Текст книги "Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война"

Глава 2
Россия и Чечня, 1991–1994 истоки войны

Мы вместе с тобой рождаем бурю. Ты – буйный ветер, я – спокойное море. Ты налетаешь и раздражительно дуешь, и я взрываюсь бурей пены. Сейчас у нас большая буря, но есть разница между тобой и мной. Я, как море, никогда не покидаю своего места, а ты, как ветер, никогда не остаешься на своем.

Мулоя Ахмеда эр-Раизули[31]31
  Мулай Ахмед эр-Раизули (1871–1925) – лидер племенной конфедерации джебала на юге Марокко, соперничавший с вождем северных рифских племен Абд аль-Кримом.


[Закрыть].

Письмо испанскому колониальному офицеру, 1913

В начале 1990-х годов произошло значительное ослабление и центральных структур российского государства, и чеченской государственности, но в действительности и то, и другое было сильнее, чем казалось. Чеченское государство было сильнее, потому что, как показали последующие события, оно могло в качестве последнего прибежища положиться на подавляющее большинство своих членов перед угрозой внешнего нападения. Российское же государство оказалось сильнее, чем многие думали, потому что, за единственным исключением чеченцев, оно не столкнулось с действительно серьезными этническими сепаратистскими движениями со стороны своих федеративных субъектов. Именно в этом заключалось ключевое различие между новой Российской Федерацией и старым Советским Союзом, а также главная причина того, почему Россия устояла даже на фоне военного поражения.

Если не брать абхазов, которые в определенной степени могли полагаться на поощрение и поддержку со стороны советского центра против грузин, чеченцы и ингуши были первыми народами Северного Кавказа, которые при советской власти стали выдвигать открытые национальные притязания. В 1973 году к протестам ингушей против изъятия у них Пригородного района в пользу Северной Осетии присоединились чеченцы, которым в результате удалось вынудить Москву назначать больше чеченцев на официальные посты в их республике (см. девятую главу). Эти протесты почти наверняка негласно поддерживались ведущими коммунистическими чиновниками-чеченцами¹.

Протесты возобновились в конце 1980-х годов, при Горбачеве, и первоначально, как это было и в прибалтийских государствах, фокусировались на природоохранной тематике (против ставшего известным в 1988 году плана построить биохимический завод в Гудермесе), защите чеченского языка и национальной культуры, а также на требованиях религиозной свободы. Эти протесты были организованы Народным фронтом Чечено-Ингушетии, организацией, с виду лояльной Советскому Союзу и тесно связанной с чеченскими партийными чиновниками, офицерами КГБ и представителями милиции, которые хотели сместить консервативного русского первого секретаря компартии ЧИАССР Владимира Фотеева и заменить его чеченцем². Это способствовало назначению в 1989 году первым секретарем местной компартии Доку Завгаева, бывшего директора колхоза и высокопоставленного коммунистического чиновника, что произошло впервые после возвращения чеченцев из депортации в 1957 году. В Народном фронте преобладала интеллигенция (как это было исходно в прибалтийских государствах и в других местах), а сам фронт имел умеренные цели. В своей пропаганде он использовал главным образом русский язык, а в его рядах было значительное количество местных русских.

Отчасти эти протесты имели социально-экономические мотивы. Официальная советская статистика демонстрировала, что по большинству показателей в сферах социально-экономического развития и образования Чечня находилась в нижней части списка автономных республик РСФСР – хотя, как в Грузии и других местах, эта статистика, конечно же, игнорировала огромные источники доходов неофициального характера, связанных с черным рынком. Но, несомненно, огромную значимость имел фактор, который может оказаться серьезной угрозой в будущем, причем не только для России, но и для самих чеченских властей, – а именно высокий уровень рождаемости, который обусловливал большое количество нетрудоустроенных молодых мужчин (противоположная ситуация в России будет описана в пятой главе). В 1970-х годах примерно 25 тысяч молодых мужчин каждую весну уезжали из Чечни в другие регионы, чтобы устраиваться на временные работы, главным образом на стройках³. К этому времени чеченские нефтяные месторождения, в 1940-х годах занимавшие второе место по объему добычи после Баку и входившие в число наиболее продуктивных во всём мире, были почти полностью выработаны и к началу 1980-х годов давали лишь 3 % от российской добычи нефти[32]32
  Данные о добыче нефти в Чечне важны для понимания геополитических аспектов (точнее, их относительно небольшой значимости) чеченского кризиса, о которых Л ивен будет говорить ниже в этой же главе. Пик добычи нефти в Чечено-Ингушетии был достигнут в 1971 году – 21,3 млн тонн, или более 7 % общероссийской добычи. Затем уровень добычи стал резко падать, и лишь в последние годы существования СССР за счет открытия новых, но менее продуктивных залежей добыча стабилизировалась на уровне 4–5 млн тонн в год. В ходе двух войн инфраструктуре добычи нефти в Чечне был нанесен серьезный ущерб (а переработка была вообще полностью уничтожена), хотя еще до полного завершения боевых действий началось восстановление официальной добычи. В 2007 году, по данным бывшего главы Правительства национального возрождения Чечни, а затем директора Института нефтехимического синтеза РАН Саламбека Хаджиева, в Чечне было добыто 2–2,5 млн тонн нефти, после чего объем добычи вновь резко упал (до нескольких сот тысяч тонн, что составляет десятые доли процента от общероссийской добычи). На начало 2016 года компания «Грознефтегаз», единственный легальный оператор добычи углеводородов в Чечне, оценивала запасы нефти по всем лицензионным участкам по категориям АВС1 в 8,36 млн тонн при степени их выработанности 97,5 %. И хотя чеченские ученые и власти республики, включая лично Рамзана Кадырова, регулярно заявляют о том, что в чеченских недрах еще остались десятки миллионов тонн нефти, реальная ее извлекаемость, по оценке внешних экспертов, выглядит крайне проблематичной.


[Закрыть].

Первоначально, и это было странно, чеченцев в национальных протестах опередили ингуши. Так произошло потому, что, как и карабахские армяне, они имели особенный повод для недовольства, о котором можно было заявить, публично сохраняя при этом лояльность Советскому Союзу и не портя отношений с русскими, – имеется в виду требование о возвращении Пригородного района, который был передан Северной Осетии после депортации ингушей в 1944 году, причем это требование было направлено против другого малого народа – осетин. Однако, призывая к созданию отдельной Ингушской АССР, ингуши также намекали на разрыв с чеченцами, и это в некоторой степени обусловило отсрочку в развитии чеченского национализма.

В ходе советских парламентских выборов в 1989 году Завгаев смог обеспечить большую часть мандатов своим кандидатам. Единственным исключением стала победа, одержанная на выборах профессором экономики Русланом Хасбулатовым из чеченского землячества в Москве – «демократом» и сторонником Бориса Ельцина[33]33
  Хронологическая неточность Ливена: в 1989 году проходили выборы народных депутатов СССР, а в данном фрагменте речь идет о выборах народных депутатов РСФСР, которые состоялись 4 марта 1990 года. В ходе этих выборов Руслан Хасбулатов был избран депутатом от Грозненского национально-территориального избирательного округа № 37 Чечено-Ингушской АССР.


[Закрыть]. В Чечне он приобрел престиж отчасти потому, что его предки были уважаемыми мусульманскими духовными лицами. Раскол между Хасбулатовым и коммунистической группой Завгаева будет иметь судьбоносные последствия для Чечни и поспособствует получению Чечней независимости в 1991 году, восхождению Дудаева и краху антидудаевской чеченской оппозиции.

Весной 1990 года протесты среди чеченцев распространились даже на села, и под таким давлением по всей Чечне непопулярные чиновники, а также этнические русские были вынуждены уходить в отставку. Завгаев использовал свое новое положение, чтобы как можно быстрее заменить их лицами из своего клана, родственниками и представителями бюрократического окружения. Ему также удалось установить значительный контроль над Народным фронтом, тем самым поспособствовав его краху

К 1991 году национальные протесты переросли в движение за превращение Чечни в полноценную республику Советского Союза, вне Российской Федерации. Интересно отметить, что именно такой оставалась формальная позиция генерала Дудаева вплоть до самой его смерти. Он всегда выставлял себя советским приверженцем СССР, желающим видеть Советский Союз воссозданным «на новых принципах» с Чечней в качестве равноправного его члена, наряду с Россией⁴. Он также неоднократно предлагал вступление Чечни в СНГ, чего бы эти заявления ни стоили.

Более радикальные чеченские национальные требования озвучивал Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН), основанный в ноябре 1990 года с одобрения Завгаева, который, предположительно, думал, что эта организация сможет стать клапаном для выпуска пара. Однако в нее также массово вошли более радикальные представители Народного фронта и новые националистические фигуры типа Зелимхана Яндарбиева. Дудаев, на тот момент (начиная с 1987 года) генерал-майор, командовавший базировавшимся в эстонском Тарту соединением советских ядерных бомбардировщиков, посетил съезд ОКЧН и был избран председателем его исполнительного комитета и командиром Национальной гвардии. Предполагалось, что это будут почетные должности, поскольку в тот момент Дудаев не демонстрировал, что готов в скором будущем покинуть авиацию. Он сделал это после того, как отказался участвовать в советской военной интервенции в прибалтийские страны в январе 1991 года, оказав скрытую помощь Борису Ельцину.

Дудаев родился в 1944 году в селе Первомайском (частично казачьем) в Чечне. Практически сразу после этого его семья была депортирована вместе с остальным чеченским народом в Казахстан, где он провел свое детство (описание депортации см. в девятой главе). В 1957 году Дудаев вместе со своей семьей вернулся в Чечню, но вскоре уехал оттуда, поступив в военную летную школу в Тамбове, и прослужил в советских ВВС с 1966 по 1990 год. За это время он был награжден орденами Красной Звезды и Красного Знамени. В Эстонии он женился на местной русской[34]34
  Дудаев поступил в Тамбовское высшее военное авиационное училище летчиков имени М. М. Расковой в 1962 году, до этого отучившись год на физмате Северо-Осетинского педагогического института в Орджоникидзе (Владикавказе). В вузах и техникумах этого города в последние советские десятилетия учились многие чеченцы, но Дудаев предпочел затем тайком от семьи уехать в Тамбов и после года подготовительных курсов пойти в летное училище. Со своей супругой Аллой (Алевтиной), дочерью офицера, родившейся в Подмосковье, он познакомился в Калужской области, в военном городке Шайковка, поэтому приведенная Ливеном информация несколько неточна.


[Закрыть].

Причины политического восхождения Дудаева сейчас неизбежно окутаны противоречиями и слухами. Делегаты ОКЧН, несомненно, были впечатлены его яростной речью на конгрессе. Тот факт, что он был генералом, причем единственным чеченцем, получившим это звание в советских вооруженных силах, также производил впечатление – на всём Северном Кавказе бывшие советские офицеры играли ведущие политические роли, предположительно, благодаря тому инстинктивному уважению, которое кавказцы питают к военной профессии.

Говорят, что генерал Дудаев демонстрировал симпатию к движениям национального освобождения в Советском Союзе уже в 1989 году, когда он разрешил вывесить эстонский флаг над своей базой в Тарту. До этого он как советский офицер явно должен был полностью скрывать свои национальные чувства, тем более потому, что он был представителем национальности, которую многие русские никогда не любили и которой всегда не доверяли, – хотя при этом в Советском Союзе, похоже, присутствовала намеренная политика продвижения определенных избранных чеченцев на руководящие позиции.

Второй по значимости причиной того, что выбор ОКЧН пал на Дудаева, могло быть то обстоятельство, что он являлся представителем относительно небольшого и малозначимого тейпа[35]35
  Чаще всего в источниках Дудаева называют представителем тейпа Ялхорой из одноименного аула на юго-западе Чечни; известный исследователь тейпов М. Мамакаев называет Ялхорой одним из коренных тейпов Чечни. Однако существует также версия, что Дудаев был выходцем из тейпа Цечой, давшего начало фамилии Цечоевых, весьма распространенной в Ингушетии. Исторически тейп Цечой входил в вайнахское общество орстхойцев, сформировавшееся на большей части Сунженского района Ингушетии и приграничной части Ачхой-Мартановского района Чечни, которое сыграло значительную роль в формировании как ингушского, так и чеченского народов. При этом стоит отметить, что территория Сунженского района Ингушетии долгое время была спорной для двух республик, процесс ее демаркации был с большими сложностями осуществлен только осенью 2018 года. Примечательно, что в 2012 году, в момент очередного обострения пограничного спора, ингушская сторона апеллировала к соглашениям о демаркации границы между первым президентом Ингушетии Русланом Аушевым и Джохаром Дудаевым, однако чеченская сторона утверждала, что эти соглашения не имеют юридической силы, учитывая «самопровозглашенное» президентство Дудаева.


[Закрыть], причем как человек, всегда живший за пределами Чечни, он выглядел хорошим компромиссным кандидатом для членов более крупных соперничающих кланов, их последователей и представителей соответствующих групп интересов. Одним из аспектов формирования ОКЧН и чеченского национального движения было недовольство других кланов преобладанием представителей клана Завгаева в советской бюрократии и в особенности в нефтяной промышленности Чечни (как будет показано в десятой главе, значимость тейпа как такового в современной чеченской политике преувеличена, поэтому я использую здесь более широкий термин «клан»).

Дудаев также установил отношения с Яраги Мамадаевым, влиятельным чеченским государственным деятелем, а затем бизнесменом с предполагаемыми связями в мафии, который до 1990 года возглавлял крупнейшую в Чечне государственную строительную компанию «Чеченстрой»[36]36
  «Чеченстрой» – переиначенное Ливеном название Управления строительства ЧИ АССР, которым руководил Мамадаев. В дальнейшем он занимал официальный пост первого вице-премьера Ичкерии (статусом премьер-министра обладал сам Дудаев). Одновременно Мамадаев возглавлял Комитет по оперативному управлению народным хозяйством Чечни (КОУНХ), который фактически выполнял роль экономического блока правительства, но был расформирован в мае 1992 года. Спустя несколько месяцев Мамадаев перешел в оппозицию Дудаеву вместе с мэром Грозного Бисланом Гантамировым, с которым они представляли один тейп Чонхой. Одной из причин конфликта между Дудаевым и Мамадаевым называлось стремление последнего получить полноценный статус премьер-министра. После провала попытки чеченской оппозиции сместить Дудаева Мамадаев ушел из политики и занялся бизнесом.


[Закрыть]. Считается, что именно он мобилизовал финансовую поддержку для Дудаева, а равно и помощь определенных групп местных управленцев и бюрократии, которые противостояли Завгаеву Затем, в 1991–1993 годах, Мамадаев станет исполняющим обязанности премьер-министра Чечни.

В среде чеченской интеллигенции наиболее близким союзником Дудаева был в дальнейшем его вице-президент и преемник Зелимхан Яндарбиев, поэт-националист, занимавший очень незначительную должность в местном государственном издательстве (напротив, к основателям Народного фронта относились более известные и умеренные интеллектуальные фигуры). Говорили, что именно Яндарбиев представил Дудаеву потенциал исламской политики или по крайней мере ее образ. Яндарбиев на тот момент был лидером движения «Барт» («Гармония»), которое в 1990 году преобразовалось в Вайнахскую демократическую партию (вайнахи – общее название для чеченцев и ингушей).

Третьей, исключительно зловещей фигурой большой значимости в этот период был Юсуп Сосламбеков, «бизнесмен», отсидевший в тюрьме за изнасилование. О нём говорят, что он был кем-то вроде организационного гения, сыгравшего важную роль в революции 1991 года. С 1991 по 1993 год он был председателем «парламента» Конфедерации горских народов Кавказа, которая связывала разные мусульманские северокавказские автономные республики, и помогал мобилизовать кое-какую поддержку для Чечни – хотя и гораздо меньшую, чем рассчитывали сами чеченцы. Также Сосламбеков, как считалось, сыграл главную роль в отправке чеченцев и других северокавказских добровольцев на войну в Абхазию против грузин, что на тот момент служило российским интересам, но в то же время дало Шамилю Басаеву и его чеченскому батальону боевой опыт, который затем они с ошеломительным эффектом используют против России.

Похожей фигурой был бывший сержант милиции, продавец подержанных машин и гангстер из Москвы, ставший впоследствии мэром Грозного⁵, Бислан Гантамиров, чьи вооруженные сторонники сыграли значительную роль в событиях 1991 года. (Об основанной Гантамировым партии «Исламский путь» и о том, что это говорит об исламской политике – или, скорее, об ее отсутствии, – см. одиннадцатую главу.)

Напротив, в большинстве своем представители немногочисленной чеченской интеллигенции сохраняли недоверие к исламу в политике и испытывали ностальгию по безопасности и финансированию со стороны советской власти, создавшей в конечном итоге этот класс и обеспечившей ему занятость. В этом смысле они очень напоминали интеллектуальный истеблишмент в Азербайджане и других местах. Во время войны многие представители чеченской интеллигенции, охваченные гневом по отношению к российскому вторжению и жестокости российских войск, примкнули к сепаратистам. Однако их симпатии были связаны прежде всего с полковником Асланом Масхадовым, который, как они считали, был более умеренным и вменяемым, чем Дудаев, и менее религиозным, чем Яндарбиев и Басаев. Различие между командой Масхадова, состоявшей из профессионалов (врачей, инженеров и т. д.), и командой Басаева, которая состояла из куда менее образованных и более религиозных людей, было очень выразительным⁶.

Чеченский национальный конгресс призвал к роспуску избранного в 1990 году Верховного совета Чечено-Ингушетии, где преобладали коммунисты. Коммунистическое руководство отреагировало на это подавлением оппозиционной пропаганды и митингов, но когда 19 августа 1991 года консервативные советские элементы в Москве предприняли попытку контрреволюционного переворота, чечено-ингушские коммунистические лидеры явно были захвачены врасплох – о готовящемся заговоре им, очевидно, не сообщили. Завгаев и его главные советники находились в Москве, где спустя два дня планировалось подписание нового Союзного договора (горбачевской конституции для более свободного, более конфедеративного Советского Союза), а те, кто оставался в Чечне, раскололись на несколько групп: одни поддерживали путч, другие осуждали его, а у третьих обнаружились самые разные отговорки, чтобы избежать принятия на себя каких-либо обязательств. Ключевым моментом стал переход на сторону оппозиции министра внутренних дел республики генерала Умара Алсултанова. А когда путч провалился, Завгаев вернулся в Грозный и, подобно многим другим коммунистическим начальникам, отрекся от заговорщиков.

Тем временем путч и его крах дали шанс Дудаеву и Национальному конгрессу. В первый день путча Дудаев назвал его преступным и призвал к массовому движению сопротивления. Далее он выдвинул требования отставки правительства и роспуска парламента ЧИ АССР за их поддержку путча, а также выступил за переход власти к исполнительному комитету ОКЧН.

Огромное значение в этот период имело отношение к происходящему в Чечне Бориса Ельцина и одного из его главных сторонников – Руслана Хасбулатова, ответственного за формирование ельцинской политики в отношении Чечни. На этой стадии оба они, очевидно, были поглощены консолидацией своей власти и избавлением от прогорбачевских элементов в администрации. Поэтому они явно рассматривали Дудаева и ОКЧН в качестве союзников в этой борьбе, и, предположительно, на основании их распоряжений генерал-майор милиции и депутат парламента РСФСР Асламбек Аслаханов, самый высокопоставленный чеченец в российской администрации, во время пребывания в Грозном в конце августа сделал Завгаеву строгое внушение не использовать силу для подавления протестов.

Между тем сами протесты становились всё более и более мощными. Сторонники ОКЧН инициировали всеобщую забастовку и ряд массовых демонстраций. Вооруженные люди стали занимать правительственные здания, включая телерадиостанцию в Грозном, избивая и порой стреляя в тех, кто сопротивлялся. Наконец, 6 сентября они окружили и захватили Верховный совет, предварительно объявив о его роспуске. Теперь это уже была настоящая насильственная революция, а не «пассивная» по преимуществу, как это было в других местах в России, на Украине и в большинстве советских республик.

При штурме здания Верховного совета второй секретарь компартии ЧИ АССР был выброшен из окна либо выпал оттуда и разбился насмерть, пытаясь скрыться[37]37
  Фактическая ошибка: это произошло с 60-летним председателем горсовета Грозного Виталием Куценко, который отказался писать заявление о «добровольном» выходе из состава Верховного совета. По некоторым сведениям, его выбросил из окна лично Юсуп Сосламбеков, однако существует и версия, согласно которой Куценко выпал оттуда сам.


[Закрыть]. 15 сентября Завгаев подал в отставку и бежал в Москву, где стал старшим советником Ельцина[38]38
  Более точно должность Завгаева в этот период называлась так: заведующий отделом в Управлении по работе с территориями Администрации Президента РФ.


[Закрыть]. Вслед за этим насильственный захват власти в Чечне националистами дал ельцинской администрации основание обвинить в осуществлении незаконного переворота уже самого Дудаева. Кроме того, 15 сентября конгресс ингушских радикалов объявил об отделении Ингушетии от Чечни и провозгласил ее республикой в составе Российской Федерации; через несколько месяцев это решение было ратифицировано ингушским парламентом.

Однако в начале сентября Ельцин и Хасбулатов всё еще пытались сотрудничать с Дудаевым, ведь это происходило всего через несколько месяцев после того, как Ельцин во время предвыборной президентской кампании в России в июне 1991 года заявил автономным республикам: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить»[39]39
  Оригинальная цитата из выступления Ельцина в Казани 6 августа 1990 года. На митинге в Уфе летом 1990 года прозвучал еще один ее вариант: «Возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить».


[Закрыть]. Поэтому ельцинская администрация надавила на Верховный совет ЧИ АССР, чтобы он объявил о самороспуске, а на Завгаева – относительно его формальной отставки. Власть была номинально передана временному Верховному совету под руководством нейтральной фигуры – заслуженного академика, профессора Хусейна Ахмадова.

В действительности же Дудаев и радикалы так и не позволили Ахмадову получить даже видимость власти. 5 октября Национальная гвардия распустила временный совет и заняла его помещение. В ответ российский парламент на следующий день направил в Грозный делегацию во главе с вице-президентом Александром Руцким, который благодаря своему солдафонскому национализму быстро выявил угрозу, которую представляло для территориальной целостности и границ Российской Федерации движение за независимость в Чечне и в других местах. У Руцкого состоялся резкий разговор с Дудаевым, после чего вице-президент вернулся в Москву, призвав к военному вмешательству⁷. Руцкой описывал Исполнительный комитет Дудаева как «банду, терроризирующую население», и оценивал численность его сторонников в 250 человек, что было первым из множества просчетов российской стороны⁸. Чеченский кризис стал признаком начавшегося между Руцким и Ельциным раскола, который спустя два года приведет вице-президента к вооруженной защите парламента и выступлению против президентства Ельцина⁹.

Российское правительство начало реагировать на чеченские требования касательно полной независимости от России, лишь когда те усилились, но промедление дало Дудаеву несколько критически важных недель, за которые он консолидировал свою власть, взял под контроль милицию и ее арсенал, купил, похитил или конфисковал оружие у советских войск в республике. Советские вооруженные силы в тот момент фактически оказались без командования и находились в состоянии полного замешательства, поскольку к их поддержке одновременно взывали Ельцин, Горбачев и различные лидеры союзных республик (в особенности, конечно же, Украины). Не удивительно, что в данных обстоятельствах так много военных в Чечне предпочли сложить оружие или продать его, вместо того чтобы бороться за его сохранение.

Дудаев смог также добиться перемещения в тюрьмы Грозного чеченских преступников, которые содержались под стражей по всему Северному Кавказу. Другие, в том числе Лабазанов, еще до сентябрьских событий были переведены обратно в Чечню из разных частей России по запросу коммунистических властей Чечено-Ингушетии, которые сами находились под давлением семей этих людей. В октябре, когда российское давление усилилось, они были освобождены для пополнения рядов дудаевской Национальной гвардии.

Лабазанов позднее описывал происходившее так (при этом следует допустить, что он дал волю бахвальству):

«Я начал интересоваться политикой в 1990 году, когда меня посадили в тюрьму в Ростове за убийство. Затем меня перевели в следственный отдел в Грозном. Во время переворота 1991 года я досрочно освободил всю тюрьму – около 600 человек. Они слушались меня. Потом я сформировал свою группу из тех, кого освободил. Мы “объединились” с новым правительством, с Дудаевым, и стали охранять его»¹⁰.

Конечно же, ни одному из этих людей их новоявленная приверженность национальному делу не помешала использовать новые возможности для преступной деятельности. В феврале 1992 года неподалеку от резиденции Дудаева в Грозном я наблюдал инцидент, который, возможно, был характерен для многих революций. Из здания вышел некий человечек с горящими глазами и лицом гангстера – это был Иса Ахъядов, представитель Национальной гвардии (и, как мне сказали, бывший офицер КГБ). Он заявил толпе, что несколько его людей были несправедливо арестованы милицией – как мне позже сообщили, за грабежи магазинов. Затем он разразился пламенной речью о том, как директора государственных магазинов воровали продукты для себя и устанавливали высокие цены. Потрясая пачкой бумаг, он кричал:

«Я руководитель специальной комиссии номер 0001 по продовольствию, и у меня тут есть доказательства коррупции директоров из коммунистической номенклатуры. Мы хотели показать это президенту, сказать ему, что их надо уволить и наказать, чтобы у людей была еда, и поэтому нас преследуют и сажают в тюрьмы… Во время революции мы рисковали жизнью за народ. Нас не должны преследовать предатели… Старые коммунисты сами просочились в нашу революцию, а теперь они контролируют парламент и пытаются восстановить свою власть».

Часть толпы выразила свое одобрение, но другие кричали в ответ: «Это просто пьяное представление, ты раскалываешь народ». Еще одни говорили: «Скажи, где они прячут еду».

По инициативе Руцкого российский парламент призвал к расформированию вооруженных групп в Чечне. 23 октября Генеральная прокуратура России издала распоряжение, запрещающее деятельность групп, требования которых «нарушали территориальную целостность Российской Федерации». Но, похоже, это давление с российской стороны, – как можно было предсказать и как в дальнейшем неоднократно происходило, – лишь повысило поддержку Дудаева и радикалов. Через несколько месяцев, в феврале 1992 года, я брал интервью у Мусы Темишева, редактора газеты «Кавказ» и резкого критика Дудаева со стороны умеренной чеченской интеллигенции. Он уже предупреждал об угрозе «исламского фундаментализма» и «неконтролируемого бандитизма» в Чечне и называл Комитет общественной безопасности, учрежденный Дудаевым, «комитетом грабежа у общества». Темишев заявлял о необходимости создания «Российского содружества наций», включающего Чечню, причем без границ между двумя странами.

Но когда я спросил у него о возможности российского вмешательства, он ответил, что в таком случае чеченцам нужно взрывать российские атомные станции и поднимать восстание:

«Я против Дудаева, но если русские придут сюда, то я, Муса Темишев, буду первым, кто начнет так действовать, и так же будет делать каждый чеченец. Русское вторжение будет третьим русским геноцидом против чеченской нации… Почему мы должны быть единственными, кто боится? Прошлой осенью только потому, что мы блокировали аэропорт и показали, что готовы умирать, российский парламент наложил вето на ельцинское чрезвычайное положение. Только этот язык русские и понимают»[40]40
  Считается, что еще в 1970-х годах Муса Темишев, учась в МГУ, создал подпольный «антисоветский чеченский комитет», хотя, как отметил в личной беседе с переводчиком первый из трех дудаевских министров иностранных дел Шамиль Бено, никакого «комитета» не было – была группа активных чеченских студентов, включая Темишева. «Наблюдался эффект синергии от участия многих, в общежитии на проспекте Вернадского мы часто и по много часов дискутировали о проблемах нашего народа и приоритетах нашего „постсоветского“ бытия – в том, что СССР в скором времени развалится, у нас тогда был полный консенсус», – отмечает Бено. В годы перестройки Темишев также имел отношение к созданию движения «Барт», главным вдохновителем которого был Зелимхан Яндарбиев, еще во второй половине 1970-х годов принимавший активное участие в создании первой студенческой ячейки «национальной мысли» под названием «Пхьармат» (Прометей). Всё это позволило Темишеву претендовать на право считаться «главным идеологом чеченской революции», а также ему приписывается авторство «Декларации о государственном суверенитете чеченского народа». В Ичкерии Темишев занимал пост советника Дудаева по вопросам национальной безопасности, редактировал правительственную газету «Ичкерия» и газету Конфедерации горских народов Кавказа «Кавказ». В июне 1994 года под угрозой ареста Темишев покинул Чечню, после чего его влияние на события там были минимальны, хотя он еще не раз напоминал о себе громкими заявлениями.


[Закрыть].

27 октября Дудаев провел президентские и парламентские выборы. Сам он получил 85 % голосов, а националистские группы захватили все места в парламенте. Наблюдатели в тот момент заявляли о многочисленных нарушениях, включая запугивание местного русского населения, но в целом результаты, похоже, достаточно справедливо отражали тогдашние чеченские национальные настроения. Сразу после вступления в должность генерал Дудаев на месяц наделил себя чрезвычайными полномочиями, которые он больше никогда не сложит. Ельцин ответил на это требованиями роспуска чеченских вооруженных формирований, возврата захваченных зданий, проведения выборов в Верховный совет и референдума по государственной системе Чечни¹¹.

2 ноября чеченский парламент провозгласил полную независимость от России, что было подтверждено новой конституцией, принятой в следующем марте. Тем временем сторонники Завгаева и изгнанные коммунистические руководители, сохранившие контроль над своим родным Надтеречным районом[41]41
  Доку Завгаев родился в селе Бено-Юрт Надтеречного района, после возвращения из ссылки работал в местном совхозе «Знаменский» на разных должностях вплоть до директора, затем был председателем Надтеречного райисполкома и с этой должности переместился в руководящие структуры ЧИ АССР.


[Закрыть] на северо-западе Чечни, начали формировать там вооруженную оппозицию.

Президент Ельцин ответил на эту декларацию независимости введением в Чечне 8 ноября чрезвычайного положения и угрозой восстановить порядок силой. Однако это решение было подвергнуто критике определенными группами СМИ и либеральными политиками в Москве, включая, как ни странно, тогдашнего либерального депутата Сергея Степашина[42]42
  Сергей Степашин в 1990 году, до этого работавший в Высшем политическом училище МВД СССР, был избран в Верховный Совет РСФСР, где возглавлял подкомитет комитета Верховного Совета по делам инвалидов, ветеранов войны и труда, социальной защите военнослужащих и членов их семей. В момент описываемых событий был председателем Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ во время ГКЧП, затем, с ноября 1991 по январь 1992 года, заместителем генерального директора Агентства федеральной безопасности РСФСР.


[Закрыть], который три года спустя в качестве руководителя Федеральной службы контрразведки (ФСК), преемницы КГБ, сыграет ключевую роль в приближении Чеченской войны. Действия Ельцина также получили негативную реакцию со стороны Михаила Горбачева и его остававшихся сторонников в советском правительстве и МВД.

10 ноября в Москве для обсуждения президентского указа собрался Верховный Совет. Тем не менее в тот же день Ельцин направил в Чечню 600 солдат внутренних войск – как еще предстоит увидеть в 1994 году, этого было слишком мало, чтобы решить задачу, хотя, возможно, это было всё, что имелось в распоряжении российского руководства, учитывая хаос в вооруженных силах на тот момент. Это было первое из ряда российских военных унижений: вооруженные автоматами чеченцы встретили российские войска в аэропорту, окружили их и удерживали в пределах здания. Советская армия в этой операции не использовалась, поскольку она еще теоретически находилась под командованием Горбачева, да и в любом случае ее командиры не имели никакого энтузиазма для выполнения задачи. Впоследствии, ссылаясь на введение чрезвычайного положения в Чечне и факт отправки войск, Хасбулатов заявил комитету Госдумы по расследованию причин Чеченской войны: «Мы отменили этот указ уже после того, как его исполнение провалилось. Советские министры просто не хотели подчиняться распоряжениям российского президента – они щелкнули Ельцина по носу от лица Горбачева, а в результате через месяц получили Беловежскую пущу (соглашение между Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем о роспуске Советского Союза)»¹².

После того как 11 ноября Верховный совет РСФСР отменил чрезвычайное положение и ввод войск, было достигнуто соглашение (чеченцы изображали его как капитуляцию на их условиях), согласно которому российских солдат посадили в автобусы и вывезли за пределы Чечни в сопровождении местной Национальной гвардии¹³. Вслед за этим Ельцин отозвал свой указ и, пребывая в состоянии, ухода от ответственности и моральной трусости в отношении Чечни, которое станет тоскливым образцом его непоследовательности, попытался заявить, что вообще никак не был склонен к такому решению. Как сказал его пресс-секретарь, «[президент] согласен с решением Верховного Совета и предпримет необходимые меры по его реализации. Он никогда не был сторонником разрешения конфликта любой ценой – только при помощи политических мер, только путем переговоров, вне зависимости от того, насколько сложными они могут оказаться»¹⁴.

Как и позднее, в декабре 1994 года, успех чеченских сепаратистов был не просто результатом чеченской храбрости и стойкости. Российские войска и их командиры пребывали в крайнем недоумении относительно приказов, которые им отдавались, и цели операции. Отмеченные выше действия Ельцина были предприняты в наихудший момент с точки зрения воинского духа, когда Советский Союз рушился, а солдаты были совершенно не уверены в том, кто ими командовал и кому они должны быть лояльны[43]43
  Крайне важное наблюдение Ливена в контексте одновременно развернувшихся войн в бывшей Югославии, где многие части ЮНА (Народной армии Югославии), главным образом находившиеся под командованием сербских офицеров, давали отпор хорватским парамилитарным соединениям, окружавшим гарнизоны с требованием сдать оружие в обмен на беспрепятственный выход. Можно вспомнить и события весны 2014 года, когда в процессе присоединения Крыма к России практически все части украинской армии в Крыму сдали оружие без боя, а затем то же самое сделали некоторые украинские соединения в Донецкой и Луганской областях.


[Закрыть].

Темную роль в этих событиях играл Руслан Хасбулатов. Его российские недруги предполагают, что всё это время он тайно поддерживал чеченских националистов, хотя многие чеченцы утверждают, что, напротив, он выдерживал жесткую линию, чтобы утвердить свою репутацию среди русских националистов. В атмосфере почти всеобщей лжи, которая теперь преобладает в российской политике, настоящую правду мы можем не узнать никогда. Сам Хасбулатов утверждал, что он еще в сентябре осознавал угрозы, исходящие от Дудаева, и просил Ельцина «добавить еще одну звезду на погоны Дудаева и отправить его обратно в армию» – но было уже слишком поздно.

За несколько месяцев между провалом попытки российского вмешательства в чеченские дела и июнем 1992 года, когда последние российские военные окончательно покинули Чечню после ультиматума Дудаева, чеченскому правительству и Национальной гвардии, а также различным обособленным политическим и криминальным группам удалось выдавить из Чечни советские, а затем российские вооруженные силы. Некоторые военные базы были разграблены (например, 566-й полк внутренних войск в Грозном в период между 6 и 9 февраля 1992 года), а другие сложили оружие в обмен на возможность мирно уйти. Наконец, само Министерство обороны под руководством Павла Грачева пошло на сделку, передав чеченцам значительное количество оружия в обмен на обещание беспрепятственного вывода войск с территории Чечни. Именно это оружие спустя два с половиной года станет основой чеченской обороны.

В отчете комиссии Госдумы по расследованию причин Чеченской войны во главе со Станиславом Говорухиным было сделано предположение, что в указанный период чеченцы захватили (или им были переданы) 42 танка, 56 БТРов, 139 артиллерийских систем и 24 737 единиц автоматического оружия¹⁵. Ни я, ни другие корреспонденты никогда не видели сколько-нибудь сопоставимого количества танков на чеченской стороне, но количество автоматов выглядит довольно точным. (В то же время следует отметить, что отчет комиссии Говорухина, хотя и содержит полезную и крайне интересную, но сомнительную информацию, глубоко тенденциозен и наполнен истерической риторикой и совершенно необоснованными заявлениями, особенно относительно судьбы этнических русских в Чечне при Дудаеве.)

Удивительным образом чеченцам удалось достать значительное количество пистолетов и даже автоматов еще в 1960-х годах, в самый разгар советского государственного контроля. В 1968–1970 годах советская милиция конфисковала у населения на Северном Кавказе, в Казахстане и Киргизии в общей сложности 20 530 единиц стрелкового оружия, и основная его масса находилась в руках чеченцев¹⁶.