Текст книги "Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)"

Глава 3
Переход в Индонезию

Отряд идёт в кильватерном строю в направлении к экватору. Проход Корейского пролива. Отдание почестей российским морякам Цусимы. В борта стучатся южные моря. Тренировки астрономических расчётов. Свечение океанских глубин. Праздник Нептуна. Откровения Ивана Степанченко. У берегов Индонезии.

12 июня 1962 года плавбаза Аяхта с командиром 54-й обпл контр-адмиралом Анатолием Антоновичем Рулюком и походным штабом на борту снялась со швартовов и направилась на выход из бухты Улисс. Флагманом через командира плавбазы капитана 3 ранга Михаила Пантелеевича Воронова по корабельной трансляции было отдано распоряжение: личному составу корабля, штабным работникам и флагманским специалистам без излишней надобности на палубе не появляться, дабы не привлекать внимание кого бы то ни было своей разношёрстной цивильной одеждой «механизаторов и специалистов земледелия и лесного хозяйства». Все приняли это распоряжение как должное, плавбаза, ведь, шла под советским военно-морским флагом и вымпелом командира соединения. Несколько ранее на дифферентовку из б. Улисс направилась в б. Аякс (о. Русский) пл С-290.

В тот же день от пирсов 4-й обпл на выход из бухты Золотой Рог отошли с интервалом 30 минут остальные три лодки 54-й обпл: С-235, С-239, С-391. Пройдя пролив Босфор Восточный, лодки поочерёдно произвели дифферентовку в б. Аякс и по сигналу флагмана «Исполнить единицу, дистанция 10 кабельтов, ход 10 узлов» построились в строй кильватера вслед за пл С-235 и начали движение согласно двухнедельному плану перехода в главную Военно-морскую базу Индонезии Сурабая. Движение кораблей осуществлялось в надводном положении, последовательно проходя Японское и Восточно-Китайское моря с выходом в Тихий океан, затем – вдоль Филиппинской впадины на юг, море Сулавеси (Целебесское море), Макасарский пролив, Яванское море.

Подводные лодки поддерживали с флагманом ультракоротковолновую связь, в отдельных случаях – зрительную связь с помощью прожектора. Циркулярные РДО в опорные сеансы связи принимали все подводные лодки группы. К моменту выхода второй группы кораблей бригады в Японское море первая группа подводных лодок в составе С-236 (командир – капитан 2 ранга Юрий Владимирович Дворников, старший на борту – начальник штаба бригады капитан 1 ранга Фёдор Диомидович Гришелёв, старпом – капитан-лейтенант Рудольф Рыжиков) и С-292 (командир – капитан 2 ранга Григорий Валентинович Таргонин, старпом – капитан-лейтенант Владимир Колесников) была уже на подходе к порту Сурабая в Яванском море.

Первые двое суток перехода было относительно спокойно. Волнение Японского моря в пределах 1–2 балла, видимость хорошая. Начиная с третьих суток перехода, плавбазу и лодки стали облетать американские и японские базовые патрульные самолёты «Нептун», а также противолодочные патрульные летающие лодки (самолёты «Марлин»). Тактика патрулирования наших «пастухов» выглядела следующим образом. Самолёты сменяли друг друга с периодичностью около 4 часов, пролетали вдоль отряда наших кораблей от флагмана до концевой в группе и, развернувшись, летели в обратную сторону. Иногда пролетали прямо над кораблями в 50−100 метрах от мачт плавбазы и ограждений рубок подводных лодок. Через открытые двери фюзеляжа, забранные решётками, и стёкла кабин были хорошо видны пилоты, одетые чаще всего в оранжевые спасательные жилеты и защитного цвета шорты. На головах – голубые кепи с надписью «NAVY». Свободные от непосредственной вахты американские парни производили фотографирование, приветливо улыбались и махали нам руками. А может, просто наши «вероятные противники» изображали голливудские улыбки с подтекстом: «О ваших субмаринах выведаем всё, что можно выведать!» Несущим вахту на ходовом мостике подводной лодки ничего не оставалось, кроме того, чтобы смотреть и, может быть, изредка сделать отмашку – мол, отвяжитесь и не мешайте движению кораблей в международных водах. «Воздушный эскорт» нашей группы кораблей бригады «вероятным противником» продолжался и днём и ночью вплоть до входа в море Сулавеси.

Отправляясь в дальний поход, каждый из нас наверняка задумывался о том, что же мы знаем об экзотических странах, таких как Индонезия, куда направляемся с недостаточно известными целями. Хотя некоторые из нас интуитивно догадывались, что основной целью является передача лодок 613 проекта шести подготовленным во Владивостоке индонезийским экипажам. Служба советских военных моряков проходила в северных широтах, редко кто-либо из них плавал южнее 30° с. ш. Об условиях плавания в районах экватора знали лишь понаслышке или из книг по истории великих географических открытий. Правда, среди участников нашего похода был и такой, кто побывал уже однажды в Индонезии. Это флагманский врач 54-й обпл майор медицинской службы Альберт Максимов – участник перехода двух лодок 613 проекта из Владивостока в Индонезию в 1959 году (С-91, С-79).

Следует отдать должное тем замполитам и старпомам, которые в непростых условиях смогли организовать передачи по корабельной трансляции для личного состава кораблей об истории, географическом положении, государственном устройстве, военно-политической обстановке тех государств, мимо которых пролегал путь нашего отряда в Индонезию. Хорошо припоминаются такие передачи по корабельной трансляции на плавбазе Аяхта. В течении двух суток с момента выхода из Владивостока были переданы несколько сообщений о Северной и Южной Корее, о Японии и итогах Цусимского сражения 1905 г. Отряд приближался к проходу Крузенштерна (Цусимскому проливу).

Хотя война с Японией была объявлена заранее, 27 января 1904 года для защитников Порт-Артура наступило как-то неожиданно. Десять японских миноносцев атаковали русские корабли, стоящие на рейде Порт-Артура, повредили и вывели из строя два броненосца и один крейсер. Позднее, были потоплены крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец». 14 апреля 1904 г. подорвался на минах и затонул флагманский броненосец «Петропавловск». На нём погиб недавно назначенный командующим Тихоокеанским флотом прославленный флотоводец и учёный вице-адмирал Степан Осипович Макаров. С гибелью «Петропавловска» активные действия порт-артурской эскадры прекратились. Японский флот добился господства на море, осуществил высадку десанта для взятия Порт-Артура с суши. Начальник Квантунского укрепрайона генерал-лейтенант А. М. Стессель 20 декабря 1904 года подписал акт о капитуляции Порт-Артура [16, с. 158].

24 августа 1904 г. было принято запоздалое решение послать из Балтийского моря вторую тихоокеанскую эскадру под командованием адмирала З. П. Рожественского. 14 мая 1905 года началось Цусимское сражение. К сожалению, эскадра Рожественского уступала японскому флоту количественно и качественно. Японские корабли имели преимущество в бронировании, скорости хода и скорострельности. Несмотря на героизм экипажей русских кораблей, эскадра Рожественского потерпела сокрушительное поражение. За время боевых действий на море в 1904–1905 гг. русский флот потерял 17 крейсеров, 11 броненосцев и 22 эсминца. Это было самым тяжёлым поражением русского флота за всю его историю. С потерей флота Россия была вынуждена пойти на заключение мира. Согласно Портсмутскому мирному договору, Япония приобретала Порт-Артур, каменноугольные копи, принадлежащие КВЖД, и Южную часть Сахалина с Курильскими островами, а также влияние в Корее [14, с. 170].

Вот как описывает личность Рожественского и его решение на прорыв через Корейский пролив В. Г. Лебедько:

«На собрании адмиралов и офицеров он (Рожественский) принял весьма своеобразное решение: «С нами Бог и крестная сила!» Ни тебе разведки, ни боевого обеспечения.

И действительно! Не среди оврагов и лесов идем. Море гладко и всё видно. Какая здесь может быть тактика?! Так думали некоторые. Но начальник Главного морского штаба и командир 2-й Тихоокеанской эскадры адмирал З. П. Рожественский так думать не смел. И, тем не менее, как шёл он со своей эскадрой по морям и океанам, так и в сражение с японцами вступил… Всё же морской суд признал его виновным в поражении эскадры в Цусимском бою, повлёкшим гибель тысяч матросов и офицеров и приговорил Рожественского к смертной казни. Спас его Николай II, возможно, потому, что сам чувствовал себя виновным в заваренной им и его друзьями англичанами русско-японско-китайской каше. К тому же Николай II никогда не забывал 22 апреля 1891 года, когда наглый японец в местечке близ Киша стукнул его саблей по голове. Если бы не фетровая шляпа, был бы у нас царь без правого уха» [10, с. 171].

При проходе Корейского пролива вблизи тех мест, где в ночь с 14 на 15 мая 1905 года произошло Цусимское сражение, плавбаза Аяхта, отдавая воинские почести героям Цусимы, приспустила Военно-морской флаг. На воду был спущен венок, на ленте которого золотыми буквам значилось: «Героям Цусимы». На флагштоках подводных лодок также приспустили свои флаги. С подводной лодки С-235 в воды Корейского пролива бережно был спущен второй венок с надписью на ленте: «Российским морякам – героям Цусимы». Замполит капитанлейтенант А. Б. Ковалёв рассказал по корабельной трансляции (КТУ «Каштан») о героических подвигах экипажей броненосного крейсера «Варяг», канонерской лодке «Кореец» в январе 1904 г., о храбрости и отваге русских моряков в Цусимском сражении в мае 1905 года.

Ещё со школьной скамьи мы знали о героическом подвиге крейсера «Варяг», который 27 января 1904 г. вместе с канонерской лодкой «Кореец» в бухте Чемульпо принял неравный бой с японской эскадрой. Когда отгремели последние орудийные выстрелы, Руднев принял непростое решение – затопить повреждённый корабль, не желая сдавать его врагам.

«Но немногим известно, – пишет корреспондент Сергей Максимов в газете «Аргументы и факты», – что своё последнее пристанище «Варяг» нашёл гораздо севернее, в Ирландском море, около небольшого шотландского посёлка Ленделфут, всего в 500 метрах от берега и на глубине 8 метров, в 1920 году. По окончании Русско-японской войны затонувшее судно потомки самураев подняли со дна Жёлтого моря, отремонтировали и ввели в состав Императорского флота Японии под названием «Сойя». Однако в 1916 году корабль возвратили России. Затем он отправился в Англию на капитальный ремонт. Но англичане конфисковали стоящий в верфях «Варяг» за долги и продали его Германии на металлолом. Однако прославленный крейсер не пожелал идти под нож, а совершил «харакири» – во время буксировки, едва отплыв от берега, он сел на мель и впоследствии затонул. Более 80 лет останки героя покоились в полной неизвестности у побережья Шотландии, пока в 2003 году специальной экспедиции не удалось установить точное место вторичной гибели крейсера. И наконец, в 2007 году был учреждён благотворительный фонд «Крейсер «Варяг»» и объявлен всероссийский конкурс на лучшую идею памятника легенде отечественного флота.

С первых дней в адрес организаторов начали приходить письма со всей страны. Люди слали свои чертежи, макеты, проекты, обычные рисунки, сделанные карандашами на бумаге…» (Сергей Максимов // Аргументы и факты. – СПб. – 2007. – № 5. – С. 22).

И надо же такому случиться, что взыскательному жюри, в состав которого входили генералы и адмиралы, деятели культуры и политики, из 218 индивидуальных и восьми коллективных заявок, лучшей работой был признан эскизный проект нахимовца третьего курса Сергея Стаханова и его товарищей Игната Паюсова и Артёма Сазонова.

В настоящее время памятник «Варягу» по эскизу Сергея Стаханова уже стоит на морском берегу в Шотландии. Основой отлитого по макету нахимовцев памятника из бронзы стал стилизованный крест, главный фасад – это изображение героического «Варяга», который мчится по волнам навстречу противнику. Сам же крест ребята украсили морской символикой и корабельными деталями – шпангоутами, заклёпками, кнехтами и др. А в центре поместили изображение Ордена Святого Георгия Победоносца.

Остаётся добавить – после церемонии открытия памятника в Шотландии, куда, естественно, пригласили нахимовца Сергея Стаханова, как основного автора проекта, доверив ему спустить закрывающую памятник мантию, он сказал:

– По окончании Нахимовского училища надеюсь поступить в ВМИРЭ на военного психолога, а в будущем обязательно приеду в Шотландию посмотреть на дело своих рук, которое напомнит лишний раз миру о великом подвиге русских моряков, защищавших честь Андреевского флага».

Но вернёмся к нашему походу. В кают-компании флагманского корабля (плавбазы «Аяхта») ежедневно читались доклады, посвящённые тем странам, мимо которых проходил наш отряд. Доклады готовили в основном флагманские специалисты. Не менее чем за два-три дня каждому из них было уже известно, в какой очерёдности следует делать доклад. За этим строго следил помощник начальника походного штаба капитан-лейтенант Пётр Фёдорович Старостин. Особой литературы, кроме энциклопедического словаря и английских навигационных карт, не было. Чаще всего приходилось прибегать к переводу текстов с английских лоций. Флагмин капитан-лейтенант Анатолий Батаршев рассказывает:

– За двое суток стало известно, что мне предстоит выступить с докладом при прохождении отряда в Целебесском море (Море Сулавеси) на подступах к Макассарскому проливу. Энциклопедический словарь мало что прояснил о физико-географических особенностях, о флоре и фауне данного региона. Пришлось идти в штурманскую рубку к флагманскому штурману бригады капитану 3 ранга Анатолию Ивановичу Забарину за английскими лоциями. Перевод соответствующих текстов с английского стал для меня основной формой добывания информации по интересующим меня вопросам.

Было установлено, например, что одной из характерных черт природы Индонезии является интенсивная вулканическая деятельность, вызванная тем, что страна расположена в месте пересечения двух зон подвижности земной коры. На архипелаге много вулканов. Только на Яве их более 30, на Суматре столько же. Всего в стране 216 вулканов, из них действующих – 27 (16 на Яве, один – на Бали, 9 – на Суматре, один – на маленьком острове Кракатау в Зондском проливе). Одноимённый вулкан Кракатау – самый мощный из действующих вулканов на земном шаре! Извержения и землетрясения, сопутствующие им – подлинные бедствия для населения. Широко известно извержение вулкана Кракатау в августе 1883 года. Внезапный взрыв чудовищной силы превратил в пыль более половины острова и был слышен на расстоянии 3 тыс. км. Поднявшаяся гигантская морская волна смыла около 36 тыс. человек на побережьях Явы и Суматры. Вулканический пепел был выброшен на высоту до 80 км. В 1927–1929 гг. после нескольких повторных извержений в этом же районе образовался новый остров Анак Кракатау. Эти сведения, почерпнутые из английских лоций, подтверждаются последующей вулканической деятельностью индонезийских островов. К примеру, начавшееся в феврале 1963 г. сильное извержение вулкана Гунунг Агунг на о. Бали продолжалось несколько недель и унесло свыше 12 тыс. человеческих жизней. Вулканическая деятельность, сыгравшая огромную роль в формировании рельефа Индонезии, сейчас интенсивно влияет на процессы почвообразования. Вулканический пепел и грязевые потоки обогащают почву как у подножья вулканов, так и на большом расстоянии от них [7, с. 7–8].

Позади осталось Японское море, проливные зоны Корейского пролива, острова Цусимы. Отряд вышел в ВосточноКитайское море. Лодки продолжали следовать в строю кильватера за флагманом в надводном положении скоростью 10 узлов с заданной дистанцией между мателотами 10 кабельтовых. Погода стояла прекрасная, волнение моря не превышало 1 балла, видимость – полная. Материальная часть кораблей отряда работала исправно, аварий и поломок не было, личный состав здоров, моральное состояние высокое. Распорядок дня на всех подводных лодках определялся суточными планами. Вот, к примеру, как это проходило на пл С-235.

Проводились работы по уходу за материальной частью заведований, тренировки, занятия, разнообразные учения. С офицерским составом проводилась командирская подготовка. Был организован расчёт для решения астрономических задач. В расчёт входили старший помощник, штурман, минёр. Астрономическая практика по определению места подводной лодки по солнцу и звёздам. Невязка места подводной лодки по усреднённым данным расчёта составляла 1–2 мили, что удовлетворяло требованиям штурманской практики по определению места корабля данным способом. По запросу флагмана счислимые места лодки сообщали на плавбазу Аяхта. Обменивались данными счисления с мателотами. Когда по договорённости решение астрономических задач на мателотах проводилось одновременно, место счисления определялось усреднённо.

Замполит С-235 капитан-лейтенант А. Б. Ковалёв на всём переходе организовывал выпуск стенгазет, которые вывешивались в центральном посту, и боевых листков – по отсекам. Проводились соцсоревнования между отсеками и боевыми сменами за лучшее содержание материальной части и обслуживание боевых постов, оружия и технических средств, за качественное несение вахты. Итоги соревнований ежедневно объявлялись по общекорабельной трансляции, победители награждались вымпелами и почётными грамотами. В свободное от плановых мероприятий время проводились шахматные баталии на призы морей (Японского, Восточно-Китайского, Филиппинского, Сулавеси, Бали), по которым пролегал наш путь в загадочную страну – «морями тёплыми омытую, лесами древними покрытую» Индонезию.

Достигнув 27° с.ш., отряд повернул на генеральный курс 135° для выхода между островами Окинава и Сакисима в Тихий океан. Острова Сакисима и Окинава принадлежат к общей группе островов Рюкю. Проходим проливную зону островов Рюкю. Слева остался остров Куме из группы островов Окинава, справа – остров Секиби, затем – остров Мияко из группы островов Сакисима. Отряд вышел в Тихий океан. Всё чаще наш отряд «эскортировали» кроме наших «пастухов» (патрульных самолётов США и Японии)… касатки и дельфины. Они проплывали обычно вдоль бортов подводных лодок, периодически подныривали под них и, оказавшись на противоположном борту, некоторое время плыли параллельными курсами и затем удалялись в сторону. Поблюдались отдельные киты, но они обычно к лодкам не приближались, их замечали по фонтанирующим струям несколько вдалеке от кораблей.

Зато довольно часто стали появляться стаи летающих… рыбок. Эти рыбки величиной со среднюю сельдь вылетали неожиданно из волн, пролетали над водой на высоте до трёх метров расстояние 150−200 м. и исчезали в волнах. Крыльями этих красивых летунов служили боковые плавники, которыми они часто-часто трепыхали, обеспечивая «амфибийный» полёт над водой. Некоторые из рыбок, не рассчитав свой ресурс полёта, плюхались на палубу лодок, некоторые из них скатывались за борт, отдельных постигала неудача, и они набивались в шпигаты либо оставались трепещущими на палубе.

С выходом в Тихий океан, когда не наблюдались береговые ориентиры, тренировки астрономических расчётов всех кораблей отряда усилились. Этому способствовала хорошая погода, безоблачное небо, прекрасная видимость. Удобно было брать высоты светил и планет в утренние и вечерние навигационные сумерки. Эти тренировки значительно повысили навыки в определении места лодки по небесным телам (солнцу, луне, планетам и звёздам), что пригодилось в последствии при плавании в тропиках, особенно – в районе патрулирования и на переходах в море Банда, где береговые ориентиры и навигационные радиотехнические системы по определению места кораблей отсутствовали.

Тренировки астрономических расчётов проводились и на плавбазе Аяхта во главе с флагманским штурманом бригады капитаном 3 ранга Анатолием Ивановичем Забариным. Вспоминает Анатолий Батаршев:

– По распоряжению флагмана к тренировкам по определению места корабля привлекались флагманские специалисты, большинство из которых – недавние вахтенные офицеры, командиры боевых частей подводных лодок. Мне приходилось брать высоты планет и звёзд в предутренние навигационные сумерки, когда горизонт был достаточно ясно просматриваем. При безошибочных расчётах невязка относительно обобщённого усреднённого места по данным флагманского штурмана была в пределах нормы (1−1,2 мили), что вполне удовлетворяло штурманской практике и льстило моему самолюбию. Эта практика впоследствии могла мне пригодится, когда я одно время выполнял обязанности вахтенного офицера на пл С-290 (командир – капитан 2 ранга А. А. Кодес) при выходе её из порта Сурабая в район патрулирования северо-восточнее о. Новая Гвинея в конце июля 1962 г.

В дальнем походе на плавбазе «Аяхта» я зачитывался только что вышедшими в издательстве «Наука» повестями Николая Александровича Морозова о своей жизни (Морозов Н. А. Повести моей жизни. В 3-х т. – М., 1962). Эти книги я взял с собою в поход, в свободное время зачитывался ими допоздна. Благо, никто мне не мешал. Мне была отведена отдельная каюта в кормовой части «Аяхты», иллюминатор задраен, за бортом плескалась вода, чтение захватывало, и я не замечал времени, пока ко мне не приходил мой приятель, флагманский связист Миша Грищенко, и приглашал: «Пора посмотреть на звёзды!» Мы выходили на палубу и любовались мирозданием и бездонной глубиной звёздного неба. На память приходили стихи влюбленного в звёзды Николая Александровича Морозова. Ниже приводятся его стихи о звёздах, впервые опубликованные в сборнике «Звездные песни» (Петроград, 1914). Несколько раз сборник переиздавался. Известно издание сборника стихов и поэм Н. А. Морозова «Звёздные песни» (Ярославль, 1974 [12]).

ЗВЁЗДЫ

 
На земле покой и нега,
Над рекой стоит туман,
В небесах сияет Вега
И горит Альдебаран.
 
 
Скоро станет ночь светлее
С первым признаком зари.
Выйди ж, милая, скорее
И на звёзды посмотри!
 
 
В глубине лазури чистой
С незапамятной поры
Всюду пылью золотистой
Плещут дальние миры!
 
 
В небесах кругом движенье,
А в душе сияют вновь
Вечной жизни отраженье —
Наша чистая любовь.
 

Влюблённый в звёзды, звездочёт, астроном и биолог, геолог и палеонтолог, историк и филолог, математик и метеоролог, физик и химик, философ и экономист, Николай Александрович Морозов своим проникновенным гением объял почти все современные ему науки. Об этом замечательном отечественном Леонардо да Винчи, тридцать лет просидевшем вначале в Петропавловской, затем в Шлиссельбургской крепости и больший срок – в одиночной камере, друг Константина Эдуардовича Циолковского и основоположника биологической физики и космической медицины А. Л. Чижевского, создал новое научное направление в теории межзвёздных полей – сверхгалактическую метеорологию. Он верил, что это новое научное направление понадобится людям в самом ближайшем будущем. С развитием космонавтики это время пришло. Следует отдать должное великому отечественному учёному-энциклопедисту, влюблённому в звёзды Николаю Александровичу Морозову, последними словами которого уже на смертном одре в 1946 году были: «Прощайте, звёзды!»

Отряд продолжал продвигаться на юг. Оставив справа остров Тайвань, на широте 20° с. ш. вошли в Филиппинское море. Название моря – чисто условное, да и нет на карте такого названия. Фактически это воды Филиппинской впадины, омывающие Филиппины. Корабли продолжили свой путь уже вдоль Филиппинской впадины. Штурманы не преминули сообщить по громкоговорящей связи о том, что корабли проходят район одной из глубоководных впадин мирового океана с глубиной более 10 000 м.

Ночью при прохождении Филиппинской впадины с борта плавбазы Аяхта мы наблюдали необычное морское фигурное свечение. Из океанских глубин с периодичностью 2–3 секунды просматривалось как бы огромное светящееся колесо без обода, спицы которого наподобие веера, с завихрением, вращались против часовой стрелки. Завороженные этим необычным видением природы, мы терялись в догадках и не могли дать сколько-нибудь разумное объяснение этого явления океанских глубин.

– Возможно, это люминесцирующие мельчайшие морские организмы, потревоженные сейсмическими колебаниями морского дна или светящийся планктон, наподобие светящихся в ночном лесу старых пней и гнилушек, – выдвинул предположение мой приятель Миша Грищенко.

– Во-первых, мы проходим очень большие глубины, вряд ли морские организмы поднимутся с таких глубин; во-вторых, если это светящийся план-тон, то как объяснить периодичность их светового мерцания? – возразил я.

Свечение продолжалось минут сорок. Постепенно снижая интенсивность световых потоков, море вновь стало непроницаемым. Спустя сорок лет после индонезийского похода, просматривая научно-популярную литературу о природе свечения моря, о неопознанных летающих объектах (НЛО), я натолкнулся на одну из внушающих доверия гипотез, объясняющих феномен фигурного свечения моря. Суть этой гипотезы заключается в следующем.

Оболочка нашей земли подвижна, постоянно происходит её деформация. Колебания, сдавливание и растяжение земной коры генерируют электрические токи, во множестве блуждающие в земных недрах. Пьезоэлектрический эффект придаёт земным токам ту частоту колебаний, с которой происходят сжатия-разряжения в геологических породах, содержащих кварц, находящийся в природе в изобилии. В местах тектонических разломов земной коры выбрасываются магма и большое количество газов. Поднимаясь со дна океанов и морей, газ, инициируемый электрическими разрядами, начинает светиться. Такова одна из гипотез фигурного свечения ( [13, c. 343].).

Согласно плану перехода на параллели 20° с. ш. по приказанию флагмана все лодки застопорили ход, отвернули на 45° в сторону от генерального курса (первый и третий мателот вправо, второй и четвёртый – влево), погрузились на перископную глубину и с дачей хода произвели дифферентовку. С окончанием дифферентовки и доклада об этом командиру бригады по его приказанию вновь построились в строй кильватера с прежними элементами строя, продолжая движение в южном направлении.

Время проведения дифферентовки лодок совпало с пересменкой наших «пастухов» – на смену «Нептуна» прилетел «Марлин». Что тут началось?! Лучше об этом расскажет Рудольф Рыжиков, старпом пл С-236:

«Наступает момент поддифферентовки. «Ныряем» под перископ. Что тут начинается! Самолёты, а это как раз во время их смены, в панике мечутся, меняют высоты и скорости. Чувствуется, что лётчики растеряны и не знают, как им реагировать. Боятся нас потерять! Мелочь, но для нас приятно. Позлорадствовав, успокаиваем «супостатов» – всплываем и продолжаем движение по маршруту. «Пастухи» успокаиваются не сразу, видно, советуются со своим начальством, летают некоторое время оба. Наконец, сменившийся отваливает в сторону Филиппин. Оставшийся начинает своё монотонное барражирование. Так проходит ещё суток семь» [15, с. 55].

Старпом пл С-235 капитан 3 ранга Любимов вспоминает:

В ночное время особенно приятно нести ходовую вахту на мостике подводной лодки. Жара несколько спадает. Вокруг – тишина и кромешная тьма, только яркие звёзды на совершенно чёрном небе мысленно выделяют небо от чёрной глади Филиппинского моря. Вдоль борта лодки вода «фосфориться», сверкает мириадами огоньков, вызванных соприкосновением корпуса лодки с планктоном и другой живностью морской фауны. Свет нашего белого топового огня привлекает стаи летающих рыбок. Многие из них, не перелетев через палубу лодки на другой борт, плюхаются на неё или скатываются в шпигаты. Отдельные особи падали даже на ходовой мостик. Тут-то они становились добычей вахтенного сигнальщика. После смены вахты «рыболов» отдельных «летунов» в дневное время засушивал на солнце в качестве вяленой рыбы. Находились на лодках любители-гурманы, которые даже в жару отведывали и расхваливали вкус этой экзотической рыбки. Отдельные экземпляры летучих рыбок в качестве экспонатов рулевые сигнальщики засушивали на солнце, предварительно расправив их плавники-крылья.

Чем дальше наш отряд продвигался к экватору, тем сильнее донимала подводников жара. Фактически мы шли по тому же маршруту, который проложили лодки С-91 и С-79 при переходе из Владивостока в Индонезию в 1959 году. И проблемы с адаптацией личного состава к условиям тропиков были те же. Вот что пишет об этом В. Г. Лебедько.

«Периодические погружения и лёгкий спад дневной жары ночью не улучшали микроклимат в лодке. Чем дальше мы уходили на юг, тем больше давали о себе знать тропики. Духота сжимала головы, температура в кормовых отсеках при работающих дизелях и вентиляции не снижалась ниже 41−42 градусов. При остановке дизелей и переходе на главные гребные электродвигатели температура в 5-м и 6-м отсеках подскакивала до 49–54 градусов. Среди личного состава случались тепловые удары и обмороки. В носовых отсеках было не намного легче. Температура в артпогребе держалась на уровне 29–30 градусов. Из-за влажности в 85 процентов и выше снижалось сопротивление изоляции электрооборудования, радиотехнических средств, приборов торпедной стрельбы, множества различных электродвигателей. Интенсивно, в час до одного процента, шло выделение водорода из аккумуляторных ям. Один за другим из-за перегрева выходили из строя бытовые холодильники. В добавление ко всему плесневел хлеб, текли капуста и картофель, портилась селёдка в открытых бочках, В кормовых отсеках из-за духоты, жары и неприятных запахов матросы и старшины не могли принимать пищу и отдыхать. Поочерёдно их кормили в центральном отсеке, а спали они, где только можно было уловить свежий воздух. Офицеры были не в лучшем положении. Если позволяла обстановка, командир спал на мостике у ног вахтенного рулевого, а я иногда спал на платформе артустановки, привязывая ногу верёвкой к верхнему рубочному люку, чтобы меня не забыли при погружении» [10, с. 171–172].

Правда, артиллерийских установок типа «Эрликон» на наших лодках уже не было, так что возлежать на палубе хотя бы и ночью, как это позволял себе старпом Владимир Лебедько на С-91, никто бы не разрешил. Да и, оказавшись в воде в экваториальных широтах, рассчитывать благополучный исход операции по спасению по сигналу «Человек за бортом», особенно ночью, по крайней мере, наивно. Если в северных холодных водах пребывание в воде более 15−20 минут чревато переохлаждением организма, граничащим с летальным исходом, то в экваториальных широтах другая напасть – акулы. И соседство в воде с этими морскими гигантами не всегда кончается в пользу человека, случайно оказавшегося по воле рока в морской стихии.

Приведём пример из опыта плавания одной из подводных лодок 613 проекта по данным Г. Г. Костева [9, с. 72−74]:

«Шестьсоттринадцатые были не только массовой серией советских подводных лодок, эти корабли особенно активно использовались в многочисленных учениях послевоенной поры. На заре освоения этих пл, обладающих достаточно высокими техническими и тактическими характеристиками, бывали случаи не только курьёзные, но и достаточно непредвиденные, порой драматические. Это происходило и в силу новизны проекта, и ввиду частых океанских плаваний, хотя и допущенных к большим походам после сдачи всех положенных задач. Обратим внимание читателей на один из таких необычных случаев во время учения на Северном флоте. Надо подчеркнуть, что в послевоенный период, когда на флот начали поступать новые пл, учения проводились достаточно часто и напряжённо. Такова была установка в условиях обострённой международной ситуации в годы «холодной войны». Но никто не роптал, а лишь стремились выполнять учебные задачи с максимальной отдачей.

На СФ произошёл случай с забытым в открытом море подводнике при срочном погружении. Правда, всё закончилось счастливым спасением. А было так. Надводный корабль долго «преследовал» подводную лодку. И когда, наконец, ей удалось оторваться, командир приказал всплывать для зарядки аккумуляторной батареи. Опасаясь неожиданного появления «противника», он сам всё время находился на мостике. Однако накопившаяся усталость давала себя знать.

Оставив за себя вахтенного офицера, командир спустился в центральный пост. Зашёл было в свою каюту, но затем вернулся и, не снимая меховой куртки, присел на разножку.

– Центральный, самолёт «противника». Курс… дистанция… – взволнованно доложил радиометрист.

Командир мгновенно оказался на ногах: значит, «противник» не успокоился, выслал самолёт. И если лодка сейчас засветится у него на экране радиолокационной станции – борьба проиграна.

– Вахтенный офицер, – командир прильнул к переговорной трубе, ведущей на мостик, – обнаружен самолёт «противника», выполняйте срочное погружение.

– Все – вниз! – тут же прогремело на мостике.

Кубарем скатились по вертикальному трапу сигнальщик и рулевой. Захлопнув верхний рубочный люк, в центральный пост спрыгнул вахтенный офицер. Кто служил на лодках, знает, что «Срочное погружение» – это одна из тех команд, которую экипажи отрабатывают постоянно, неустанно. Ибо порой от секунды промедления может зависеть судьба корабля.

Именно поэтому выход из лодки в надстройку строго ограничен и регламентирован. Каждый поднимавшийся наверх называет свою фамилию и просит разрешения у вахтенного офицера выйти из люка. Только получив «добро», можно подымить сигаретой или выбросить мусор, глотнуть свежего воздуха, ну и воспользоваться надводным гальюном.

Командир доверил выполнение манёвра срочного погружения вахтенному офицеру, а затем сам встал за перископ. В это время сигнальщик взволнованным шепотом доложил что-то стоящему рядом штурману. Штурман с недоверием посмотрел на сигнальщика, потом вверх. В этот момент явственно послышались поскрёбывания по верхнему люку.

– Товарищ командир! – неестественно громко прозвучал в тишине отсека голос штурмана. – Рулевой сигнальщик докладывает, что в надстройке остался человек.

Не отрываясь от перископа, в который он стремился обнаружить «противника», командир произнёс:

– Доложить о наличии личного состава по отсекам!

Начались доклады по отсекам. Во втором отсеке отсутствовал матрос В. Костосов.

– Продуть среднюю! – Командир оторвался от перископа.

Лодка задрожала, и через несколько секунд была на поверхности. Командир в этот момент уже отдраивал верхний рубочный люк.

– Стоп моторы!

Снизу было видно, как командир и сигнальщик осматривают море в бинокли. Штурман же крутил перископ. Вот он остановился, глянул на отсчёт направления и крикнул:

– Справа 20, человек за бортом!

– Право руля, – отозвался вверху командир. −Доктору и носовой швартовой команде наверх!

Ветра не было, но большая зыбь сильно раскачивала корабль. Прямо по курсу волны то поднимали, то опускали матроса. Командир быстро и точно подвёл к нему корабль, стремясь прикрыть Костосова от волн корпусом лодки. На помощь ему по приказанию командира два матроса из швартовой команды, обвязавшись концами, прыгнули в воду. А была она если не ледяная, то и не для купания: + 8°.

Доктор приготовил для растираний бутыль спирта и суконные одеяла. Посиневшего Костосова положили на стол в кают-компанию. И тут-то все увидели, что в одной руке у него зажат ремень с бляхой. 30 минут пробыл матрос в студёной воде, столько же его, меняя друг друга, растирали товарищи. Наконец он пришёл в себя. Двоих спасателей тоже пришлось растирать. Теперь все трое лежали на койках второго яруса, в кают-компании, на столе парил чайник. Политработник корабля беседовал с Василием Костосовым.

– Как же так получилось, Костосов? – участливо спрашивал офицер.

– Понимаете, я спросил разрешения подняться наверх у вахтенного офицера – командира БЧ-3, он дал «добро». А когда я шёл к корме, то слышал, как меняются вахтенные офицеры. На вахту заступил командир торпедной группы. Надо было и ему доложить о себе.

– Да, брат, значит, бдительности не хватило. Как и вахтенным офицерам. – Политработник нахмурился, потом улыбнулся:

– А как же ремень в руке оказался?

– Розовый от растирания Костосов ещё более покраснел:

– Когда к люку подбежал, тот уже захлопнулся. А вокруг всё зашипело, лодка стала проваливаться. Тогда сдёрнул ремень, и бляхой – по люку, пока тот совсем не скрылся. Меня накрыло волной. Сквозь воду увидел, как лодка пошла вниз и вперёд. Головка перископа – на поверхности. Ну, я и поплыл за ней. Да только быстро застыл, но верил, что меня не бросят.

В это время в центральном посту, закончив «разбор» с прозевавшими матроса вахтенными офицерами, командир задался вопросом: почему же не возвращается самолёт? Погрузиться они, конечно, успели, но в перископ видно было, что «противник» прошёлся на малой высоте, чуть ли не над ними. И не заметить Костосова, несмотря на волнение, лётчики не могли.

Командир встал и пошёл в кают-компанию. Едва он появился, Костосов рванулся с постели.

– Лежите, – строго сказал командир.

Но прежде чем лечь, матрос Костосов торопливо доложил:

– Товарищ командир! при подлёте самолёта я нырнул. Держался под водой сколько было сил, думаю, что скрытность корабля не нарушил.

– Вот же народ, – покачал головой командир. – С вами поседеешь от одного срочного погружения.

Он всё ещё был суров, всё ещё во власти пережитого, но последние слова матроса растопили командирский лёд.

Всё описанное – это не фантазия и не продуманный интригующий эпизод, а реальное отражение той поры, когда на 613-х готовились матросы и молодые офицеры к морским и, как считалось, тогда возможным настоящим сражениям».

Владимир Любимов вспоминает:

– Аналогичный случай, правда, с трагическим исходом, произошёл летом 1951 года в Японском море на пл типа «Щ» с практикантом – курсантом 3 курса ТОВВМУ Николаем Бизлером. Лодка отрабатывала задачу 2 Курса боевой подготовки в заданном полигоне Японского моря, шла в надводном положении.

Курсант Николай Бизлер по запросу из центрального поста выйти наверх получил «Добро». При отработке срочного погружения Николай, по-видимому, замешкался, и его забыли. Через 8−10 минут, обнаружив «нетчика», лодка всплыла. Началась операция «Человек за бортом». Никаких результатов она не дала. Возвращалась лодка в базу с приспущенным Военно-морским флагом …

* * *

Приближаемся к экватору. Справа – Филиппинские острова. Проходим остров Самар, затем – остров Минданао. Роясь в памяти о прочитанных когда-то в училище лекциях по военно-морскому искусству капитана 1 ранга Бориса Аркадьевича Барара, замечательного педагога, бывшего кадрового офицера ещё царского флота, вспоминаем – где-то в этом районе в 1945 году японцы потерпели в морском сражении сокрушительное поражение от американцев. В том сражении с обеих сторон участвовали крупные соединения линкоров, авианосцев, крейсеров и эсминцев. Закат японского военно-морского флота был предрешён. Его окончательный разгром завершился с вступлением Советского Союза в войну с империалистической Японией и высадкой военных десантов на Курильские острова и Южный Сахалин.