Текст книги "Мама у турникета. Счастье материнства на пределе возможностей"

Снова здорова

Еще в самом начале – после второго, кажется, сеанса – я спросила, обязательно ли надо отходить все восемь. Тогда я еще была уверена, что это какая-то ерунда и не стоит того геморроя: мужу опаздывать на работу, мне нестись с языком на плече закидывать Тёмку в сад пораньше, а оттуда галопом по пробкам на реабилитацию, жонглировать младшей между мужем и бабушкой и во избежание лишних вопросов укреплять веру последней в то, что я езжу бить татуху. Мне ответили, что никто, конечно, не заставит, но очень желательно все восемь, иначе эффекта не будет. И обязательно ходить регулярно, перерыв не больше недели, лучше – чаще.

Кроме того, очень советовали всю дорогу работать с одним и тем же психологом-реабилитологом: кто первую беседу перед курсом реабилитации проводил, к тому и записываться на все последующие сеансы. Не знаю, в чем соль – они в принципе только встречали, располагали на аппарате и периодически участливо интересовались, как я себя чувствую. Мне было не до жиру – я хапнула все дни, где свободно на девять утра (самое раннее), иначе без вариантов, поэтому, так сказать, прошлась по рукам и перезнакомилась почти со всеми.

Мой «первый» был самым нейтральным – очень спокойный, умиротворяющий даже, но кресло умел включать только на тот живодерский режим.

Еще была молоденькая девочка, гипертрофированно жизнерадостная. Она пока меня по коридорам вела, как будто отговаривала из окна прыгать: «Какая погода сегодня чудесная, да? Солнышко такое светит! Хочется улыбаться, радоваться!» Мне пришлось изобразить на лице вселенский позитив и показательно порадоваться солнышку, чтобы она прекратила наконец биться в этой оптимистической агонии.

Еще был парнишка, с которым на волнах в мозгах моих серфили, – он то ли работает недавно, то ли очень боялся сделать что-то не так. Настолько отчаянно переживал и дрожал пальцами, хотелось подойти по плечу его хлопнуть и сказать: «Да не ссы, чува-а-ак, ты молоде-е-ец!»

Но мой фаворит – молодая женщина (кажется, главный реабилитолог), она меньше всех говорила. Очень всё доброжелательно, с улыбкой, но без лишних слов. На очередном сеансе я проследовала за ней в то лютое кресло и уж было смирилась с предстоящей пыткой, но она вдруг завалила меня в горизонталь и какую-то невероятную программу включила, под музыку – я чистосердечно прокайфовала каждую минуту. Потом пришла, вернула в сидячее положение, кресло перестало массировать меня целиком и сосредоточилось на ступнях, а фоном – уже знакомая амфетаминщица, та, что про цветок любви. Аутотренинг был тот же самый, но теперь не показался таким идиотским, я прям вняла. И массаж ступней – бо-о-оже, какой это кайф! А потом всё это еще сверху отполировали «кислородом».

Вот тот сеанс, под руководством молчаливой женщины (он был, кажется, четвертым или пятым), стал каким-то переломным. Я тогда вышла на улицу, глубоко вдохнула – и почувствовала, как вкусно пахнет мокрыми листьями. Не для символичности это пишу – мол, вот меня починили и я вновь вкусила жизнь. Просто я запомнила это ощущение, потому что мне было странно. Странно, что час назад шла сюда и ничего такого не чувствовала – я, честно говоря, вообще ничего не чувствовала и не помню, как шла, о чем-то, видимо, глубоко думала. А сейчас вот сногсшибательно пахло листьями. Сейчас было хорошо. Может, сложилось всё как-то – сеанс прекрасный, солнечный день, кислородом вштырило, но я вдруг заметила, что у меня рассосался этот слезный ком. Больше не хотелось всё время реветь.

Кстати, примерно с тех пор я перестала шарахаться от слова «реабилитация» и гордо заявляла, что да, я туда, здрассти, на 9:00. В конце последнего сеанса на «кислороде» и вовсе ушла гулять по любимой сосновой аллее всё в той же любимой Италии. Ну потому что не дело – кислород есть, а леса нет. Я настолько мощно мысленно вернулась туда, что была там почти физически (чем-то они этаким кислород, видимо, обогащают), и, бли-и-ин, как мне было хорошо.

Я сидела на том же стуле, где несколько недель назад беспричинно капала на себя слезами, смотрела на то же дерево, только теперь оно было уже лысым, в окне девятиэтажки напротив отражалось солнце и било мне прямо в глаз. И это было так прекрасно, я жмурилась и улыбалась. Все-таки беспричинно улыбаться куда круче, чем беспричинно реветь.

Я не знаю, что конкретно помогло. Может, сеансы сами по себе, может, то, что я систематически начала выезжать из дома и тратила время исключительно и действительно на себя, без вот этого самообмана: «Ой, а пойду-ка я развеюсь в «Ашан»». Может, всё вместе. Мне разрешили пожаловаться, меня беспристрастно выслушали, просто выслушали – не поучая, не отчитывая, что я сама виновата, и не раздавая бестолковых советов, меня укрывали клетчатым пледиком, всячески брали на ручки и всё время спрашивали, как я себя чувствую. Как Я себя чувствую. Небольшой, но такой жизненно необходимый отпуск для нервов по системе оллинклюзив.

Оно всё, конечно, не заставило резво вынырнуть на поверхность и радостно хлопать ластами. Но этого вполне хватило, чтобы ласты не склеить. Оттолкнуться и начать грести вверх.

К слову, тест-драйв моих залатанных нервишек не заставил себя долго ждать. Ходили с Алиской в «Перекресток» за едой, стоим у кассы. Ну то есть я стою, а Алиска висит на моем пальто, нытьем выедая мозг на тему того, что ей страсть как нужен попрыгунчик из автомата (я мысленно каждый раз понос насылаю на того «прекрасного» предприимчивого человека, который их там установил). Кассир пикает, я сортирую пропиканное между пакетом и корзиной коляски, пытаясь стряхнуть с себя ноющий балласт, и монотонно по кругу объясняю, что не могу-у-у запиха-а-ать в автома-а-ат ка-а-арточку, а моне-е-етки у меня-я-я нет. Расплатилась, сгребла всё, что не успела погрузить, в охапку, нежно выперла коляской Алиску за пищалки, потому что тетушка, следующая в очереди, не очень нежно выпихнула брюхом меня. Всякую мелочь, которую накупила, типа кефирчиков, творожков и актимелек, навалила в пакет под завязку, свою мелочь, которую нарожала, с боем запихала в коляску. Начала привязывать пакет к ручке, слегка дернула – у него рвется дно, и всё, всё-ё-ё, что было внутри, салютом разлетается по полу. Я в пакет заглянула, через дыру на эту феерию посмотрела и со словами: «Твою ж ты мать»… засмеялась.

Это было настолько естественно, как будто я так всегда делала, а не вела себя последние месяцы как конченая истеричка. Несколько недель назад я – маловероятно, но все же – с воплем: «Да как же меня всё *%#*%” швырнула бы в кассира брикетом сливочного масла (400 г, на секундочку, по акции) и – совершенно точно – разрыдалась бы.

К нам подошел охранник, который всё это наблюдал. Прополз по полу, помог собрать разлетевшееся в новый пакет, улыбнулся и дал Алиске 10-рублевую монетку на попрыгунчика. А потом дверку нам придержал и пожелал хорошего дня. Вот так. Готовый куплет к Гришковцовому «И настроение твое улучшилось» вышел.

Разрешите обратиться

Самое сложное во всех этих депрессивных делах, наверное, даже не столько осознать и принять проблему. Самое сложное – попросить помощи. Мне кажется, мозг пытается анализировать, ищет причину, с чего это вдруг вы решили ввалиться в депрессию, – и не находит. Нет ее. Дети, муж, собака, фартук кирпичиками на собственной кухне – вроде есть всё, о чем мечталось. Все любимые, фартук красивый – чего не так? «Похоже, просто зажралась», – подсказывают окружающие. «Похоже, просто зажралась», – соглашаетесь вы.

Так вот.

Шлите всех и себя заодно в жопу и обращайтесь за помощью. Если вы чувствуете, что вам плохо, до тошноты плохо, верьте этим чувствам, не убеждайте себя, что вы всё это придумали, – и_обращайтесь_за_помощью. Это не страшно и не стыдно. Выходить в окно – вот это страшно и стыдно, а искать помощи, когда тебе действительно плохо, – нет.

Если рядом есть кто-то, кому можно пожаловаться и кто может выслушать, – прекрасно. Но мое мнение: лучше специалист. Или на худой конец кто-то, кто сам через точно такое же состояние прошел, кто всё это когда-то прочувствовал.

Ну вот представьте, сползли вы на дно колодца по скользким стенкам, самому не вылезти, сдались, зовете на помощь. Вас обязательно прибегут спасать самые близкие и станут делать это от чистого сердца, изо всех сил снова и снова бросать ведро на веревочке, чтобы вытащить вас на поверхность. Но оно каждый раз будет застревать на пару колец выше – веревка просто не дотягивается. Потому что то, каким видят ваше состояние со стороны даже самые участливые, всегда будет на пару колец выше вашего фактического. А из спасительного ведра до кучи на бошку посыпятся советы «полюби себя», «реагируй проще», «не нервничай», «надевай кислородную маску сначала на себя, помнишь?» – очень искренние, но такие поверхностные для той глубины, на которую вы провалились. И ты до этого вроде барахтался, а теперь понимаешь, что каким красноречием ни обладай, не сможешь объяснить масштаб бедствия, не сможешь объяснить, что нет смысла надевать маску сначала на себя, если в ней давно кончился кислород.

И тонешь.

Все это усугубляется тягучим чувством вины, приправленным добротной горстью стыда. Ощущением, что ты не имеешь права так раскисать, твои проблемы надуманны и ничтожны, а объективно их вообще нет, особенно в сравнении с чужими, большими и реальными.

Я была примерно в той стадии увязания, когда уже чувствуешь пальчиками дно. Сидела на кухне на стуле, а по телевизору показывали видеоролик про детей, нуждающихся в лечении, с призывом отправлять смс на короткий номер. Я смотрела и смс эти отправляла, не видя клавиш за слезами. Ревела оттого, что бесконечно жалко детей, и – пожалуй, еще больше – от давящего, удушающего чувства стыда. Мне и так уже было стыдно, что я посмела устать от материнства, а тут я смотрела на мам, которым в миллион раз сложнее, которым ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сложно, у которых реальные проблемы, а не то, что я там себе придумала. Но они не ноют, а я тут жижей бесформенной растеклась и обратно себя собрать не могу. И чувство вины отчетливо помню. Перед собой, перед своими детьми, перед теми Мамами, перед всеми вообще. И если меня время от времени хотя бы начинали посещать робкие мысли, что, мо-о-ожет быть, ка-а-ак-нибудь всё-таки стоило бы обратиться за помощью к психологу, то после таких роликов я внутренне совсем съеживалась и забивалась в угол, а те робкие мысли не то что отодвигались, они блокировались. Еще и клеймо позора сверху на себя сама же шлеп! Вставала и плелась к плите ненавидеть эту сковородку, эти котлеты и кое-как волочить очередной день до вечера.

И знаете, что я поняла потом, уже сильно позже? И вам хочу сказать, вдруг кому-то сейчас нужно это услышать. Бесспорно, родители детей с серьезными проблемами по здоровью – это Родители с большой, гигантской буквы. Особенно Мамы. Для меня это сверхмамы, которыми можно и нужно бесконечно восхищаться и поражаться тому, сколько в них силы в самом широком смысле этого слова.

Но.

Это совершенно не значит, что вы не можете задолбаться так, что вот прям вообще всё. Это не лишает вас права смертельно устать и нуждаться хотя бы в простом человеческом понимании, а лучше в помощи квалифицированного психолога. Чувство стыда на тему «А у них там вообще вон, чего я-то тут» не поможет никому – ни им, ни вам. Не обесценивайте свои чувства и не игнорируйте свою проблему только потому, что она не так масштабна, как у других, и что ее нельзя «пощупать», не отказывайтесь от помощи только потому, что кому-то еще хуже. Тем более эмоционально выжатая мама – это проблема, в масштабах семьи это тоже трагедия, потому что такая семья не может быть счастливой. И очень опасно эту проблему нивелировать, только исходя из того, что кому-то где-то тяжелее.

То, что тогда реанимировало меня, называется «Московская служба психологической помощи населению» (это не «на правах рекламы», это очень от души). Надеюсь, подобная есть в каждом городе. Если нет, то обязательно должна быть – тогда мы будем куда реже читать о молодых мамах, прыгающих из окон. Обращаться в такие центры не стыдно. Это не притон, на вас не поставят клеймо психопата, с которым потом не возьмут на работу. Там помогают мамам – самым лучшим, но смертельно уставшим, там помогают подготовиться к родам тем, кто очень хотел, очень ждет и одновременно очень боится – и самих родов, и всего неизвестного, что после. Тем, у кого просто случилась какая-то жизненная хрень, и он не может сам с ней справиться. На мой взгляд, очень добросовестно помогают, особенно учитывая тот факт, что это бесплатно (я за все время потратила около 700 рублей – на бензин).

Короче, это, знаете, почти как к гинекологу – вы же не стесняетесь к нему ходить и обнажать самое интимное, понимаете, что это нужно для вашего же здоровья, это не страшно и не стыдно. Хòдите, просто не кричите об этом на каждом углу.

Ну вот и тут так можно.

Носом чую

На самом деле, когда уже знаешь состояние, его чуешь немного заблаговременно и можно как-то маневрировать, чтоб туда опять не вляпаться. Это как с гайморитом. Пока просто насморк, ты его как бы не замечаешь и ждешь, что само пройдет. Но если ты с гайморитом уже знаком – как только чувствуешь, что глубже уходит, бежишь пшикать, капать, травки пить, лишь бы опять на антибиотики не садиться.

Так и здесь – как только понимаешь, что это уже не банальное «нет настроения», а опять потихоньку засасывает, начинаешь усиленно кремики в себя втирать, шоколадку под кофеек, музыку, фильмы, любить себя всячески.

Говорят, что если с тобой хоть раз случился гайморит, то высока вероятность, что теперь любая простуда будет заканчиваться им, поэтому надо быть начеку.

Говорят, с депрессиями так же.

Знаете, что я тут поняла. Когда-то давно, когда я почувствовала, что немножко выгорела, перестала справляться с Тёмой в частности и с материнством вообще, подумала, что вся проблема в ребенке, и первый раз в жизни обратилась к детскому психологу. К бесплатному детскому психологу в каком-то районном центре по предварительной записи. Я хотела, чтоб мне быстренько починили моего мальчика, дали инструкции, как управлять его поведением, и мы пошли б домой жить долго и счастливо. Но психолог, пообщавшись со мной и понаблюдав за Тёмкой, тогда сказала: «Ребенок не нуждается в психологической помощи, с ним всё в порядке. Да, активный, да, местами слишком, да, эмоциональный и тонко чувствующий. И вам, то есть мне, в принципе тоже вполне по силам справиться самой. Единственное, что я вижу, – закончила она, – вам очень нужно отдохнуть. Нужно научиться находить время для себя – хотя бы 5–10–15 минут в день, но это обязательно».

Я тогда не стала отвечать – поняла, что бесполезно. Откинулась на спинку стула и ждала конца этой бестолковой консультации. Вышла недовольная, зло фыркнула себе под нос что-то типа: «Отдых. Найди время. Приходи, блин, с детьми моими посиди, а я отдохну». Сейчас могу сказать, что тот бесплатный совет оказался, пожалуй, самым ценным, самым правильным и самым действенным из всех, что я получала относительно материнства. Без отдыха не работают никакие ухищрения, никакое «подышать», никакие умные книги, никакие афобазолы и успокоительные сборы – ничего.

Я знаю, что часто неоткуда взять это время на себя. Я знаю, насколько невозможно объяснить советчикам, что это не «ты плохо стараешься», «значит, тебе это на так уж и надо» и коронное «ну, ты сама виновата, надо было с самого начала всё по-другому». И я тогда так и не научилась регулярно находить эти 5–10–15 минут для себя, потому что, ну блин, правда, неоткуда. Сейчас у меня потихоньку начинает появляться время, где я отдельно и сама по себе. Где-то они ушли в сад, где-то не ушли, но я встала на час раньше, чем обычно. И я только теперь увидела, насколько это время нужно, как оно возвращает меня в адекват, а детям делает более-менее счастливую маму.

Берегите себя. Не доводите до гайморита.

Дай папу

Дорогие папы, мужья, главы семейства… короче, блин, мужики! Вероятно, в мамоориентированной книге эта подглава – как прищепка на пупке у новорожденного: на первый взгляд лишняя и мешает. Но она нужна, иначе возможно воспаление. Вдруг ваша отбывающая декрет жена каждый вечер без видимой причины устраивает тотальный мортал комбат, размахивая руками и рыдая: «Ты меня не понимаешь!» Или, наоборот, уставившись на вас стеклянным взглядом, безмолвно молит о фаталити (так хотелось за своего сойти и этими словами козырнуть – пришлось гуглить, что всё это значит, оцените, пожалуйста, мои старания). Или и то и то по очереди. А вы искренне не понимаете: чего надо-то? И тут наткнетесь на открытую именно в этом месте книгу (совершенно случайно, разумеется) какой-то незнакомой тетки, пробежитесь по диагонали, сопоставите-поразмыслите, и, может, картинка слегка прояснится. Хочу немного подсказать, короче, пока ваша не видит, и советов дать. Знаю, вы не просили, но поверьте незнакомой тетке, это важно.

Будьте, пожалуйста, бдительны и внимательны, если жена беспросветно сидит в декрете. Особенно если с ней вместе там не сидят няни и бабушки. Депрессия – штука коварная и выглядит совсем не так, как нам показывают в кино. Ну то есть если ваша не лежит на диване в горе скомканных носовых платочков, выскребая ложкой мороженое из ведра, это не значит, что всё прекрасно. Русская баба и в депрессии по инерции пойдет очередного коня останавливать, не приняты у нас все эти ведра мороженого и вообще лежать. Такой роскоши, как завернуться в одеяло и беззвучно пострадать пару дней, депрессующая мама тоже себе позволить не может. Хотя бы потому, что с воплем: «О, жирная гусеница!» – ее тут же оседлают две острые детские попы, а потом построят на ней вигвам (я пробовала заворачиваться, да).

Амнистируйте жену почаще. Я про отпускать на свободу, а не о том, о чем вы там подумали. Если отпустили, не звоните. Лучше оденьте детей не в ту одежду и накормите «макдоналдсом», но не дергайте лишний раз, когда она ушла в досуг. Она сама вам из досуга миллион раз позвонит. Мы ж, бабы, чокнутые. А не позвонит, порадуйтесь – значит, у нее получилось наконец хоть ненадолго переключить мозг.

Не удивляйтесь, если она как уехала унылым этим самым, так унылым этим самым и вернулась – мол, ты же вроде сгоняла развеялась, чего опять-то?! Ну или удивляйтесь, но не вслух. Вы тут ни при чем, вы всё сделали правильно, вы молодец, что дали ей время на себя. Беда в том, что эмоциональное выгорание или, что хуже, депрессия – это не припадок, они не снимаются двухчасовым выпасом на вольных лугах. Это состояние. Непрерывное тягучее состояние. Весьма дерьмовое, надо сказать.

Когда мы приходим поныть, мы процентах в 98 приходим поныть. Нам не нужно 1001 рациональное предложение по выходу из «какменявсезадолбало», не нужно 1002 конструктивных совета на все случаи жизни, мы приходим по-ныть. Поэтому – обнять, приласкать, рассказать, какая она у вас молодец и максимально искренне (вслух!) удивиться, как она вообще со всем этим справляется. Для усиления эффекта в конце можно добавить: «Я б сдох».

Когда вы сидите с детьми… как бы вам так сказать, чтоб вы не обиделись… Ну, в общем, это не геройский поступок, не одолжение и даже не помощь. Это – ваша обязанность, потому что дети наполовину ваши. Я знаю, что вы и так знаете, просто почаще об этом вспоминайте. И если жена вдруг забыла сказать спасибо – это ничего страшного. Она по умолчанию искренне вам благодарна.

Меняйте курс с «Я и так столько всего делаю» на «Чем ЕЩЕ я могу ей помочь?» Согласна, вы вообще-то работаете, тоже устаете и вас в целом всё достало. Но, поверьте, ей труднее. У нее год идет за три. Физически, психологически, эмоционально – декрет по всем фронтам сложнее, чем работа. Я знаю, я была и там, и там. В конце концов на работе всегда остается возможность послать босса, уволиться и искать другую. Мы тоже в принципе можем в порыве послать босса. Даже сказать какую-нибудь пафосную фразу, хлопнуть дверью и красиво уйти. В ванную пореветь. А потом, закусив губу, обратно к станку, потому что большой босс с помощью перманентного маркера и своего лица стал человеком-пауком, а тот босс, что поменьше, запихал в нос обед.

Ну и да, как бы затерто это ни звучало, атмосфера в семье во многом, скорее даже в основном, зависит от женщины. А о какой атмосфере может идти речь, когда у вас дома ходячая озоновая дыра?

И еще. 18, так сказать, плюс.

Я когда-то где-то вычитала, что при эмоциональном выгорании мозг женщины, дабы аккумулировать остатки сил, начинает отключать ненужные функции. Знаете, какую он отключает одной из первых? Либидо. Мол, ты и так еле ноги волочишь, куда тебе еще и размножаться-то? Ну и делает «терн офф» от греха подальше. И скажу вам, так и есть. После того как тебя весь день т%ахали морально, меньше всего хочется, чтобы вечером с тобой это делали физически. Даже так нежно, как вы это умеете. Когда после укладывания еле выползаешь из спальни, желание одно – чтобы тебя не трогали. И звуков по возможности не издавали. Чтоб прям вакуум.

Но есть хорошая новость: мозг тоже не дурак – он всё быстро обратно включает, как только ситуация более-менее стабилизируется.

Я не призываю вас к подвигам. Просто держите в уме, что натягивать чулки и плясать перед вами стриптиз ей придется после того, как она весь день в разных носках плясала под чужую дудку и «синий трактор». Короче, схема простая: берете на себя детские заботы – получаете взрослые удовольствия. И счастливую семью в придачу.