Текст книги "Мистическая Якутия"

Очумевший поставил на листе бумаги дату и подпись, посмотрел в зарешечённое окно. В окошко пробивалось солнце, из-за решетки за коммунистом внимательно наблюдал воробей. В луче света плясали пылинки.

– За Ру-ууусь святую-ууу… – в полный голос возопил окончательно сошедший с ума коммунист.

В коридоре постовой крикнул:

– Сволочь белая! Контра!..

– Сволочь белая! Контра!.. – прочирикал и воробей.

– А ты наш, красный? – спросил Очумевший птицу.

– Да, я красный, но не ваш. Я живу в свободной стране, а вы все сдохнете!

– Да, – покорно согласился Очумевший, – все мы гости на этой земле.

Роберт вдруг почувствовал, что он не один в камере, кто-то находился за спиной. Он обернулся, в углу лежала молодая красивая женщина явно благородных кровей. Во лбу чернело пулевое отверстие, одна нога была подвёрнута чуть ли не под спину, к стене прилипли кровавые ошметки мозга, платье неприлично задрано, ноги обильно забрызганы кровью. Её мёртвый взгляд был устремлён прямо в него:

– Всё-таки ты убил нас, комиссар! – задвигались неживые губы, – Что тебе сделал мой сыночек, за что ты его?..

Теперь коммунист увидел и ребёнка. Мальчик тоже был весь в крови: он только что родился. Лежал бездвижно, припав мертвым синим ртом к обнажённой груди матери.

Снял с себя гимнастёрку, застыл. Еле слышно прошептал:

– Мы как один умрём…

– Умрр-рете, умрр-рете… – послышалось из-за решетки, это чирикал воробей, и далее понес несусветное: – вскрыта широкоразветвленная контрреволюционная националистическая организация…

– Ты нас убил! – женщина, не поднимая локтя с пола, направила палец на коммуниста, – Ты! Гореть тебе в аду!

Постовой вновь подал голос:

– Прекратить пение!

Бывший комиссар привязал рукав гимнастерки к оконной решётке, из другого сладил петлю и одел её на шею.

– За вла-асть советов, – опять же шёпотом пропел Роберт, и, быстро вытянув ноги вперёд, сел.

– Прекратить пение, контра! В последний раз предупреждаю!..

***

Прокурор Мкртчан был заядлым и фанатичным радиолюбителем. Все свое свободное время он строил детекторный приемник. У начальника аэропорта он за бутылку коньяку выпросил детали: германиевый детектор, тонкий эмалированный провод для намотки катушки индуктивности, провод потолще для антенны, постоянный и переменный конденсаторы, и самое главное – наушники. Собрал схему на деревянной дощечке, ножки радиодеталей прикрутил к вбитым гвоздям, соединил антенну, заземление. Но кроме слабого треска в наушниках ничего слышно не было. Да и треск в наушниках, собственно, он добился не сразу, примерно года через полтора после соединения всех деталей на дощечке. Но, по его мнению, это уже было значительным достижением.

Надо отдать ему должное – прокурор был профессионалом своего дела: невзирая на загруженность (как-никак, а бОльшая часть населения северной республики – пока ещё не выявленные враги народа), дотошно изучил все документы, протоколы, показания. Сверял и возвращал на доработку капитану Нештейн неясные, смазанные документы, требовал предъявления вещественных доказательств: бубен, колотушку, брошюру «Конституция РСФСР», и прочие орудия преступления.

Как и положено, к каждому вещдоку была приклеена бумажка с номером уголовного дела и ФИО следователя: Нештейн во всём желал проявить себя во всей чрезвычайноуполномоченной красе: дело же получилось необычайно шумное и имевшее радужные перспективы для роста.

Особенное внимание прокурор уделил свидетелям – жителям колхоза «Красная звезда» и их показаниям. Из всех особо выделил молодую вдову, к тому времени уже героя Социалистического труда – почётную доярку Матрёну.

Пройдошливая вдова приложила все усилия и нерастраченную энергию для того, чтобы прокурор, сам того не заметив, начал проявлять прямо в своём кабинете по отношению к ней особые знаки внимания, вплоть до ухаживаний… Но это к делу не относится. В смысле – к уголовно-политическому делу.

На всё про всё ушёл ещё с месяц кропотливой работы.

Напряжённый и плотный график службы не давал простору для работы совести, по этой причине Мкртчан, возвращаясь поздно ночью домой, пару раз безрезультатно перематывал катушку индуктивности своего приемника, после чего попросту валился с ног от усталости, и обычно спал, без сновидений. По крайней мере – о таких нематериальных вещах как сновидения прокурора, история пока умалчивает. То же самое касается и капитана Нештейн: у того совести не было вообще. Разве что мучился от мук ревности: недавно супруга ушла к другому.

Но однажды, молодая супруга прокурора – Элеонора Евстигнеевна Хрящ, вот уже с месяц как забывшая, что есть такое – ласки мужа, в категорической форме отказалась кормить его ужином:

– У тебя совесть есть, или вообще уже не в состоянии?!

– Дорогая, ты не видела – куда это я коньяк задевал? – ни к селу, ни к городу задал вопрос прокурор, перематывая катушку.

Супруга презрительно хмыкнула, собрала чемодан, хлопнула дверью, и, невзирая на поздний час, довольно шумно ушла. Ушла к своему «другу» – подающему определённые надежды молодому райкомовскому ревизору товарищу Токарчук.

– Чудненько, – константировал факт прокурор.

В этом месте вновь необходимо сделать небольшое отступление и осветить некоторые «нематериальные» события, предшествовавшие этому вечеру:

Накануне случилось так, что супругу пришлось провести ночь в прокуратуре: немудрено, завал работы – именно так и объяснил Мкртчан жене. Кажется, в трубке послышался сдавленный женский смех, но Элеонора не придала этому значения: вряд ли в таком солидном возрасте человек будет глупостями заниматься.

Сама же Элеонора села на метлу рано: когда ей только-только исполнилось семнадцать лет, после одного из комсомольских собраний: гармошка, танцульки, стакан водки, стог сена. И, что называется – «понравилось». Была очень красивой, но обвинить её в отсутствии ума было нельзя: поговорить с ней было о чём, и отдавалась она не просто так, только если мужчина был ей симпатичен. С возрастом и опытом симпатии, как правило, находила во время вечерних ужинов в модном городском ресторане «Северный». Симпатии и расплачивались за её ужин. В конце двадцатых – начале тридцатых годов сексуальная революция в стране пошла на спад, государственная пропаганда начала развивать семейные ценности. Но Элеонора в этом отношении придерживалась консервативных взглядов: сободная любовь – на первом месте, семья – постольку-поскольку…

Но вернёмся к повествованию. Элеонора до позднего часа слушала грампластинки с записями Леонида Утёсова на новеньком патефоне, затем долго ворочалась в холодной постели, почти до середины прочла большой любовный роман, и не заметила, как уснула.

Приснился неутомимый ясноглазый горячий жеребец – Токарчук, который после красивого вступления по французки: чашечка кофэ, канапэ, поглаживаний в «секретной» точке за правым ушком, приступил к основному.

– Ах! Ах! Ах!… Сумасшедший!.. Сумасшедший!.. А-а-а-а-х…

От этого умопомрачительного «а-а-а-а-х…» Элеонора Хрящ проснулась. Через некоторое время пришла в себя. Убедилась в том, что находится в квартире прокурора, и слегка побаливает голова. Пошарила рукой рядом с собой: «Где этот старый хрыч?.. Ах, да, он же на службе». Перевернулась на другой бочок и приступила к просмотру второй серии…

– …Ты меня любишь, милый?

– Безумно, дорогая!

– Ах, ты такой большой и сильный!

Что правда – то правда, во всех отношениях Токарчук был силён, и огромен, а уж в любви – просто гений.

– Приди ко мне, милый!

И Токарчук «приходил», – оба с головой окунались в безумную пучину страсти: выделывали бесподобные гимнастическо-акробатические номера; когда падали с широкой кровати на мохнатый напольный ковёр, смеялись и безмятежно радовались – прямо как детишки малые.

Такие упражнения, как утверждал всезнающий Токарчук, «помогают хорошей работе внутренней секреции желудка и даже поджелудочной железы», – после всего этого Эллочке действительно хотелось съесть чего-нибудь сладкого. На старого прокурора обычно нападал жор, а капитан до того и после обычно хлопал полный стакан водки.

В самый пик Эллочка протискивала свои красивые ножки между бедер податливого любовника и с силой их сжимала, вибрировала мелкой дрожью и натурально кричала:

– Ах! Ах! Ах!… Сумасше-едший!.. А-а-а-а-х…

Упоительно, умопомрачительно… Хочется взлететь на небо и летать, летать между созвездий Большой Медведицы и Козерога!.. В такие моменты Токарчук обычно сладко стенал: «М-м-м»… Прокурор, как правило, непроизвольно похрюкивал, а этот неудачник – капитан Нештейн вообще относился к любовным утехам как к какой-то тяжёлой работе. Нет, Токарчук – во всех отношениях был лучше всех!

– А у меня для тебя сюрпри-из! – сообщил пока ещё жизнерадостный Токарчук.

– Какой, проказник?

– Я тебе, Эллочка, чёрную смородину привёз, – ревизор, накинув на мускулистые плечи шёлковый халат с красивыми перламутровыми пуговицами, как-то машинально почесал зад – вероятно полы халата щекотнули ягодицу, и вышел на кухню, – недавно в один колхоз ездил… аж два ведра, представляешь?.. А ну-ка, закрой глазки!..

Элеонора в предвкушении сладкого сюрприза послушно выполнила просьбу тайного возлюбленного.

– Ехал цыган на коне верхом… – красивым тенором запел Токарчук на кухне, после чего на хорошем французском весело воскликнул уже в зале, – C`est la vie (cе ля ви, такова жизнь)!

Элеонора открыла глаза, и …тут же, накрывшись с головой одеялом, в ужасе вновь зажмурилась: перед ней во всей красе стояли хмурые прокурор Мкртчан с радионашниками на ушах, за его спиной маячил следователь НКВД капитан Нештейн, в руках он держал книжку «Конституция РСФСР». Оба в глубокой задумчивости чесали свои ягодицы. В дверях толпились какие-то мрачного вида свидетели супружеской измены, среди них затесалась толстая старуха в грязно-белом переднике и с двумя пустыми вёдрами в руках, и все в праведном возмущении тыкали в неё пальцами. Прекратив тыканье, все присутствующие устремили взоры на Нештейна с Мкртчаном.

– Инстукции по радио получаете, гражданин прокурор? – не глядя на прокурора осведомился Нештейн.

– Над конституцией постоянно измываетесь, гражданин капитан? – так же, не смотря на прокурора, ответил Мкртчан.

– Ну, ладно, ладно, – примирительно сказал Нештейн.

– Да чего уж там, – в тон ответил прокурор, – все складывается просто чудненько.

Элеонора ничего в этом диалоге не поняла, вероятно, поэтому и крикнула из-под одеяла:

– Не виноватая я! Он сам пришё-ол!..

– Не надо так бояться, женщина, – услышала Элеонора незнакомый и совершенно спокойный голос, никак не соответствовавший сложившейся обстановке, – всё будет учугей (хорошо, як.)…

Элеонора, приспустив одеяло, приоткрыла один глаз – толпа исчезла, в комнате находился какой-то совершенно незнакомый старик – морщинистый якут. Свисающие ниже плеч длинные седые волосы были перехвачены по лбу узкой веревочкой сплетённой из разноцветного конского волоса, у левого уха – тонкая косичка. Его фигура была в тени, луч солнца падал на спокойное лицо, ясные пронзительные глаза излучали мудрость и внутреннюю силу.

Элеоноре стало совсем дурно: она не смогла выдержать этого взгляда. Такое чувство, будто она на райкомовском ГАЗе на полном ходу сорвалась с высокого обрыва Табагинского мыса, где обычно дивными летними вечерами отдыхала со своим тайным возлюбленным. И летела она не в звёздное небо, а прямиком в бездну полноводной, могучей и быстрой реки Лены – довольно неприятное ощущение, тем более имея знания что Лена – вторая по величине река в мире после Миссисипи.

Полностью, как бы пытаясь отгородиться от всего этого цветного кошмара, вновь закрылась с головой одеялом и… проснулась.

От пережитых, пусть даже и во сне, волнений голова раскалывалась весь день…

Итак, едем… то есть – читаем далее:

– …У тебя совесть есть, или вообще уже не в состоянии?! – Элеонора, громко хлопнув дверью, ушла к своему «другу». Для тех, кто подзабыл – к ревизору Токарчук.

Пришедшего с работы голодного уставшего прокурора, которого по инерции волновало только «delo po rashodam starika», тут и осенило – СОВЕСТЬ (спасибо Элеоноре – навела на мысль)!!! Свобода вероисповедания советского человека, свобода совести! Нет, всё-таки – мудрость товарища Сталина не имеет границ!

Задумчиво почесав промежность, Мкртчан поднял трубку, крутанул вертушку, телефонистка оперативно соединила его с капитаном Нештейн.

– «Да, капитан Нештейн на проводе».

– Чудненько. Слющяй, дАрагой, – заметив на тумбочке рядом с телефонным аппаратом какой-то тёмный шарик, щёлкнул по нему средним пальцем, ягодка размазалась по стене, – это Мкртчан говорит.

– «Здравия желаю, товарищ Мкртчан»!

– Я вот что хочу сказать, просмотрел я твои представленные документы: что-то, панимаешь, у нас не клеится: «дело по расходам Старика» белыми нитками шито. Выясни, пожалуйста – кто курирует колхоз «Красная звезда» по политсектору?

– «Конкретно – село Атамай»?

– Да, то самое село. Там ещё председатель… как его… передовик который…

– «Председатель – Матвеев»?

– Не может быть! Да-а, дела-а… – Прокурор искусно изобразил неосведомлённость, – там председатель – Матвеев?!.. Никогда бы не подумал… – Вообще-то на этого Матвеева прокурору было абсолютно наплевать, точно так же как и на размазанную по стене смородинку. Разве что еле заметный неприятный осадок в душе остался: всё-таки тёмное пятно на светлой стенке, что-то это напоминает, – Ай-яй-яй, настоящий коммунист, прекрасный человек… Что-то здесь не так, ты не находишь? Может, очернили человека? Ты всё досконально проверил?

– «Следствием проведена колоссальная работа, товарищ Мкртчан»…

– Ты, как коммунист, должен правильно понимать текущий политический момент, – перебил его прокурор, уже забыв про досадное пятнышко на стене, – глубже, глубже надо копать, а не так – на шаманском уровне! Кстати, кто довёл главного свидетеля до самоубийства? Это что – вредительство?!

– Никак нет, он… Очумевший…

– А почему он очумевший?! Почему вовремя не среагировали?!.. Ладно, выяснишь, кто куратор – позвонишь, жду у аппарата…

Надо сказать – Мкртчан прекрасно знал, кто был куратором многострадального колхоза, но до ухода Элеоноры ему и на это тоже было абсолютно наплевать: наивно полагал – перебесится баба, да успокоится. Но вот так, нагло и открыто… Гордость прокурора была ущемлена не на шутку.

То ли шестерёнки у бюрократического аппарата закрутились с бешеной скоростью, то ли их, этих передаточных шестерней стало гораздо меньше, но – прокурор ещё не допил рюмочку коньяку, как раздался жизнерадостный звонок.

– На проводе.

– «Капитан Нештейн докладывает», – голос капитана показался тоже весьма жизнерадостным, и почему-то это очень тревожило, даже явственно почудился запах плесени тюремных подвалов, – «ревизор райкома товарищ Токарчук курирует колхоз»!

– Спасибо, тебе огромное, дАрагой! Чудненько. Утром зайдёшь: вскрылись новые обстоятельства.

Прокурор на всякий случай решил припугнуть следователя НКВД (всякое в жизни случается):

– Да, кстати, ты не знаешь, кто это эпохальную книгу современности «Конституция РСФСР» в вещдоки по уголовному делу записал? На ней даже вроде как этикеточка с чьей-то подписью имеется. Я, правда, не рассматривал её пока что…

– «Э-э… ы-ы»… – замялся Нештейн, жизнеутверждающие нотки исчезли, потому-как подпись была его личная.

Прокурору стало как-то покойнее, он представил себе лицо невидимого собеседника: выпученные от страха глаза, прикушенный рот. В приоткрытое окно ветерок задул порцию свежего воздуха, развеяв неприятный запах пригрезившейся тюремной сырости.

– Не знаешь?.. Чудненько. Ладно, пока это несущественно… Ты возьми себе на заметку, как-нибудь напомнишь.

– «Э-э»…

– Хорошо, спокойной ночи.

Вконец измотанный прокурор, отложив перемотку катушки на завтра, забылся в сладком сне.

Всё-таки история донесла до наших дней смутные отголоски его грёз. Ему снилась совершенно безобидная и хозяйственная доярка Матрёна: под бодрящие звуки джаз-банды Леонида Утёсова, она, красиво пританцовывая фокстрот «а—ля-Атамай», шла к нему из кухни в распахнутом халатике и с полной миской необыкновенно крупных ягод чёрной смородины в руках: «Всё будет, учугей, мой пегий жеребец!..».

Ласковые лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь раскрытые настежь окна, играли весёлыми бликами на перламутровых пуговицах халатика и сногсшибательном пупке, лёгкий шаловливый сквознячок красиво трепал её распущенные волосы.

Прокурор, счастливо улыбаясь, простёр руки: «Мы вместе будем строить наше светлое будущее – ты, и я, да только ты и я, да мы-ы с тобо-ой!». Матрёна, играючись, прижала свой тугой пупок к его колючим небритым устам, и, счастливо улыбаясь, повторила: «Ах, ты мой пегий жеребец!»…

Засмущавшийся Мкртчан взял с рядом стоящей тумбочки круглую печать городской прокуратуры, дыхнул на неё, и нежно поставил синий оттиск рядом с пупком: «Ты моя навеки»!

«Се-ердце, тебе не хочется поко-оя!» – скрипел патефон модным голосом Утёсова…

***

Ещё раз внимательно прочитав документ, прокурор дыхнул на печать и аккуратно приложил к листу. Встав из-за стола, открыл створки окна, – в помещение тут же хлынул свежий ядрёный воздух.

– Эх, хорошо-то как! Чудненько…

На ветку ивы за окном припорхнул воробей, расположился, и стал внимательно рассматривать лицо прокурора. Мкртчану стало как-то не по себе – уж очень взгляд у птички был осмысленный. Закрывая окно, прокурор почему-то пропел:

– За влааасть советов мы как один умрем!..

…«Прекратить дело за отсутствием состава преступления» – прокурор мотивировал свое решение тем, что после принятия Конституции, райкомовским куратором в селе Атамай злонамеренно не было проведено по ней ни одного официального разъяснения. По этой причине неграмотные, но, надо признать – политически подкованные и преданные делу и идеалам революции, колхозники неверно истолковали пункт N128 «о свободе вероисповедания».

Настоящим врагом народа оказался матёрый французский шпион Токарчук, который преследовал коварные цели – подорвать ничем незапятнанный авторитет председателя колхоза, нанести ощутимый финансовый урон советской власти, сорвать планы пятилетки, пошатнуть устои мироздания, повергнуть Вселенную во мрак и хаос. Опытного вражеского агента трудно было изобличить и призвать к ответу, профессионалам пришлось немало потрудиться, но они блестяще провернули это дело.

За отличие в службе и рвение (и т. д.) … в раскрытии этого сложного и необычайно запутанного дела, за своевременное выявление вражьего резидента, а также за то, что настоящему, кристально чистому большевику – коммунисту Матвееву, в лице которого партия и правительство (и т. д.) … – было возвращено непорочное имя; колхозники – честные строители коммунизма (и т., п.,) … вновь встали в стройные ряды строителей коммунизма; капитану Нештейн было присвоено высокое звание майор. И к нему вернулась его бывшая, глубоко раскаявшаяся супруга – Элеонора Евстигнеевна Хрящ.

Прокурор Мкртчан Элеонору Хрящ обратно в лоно своей семьи принимать категорически отказался: в качестве доброй хозяйки его вполне устраивала неприхотливая во всём почётная доярка колхоза «Красная звезда» – Матрёна.

На этом удивительные события, связанные с именем ойуна Монньогона, имевшие место быть в годы изуверских репрессий 1937 года, закончились. Настали другие времена. Людей, пытавшихся потревожить его покой в 70-х, 80-х, и 90-х годах, шаман либо предупреждал, либо, как бы это сказать… слегка «шлёпал по мягкому месту». Но это уже другая история…

Тайга. По следу…

Природа показала мне и моим друзьям нечто загадочное, и я поставил перед собой цель – найти на это ответ. Сразу хочу предупредить читателя: в этом повествовании сермяжная проза жизни перемежается с околонаучными статьями, но в любом случае – чтение довольно интересное.

О жанре: так как подобного быть вроде как не может, договоримся – здесь и документальная проза, и ироническая фантастика.

Часть I

Гоминоид Гоша

Пролог

Лето 1968 года, где-то в глухой тайге.

– …Каждой группой солдат руководят один сотрудник милиции и офицер Комитета. Взвод связи, о всей входящей информации поступающей от групп захвата – немедленно докладывать лично мне. В центре каждого квадрата находятся засады сотрудников ГРУ.

Полковник, вытерев платком пот со лба и отмахнувшись разлапистой еловой веткой от назойливого комара, продолжил:

– Они там со вчерашнего вечера находятся… «Объект», возможно и несколько «объектов» будут продвигаться к центру прочёсываемой местности, при задержании проявлять максимум осторожности!

Два армейских полка и спецподразделения построены в чистом поле с таким расчётом, чтобы образовался квадрат, в центре которого и стоит руководитель операции – полковник КГБ. Инструктаж предельно ясен, так что после вопроса полковника:

– Вопросы есть?

Прозвучало дружное:

– Никак нет!!!

– Напоминаю: операция ответственная, серьёзная, так что особо отличившиеся будут представлены к правительственным наградам!

Пожилой полковник, сняв фуражку, вновь вытер пот со лба, надел, сориентировал кокарду по вертикали с переносицей. Выдержав паузу, ещё раз внимательно оглядел строй подразделений. Скомандовал:

– Приступить к операции!

Зашумели двигатели автомобилей, посыпались уставные команды и прочие соответствующие выражения взводных:

– По машинам!..

Транспорт повёз взвода по периметрам квадрата прочёсывания. Связисты завели дизель-генератор для питания бортовой радиостанции, взревел двигатель танка…

Далее:

Спокойная мирная жизнь капитана Андрея Брэм основательно расстроена: вследствие таинственной, и необъяснимой с точки зрения официальной науки, находки, его жизнь превратилась в бег с препятствиями. Найденные им в архивах официальные документы и секретные материалы не проливают свет на вопросы…

Глава I

Документальные свидетельства

Прежде чем рассказать о нашей летней таёжной экспедиции 2010 года, необходимо прояснить вопрос: кто такой чучуна, и что он из себя представляет. Сразу должен оговориться: я не уфолог, не «искатель приключений», не любитель-фанат чего-то таинственного и непознанного. Природа показала мне и моим друзьям нечто загадочное, и я поставил перед собой цель – найти на это ответ. Хочу предупредить читателя: в этом повествовании сермяжная проза жизни перемежается с околонаучными статьями, но в любом случае – чтение довольно интересное. Но об этом несколько ниже, а для начала освежим в памяти общее представление о «снежном человеке».

Вот что удалось найти из различных более-менее достоверных источников: это существо – «Снежный человек» называют по разному: палеоантроп, йети, реликтовый гоминид, агагве, гоминоид, «дикий человек», алмыс. В Якутии его назвают чучуна (с ударением на последнем слоге. Правильно – чучунаа). Множество экспедиций совершали энтузиасты, но ни одна из них так и не смогла предоставить убедительных фактов о существовании «снежного человека».

Так, еще в апреле 1926 года в газете «Автономная Якутия» был опубликован материал под заголовком «Чучуна», в котором приводилось множество фактов о встречах и даже стычках местных жителей с большим волосатым существом, похищавшем у населения продукты питания и умыкавшем женщин. Вот что о нём известно в наших краях на уровне легенд и слухов: часто издает резкий, пронзительный свист, бегает быстрее лошади, использует лук со стрелами, имеет железный нож, скрытен. Согласно рассказам очевидцев, особей чучуны в прошлом нередко удавалось подстрелить, однако, распространено суеверие о том, что кровь чучуны, если только она попадала на одежду охотника, или нож чучуны, если его вздумал забрать якут, сводила и охотника и всю его семью с ума, и через несколько дней они помирали. В остальном, все рассказы об этих существах чрезвычайно напоминают мифы и предания о снежных людях в других странах.

Владислав ДЕБЕРДЕЕВ в своей статье «ЧУЧУНА МЕЧЕТ БУМЕРАНГ» описывает несколько случаев наблюдений чучуны в 80-х годах:

«Студент физического факультета Якутского университета Станислав Салтанов видел в окрестностях населенного пункта Тёбюлях трехметрового чучуну. Замерив потом его следы, юноша установил, что они достигали в длину 55 см. Рабочий Момского совхоза Г. К. Старков наблюдал в бинокль за передвижениями существа (рост выше трех метров), которое делало большие, по 3—4 метра, прыжки. Следы на песке свидетельствовали, по словам Гавриила Константиновича, о некоторой косолапости чучуны, причем глубина следа была больше, чем при отпечатке сапога обычного человека.

Жители Якутии Н. И. Потапов в местности, называемой Кюхары (Зеленый остров), и А. И. Старков в районе речки Хатыс-юрек также видели волосатых реликтов. У наблюдателей при этом сложилось такое впечатление: если рост у чучуны около двух метров, он оставляет следы длиной 35—40 см., – это молодой гоминоид; взрослые же особи, при росте три метра и выше, имеют след от полуметра и длиннее».

По поводу применения чучуной такого оружия как лук, лично я выражаю огромное сомнение, но Владислав Дебердеев далее пишет даже о бумеранге, которым владеет «снежный человек»: «Северный бумеранг изготавливается из рогов оленя, на которого чаще всего охотится «снежный человек» в этих местах. Чучуна бросает, мечет свое оружие

таким образом, чтобы оно ударилось о землю и, отскочив от нее, то есть рикошетируя, получило новое направление полета и добавочный импульс для поражения цели. Особенно эффективно действует такой бумеранг, когда поверхность почвы бугристая, кочковатая.

К слову сказать, бумеранг испокон веков считался исключительной принадлежностью аборигенов Австралии, на других континентах он был неизвестен. Однако несколько лет назад при раскопках палеолитической стоянки первобытных охотников на оленей в пещере на горе Облезова гура польские ученые обнаружили сделанный из бивня мамонта «европейский» бумеранг! Возраст его был датирован с помощью радиоуглеродного метода – 23 тысячи лет. Так вот сама собой напрашивается мысль: а нет ли здесь своеобразной ниточки или цепочки, протянувшейся через время, от палеоохотников из Польши к сегодняшнему палеоантропу из Якутии?..

– Изобретение и практическое использование для охоты северного азиатского, самобытного бумеранга свидетельствуют о достаточно высоком интеллекте чучуны, – убежденно говорит Семен Иванович Николаев (старейший этнограф республики, сам принимавший участие в «охоте» на чучуну в пятидесятые годы), – А посему совершенно неверно называть его «диким человеком» или другими именами и кличками типа «гоминоид», «антропоид». Это недостойно нас самих и унизительно для нашего волосатого сородича, который, по моему мнению, является мутантом. Кстати, неоднократные попытки наших цивилизованных современников повторить, воспроизвести бросок бумеранга успеха не имели. То ли нам не хватает знаний законов аэродинамики при изготовлении этого «примитивного» метательного снаряда, чтобы обеспечить нужную траекторию его полета, то ли нет у нас природной ловкости чучуны. Ну и, конечно, его удивительной, необычайной силы».

По поводу бумеранга могу сказать следующее: если бы это было действительно орудием охоты чучуны (снежного человека), то и в других странах и регионах о бумеранге, которым он пользуется, имелись бы достоверные свидетельства. Однако, таких свидетельств не имеется. Описанный способ метания бумеранга – попросту нереален: «добавочный импульс» от рикошета об землю ни один из известных метательных снарядов не получит, только торможение и изменение траектории полёта, – о прицельности можно забыть. О классификации чучуны как «мутант» – такого тоже не может быть: сведения о подобном явлении как «снежный человек», известны сотни, если не тысячи лет, и поводов в природе, например – ядерные взрывы или испытания химического оружия, для того чтобы человек с тысячу лет тому назад подвергся мутации ещё не было.

Железный нож. Трудно представить, как снежный человек бьёт кувалдой по наковальне в кузнице, выковывая себе нож – это на уровне фантастики. Однако, вполне нормальный нож он может при себе иметь: охотники часто теряют хорошие ножи в тайге, но может и попросту украсть ночью на стоянке у людей, например у геологов – такое тоже нельзя скидывать со счетов.

При всём моём уважении к Владиславу Дебердееву, не могу не отметить: связь бумеранга с чучуной – несомненно, плод его уфологического фанатизма. Но описания встреч людей с чучуной сомнению не подвергаются. Также вполне может быть достоверной информация и про громкий свист, который издаёт чучуна – это вполне применимо при охоте чучуны на зайца: заяц, услышав свист, замирает и не шевелится, предполагается, что срабатывает рефлекс самосохранения: считает, что на него пикирует сокол. А неподвижный объект довольно трудно разглядеть на земле, но при этом легче добыть охотящемуся на него. Опытные охотники про это знают и используют свист в охоте на зайца, следовательно – чучуна весьма наблюдательное существо. Автор про этот метод прекрасно знает, но ни разу свист не применял: заяц животное быстрое, мелькает быстрее мысли.

Из статьи Максима Ершова (Москва) «В гостях у оленеводов», в 2007 г. он побывал в Алдане:

«Меня больше впечатлили рассказы русских коммунистов 30-х годов. Люди в те времена приезжали в Якутию строить социализм, в Бога не верили, фантазировать им смысла не было, все описания встреч с мохнатым чудищем очень похожи. У эвенков есть легенда, что чучуна их дальний родственник. Когда зверь попадает в капкан, эвенки его освобождают, если он жив, к мёртвому даже не подходят. После данные места навсегда покидают и про встречу с родственником молчат. Существует поверье, расскажешь о чудище – умрёшь. Я думал, что это всё сказки. Мои безобидные вопросы о Чучуне вызвали в салоне джипа (когда Максим ехал в стойбище. Прим., автора) неловкую паузу молчанья. Мария Романовна сказала: «Мы едем в тайгу, говорить про зверя не нужно! «Внук тихонько шепнул, что его дядя охотник видел чучуну, потом дядя неожиданно умер. Никон обещал рассказать про этот случай, но в последующие дни, от разговора под разными предлогами ушёл».

В партийном архиве бывшего Якутского обкома КПСС был обнаружен любопытный документ, датированный 9 марта 1929 года. Приводится полностью.

Копия

В Ы П И С К А

Из протокола заседания Комиссии по выявлению и изучению памятников природы и старины при Западно-Сибирском отделе Государственного Русского географического общества, состоявшегося 9 марта 1929 года.

Слушали:

1. Сообщение профессора П. А. Драверта и студента Сибирского Института сх и лесоводства Д. И. Тимофеева – «Люди – мулены и чучуна по сказаниями тунгусов и якутов».

Докладчики знакомят присутствующих с распространенными среди якутов и тунгусов Якутии мнениями о существовании в горах Джюг-джюр и в северных горных хребтах Якутского края какого-то пока загадочного народа, известного у якутов и Аянонельканских тунгусов под именем «муленов», у тунгусов низовьев Яны – под именем «чучуна». Насколько известно, в литературе нет никаких сведений об этом народе. О случайных встречах с ними тех или иных отдельных лиц, преимущественно охотников-промышленников, существует только недостаточно проверенные рассказы.

По этим рассказам, «мулены» и «чучуна» рисуются как люди, стоящие на очень низкой ступени развития, живущие в одиночку, иногда в пещерах гор, одевающихся в примитивно сделанную одежду из звериных шкур и имеющие вооружение из копья, лука со стрелами, массивного грубо сделанного железного ножа. К поясу привешивается огниво. Иногда «мулены» и «чучуна» делают нападения на охотников и редких путников в районе их обитания – незаметно, как зверь, прокрадываясь к ним на близкое расстояние и выпуская в них одну за другой весь запас своих стрел. При всех нападениях «мулены» обычно издают пронзительный свист, который устрашающе действует на психику подвергающегося нападению. По словам докладчиков, отсутствие надлежащих данных о существовании этого загадочного народа, если действительно это особый народ, а не просто одичавшие, психически-больные или по каким-либо другим причинам удалившиеся из общежития представители существующих народностей («мулен» – в переводе на русский язык – разбойник), обьясняется, надо думать еще и тем, что в силу суровых законов жизни Крайнего Севера, столкновение с муленами кончается обычно смертью одного из встретившихся и поэтому якуты и тунгусы весьма редко рассказывают о своих встречах с «муленами», «чучуна», опасаясь

ответственности за их уничтожение.

Заслушав сообщение докладчиков, Комиссия постановляет:

1.Обратить внимание исследовательского общества «Саха кэскиле» в Якутске на желательность сбора и проверки сведений о «муленах» и «чучуна». Наибольший материал по этому вопросу может доставить население в районе Джюг-джюр и по Аянонельканскому тракту.

2. Связаться по данному вопросу также с якутской секцией Восточно-Сибирского отдела Государственного русского географического общества.

С подлинным верно: секретарь Комиссии т. Белоногов.

(Партархив Якутского ОК КПСС. Ф.9, оп. I, д.97)

Переписка Верхоянского окркома ВКП (б).

Также и в селе Барылас Верхоянского района экспедиция газеты «Якутск Вечерний» искала таинственного снежного человека – чучуну, которого якобы поймал в капкан местный охотник. Странное создание с полусобачьим, полуобезьяньим телом и головой, напоминающей человеческую, не раз появлялось в описаниях сельских жителей.