Текст книги "Перевозчик"

И точно, подъехав к дому (Николай настоял взять такси), они увидели у подъезда полицейскую машину. Странное предчувствие Николая не обмануло. Квартира была ограблена. Хозяева и все жильцы были уже дома, их опрашивал следователь. Входной замок и все другие в комнатах были сломаны, исключая последнюю дверь, расположенную в конце коридора, за комнатой Николая с Антоном. Им следователь предложил зайти в свою комнату и проверить, не пропало ли у них что-либо, и, конечно, они не обнаружили сумки с колхозными деньгами. У остальных жильцов ничего не пропало, да они ничего и не оставляли. У хозяев пропали все их денежные накопления в сумме ста восьмидесяти рублей.

Следователь оказался очень дотошным, подробно расспросив потерпевших: сколько было денег, где они лежали, где их получили, куда везли, почему приехали в город, зачем сняли гостиницу и остались на ночь? Затем подробно изложил им свою версию. Он рассуждал так: охотились не за их деньгами, такого везения воры не ожидали, они местные и не профессионалы, это видно по почерку, замки были не открыты, а взломаны, скорее всего, шли за хозяйскими деньгами, у мелких частников всегда бывают некоторые накопления, а сто восемьдесят рублей – это порядочная сумма. Навел, очевидно, кто-то из близких или знакомых, они точно знали, что хозяев не будет, ну а проверить, на месте ли жильцы, – дело техники. Ограбив хозяев, на всякий случай заодно решили проверить и жильцов, особенно и не надеясь на успех. Когда грабители открыли вашу сумку с деньгами, они даже не стали вскрывать последнюю комнату.

Относительно перспектив раскрытия он сказал, что если эта кража не будет раскрыта по горячим следам в первую неделю, то есть в первые десять дней, то дальше раскрыть ее будет очень сложно. А также успешное раскрытие зависит от количества преступников, участвовавших в ограблении. Одно дело, если их было несколько, и другое, если один или от силы два, один навел, а другой грабил, в этом случае им легче затаиться.

Это происшествие очень сильно ударило по Антону, он понимал, что произошло непоправимое, безвозвратно утеряны общественные деньги, много денег, он сидел на кровати согнувшись, положив локти на колени, обхватил голову руками и причитал: «Что делать? Что делать?». Когда следователь вышел в комнату хозяев, он решил позвонить деду. «Перестань, время второй час ночи, – остановил его Николай. – Зачем ты будешь будить и волновать старика. Тем более, может, воров найдут и деньги вернутся».

Зачем-то приехал адвокат. «Следователь что ли его вызвал?» – предположил Николай. Он зашел к ним в комнату и сказал, что им нужно написать заявление, и он поможет его правильно составить. Николай никогда не любил всяких этих юристов, адвокатов и прочих, как он считал, тунеядцев, почему-то он их не переваривал. «Ничего не делают, только обирают простых людей», – считал он. «И на Ялмезе без них не обошлось», – подумалось ему.

Он собрался послать его… куда-нибудь… подальше, но сначала решил переговорить со следователем и вышел в комнату хозяев, где тот заканчивал писать протокол и спросил у него:

– А зачем нам адвокат, нас, что, собираются судить? Ведь не мы украли, а у нас украли. Зачем ты его вызвал?

– Я его не вызывал, это такой порядок, когда в полицию поступил звонок с сообщением о краже, то дежурный обязан был сообщить в контору адвокатов. Там у них тоже сидит дежурный, а уж он посылает адвоката по адресу.

– А зачем это? – спросил Николай.

– Так положено, ведь им же нужно зарабатывать деньги.

– По-твоему получается, что адвоката прислали только потому, что им или ему нужно зарабатывать деньги. Ну и причина! А кто платить будет, я?

– Да, но там немного.

– Ну уж нет, я платить не собираюсь, даже немного. Другое дело, если найдут деньги, я согласен заплатить тому, кто нашел, – следователю, то есть заплачу за выполненную работу.

– За нашу работу нам платит республика. У каждого своя работа и по-своему оплачивается, адвокат сделает свою – напишет вам заявление, и вы должны эту работу оплатить, – пытался вразумить следователь Николая.

– Хочет заработать, пускай идет мешки разгружать, а у меня он ничего не получит. Сами напишем заявление, мы тоже грамотные, на двоих аж два класса кончили, – пошутил Николай, даже и в этот невеселый момент не забыв о своем пристрастии к шутке, правда, это уж больше для себя, следователь, наверно, глубину шутки не сможет постичь. Но тот, просто механически, захотел уточнить:

– Как на двоих?

– А так: он один – где писать учат, а я другой – где думать. Так мы и напишем: я диктовать буду, а он писать.

Во время всего разговора следователь удивленно смотрел на Николая, это был человек уже достаточно поживший, из категории интеллигентов-начальства, впервые в его профессиональной деятельности встретился человек из простых людей, не согласившийся с когда-то установленными и без сбоев веками действовавшими инструкциями. Он подумал, что эти жизненные инструкции могут быть нелепыми или несправедливыми, но это он может так посчитать, ведь он человек образованный и, значит, думающий. «Да, странный случай, а он к тому же еще и шутник», – отметил он последние слова Николая.

Николай, увидев, что следователь замолчал и с интересом смотрит на него, спросил:

– Тебе вообще-то такое заявление нужно?

– Да, по инструкции в деле должно быть заявление.

– А в этой инструкции написано, что именно адвокат должен его написать?

– Нет, таких слов там нет.

– Будет тебе заявление, – сказал Николай и пошел в свою комнату.

Адвокат сидел за столом и, достав бумагу, уже дописывал «шапку» заявления. Ни слова не говоря, Николай вытащил листок у того из-под рук и начал комкать его. Тот, вылупив глаза, уставился на Николая и спросил:

– Что это значит?

Смяв листок окончательно, Николай выбросил его в приоткрытую дверь и ответил:

– Культурно выражаясь, мы в ваших услугах не нуждаемся и просим вас последовать за своим неоконченным «произведением».

У ошеломленного адвоката куда-то пропал голос, он с полминуты беззвучно шлепал губами и наконец сиплым дискантом возмущенно пропел:

– Ты что, свихнулся или с Луны свалился?

– Вы так считаете? Но, возможно, я прибыл с еще дальше расположенного объекта, но это не меняет дела – жуликам и тунеядцам стараются не подавать ни на Луне, ни где-то еще. А про Луну Николай подумал: «Во как, даже поговорки как у нас».

Короче, как ни возмущался адвокат и жаловался следователю, ему все же пришлось уйти.

Николай позаимствовал у следователя бумагу и ручку, усадил Антона за стол, и начали писать.

В силу того, что все больше выявлялась похожесть психологии между людьми на Земле и здесь, Николай, не мудрствуя лукаво, решил, что и большой разницы в форме заявления быть не должно, то есть от кого, куда и зачем. Только уточнили у следователя, куда писать. Оказалось, в четвертое отделение полиции города Центрального… ну и от перевозчиков деревни Большие Сосны… просим принять меры к разысканию… Показали следователю, он прочитал и принял заявление.

На футбол даже после такого несчастья все же решили сходить, и не столько из интереса к нему, а еще и просто рассказать и посоветоваться с новым знакомым Николая, он же из начальства, может, удастся перезанять денег, выплачивать-то им все-таки, наверное, придется. Еще Николай напомнил Антону о его знакомых: дяде учительницы Даши и футболисте, сыне Авдея, Нико, – может, у них попробовать перехватить денег. Но Антон сказал: «Не думаю, что они настолько богаты».

За этими разговорами улеглись спать. Николай, несмотря ни на что, быстро уснул. В восемь часов его разбудил Антон, так и не сомкнувший глаз. Они умылись, хозяйка уже хлопотала на кухне; чем-то вкусно пахло. Они позавтракали и направились на стадион.

9

Зрители уже стали собираться, на подходе к стадиону было много народу, кассы не работали, все билеты давно распродали, но с одного угла касс, над которым висела замеченная ими еще вчера реклама боя боксеров, толпился народ. Николай остановился, стараясь понять, что означало это небольшое столпотворение.

– Пойдем, пойдем, – начал подталкивать его Антон, – нам еще сектор наш надо найти.

– Куда ты спешишь, успеем, еще только начало десятого, – ответил Николай и спросил у него: – А что это за толпа собралась?

Антон с минуту смотрел на висевшее под рекламой объявление с какими-то цифрами, прислушался к тому, о чем говорят, подумал и стал объяснять:

– Здесь букмекерская контора, принимают ставки на результат футбольного матча и полуфинальных боев по боксу, ну и билеты на бокс продают.

– А где бокс-то будет?

– Да здесь же, на стадионе, и будет, сегодня в восемь часов вечера.

– Как, на таком огромном стадионе, зачем это, ведь зрителям плохо будет видно.

– А стадион, когда надо, уменьшается, я не знаю точно, как это делается, но одна трибуна боковая, которая за воротами, стоит не капитально и может передвигаться. А ты что на бокс собираешься?

– Нам с тобой сейчас не до бокса.

А о трибуне Николай подумал: «Надо же, до чего додумались, наверно, стоит на шарнирах». За полчаса до начала они уже сидели на трибуне. Стадион вмещал двадцать пять тысяч. Беговых дорожек, как в Лужниках и на Динамо, не было. Трибуны начинались сразу от поля и шли круто вверх. Над стадионом от дождя и яркого солнца была раздвижная крыша. Он был уже почти полностью заполнен. У них в гостевом секторе стояли отдельные удобные кресла. На остальных же трибунах были общие скамьи, как у нас в семидесятых.

Николай разглядывал публику. Никто не размахивал флагами, не было никаких баннеров, не выкрикивали речевки.

Вдруг Антон подтолкнул Николая локтем и кивком головы показал на моложавого мужчину, поднимавшегося снизу по проходу сектора. «Жан Ильич поднимается», – потихоньку, почти шепотом произнес он.

– А кто он?

– Это Дашин дядя.

Тот уже был почти рядом и высматривал себе место повыше. В гостевом секторе, в отличие от остального стадиона, было много свободных мест. Антон с Николаем сидели с краю, почти рядом с проходом. «Давай останавливай, смотри не пропусти», – тоже тихо вполголоса сказал Николай Антону. Поднялся Антон в момент, когда до него оставалось уже два ряда. Тот, увидев Антона, сразу узнал его, с приветливой улыбкой остановился и протянул руку: «Антон, вот так встреча, на футбол решил сходить? Ты наверно в командировке? Ну как жизнь?».

– Плохо, очень плохо! – неожиданно без всякой дипломатии взял «быка за рога» Антон. – Вчера вечером зарплату колхозную у нас украли, и теперь не знаем, что и делать.

– Как же это случилось?.. ну-ка расскажи… давай-ка присядем, – потянул он Антона на трибуну (они стояли в проходе и все держались за руки). – А это кто с тобой? – усаживаясь, спросил он.

– Это Николай, мой напарник, наш новый перевозчик, он недавно перешел к нам жить от староверов.

– Будем знакомы, – пожал тот руку Николаю и представился: – Жан Ильич.

Жан Ильич владел двумя магазинами: продовольственным и спортивного инвентаря. Сам бывший боксер, он любил спорт и на свои средства содержал боксерский клуб для детей, одна группа была и для взрослых, помещение, для которого (небольшой зальчик) арендовал под трибунами на этом же стадионе. Он был небогат, и почти все доходы от торговли, кстати не очень большие, уходили на аренду и на зарплату трем тренерам. Дела у него шли все хуже и хуже, поэтому помочь им с деньгами он не имел возможности.

Рассказывая все это, Жан Ильич, который сидел между ними, обращался к ним обоим, но чаще оборачивался к Николаю, заметив, что он с интересом слушает, тогда как Антон, скучая о своем, только иногда с кислым видом, равнодушно кивал головой.

Николай действительно с живым интересом, наконец-то получив возможность пообщаться на этой планете подольше с человеком из категории начальства, вслушивался, чтобы детальней и обстоятельней разобраться и вникнуть в их психологию. До сих пор он подозревал, что весь негатив, все странности планеты зависели от их недоброй воли, нежелания что-то поменять в лучшую сторону. Но оказывалось, что не все так однозначно, не все они одинаковы, некоторых волнует не только свое благополучие, но и проблемы простого народа. А между тем Жан Ильич продолжал:

– Была надежда поправить дела: завоевать первое место на главном ежегодном турнире с призом в тысячу рублей, и боец в этом году подготовлен у нас как никогда сильный. С ним мы бы точно взяли первое место, а тысяча рублей решила бы все наши проблемы, но неожиданно на турнир приехал из шестой республики Бешеный бык – непобедимый боец, последние десять лет он бьет всех.

– Это чернокожий, который запечатлен на всех рекламах? – уточнил Николай.

– Да, именно он, его еще называют Прыгающим тигром, Наковальней. В общем, плакал теперь наш приз, жалко, но придется закрывать школу, и семьдесят ребятишек опять поглотит улица. Вот сегодня вечером полуфиналы, хорошо еще, что по жребию в соперники нам достался не сам Бык, а другой боец, которого можно победить. За второе и третье места выплачивают тоже по сто рублей, а это хоть месяца на три, но задержит наш конец.

Началась игра, и одновременно пошел дождь. Быстро, буквально в пять минут, над стадионом образовалась крыша. На первых же минутах наши пропустили гол, но через десять минут после красивой комбинации отыгрались. Стадион в радостном порыве взревел.

По местным правилам игра делилась на три тайма по тридцать пять минут, причем третий тайм должен был проходить без офсайдов. Интересно было увидеть, как в третьем тайме изменится тактика. Постоянно держать одного нападающего перед воротами противника? Так к нему обязательно приставят «сторожа». Или просто одного скоростного игрока держать наготове, сделать рывок, этого приема тоже будут остерегаться. Кто победит: у кого выше скорость или кто техничней?

Николай, как профессионал, еще вчера с интересом собирался посетить этот матч. Сейчас же он никак не мог сосредоточиться на игре, он смотрел на поле, но невольно мысленно возвращался к неприятности с похищением денег. Как быть и где взять деньги? Теперь он специально отвлек себя от футбола и задумался, он чувствовал, что в нем зреет какая-то мысль. Почему-то у него все цеплялось за предстоящий боксерский поединок, чувствовалось, что в этом что-то есть. Но что? Он говорил себе: «Ну, уговорю я Жана Ильича заменить его боксера на себя, конечно, сто процентов, что я выиграю, а что это даст? Засветиться и привлекать внимание к своей персоне из-за одной тысячи рублей – стоит ли огород городить, и потом, еще неизвестно, имеет ли тот право поменять бойца?

Но внезапно его осенило: «Тотализатор!» – вот выход, на неизвестного боксера никто не будет ставить. Наверняка на победу этого Быка будут ставки десять к одному, а то и больше. Сорвем куш – хватит и нам с Антоном и Жану Ильичу.

Николай посмотрел на него, тот полностью отдался просмотру футбола. Николай подумал, что надо обмозговать, как бы его уговорить на такую авантюру.

Подходил к концу первый тайм, близился перерыв, и Николай приступил:

– Жан Ильич, а вы можете своего участника боя заменить на другого? – спросил он.

В это время у наших ворот получился опасный момент, и Жан Ильич, не поняв до конца Николая, напряженно махнул на него рукой, а когда опасность у ворот удачно ликвидировал вратарь, с облегчением глянув на Николая, спросил:

– А зачем? Он у меня самый сильный.

– Меня интересует в принципе, возможна такая замена, например, если он заболеет.

– Как заболеет, никто не болеет, а он вдруг заболеет.

Николай вспомнил, что он на планете, где нет болезней, продолжал допытываться:

– Ну если вдруг с ним что-нибудь случится, например, ногу сломает или руку.

– В таком случае я имею право выставить от клуба замену.

В это время раздался свисток об окончании первого тайма, и Жан Ильич, уже внимательней посмотрев на Николая, спросил:

– А зачем ты обо всем этом спрашиваешь?

– Вам нужна тысяча рублей и нам с Антоном пятнадцать, и вот дело в том, что я придумал, как нам достать эти шестнадцать тысяч, а может и больше. Если получится больше, то остальные все ваши, и на них вы поправите все ваши дела.

Жан Ильич недоверчиво посмотрел на Николая и с улыбкой сказал:

– Выглядит заманчиво, но каким же образом это сделать?

– Сделать это легко, – сказал Николай, – вам нужно только сегодня вместо своего полуфиналиста выставить на бой меня.

Жан Ильич еще больше заулыбался и довольно скептически оглядел не слишком внушительную комплекцию Николая. А тот, правильно оценив его взгляд, продолжил:

– Я вас отлично понимаю, – сказал он, – никто в этом случае не поверил бы голым словам, но я готов доказать на деле, нужно как-то испытать меня, если бы была возможность где-нибудь провести легкий спарринг, можно было бы убедиться в моих возможностях. Вы не смотрите, что по моему виду никак не скажешь, что я смогу победить этого Быка.

Здесь Николай ненадолго смолк, стараясь придумать, как бы поскладнее сфантазировать ему про свою силу. Возникшую паузу в их разговоре тут же заполнил Антон.

– Да, да, Ильич, он очень сильный.

– Антон говорил вам, – продолжил Николай, – что я сам из староверов, а у нас тоже есть школа кулачного боя, где издавна разработан способ тренировки резкости, скорости и увеличения силы без наращивания мышечной массы. Все это держится в строжайшем секрете, и даже из староверов мало кто допущен к этой тайне, но мне повезло, я с детства занимаюсь в этой школе и достиг очень больших успехов.

Жан Ильич уже без скептической улыбки выслушивал Николая, но все же потом с сомнением сказал:

– Я могу поверить, что у вас существует какая-то древняя, особая система тренировки бойцов, но как-то не верится, что можно одолеть Бешеного, ты бы видел его кулаки, не зря одно из прозвищ у него Наковальня.

– Не мне вас учить, – стараясь не обидеть, снова заговорил Николай, – вы сам бывший боксер, что в боксе величина кулаков не главное, а есть много других качеств, влияющих на конечный результат. Короче, только спарринг окончательно убедил бы вас, а это, наверно, невозможно из-за отсутствия времени, ведь полуфинал уже сегодня в восемь, так что вам придется решиться, если хотите выиграть приз.

– Ну как раз спарринг можно успеть провести, зал сейчас пустой, ключи у меня, Даг – это мой боец, находится здесь на трибуне, но для вас я не вижу смысла, ведь приз всего тысячу рублей, а где взять остальные пятнадцать.

– Тотализатор, Жан Ильич, тотализатор, все будут уверены в победе Быка и будут ставить на него, ставки будут… вы представляете, какие будут ставки… с одной стороны Бешеный бык, а с другой – неизвестный и совсем невнушительный я. Для контраста можно даже придумать мне кличку, например Скромная овечка… или Серая… – Николай подумал и поправил кличку. – Нет, для боксера это слишком, пусть будет Маленький буйволенок или уж если он Наковальня, то я буду Молот или хотя бы Молоток. Нам нужно только тысячи полторы рублей, так сказать, для начального капитала, у нас с Антоном, конечно, нет таких денег, у вас возможностей побольше, вы не могли бы где-нибудь перезанять на короткий срок.

Загоревшийся идеей, Жан Ильич некоторое время соображал, а потом сказал:

– В кассе клуба последние 30 рублей, да и особых богачей у меня среди знакомых нет, а вот кредит в банке, думаю, смог бы взять, есть знакомый банкир, но жаден до невозможности. Думаю, смогу его уговорить под проценты, в крайнем случае, под залог моих двух магазинов, на это он пойдет с удовольствием, он давно на них зарится. Спускайтесь вниз, там вход под трибуны, и ждите там, я вас догоню, мы все-таки для моей уверенности проведем спарринг, но мне нужно найти Дага, он, наверное, сидит выше, мы всегда садимся на верхних рядах, я туда не дошел, увидев вас.

– Жан Ильич, надеюсь, вы понимаете, что об этом больше никто не должен знать, – решил предупредить его Николай, – вы просто отзовите его, а уже на месте все объясним.

В зале действительно никого не было, они заперли дверь на ключ, и можно было начинать.

По дороге Жан Ильич, не посвящая полностью Дага в задуманный план, объяснил, что сейчас ему предстоит провести небольшой тренировочный спарринг. Даг, невозмутимо пожав плечами, кивнул, как бы говоря: «Ну что ж, надо так надо». Он был угрюмым двадцатипятилетним черноволосым парнем с перебитым носом, в меру накаченным, ростом слегка за метр восемьдесят.

Ринг был примерно на метр с каждой стороны побольше нашего и устлан одним сплошным толстым, но жестким матом.

Бои здесь проходили без всяких правил, бей чем угодно, хоть рукой, хоть ногой, хоть головой, можно было и душить, и проводить броски с захватом ноги или руки на перелом – как у нас в самбо, можно было делать все, не запрещалось даже кусаться.

Не было и весовых категорий, все-таки эксперимент на селе с улучшением антропологических данных человека, то есть попытка искусственной эволюции его, проводимый когда-то правителями, дал некоторый результат и в городе. Поэтому в городе тоже рост метр девяносто – это была очень большая редкость, не встречалось и людей ниже Николая, если только чуть-чуть.

Дрались босиком, настоящих боксерских перчаток не было, на руки надевались легкие перчатки, как наши тренировочные «блинчики», еще более легкие, чтобы освободить пальцы для захватов. Николай разделся до трусов и надел перчатки. Они уже стояли в ринге. Даг тоже был готов и уже заложил себе капу. Жан Ильич предложил Николаю набор кап, чтобы тот подобрал себе по размеру, но он отказался, похвалившись, что это ни к чему, меня невозможно достать.

Жан Ильич усмехнулся и сказал: «Любопытно, сейчас посмотрим, – ударил в гонг и добавил: – Даг, отлупи-ка как следует этого задаваку».

Николай не хотел быстро заканчивать бой, хотя и мог, ему самому больше всех присутствовавших нужен был этот небольшой тренировочный спарринг, для того чтобы понять доскональнее этот вид спорта, чтобы потом правдоподобней выглядели его две победы, в которых он не сомневался, особенно первая – сегодняшний полуфинал. Она должна была выглядеть очень трудной, как бы еле выигранной, может быть, даже случайной, чтобы не поднять свои ставки, а то, не дай бог, заподозрят, что он феномен, и потому продлить бой он собирался подольше. В общем, чтобы все увидели, что Быка-то он одолеть не сможет.

В его безупречной технике Жан Ильич убедился уже в первом раунде, он, как и у нас, длился три минуты. Николай специально открывался, подставляясь под удары, но уже в момент нанесения их, мгновенным движением корпуса, уклонялся или делал небольшой шажок назад, не отпрыгивал, как делают некоторые боксеры, а отступал так расчетливо, что кулак Дага всего сантиметр-два не доходил до цели. При этом сам Николай, непрерывно, но совсем не сильно нахлестывал того по обеим скулам и по корпусу.

В перерыве Жан Ильич подошел к углу Николая, как секундант наклонился и сказал потихоньку:

– С техникой у тебя все в порядке, будешь выступать, но как сила удара? Ведь чтобы свалить Быка, нужно о-го-го… сможешь ли?

Николай так же тихо ответил:

– С этим придется поверить на слово, не буду же я вашего боксера нокаутировать… хотя сейчас попробую показать и свою силу, только почему-то он совсем почти не атакует ногами.

– Это мы сейчас исправим, – тихо сказал «секундант», отошел и дал гонг, а Дагу громко посоветовал: «Даг, почаще работай ногами».

Еще в первом раунде Николаю пришло в голову попробовать провести оригинальный прием: во время атаки соперника ногой поймать его за эту ногу и что-нибудь изобразить, используя свою силу, но Даг почему-то мало работал ногами.

Но теперь, во втором раунде, Даг, по рекомендации своего наставника, начал атаковать ногами. Сначала пару раз Николай уклонился, примериваясь, и понял, что у него вполне хватит реакции успеть перехватить ногу, ну а дальше… как-нибудь продемонстрировать свою силу. Так он и сделал, когда в очередной раз Даг попытался ударить ногой, Николай, отступив на шаг, одновременно схватил того правой рукой за ногу повыше пятки, развернулся и быстро дернул по ходу удара, инерция ли помогла или сила Николая, но Даг оказался поднят на воздух, а Николай, переступая ногами, начал раскручивать его вокруг себя. Прокрутив так несколько раз, он мог забросить его за канаты, но передумал и просто поставил на пол, подстраховав за плечо левой рукой.

Во втором раунде не закончилась еще и первая минута, но Жан Ильич остановил бой. «Все, достаточно, закончили», – объявил он, хлопнув в ладоши. Николай понял, что тот окончательно решился.

Жан Ильич оказался очень деятельным человеком и теперь взял на себя все руководство, так сказать, операцией. Сначала объяснил Дагу, что сегодня на ринг вместо него выйдет Николай, потому что тот сильней и сможет потом победить Быка, а клубу очень нужна призовая тысяча рублей, иначе придется закрывать его.

Даг сам уже начинал подрабатывать у Жана Ильича, тренируя детей, и совсем не хотел закрытия клуба, поэтому согласно покивал головой. А чтобы поменять Дага на Николая, ему, Дагу, придется немного поактерствовать и сыграть роль человека со сломанной рукой.

– Сейчас мы перебинтуем тебе руку, поносишь ее недельку на перевязи, – сказал ему Жан Ильич.

В зале, рядом с раздевалкой, был небольшой медпункт, где они и произвели эту манипуляцию и посоветовали пока не появляться в гостевом секторе, где много своих, а выйти по подтрибунному коридору в другой сектор, подальше.

– Только когда закончится футбол, найдешь меня или покажешься в организационном комитете на втором этаже, после игры там будут все, я тоже туда зайду, – подвел итог Жан Ильич.

Они выпроводили Дага, а сами решили на некоторое время задержаться, чтобы не идти вместе с ним. Эта задержка была на руку Николаю, ему надо было уточнить один вопрос с Жаном Ильичом.

Николаю пришлось оказаться здесь, но он чувствовал себя просто как бы наблюдателем и еще не вжился в их мир, не был настоящим его членом, да вроде и не собирался этого делать, к тому же было неизвестно, сколько продлится эта его «командировка».

Ему совсем не нужна была здесь слава и карьера известного боксера, но риск получить известность был очень большой, как же – победил самого Бешеного быка. Если бы не необходимость вернуть украденные деньги, он ни за что не пошел бы на это. Удастся ли ему после этой победы остаться незамеченным? Очень уж мало здесь население, чтобы суметь потом незаметно раствориться. Это его беспокоило, у него было ощущение, как будто это чувство осторожности тоже привнесено в него свыше и понималось им так, что известность может помешать задаче, которую ему предстоит здесь выполнить.

Когда ушел Даг, Николай спросил у Жана Ильича, можно ли сделать так, чтобы выйти на бой не под своим именем, потому что он не собирается в дальнейшем связывать свою жизнь со спортом, и тогда о нем постепенно забудут.

– Это можно, имен многих боксеров никто и не знает, они выступают под своими прозвищами, но человека, победившего Быка, не забудут под любым именем и будут узнавать, так что скрыться или исчезнуть тебе все равно не удастся. В твоем случае есть один вариант, чтобы как-то потом потеряться, но так ли это тебе необходимо и согласишься ли ты.

– Необходимо, Жан Ильич, очень необходимо, не люблю я этой суеты, начнется мое возвеличивание, расспросы, всякие интервью, а я человек тихий и хочу жить без всего этого; скорее говорите свой вариант, я заранее согласен.

– Ну тогда так: перед боем тебе придется слегка изменить внешность, например, перекрасить волосы в какой-нибудь яркий цвет, лучше в рыжий, заодно и кличку тебе подправим, будешь Рыжий буйволенок, еще хорошо бы усы приклеить. Помочь в этом попросим мою племянницу Дашку, она будущий химик и теперь как раз живет у меня, сейчас я ей позвоню, лишь бы она была дома. А вы к ней подъедете, Антон, еще помнишь, где я живу? – спросил он.

– Конечно, помню, – ответил тот.

Жан Ильич позвонил домой, трубку взяла жена и сказала, что Даша дома, к ней пришла однокурсница и они у себя ставят какие-то опыты. Потом жена позвала к телефону Дашу, он объяснил ей, в чем дело, и она сказала, что перекрасить волосы это не проблема, а вот с усами посложнее, но попробуем, пусть приезжает.

Окончив разговор, он сказал:

– Поезжайте, сейчас вы здесь мне не нужны, наоборот, только мешать будете. Николаю нужно быть здесь к шести часам, перед боем, как всегда, будет небольшая пресс-конференция. А мне, как только объявится Даг, надо будет заняться перезаявкой и, возможно, при всех придется, якобы разыскивая «Рыжего буйволенка», позвонить вам, а вы как приедете, не забудьте предупредить жену, чтобы она не удивлялась и позвала к телефону тебя, Николай. Просить подозвать к телефону придется не Николая, а я назову какое-нибудь другое имя, ну, например, Антона или Марка, в общем, ничему не удивляйтесь.

Пробираясь к выходу, они посмотрели на табло, начался уже третий тайм, наши проигрывали, счет был уже 1:4, но теперь им было уже не до футбола, появился другой интерес.

Приехав на место, они позвонили в квартиру, им отрыла супруга Жана Ильича и пригласила пройти в комнату Даши. Это была стройная девушка с густыми каштановыми волосами, заплетенными в две толстые косы, опускавшиеся ниже пояса. Она была не классической красавицей: слегка вздернутый носик, довольно обычные пухлые губы, приятный матовый цвет лица, украшали ее большие серые глаза, светившиеся теплотой и искренностью, в таких глазах не мелькнет и тени кокетства; из таких женщин обычно получаются верные жены и хорошие матери.

Все поздоровались, и Николай заметил, как Антон с Дашей одновременно смешались, взволнованные встречей. Чувствовалось, что хотя между ними, конечно, пока ничего серьезного не было, но смутились они просто оттого, что часто думали друг о друге и боялись, что об этом догадаются, а это только увеличивало их смущение.

Антон, желая как-то замять эту неловкость, тут же начал представлять ей Николая, объяснять, кто он, и перешел к цели их приезда.

Эту показную деловитость сразу же поддержала и Даша, она сказала, что дядя Жан ей уже все объяснил по телефону и сейчас придет ее подруга, которая отправилась домой (она жила в соседнем доме), у них есть домашний театр, я тоже иногда участвовала в любительских спектаклях, и вот там есть некоторые необходимые Николаю атрибуты: бороды, усы, бакенбарды.

– Эти театральные штуки будут плохо держаться и могут соскочить, мне же не на сцену в них выходить, – с сомнением предположил Николай.

Но Даша заверила его в обратном:

– Пусть вас это не волнует, все будет прочнее настоящего: во-первых, сделаны они из тонкой и прочнейшей искусственной кожи, также у нас есть такой клей, что и нарочно захочешь, не оторвешь. Но мы дадим вам пузырек раствора и, когда у вас все закончится, смочите им обильней ватку, можно и ладошку, и увлажните приклеенные предметы, после этого они отойдут при совсем небольшом усилии.