Текст книги "Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)"

Глава 2
Подготовка подводных лодок к переходу в индонезию

Беспрецедентно сжатые сроки формирования 54-й отдельной бригады подводных лодок Тихоокеанского флота. Подготовка к переходу лодок в Индонезию проходила тайно. В каждом отсеке асы – специалисты высокого класса. Чехарда со штатами. Подводники пишут на себя легенды.

Окончательное решение на правительственном уровне о создании 54-й отдельной бригады подводных лодок Тихоокеанского флота (54-й обпл), скорей всего, состоялось накануне первомая 1962 г. ТАСС сообщало: 4 мая 1962 г. индонезийская правительственная делегация во главе с Министром иностранных дел Индонезии Субандрио была принята в Кремле заместителем Председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгиным. Советско-индо-незийские переговоры завершились с участием Министра Иностранных дел СССР А. А. Громыко, Министра Обороны СССР Р. Я. Малиновского и других официальных лиц.

Формирование 54-й обпл шло чрезвычайно быстрыми темпами. К исходу первой декады июня 1962 г. (фактически за месяц) полностью вооруженная и боеспособная 54 обпл в составе шести подводных лодок 613 проекта и Плавбазы «Аяхта» была окончательно сформирована, вооружена и укомплектована личным составом по штатам военного времени с целью перехода в дальнее зарубежье. Таких темпов формирования в строжайшей тайне целого соединения подводных лодок история ВМФ еще не знала. Но, на то были свои причины. О том, как это происходило, описывает Р. Рыжиков, в то время старший помощник командира пл С-236.

«2 мая 1962 г. бухта Северная залива Владимир. Подводная лодка 613 пр. С-236 126-й бпл стоит у пирса. Экипаж дает концерт художественной самодеятельности. Явление в праздники – обычное. Необычное заключается в том, что на этой пл участие в концерте принимали все члены экипажа, свободные от вахты – матросы, старшины, мичманы, офицеры и их жены. Так здесь, на объявленной недавно приказом Командующего Тихоокеанским флотом отличной лодке, было поставлено дело благодаря усердию заместителя командира по политической части старшего лейтенанта Владимира Лепешинского и высокой организации службы старшего помощника командира капитана 3 ранга Рудольфа Рыжикова и других офицеров. Вообще-то Володя Лепешинский – личность неординарная. Это бывший минёр. Недавно переквалифицировался из командира торпедной группы в политработники. Допущен к самостоятельному несению ходовой вахты и якорной стоянки. При необходимости несет её наравне с другими вахтенными офицерами. К тому же, он племянник знаменитой примы балета – О. В. Лепешинской и внук знаменитых друзей В. И. Ленина Лепешинских. Снимался в фильме «Сельская учительница», главную роль в котором исполняла несравненная Вера Марецкая. Если кто помнит этот фильм, тянувшийся к учёбе крестьянский парень Фрол нараспев речитативом с ударением на «О» выводит: «Ну, пошёл же, ради бога, небо, ельник и песок…». Это как раз он – Володя Лепешинский (см. Р. Рыжиков [15, с. 43]).

Остаётся добавить – уже после съёмки фильма Володя учился в Нахимовском военно-морском училище, которое заканчил в 1953 году. Затем – учёба в Высшем военно-морском училище подводного плавания им. Ленинского комсомола (ВВМУПП или «Ленком»). После окончания «Ленкома» в 1957 году Владимир Лепешинский начинает службу командиром торпедной группы на одной из лодок 613 проекта. И вот теперь он – заправский замполит на пл С-236.

Закончился концерт, идет вручение призов за лучшее исполнение. Неожиданно по трансляции раздается команда: «Экипажам подводных лодок С-236 и С-239 срочно прибыть в казарму!»

Концертное настроение быстро улетучилось. Что-то непонятное и тревожное в этом срочном сборе. Старпомы отдают приказание провести вечернюю поверку. «Нетчиков» нет. Из штаба бригады возвращаются командиры пл С-236 капитан 2 ранга Юрий Владимирович Дворников и С-239 капитан 2 ранга Петр Александрович Протасов. Отдают приказания старпомам: «Всем офицерам завтра в к 6.00 быть на службе. С завтрашнего дня до утра следующих суток надлежит рассчитаться с береговой базой. На всё про всё – сутки. Послезавтра уходим во Владивосток. Сюда больше не вернемся, куда будем перебазироваться – неизвестно. Разберемся во Владивостоке» [15 с. 45].

Кто служил на подводных лодках (впрочем, это относится и к надводным кораблям), знает, сколько требуется времени на выгрузку одних торпед, погрузку – других, на получение и загрузку продуктов, на расчёт с береговой базой, получение аттестатов, денежного довольствия и т. д. и т. п. И все это необходимо выполнить так, чтобы за людьми не тянулся шлейф долгов, чтобы с командира и офицеров не урезали денежных окладов за какие-нибудь недостачи.

В таком же спешном порядке готовились к переходу в неизвестность и другие пл 54-й обпл. Свидетельствует командир пл С-292 19-й бпл, базирующейся в б. Улисс (Владивосток) капитан 2 ранга Таргонин Григорий Валентинович, ныне капитан 1 ранга в отставке:

«Утром 4 мая 1962 г. – обычный рабочий день. Идет проверка и проворачивание оружия и технических средств. Щелкает динамик громкоговорящей внутрикорабельной связи и раздается голос старшего помощника командира капитан-лейтенанта Владимира Колесникова: «Товарищ командир, верхний вахтенный доложил: наблюдается движение по пирсу комбрига». Выхожу на пирс, аналогичный манёвр совершает командир С-290 капитан 2 ранга Александр Александрович Кодес, мой товарищ и одногодок, окончивший ТОВВМУ в 1949 году. Оказалось, командира нашей бригады, капитана 1 ранга Попова Владимира Степановича, и меня с Кодесом вызывает командир Эскадры пл, контр-адмирал Ефим Иванович Медведев. Комбриг сам ничего не знает о причинах вызова к командиру эскадры, а нас спрашивает: «Что мы натворили?» Мы с Кодесом пожимаем плечами, и все втроем входим в кабинет командира эскадры. Наш комбриг представился, и нам предложили сесть в конце длинного стола.

Е. Медведев: «Эскадре приказано сформировать 54-ю отдельную бригаду шестилодочного состава. Командование, штаб и политотдел бригады комплектуется, в основном, на базе 126-й бпл. В состав бригады назначены лодки 126-й бригады – С-235, С-236, С-239, а также плавбаза «Аяхта». От Вашей бригады, товарищ Попов, – С-290 и С-292, от 124 бпл – С-391.

54-я обпл перейдет к месту назначения двумя группами. Первая группа из двух лодок (С-236 и С-292) – под командованием начальника штаба бригады капитана 1 ранга Федора Диомидовича Гришелёва должна быть готова к выходу через две недели. Задачу бригада получит на новом месте базирования – так начал своё выступление командир эскадры. Далее последовали указания детализировавшие подготовку лодок к переходу».

Затем выступил начальник политотдела эскадры капитан 1 ранга Сергей Семенович Бевз с указаниями об оформлении выездных дел на весь личный состав, предупредил о неразглашении всего, что здесь мы услышали» [17, с. 33−34].

Вскоре о предстоящем формировании в кратчайшие сроки узнали все штабные офицеры 19-й бпл и эскадры. Им были даны указания о тщательной скрупулезной проверке оружия, вооружения, соответствующего снабжения и укомплектования лодок 54-й обпл по штатам военного времени.

О том, куда будут направлены подводные лодки создаваемой бригады, на совещании не было сказано ни слова. Вполне вероятно, что об этом пока не знал и сам командир эскадры.

Любопытный разговор состоялся между командиром 19-й бпл Владимиром Поповым и командирами лодок Григорием Таргониным и Александром Кодесом после совещания у командира эскадры:

– И что вы по этому поводу думаете? – спросил комбриг, когда мы спускались к пирсам от здания штаба эскадры.

– Что думать? Мы – люди военные, – сказал Саша. – А как вы думаете, куда вас отправляют?

– Анализируя всё услышанное сейчас, учитывая всё возрастающие связи ТОФ с ВМС Индонезии, можно предположить, что нас посылают туда. А вот зачем?.. Как сказано, придём туда – узнаем, – высказал я своё предположение.

– Ты, пожалуй, прав. Всё что мне удастся узнать о вашем походе, я вам сообщу, а пока делайте вид, что ничего не произошло и маскируйте свою работу, пока это возможно [17, с. 34].

Формирование и подготовка 54-й обпл проходила быстрыми темпами. Уже первой группе подводных лодок (С-236, С-292) надлежало выходить в поход в середине третьей декады мая. Сразу же после совещания у командира эскадры пл С-292 переходит к 6 пирсу б. Улисс для выгрузки всего торпедного боезапаса. Следовало становиться в «Дальзавод» для снятия экспериментальной аппаратуры звукоподводной связи (ЗПС), замены радиолокационных станций (вместо РЛС «Накат-М» – на РЛС «Анкер»).

«Но вот на Дальзаводе работы выполнены … Док готовится на погружение, а в бухту входит С-236, которая должна встать на наше место. Удивляюсь необычно четкой работе служб флота, обеспечивающих подготовку субмарин, видно, направляет нас сильная рука, которая куда-то уверенно ведет. Только вот куда?..», – сокрушался В. Таргонин [17, с. 36].

В описываемый период покорный ваш слуга, флагманский минер 19-й бпл капитан-лейтенант Анатолий Батаршев, назначенный на эту должность два года тому назад после учебы на ВОЛСОКе в Ленинграде (1960 г.), получил соответствующие указания от командования бригады и непосредственно от начальника Минно-торпедного управления Тихоокеанского флота капитана 1 ранга Бродского Михаила Ушеровича о тщательном контроле по замене торпед на подводных лодках С-292 и С-290 19-й бпл. Пока решались кадровые вопросы о формировании штаба и назначении флагманских специалистов 54-й обпл, такие же указания от командования и капитана 1 ранга Михаила Бродского получили другие флагманские минеры 126-й и 124-й бригад пл, ответственных за подготовку личного состава минно-торпедных боевых частей, состояние и боеготовность торпедного оружия и вооружения подводных лодок своих бригад (С-235, С-236, С-239 и С-391).

В 1962 г. на вооружении пл состояли достаточно надежные и эффективные по тому времени парогазовые торпеды 53–39 и 53-39ПМ (с приборами маневрирования). В кормовые торпедные аппараты обычно загружались самонаводящиеся электрические торпеды САЭТ-50М. С 1961 года подводные лодки стали применять более совершенные самонаводящиеся торпеды САЭТ-60. С указанных выше пл все торпеды были выгружены и заменены на парогазовые торпеды 53–39 (4 торпеды – в носовые торпедные аппараты, 6 – на стеллажи первого отсека) и самонаводящиеся электрические торпеды САЭТ-50 (две торпеды в кормовые ТА).

Что это достаточно эффективное оружие, показала практика. Подводные лодки эскадры неоднократно в разное время применяли эти торпеды (53-39) при стрельбе в боевом варианте по скалам в районах боевой подготовки, специально отведенных для этой цели. Я не помню ни одного случая в бытность мою флагмином 19-й бпл (1960−1962 гг.), чтобы эти торпеды подводили; все выпущенные по скалам торпеды взрывались (А. Батаршев). В отношении торпед САЭТ-50 следует сказать, что они изготовлялись на военных заводах без учёта их использования в экваториальных условиях. Впоследствии практика показала, что при длительном хранении в торпедных аппаратах в условиях тропиков и большой влажности (температура в ТА – свыше 40°) акустическая аппаратура этих торпед снижала свои характеристики, в результате чего торпеды становились малоэффективными. Но об этом мы узнали потом, при практических стрельбах в Индонезии в море Бали. Мы поняли, что эффективно использовать эти торпеды возможно лишь в регионах с умеренным или суровым климатом.

Но всё это будет потом, а пока лодки готовились к походу в «экспортном варианте». Все лодки прошли докование, заменили радиолокационные станции «Накат-М» на РЛС «Анкер», сняли радиолокационные ответчики «Хром-КМ». Поступило распоряжение из штаба эскадры всю секретную литературу с подводных лодок сдать в секретную канцелярию на плавбазу «Бахмут», находящуюся в б. Улисс в составе 19-й бпл. Там готовили списки литературы, которую необходимо было взять в поход, предварительно сняв гриф секретности. В основном, это касалось устройства корабля, агрегатов и механизмов, торпедных аппаратов, торпедного автомата стрельбы (ТАС-Л2) и др. технических средств и аппаратуры боевых частей и служб. Все комплекты навигационных карт, лоций и пособий с подводных лодок были сданы в гидрографические службы ТОФ. В этих службах готовились и корректировались необходимые комплекты карт и лоций, которые были переданы на лодки за неделю до их выхода в дальний поход.

Описываемым событиям предшествовала подготовка во Владивостоке индонезийских экипажей подводных лодок 613 проекта. В конце 1960 г. директивой ГК ВМФ перед ТОФ была поставлена задача – с мая по декабрь 1961 года на базе подводной лодки 613 проекта подготовить шесть индонезийских экипажей подводных лодок в объеме 1 и 2 задач Курса боевой подготовки. Распоряжением Командующего ТОФ такой лодкой стала пл С-235. Теоретический курс обучения индонезийским экипажам предстояло проходить при 51 Учебном отряде подводного плавания ТОФ. Вот как это было.

В январе 1961 г. пл С-235 перешла из б. Северная (п. Ракушка) залива Владимир в б. Золотой Рог и на время обучения индонезийских экипажей вошла в состав 4-й обпл ТОФ. Командовал подводной лодкой капитан 3 ранга Иридий Александрович Морозов. Старший помощник – капитан-лейтенант Владимир Серафимович Любимов (с июля 1961 г. – капитан 3 ранга). Командир БЧ-3 – старший лейтенант Вилен Никифорович Пилипенко, командир торпедной группы – лейтенант Иван Петрович Степанченко. На этих минёрах будет лежать большая доля ответственности за подготовку торпедистов и торпедных электриков индонезийских экипажей.

Командованием Тихоокеанского флота пл С-235 была поставлена задача: в трёхмесячный срок (февраль – апрель 1961 г.) подготовить корабль к приёмке на его борт поочерёдно шести индонезийских экипажей для их практической отработки. Теоретический курс обучения этих экипажей проходил в это же время при 51 УОПП ТОФ. С мая по декабрь 1961 года на пл С-235 индонезийским экипажам предстояло пройти практическую отработку первой и второй задач курса боевой подготовки. Согласно полученным распоряжениям штаба ТОФ на пл была демонтирована система радиолокационного опознавания «Хром-КМ», заменена поисковая радиолокационная станция «Накат-М» на РЛС «Анкер», произведена корректировка технической документации, выгружены торпеды 53-39ПМ, САЭТ-60 и САЭТ-50М, вместо них загружены торпеды 53–39 и САЭТ-50. Как было запланировано, практическая отработка индонезийских экипажей на пл С-235 началась с середины апреля 1961 года. Весь рядовой и сержантский состав (в индонезийском флоте старшины именуются сержантами) имел книжки «Боевой номер». Их заполнение и корректура на индонезийском языке проводились заранее, в процессе теоретического обучения экипажей в 51 УОПП ТОФ.

Старшим группы индонезийских подводников был господин Чипто – один из командиров пл. Как рассказывали его коллеги из других экипажей, Чипто был владельцем судоверфи в Военно-морской базе Индонезии Сурабае. В переводе Сурабая обозначает некое морское страшилище («сура» означает «акула», «бая» – крокодил»). Среди сослуживцев Чипто был весьма влиятельной личностью, пользующейся большим авторитетом у индонезийских офицеров. Следует отметить, что все без исключения индонезийские офицеры – выходцы из весьма состоятельных семей. Ранее они учились в военноморских учебных заведениях Англии или США, хорошо знали английский язык. Однако никто из них, тем более сержанты и матросы, русским языком не владели. Этот пробел пришлось хотя бы в какой-то степени устранять в зимне-весенний период 1961 г. непосредственно во Владивостоке. Индонезийского языка не знали и наши подводники. Те же познания в английском языке, которые имели наши офицеры, были, за редким исключением, незначительны. В какой-то степени помогли русско-индонезийские разговорники. Вначале изъясняться приходилось на ломанном русско-английско-индонезийском языке с применением системы жестикуляций и мимики. Постепенно дело, связанное с взаимопониманием подводников двух стран, сдвинулось с мертвой точки.

Сержантский и рядовой состав индонезийских экипажей в основном формировался из бедных семей. Уровень профессионально-технической подготовки сержантов и матросов значительно уступал уровню профессиональной подготовки наших старшин и матросов. А о выносливости и физическом развитии щуплых и в основном низкорослых индонезийских моряков и говорить не стоит. Наши подводники здесь были вне конкуренции. Однако, следует отдать должное и индонезийским подводникам. Добросовестное исполнение своих обязанностей как сержантского, так и рядового состава, беспрекословное выполнение приказов и распоряжений своих командиров и начальников, своеобразный «ритуал» чинопочитания – характерная черта индонезийского военного моряка. Возможно, этому способствовало наличие в экипажах индонезийских подводных лодок штатных военных полицейских, которые привлекались не только к несению патрульной службы, но и осуществлению некоторых форм дисциплинарной практики (осмотр формы одежды личного состава перед подъёмом флага, проверка бытовых помещений личного состава и т. п.). Привлекались они и для определения размеров штрафов за мелкие нарушения воинской дисциплины индонезийских моряков. Для нас это было в диковинку. В индонезийской армии и флоте существует целая система штрафов за различные нарушения дисциплины и воинских уставов. Однако на практике эти штрафы применялись редко.

Об этом же пишет в своей книге «На румбе – океан» Рудольф Рыжиков:

«Индонезийский офицер, как правило, отдает все приказания только через старшин, до непосредственного контакта с матросом не опускается, но может, например, хлестнуть провинившегося матроса перчаткой по лицу. Я даже спросил одного из таких матросов, почему он не возмущается. Ведь, насколько я знаю, такого рода наказания в уставе нет. Матрос ответил в том смысле, что «существует система штрафов за дисциплинарные нарушения. Он готов снести оплеуху, лишь бы не платить штраф» [15, с. 66].

Главный упор в практической подготовке индонезийских экипажей на С-235 был сделан на техническую сторону – грамотную эксплуатацию оружия и технических средств, правильное исполнение команд, детальное изучение материальной части своего заведования, безошибочные действия при осмотрах и проверке оружия и технических средств (проворачивании механизмов). Указанные выше мероприятия составляют важнейшие элементы первой задачи курса Боевой подготовки. От их качественного выполнения во многом зависит успешность безаварийного плавания подводной лодки при отработке задачи 2 Курса боевой подготовки.

Для оказания помощи в практической подготовке индонезийских подводников к каждому их экипажу был прикреплён один переводчик (иногда, правда, редко, – два переводчика), который дублировал команды на индонезийском языке по корабельной радиотрансляционной установке «Каштан», давал соответствующие пояснения и консультации. Программой подготовки каждой из шести индонезийских экипажей предусматривалась отработка в полном объёме первых двух задач курса боевой подготовки. Индонезийские подводники приобрели первоначальные навыки плавания пл в надводном и подводном положениях. Самостоятельно осуществляли дифферентовку пл, её погружение (кроме срочного) и всплытие, торпедные стрельбы «пузырём».

Несколько иную оценку «языковой» подготовке индонезийских и советских подводников даёт Алексей Юрьевич Другов, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор политических наук, проживающий в Москве. В то достопамятное время (с апреля 1961 г. по апрель 1962 г.) он был в качестве военного переводчика прикомандирован при 51-м Учебном отряде подводного плавания ТОФ (51 УОПП), где индонезийские подводники проходили теоретический курс обучения. Впоследствии (с мая 1962 г. по май 1964 г.) он был переводчиком при штабе Группы военных специалистов во главе с контр-адмиралом Г. К. Чернобаем в Индонезии. Встретился я (А. Батаршев) с ним у него в уютной московской квартире в феврале 2009 года. И вот что он мне поведал:

– Анатолий Васильевич, языковые трудности при подготовке индонезийских подводников, конечно, были, но не такие уж «безалаберные», как они изображаются в Вашей рукописи. В течение первого месяца (из девяти) пребывания во Владивостоке (51 УОПП, б. Улисс) все индонезийцы проходили курс основ русского языка. Их способности в этом отношении, как и во многих других, превосходили все ожидания, и всё дальнейшее обучение (кроме лёгководолазного дела ввиду опасности для здоровья) велось на русском языке, без переводчиков. Мы, переводчики, лишь готовили к каждому уроку список новых технических и военных терминов. На русском же языке они в конце обучения сдавали экзамены и притом весьма успешно.

О военном переводчике А. Ю. Другове см. в конце Эпилога (часть вторая).

Впрочем, обе эти точки зрения в оценке «языковой» подготовки схожи, отличаясь лишь деталями.

За период полугодового обучения индонезийских экипажей на С-235 сложились деловые товарищеские отношения между нашими и индонезийскими подводниками. Никаких недоразумений и конфликтных ситуаций во взаимоотношениях между нами не возникало. Много сил и стараний в деле подготовки индонезийских подводников приложили командиры боевых частей и служб – штурман капитан-лейтенант Станислав Ковшов, минёры старший лейтенант Вилен Пилипенко и лейтенант Иван Степанченко, командир БЧ-5 капитан-лейтенант Юрий Жуков и др. Старшины команд и командиры отделений боевых частей у этих офицеров (все – классные специалисты) наладили тесные взаимоотношения со своими подопечными – сержантами индонезийских экипажей, к концу их обучения могли понимать друг друга в большинстве случаев без переводчиков.

После отработки каждой из задач уровень подготовки индонезийских экипажей проверялся и оценивался штабом 4-й обпл с последующим докладом о результатах проверки в штаб ТОФ. Все шесть индонезийских экипажей в запланированные сроки были подготовлены в объёме первой и второй задач Курса боевой подготовки, сдали их с оценкой «хорошо». В конце декабря 1961 года перед новогодними праздниками в Доме офицеров Тихоокеанского флота состоялась дружеская встреча советских и индонезийских подводников, руководства штабов ТОФ, эскадры и бригады пл. Как обычно принято, была торжественная часть, с обеих сторон выступали ораторы, отличившихся награждали ценными подарками, вымпелами и благодарственными грамотами. Вечер завершился концертом Ансамбля песни и пляски Тихоокеанского флота и банкетом для офицеров-подводников двух дружественных стран. Поблагодарив командование ТОФ и советских подводников, индонезийские экипажи вскоре убыли к себе на родину в ВМБ Сурабаю.

В марте 1962 года по распоряжению штаба ТОФ пл С-235 стала в «Дальзавод» для проведения внепланового докового и двухмесячного предпоходового навигационного ремонта. Пока не ясно было, какой поход имеется в виду, почему предписано было проводить ремонт в довольно сжатые сроки. Но лишних вопросов на военной службе задавать не принято, весь личный состав лодки трудился в поте лица, стремясь качественно к указанному сроку выполнить все ремонтные работы. Вскоре мы узнали, что пл С-235 предстоит дальний поход в «одну из дружественных стран». Что это за страна на 99 % мы догадывались интуитивно, конечно, это – Индонезия.

Весьма ответственно решался вопрос о комплектовании штатов подводных лодок, плавбазы и штаба 54-й обпл. Экипажи пл переводились на штаты военного времени. С пл списывались помощники командиров, командиры рулевых и торпедных групп, сверхштатники и прикомандированные. Приведем отдельные эпизоды по комплектованию штатов экипажей подводных лодок. Ещё зимой 1961 года Иридий Морозов перевёлся на службу в Управление БП штаба Тихоокеанского флота. Убыли к новому месту службы замполит капитан 3 ранга Гуртовенко, а также сверхштатники: старший лейтенант Симонов (помошник командира), старший лейтенант Балтушка, лейтенант Степанченко. Новым командиром пл был назначен капитан 2 ранга Швандеров Юрий Григорьевич. Кроме него на переход в дальнее зарубежье были утверждены старший помощник командира капитан 3 ранга Владимир Любимов, штурман капитан-лейтенант Станислав Ковшов, командир БЧ-5 капитан-лейтенант Юрий Жуков, заместитель командира по политической части капитан-лейтенант Анатолий Борисович Ковалев и др. При формировании штатных единиц плавбазы «Аяхта» потребовался грамотный, ответственный минёр на должность командира минно-торпедной боевой части плавбазы, имеющий опыт практической подготовки индонезийских торпедистов. Таким минёром подходил лейтенант Иван Степанченко. Его кандидатура на должность командира БЧ-3 плавбазы «Аяхта» утверждается.

Во время чехарды со штатами на пл С-235 произошел досадный случай. За несколько дней до выхода в поход во время дежурства по пл командира БЧ-3 старшего лейтенанта В. Пилипенко была обнаружена пропажа одного пистолета ПМ (пистолета Макарова). К расследованию происшествия были подключены сотрудники особого отдела бригады и эскадры. Были обследованы все укромные места внутри лодки, водолазами тщательно осмотрено дно водной акватории вокруг подводной лодки и вокруг пирса. Результатов пока никаких. А время выхода пл в поход приближалось. Для дальнейшего расследования пропажи пистолета В. Пилипенко снимают с дежурства, а заодно и с занимаемой должности. Вместе с ним с лодки снимают двух подозреваемых матросов из состава вахты. В срочном порядке командиром БЧ-3 на пл С-235 становится лейтенант Юрий Яковлев, энергичный, неплохо знающий свою специальность минёр, но острый на язык – радетель чистоты русского языка на подводном флоте, до этого случая служивший командиром БЧ-3 на пл С-290. Конечно, чехарда с заменой должности командира минно-торпедной боевой части и довольно пристрастный опрос сотрудниками особого отдела вахты, а заодно и личного состава БЧ-3, по поводу злополучного исчезновения пистолета Макарова не могли не сказаться на микроклимате и моральном состоянии торпедистов. Но к чести командования пл, и в первую очередь старшего помощника командира Владимира Любимова и замполита Анатолия Ковалева, проводивших разъяснительно-воспитательную работу, взаимоотношения в воинском коллективе оставались на должном уровне, поддерживался необходимый порядок и организованность. Командиром лодки капитаном 2 ранга Юрием Швандеровым перед всем личным составом было объявлено, что тайну пропажи на пл пистолета рано или поздно всё равно раскроют, а пока всему экипажу следует со знанием дела спокойно готовиться в дальний поход. Так оно и случилось, тайна пропажи пистолета Макарова впоследствии была раскрыта. Но стало известно об этом спустя три года. Пропавший пистолет был обнаружен в городе … Ташкенте у бывшего командира отделения гидроакустиков пл С-235 старшего матроса запаса Бориса Холина, в достопамятную ночь пропажи пистолета стоящего на вахте у трапа пл. Тогда ещё соответствующие органы заподозрили Холина, и он своевременно был заменён на лодке другим гидроакутиком. Отсранённый же от должности командир минно-торпедной боевой части пл С-235 старший лейтенант Вилен Пилипенко в дальнейшем не изменил своей специальности. Известно, например, что одно время он был командиром БЧ-3 на пл К-99 (629 пр.), аналогичной пл К-129, ушедшей в Вечность со своим экипажем в июле 1968 года с прославленным командиром капитаном 2 ранга Владимиром Кобзарем. В дальнейшем Вилен занимал должность флагманского минёра соединения атомных подводных лодок.

К комплектованию личного состава бригады командование эскадры подходило весьма ответственно и тщательно. Приведем на этот счет фрагмент воспоминаний командира пл С-292 капитана 2 ранга Григория Валентиновича Таргонина:

«По трансляции передали, что мне приказано прибыть к командиру эскадры.

Войдя в кабинет, застал там первого заместителя командующего ТОФ вице-адмирала Георгия Константиновича Васильева, начПО эскадры, комбрига 19 бпл и его замполита. Георгий Константинович поздоровался со мной, пригласил сесть и спросил о ходе подготовки к походу.

– Сегодня ровно неделя с момента получения приказания. Мы побывали в «Дальзаводе», провели доковый осмотр, заменили боезапас; приготовлены корабельные документы. Пока все идет гладко.

– Каково состояние матчасти?

– Все системы, устройства и механизмы в рабочем состоянии.

– К Вам придут представители Техупра флота. Приготовьте заявку на запчасти. Укомплектованность должна быть 100 %. Есть у Вас вопросы ко мне?

– Товарищ адмирал, задача на поход понятна, а о цели пока нам не говорят, но в течение этой недели понизили наши боевые качества. У меня это вызывает недоумение.

– Цели вашего похода самые серьезные, оружие вам дано проверенное и надёжное, а остальное компенсируется качеством подготовки Вашего экипажа и Вашим личным командирским опытом. А теперь приступим к утверждению штатного состава эки-пажа.

Начали с офицерского состава и сверхсрочников. О каждом спрашивали моё мнение. Характеризуя старшего помощника, я упомянул о том, что он утвержден в этом году на командирские Классы.

– Будем надеяться на Ваше благополучное и своевременное возвращение, и отменять его утверждение на учёбу не будем, – ответил первый заместитель командующего.

– Заместителя по политчасти по состоянию здоровья отстранили, – продолжал докладывать я.

– Вам уже назначен прекрасный политработник – старший лейтенант Константин Иванович Поспелов, – вставил своё слово начПО.

Дальше процесс утверждения пошёл гладко, пока не была названа фамилия нашего старшины команды торпедистов.

– Да Вы что, Таргонин, предлагаете? Это же отпетый пьяница! – бурно отреагировал начПО.

– Как к специалисту у меня к нему претензий нет. У нас практические торпеды не тонут, – возразил я.

После хорошей паузы Георгий Константинович принял решение:

– Заменить.

– Я прошу замену произвести за счет перемещения внутри нашей команды торпедистов, а чтобы не делать этого через голову командира БЧ-3, прошу пригласить его сюда.

– Вызывайте.

Я подошел к столу, и позвонив на второй пирс, приказал прислать старшего лейтенанта Тарасенко в кабинет командира эскадры.

Через 20 минут в дверь кабинета постучали, и на пороге появился мой Володя в засаленном рабочем кителе и в пилотке – глаза у него были более чем круглые. Представился, получил разрешение сесть.

– От нас заберут Манушкина. Доложите, как мы эту потерю можем возместить по всей цепочке, – негромко говорю ему.

Володя встаёт и докладывает схему перемещения в команде торпедистов. Георгий Константинович помечает что-то в списке личного состава.

– Командир, у Вас есть замечания?

– Нет.

– Тогда минёр свободен.

Работа по утверждению списка экипажа продолжилась. Называлась очередная фамилия, а я высказывал своё мнение, используя в основном одно слово «пойдёт». Примерно через десяток фамилий Георгий Константинович остановился, обращаясь ко мне.

– Что-то Вы, Таргонин, очень кратко характеризуете своих подчиненных. Что они, действительно все такие хорошие?

– Да, товарищ адмирал, я своих людей знаю, им доверяю и считаю экипаж опытным и сплочённым.

– Это, конечно, хорошо, но не забывайте, что сейчас мы решаем весьма ответственную задачу.

Тем не менее, пройдя весь список, никого больше не отстранили, и состав экипажа был утверждён» [17, с. 37].

По такой схеме проходило утверждение всех экипажей подводных лодок 54-й обпл, а также штаба бригады и личного состава плавбазы «Аяхта». Окончательно штатный состав бригады был сформирован в первых числах июня 1962 г., за неделю до выхода в поход второй, основной группы кораблей. Первая группа подводных лодок (С-236, С-292) к этому времени уже прошла половину своего пути в Индонезию.