Текст книги "Перевозчик"

Как ему объясняли ученые, если, например, определялось, что выпущена атомная или любая другая ракета, мгновенно высчитывалось ее направление и конечная цель и ее тут же могли взорвать. А за несколько вынужденных лет бездействия и подготовки, пока мы старались определить у нас место нахождения ноутбука, для надежности успели запустить и еще один спутник. Короче, даже такое развитие событий было предусмотрено и дало отличный результат. Так как, в конце концов, нелюди все же попытались направить пару раз ракеты с атомным зарядом, что произошло уже в последний год нахождения Николая на Ялмезе. И вот после тех взрывов ракет на своей территории все и поняли, нелюди в первую очередь, что при таком высоком развитии науки и техники ракетные войны невозможны. Оставалось лишь возможность воевать идеологически, и значит информационно.

Ну а как все-таки получилось, что Николаю удалось подменить ноутбук в своей республике. Последние лет 7–8 он общался с правителями только в ней, во второй, и сблизился с ними со многими. И в конце концов интуитивно пришел к выводу, что многое в жизни правителей исходит от их поселка, который рядом с г. Центральным. Именно туда чаще всего наезжали нелюди из других поселков, бывали и гости из других республик, очевидно, что-то обсуждали. Николай еще подумал: «О чем им совещаться, у них давно все решено и отрегулировано и идет без всяких срывов и неожиданностей». Он стал там чаще бывать, образно говоря, почти прописался. А вскоре заметил, что и соглядатаи там часто появляются, как будто отчитывались. Участвовал во всех делах и развлечениях, и сложных и простых, человеком он был занятным, точнее сильно старался им стать, что неплохо получалось. Во многих их игрищах и друг над другом подколках (а чего им, правителям, не играться) принимал участие и не гнушался шутом выставляться. Иногда и на силу его пари заключали: типа сможет или не сможет. В общем, без него уже и не могли обойтись, и стал он прямо своим, привычным. А он, между тем, был себе на уме и работал. Наблюдая и анализируя, заметил, что здесь к троим отношение какое-то особое, отличающееся от всех, неспроста это, понял он и стал к ним незаметно приглядываться.

В одном месте поселка стояло какое-то одноэтажное общее помещение с несколькими большими и маленькими комнатками. В них, некоторых, стояли столы для бильярда, шахматные столики, в одной большой экран во всю стену и кресла, и там шли какие-то исторические фильмы. Николай пару раз заходил, посмотрел, послушал, но так ничего и не понял, да и особо времени не было вникать. Да и гости, когда приезжали, собирались здесь. Те трое, которые его заинтересовали, как раз жили недалеко от этого помещения. Вроде бы в нем не было никакой секретности, оно никем не охранялось, и любой мог заходить, и слуги, и Николай несколько раз побывал. Но все-таки впечатление было, что эта несекретность какая-то специальная, как бы нарочитая. И постепенно он приходил к мысли: «А что если этот ноутбук нигде не прячут, а он находится как раз где-то здесь». Вот и многие из них, правда не все, подходя к помещению или даже проходя мимо, как-то серьезнеют, подтягиваются, и, похоже, это происходит механически, незаметно для них самих. Но внимательному наблюдателю, каким и являлся Николай, это сразу было заметно. А почему не все, проходя, напрягались, тоже объяснимо, наверняка не все могли знать.

А один раз при Николае произошло следующее: пришел один соглядатай, он следил за окружением Эстебана, поэтому Николай его знал. Вызвал одного из троих (Назар Назарыч его звали) и говорил с ним, а вечером Николаю звонит Эстебан и сообщает, что умер Василий. Он был патриот, но одиночка, и на их группу это не повлияло. Николай понял: «Надо действовать, ноутбук здесь!» Он решил рискнуть и придумал план, оригинальный, но не без авантюры. Поэтому не стал посвящать ни Эстебана, ни Леонида, никого. Уверен был – запретят. Они же все время повторяют: «Терпение, терпение». Менталитет у них, у долгожителей, такой. В крови у них это терпение, привыкли за несколько веков, и им хоть бы что, но Николаю не терпелось. Он знал тоже одного патриота-одиночку и несколько раз видал его в окружении четверых работяг, тот, чтобы привлечь к себе, рыбачил с ними, угощал водкой и очень часто общался и разговаривал. И Николай решил его заложить, а зная, что злодейство они никогда не откладывают на потом и вершат мгновенно, решил не уходить, а проследить и действовать по обстоятельствам. «А какие могут быть обстоятельства, – спрашивал он себя, – если не получится втихаря, просто в нужный момент ворвусь и грохну двоих-троих, сколько их там будет, не жалко, ноутбук того стоит, сколько лет искали лишь бы я не ошибся и он был действительно здесь». Подготовился он основательно, взял у Сидора ноутбук для замены, а тот изучил старые чертежи и его усовершенствовал. В последнее время Николай всегда носил его с собой в заплечной сумке. Теперь это были не просто муляжи, а, как и положено, внутри с полным набором букв и знаков. После набора кода, как в настоящем, ровно через 2 минуты загоралась зеленая лампочка. Так что нелюдь будет уверен, что все сработало. Еще он на всякий случай снял отпечатки с ключей нескольких комнат и сделал дубликаты.

Готовился, готовился Николай, а получилось по-другому, неожиданно и лучше. Однажды пришел другой соглядатай и кого-то сдал Назару. Они разговаривали в бильярдной, отошли от стола и потихоньку секретничали, иногда переходя на шепот. Но Николай многое уловил, тот передал ему коды, записанные на листочке, и вроде бы не на одного, а сразу на несколько человек. Соглядатая Назар отпустил, а сам позвонил напарнику. Наверно, тот сказал, что пока занят и будет попозже, потому что Назар ответил: «Ну ладно, приходи, но чего мне ждать полчаса, начну без тебя, народу сейчас здесь мало, не помешают, думаю, и сам управлюсь». И Назар уединился в одной маленькой комнате рядом с бильярдной. Николай своим ключом приоткрыл дверь и увидел, как он достал из сейфа ноутбук, поставил на стол рядом с окном, открыл его и развернул листок, переданный соглядатаем. Странно, но в этот решающий момент Николай не чувствовал никакого волнения. Он тихо открыл дверь, Назар стоял у окна спиной к нему, осторожно подошел и сильно ударил сверху кулаком по голове, тот начал падать, и Николай даже поддержал его и уложил на пол, на всякий случай лицом вниз, вдруг очнется и увидит его. Уже потом выяснится, что просто оглушил его и он, придя в себя, посчитал, что терял сознание. Дальше Николай подменил ноутбук, вышел, опять закрыл дверь на ключ и улетел (его вертолет стоял на стоянке возле помещения).

Поднявшись в воздух, увидел этого соглядатая, он уже подходит к остановке автобуса, расположенной в километре от поселка. Николай тут же сообразил, что его нужно забрать с собой и отвезти вместе с ноутбуком к Леониду. Пусть узнают, на кого он наклепал, ведь этих людей надо временно спрятать, иначе поймут, что ноутбук не действует. «Но это уже не моя проблема, пусть другие с этим разбираются, им всем теперь предстоит много работы, причем приятной, – посмотрев на ноутбук и улыбнувшись, подумал он, – а мне надо срочно поменять ноутбуки в первой и третьей республиках».

Извини, читатель. Но как это произошло, автор точно и сам не узнал и тебе поэтому врать не будет. В пансионате до этих слов дяди Коли стояла напряженная тишина. Все ждали, удастся ли найти этот злосчастный ноутбук, в лицах слушателей прямо читалось сомнение, а удастся ли это вообще. Но после этих слов обстановка сразу разрядилась, все облегченно вздохнули и потеряли интерес и к каким-то другим республикам, и к чему-то еще. А шахматист-интеллектуал, обращаясь к дяде Коле, даже за всех толкнул небольшую речугу, он сказал: «Мы уверены, с вашими возможностями подменить и те, другие, ноутбуки не составило большого труда. Давайте это опустим, теперь мы и сами можем предположить и все дальнейшие развития событий. Возможно, была некоторая войнушка трое на трое с противными республиками. Уже и не важны детали, как и к чему, осудили своих арестованных нелюдей. Дело к утру, а хочется узнать, как же вы снова оказались здесь и как вас встретила Москва». Время поджимало, и все с ним согласились, мы и так в эту последнюю ночь просидели до 9 часов, до самого завтрака. Ну а автор обещает читателю, что его еще кое-что интересное ожидает в третьей, очень короткой, части нашего повествования.

Ну а пока продолжу. Ушел режим лжи и страха, интеллигенция очнулась от долгой спячки в жизни, появилась потребность приносить пользу. Предстояло много работы, энтузиазм захватил всех – не только патриотов; и мамлюки, и аксебаши положительно отнеслись к переменам, и даже барабанщики оживились. В едином порыве, наслаждаясь свободой, принялись налаживать жизнь и вырабатывать концепцию ее, основанную на принципах права и морали. Даже простой народ воспрянул и потянулся к просвещению и начал читать (стало выходить много новых газет и журналов). В общем, жизнь в республике забурлила и забила новым свежим ключом. И только Николай почему-то сник и заскучал. Конечно, он рад был за новых друзей, за Великую победу над силами зла, одержанную при его активном участии. О нем писали, рассказывали по телевизору, он становился кумиром, но это было уже не его – цель достигнута и не надо кем-то притворяться, хитрить, помогать некому, исправлять нечего, кругом друзья и только свои, а он чувствовал себя не нужным и чужим.

1 мая закончился пятнадцатый год его пребывания здесь, началось лето, и пошел уже июнь. Николай по-прежнему жил в деревне Большие Сосны. Проснувшись ранним утром, еще до рассвета, почувствовал себя особенно опустошенным и потерянным. Ни о чем не думая, поднялся, оделся и как будто по чьей-то воле сел на мопед и приехал к месту на речке, где впервые здесь встретил пацанов. Было предчувствие – что-то должно произойти. И действительно, на пока еще темном фоне рассвета над ним образовалось светлое пятно, оно опускалось на него. Он, как и тогда, 15 лет назад, как-то потерялся и ничего не запомнил, что происходило дальше.

Часть третья

Николай очнулся. Медленно приходя в сознание, обнаружил себя сидящим на траве рядом с какой-то дорогой. Он встал и огляделся. В памяти медленно всплывало что-то родное и забытое… «Неужели?… Наконец-то… Все же свершилось!» – внезапно обожгла его радостная мысль. И он начал вспоминать и узнал место Ленинградского шоссе, откуда 15 лет назад он и покинул родную землю. Оглядев себя, увидел, что и одет он в свою таксистскую форму, когда-то специально пошитую для водителей назначенных обслуживать Олимпиаду. В боковом нагрудном кармане форменной же рубашки оказалась его старая пачка сигарет «Ява», а в своих старых, простых, нефирменных, рабочих джинсах в маленьком потайном кармашке обнаружилась двадцатипятирублевая банкнота. «Вот, молодец, как знал, заранее приготовил, как раз пригодится – возьму такси домой доехать», – похвалил он себя, вспомнив, что всегда раньше держал здесь, как бы заначку на черный день. В другом кармане джинсов лежал сапфир, его тоже переложили из ялмезанской куртки (последнее время он всегда возил его с собой). Странно, но почему переложили и его, значит, Они посчитали, что камень тоже его личная собственность, ведь это был подарок. Николай перевел взгляд от дороги на небольшой лесок, выросший уже в его отсутствие. Там, еле заметно, сквозь молодые кустики голубела и еле просматривалась машина. «Неужели моя?» – удивился он и вспомнив, как оставил ее на обочине, подошел поближе. Там без дверей, без колес и даже без мостов на спине лежали «жигули». «Ну точно, мой голубой «жигуль», моя «копейка», – решил он и представил, как его долго стоящего без присмотра, сначала откантовали с обочины в сторонку, а потом постепенно разграбили.

«Все это теперь ерундистика, мелочи», – подумал Николай, у которого чувство радости постепенно уступало место озабоченности. Он подумал: «Не о том мыслишь, мне же теперь уже 62, пенсионер, с работы, конечно, уволен, да… надо начинать новую жизнь. Куда же теперь, домой? Интересно, что с квартирой?». Когда они с женой после развода разменяли трехкомнатную, ему досталась однокомнатная в хрущевке. Сейчас, наверное, уже конфисковали. «Знать бы заранее, предупредил бы сеструху, что уезжаю в командировку на 15 лет, чтобы платила квартплату», – даже теперь, в этой неопределенной ситуации, не отказал себе в удовольствии подшутить над собой Николай. Он вышел на дорогу, по ней в сторону Москвы шел сплошной поток машин, и было непривычно много иномарок. «Опели», «фольксвагены», «ауди», «мерседесы», БМВ. Николай смотрел и мысленно удивлялся: «Что такое, без меня немцы все же завоевали Москву? – даже горько пошутил он, но тут же поправился: – Ну уж нет, скорее это трофейные, или просто нефть подорожала и простой народ забогател». Как раз впереди показался фольксваген с шашечками на крыше. Николай поднял руку и он остановился. «В Москву?» – поинтересовался через приоткрытое окошко правой двери водила. И узнав, что на Октябрьское Поле, приподнял кнопку двери, блокирующую замок. Николай сел и удовлетворенно с выдохом произнес: «Ну, дома!» Водила тронулся и, оглядев его, с удивлением спросил:

– Где же ты так сохранил таксистскую форму, я и сам бывший таксист и тоже обслуживал Олимпиаду, сейчас ее вообще не встретишь, все уже давно износили и повыбрасывали, а у тебя новейшая, прямо с иголочки. Николай, подумав, не стал ему ничего объяснять, все равно не поверит, и решил лучше завести обычный житейский разговор случайно встретившихся людей и знающих, что скоро расстанутся. На вопрос, в каком парке он работал, тот ответил, что у мамы Жени (так таксисты называли директоршу 15-го таксистского парка).

– Сосед, значит, – заметил Николай, – ведь я по соседству пахал, у Рекблата.

– Ну ты даешь, твоего Рекблата уволили еще при коммунистах, проворовался, тогда сильно воровать запрещали, – заявил водила.

– А сейчас вы что, при капиталистах живете? – удивился Николай.

– Почему мы, а ты? Странный ты какой-то, – снова подозрительно оглядев его новую форму, заметил водила и спросил: – Сидел, что ли? – Но тут же сообразил, что даже в этом случае такая неосведомленность выглядит подозрительно.

Николай молчал, но все же потом решил ответить:

– Почти сидел, а может и отдыхал, но очень далеко, с Земли не видно.

И они оба замолчали. Николай с удивлением рассматривал на подъезде к Москве обочины, застроенные какими-то несуразными сооружениями, осмысливал услышанное и прикидывал, что же ему теперь делать. «Хоть квартира наверняка уже не моя, но доехать все равно надо, зайду и расскажу хозяевам, что когда-то в ней жил, попробую объяснить, как пропал, интересно, как отреагируют, скорее всего позвонят по 02… а без милиции никак не обойтись, туда так и так придется обращаться». А таксист думал как бы побыстрей довезти этого странного чудака, а может и бандита, и высадить.

Подъехали к метро – водила спросил улицу. Николай назвал свой адрес – улицу и дом. Но оказалось, что на Тухачевского его пятиэтажки снесены и на их месте красовались девятиэтажные корпуса. Николай растерянно молчал.

– Ну чо, давай расплачивайся, выходи и сам разбирайся, – с нетерпением поторопил таксист.

Николай посмотрел на него, пожал плечами, механически, как-то растерянно достал двадцатипятирублевую купюру, протянул ему и сказал:

– Возьми чирик, что-ли, – он имел в виду, что десяти рублей даже с чаевыми вполне хватит.

Напомним читателю, что в результате денежных реформ, начавшихся в 91-м году, в 95-м купюра в 25 рублей давно уже не выпускалась.

Таксист теперь уже очень внимательно окинул взглядом новую форму пассажира, посерьезнел лицом и сказал:

– Ты и вправду долго отдыхал где-то слишком далеко.

И уже участливым тоном начал объяснять ему сложившуюся и неожиданную для обоих ситуацию, в меньшей степени, конечно, для него самого. Если бы он был обыкновенным бомбилой, просто плюнул бы, простился и уехал. Но он работал официально, по лицензии, и, прикинув, вдруг есть возможность все же деньги получить, ну там родственники окажутся или еще что, задумался. Николай все молчал, ему-то точно было о чем подумать, теперь, после объяснений таксиста, он окончательно осознал, что отсутствовал очень долго. А тому начало надоедать, и он предложил выход:

– Ну что сидишь, я, конечно, сочувствую, мы, как говорится, не без понятия, и вот тебе два варианта: хочешь, иди, я без претензии – не обедняю, а хочешь, звони родственникам или друзьям, если есть такие. – И он достал мобильник.

Николай, увидев его, тут же решил:

– Давай третий вариант, звони в милицию, она-то, надеюсь, осталась у вас.

Таксиста это совсем не устраивало, для него же время – деньги, а тут предстояла задержка, может, и длительная, и он заупрямился, даже попытался высадить пассажира, но не получилось. Пришлось звонить, достаточно быстро подъехала машина с надписью на борту «ПМГ». На вопрос к таксисту, мирно беседовавшему с пассажиром: «Что случилось?» – тот, причем по совету Николая, объяснил, что пассажир попытался расплатиться уже не бывшей в ходу старой купюрой и сам потребовал вызвать милицию.

Документов у Николая, конечно, не оказалось, и его сопроводили в отделение. Таксист отказался писать на него заявление, сказал, что хорошим людям все прощается, и его отпустили. В дежурной части отделения попросили освободить карманы. Николай выложил на стол сапфир, сигареты и 25 рублей, назвал свой ставший теперь бывшим адрес, ФИО и год рождения. Посадили в «обезьянник». Часа через полтора отвели к следователю, человеку неумному, да еще и подлому. Когда тот проверял по компьютеру, оказалось: жил когда-то такой человек, но давно пропал без вести. На беду и выглядел Николай гораздо моложе.

– Давай рассказывай о себе, только честно, сам знаешь, чистосердечное признание вину смягчает, – предложил он Николаю.

И Николай начал рассказывать все, что с ним произошло. Но тот прервал, даже не дослушав, и понес, на взгляд Николая, полную околесицу.

– Знаем мы вас таких, – говорил он, – я пока не могу сказать, где ты украл драгоценный камень, но мы это выясним обязательно. А вот примерную версию о тебе я могу предположить. Этого Николая, за которого ты пытаешься себя выдать, очевидно, ты и убил и теперь пытаешься зарегистрироваться под его именем. Ну что, как тебе такой расклад?

Этот следак сразу Николаю не понравился, а теперь уже начал его раздражать. Получается: объявился на родной Земле и нет необходимости скрывать себя, это ж такое сладостное чувство, которое и описать-то сложно. А тут встречается такой вот начальствующий идиот и пытается сломать и испортить, как иногда говорят в простом народе, весь кайф.

И Николай, еще не знакомый с методами новых кадров демократической милиции, ведь в его время в основной массе она была народной, грубо начал учить следователя способам дознания:

– Подумай, балбес, если бы было так, как ты говоришь, попросил бы я сам у таксиста вызвать милицию. Во-первых, свяжись с работой, должны же меня помнить, потом, у меня есть сестра, знакомые, жена бывшая, хоть и помолодел я, но они меня могут узнать.

Тот прямо взбеленился и заорал:

– Что, ты еще учить меня будешь?!

И нажал в столе кнопку, вызвав дежурного.

– Все, в допросную его.

Потом спросил у него:

– Братья Петровы здесь, видел их?

– Да, в красном уголке в шашки режутся.

– Давай их ко мне.

Николай спокойно подчинился дежурному, и тот запер его в какой-то комнате, там стоял топчан, стол, три стула и в углу сейф. Николай улегся на топчан. Через несколько времени пришли два бугая и следователь.

– Встать, – рявкнул он.

Николай вскочил, взял под козырек и с издевкой изрек: «Слушаюсь».

– Сейчас доиграешься, не хотел по-хорошему, сейчас сделаем по-плохому! – Достал из стола наручники и потом снова: – Твоя кликуха, или хотя бы назови фамилию.

В это время один бугай открыл сейф и тоже что-то начал выкладывать на стол. Николай еще по прибытии на Землю сразу почувствовал и понял, что прежнюю силу ему при транспортировке сюда немного подкорректировали, она поубавилась, но не совсем, а примерно наполовину, наверное, предусмотрев, не всю забрали, поэтому справиться с троими ему оказалось вполне по силам. Еще он заметил, что и с дыханием произошли изменения, и теперь, наверное, под водой он долго находиться не сможет. «Но это к лучшему, а то еще начнут изучать», – решил он тогда.

Короче, когда тот дежурный снова заглянул в комнату, он увидел такую картину: следователь сидит на полу, прикованный к батарее, к нему прикованы два Петровых, а Николай лежит на топчане и изучает Уголовный кодекс, оказавшийся в столе, где была еще и пара наручников. Дежурный растерянно спросил, непонятно к кому обращаясь:

– Что случилось?

– Решили выяснить, сколько им припаяют за применение пыток, – за всех ответил Николай.

Дежурный, он скорее был разводящим, побежал к следователю, дежурившему по отделению, и обрисовал тому ситуацию. Он, во время допроса находясь за дверью, слышал, как Николой начал рассказывать, что прибыл с другой планеты. Как раз вернулась с неудачного задания группа захвата, и через 10 минут Николай в наручниках, еще и связанный по ногам, лежал на полу. А следователь позвонил в одно учреждение и спросил, не от вас ли сбежал клиент, он очень буйный, говорит, что прибыл с Марса, заберите, мы с ним не справляемся.

Еще короче, приехали докторша и санитары, сделали один укольчик, вернули милиции наручники, спеленали Николая смирительной рубашкой, и вот теперь он, уже к вечеру, очнулся в ней на чистой постели неизвестно где. Сразу вспомнил милицию, как там нахулиганил… И куда меня теперь?.. На окнах решетки… тюремная больница, что ли, а может изолятор или сумасшедший дом? Да-а… все правильно, так и должно было случиться, а ты думал: с распростертыми объятиями тебя встретят? Войди в их положение – является какой-то чудак без документов и говорит странные вещи, якобы 15 лет был на другой планете, это же, на их взгляд, полнейшая ахинея. Ну что ж, это урок тебе, в общем, надо быть терпеливее и придется, как пишут в детективах, поработать над доказательной базой.

Примерно так помыслил Николай и начал голосом кого-нибудь призывать. Пришел санитар. Николай попросил развязать его, но тот ответил, что не велели, говорят, ты буйный. Николай пообещал не буянить и попросился в туалет. Санитар сказал: «Подожди пару минут», – и ушел. Пришла докторша и задала обычный вопрос больному:

– Как вы себя чувствуете?

– Да нормальный я, доктор, развязывайте смело, обещаю быть самым послушным, честное слово, лучшего больного у вас никогда не будет.

Она велела санитару освободить его и провела первую ознакомительную беседу. Не объясняя, где он конкретно, сообщила, что ему придется некоторое время обследоваться и по результатам будет принято решение о его дальнейшей судьбе. Похвалившись, что отделением заведует известный на весь мир психотерапевт Леонид Леонидыч Фельдман. В настоящее время он на симпозиуме в Швейцарии, но скоро будет. А потом она задала несколько странных вопросов, например спросила:

– Вы действительно прибыли с Марса?

Николай рассмеялся и, стараясь выглядеть человеком адекватным, ответил:

– Нет, доктор, на Марсе, как известно, жизни нет. Вам в это трудно поверить, и, скорее всего, я и правда могу выглядеть сумасшедшим, но произошло какое-то чудо и я действительно побывал на другой и совсем неизвестной планете.

Она задала еще несколько подобных вопросов, все это записывала, потом назначила некоторые процедуры и дала четыре направления на анализы. В заключение сказала:

– Если будете вести себя так же хорошо, вам разрешено будет прогуливаться по территории. У нас великолепный парк, но предупреждаю: в нем постоянно находятся санитары и охранники и вы всегда будете под присмотром, так что ведите себя должным образом.

Николай в первый же день на прогулке познакомился с проворовавшимся коммерческим директором какой-то структуры. Причем по интеллекту он не совсем вписывался в представление Николая о человеке такой должности, какой-то был, как бы сказать, слегка приблатненный что ли. Он проходил обследование, так как косил под невменяемого. Совершил некое преступное деяние, как сам говорил, всего-то находясь после стресса в неадекватном состоянии, не разобравшись, поставил несколько подписей. У него был опытный адвокат и прикрытие «сверху», а там были очень заинтересованы в его молчании, поэтому его второй раз возвращали на обследование. Николай рассказал о себе и пожаловался, что ему не верят. Тот оказался неглупым человеком, но и особо не стал вникать в рассказ собеседника о себе, может, подумал: если Николай врет, значит, это зачем-то нужно. Говорил он о нем как бы от нечего делать, из вежливости, так как личные проблемы заботили больше. Конечно, впрямую он Николаю не говорил, что косит, но открыто обсуждал с ним свою дальнейшую судьбу. «Вот признают меня неадекватным, – говорил он, – по принудиловке направят на лечение, через пару лет благодаря адвокату и еще кое-кому я вылечусь и снова выйду на свободу».

К их лавочке по дорожке, громко о чем-то рассуждая, приближались двое мужчин. Николай пока не разобрался, что за контингент здесь находится и вообще куда его поместили. Территория огорожена забором и хорошо охранялась, но не тюрьма, не видно ни колючей проволоки, ни часовых с автоматами.

«Сумасшедший дом, что ли? – думал он. – Но люди-то вроде нормальные».

Собеседник Николая (его звали Павел) как старожил заведения с иронией отрекомендовал подходивших:

– Вон идут политики!

– Как это, кто они? – не понял Николай.

– Сейчас сам увидишь, они люди общительные. Один простой работяга, я так и не понял, за что его сюда, то ли грохнул кого-то, то ли просто избил, а вот второй поинтересней будет. Его тут давно держат, я с ним познакомился еще в первую мою сюда ходку. Врет, что англичанин, при знакомстве представляет себя славянофилом, без ума от наших классиков литературы и вообще от России. Правда, по-английски чисто и без запинки, но и по-русски тоже шпилит без всякого акцента, вот и пойми, кто он. Повторяет бред, уже не раз звучавший из уст разных древних философов и предсказателей, и даже не только древних, например Ванги, что Россия спасет мир от духовной гибели. В Англии его считали русофилом, а за критические высказывания против власти и организацию выступлений против нее даже сажали в тюрьму. Когда-то, еще при советской власти он попросил у нас политического убежища и получил его. Вроде бы ему дали гражданство, кажется, он даже здесь женился. Я не досконально это о нем знаю, так, слухи, ну и у лечащего врача кое-что спрашивал. Он лет двадцать живет в России и теперь уже и у нас стал возмущаться и критиковать власть, за что и попал сюда. Он живет в каком-то городке под Москвой и вот на заводе, где работает технологом, организовал какую-то бузу, поднял рабочих и они выкинули за ворота недавно назначенного директора и остальную новую администрацию, а его в конце концов арестовали, он бузил и в милиции, ну и в результате теперь здесь лечится, но его, по-моему, не вылечить. То ли закололи чем-то, то ли он и был какой-то полупомешанный, с виду вроде нормальный, но ведет себя очень странно, ругает этого бедного работягу самыми последними словами, но без него не может, и они постоянно общаются.

Тут как раз они подошли, поздоровались с Павлом за руку, заодно и с Николаем, и не, переставая громко спорить, отошли и уселись на рядом стоявшую лавочку. Павел подтолкнул Николая локтем и предложил: «Вот послушай, иногда бывает очень интересно».

– Дурак ты, дуб, дебил, настоящий люмпен, да еще и наркоман, сидящий на вашей останкинской игле. У него отняли жену, квартиру, а теперь еще и могут посадить, но он кричит: «А за кого голосовать-то, за коммунистов, что ли!» А сам при них имел работу, семью, квартиру, ездил каждый год отдыхать в Крым! Пойми, дубина, нет никаких… измов, они специально придуманы для таких дебилов, как ты. Мифы все это! Вот смотри, не очень хорошие люди сначала запустили миф о царизме, капитализме и стали бороться, вроде бы за лучшую жизнь для народа, а на самом деле для себя старались, но для себя не получилось – не того поставили руководить, иначе страну сразу бы и разворовали, как сейчас, не позволил злыдень, и жизнь народа начала улучшаться несмотря на многие внешние помехи и войну. Тогда эти не очень хорошие люди злыдня убили, но им была создана такая крепкая система, что долго еще простояла (что ему не простили даже после смерти, за это и клянут сейчас). Но наконец систему развалили, и снова миф с измами, теперь стали бороться с коммунизмом, социализмом, опять же, заботливые, вроде бы чтобы тебе жить стало полегче. Ну как ты чувствуешь, полегче тебе? Не в измах дело, ерунда все это, главное – какие люди наверху. «По делам их узнаете». А действовать во вред стране можно под любым флагом, причем делают это одни и те же нехорошие люди. Всего лишь им нужно вовремя переодеть рубаху.

В ответ собеседник, очевидно нисколько не убежденный, взмахивая правой рукой, начал что-то доказывать. Говорил он потише, и, наверное, поэтому Павел, посмотрев на часы, встал и предложил Николаю:

– Ты выпить хочешь? Мне сейчас должны принести. В этой смене в охране отличный мужик работает, всегда достать можно, а я не люблю пить один.

Такого желания у Николая не было, и он отказался. Зато на соседней скамье, увидев движение Павла, работяга, прервав диалог, тоже приподнялся (наверное, не первый раз это было) и, встретив взгляд Павла, вопросительно поднял подбородок, как бы спрашивая: «Ну что, нужен?» – и тот, подтверждая, кивнул еще и ладошкой пригласил с собой. И они ушли. У Николая это происшествие вызвало улыбку и на душе сразу как-то потеплело. Ведь он только этой ночью, внезапно проснувшись, озабоченно подумавший о Ялмезе: «Как там у них наши дела», – теперь окончательно понял: «Ну все, вот она, Россия! Даже в своем негативе узнаваемая, родная. Теперь, что, придется и ее мне исправлять». Это он под настроение не отказал себе в удовольствии снова пошутить над собой.

Он встал и направился в сторону соседней лавочки. Англичанин тоже поднялся и проговорил, как бы самому себе: «Эх ты, Вася, Вася!» – и в то же время глянул на поравнявшегося с ним Николая. Николай остановился и обратился к нему:

– Как интересно вы ему объясняли.

– А что толку, как у вас говорят, не в коня корм.

– А вы что, не русский? Я слышал, вы англичанин?