Текст книги "База 211"

5

Безмолвны, одиноки и без свиты,

Мы шли путем, неведомым для нас,

Друг другу вслед, как братья минориты.[14]14
  Данте Алигьери, «Божественная комедия», в переводе М. Л. Лозинского.


[Закрыть]

Обратно поплыли обескураженные и притихшие. Уже по темному времени суток – полярный день кончился, ничего не попишешь. А Сэм впервые в жизни воочию смог узреть одно из вселенских чудес – роскошную, пляшущую изломами вдоль неба, несказанную прелесть полярного сияния. Вот отчего механик Тенсфельд отказался возвращаться домой! Под ТАКИМИ небесами смерть уже не крах бытия, но щедрый дар свыше. Красная, фиолетовая, над ней ярко синяя полоса – будто штандарт неведомой и сказочной страны, посланники которой знаменуют о себе с иного света. И оттого их собственный свет тоже иной.

Сэм, заглядевшись, откинул голову назад и так сидел, приоткрыв рот. Здесь нужно смотреть и стараться понять главное. А главное – сияние было живое. Не мертвая дуга радуги, неподвижно тающая в облаках после дождя, напротив, резвящиеся в кромешной тьме короткие молнии, полные беспокойства и случайного смысла. Где каждый проблеск – сигнал от далекой космической частицы, может, бывшей некогда сердцем погасшей звезды. И вот кроха эта долетела сквозь пустоту – свой родной дом, чтобы засиять ради самой себя, один раз и в один миг, упрочив тем свою ценность и свою нужность в мироздании. И вовсе не для Сэма, и не для Бохмана, и не для гауптштурмфюрера Ховена – ей безразличны свидетели последнего, ослепительного сияния.

Конечно, Вилли, спроси его, тут же пустился бы в долгие объяснения, что физический процесс, представший их взорам, всего лишь рассеянный пучок космического излучения, наиболее интенсивный в районе полюсов и вступающий во взаимодействие с разряженными слоями земной атмосферы. Но Сэм, тоже человек довольно сведущий в науке, такого объяснения бы не принял. Потому что не захотел бы. Любое чудо, если разложить его на простые части, а части эти опять разложить по полочкам различных теорий, тут же и утратит всю свою чудесность и целостность и превратится бог весть в какую дрянь. На кою не то что смотреть – вспоминать о ней не захочется. Только разочарованно выругаться и отвернуться. Да и есть ли, в конце концов, разница, из чего состоит и которым образом получается в царстве природы великолепное зрелище, полярное сияние. Главное, что оно существует, а это вообще самое большое чудо.

Но даже дружественно полыхавшее в небесах сияние не могло развеять тишину, воцарившуюся в ботике, едва они с немалым трудом погрузились обратно на борт в пещере, если здесь вообще подходит такое мягкое определение всего с ними случившегося. Экспедиция возвращалась, что называется, не понюхав рождественского пудинга. Только Разведчика покалечили. Где достать теперь новый подшипник для телескопической ноги, вот вопрос? Одно остается, на коленях у Ганса Тенсфельда вымолить, в его ремонтном ангаре много есть чего. Да разве он даст! Носится с каждой железкой, словно рыцарь Галахад со Святым Граалем, не то сравнение, чтобы выразить мучительные терзания Ганса над любым вшивым винтиком. Но и вымолить, пожалуй, можно. Тенсфельд давно набивался окольными путями им в компанию, не ради тайн пещеры, а желалось ему поглядеть на диво, что мастерил Сэм во владениях Марвитца. Вот и выйдет меж ними обмен – пара подшипников на удовлетворение любопытства и посильное участие в предприятии.

Впрочем, первый их осмысленный поход в «драконью нору» успешным никто бы не отважился назвать. Подошли к таинственному тоннелю тихо-мирно, даже ветерок не встрепенулся. Зацепились кошкой за обледенелую скалу, Герхард для надежности еще вбил железный крюк. Он оставался в боте на непредвиденный страховой случай. А Вилли и Сэм по обломкам пробрались в пещеру. Втащили и Разведчика. Механический их подручный даже в лодке спокойно не сидел – «игнис» жил своей жизнью, непонятно что ловил короткими усиками антенн в воздухе. В «драконьей норе», однако, занервничал сразу. Зачем-то попытался закрепиться, пробить стальными конечностями отверстия в скале, не добился успеха, только погнул лапу. Сэм включил передатчик и, сердясь, велел ему успокоиться. Не окапываться надо, а идти вперед. Разведчик покорно двинулся в глубь «норы». Не слишком, правда, охотно. Задача перед «игнисом» поставлена была одна-единственная: собрать информацию и сложить ее в общую картину, какую уж получится. Чудо-паук пробирался осторожно вдоль стены, беспокоился, но общаться пока не общался, потому что, видимо, информации у него имелось ровно ноль. На том же самом месте, где невидимый барьер поверг наземь Вилли и Сэма, механический посланец остановился так резко и внезапно, будто в самом деле налетел на непреодолимое препятствие. И завалился неуклюже набок, кажется, повредив один из шарниров. Издалека трудно было судить о серьезности травмы.

Сообщения Сэму поступали весьма странные. Сбивчивые, полные помех, но все же кое-что ему удалось уловить. Разведчик передал один раз графический символ, которым обозначают градиент, а после в голове у Сэма запестрели прыгающие стрелки, коими принято показывать векторное направление, и все они смотрели острием в одну сторону. Видимо, «игнис» пытался сообщить о присутствии в тоннеле излучения, род которого он не мог определить. А ведь «игнису» были знакомы и рентгеновские разновидности, и даже гамма-лучи. Однако Разведчик ничего не сообщал о наличии опасного радиоактивного фона. Кажется, он вообще был в замешательстве и нуждался лишь в одном – немедленной эвакуации. Сэм отдал приказ. Бедный чудо-паук на оставшихся конечностях кое-как пополз к выходу. Идти за ним – слуга покорный! Сэму вовсе не хотелось опять испытать на себе прелести общения с барьером-невидимкой, хотя если Разведчик не выберется сам, к нему все же придется спешить на выручку. Бросить «игнис»? Да ни за что на свете! Но Разведчик выбрался.

Лапу удалось кое-как закрепить, не полноценная конечность, все же в отсутствии ремонтных условий и так сойдет. А Сэму пришла в голову одна идея. Как пришла? Да как обычно. То есть для всякого другого и необычно, и ненормально, а для него, Сэма Керши, в самый раз. Если ничего нельзя изменить в механической конструкции или, скажем, поменять структуру тоннеля и само расстояния до барьера, то нужно сообщить иные параметры для нового задания. А в них единственно доступно – скорость передвижения Разведчика. В обоих исследованных случаях и он, и Вилли, и вот теперь агрегат, управляемый «игнисом», перемещались осторожно и довольно медленно. Что как пустить Разведчика во всю прыть? Галопом не галопом, пусть бы в два раза быстрее. Для стального паука это на пределе возможностей, но в случае если пройдет Разведчик, значит, им тоже удастся добраться до загадки «драконьей норы», к примеру, бегом или очень быстрым шагом. Вилли, выслушав его предположения, немедленно на эксперимент согласился, но и подосадовал на себя, что первым не додумался до столь простой малости. Потому и не додумался, что просто. Это как раз самое сложное дело, усмехнулся про себя Сэм.

Приняв решение, он оповестил «игнис» о своих намерениях. Разведчик снова пошел вперед, с каждым новым шагом набирая скорость. Зацокали по камню стальные опоры, все чаще и чаще, так аккумуляторов еле-еле хватит, а на обратный путь вообще вряд ли. Полчаса активной работы на крайне примитивном питании для Разведчика предел. Но обратно никому вообще идти не пришлось. Где-то в зоне барьера взорвался все тот же мучительный, жуткий звук, только теперь убийственно-невыносимый, а в мозгу у Сэма промелькнуло видение гигантских огненных кругов, стремительно разбегавшихся из одной точки, будто графически изображенный взрыв, каким бы он вышел в абсолютном вакуумном пространстве. Внезапно, и собственно Сэма, и вопящего проклятия Бохмана, и тоже Разведчика вынесло из пещеры вон. Не взрывной волной, не было даже движения воздуха, но будто каждому дали тумака в грудь, да такого, что вся пытливая троица очнулась уже бултыхающейся в ледяной воде.

– Лови Разведчика! – закричал Сэм, барахтаясь изо всех сил на поверхности воды, изумленному Медведю, тут же на расстоянии вытянутой руки беспокойно суетящемуся в лодке. – Сначала Разведчика! Ведь потонет! Потом уж нас!

Медведь, умница, так и поступил. А после втянул за шиворот сразу и Сэма, и его научного ассистента Бохмана, отчаянно ругавшего всех святых, каких мог припомнить в данную минуту.

Вода, хоть и жутко холодная, особенного вреда не причинила. На этаком морозе, градусов тридцать, никак не меньше, сразу же она схватилась ледяной коркой, и тела их под меховой одеждой снова могли сохранять свое естественное тепло. Один лишь бедолага Разведчик весь покрылся колючими сосульками пополам с инеем, ушибленная его лапа после принудительного путешествия, к несчастью, пришла в полную негодность. Хорошо хоть Сэм умудрился не утопить тяжеленный пульт управления, а вот жестяная шапка-приемник слетела с головы, теперь прости-прощай. Ничего, смастерит новую.

А дальше, как уже говорилось, тронулись в обратный путь, соблюдая скорбное молчание. Разговаривать никому не хотелось. Триумфальный старт их предприятия завершился обескураживающе-унизительным и в чем-то даже скандальным финалом. Будто неразумных щенят за шкирку вышвырнула хозяйская рука подальше от вкусной косточки. Прорваться нахрапом в «драконью нору» явно им не удалось.

Пока Медведь возился с разминированием сарая, пока вытаскивал оба самоходных транспорта, Сэм разрядил Разведчика. Поместил «игнис» для надежности обратно в фарфоровую коробочку, хватит тому впечатлений на сегодняшний день. Хотя было у него подспудное подозрение – «игнис» и в обесточенном состоянии способен воспринимать информацию за счет собственного ли магнитного поля, или атмосферные токи возбуждают его деятельность, неизвестно. Сэм, пусть и создатель, но до конца все же не был властен над своим творением.

Вот уже застучали движки, Медведь втащил и закрепил прорезиненный увесистый тюк – из спасательного ботика для простоты транспортировки выпустили воздух. Можно отправляться домой, на базу. Сели, поехали. Тоже молча, слишком велик был стыд. Не для Герхарда, конечно, но из сочувственной солидарности он за компанию бессловесно скорбел о провале.

Резвые сани подкатили к базе, выскочили на последний пригорок, а Сэм размышлял про себя, где бы раздобыть ужин. Малышка Гуди уже, поди, закрыла столовый блок, на этот счет теперь строго. Вот бы напроситься к Герхарду в гости, иначе до утра суждено маяться голодной бессонницей. У Сэма плохо получалось засыпать на пустой желудок.

– Хорошо бы баночку тушенки! И галет, какие ни на есть. Может, Великий Лео отжалеет толику спирта? – ни с того ни с сего громко крикнул ему на ухо сидевший рядом в санях Бохман. Боковой ветер относил звук его голоса в сторону. У Вилли, бедняги, тоже на уме был теперь продовольственный вопрос.

– Может, и отжалеет. Если красочно живописать наше оздоровительное купание. И наврать о беспримерном успехе экспедиции! – крикнул в ответ Сэм, мысль о спирте вдохновила его воображение. – Ты как? Готов на некоторую фальсификацию?

– Еще бы! И потом. Определенного результата мы все же добились! – Вилли нагнулся к Сэму, чтобы его лучше было слышно, на миг потерял управление, и сани слегка занесло. – Но-но! Вот так… Зато мы теперь знаем – обратная реакция напрямую зависит от скорости прохождения предполагаемого барьера!

– Что?! Что?! – не расслышал его Сэм из-за резкого порыва ветра. Бохман повторил. – Тоже мне открытие! Хотя…

Сэм не успел досказать свою мысль, потому что со стороны базы в этот самый момент раздался оглушительный грохот взрыва. Второго за сегодняшний день, но теперь настоящего. Им не хватило времени испугаться или изумиться, уже через мгновение сани вспорхнули на вершину ледяной горки, откуда свободно открывался вид на лежавший внизу поселок.

В черном небе перед ними висел огненный гриб, яркий, перемежающийся клубами дыма, и тут же рвануло второй раз. Еще сильнее и страшнее, чем в первый. Сэм зажмурился, ослепленный вспышкой, но все же смог сообразить – на воздух взлетели поочередно электростанция и топливный резервуар. А когда открыл глаза, увидал, что база горит в двух местах. Огонь, не столь ужасный, полыхал и над складским ангаром Марвитца.

– Дьявол нас побери совсем! – ругнулся рядом Вилли. Он не потерял управление, наоборот, запустил двигатель саней на полную мощность, теперь они опасными скачками мчались вниз со склона ледяной горы.

Медведь не отставал, и сзади явственно слышен был даже сквозь ветер его яростный, гневный рев. В поселке они разделились. Герхард направил сани прямо к горящему складу. Сэм и Вилли, не сбавляя хода, влетели на главную площадь. Из второго блока уже сломя голову бежали люди, все невеликое население базы. Впереди несся, легко вскидывая длинные ноги, доктор Линде, прижимая к груди бессменный медицинский саквояж. За ним – оба механика, и даже сонный Бруно являл на публике завидную прыть. Сэм и Вилли, бросив ненужные сани и в них Разведчика на произвол судьбы, поспешили следом. Сэм только успел отметить – в распахнутых настежь дверях канцелярии стоял Великий Лео в мундире и без меховой куртки, в одной руке он держал английский автомат «Стенли», в другой – короткоствольный «шмайссер». И плюя на лютый мороз, посылал в небо очереди трассирующих пуль, попеременно из обоих стволов. Зрелище, явно предназначенное не для слабонервных.

– Скорей! Спасайте продовольствие! – крикнул он зазевавшимся на секунду компаньонам-экспериментаторам. Но сам никуда не побежал. И правильно, кто-то должен охранять арсенал. Лис рядом с ним не было.

Тушить складской сарай получалось делом явно бессмысленным. Целиком деревянное строение, кое-где для надежности схваченное стальными полосами, полыхало, будто деревенский костер на Иванов день. Однако через незапертую дверь еще можно было успеть вытащить хоть малую часть продуктового запаса. Кашляя от едкого дыма, Сэм и Вилли вместе, не сговариваясь, подхватили ящик тушенки, выкинули вон на снег, затем другой, с сухим молоком, следом мешки с изюмом и крахмалом. Тут же рядом второй механик Георг Вагнер тащил здоровенный куль с запасным теплым бельем. Схватил, видно, что попало под руку. Сэм крикнул ему, чтобы бросал барахло, а спасал первым делом продукты. Георг кивнул на бегу, но куль свой все-таки донес до дверей и вышвырнул далеко в сугроб.

Вскоре появился и Герхард, до сей поры неизвестно куда подевавшийся, неожиданно возник среди дыма и усиливающегося огня. Он хлюпал носом, и в густопсовую его бородищу ручьем стекали из прищуренных глаз самые настоящие слезы. Сэм не придал этому сперва значения, может, Герхарду плохо от летящей копоти, хоть и оборотень, а все же не железный. Медведь потащил на себе сразу четыре мешка, по два на каждое плечо, быстро вернулся и, сунувшись в самое пекло, вынес здоровенный контейнер с радиометрическим оборудованием. Шуба на нем тлела со спины.

– Ты что, сдурел?! – закричал на него Сэм, но сразу пожалел о своем порыве – наверняка дружище Герхард подумал о нем и о неудачах похода и вот прихватил для нужд будущей экспедиции. Хотя какая теперь экспедиция, самим бы уцелеть, тьфу ты пропасть! И ведь не раз предупреждал их Лео об угрозе, Сэм же первый пропускал мимо ушей. На тебе, дозевались! Черпай ныне полной ложкой. Без топлива и без хлеба! Мука-то в самом дальнем углу у печки, чтобы не отсырела! Там уж и крыша обвалилась, прогорела насквозь.

Через четверть часа эвакуационные работы пришлось свернуть. Остов сарая едва держался, внутри и вовсе нечем было дышать. Теперь бы спасенное имущество отнести подальше, дабы не занялось от летящих искр и порывов пламени. Медведь выкинул из огня последний ящик консервов, уже неважно каких, махнул Сэму рукой, мол, баста. Впятером, Сэм, Вилли, оба механика и Герхард, принялись переносить жалкие, уцелевшие от пожара остатки к бараку столовой. Сэм лишь наскоро подивился: куда это запропастился Линде, ведь бежал впереди всех, но сейчас думать об этом было некогда.

Когда мешки и ящики наконец сложили в безопасное место, Медведь приказал запереть входную дверь в пищеблок и далее всем сидеть тихо. Кинул на колени Тенсфельду свою винтовку, на всякий случай. А потом, не поднимая опущенных, слезящихся глаз, жалобно попросил Сэма:

– Ты можешь пойти со мной, дружище? Иначе мне одному сейчас… – Герхард не договорил, хлюпнул носом.

А Сэм понял: дело тут не в копоти, кое в чем похуже. Он невольно огляделся вокруг, и тут только понял, что нигде не видно малютки Гуди.

– Конечно, пошли. Раз надо. Я готов. – Он снова надел сброшенную было в трудовом порыве куртку на волчьем меху.

– Вот и спасибочки… однако держись поблизости, – печально предупредил его Герхард.

И они пошли. Куда? В канцелярию, куда же еще. Более на базе отныне идти было некуда. Медведь постучал в задраенную наглухо дверь условным сигналом. Скоро на пороге показался Ховен, уже укутанный в теплую шубу, но все еще с двумя автоматами наперевес. Он ничего не сказал, лишь немного отошел назад, освобождая им проход. После так же молча отступил во тьму. Видимо, до поры Великий Лео предпочитал нести караул у двери.

– Как она там? – глухо спросил Марвитц, когда он и Сэм вошли внутрь бывшей лаборатории, в дальний, занавешенный угол, отгороженный под лазарет.

– Я перенес ее, как мог, осторожней. Ей не было больно, – ответил доктор Линде.

Эрнст стоял в изголовье больничной кровати, в полумраке скудной керосиновой лампы. Постель, на которой лежало спящее тело, была залита чем-то темным. Вокруг стоял тяжелый, откуда-то знакомый, нехороший запах. И Сэм тут же вспомнил, что именно так пахнет пролитая, человеческая кровь.

– Ты уж, Эрнст, дружище, сделай, что можешь. Все равно что. Я в обиде не буду, – всхлипнул тоскующим басом Марвитц и протянул к доктору обе руки, будто хотел обнять.

– Ты прости. Она скончалась. Вот только что. Очень большая потеря крови, – и доктор Линде в ответ тоже развел руками. – Она не мучилась совсем, я вколол морфий, большую дозу. Жаль, что вы не успели попрощаться… Если бы я мог… Я много могу… Но иногда…

Доктор Линде не договорил и слез тоже не удержал. Как стояли с простертыми руками, так они и бросились друг другу в объятия, Эрнст и Марвитц, и непонятно было, кто же кого утешал. Сэм подошел поближе и понял, что спящее тело – это бедная малышка Гуди, лучшая повариха на свете и любимая подруга Медведя, и что она мертва. Нежное, тонкое ее личико, всегда словно стыдящееся своей красоты и изящества, теперь разодранное от шеи до правого ушка в кровавые клочья, будто пыталось рассказать Сэму, что же произошло. Но он догадался самостоятельно – чьи-то звериные зубы, коварные и безжалостные, отняли эту жизнь. Хорошо бы еще узнать, чем именно хозяину чужих, лютых клыков помешала хрупкая и беспомощная девушка по имени Гудрун Паули. Но кто бы он ни был, этот хозяин, он совершил убийство, обычное уголовное убийство, ибо назвать случившееся даже вражеской диверсией у Сэма не поворачивался язык. Гуди не носила при себе оружия, она его и в руках никогда не держала. И вообще, в самый великий грех ей можно было поставить разве что пересоленный суп да безоглядную любовь к своему Медведю. За что и почему? Это все никакая не война. Это обыкновенное убийство, пиратское, из-за угла, повторил про себя Сэм еще раз. А значит, тот, кто его совершил, должен ответить за содеянное. Ему, Герхарду, Эрнсту, Вилли, гауптштурмфюреру Ховену, наконец!

– Хватит пускать сопли! Я сказал, хватит! – раздался за спиной Сэма привычно-противный резкий голос. Помяни черта, ничего не скажешь! Рядом с ним, гремя автоматами, возник Великий Лео собственной персоной. – Надо выяснить, что с Волком! И Лис долго нет.

– А где она вообще? – поинтересовался Сэм, хотя подобный диалог, на его взгляд, был неуместен над телом покойницы. Но делать нечего, обстановка критическая и в любой момент может стать еще хуже.

– Ведет преследование. Хотел бы я знать кого? – мрачно отозвался Ховен. – Прежде нужно узнать, куда запропастился Волк! – голос Великого Лео предательски дрогнул.

Значит, не врали на базе, подумал опять некстати Сэм. Значит, и вправду как сын. На гауптштурмфюрере лица нет, это теперь хорошо видно в свете лампы. Неужто и он способен на человеческое чувство? И Сэму вдруг сделалось тревожно. Куда, в самом деле, подевался Волк?

Они вчетвером вышли в морозную вьюгу. Видимость ухудшалась с каждой минутой, но Медведь утешил – к утру пурга уляжется, может, выйдет и солнышко. Он был не в себе, бедняга Герхард, однако остаться возле трупа Гуди не пожелал. Нельзя же отпустить их одних в такую ночь! А с арсеналом ничего не случится. Безупречный нюх подсказал ему – никого из посторонних сейчас нет поблизости, ни оборотней, ни людей. Даже присутствия Лис не смог он уловить. Значит, убежала она куда-то совсем далеко, конечно, если поискать, Герхард нашел бы ее, но главное теперь – Волк.

Они двинулись к догоравшим останкам разрушенной электростанции, там еще хватало огня, чтобы осветить дорогу.

– Сюда, – позвал их Марвитц, первым вступивший в груду раскаленных обломков. Кажется, он-то давно знал, что приключилось с Волком.

Это было не столько ужасное, сколько необыкновенное зрелище, по крайней мере, Сэм никогда более не смог бы нигде увидеть такого. Он сразу догадался, что произошло, а кое-что и додумал, и громко сказал остальным:

– Волк попытался обернуться. В тот самый миг, когда грянул взрыв. Молекулярная механика процесса мне пока непонятна. Но перепад температур… Уйти в сторону он не мог. А будто свернулся в коконе из плазмы. Плюс в эпицентре взрыва вакуумный эффект. Это конечно не объясняет до конца…, – и тут Сэм замолк, просто оттого, что никому не было дела до его пространных разглагольствований.

Волк лежал на боку. Только неподходящее это слово «лежал». Статуя зверя из черного прозрачного стекла, или камня, опрокинутая будто бы с пьедестала, с одной отколотой лапой. Именно отколотой: труп Волка полностью кристаллизовался, его останки не получалось назвать органическим телом, ни мертвым, ни живым.

Великий Лео, как в нарочно замедленном танце, уронил оба автомата в обожженную пеплом снежную грязь, ноги его подогнулись, и гауптштурмфюрер деревянной куклой рухнул на колени. И так стоял, без слез, без гнева, без злобы, с остекленевшим взором, выражавшим полное отсутствие чувств. Потом он протянул руки, содрал с усилием твердые кожаные перчатки, и голыми ладонями дотронулся до черного изваяния. Тело тут же распалось на мельчайшие, в пыль, острые осколки, тонкой алмазной россыпью заблиставшие на снегу. Великий Лео дернулся, поднес ладони к самым глазам и стал смотреть. Долго и в полной тишине. Замерли и доктор с Сэмом, перестал всхлипывать Марвитц. Его собственное горе казалось теперь сущим пустяком перед чудовищной картиной безмолвного отчаяния существа, пытавшегося в эту минуту вспомнить и возвратиться в человеческое состояние и безуспешно пробовавшего найти дорогу. Когда ничего не вышло, и Великий Лео вернулся к ним таким же одиноким стервятником, каким был и прежде, утратившим безвозвратно единственную надежду на выздоровление, Сэму сделалось при виде этого несостоявшегося превращения скверно до тошноты.

– Я найду того, кто это сделал. МЫ найдем того, кто это сделал. Человек или оборотень, он пожалеет, что родился на свет. Поганая сволочь! – страшно просипел Великий Лео сквозь стиснутые зубы.

– Они мою Гуди убили тоже! – эхом отозвался Марвитц, но в его голосе не слышалось особенной злости, одно лишь непонимание до конца так и не осознанной потери.

– Пойдемте, герр Ховен. Я сделаю вам укол, – вроде бы некстати произнес доктор и взял гауптштурмфюрера за локоть. Но, как ни странно, Великий Лео послушно дал себя увести.

Сэм и Марвитц подобрали автоматы, неспешно двинулись в поселок. Через несколько шагов, однако, Медведь остановился, рука его нащупала затвор, но тут же и отпустила.

– Лис возвращается. Сейчас все узнаем. – Он вдруг резким рывком толкнул Сэма к себе за спину. – Осторожней надо, на тебя может броситься. Лис – она такая, особенно после погони.

Красавица рысь, взметая за собой кружащиеся по ветру снежинки, отчаянными прыжками неслась прямо на Марвитца. У его ног она перекувыркнулась, села на задние лапы, поджав пушистый с кисточкой хвост, оскалилась и зарычала в сторону Сэма, опасливо высунувшегося из-за спасительной, монументальной фигуры Медведя.

– Ну-ну. Будет тебе! – прикрикнул на нее Марвитц и вдруг пожаловался: – А мою Гуди совсем убили. И Волка тоже.

Лис стремительно взмахнула хвостом, что, видимо, должно было обозначать сочувствие, поднялась на четыре лапы, влажным носом ткнулась Герхарду в правое колено.

– Пойдем уж, – согласился с ней Марвитц.

Пересказывать дословно то, что сообщила им Лис, вышло бы делом долгим и неблагодарным. Ее косноязычие и скверное произношение вкупе с явным неумением излагать мысли связно вынудили Сэма переложить услышанную повесть в доступный пониманию текст.

Впрочем, как он предполагал, так все на базе и случилось. Воспользовавшись ночным временем и отсутствием одного из охранников, чужаки предприняли нападение. Волк и Лис не имели возможности покинуть арсенал и станцию, оставив без присмотра столь важные объекты, хотя и почуяли опасность загодя. Нужно было выждать и определить направление вражеского удара. Скоро чужаки разделились, один направился в сторону канцелярии, другой побежал от топливного хранилища к ангару электростанции. Но Волк догадался о ловушке слишком поздно. Поджидая противника, он не сообразил, что и сам является мышью в капкане, а может, не желал нападать без нужды. Бедняга не отличался воинственным характером, вообще неизвестно, что стал бы он делать, случись ему оказаться с оборотнем-врагом лицом к лицу. А вот Лис, та раздумывать более не стала, почувствовав приближение чужака, она обратилась и выскочила наружу. Великий Лео к тому времени уже успел обвешать себя оружием и был готов дать отпор. Но Лис в пылу преследования тоже отчасти попалась на удочку. Погнавшись по открытому пространству за нахальным нарушителем, она упустила из виду второго, того самого, что подложил взрывчатку. Все же вовремя сообразила и вернулась назад, к сожалению, когда занавес действия уже опускался. Чужак, еще вполне человек, как раз швырнул бутылку с зажигательной смесью на крышу продуктового сарая. Заметив Лис, он моментально обернулся, не пожалев и великолепного дубленного полушубка, рассыпавшегося в опаленный прах, метнулся прочь. Но, к несчастью, из дверей склада, испугавшись взрывов и вспыхнувшего пламени, выскочила малышка Гуди и, совсем безумная от ужаса, кинулась пришлому оборотню наперерез. Тот не раздумывая в гигантском прыжке рванул повариху за горло и, не останавливаясь возле жертвы, понесся прочь от разоренной базы. Лис кинулась за ним. Они рыскали друг против друга немало времени среди скал и ледяных, гибельных провалов, чужак опасался вступить с ней в бой один на один, все же рысь. Но когда подоспел напарник, Лис поняла, что с обоими ей не совладать, ее порядочно искусали за задние лапы, и почла за лучшее вернуться в поселок. Пришлось даже обернуться по дороге, чтобы залечить сильно кровоточащие раны, а в такую стужу, да еще в колючую метель – удовольствие хоть куда.

Зато узнала она многое. Оборотней-чужаков точно двое. И оборотная сущность у обоих уж очень одинакова – они полярные волки, скорее всего, родственники, так интуитивно почувствовала Лис. Один мужчина, он главный, и одна женщина, великолепная бегунья. На что уж быстра Лис, а все же на открытой и ровной местности не смогла ее догнать. Убивал мужчина, его подруга только отвлекала внимание. Но как ни старались диверсанты заманить Лис в противоположную сторону, она уловила чутьем присутствие их стоянки и теперь может показать. А оттуда легко будет взять след.

– Завтра пойдем? – не то спросил, не то попросил Марвитц.

– Нет. Есть другие дела, – холодно ответил Великий Лео, как будто бы не в нем только какой-нибудь час назад пылала жгучая жажда мести за погибшего названого сына. – Прежде всего нужно эвакуировать базу.

– Совершенно верно, – неожиданно поддержал его Сэм. – Оборотни-чужаки никуда не денутся. Их замысел – нападать врасплох, так что завтра они не придут. Но и не уйдут совсем. По крайней мере, до тех пор, пока не перебьют нас до последнего человека. Только, простите меня за любопытство, Ховен, эвакуироваться КУДА?

– В секретные бункеры пещеры, куда же еще? – вяло огрызнулся Великий Лео, как если бы объяснял дебилу-школяру азбучную истину.

Надо ли говорить, что каждому из пятерых присутствующих в канцелярии людей и оборотней эта идея мало сказать не пришлась по сердцу, и в силу одной-единственной причины. Враг, конечно, смертелен и страшен, как и реальная угроза подохнуть от голода и холода среди льдов. Но тут хотя бы понятно, с чем и с кем имеешь дело. Соседство же «драконьей норы», вовсе непредсказуемое в последствиях, вселяло настоящий ужас. Но выбора не было.

– Как рассветет, станем сворачивать базу! – подвел итог Великий Лео.