапно дежурный позвонил с вахты.

– Анна Марковна, к вам гражданин Миловидов.

Анна испытывала ни с чем не сравнимое облегчение.

– Сейчас я ему выпишу пропуск, – сказала она.

Они смотрели друг на друга и молчали. Анна пыталась понять, что же она испытывает сейчас. И с каким-то странным чувством – смеси радости и огорчения осознавала, что все, что было связано с ним, начинает быстро отдаляться, как корабль от берега. Нет, она по-прежнему любила этого человека, но эта любовь уже не застилала глаза, не являлась больше препятствием тому, что должно было произойти в ближайшее время.

– Что будем делать? – первым прервал затянувшееся молчание Миловидов.

– Продолжать наше следственное дознание с того места, с какого мы прервали. Я хочу вам твердо пообещать одну вещь: то, что я узнала во время нашего пребывания на Кипре, я не стану использовать против вас. А буду оперировать только теми фактами и обстоятельствами, которые выясню здесь. Вам понятно?

– Очень благородно с вашей стороны, – саркастически скривил губы Миловидов. – От меня, я так полагаю, вы тоже ожидаете ответных поступков.

– Что вы имеете в виду, Владимир Эдуардович?

– Всего лишь то, что я могу во время следствия или на суде рассказать об очень специфических отношениях, которые сложились между следователем и одним из ее подследственных. Вас это не беспокоит?

– Вы хотите меня шантажировать? – спокойно сказала Анна. – У вас ничего не выйдет. Да, вы можете сделать такое заявление. Если вы принял такое решение, то я бы вам посоветовала это сделать прямо сейчас. Не вижу смысла откладывать. – Анна пододвинула к Миловидову листок бумаги. – Можете писать на имя прокурора города Кулакова Андрея Валентиновича. И тогда мы с вами сразу же расстанемся, а дело передадут другому следователю.

Миловидов откинулся на спинку стула и вальяжно положил ногу на ногу.

– Да, ладно, не буду я ничего писать, гражданин старший следователь. Начинайте свою волынку.

– Хорошо. Работа нам предстоит большая.

Глава 37

Судебный процесс над Миловидовым вызвал в городе подлинный ажиотаж. Зал заседания был полон, значительное место среди публики заняли представители прессы и телевидения. Анна устроилась в уголке, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Она даже ради этого оделась максимально просто.

Миловидов сидел на скамье подсудимых и невозмутимо смотрел в зал. В какой-то момент их взгляды встретились, но на его лице не дрогнул даже мускул. Зато небольшая группа его сторонников, среди которых находилась и Райкова, вела себя весьма шумно и агрессивно. «Так и должны вести себя дионисийцы», – невольно подумала Анна.

Она пыталась понять, что же она чувствует. Но это оказалась не легкой задачей. Почти все время после приезда с Кипра и до начала судебного заседания она провела в непрерывном общении с Миловидовым. Но они скрупулезно следовали договоренности: кроме как о деле, ни о чем не говорили. Миловидов вел себя точно так же, как и до их поездки. Иногда Анне даже казалось, что она ей приснилась. Но иногда ею овладевали совсем другие настроения: все, чтобы было между ними в течение двух недель, так живо воскрешалось в памяти вплоть до запахов и ощущений от прикосновений, что становилось даже больно. И приходилось выжидать, пока эти яркие картины потускнеют, как приливная волна, схлынут, и она вновь вернется к прежнему состоянию.

Но сейчас она была уверена, что все прошло. Или почти все прошло. Анна внимательно слушала речь прокурора. Она была целиком составлена на основе ее материалов. Но звучала сейчас для нее так, как будто бы она не имела к ней никакого отношения. И вообще, Анну преследовало ощущение, что ко всем этим произносимым обличительным речам, приводимым красноречивым фактам она не имеет отношения. Да и подсудимый вовсе не тот человек, с которым она провела все последнее время, и который едва не перевернул всю ее жизнь.

Она знала, что процесс будет сложный и долгий, предстоит озвучить десятки томов дела и что в течение всего этого периода будут кипеть не шуточные страсти. Но ее не оставляло ощущение, что это к ней уже не относится. Она сделала свое дело и подобно мавру может удалиться со сцены.

События вдруг стали развиваться даже более быстро и более бурно, чем она предполагала. Прокурор закончил свою обвинительную речь, начался допрос обвиняемого. И внезапно группа людей стала громко выкрикивать протесты против ведения суда. За что вскоре была удалены из зала заседания.

Анна, сама не зная зачем, вышла вслед за ними. В небольшой группке она сразу же заметила Райкову. Выглядела она совсем не так, как раньше: от былого лоска не осталось и следа, без косметики, в каких-то потертых джинсах она смотрелась как-то убого.

Райкова тоже заметила ее и так стремительно побежала к ней, что Анна испугалась, что та начнет драку прямо на ступенях городского суда. Но приятельница Миловидова остановилась буквально в полуметре от нее.

– Это ты, похотливая сучка, во всем виновата. Думаешь, я не знаю, чем вы занимались на Кипре? Если бы он не запретил, я бы все сейчас рассказала.

Анна похолодела, она почему-то была уверена, что Миловидов никому про их поездку не рассказал. Райкова поняла причину ее испуга.

– Не волнуйся, я никому не скажу. И не потому, что мне тебя жаль, а потому, что он не велел. Я случайно увидели фотографии в его цифровом фотоаппарате. А он молчал, как рыба.

Анне стало легче. Она все же не обманулась в нем.

Райкова вплотную приблизила к ней свое лицо.

– Он тебе показал, что такое настоящий мужик, ты хоть поняла, что женщина может испытывать. А чем ты ему отплатила, мразь?

Анна молчала. Что она могла ей сказать? То, что прокурор попросил осудить его только на пять лет, было во многом результатом того, что она не стала копать по целому ряду направлений. Она понимала, что с точки зрения следования своему служебному долгу, поступает не правильно. Но если бы она раскрутила все его преступные деяния, которые потенциально могла бы раскрутить, ему бы грозило десять, а то и все пятнадцать лет. Но об этом она не собиралась говорить этой разъяренной фурии. Об этом она не собиралась говорить никому и никогда. Даже ему.

– Это наши с ним отношения. И вас они не касаются.

– Да плевать мне на ваши отношения. Он будет гнить в тюрьме. А ты будешь тут ходить на свободе. А ты его плевка не стоишь. Поняла, сучка?

Лишь на какой-миг Анна почувствовала бешенство, но очень быстро успокоилась. Райкова действительно в одном права: Миловидов вскоре окажется в исправительной колонии. И она станет много и часто думать о нем. И от этого ей будет тяжело. Но он должен там находиться по всем законам справедливости. И с этим она ничего не может сделать, ничего изменить. Если в жизни присутствует некая высшая правда, то он заслужил свою судьбу. А Анна никогда не сомневалась в том, что она существует и, в конечном итоге, определяет поведение и поступки людей. Как бы и сколько бы они этому не сопротивлялись. И по большому счету этой высшей истине она и служит.

Но объяснять Райковой все это было абсолютно бесполезно. Анна так ушла в свои мысли, что даже на некоторое время до нее перестали доходить ругательства женщины. Та это обнаружила и изумленно замолчала, не понимая, что с Анной.

– Да ты блаженная что ли, – растерянно проговорила вдруг Райкова. – Не понимаю я тебя. И что он в тебе нашел?

– А что он во мне нашел? – словно бы очнулась Анна.

Райкова задумчиво молчала.

– Он сказал, что нашел в тебе то, чего до этого никогда не искал. Ты помогла ему тоже свихнуться. И теперь он пойдет в тюрьму.

Запал у Райковой внезапно иссяк.

– Пусть тебе будет плохо здесь, как там будет плохо ему, – сказала она и побрела назад к своей группе, которая внимательно наблюдала за всем происходящим.

Больше на процессе Анна ее не видела. Но с какого-то момента она сама перестала его посещать, вернее, посещала раз от раза и совсем ненадолго. На нее снова навалили кучу дел, и времени ни на что другое не оставалось. К тому же слушания отвлекали ее от повседневной жизни, а на их ход она все равно уже никак не могла повлиять. Свое дело она сделала. Теперь очередь за другими.