Текст книги "Цвет вечности"

Я присела на мраморный пол и разочарованно вздохнула. Усталость накрывала с головой – после завершения путешествия тело решило, что может, наконец, надо отдохнуть. Пока Велес и Ян осматривали замок, я не двигалась с места, не вслушиваясь в отголоски голосов. Меня окутал ветер. И я понятия не имела, где бродит Кинли.

Через некоторое время они вернулись и объявили, что пора уходить.

Путь обратно был тягостным и долгим. Млечная река представлялась бесконечной дорогой, отбрасывающей нас к началу. Я не знала, что мы будем делать дальше. Сколько еще мне придется здесь пробыть. Привыкая к головной боли и давлению в висках, я понимала, что до конца еще очень далеко. Молча вглядываясь в белый пар, окружающий нас, я размышляла над причинами того, почему выжила. С одной стороны, в этом есть смысл, поскольку я должна остановить волколаков, но ведь и смерть могла ошибиться, не забрав меня вместе с семьей.

Или ошибся Ян, спасая меня.

В глубине души я признавала, что ему следовало спасти Кристину. Каким-то образом успеть сохранить ей жизнь. Ведь в моем существовании уже было мало смысла, если Дивию мы в итоге не найдем. А Кристина – унаследовала мою магию, которая навсегда исчезла вместе с ее смертью.

Ян поддался эмоциям, когда защищал меня, а не мою сестру. Он совершил глупую оплошность.

Я оперлась боком о борт и положила голову на край лодки. А затем меня захватили раздумья о семье, которую я потеряла навсегда, и скорбь по родным. Я была не против даже поплакать, но не хотела рыдать при Яне и Велесе. Почувствовав, как начали наворачиваться слезы, я закрыла глаза.

И не заметила, как печальные мысли в голове прервались сном.

Глава 12
Луна и волк

Я видела странные сны. Угнетающие и пугающие. Беспокойные…

Я была пятилетним ребенком, мы с Яном шли вдоль леса к Ореховке – дому фоков.

Он держал меня за руку, и я радовалась, что он сдержал обещание: скоро исполнится моя маленькая детская мечта – и я увижу детенышей.

Мы приближаемся к берегу, я уже издали замечаю фоков, лоснящихся на солнце и похожих на тюленей, а затем бурая туча накрывает небо, и в считаные секунды все кругом покрывается грязно-оранжевым светом. Над головой загораются два светила: солнце и луна, начинается затмение, и я перестаю чувствовать ладонью руку Яна.

Поворачиваюсь к нему, но Яна уже нет рядом. В одиночестве я стою на берегу посреди выросших из земли крестов старинного кладбища с деревянными нарубами на могилах.

Вдруг слышу скрежет – кто-то царапает кору. Наруб рядом со мной начинает шевелиться, и земля под ним разверзается. Из могилы выбирается нечто – костлявое, в черных порванных лохмотьях. Костомаха. Существо хватается за крест, чтобы подняться из гроба. Оно смотрит на меня. Я зову Яна, но не могу докричаться.

Оглядевшись, наблюдаю, как повсюду нарубы начинают дребезжать – пробуждаются все, кто лежал в могилах. Выбравшаяся костомаха идет ко мне, и я – маленькая девочка с двумя высокими хвостиками на голове – с визгом несусь в сторону озера, бросаюсь в воду и погружаюсь с головой…

Я выныриваю. Я вижу себя уже без хвостов – волосы мокрые, темная челка закрывает глаза. Руки Яна вытаскивают меня из воды, держат за плечи. Мне восемь. Мы купаемся в Виверне. Глядя в лицо дракону, я задорно смеюсь – он учит меня нырять. Я будто знаю, что неподалеку находятся отец и Кинли. Папа ловит руками рыбу, но я не вижу его и не слышу шуршания у берега, в кувшинках.

Мой взгляд быстро поднимается к небу – совершенно внезапно оно становится оранжевым, и затмение настигает меня. С моих губ срывается имя Яна, но его уже нет, я не ощущаю его надежных рук.

На обрывистом берегу поднимается пыль, из которой появляется скелетообразное существо. Та же самая костомаха преследует меня. Я кричу, но она приближается к озеру и заходит в воду. Я пытаюсь судорожно грести вглубь, но еще плохо умею плавать. Нечто хватает мою лодыжку – и сильно сжимает.

Костомаха догнала меня и тянет на дно, в ледяную и черную пучину воды…

Холодно и темно. Скрестив руки на груди, я двигаюсь по обочине трассы к дому. Сумерки уступили место тьме, пришедшей с горизонта, – голые плечи обдает зябкий ночной ветер. На мне лишь топ на бретельках и джинсовые шорты. Челка отросла, неделю назад я сделала себе стрижку каре, обрезав длинные волосы, струившиеся до пояса, без разрешения мамы. Старыми ножницами, в ванной. Мне пятнадцать. Я бреду вдоль дороги. Я была в городе, куда родители отпустили меня с трудом, – мой переходный возраст длится уже пару лет. И сейчас, в обостренной его фазе, они совсем не знают, что со мной делать: для них я одеваюсь слишком откровенно, провожу время в плохой компании, где есть несколько взрослых ребят, а еще часто прошу отпустить меня в Гомель.

Ян в этом вопросе – на стороне родителей. Но теперь, когда я пешком возвращаюсь домой, я осознаю, что они, наверное, правы, потому что одета я для поздних вечерних прогулок чересчур легко, а моя компания оказалась не очень хорошей. Парни решили подвезти нас с Вероникой домой, но тот, кто за рулем, был нетрезв, и если я сперва согласилась ехать, то, испугавшись его вождения, попросила высадить меня на полпути.

Они уехали дальше, оставив меня. Мне изредка попадаются встречные машины, отсвечивая дальним светом фар, ослепляя. И я должна быть дома через четверть часа – если не успею вовремя, мама начнет звонить и все поймет. Поймет, что я облажалась, – и тогда они победят. Но сегодня просто не мой день, потому что я слышу рев двигателя позади, машина проезжает мимо, однако тормозит и сдает задним ходом. Сердце в груди замирает. Водитель опускает оконное стекло. Я холодею. Я не знаю, что делать. Ведь за рулем – Ян. Он возвращался в «Новую жизнь» из города и заметил меня. Он зол, повышает на меня голос, а я плачу. Он усаживает меня в машину и везет домой.

Мы вообще не разговариваем, но Ян остывает и дает мне понять, на что именно сердится: я никому не позвонила, когда мне требовалась помощь. Не позвонила ему. Пытаясь оправдаться, я замолкаю. Потому что он обрывает меня и говорит, что, какие бы ни были между нами разногласия, я всегда могу и должна к нему обращаться. Он никогда не оставит меня и сейчас обещает ничего не рассказывать маме и папе, если я дам слово, что в следующий раз обращусь к нему. Я киваю, кажется, мы миримся.

В тот вечер я понимаю, что мы друг для друга – нечто большее. Что Ян не просто воспитатель, он – друг, союзник, по-настоящему близкий. Он не просто строгий взрослый, который заботится. Он любит меня. Дружит со мной. Волнуется. Как и в прошлом, когда я была ребенком.

Конечно, Ян не всегда будет разделять мою точку зрения, но сегодня он вместе со мной. И я улыбаюсь, отвернувшись к окну. Однако вижу там нечто странное – впереди загорается рассвет. Оранжевый, грязный и стремительный. Взрывается яркая вспышка – трасса окрашивается в бурый цвет. Навстречу нам несется тень – и я узнаю преследователя. Костомаха.

Она бросается на машину, нас выносит на обочину. Я испуганно оборачиваюсь к Яну, но его нет за рулем. Я одна. Мой оглушающий визг разносится по салону, кресло дребезжит, а после я оказываюсь в воздухе – машина переворачивается и с грохотом приземляется.

Я ощущаю настоящую боль и понимаю, что умираю. Оказываюсь снова в темноте…

Тьма густая и плотная. Клубы черного тумана окутывают меня. Вокруг ничего нет – даже на небе не видно светил. Вокруг двигаются пластообразные туманные массы из различных оттенков угольного. Я будто очутилась у Калинового моста, но это место все же было другим. Незнакомым.

И я – не одна. Некто замер впереди.

Он стоял ко мне спиной. Черные волосы, черная одежда, но светлая полоса кожи – шея открыта. Словно заметив мое присутствие, он медленно поворачивается. Ян.

Безмолвный, с ничего не выражающим взглядом. Он стоял в мрачных тучах, облаченный в плащ или в густую тень. И его лицо… было столь равнодушным, что я четко осознавала – он был не моим Яном, а кем-то другим. Одним из тех существ, что я видела здесь.

И Ян не был добрым, он выглядел зловеще. Позади него ударила рубиновая молния, и пространство озарилось ярким алым цветом. И глаза Яна сверкнули по-волчьи красным…

К моему лбу приложилась горячая ладонь, вытаскивая из кошмара. Веки были тяжелыми, нечто невидимое давило на грудь – я не могла сделать вдох и раскрыть глаза. Беспокойно ерзая, с силой вырывалась из тьмы, и – когда проснулась – знакомое лицо двоилось передо мной, я еще несколько секунд не могла сфокусировать взор на одной точке.

Ян разбудил меня. Испуганная, я тяжело дышала и часто моргала.

Сны запомнились мне до мельчайших деталей и облик дракона, пугающий и призрачный, все еще стоял перед внутренним взором.

– Тебе приснилось что-то плохое, – тихо произнес Ян, с неким сочувствием скользя взглядом по моему лицу. – Прости, что пришлось разбудить тебя.

– Ничего, – шепнула я.

И, наконец-то отдышавшись, приподнялась на локти.

Я лежала на кровати, мягкой и просторной. Слева было широкое окно от пола до потолка, тусклый оранжевый сумеречный свет с трудом продирался сквозь заросли деревьев снаружи.

В мыслях промелькнуло, как во сне ржавый свет раз за разом настигал меня, приводя с собой костомаху. Содрогнувшись, я продолжила осматриваться. Я молчала.

И кошмары, и разыгравшееся воображение – это не то, из-за чего он должен жалеть меня.

Нас окружают бежевые стены. Кровать устлана мягким темно-зеленым шелковым постельным бельем. Позади находится окно, достигающее потолка. Мы на втором этаже. Но я не узнаю дом.

Это не жилище Яна в «Новой жизни». И, конечно, не квартира в Гомеле. У него есть второй дом, о котором я не знаю? Я уже привыкла, что он всегда что-то скрывает. Но в одном уверена наверняка: мы снова в яви. Ведь у нас не получилось. Мы не нашли Дивию и не усмирили волков, заточив их в человеческих обликах еще на много столетий вперед.

Тяжело вздохнув, я опустила глаза. Мои плечи поникли. Какими бы жуткими ни были сны, в них я хотя бы не помнила о нашей неудаче. Или о смерти семьи.

Теперь же я вернулась в неутешительную реальность.

– Почему ты расстроена? – спрашивает Ян.

Мои глаза заблестели от влаги. Перед тем как я уснула в лодке на млечной реке, они тоже были на мокром месте.

– Просто я думала, что мы справимся. Что мы сможем.

– Мы все еще попытаемся, Ава. Не переживай. Это не твоя забота. Велес отправился в поход по нави, чтобы немного разузнать, видел ли кто-то Дивию здесь – и когда. Если случилось что-то нехорошее и ее искали волки, она могла покинуть вырай и спуститься в навь, стараясь укрыться.

– Правда? – переспросила я со вспыхнувшим энтузиазмом.

Наверное, я зря огорчалась. Наши усилия не были напрасными, ведь логично сперва поискать Дивию в обители богов. Велес провел нас в вырай, мы убедились, что богиня луны сбежала и прячется в другом месте. Мы могли предпринять что-то еще, обладая новыми сведениями. А Велес снова нам помогал, отбыв на разведку.

Но сразу же новой волной меня накрыла тревога.

– Если он найдет ее совсем скоро, мы будем здесь. Это неправильно.

И почему он столь быстро вытащил меня из мира мертвых?

Ян удивленно посмотрел на меня.

– Где «здесь»? Мы до сих пор в нави.

Мой взгляд еще раз пробежался по комнате комфортабельного дома. Я посмотрела за окно. На улице был снег. В яви сейчас лето, а я совсем потеряла голову из-за своих снов.

Но это место… не слишком похоже на постройки нави, которые я видела.

– Ты у меня дома. Можешь чувствовать себя здесь в безопасности и отдыхать.

Дом Яна. Со стеклянными стенами и шелковым постельным бельем. В его стиле. Но откуда в нави взяться таким вещам?

И вдруг меня словно ударяет током – я резко спрыгиваю на пол.

– Где Кинли?!

– Внизу, – непринужденно говорит Ян. – Я не знаю.

– Один? – Я в панике.

Пока Ян был рядом и охранял меня, Кинли бродил непонятно где, а любое существо могло проникнуть сюда и высосать его энергию, тем самым убив.

Я срываюсь с места и босиком несусь по устланному гладким темно-коричневым деревом полу, пробегая по коридору к лестнице. Ян говорит мне что-то в спину, но я не слышу. Он не слишком волнуется за Кинли и не любит его, лишь иногда проявляя о драконе заботу ради меня – если не забывает. Ступив на лестницу, я несусь по навесным ступеням, боюсь упасть, ищу взглядом питомца и громко зову.

Я почти падаю: он вылетает из ниоткуда и врезается в мою грудь. Я даже покачиваюсь назад и чуть вбок, упираясь спиной в перила. Кинли не испугался, он весело пищит, ему происходящее показалось игрой. Но я крепко прижимаю его и глажу. Я совсем не злюсь. Я вообще больше никогда не буду на него сердиться – он все, что у меня есть.

Он и Ян.

Мой друг-цмок появляется рядом.

– Все окна закрыты. Он бы не вылетел, – невозмутимо говорит Ян, как будто отвечая на обвинения, которых я не предъявила вслух.

Как странно, цмок будто оправдывается. Весьма необычно.

– А навки и прочие твари не рискнули бы сюда зайти, ведь ты видела, что я им не особо нравлюсь. Здесь полно драконьей энергии, я не слишком много времени отсутствовал.

Скорее он не оправдывался, а успокаивал меня. Я обратила внимание, что в руках он держал мои кроссовки, я-то была босой.

– Четырнадцать лет, о которых говорила Диана – долгий срок, – неуверенно возражаю я и протягиваю руку, чтобы забрать и надеть обувь.

– Четырнадцать? – переспрашивает он. – Твоих лет прошло больше, чем сотня. Но поверь – это малость. По меркам нави.

Я нахмурилась, пока обувалась, умудряясь придерживать Кинли. Думаю, Ян знал, что делает, если он говорил, что здесь безопасно – значит, так и есть. Он еще ни разу меня не подвел, взяв сюда, в мир мертвых.

Кинли шевельнулся, высвободился из хватки и слетел с рук, приземлившись в самом низу. Я метнула туда взгляд – мне открылось широкое пространство дома. Без стен и перегородок, поделенного на зоны. И повсюду были панорамные окна.

Кинли опустился на серого цвета ковер, рядом стояли кожаные, такого же оттенка диваны – друг напротив друга. Между ними имелась панель, прикрепленная к стене. Камин. Он вмиг вспыхнул огнем. Позже я смогу погреться. Далее я увидела холл с высоким потолком и геометрическими люстрами, зажженными из-за подступающего вечера, с покрытым зеленой листвой деревом, искусственным или живым, закрепленным в отверстии мраморного пола.

А еще дальше располагалась кухня с барной стойкой и высокими стульями, рабочими поверхностями и современной техникой. Замечаю варочную панель, духовой шкаф и микроволновую печь. И меня одолевает вопрос о том, точно ли мы в нави.

И зачем Яну навороченные вещи – ведь вряд ли в мистическом лесу есть электричество, от которого техника могла работать.

Справа от кухни я увидела пролет со второго этажа – геометрические люстры, похожие на гирлянды, свисали на тонких металлических нитях с высокого потолка, доставая до первого этажа. Они висели над нестандартной зоной отдыха – с бежевыми диванами без спинок, сдвинутых вместе и представляющих собой одно целое. На них уютно лежали угольные и темно-желтые подушки, а на полу покоился широкий и длинный ворсистый ковер.

В этой стороне дома не имелось стен, точнее, они были полностью из стекла. Здесь было очень красиво, я видела такие дома лишь на фотографиях. Он не сравнился бы с нашей усадьбой и даже с жилищем Яна в «Новой жизни», которое всегда казалось мне пределом чего-то безумно притягательного.

Как просторно. Я ощущала себя крохотной в этом огромном особняке.

Зато Кинли нравилось. Он летал под потолком, наматывая круги, и я боялась, что он заденет люстры. Но, мне кажется, он не собирался этого делать, потому что побаивался Яна. Кинли вовсе не глуп. С другой стороны – он мог захотеть позлить цмока.

Я покачала головой и постаралась не думать о плохом.

– У тебя красивый дом, – шепнула я.

– Я немного привел его в порядок, пока ты спала, – просто ответил он.

– Значит, стеклянный замок? – спросила я у дракона, когда мы принялись спускаться по ступеням.

– Замок – звучит пафосно и не модно, – бросил Ян. Сойдя с лестницы, он подал мне руку.

Я машинально протянула свою. Мы миновали кожаные диваны с камином и очутились в холле.

– Я думала, драконы живут в пещерах.

– У меня усовершенствованная.

На моих губах появилось подобие легкой улыбки. Всего на секунду.

Мы замерли перед деревом – живым, корни бугрились из земли – этот участок отличался от остального пространства, сияющего мрамором.

– И что, здесь есть водопровод? – спросила я, вглядываясь в кухонную зону, куда он меня вел.

– Вода есть. Кстати, как и свободное время. На втором этаже можешь принять горячую ванну.

– Даже не хочу спрашивать, как это работает.

Дракон поманил меня к барной стойке и отодвинул стул, приглашая присесть.

– Просто я лучший волшебник нави, – ответил он.

Я засмеялась. Не улыбнулась, а засмеялась и, опомнившись, словно это неуместно, сразу же стиснула губы. Душевная боль никуда не делась, и я невольно погрузилась в уже привычное тягостное состояние.

– Ты смеешься, – одобрительно проронил Ян.

– Насколько возможно в данной ситуации, – прошептала я. – И, похоже, это нервное.

Он устроился на барном стуле напротив меня и накрыл своей ладонью мою, покоящуюся на столешнице.

– Когда-нибудь ты снова будешь часто смеяться.

Мои губы дрогнули и сложились в улыбку, но немного иную – страдальческую и жалостливую. Однако и она быстро потухла.

– Ян… – начала я, но голос, дрогнув, оборвался.

Выражение лица Яна было мягким и участливым.

– Ян, почему ты спас меня?

Его брови взлетели вверх. Рука все еще нерушимо лежала на моей.

– Максимально странный вопрос, Ава. Нужна была причина?

Я замялась, отвела взгляд, уперев его в стол.

– Не знаю, но…

– Что – но?

Набравшись смелости, я проговорила:

– По-моему, это зря. Ты спасал меня, чтобы мы могли остановить волколаков, но у нас не получилось. И, возможно, не получится. Иногда мне начинает казаться, что мое спасение – напрасно.

Я была не против умереть. В ту ночь, вместе со всеми. Иногда я думала, что так было бы легче. Вероятно. Я больше не боялась смерти. Зная то, что мне известно сейчас… о том, что бывает после физического конца.

Вряд ли моя душа попала бы в пекло. Полагаю, я бы прыгнула в водоворот, и началась бы новая жизнь. И несколько жизней спустя воссоединилась бы со всеми своими родными в вырае. Только сейчас я поняла, что в ночь своего трагичного дня рождения мне не угрожала реальная опасность.

Смерть вообще перестала казаться опасной.

Мне было лишь жаль, что напрасной стала жизнь.

Теперь-то Ян свою руку отнял. И, когда я подняла на него неуверенный, чуть виноватый взгляд, он смотрел настороженно. Он посуровел. Его глаза загорелись синим.

– Ава, ты серьезно?

Я кивнула, пытаясь избегать визуального контакта с синим светящимся кипением.

Но боковым зрением видела, что огни уже потухли. Ян наклонился ко мне и приподнял мой подбородок, заставив наши глаза встретиться.

– Ты считаешь, я спас тебя ради этого? – И, не дожидаясь ответа, сразу продолжил: – Ава, тебе было страшно. Ты кричала и молила о помощи. В тот момент я вообще не думал о том, как победить волколаков и как я буду решать эту проблему. Ты нуждалась во мне, и я не мог бросить тебя. А твоя жизнь не напрасна. Даже если мы не остановим волков, твоя жизнь не будет ошибкой. Ты получила возможность продолжать ее не ради помощи дракону.

Мои ресницы задрожали.

– Понимаю, прости. Просто если бы я умерла, это не было бы концом. Не знаю, почему я начала… – Мой тонкий голос оборвался. – Извини, я сильно устала.

Все, что я должна была делать сейчас – лежать сутками в кровати, давать выход горю в виде невысыхающих слез. Но я скиталась по нави, не имея времени на траур.

Не имея возможности как-то пережить трагедию, пропустив все через себя, и похоронить мою боль.

– Лучше бы ты устала сочинять всякие глупости. Не хочу, чтобы ты думала так: дескать, десять минут назад мы танцуем у террасы, я дарю тебе подарок, мы шутим, мы вместе все твои восемнадцать лет, а в следующее мгновение я должен просто кинуть тебя на произвол судьбы, оставив умирать.

Мне вспомнился тот вечер. И Ян. Как непривычно он выглядел в классическом выглаженном до идеальности костюме… и какой красивой была я. Возможно, мое последнее счастливое воспоминание в жизни.

В этой жизни. Вряд ли меня ждало радостное будущее. А еще я могла вообще не выбраться живой из мира духов.

В моих глазах собиралась влага, и я широко распахнула их, чтобы не моргнуть, иначе соленые капли покатились бы по щекам. Но одна все равно побежала к подбородку.

Ян смахнул ее кончиком указательного пальца.

– Не веришь, что я люблю тебя?

Я хныкнула как ребенок, но не дала рыданиям завладеть мной и вновь улыбнулась. Слабо, но очень искренне.

– А ты любишь меня? – Теперь уголки моего рта растягивались все смелее.

Уголки губ Яна точно так же поплыли вверх.

– А ты меня? – задал он встречный вопрос. Будто он стеснялся отвечать первым.

Это и правда меня развеселило. Не я одна вела себя как ребенок в эту минуту. И, спрыгнув с высокого стула, я обогнула стойку и встала напротив него.

Ян тоже поднялся. Я прижалась к нему, а он меня обнял.

– Подумаешь, умерла бы, – стал дразнить он. – Да за твое поведение ты попала бы в пекло.

Он погладил меня по волосам.

– Мое поведение не такое и ужасное, – пробурчала я в его измятую рубашку.

– Я бы рассказал все со своей точки зрения и, поверь, договорился бы, чтобы тебе ненадолго выделили место.

Конечно, он мог. Велес сказал, что главный из драконов властвует в пекле. И теперь давние угрозы Яна не казались мне дурачеством. Я не в курсе его связей и возможностей. Да и вообще, я вдруг поняла: чем больше его узнаю, тем меньше знаю.

Фраза звучала парадоксально, но была правдой. А потом я почему-то вспомнила свой недавний сон.

Его абсолютно чужое лицо, плащ, сотканный из тьмы.

Объятия разжались, и я выскользнула, вернулась к своему барному стулу и уставилась на потолок. Я пыталась найти Кинли и скоро обнаружила его висящим вниз головой – как летучая мышь – на люстре.

И пока я решала, говорить ли Яну о Кинли, он отправился к рабочей кухонной панели и начал рыться в шкафчиках.

– Меня не было здесь сотню лет. Кое-что есть, но этим я тебя кормить не хочу.

– Мне все равно на себя, – ответила я. – Но Кинли голоден.

– Зато мне не все равно на тебя. Может, зажарить твою птицу, отрывающую мою люстру?

Ян развернулся и прищурился, бросая негодующий взгляд на Кинли. Я почувствовала, как напряглись мои плечи: такой дискомфорт я ощущала всегда, когда питомец хулиганил. Но Ян не понимал – пусть лучше одна люстра пострадает, чем вся дюжина.

Лучше Кинли там и висеть, если нравится. Согнать его я не могла. Это слишком высоко.

– Может, яблоки? – спросила я у Яна, чтобы его отвлечь.

– Вариантов нет, – заявил он. – Я попросил Велеса кое-кому сообщить, что я здесь, и надеюсь, тот сыграет немаловажную роль в том, чтобы тебя нормально кормили.

Его ответ не внес ясности, но я мимоходом отметила, что до сих пор не очень-то хочу есть. Если мой разум и отвлекался от горя и скорби, то тело помнило все. Оно страдало и отказывалось от пищи.

Ян вышел из дома – снаружи сгущался вечер, переходящий в ночь, – и начал собирать яблоки, кидая их в декоративную корзинку. Я смиренно ждала его, немного опасаясь, что пока хозяина в доме нет, кто-то чужой сможет проникнуть внутрь.

Я переводила взгляд с одного широкого окна на другое, высматривая опасность.

Но видела лишь Яна, уже в нескольких десятках метров от особняка.

Когда он вернулся, Кинли слетел с люстры и, взяв из моих рук яблоко, принялся его уплетать. Мне следовало покормить питомца мясом, но пока я не могла дать ему большего. Я разделила трапезу вместе с ним.

В стеклянной комфортабельной «пещере» Яна я не ощущала себя в нави, иногда забывая, что и правда нахожусь в ином мире.

Осмотревшись, я, пользуясь советом дракона, решила принять ванну, пока имелась такая возможность, хотя мне до последнего казалось, что наличие в кране воды – просто розыгрыш.

Но, когда я открыла вентили, – горячая вода принялась согревать руки. Я разделась и опустилась в ванну. Она располагалась как раз напротив окна, и, не желая привлекать внимание навок или костомах, которые преследовали меня и во сне, я встала, чтобы задвинуть плотную штору.

Набрав полную емкость воды, я понежилась в ванне – прогревая замерзшее тело, находящееся в постоянном ознобе, к которому все еще не привыкла. Было приятно вымыть и голову. Закончив, я облачилась в то, в чем была прежде, обернула мокрые волосы полотенцем и спустилась на первый этаж.

Я обнаружила Яна на одном из диковинных диванов, которые располагались под лестничным пролетом. На журнальном столике я увидела тарелку с порезанными дольками яблок, бутылку и два наполненных бокала.

Ян сказал, что нашел вино. Было даже интересно, каково оно на вкус – с более чем столетней выдержкой. А на диване лежало одеяло, принесенное с кровати.

Но, прежде чем завернулась в него и взяла бокал, я сперва сняла с влажных и чистых волос полотенце и положила рядом.

Подняв глаза, я увидела, как Кинли качается на люстре. Ян намеренно не переводил туда взгляд. И я знала, что он злится. Возле лестницы доносилось потрескивание камина, натолкнув меня на мысли о том, что я хотела погреться у огня. И поразилась выдержке Кинли, который не рисковал: ведь он не тушил огонь, разожженный Яном.

Заметив, что мой взор устремлен к камину, Ян не стал приглашать меня туда переместиться, но внезапно ни с того ни с сего пламенем вспыхнул мягкий ковер. Сперва я очень испугалась и закинула ноги на диван.

Ковер горел, как и в навьем лесу пылал пиджак Яна: совсем не прожигая ткань. Мне было тепло, но ни зрение, ни обоняние не улавливали дыма. За окном сумерки переходили в ночь. Полная луна становилась четкой и яркой.

– Ну и как ты? – спросил Ян. – В порядке?

Я кивнула.

– Да. Постоянно теперь будешь спрашивать?

– Возможно.

– Не надо. Это угнетает.

– Хорошо. Просто я хочу тебе помочь и не знаю как.

– Тогда поговори со мной, только по-другому.

– А как?

– Не обо мне. – Я развернулась к нему и заглянула в лицо. – Что чувствуешь ты?

– Совсем не важно.

– Нет важно. Я не одна их потеряла. Мама…

– Много значила для меня, да.

– Я знаю, ты винишь себя. Но это напрасно.

– Разве? Я мог лучше охранять тебя. Вас. Всегда быть рядом.

– Мы бы все равно обязательно спели глупую песню о Ящере, а ты потерял бы силу. Ты спас меня – это много.

– Но не твою семью.

– Я знаю, с ними все хорошо. Они пойдут дальше.

– Но с тобой не все хорошо. И с твоей душой, Ава.

Наверное, я понимала, о чем он. Он бы не тревожился столь сильно по чему-то земному. Ян имел в виду глобальные, глубинные проблемы.

– Произошедшая трагедия будет иметь значение в следующей жизни?

– Это может иметь значение в том, куда ты попадешь. Твоя душа может озлобиться от несправедливости случившегося, и ты окажешься не там, где тебе следует находиться.

– Не в раю?

– Именно.

Он всегда хотел, чтобы в итоге я очутилась в раю. Поэтому так следил за тем, чтобы я не натворила глупостей. Почему Ян считал, что у меня имеется потенциал, чтобы туда попасть?

– Ты – маленькая красивая душа, Ава. То, что произошло с твоей семьей… такого не должно было случаться. Я не хочу, чтобы из-за этого ты стала другой.

– Но я не буду озлобляться.

– Обещаешь?

– Обещаю. Только если ты больше не будешь опекать меня, при этом скрывая свои собственные мысли. Не давая себя поддержать.

– Ладно.

– Как думаешь, что с Дивией? – спросила я.

Вино я до сих пор не попробовала и потихоньку ела яблоки.

– Даже не представляю.

– По-твоему, волки могли похитить ее?

– Возможно. Ведь и они могли догадаться, что магия твоего рода именно от нее. Она имеет прямое отношение к луне, которая им необходима. Это бы все объяснило.

Наконец пригубив старинный напиток, я поморщилась. Терпкое вино обладало резким мускусным запахом. У меня нет богатого опыта в распитии алкоголя.

Даже если оно и было вкусным, мне так не показалось.

– Значит, твоя Баба-яга Диана провела их в навь?

Ян пропустил мимо ушей или же вовсе не обратил внимание на то, как я назвала его подругу.

– У нее почти нет вариантов.

– Волколаки могут ей навредить?

– Если они в стае – то да. И Диана не единственный проводник. Рубежей – великое множество. А проводникам все равно на волков. Это наша личная война. В основном на рубежах следят за тем, чтобы обитатели яви и нави оставались в границах своих миров: люди, души умерших, низшие навки и более опасные существа. Но смотрители не станут противостоять при столь явной угрозе. Диана помогает мне, поскольку я ее прошу, но я не руковожу всеми.

– Но как волки сумели похитить Дивию из ирия? Разве они могли бы туда попасть? Вход в ирий для них не скрыт, как для тебя?

– Те, которые родились слишком давно и были изгнаны оттуда, как Велес – вполне могли.

Я сделала очередной глоток не из удовольствия, а из необходимости отправить в желудок что-то еще. Покормить его даже тогда, когда он не хотел. Мы с Яном помолчали.

Не знаю, о чем размышлял Ян, но я опять вспомнила о родителях. Я хотела выбрать момент, чтобы поговорить с ним о маме и папе, точнее, о том – получится ли у меня их увидеть, если водоворот отправит моих родных в ирий.

Или хотя бы выяснить, что они вновь попали в явь – проживать другие жизни в иных воплощениях.

Мне было важно узнать об их судьбе так много, как получится.

Однако пока что я спросила:

– Что мы собираемся делать, пока нет Велеса?

Ян обмолвился чуть ранее, что он попросил Велеса привести сюда кого-то еще.

Но кого конкретно и зачем?..

Ян не ответил. Он повернул голову к двери и задумчиво вгляделся в нее. В тот же момент Кинли принялся беспокойно вертеться на люстре, раскачав ее из стороны в сторону и заскулив. Я поежилась.

– Сейчас узнаем, – глухо проронил дракон. И, поднявшись, быстро подался к выходу.

Я натянула одеяло до подбородка и прижала колени к груди. Но когда Ян распахнул дверь и на пороге показалась незнакомая молодая женщина, мне стало менее страшно.

Она не выглядела опасной. Но… у нее был немного странный вид. Длинные серебристые волосы женщины ниспадали по плечам до бедер, белое летящее платье с витиеватыми узорами на груди и рукавах было грязноватым и с разорванным подолом.

На приятном лице с гладкой бархатистой кожей и алыми губами отражались не то страх, не то потрясение.

* * *

Ян немедля впускает ее в дом, как старую приятельницу. Она шаркающей походкой, будто вымотанная, раненая или ослабленная, бредет к диванам.

Добравшись до ближайшего, с облегчением садится.

Дракон на несколько секунд дольше, чем необходимо, задержался у входа, внимательно всмотрелся в лес, а затем захлопнул дверь и направился к нам.