Текст книги "Перевозчик"

После этого мгновенного всплеска драка внезапно прекратилась. Николай, Антон и оставшиеся на ногах трое из компании, остановившись, осматривали поле боя. Около восьми или семи человек валялись на полу, и непонятно было: они просто в отключке?.. или с ними дело еще хуже… но некоторые из них еще шевелились. Угнетающее это было зрелище, особенно ужасающе смотрелся лежащий в середине в луже крови с ножом в груди парень.

– Надо уходить, – произнес сквозь зубы очень тихо Николай. Он поднял саквояж и направился к выходу, поравнявшись с Антоном, негромко сказал: «Спокойно, без суеты выходим». Но Антон стоял на месте, он, находясь в каком-то ступоре, никак не мог отвести взгляда от лежащего с ножом в груди парня. Обернувшись, Николай вернулся, взял Антона за руку и вытащил на улицу. Он, выглянув из-за угла, сообразил: чтобы лишний раз не светиться перед посетителями кафе, бежать в эту сторону под окнами не стоило.

Как раз в это время закончившие беседу пассажиры того такси (очевидно, договорились), все четверо, усаживались в него. Оно тронулось и, быстро набирая скорость, проехало мимо окон кафе. Это такси в дальнейшем запутает расследование происшествия, что окажется на руку нашим героям. Николай предложил Антону разделиться, он велел тому снять куртку и быстро идти к складу. «Я догоню», – сказал он, взял куртку Антона, зашел в подъезд жилого дома, переоделся в свою старую «зэковскую» одежду, убрал все лишнее в саквояж и спокойно пошел за ним, причем по другой стороне улицы. Антон, в одной футболке с коротким рукавом, маячил далеко впереди. На них никто не обращал внимание. «Ну, слава Богу, вроде все обошлось удачно, не хватало еще здесь попасть в тюрьму, – подумалось ему, – какие-то органы правопорядка здесь наверняка есть». Он вспомнил, что еще Авдей в первый день рассказывал о категории военных, призванных следить за порядком в городе. Очевидно это и есть местная полиция. Интересно, как оперативно они сработают, наверное, их уже вызвали на место происшествия.

На дороге за кольцевой людей уже совсем не было, но Николай на всякий случай специально догнал Антона только перед самым складом. Они подошли к машине, и как только Антон влез в кабину, из сторожки по малой нужде выскочил Рэй. Увидев их, он удивился и крикнул:

– Вы что еще не ушли?

– Да нет, пока думаем, стоит ли, – ответил Николай, а про себя сообразил, что вот оно готовое алиби.

– А тогда чего вы здесь сидите, давайте к нам, сейчас по телевизору будут говорить про какой-то случай в городе.

– А что случилось? – спросил Николай.

– Пока не знаю, сказали какая-то бандитская разборка, вроде кого-то зарезали, туда выехало телевидение, скоро покажут, идите к нам, вместе посмотрим.

– У нас свой телевизор, мы сейчас включим.

Николай тоже влез в кабину, Антон слышал разговор, он сидел в углу с отрешенным видом и еще никак не мог окончательно прийти в себя. «Он же был жив, я видел, что он пошевелился и открыл глаза», – с каким-то надрывом и надеждой, как бы желая подтверждения, обратился он к Николаю.

Николай понимал состояние молодого человека; сам он, еще служа в армии, перед самым дембелем, в пятьдесят шестом году, был направлен в Венгрию, полгода прослужил там и насмотрелся смертей.

Был там у них один солдат, отчаянный парень, ни разу не струсивший в сложных, опасных ситуациях. Но вот однажды пришлось их отделению выдвинуться в секрет на предполагаемом передвижении антисоветчиков. Было это на каком-то хуторе. Просидев полдня в засаде, выпросили у хозяина курицу и поручили парню сварить суп. Так он никак не смог решиться (даже после обидных насмешек) отрубить ей голову. А когда через несколько дней в рукопашном бою, чтобы спасти командира (в того в упор стреляли), ему пришлось заколоть стрелявшего штыком, так его вырвало, и он дня три приходил в себя. Похоже, такая же тонкая, ранимая натура была и у Антона.

Николай решил, чтобы его встряхнуть, надо бы постараться его разговорить.

– Они сами первые начали, мы с тобой защищались, ведь нас могли и убить, ты же видел: меня ножом в бок пырнули. Хорошо хоть ты спас.

Он начал снимать куртку и попросил Антона:

– Посмотри, что у меня там, по-моему, вскользь попали, только саднит немного.

– Ранка есть небольшая, а кровь запеклась, сейчас я спиртом промою, – констатировал Антон и полез за аптечкой.

Николай в это время включил телевизор и сказал:

– Надо посмотреть, что в этом кафе потом было, не ищут ли нас?

Но там шла какая-то другая передача, похоже, «Уроки жизни».

– Это будет по городскому каналу, – сказал Антон и переключил телевизор.

Он обработал ранку спиртом и йодом и заклеил пластырем.

Началась передача. Показали улицу, на которой было кафе. Там стоял полицейский микроавтобус, и уже отъезжали две санитарные машины, а у подъезда находился еще один микроавтобус без опознавательных знаков, как оказалось, это была труповозка.

Корреспондент брал интервью у какого-то старшего полицейского. На вопрос, есть ли жертвы, он ответил, что четверых раненых только что увезли в больницу. Один был ранен ножом, у другого сломана рука, но их жизнь вне опасности, а вот еще двое находятся в глубокой коме, и неизвестно, выживут ли. Есть и трое убитых, неизвестно каким орудием, но у двоих проломлена грудь и ребрами повреждены все внутренние органы, включая сердце. А у одного убитого сбоку треснут череп и сломан шейный позвонок.

Еще старший полицейский чин сказал, что сейчас следователи опрашивают свидетелей, и разрешил телевизионщикам пройти в кафе и послушать.

При входе в кафе камера выхватила угол между окном и стеной, где лежали уже зачехленные темным пластиком три тела погибших. Санитары начали их выносить.

Опрос свидетелей уже заканчивался, и один из освободившихся следователей согласился ответить на вопросы.

Он сказал, что картина преступления очень расплывчата: все свидетели путаются в показаниях. Никто не смог определенно сказать, каким орудием нанесены были эти ужасные повреждения на телах убитых и раненых; все говорили, что там получилась общая куча, все происходило на небольшом пятачке и закончилось очень быстро. Не смогли даже выяснить, сколько было нападавших, одни говорили, что их было трое, другие – четверо, а некоторые выдели аж пятерых бандитов, они сели в поджидавшее их на улице такси, которое скрылось в сторону центра города.

Николаю стало ясно: никто из посетителей кафе их не запомнил, так что можно было, не опасаясь, снова ехать в город, и он выключил телевизор.

Антон тоже повеселел, ведь его «крестник» оказался только ранен, и, как сказали, его жизнь вне опасности. Но все равно что-то его смущало, оказаться причастным к этому громкому происшествию, которое показали всему городу, было неприятно, и потом, эти необъяснимые повреждения на телах. Он, задумчиво глядя на Николая, как бы самому себе негромко проговорил:

– А почему же оказались такие жертвы? – И еще тише добавил: – Это ты их?

Николай соображал, как бы ему объясниться правдоподобнее, и решил, что здесь уместнее всего полуправда.

– Может, после нас там еще что-нибудь произошло… – начал он, но увидев, что Антон, слушая, недоверчиво покачивал головой, мысленно остановил себя: чего я выкручиваюсь? И продолжил: – А может, и я в горячке не рассчитал силу.

– Это ж какая сила должна быть, чтобы так изуродовать людей.

– Какая, какая, такая, какая есть, – решил слегка напереть и умерить его любопытство Николай. – Ты же знаешь, что я сильнее тебя, видел же, как я таскал туши. К тому же наши староверческие приемы драки, которые у нас секретно передаются по наследству… И вообще, чего ты пристал, будь доволен, что все обошлось. Нам же деньги-то так и так получать нужно, а ты сидишь, мечтаешь, давно бы переоделся в нашу деревенскую одежду, теперь в ней поедем.

– Деньги можно получить и на обратном пути.

– Один великий человек сказал: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня».

– Это кто же так сказал?

– Неважно, все равно ты его не знаешь, он давно умер, но мужик был очень умный. Короче, давай переодевайся и скажи вот что: этот автобус, что проходит мимо склада, он куда дальше идет?

– В центр, почти до нашей конторы, я раньше иногда ездил на нем, только он редко ходит и у него неудобный длинный маршрут: он идет сначала по кольцевой и только потом поворачивает в город.

– Это как раз хорошо, минуем наше злополучное кафе. А как бы узнать, когда он пойдет?

– Я не помню, но могу узнать, здесь у них в конторке есть расписание.

– Ну переоденься и сходи узнай; да, и еще, у нас есть для денег что-нибудь, кроме этого, теперь приметного, саквояжа?

Антон достал из шкафчика что-то типа вещмешка и синюю сумку на молнии.

– Во, это как раз подойдет, у сумки даже ремешок есть, можно на плечо повесить, только все это уже больно запылилось. Ну ладно, ты переодевайся, все почисти и хорошо вытряхни, а я сам схожу узнаю расписание.

Оказалось, что у этого маршрута как раз заканчивался полуторачасовой перерыв и потом они ходили каждые полчаса.

– Все-таки надумали ехать? – поинтересовался Рэй.

– Да, решили съездить, а то придется еще на обратном пути заезжать.

Ждать автобуса почти не пришлось. И уже через полчаса они свернули с кольцевой в город. Чем ближе к центру, тем на улицах становилось больше народу. Здесь, в центре, появилась и полиция. Полиции было много, они группами по двое, трое, а иногда и четверо прохаживались по улицам, заглядывали во дворы, на детские площадки, в кафе, стриптиз-бары (были и такие), в кинотеатры. У каждого полицейского в руках были дубинки, оказавшиеся еще и электрошокерами.

Антон объяснил, что в центре жило начальство, поэтому поддерживалась строгая дисциплина. Но архитектура была такая же одинаково однообразная, как и на окраинах.

На нужной остановке они вышли, и пока наши герои будут добираться до конторы, чтобы оформить Николая как нового перевозчика, воспользуемся этим и сделаем небольшое отступление от нашей хроники.

Так вот, в этой однообразной архитектуре все же было и внешне невидимое отличие в расположении квартир. Мы уже знаем, что все жилые дома были трехэтажные, и если в домах простых людей подъезды были тоже трехэтажные и на каждой лестничной клетке было по две квартиры, то есть получалось на подъезд шесть квартир, каждая по четыре комнаты, иначе говоря, в подъезде жило шесть семей… (Согласитесь, что тоже совсем неплохо.) То в домах, где жило начальство, внешне такой же проходной подъезд (они все были проходными) вообще не имел этажей и лестниц. У него на первом же этаже на обе стороны располагались две входные двери в квартиры. То есть в подъезде жили всего две семьи. А вот уже сами квартиры были трехэтажные и состояли из двенадцати комнат. Еще одна дверь выходила прямо во дворики этих домов.

У этой социальной группы, именуемой в обиходе «начальство», было много отличий и преимуществ по сравнению с простым народом. В окрестностях города у них имелись благоустроенные дачные поселения, где некоторые семьи по желанию проводили весь год или большую его часть. Дети «начальства» обучались в отдельных школах и получали хорошее образование и дальше могли учиться в высших учебных заведениях, они становились учеными, инженерами, врачами, адвокатами, судьями, владельцами всех развлекательных заведений. Вся жизни на Ялмезе обустраивалась и шла под руководством этих «интеллигентов».

Жилье на планете всем: и простым людям, и начальству – предоставлялось бесплатно (исключая дачи) – такой как бы фрагмент из советской жизни. За все остальное (питание, всякие предметы обихода и роскоши) нужно было платить, и начальство, в зависимости от результатов труда, получало зарплату. Начальству можно было и не работать на государство, а если была к этому склонность, иметь свое дело. Они жили хорошо, не очень богато, но сытно, казалось бы, живи в свое удовольствие, но далеко не всех устраивала эта жизнь, а поменять в ней что-либо они не имели права: тоже были подневольными людьми.

На Ялмезе была и еще одна, уже высшая социальная группа, это правители, она была сравнительно малочисленна, всего пятнадцать миллионов. Жили они отдельно, в хорошо охраняемых замках с просторными парками, эти замки и парки были такими, что и не снились нашим олигархам, хотя, возможно, если у олигархов было бы столько же свободного места, они бы в зависимости от своей фантазии и превзошли бы местных правителей. Кстати, о свободном месте, всего населения на планете было чуть больше миллиарда, из них миллионов двести были интеллигенты – начальство, а остальные – простые люди в городах и деревнях. Так что места свободного было достаточно.

Все это Николай узнавал постепенно, но автор, в интересах читателя, заранее опережая события, решил высветить эти и еще некоторые непривычные и от этого не совсем понятные для землян условия жизни и экономические законы, по которым вынуждены были жить ялмезанцы.

Местные законы экономики были как бы рыночными, но не по-настоящему рыночными, а, так сказать, игрушечно-рыночными, так как регулировались не рынком, а самими правителями, которые когда-то при настоящей рыночной экономике сами были талантливыми экономистами и финансистами и так искусно вели дело, что стали богатейшими людьми, и весь мир оказался в их руках. Вот тогда у них и появилась возможность сделать эту игрушечную экономику. Для этого правители создали банки, напечатали ограниченное количество бумажек, виноват, денег (ограниченное: чтобы не расслаблялись, а работали), а чтобы особо талантливые и одаренные люди сильно не забогатели, для них применяли некоторые административно-командные методы.

У самих правителей денег вообще не было, с некоторых пор они им были не нужны – у них была власть.

Медицина, наука, техника достигли таких высот, что изобретать было почти нечего, но однако же в лабораториях ялмезанцев все равно велись неспешные изыскания; в производстве, благодаря прочнейшим материалам и сплавам из металла и пластика, которые столетиями не изнашивались, было накоплено достаточно всевозможных машин, но тоже потихоньку шла работа. Например, один трактор или самолет разрешалось делать пять или даже десять лет; вся эта работа в основном велась, чтобы не утерялась квалификация инженеров, техников и рабочих.

В медицине давно побеждены были все болезни, продолжительность жизни простых людей в деревнях достигала ста сорока, ста пятидесяти лет, в городах – до ста, причем, доживая до этих лет, организм не имел признаков старения, а сохранял многие функции молодости и, главное, мог, не уставая и не утомляясь, производить работу. Начальство, и особенно правители, доживали до четырехсот лет.

Нам на Земле в наше время бума изобретательства и открытий понять, что все это уже достигнуто, очень трудно, чтобы предсказать и представить такое развитие жизни, нужен гениальный полет мысли нового Нострадамуса, но его появление у нас пока не предвидится, поэтому доверимся очевидцу, увидевшему это воочию, везунчику Николаю.

Медики в течение двух с половиной тысяч лет проводили эксперимент по физическому усовершенствованию человека. В наше время на Земле такой эксперимент по моральным, духовным, этическим и другим принципам был бы невозможен. Но на Ялмезе прошел удачно и дал хороший результат. В основном он проводился на деревенском населении.

Когда-то количество населения на Ялмезе подходило аж к восьми миллиардам, но в результате рукотворного катаклизма (о сути которого пока умолчим) сократилось до нынешнего количества. В силу малого населения деревню удалось полностью изолировать и информационно (по телевидению шли только специально выверенные передачи), и во всех остальных отношениях: не было вредных привычек, еда, одежда только экологически чистая, никакой химии, и не слишком утомительный труд на свежем воздухе.

В нашей медицине, генетике, евгенике, хоть ученые у нас считают, что достигнуты большие успехи, но они находятся в зачаточном состоянии, в сравнении с состоянием этих наук на Ялмезе, даже две с половиной тысячи лет назад, когда начинался этот эксперимент. Фармацевтами был изобретен препарат на основе лекарственных трав плюс вытяжка из эмбрионов свиньи и некоторых морских животных. Он вводился в организм в виде пищевой добавки и, действуя на иммунную систему, на каждую молекулу организма, не давал этой молекуле сбиться с пути, предначертанного природой, заставляя функционировать в лад со всем организмом.

Экспериментом руководили евгеники. Ставилась задача как улучшения здоровья человека, так и (это уже просто из интереса – получится ли?) корректировки его антропологических данных. Как все «гениальное», для этого выбран был самый простой способ (кавычки в слове «гениальное» здесь только в моральном смысле и, если хотите, немного ироническом). Проводилась искусственная селекция жителей деревень. Для потомства оставляли исключительно здоровых во всех отношениях людей. Рост взрослых особей должен быть: мужчин – от 175 до 180 сантиметров, женщин – от 170 до 175, соответственно регулировался и вес. Недотягивающих до такого стандарта отсеивали и переводили жить в города.

Участвовали в эксперименте и сами правители, среди которых были не только финансисты, но и ученые, однако же не заблуждайся, читатель, он проводился отнюдь не в заботе о здоровье простого народа. Создавалась естественная кладовая для хранения здоровых органов с последующей пересадкой, для продления жизни правителей, ну и интеллигентов – начальства. Постепенно, с развитием науки, полностью орган перестали забирать, а, подобрав совместимый человеческий организм, иначе донора, брали из него стволовые клетки и выращивали нужный орган в искусственных условиях, так они оказывались более надежными и служили еще дольше.

К тому времени уже был открыт ген старения, а также метод воздействия на него. Правда правители применяли его только для себя.

Все, хватит, автор обещает больше не забегать вперед – теперь только последовательная хроника, как раз наши герои дошли до конторы и уже поднялись на ее крыльцо.

Открыв дверь (при этом сработал колокольчик), они очутились в просторной светлой комнате, где стояло три канцелярских стола, за которыми сидели двое мужчин и одна женщина. Это были обычные клерки из простых людей, но обученные простейшим операциям на компьютерах. У них на столах стояло по компьютеру, а один из них даже раскладывал на нем какой-то пасьянс. Другой, невысокий и упитанный, явно из рода отсеявшихся и отбракованных из деревни, с удовольствием осматривая с разных сторон многослойный бутерброд, с наслаждением его пережевывал. Женщина, как и положено в рабочее время, прихорашивалась, ей было несколько за пятьдесят, по здешним меркам, в самом соку.

Антон снял бейсболку и поздоровался, на что никто из них не обратил внимания. Лишь отбракованный на мгновение оторвал любовный взгляд от бутерброда и глянул как бы сквозь них, куда-то поверх Николая. Что-то знакомое почудилось в нем Николаю, он подумал: «Где-то я его уже видел», – но тут же понял, что этого не может быть. После приветствия, не увидев никакой ответной реакции, Антон, стоя в дверях, как-то бестолково и нерешительно переминался с ноги на ногу. Николай с интересом за всеми наблюдал. Наконец и первый мужчина отвел глаза от пасьянса и ненадолго перевел его на вошедших. Николай поразился, опять тот же знакомый взгляд, смотрящий вроде на тебя и в то же время как бы сквозь, как будто тебя он не увидел, тебя нет. Внезапно Николая осенило, он вспомнил этот взгляд, он встречал его сотни раз на Земле, когда заходил в какую-нибудь канцелярию с просьбой или за подписью. «Вот, – тут же подумал он, – это еще одно подтверждение моей теории, что во всей нашей Вселенной Творец один и что лепил он нас даже из одного теста, которое иногда где-то подкисало и оказывалось слегка подпорчено, откуда и нежелательные, не совсем качественные гены бюрократа. Но кто знает, может Создатель специально нас так задумал. Получается, что на всех планетах у нас живут одни и те же люди и никаких монстров, как врут и придумывают фантасты, не бывает», – заключил про себя Николай. «Здесь же все свои люди, и чего Антон стоит стесняется», – опять про себя усмехнулся он и, еще не придумав, что скажет, пошел к столу отбракованного.

– Здорово! С чем бутерброд-то? – подойдя, неожиданно даже для себя спросил Николай.

Тот, опешив от такой наглости, сначала растерялся и, опять любовно глянув на бутерброд, похоже, даже собрался объяснить его составляющую, но все же быстро пришел в себя и, сделав строгое лицо, спросил:

– Ты кто такой?

– Это Антон… – начал объяснять Николай, кто они такие.

– Его я знаю, – перебил отбракованный. – А ты кто?

– А я новый перевозчик из нашей деревни Большие Сосны.

– Вот так бы и сказал сразу. Ну что… деньги вам уже перечислены, можете идти получать. – И, обращаясь уже к женщине, прикрикнул: – Манька, хватит штукатуриться, займись делом, к тебе пришли, переоформи доверенность на нового перевозчика.

И потом, наверное, чтобы показать новому человеку, кто здесь есть кто, решил представиться. Он протянул руку Николаю и сказал: «Я Джек, старший оператор, подойди к ней, она все оформит, это по ее части». Николай пожал ему руку и пошел к Маньке.

Манька свое дело знала хорошо, спросив у Николая его имя и номер, она моментально ввела эти данные в компьютерную сеть, и на Ялмезе появился официальный инкассатор, числящийся как Николай под номером 1117. А ему она выдала бланк, где велела расписаться, там стояла сумма. Увидев, что Николай, как и положено тупому деревенщине, непонимающе держит его в руках, не зная, что с ним делать, объяснила:

– Это доверенность на получение пятнадцати тысяч четырехсот рублей, предъявишь ее в банке. За такой бумажкой будешь ко мне приходить каждый месяц, ясно?

– Понял – не дурак, – ответил известной присказкой Николай.

Она улыбнулась и покачала головой, явно не поверив в объявленную Николаем свою сообразительность. Антон все это время простоял с вещмешком и сумкой у дверей, затем они попрощались и вышли.

– Ну что, теперь в банк, – предложил на улице Антон.

– Хорошо бы сначала поесть, этот Джек аппетиту нагнал своим бутербродом, – проглотив слюну, сказал Николай.

– Это можно, впереди у нас по пути будет кафе, а вон на той стороне столовая.

– Давай в столовую, а то в кафе здесь плохо кормят, мы с тобой уже были в кафе и ушли голодные, – улыбнувшись, сказал Николай и посмотрел на Антона, стараясь понять по его реакции на шутку, совсем ли он отошел от недавнего стресса.

Антон шутку принял и тоже улыбнулся. Они перешли улицу и зашли в столовую, где наконец-то благополучно пообедали.

Потом получали деньги. Эта процедура не заняла много времени. Банк сильно отличался от привычного Николаю «Сбербанка». Он охранялся двумя полицейскими вооруженными дубинками и пистолетами. При входе они узнали и поздоровались с Антоном, но остановили Николая и спросили, кто он. Антон объяснил, и их пропустили. Внутри никаких стеклянных перегородок и тем более очередей. В первой небольшой комнате за столом сидел мужчина. Николай подал ему бланк, тот по компьютеру проверил наличие такого инкассатора, расписался на бланке, вернул его и указал на дверь, где можно получить деньги. Другая комната, побольше, была отгорожена от посетителей, как в баре, высокой метровой стойкой, за которой находились двое кассиров, а вдоль одной стены на полках лежали деньги, купюры были уже упакованы в пачки по сто штук. После предъявления бланка-доверенности один из кассиров выложил им на стойку пять десятирублевых пачек и много пачек трехрублевых и рублевых и сказал, что здесь тринадцать тысяч. В это время второй кассир на стоящем в углу и встроенном в стену автомате набрал несколько цифр, дернул рычаг, и из него посыпалась мелочь прямо в подставленный поддон. Его тоже выставили на стойку и сообщили, что в нем две тысячи четыреста рублей. Мелочь была не металлическая, а из пластика, поэтому оказалась легкой. Антон, не пересчитывая, перекидал пачки в сумку. Потом они пересыпали мелочь в вещмешок.

8

Когда Николай с Антоном приехали на склад, разгрузка их машины была в полном разгаре. Лихон уже полностью разгрузился и собрался уезжать.

У них же оставались еще две точки, одна их которых была рядом, всего в двухстах километрах отсюда, в лесу, куда было проложено шоссе, идущее мимо аэродрома. Это была одна их тех секретных точек, на которые, как говорил Антон, посторонних не пускали. И последняя между городом Центральным и поселком правителей, где они собирались оставить на стоянке машину и поехать на такси в город, чтобы достать билеты и на следующий день пойти на футбол. По времени, несмотря на сегодняшнюю задержку с получением денег, они успевали.

Короче, уже через полтора часа они подъехали к закрытым воротам этого секретного объекта и зашли на его проходную. Часовые по телефону сообщили об их прибытии, а им велели ждать на улице. Николаю было любопытно, что может находиться здесь в этом месте, огороженном высоким забором и спрятанном посередине леса. Антона это не интересовало, он влез в кабину и включил телевизор.

– Долго ли они будут разгружать? – спросил у него Николай.

– Не знаю, им торопиться некуда, пока машина подойдет, пока найдут, кому разгружать, бывает, полчаса прождешь, а бывает и больше.

– Я пойду схожу в одно место, – не придумав лучшего объяснения своего ухода, сказал Николай и направился вдоль забора в глубь леса. «Что если перелезть через забор и посмотреть, – подумал он. – Если задержат, можно сработать под дурачка, ведь он же из деревни, да и первый раз всего приехал, меня же никто не предупреждал, что туда нельзя заходить, скажу, прошел в ворота, когда машину пропускали, а часовые не заметили».

Пройдя метров сто, он на столбе забора увидел что-то похожее на видеокамеру, но она была разбита, свернута и смотрела куда-то вниз, в землю. Видно когда-то давно в прошлом, когда секретность являлась необходимой, они были нужны, а сейчас, наверное, любопытных уже не стало и испорченное видеонаблюдение за периметром восстанавливать не стали.

Забор был высоким, метра четыре, из гладкого пластика, причем с наклоном градусов десять во внешнюю сторону. Обычному человеку без приспособлений преодолеть его было невозможно. Но Николай, подпрыгнув, ухватился за край, подтянулся и заглянул за него. Он еще не ушел далеко, и ему сквозь деревья видны были ворота, как раз в это время через них уже пропускали грузовик, чтобы забрать привезенный ими груз.

За забором людей видно не было, Николай перенес ноги внутрь и, как детишки на горке, съехал по гладкому пластику вниз. Здесь, за забором, был такой же лес, и он направился в глубь него. Где-то в глубине слышались хлопки, было похоже на приглушенные выстрелы.

Внезапно откуда-то выскочили две собаки, пару раз гавкнули и завиляли хвостами. Он приласкал их и подумал, что это за секретность, если даже у собак пропал сторожевой инстинкт и притупилась бдительность, видно, очень давно уже здесь не было никаких врагов, воров, бандитов и даже любопытных. Он пошел дальше, собаки, виляя хвостами, бежали рядом.

Впереди показалась спортивная площадка, на которой человек двадцать молодых людей под руководством инструктора по очереди занимались то со штангой, то подтягивались и кувыркались на турнике, то боксировали. По разнообразию снарядов Николай понял, что это не тренировка какого-то определенного вида спорта, а скорее всего здесь какой-то военный лагерь, тем более впереди уже отчетливей слышались выстрелы, наверное, где-то дальше находился тир или стрельбище.

Навстречу и мимо него в быстром темпе пробежала еще одна группа молодых парней. Он уже шел не прячась, и на него не обращали внимания.

Справа, вдалеке, виднелись одноэтажные строения, похоже, казармы, а слева, наконец, он увидел место, откуда раздавались выстрелы. Это был достаточно широкий ров, окруженный валом земли, сверху, от дождя, он был закрыт металлической, а скорее пластиковой крышей. Николай выбрал удобное место, прилег на валу и заглянул вниз. В центе этого помещения стоял человек с автоматом и стрелял одиночными по внезапному звуковому сигналу на мгновение появлявшимся мишеням. А рядом, через двухметровую стену, было другое помещение, поменьше, где во всю стену располагался экран, на котором высвечивались результаты стрельбы. Там за столом сидели такие же молодые парни в спортивных костюмах, каких он видел наверху, и наблюдали за экраном. «Прямо тренировка спецназа», – подумал Николай.

Внезапно он вверху экрана увидел свою рожу, увидели ее и сидящие в помещении, это вызвало у них некоторый переполох. «Сейчас придут арестовывать», – подумалось ему. Он заранее решил, как оправдываться, а вернее, решил болтать что попало, как язык повернется.

Прибежали четверо (как их назвать? курсанты, что ли), ни о чем не спрашивая, заломили руки и повели вниз. Николай не сопротивлялся. Спустившись по лестнице, они попали в ту комнату, где был экран. У другой стены стояла пирамида с несколькими автоматами.

Николай сделал невинный, глуповатый вид, поднял руку и сказал: «Всем привет», на нем была деревенская куртка, на голове бейсболка, поэтому всем стало ясно, кто он.

Вероятно, сегодня в этом военном лагере проходила какая-то плановая проверка, и, как понял Николай, проверяющих было двое, и, наверно, они были из категории начальства. Он понял это по тому, как уважительно и заискивающе перед ними старались оправдаться местные руководители. Один из них начал объяснять:

– Это, наверное, перевозчик, там привезли продукты, и я уже послал туда машину.

А второй заорал на Николая:

– Ты как сюда попал, кто тебя пропустил?

– Никто не пропускал, я сам пришел. Услышал, что стреляют, и пошел посмотреть. А вы плохо стреляете. Дайте мне стрельнуть, я покажу вам, как нужно стрелять.

Это он сказал просто так, даже не надеясь, что дадут. Однако ему было интересно, зная, что Создатель, переместив его сюда, добавил его телу несколько качеств, таких как скорость, сила, возможность долго находиться под водой, то он был почти уверен, что и глазомер его улучшился.

Когда-то служа в армии, еще на первом году, до Венгрии, он посещал секцию стрельбы из пистолета, которую вел старлей Чеботок – сам мастер спорта по стрельбе. И вот насмотревшись американских боевиков с ковбоями, как те мгновенно доставали пистолеты и, не целясь, от живота поражали цель, в секции заинтересовались, а возможно ли это, и начали экспериментировать. У Николая часто неплохо получалось. Чеботок объяснял это хорошим глазомером. Он говорил, что обычно такие люди хорошо играют на бильярде.