Текст книги "Мама у турникета. Счастье материнства на пределе возможностей"

Пусть мама услышит

Сейчас, еще минутку подождем, пока все папы сдадут книгу обратно. Потому что в противовес пассажу для пап хочу написать аналогичный для мам. Хотя нет, «в противовес» совсем неправильное слово. В дополнение. И это не я такая хитренькая, «и нашим, и вашим» – это потому, что «вашим» тоже несладко. Того, что вы сейчас прочтете, не было ни в инстаграме, ни в черновиках, ни у меня в сознании долгое время, к сожалению.

В отличие от текста выше – я писала его у себя в блоге, он назывался «Пост для пап». Получила тогда большой и болючий отклик от мам, сквозь слезы писавших «спасибо» и «надо мужу подсунуть невзначай». После я даже отправляла текст в довольно популярный паблик для родителей – хотела, чтобы как можно больше пап его так же «случайно» прочитали и что-нибудь для себя поняли. Папы прочитали и даже в комментариях ответили. Разное, но в основном негодовали, что это пост вовсе не для пап, а для мам – таких же обиженных, как сама автор, злились, а я злилась, что они злятся. Ворчала мысленно, мол, кханешно, ты вон на работу ездишь, социальную жизнь имеешь, да у тебя в метро по два часа свободного времени в день, чо ты вообще понимаешь?!

Но чем больше я читала комментарии, тем больше разглаживалась сердитая складка меж бровей. Их ответы были примерно одинаковы и… слишком похожи на то, о чем пишу я. Что они делают столько невидимой работы, и этого никто не ценит, они устают, физически и эмоционально, но этого никто не замечает, что вообще никому дела нет, чего там у них и как. В этих комментариях было столько обиды и боли – очень, очень похожей на ту, что испытывала я.

Папы тоже выгорают – по своим каким-то мужским траекториям, отличным от наших. На них огромная ответственность за жизнеобеспечение целой семьи, и это гигантской гантелей ежесекундно давит на их могучие плечи. У них куча всяких дум и переживаний, страхов, сомнений, опасений, о которых мы не знаем, потому что они не рассказывают. А мы не спрашиваем[6]6
  Папы, которые живут отдельно и не помогают – это, конечно, отдельный, очень болезненный и грустный разговор. Сложная и неоднозначная тема. Так что не берусь ее обсуждать, а их осуждать. Правда, думаю, что им всё равно есть, за что сказать спасибо: если б в вашей жизни не случилось бы его, на свет не появилось бы и самого главного.


[Закрыть].

По маме при должном внимании легче определить, что что-то не так. Мы выгораем ярче в силу своей эмоциональности, трещим и извергаем языки пламени время от времени, подавая сигналы SOS. Папы же могут незаметно тлеть годами. А мы часто еще и раздуваем – скандал, например, или обесцениваем, пытаясь разжечь в них огонь, но не понимаем, что таким образом лишь заставляем угли тлеть быстрее.

Я по-прежнему эгоистично, но, наверное, всё ж справедливо считаю, что мамам тяжелее, и помощи, внимания нам требуется больше. Но это не соревнование «кто больше задолбался», и это не умаляет папиных заслуг и того факта, что он вообще-то тоже молодец. Он старается, делает лучшее из того, что может, – и ему очень важно, чтобы это замечали и ценили. Так же важно, как и нам. Поэтому подойдите сейчас или позвоните, напишите, обнимите крепко – руками, словами или буковками – и расскажите ему, что он молодец. И еще что-нибудь приятное. Чтобы он наверняка знал – ну, во-первых, что молодец, а во-вторых, что вы всё замечаете и цените.

Пункты помощи

Ну что ж, я уже больше трех месяцев в депрессивной завязке. Хоть медальку выдавай, честное слово, – ну знаете, как в анонимных клубах: «год не играю в азартные игры», «полгода не пью», «три месяца не рыдаю на полу в ванной, забаррикадировавшись от детей». И мне, кстати, выдали, медальку-то. Тёма угостил – блестящей зеленой с портретом радостной псины из «Собачьего патруля». Потом, правда, передумал, попросил обратно и съел. Но моих заслуг на антидепрессивном фронте это не умаляет.

За это время я ни разу не порыдала. Хотя нет, вру, один раз было. Я тогда на эйфории детям разрешила разок сад прогулять, и они на пàру за день меня так ухайдокали, что вечером я сидела посреди кухни на зеленой икеевской табуреточке и обиженно выла: «Да что я вам такого сделала-а-а?» А, ну и еще раз когда «Талли» смотрела, но это не в счет. А, ну и вчера еще, но там Артёмушка с таким истерическим сольником выступал, а перед ним весь день Алиска на разогреве, что грех было нервы себе не вытрепать. Короче, да, до той радостной псины с медальки мне еще далеко, но если сравнивать с тем, что было, то это однозначно успех.

Кроме того, я научилась сама себе помогать, поддерживать и на себя немножко опираться. Научилась замечать и использовать всё, что способно сделать мое настроение хоть чуточку лучше, какие-то мелочи, которыми я раньше пренебрегала. А зря. Я напишу, потому что, может быть, и вы начнете замечать, больше не будете пренебрегать, и вам станет чуточку лучше, мне бы очень этого хотелось.

• Сразу скажу, алкоголь НЕ помогает. Я не про запои и уход в забытье, естественно, я про тот законный мамский бокальчик вина по вечерам, который из неврастеничного птеродактиля способен сделать вполне адекватную бабу. Я заметила, что на меня градус действует как катализатор эмоционального состояния, в котором я в данный момент пребываю. То есть когда хорошо, под винишком будет совсем отлично. Когда устал, бокал окончательно пригвоздит к подушке. А когда ты и так унылое г-но, после бокала вина мне хотелось лечь мордой в пол и не дышать. Поэтому с винишком мы дружны теперь только в радости.

• Витамин Д и магний лошадиными дозами (в пределах норм, допустимых для лошади, конечно). Сама себе назначила, но так лучше не делать. Дойдите до врача и сдайте анализы, чтобы точно знать, чего не хватает, что и в каких дозировках нужно именно вам. Вот вроде и ерунда – витаминки какие-то, но по ощущениям очень даже помогают. Поддержите себя, это точно не будет лишним.

• Сон. Я наконец сдалась и перестала сражаться за свой ночной досуг. Это когда после укладывания и каждого из ста сорока «мам, полежи со мной», героически отползаешь в соседнюю комнату, чтобы урвать хоть пару десятков минут из суток на себя. Несколько лет я спала в лучшем случае по 4–5 часов, неудивительно, что так поистаскалась. Но я была убеждена, что это условно-свободное от детей время мне нужно больше, чем сон, – мне просто жалко было спать! Оно мне и сейчас нужнее в эмоциональном плане. Но физически организму больше нужен сон. Я признала поражение, и теперь, если случайно засыпаю с детьми, в 90 (ну ок, 80 %) случаев никуда не ползу, а сплю столько, сколько дают.

• Красивые картинки. Помните, в начале этой главы я уже раздавала советы, когда писала про эмоциональное выгорание – тогда я велела не смотреть идеальные картинки про идеальную жизнь в инстаграме. Или смотреть, но не верить. Теперь советую аккуратнее смотреть реальные фото знакомых вам людей, друзей, у кого материнство проходит посвободнее, не таким частоколом. Одно время я почувствовала, что начинаю завидовать: звонишь в пятницу вечером коллеге по дваждымамству, а они с мужем вдвоем в кино – и мне ужасно это чувство не нравилось. Или как другая «коллега» фотографирует нарядных довольных детей на какой-нибудь вполне взрослой выставке. Я думала: «Да как так? Почему мои даже в зоопарке умудряются ходить с кислыми минами, а Алиса – еще и с влипшим в свитер ее же леденцом на палочке?!» Во-первых, все дети разные – это понимание очень облегчает жизнь. И родители тоже разные. Ну и опять же, это только картинка. Может, это единственный пойманный момент за весь день, когда никто не истерил, не дрался, не орал «купи-и-и» и не ныл «хочу-у-у на аттракцио-о-оны!»

Я, кстати, с радостью осознала, что та зарождающаяся зависть была всего лишь еще одним симптомом моего упаднического состояния. Сейчас я опять умею искренне радоваться за друзей и, когда пятничными вечерами смотрю их фото из кафе в формате «чайлдфри», совершенно от души улыбаюсь: «О, ну хоть этих куда-то выпустили!»

• Используйте всё, что помогает именно вам. Каким бы глупым это ни казалось вам самим и как бы по-идиотски ни выглядело со стороны. Я, например, когда чувствую, что накатывает, срочно своих втыкаю в мультик, ухожу на кухню, включаю любимую песню и отплясываю там с половничком как в последний раз. Обычно стесняюсь, но тут прям в отрыв, меня в любой танцевальный проект с руками оторвали бы. С руками и половничком.

Еще у меня есть личная волшебная пилюля, которая, к сожалению, выдается в строго ограниченной дозировке в лучшем случае раз в год – море и рассветы. Я неизлечимо морезависима, оно меня в чувства приводит быстрее и качественнее, чем все афобазолы, массажи и психологи, вместе взятые. Совсем необязательно купаться и чтоб «сезон» – мне нужно, чтоб просто было, плескалось рядышком. Ну и рассветы. О-о-ох, рассветы… Если со мной случится еще одна книга, обязательно отведу вас в свои рассветы, вам понравится, обещаю.

С морем, впрочем, в нашем примкадье туговато, а мне надо. Поэтому как могу компенсирую постоянным просмотром фотографий и… хожу гуляю гугл-человечком по любимым местам, хотя бы частично возвращаясь туда, где было так хорошо. Я однажды подаренный судьбой свободный час слила на то, что елозила пальцем по гугл-картам и томно вздыхала, вытирая ностальгические слезы. И знаете что, я давно так классно время не проводила. Не жалейте, пожалуйста, времени на всякую фигню, если эта фигня способна сделать вам хорошо. Белье потом погладите (хотя, по секрету, его можно вообще не гладить).

• «Тебе нужно найти хобби!» – воодушевленно советовала мне каждая вторая пока еще бездетная знакомая, видя мое состояние. Ох, милая, у меня хобби последние семь с лишним лет – искать время на хобби! Но тем не менее. Это правда важно – чем-то еще заниматься, помимо семьи, если хочешь сохранить рассудок и, собственно, семью. Разве что формулировать это как «найти время на свое увлечение» я бы не стала – звучит слишком невыполнимо. У меня все эти годы не было ни хобби, ни сил, ни желания на него, я всего лишь иногда писала в инстаграм. Про свое материнское, радостное и наболевшее, эмоциями поделиться, поныть, пожаловаться. У меня там свой мир. Я когда с ногами в кресло забиралась, брала ноутбук – будто тумблер какой-то переключался. Телепорт в другое измерение.

Иногда, впрочем, совесть ела, что могла бы что-то полезное по дому сделать, уборку там, посуду помыть, а не тратить время зря. Но знаете, что хочу сказать. Убирать в доме при наличии двух детей – вот это тратить время зря. А то, что позволяет переключиться и доставляет удовольствие, в каком-то смысле даже удовлетворяет потребность в самореализации, – очень нужное и важное дело. И смотрите, теперь это вылилось в целую книгу. Я всё так же забираюсь с ногами в кресло, открываю ноутбук, и тумблер снова «щелк!» Не ищу и не выделяю на это какое-то специальное время, не контурирую словом «хобби» – пишу, когда есть минутка или когда самой очень надо, а вы читаете, может быть даже смеетесь, сопереживаете, облегченно выдыхаете: «Фух, значит, я не одна такая». А значит, и я не одна такая – и тоже облегченно выдыхаю. Короче, я нагло вами пользуюсь – вы, если продолжать мои аллегории про перелом из начала этой главы, мой костыль. А я рада быть вашим.

В целом же не скажу, что обращение к психологу и реабилитация сделали из меня перманентно спокойного человека и идеальную мать, которая фигачит по ночам сенсорные коробки, а днем печет пироги, самозабвенно играет с детьми и неподдельно от всего этого кайфует. Меня всё так же легко вывести из себя, легко довести, я все так же на всех ору. Но теперь есть силы рассмеяться там, где я раньше разозлилась бы и разревелась, седьмой раз спокойно сказать там, где я раньше уже сто раз наорала б. Когда понимаю, что опять скатываюсь, примерно знаю, на какие свои рычаги понажимать, и есть силы тащить себя обратно.

Поэтому можно я еще раз попрошу? Если вы чувствуете, что всё, край, что вам нужна помощь, но стесняетесь/боитесь/родные не поймут/я сама всё это придумала – вдохните-выдохните и обратитесь. Идеально не станет, но точно будет лучше.

Вместо послесловия

Вчера ждала Тёмыча с дополнительных. За турникетом, в очереди в гардероб стоял мальчик – Тёмкин примерно ровесник – чтобы сдать одежду, а с моей стороны, слегка опершись на турникет, – его мама. И всю дорогу, пока он стоял, она вроде и раздражительно, но пугающе монотонно морально тыкала в него тупой заточкой: «Стой в очереди нормально», «Хватит по сторонам глазеть», «Ты так до ночи прождешь». А потом он на маму что-то мечтательно засмотрелся, перед ним две девчонки-хохотушки влезли, сунули свои куртки гардеробщику и убежали. Мама тут же полоснула: «Стой в очереди, говорю, даже куртку сдать не можешь. Как ты такой бестолковый-то получился?..»

Мальчик куртку всё же сдал, номерок кропотливо в кармашек затолкал, собирался по коридору на занятия идти, но резко крутанул к турникету. Мама уже была в пол-оборота к двери, но он вдруг:

– Мам!

– Ну что еще?

И руки к ней через турникет тянет:

– Обними!

Она застыла на секунду, посмотрела на дверь, до которой оставалось полшага, глубоко вдохнула и, закрыв глаза, громко протяжно выдохнула. Но вернулась и обняла. Через явное усилие, плотно сжав губы и не наклоняясь к нему обняла.

Теперь мальчик был гораздо более расторопным, чем только что в гардеробе: за доли секунды столько успел – зажмуриться от удовольствия, улыбнуться, полностью раствориться в этих объятьях, собраться и снова сделаться почти серьезным. Напоследок по-щенячьи так в глаза ей заглянул:

– Пока?

– Иди уже.

У меня проступили слезы и пришлось задержать дыхание, чтоб не разреветься. Мне было безумно жалко мальчика.

Но еще больше мне было жалко маму.

Когда она выходила, замученно поправляя съехавшую шапку, по касательной прочертила по присутствующим взглядом – не цепляясь ни за кого, просто скользнула по верхам. И в этом взгляде не было ни капли злости, беспомощности, даже усталости не было. Не было ничего. Я хорошо знаю этот взгляд, я слишком часто видела его в зеркале.

Когда мальчик всё не уходил, а мама явно через силу обнимала, те, кто не был занят своими делами и наблюдал, вели себя по-разному: бабушки неодобрительно качали головой в сторону мальчика, а мамы исподлобья молча жрали ее заживо. Мне же было жаль, так бесконечно жаль ее, аж до какого-то щемящего ощущения в груди. Захотелось подойти и крепко-крепко обнять, еле в руках себя удержала. Потому что видно, очевидно, что она хорошая, самая лучшая мама, но выжжено всё, она внутри полая. По ребенку так безошибочно считывается, что добрый, чувствующий, что живет в любви, каждый раз искренне прощая маме эту тупую заточку, которой она иногда тычет в него от усталости и бессилия.

Мне, знаете, раньше казалось, что нет ничего ужаснее, чем когда тебя раздражает собственный ребенок. Вот он снес очередной угол, бежит к тебе, плачет, и ты жалеешь – но не потому, что так чувствуешь, а потому, что так надо. Надо, чтоб орать побыстрее перестал, потому что он до этого уже сто раз поорал без повода, и теперь вместо жалости тебя просто бесит, бесит, бесит! И я очень этого чувства раньше пугалась.

Но оно ни фига не самое страшное. Потому что вот сейчас он тебя раздражает, в следующую секунду какую-нибудь фигню нелепую сделает – и ты уже смеешься, а потом обнимаетесь, а пока обнимались, он головой в нос тебе случайно до искр зазвездил – и опять злишься, а потом опять смеешься, брызгая слезами. И оно, конечно, непросто, но как-то всё бурлит, кипит, и ты в этом компоте бултыхаешься по-всякому – то плывешь грациозно, то нелепо барахтаешься, то пытаешься хотя бы никого не утопить. Но ты живешь, проживаешь, у тебя всё в тысячи эмоциональных оттенков окрашено.

Страшно, когда оно всё как-то мимо.

Когда беспросветный монохром.

…Вообще я собиралась закончить на какой-нибудь сильно позитивной ноте, пока своими депрессивными душеизлияниями не подорвала демографию в стране. Тем более материнство – это хоть и ужасно непросто, но в целом – лучшее, что со мной случалось. Да и при определенном уровне сноровки и изворотливости там все же есть место и увлечениям, и путешествиям, и даже два месяца локдауна в 54 квадратных метрах можно пережить, почти не свихнувшись, – расскажу вам как-нибудь, при нашей следующей встрече. Но та короткая сцена у турникета во мне что-то такое болезненное расковыряла, захотелось об вас поговорить.

А вы, если однажды в общественном месте наворчите на своего ребенка и какая-то баба вдруг полезет к вам обниматься, не пугайтесь. Это я.

Конец первой части

Благодарности

Максимально дурацкий раздел, вызвал во мне острые противоречия. С одной стороны, очень приятный – мне много кому есть за что быть благодарной. А с другой – невозможно поблагодарить всех и так подробно, как мне хотелось бы – это еще на одну книгу наберется. Так что тут придется расчетливо, как в математике: два пишем, сто пятьдесят восемь примерно в уме.

…Блин, волнительно, как будто маме Ди Каприо за Ди Каприо со сцены спасибо говорю.

Итак.

Спасибо родителям – за то, что, собственно, родили. И воспитали. Я, конечно, далеко не «На-а-астенькой зовут которую», но из меня, без ложной скромности, хороший человек получился – и это полностью вы виноваты. Мамуль, папуль, спасибо, я вас очень люблю.

Мужу, детям и псу. Первому – за безоговорочную поддержку во всем, что бы я ни. Вторым – за неиссякаемые темы для новых глав моей жизни. Псу – за то, что его удобно к нервам прикладывать, пока эти главы пишутся, успокаивает. И всем четверым – за то, что вы меня любите, искренне и просто так.

Сестре и племяхе. Сестра, так и не прибив меня в детстве, теперь не дает помереть с голоду (подсовывая под дверь блинчики) и от усталости (забирая на пару часов наших прекрасных монстров, когда я совсем всё). А на племяхе я репетировала свое материнство. Анка, знай, ты ввела меня в заблуждение, потому что всё детство была неправдоподобно покладистой и послушной девочкой.

Жене Батуриной и Але Баданиной – за то, что однажды взяли меня в Cosmo, абсолютно «с улицы» и без корочки журналиста, дав, таким образом, поверить, что чего-то я там, значит, умею писать. И всей команде времен их правления спасибо. …Что-то чересчур официально вышло. Ботур, Бадан, девки мои, дрим-тим которые, вы лучшие! Да, и Татьяне Кабешовой, самому прекрасному корректору, спасибо отдельное – за то, что взялась вычистить все мои очепятки.

Маше Анохиной aka @mashaa. Надеюсь, ты круассаном не поперхнулась сейчас. Маш, ты сделала для меня гораздо больше, чем можешь представить, позвав тогда писать для твоего будущего Клуба. Ты не просто предложила подработку, ты запустила этот проржавевший маховичок, дала почувствовать и вспомнить, что я умею что-то еще кроме борща и котлет (хотя борщ и котлеты у меня очень так себе). Я с тобой из декретов беспросветных вышла наконец, мозгом, во всяком случае. Маховичок поначалу скрипел, а потом раскочегарился вон как, книгу целую в итоге намотало. Спасибо тебе.

Кате Хазиковой и Оле Николаевой. Мои подружки на расстоянии (одна живет в Париже, и мы ни разу не виделись, вторая в Екатеринбурге, и мы видимся только в Италии), а по совместительству – первые читатели-испытатели, кому я бесцеремонно подсунула рукопись, велев высказать свое веское непредвзятое «фи». Вместо «фи» они, не сговариваясь, зачем-то высказали восторги и стали угрожать, что отрекутся от меня, если не явлю книгу миру. Ну я и… Короче, если что, все претензии к ним. Кать, Оль, спасибо.

Лене Бурдюговой – за то, что так терпеливо жевала мне все эти юридические термины из договоров и клала в мой непонятливый ротик (книгу издать – это, оказывается, отнюдь не только про творчество). И за вскользь брошенное: «А чего ты не попробуешь в журнал какой-нибудь писать?» на пляже в Египте лет пятнадцать тому назад.

Подписчикам (и мужу опять), за то, что подселили мне в голову шальную мысль про книгу и все эти годы филигранно давили мне на мозг. Теперь я не автор, а писатель, а вы не подписчики, а читатели. Прикиньте! Спасибо вам всем, правда, каждому из 4036 человек.

И спасибо вам, мои новые прекрасные знакомые (хотя какие вы теперь «знакомые», мы ж вместе два раза рожать ходили), – за то, что держите сейчас в руках эту книгу. Раз вы видите благодарности, то вы ее даже прочитали (вы же не с благодарностей читать начали?). За то, что вы о ней откуда-то узнали и захотели прожить со мной очень важные, ценные, иногда трудные, но чаще счастливые моменты. Эта книга, тот самый мой первенец, появилась на свет во многом благодаря вам. Благодаря гипотетической возможности и моей робкой вере в то, что вы ее с любовью примете и возьмете на ручки. И мне, честно говоря, так понравилось, что пора бы уже за вторым.

Спасибо.

Ваша Красавчикова.