Текст книги "Цвет вечности"

– Почему ты считаешь, что она дала мне магию?

Он поднял голову в небо, наблюдая за приближением солнца к луне. В полдень будет затмение – два светила сольются почти воедино. Но у нас есть еще несколько часов.

– Вы, люди, назвали бы ее богиней луны. И если кто-то и знает что-либо о твоей магии, то именно она. Твоя магия заклинала луну, атрибутом являлся адуляр – все сходится.

Я снова растерялась, но не настолько, чтобы впасть в ступор. И тоже посмотрела на полную луну. После всего случившегося абсурдным показалась только несостыковка с привычными знаниями, которые объясняли систему мироздания.

Я непринужденно пожала плечами.

– Ладно. Значит, есть боги луны, солнца, грома и молнии, огня и остальные? Но ведь день наступает не потому, что какой-то бог едет на колеснице по небу и будит мир? Нам известно, что это не так. – У меня уже нет никаких сомнений в том, что Ян мне не врал.

Правда о подобных вещах всегда оказывалась более глубокой и сложной.

– Конечно, – подтвердил Ян. – Но есть существо, которое черпает от солнца или луны силу и управляет ею. Оно родилось из частиц в космосе, взаимосвязанных с небесными телами или различными явлениями.

По мере того как мы продвигались глубже в навь, я с облегчением почувствовала, что холод отступил. Сперва предположила, что мне померещилось, потому что я привыкла к зябкой непогоде, но постепенно под ногами стало гораздо меньше снега, а потом мы и вовсе очутились в настоящей зоне оттепели. Дорога покрылась слякотью, меня обдавали волны не просто тепла, а настоящего жара.

Я принялась судорожно снимать одежду. От свитера я освободиться не могла, у меня под ним – только нижнее белье, зато пиджак вернула Яну, а плед несла в руках. К сожалению, Ян предупредил меня, что эта погода – ненадолго.

Вместе с теплом прибывала и темнота, хотя для затмения явно еще не время. Я вглядывалась вдаль на ходу: лишь так мне удалось понять причину внезапных сгущающихся сумерек, которые с каждым нашим новым шагом превращались в вечер, а затем – почти что в ночь.

Мы ступали в безразмерную, непроглядную угольно-серую ширь, где небо сливалось с землей, линия горизонта размывалась, а границы уничтожались. Над головами проглядывались бледные диски небесных светил, матовые и пепельные. На их фоне, в их очертаниях, я заметила дым, неподвижные клубы застывших туч.

Горячий ветер развеял волосы и принес запах серы. Я поморщилась и закрыла нос ладонью. Кинли чихнул и фыркнул. Ладонь Яна легла на мою спину, словно подгоняя.

Я не упиралась, но и не особо хотела продвигаться вперед. Я не знала, на что конкретно смотрит Ян, сама я не видела на дороге никого и ничего и даже не представляла, что в себе таит этот мрак. Он был пропитан огнем, лицо раскалял жар.

Но я слышала шипение. В нескольких метрах от нас начало проглядываться подобие чего-то массивного, мое зрение постепенно приспособилось к темноте, и спустя мгновение я увидела мост, сперва с трудом различила контуры, а затем действительно распознала всю конструкцию.

Мы замерли у основания моста. Внизу, под переправой, шумела река. Черная и бурлящая. От воды поднимался раскаленный пар.

Река кипела. А дорога уходила еще глубже в навь.

– Ян?.. – прошептала я.

– Мы у Калинова моста[18]18
    В славянской мифологии – мост, служащий переправой через границу миров, огненную реку Смородину. Название происходит от слова «калить», то есть разогревать.


[Закрыть].

Этого и следовало ожидать. Как и того, что мы увидим реку Смородину[19]19
   Река, протекающая под Калиновым мостом, разделяющая мир живых и мир мертвых.


[Закрыть]. Не нужно быть Климом, чтобы знать: мост раскален, и, вероятно, я не могу на него ступить.

Как и любые души живых. Вплавь реку тоже не преодолеть.

В темноте ощутив, как Ян подхватывает меня, я поняла, что не ошиблась. Едва он взял меня на руки, я зажала плед под мышкой, чтобы не уронить, а Кинли слетел с моего плеча и принялся хлопать крыльями в воздухе.

– Он сумеет пролететь? – с тревогой спросила я.

– По недоразумению птицы иногда попадают сюда. Так что – да. Кстати, обычно ничем хорошим это для них не заканчивается.

Я обхватила шею Яна и прижалась к ней щекой, прячась от пара. И понадеялась, что с Кинли все будет хорошо, а я не веду его на верную погибель.

Сейчас я начала понимать значение слов Яна о том, что «птице» – моему домашнему дракону – здесь не место.

Ян сделал шаг, и мы оказались на мосту. Если бы не темнота, я бы решила, что внизу полыхает пожар.

Непроизвольно прижимаясь лицом к шее Яна еще сильнее, я пробормотала:

– Разве не лучше было бы…

– Нет, – оборвал он.

– Но я уже летала с тобой, – взмолилась я, волнуясь все больше.

– В ту ночь я спасал тебе жизнь.

Не представляю, почему я спросила, на что рассчитывала, ведь и так ясно, что он не пожелает обращаться в дракона и переносить меня на крыльях в обличии цмока.

Драконы, как он всегда говорил, «не катают людей».

Ян не катал меня, когда я была маленькой, конечно же, и сейчас он не соизволит.

Та страшная ночь в мой день рождения была исключением, а Ян не желал повторения, как будто сейчас не происходило ничего из ряда вон выходящего.

Однако я страшилась напрасно. Мы быстро преодолели переправу и оказались на другой стороне, он разжал хватку и поставил меня на землю.

Я осталась невредима. Не сгорела заживо. Не пострадали ни одежда, ни кончики волос. Кинли совершил благополучную посадку на плед, который я крепко держала. Калинов мост остался позади и, пожалуй, был единственным, что я припоминала о царстве мертвых из легенд.

На нем мои познания заканчивались: то, что я увидела дальше – об этом не писали в сказках или книгах. О таком не снимали фильмов.

Здесь было нечто иное.

На берегу реки, во мраке, я едва увидела ящики прямоугольный формы, невысокие, приподнятые от земли подложенными под них бревнами. Между ними плавно перемещались плотные сгустки воздуха, призрачные силуэты, облаченные в белое, они не ступали, а скользили по земле, время от времени заглядывая внутрь.

– Что это за место? Кто это? – шепотом вопросила я. – Навки?

Но ответом мне было вынужденное молчание.

Ящики располагались посреди дороги и, судя по едва уловимому движению силуэтов, простирались от моста вдоль берега на неопределенное расстояние.

Добравшись до первого, я невольно опустила голову. Мои ноги подкосились.

Я увидела гроб. Деревянный, разбитый и ветхий. Редкие доски накрывали его как крышкой, обнажая в прорехах то, что находилось внутри. Точнее, того, кто там находился.

Сквозь щель я различила мелово-бледный лоб и закрытые веки. Ниже – ладони, лежащие на груди, на коричневом полотне, с засохшей на пальцах кровью.

Это кто-то… живой.

Раздался стон, я дернулась. Чуть подалась вбок, и мне открылся другой ракурс сквозь брешь – передо мной полностью предстало лицо женщины средних лет. Она морщилась от боли и молила о помощи. Сальные от пота пряди волос липли к подбородку, который вместе с губами был одной большой гноящейся раной.

В следующую секунду веки женщины тяжело приподнялись, и безутешный взгляд уперся прямо в меня.

Мое тело сковало по рукам и ногам. Я застыла. И не знала, что сказать или сделать, не понимала, должна ли помочь, чего мне действительно очень хотелось: вытащить ее отсюда, перевязать раны.

Сказать, что мы уведем ее, вернем домой.

– Ава! – позвал меня Ян, обернувшись.

– Ян, что с ней? – прошептала я.

– Ты не должна их тревожить, – тихо и терпеливо ответил он и добавил: – Она уже не человек.

Дуновение ветра принесло слабо слышимые чужие стоны. Страдания остальных.

Взгляд женщины более не терзал меня – она закрыла глаза и будто уснула, застыла, словно умерла.

И опять воцарилась тишина.

– Тут что, кладбище?

– Нет.

– Они заточены? Мы в аду?

Ян не ответил ни на один вопрос. Он поступал так нарочно. И он делал так всегда, особенно когда я была ребенком.

Я проявила настойчивость и любопытство, но он не хотел посвящать меня в то, что, вероятно, считал лишним.

Ад. Значит, вот каков он. Никаких тебе алых языков пламени и чертей. Люди, или уже не люди, страдали в гробах. И между ними витали призрачные сгустки, надзиратели в белых одеждах. Не знаю, почему было так странно, но все оказалось совсем не так, как в сказках.

Получается, навь осталась позади, за мостом. А здесь находился ад? И зачем мы пришли сюда? Мне сразу стало не по себе.

Разве мне можно находиться в преисподней? А если меня увидят те бродящие существа?

Ян вернулся, протянул руку, и я как завороженная послушно шагнула к нему. Он вмиг переплел свои пальцы с моими. И, потянув за собой, вынудил меня сдвинуться с места. Я смиренно последовала за ним, но продолжала размышлять, мой разум порождал новые мысли.

Все же ранее Ян называл ад пеклом, а здесь было достаточно жарко. Я сбавила шаг.

Ян притормозил вместе со мной. Он заметил, что меня выбило из колеи. Вероятно, и не предполагал, что я с такой глубокой серьезностью восприму наше путешествие в другой мир.

– Это души, Ава, – проронил он. – Они вспоминают свою ушедшую жизнь. И остальные – прошлые.

Мои глаза опять увлажнились, я часто заморгала.

Но ответа о том, что здесь творится, у меня не имелось.

Но кое-что я поняла. В каком-то смысле это место все-таки не похоже на ад. Тут нет пыток, какие обычно описывали или представляли люди, думая о преисподней. Мы пересекли Калинов мост, который обычно преодолевали души усопших. И очутились здесь. Рядом с гробами, пройдя путь умершего. – Но почему они стонут?

Пальцы Яна чуть сильнее сжали мои.

– Обычно это больно. Очень. Вспоминать, что ты сделал и что сделали тебе: все разочарования, обиды, вину, злость, горе или любовь. И накладывать былой опыт на опыт нескольких сотен, а то и тысяч лет былых воплощений.

– То есть…

– Первый, кому выпадает шанс после смерти осудить твою душу – ты сам.

Пожалуй, я ошиблась: мы все еще были в нави.

Перерождения… вот как все происходит на самом деле. Я отпустила Яна, посмотрела на свои руки и подумала, чьими они могут быть?

Я – не я… а кто-то другой, но я ничего не помню? У меня есть какие-то прежние жизни?

А мое нынешнее существование – пустышка? И настоящая жизнь начнется лишь тогда, когда я умру?

Земля затряслась под ногами, не в реальности, а в фантазиях. Меня повело из стороны в сторону. Однако Ян заботливо приобнял меня за плечи, удерживая, не давая упасть.

– Но в чем же тогда смысл? – спросила я. – Ведь главная цель – попасть в рай, разве нет? Если я в новой жизни каждый раз не помню того, кто я есть, то буду совершать одни те же ошибки, не имея возможности ничего исправить. Какой-то бред, – прибавила я в абсолютной растерянности.

– Смысл не в том, чтобы не совершать ошибок. Наоборот, их надо совершить. И осознать здесь, что ты поступил неверно. Можешь назвать это искуплением. Душа очищается во гробе, а степень того, насколько она раскаялась, определяет ее дальнейший путь.

И вдруг меня осенило. Меня словно сильно ударили по голове, и я опять пошатнулась.

Все, что я узнала только что – стало мне безразлично.

Мой взгляд остекленел, и я уставилась в одну точку, на один из ящиков-гробов.

– Мама… – бессильно прошептала я.

Они ведь сейчас тут. Наверняка.

Я принялась озираться.

– Мама, – снова прошептала я.

Их можно найти. Родителей. Мать и отца.

Но Ян тотчас попытался меня остановить.

– Ава, идем отсюда, пока нас не заметили, – глухим голосом сказал он.

– Ян, они здесь. Я знаю…

Разум был порабощен. Навязчивая идея сдвинула меня с места, и я бы понеслась по рядам бесконечного поля мертвецов, если бы Ян не преградил мне путь. Уверена, мой взгляд – да и весь облик – был безумен в ту минуту. Я даже попыталась обойти его и – если понадобится – оттолкнуть.

Но Ян был проницателен, он знал, что я на грани: вот-вот не выдержу, слечу с катушек.

– Ава, успокойся. – Он взял мое лицо в ладони. – Да, она тут, – продолжал он. – Как и твой отец. И Рая с девочками. Но ты не можешь их увидеть.

Я ступила туда, куда не ступала нога человека.

Я находилась в изнанке, которая не должна быть доступна мне.

И мое присутствие здесь было не трагедией, а шансом.

– Я могу попрощаться. Должна… Скажу им, что я в порядке… и люблю их.

Ян отрицательно покачал головой.

– Нет. Ты не можешь. Они заняты. Если помешаешь им, они никогда отсюда не выберутся. Видела навок? Ты ведь не хочешь для них такой участи?

Глядя ему в глаза, я, будто гипнотизируемая, начала медленно качать головой, подобно Яну.

– Идем, пока нас никто не увидел.

Его глаза – и ничего больше. Вот и все, что я видела в призрачной густой тени. И я согласилась с Яном. Он прав. Он разбирался в потусторонних делах лучше, чем я.

Искать родных в этом мире было запрещено, но Ян понимал, что я все равно увижу перерождающиеся души и узнаю правду… а если обнаружу родных, это лишит меня остатков покоя. Я должна их отпустить. Просто обязана. Ради их же блага. Потому что любила их.

Мои родные прямо сейчас находились тут, среди множества других душ, но я должна отпустить их.

И сделать нечто иное: исполнить долг.

Опустив голову, я поддалась: позволила Яну увести меня.

И шла дальше, тихо всхлипывая, в какой-то момент ощутив дрожь, бегущую по спине. Обернувшись, заметила, как на нас смотрит некто. Сгусток воздуха, превратившийся в девушку в белом. Одна из надзирательниц. Она не гналась за нами и, по мере того как мы удалялись, медленно истаивала в ночи.

Теперь я двигалась за драконом и всеми силами старалась себя заставить больше не оглядываться – ни на гробы, ни на свое прошлое. Специально. Чтобы не мучить себя. И забыть.

Свижусь ли я еще с родными? В нави – точно нет. Это против правил.

Но я могла увидеть их, если умру. Когда умру.

Если мы все попадем в одно место после искупления. Но когда это случится? Возможно, уже скоро? А вдруг и моя смерть где-то рядом?

Я многое узнала сегодня – теперь я вряд ли встречу ее с печалью.

Дорога пустела. Мы покидали скопление стонущих душ. Снова начинался лес, мир вокруг был непроглядным, небо не светлело. Однако становилось прохладнее. Ян отдал мне пиджак.

Вероятно, с минуты на минуту я опять наброшу плед. Под ногами появлялась слякоть – первый признак снега, который поджидал путников вроде нас с Яном.

– На нас кто-то пристально смотрел, когда мы уходили, – сказала я, вытирая щеки от слез.

– Не бойся. Для тебя это не страшно.

Показалось мне или нет, но, улавливая в словах Яна некий дополнительный смысл, я спросила нерешительно:

– А для тебя?

– Тоже. Просто я давно здесь не был, хотел бы остаться для некоторых незамеченным. Хотя бы ненадолго, понимаешь?

Я не могла сказать, что понимаю. Это было бы далеко от истины.

Внезапно мне кое-что вспомнилось, и я отвлеклась от печальных мыслей о семье. Диана обвинила Яна в том, что ждала его четырнадцать лет.

Невольно у меня появлялись вопросы, на которые я снова не знала ответов.

Почему он так долго сюда не приходил? Сколько на самом деле его здесь не было и в чем причина? Что таил в себе ночной сумрак? Семью Яна, которую он скрывал?

Иную жизнь? Я терялась в догадках с каждой новой фразой Яна, с каждым новым нашим действием. Складывалось ощущение, что я узнаю его все меньше. Хотя всегда надеялась на обратный результат, особенно сейчас – в столь тяжелое время.

Повеяло зябким ветром. Я закуталась в плед, заодно укрыв и Кинли, пряча дракона от незримых опасностей.

Снег хрустел у нас под ногами. Падая с небес, он покрывал наши головы и не таял в волосах. Линия горизонта стала проглядываться, сперва немного, позже – четче. Дым, заслонивший высь, рассеивался, постепенно от него остался лишь массивный столб, устремленный к солнцу и луне: они располагались уже очень близко друг к другу.

Проглядывался оранжевый свет, словно наступила заря. Лесная дорога сворачивала налево, и, выйдя из-за поворота, я в который раз за сегодня остановилась, а Ян опять взял мою ладонь и не позволил задерживаться.

Впереди расстилалась длинная вереница – очередь силуэтов, медленно продвигающаяся, безмолвно и безропотно ждущая.

– Это тоже… души? – спросила я.

И получила утвердительный ответ.

– Что они делают?

– Идут дальше.

Я могла только вообразить, что Ян подразумевал под словом «дальше». Но на деле все выглядело проще… Мы молча скользили мимо, я старалась не смотреть, но иногда поднимала глаза и тайком от дракона вглядывалась в лица.

Не знаю, замечали ли они, ощущали ли, что мы живые, а я вообще здесь чужая. Или им было все равно.

Но мы старались идти плавно и молчаливо, не выдавая себя.

Меня одолевало учащенное сердцебиение. В глубине мыслей я надеялась увидеть мать и отца, хотя и не представляла, сколько времени им необходимо провести у кипящей реки, чтобы продвинуться сюда. Успели ли они добраться до новой цели? Нашли ли это место?

Нарушив тишину, чтобы вновь отвлечь себя от запретных и ранящих размышлений, я поинтересовалась у Яна, какая внешность остается у душ, когда они попадают в навь или вырай… и как другие души, с которыми они были близки в прежних жизнях, их узнают.

– Каждый видит другого таким, каким знал в яви.

Это многое упрощало.

Но я переспросила:

– То есть каждый видит конкретное лицо с уникальными чертами? И количество таких лиц равно прожитым жизням?

– Да.

Мы достигли середины очереди. Отсюда было уже видно, куда она вела. К озеру, из которого поднимался застывший столб дыма. Он не бурлил, не увеличивался в размерах.

Все его клубы застыли, он не менял положения из-за ветра. Он походил на застывшее пышное облако, сотканное из черноты.

Эта чернота разливалась и в воде. У берега было какое-то движение – души по очереди ныряли в пучину.

Когда мы очутились на берегу, то разглядели за обрывом водоворот.

Черная воронка, засасывающая души, добровольно падающие туда. Кто-то нырял медленно, словно принимая сложное решение, кто-то прыгал стремительно. Мы встали чуть поодаль от обрыва, и Ян дал мне возможность понаблюдать за странным купанием душ.

Теперь мы находились в низине, вода выходила из берегов, и, подойдя почти к самому краю, я обнаружила, что вся поверхность покрыта слоем черного тумана. Он приятно стелился у наших ног, мне даже захотелось наклониться, чтобы его тронуть, понять, каков он на ощупь. Я подалась вперед, но меня резко остановил Ян, перехватив запястье. И продолжил держать.

– Никогда. Никогда не трогай этот туман. Поняла?

На миг мне показалось, что он чрезмерно встревожен и слишком напряжен.

Я кивнула, и он отпустил меня. И я уже не собиралась прикасаться к туману.

Я невежа в этом мире, Ян старался отгородить меня от здешних угроз, и я слушалась его.

И, глядя перед собой, я подумала, что никакой воды в озере нет. Оно наполнено угольным дымом, то ли спустившимся с неба, то ли упирающимся в него. Несомненно, что он столь же плотно висел над Калиновым мостом и над гробами – пристанищами душ.

Когти Кинли зацарапали мой живот через свитер. Я выгнула спину от боли и попыталась отодрать от себя дракона. Но вышло только сильнее закрутить его в плед, усмирив. Было огромной удачей, что он сидел сейчас на руках, поскольку из любопытства мог отправиться на исследование и нырнуть в озеро, хотя в последнем я уже не была уверена.

Ведь Кинли царапался, значит, ему тут явно не нравилось. Возможно, он что-то чувствовал. Как ощущал ранее энергию от Яна или от туросика, которая ему неприятна.

– Что они делают? – спросила я.

– Идут дальше, – последовал ответ. – Это Тьма. Никогда не прикасайся к ней. Она не должна знать, что ты здесь. – Ян говорил о ней так, словно она живая. И разумная.

Будто она – что-то гораздо большее, чем просто скопление газа.

– Хорошо, – согласилась я и задала последний вопрос: – Тьма определяет, кто попадет в ад, а кто – в рай?

– Или на новый круг рождения. Тьма направляет, она подобна проводнику. И именно раскаяние помогает двигаться сквозь нее дальше.

Я кивнула.

Левее нас, вдоль берега, вилась узкая тропинка. Ее окончание упиралось в некое… поселение, если таковые могли существовать в нави. Столб дыма терял там свою силу. И, рассеивая полумрак от взошедшего на небосводе затмения, в окнах домов горели немногочисленные свечи.

– Ян, в нави есть города? – удивилась я.

– Постарайся бояться меньше после того, как мы окажемся там, – предупредил он. – И не думать о плохом.

Я гадала, удастся ли мне выполнить его просьбу. Когда мы приблизились к забору из частокола, меня одолело легкое беспричинное головокружение, но я сумела не подать виду и ничего не сказала Яну, решив его не волновать.

* * *

Мы шли плечом к плечу, минуя деревянные ворота. Перед нами представали постройки из срубов с тростниковыми крышами. Здания плотно прилегали друг к другу. Поселение выглядело весьма обширным и напоминало нечто средневековое. А улицы навьего города не были пусты.

Затмение застилало взор, ненадолго уступив место полумраку, и я различала лишь тени неподалеку. Они окружали нас плотнее, чем навки в лесу.

Но если навок я не могла толком углядеть, то здешние существа не прятались и не разбегались.

Души, которые когда-то были живыми людьми… Этих сущностей я видела: хотя бы контуры и очертания, похожие на человеческие.

Кто-то оборачивался и провожал нас взглядом.

И вдруг свет свечи на окне озарил одно из созданий. Во впалых глазницах залегли тени.

Я перевела взгляд на дорогу и столкнулась лицом к лицу со следующим обитателем. Он буквально налетел на меня. Я испугалась. И ощутила слабость – такую, как никогда прежде.

Темные глазницы буравили меня. Там не было белков, только зияла пустота, наполненная мраком. А на лице не наблюдалось плоти. Это был череп в черном капюшоне, и лишь на губах висел ошметок мышечной ткани. Я с трудом подавила подступающий к горлу крик.

Головокружение усилилось. А потом меня настигла слабость. Мне стало плохо. Что-то не так. Из меня будто высасывали энергию. Я даже не могла позвать Яна. Я почти выпустила из рук Кинли. И неожиданно существо закрутилось, взорвалось черным дымом и синими искрами, разлетелось роем беспокойных пылинок и исчезло. Через секунду то же самое случилось и с несколькими из тех, кто ошивался поблизости.

Теперь я не ощущала слабости. Только ладонь Яна, поддерживающую меня за плечо.

– Не бойся, – просил он, но результатов его слова не принесли.

Ян взял меня за руку. Я почувствовала, как он успокаивает меня с помощью драконьих чар, и не знала, хочу этого или нет. Нас до сих пор окружали, но держались на расстоянии.

Затмение заканчивалось, передо мной представали существа, похожие на людей, но со странной голубоватой кожей. Кожей мертвецов. И запах.

Здесь стоял настоящий смрад.

Сущности заклубились вокруг нас, как стая коршунов. Я не понимала, на что рассчитывает Ян, и не сомневалась, что они вот-вот снова нападут на нас. Или на меня. И я предполагала, что в таком случае я точно умру. Наверняка уже через пару минут.

Раздумывая о своей участи, я задрожала всем телом, однако Ян новой волной чар усмирил мою тревогу.

Мы свернули на узкую дорожку. И спустя долгие секунды, за которые меня должны были убить, Ян спрятал меня в одном из зданий.

Спрятал… на первый взгляд.

Помещение напоминало старинный бар. Даже смахивало на средневековую таверну. Оно было полно дыма, копоти, грязи, голосов. Тела – словно обглоданные, с торчащими костями. Полуголые женщины с длинными волосами, достающими до пола. Некоторые посетители – с черными плащами за спиной, которые, если присмотреться внимательнее, походили на крылья, как у летучих мышей, а может, так и было… С земляными и бледными лицами, озаренными оранжевым светом свечей и неба.

Завсегдатаев было много – я старалась не смотреть, но не могла сдержаться. Нас пока не замечали – кто-то парил по залу, как призрак, кто-то застыл лицом друг к другу. Одна из сущностей внезапно упала навзничь, словно из нее высасывали энергию, как из меня на улице.

Мужчина без одежды, абсолютно голый, распластался на полу. Худой и голый. С содранной кожей на шее и проступающими жилами.

А затем нас все же заметили. И мне сразу стало плохо. Я крепче сжала руку Яна, у меня едва получалось устоять на ногах. Раздался треск – разбилось стекло, столбик дыма, тьмы, вылетел в окно, оставив после себя синий витающий в воздухе пепел. К нему присоединился кто-то еще.

Сущности начали покидать таверну. Они рассеивались, вылетали, выбегали отсюда, проходили сквозь стены, некоторые открывали двери и неслись через порог, как обычные люди.

Длинноволосые девушки, худые и полные, тучные нагие мужчины распадались полупрозрачным паром и стелились по полу, проникая в щели в деревянных стенах. Вспыхивали красным глаза, подобные глазам волков, но быстро потухали.

Общая суета захватила меня. Зал стремительно пустел. Я не понимала, что происходит, и подняла ошарашенный взгляд на Яна. Его глаза полыхали ультрамариновым цветом. Он сохранял спокойствие. Что же случилось? Почему они так отреагировали на него? От кого им надо столь спешно убегать, если не от Яна?

В тот момент я не знала, кто он такой. Ян показался мне чужим. Но глаза потухли. Он смотрел в конец помещения – за дальним столиком кто-то сидел к нам спиной. Он не убежал. Единственный. Он просто продолжал есть, громко причмокивая. За пару мгновений я пришла в себя и обратила внимание, что здесь полно еды. Нормальной. Приготовленной. Сложно предположить, откуда она взялась.

Ян молча направился к одинокому потустороннему незнакомцу. Я поплелась следом.

Это был мужчина. Широкоплечий, с каштаново-рыжими волнистыми и длинными волосами. Спину тоже покрывали волосы: он сидел без рубашки.

Когда мы приблизились, он немедленно встал и громким басом приветствовал Яна. И мигом перевел на меня взгляд. Я резко отвернулась – он был обнаженным и ниже пояса. И, кроме всего прочего, стоял босиком.

В общем, был полностью нагим.

Ян устало вздохнул. Одним движением руки подцепил шубу, висящую на спинке скамьи, и швырнул в мужчину.

– Черти тебя подери, – небрежно проронил Ян, – оденься, Велес.