Текст книги "Ледащий"

16

Фон дер Фюрстенберг потрясенно смотрел на мертвых подчиненных. К его приезду тела убитых магов вынесли из спален и уложили на ковре в гостиной. Ганс, Хорст, Карл, Генрих, Йохан… Никто не уцелел. Трупы выглядели жутко – им стреляли в голову. Похоже, что камрадов перебили спящими – четверо в одном белье, лишь Хорст одет. В стороне, накрытый простыней, лежал убитый унтер-офицер, дежуривший в квартире этой ночью. Тела погибших магов тоже ею укрыли, но когда приехал оберст, ее сняли.

– Как это все могло произойти? – фон дер Фюрстемберг обернулся к бледному майору из комендатуры славов. Тот явно трусил.

– Герр оберст… – заикаясь, начал офицер. – Их расстреляли необычными патронами. Вот, – он протянул гильзу оберсту. – Никогда таких не видел.

Маг взял ее и рассмотрел. Гильза длинная, пуля отсутствует, внутри виднеется толкатель. Специальный боеприпас для специального оружия. Оберст слышал о таких, но сам не сталкивался. Гильза белая – наверняка патрон зачаровали. Простой пулей мага не убить – у них есть полог.

– А ваш зольдат за дверь не слышать выстрел?

– Нет, герр оберст, – поспешно сообщил майор. – Оружие бесшумное, а там дверь с тамбуром. Происшедшее мы обнаружили случайно. В шесть утра в комендатуру позвонили с поста охраны и сообщили, что в пентхаусе не открывают дверь. В это время из соседней булочной приносят свежие рогалики и булочки для магов. Они их очень любят и требуют, чтоб были свежие. Любили… – слав замялся. – Выпечку обычно забирал дежурный унтер-офицер, но в этот раз он двери не открыл. Наш постовой встревожился – такого раньше не было – и поднял тревогу. Войти в квартиру он не мог – у охраны нет ключей от двери. Пока нашли в комендатуре… Заглянули, а там такое… Сразу позвонили вам.

– Как убийца суметь войти в квартира? – набычился начальник группы магов. – Где быть ваш часовой?

– Осмелюсь доложить, убийца проник в квартиру не с лестничной площадки, – торопливо выпалил майор. – В пентхаус он пробрался через крышу, где нет поста. Там на снегу следы остались. Идемте, покажу.

Фон дер Фюрстенберг кивнул, и майор повел его на крышу. По пути он прихватил ботинок одного из магов. Офицеры поднялись по лестнице в беседку и вышли на площадку.

– Вот, видите! – майор ткнул пальцем в следы у ограждения. – Отпечаток четкий, рисунок подошвы не совпадает с обувью магов. – Сличите! – он протянул ботинок оберсту.

Фон дер Фюрстенберг проверил – слав не врал.

– Как он сюда забраться?

– Непонятно, – майор развел руками. – На крыше нет других следов. И, судя по следам, убийца был один.

Догадка была острой и мгновенной.

– Шайзе! Это волхв! – фон дер Фюрстенберг швырнул ботинок на площадку. – В город прибыть диверсанты из Царицыно. Среди них есть волхв, он прилететь на крыша. Немедленно поднять весь гарнизон, проверить каждый дом! Они готовить здесь диверсия, поэтому убить моих камрад. Маг им мешать. Шнель! Мы предотвратить…

Он не закончил: в воздухе раздались свист и шорох, как будто бы над домом летел реактивный самолет, а следом грохнул взрыв, затем другой и третий… Дом задрожал, взрывной волной обоих офицеров сбило с ног. В беседке зазвенели и осыпались на крышу стекла. Майору с немцем повезло: в них не прилетело.

Когда разрывы стихли, оберст встал, подобрал и нахлобучил на голову фуражку. Ее не унесло – застряла между прутьями ограждения. Майору меньше посчастливилось – его об эти прутья приложило. Весь изгвазданный в снегу, он поднялся и поморщился от боли в ушибленной спине.

– Мы опоздать, – с тоскою произнес фон дер Фюрстенберг, глядя на встающие над городом пожары. – Диверсанты нас опередить, – он посмотрел на слава. – Майор, вы жить хотеть?

– Так точно! – выпалил союзник, мгновенно позабывший про боль в спине.

– Я дать вам час. Потом вы мне сказать, где есть диверсант. Я быть в особняке и ждать. Если не успеть, я вас стрелять. Вы понять?

– Так точно! – вытянулся слав.

– Шнель!..

В особняке фон дер Фюрстенберг первым делом по спутниковому телефону связался с фон Леебом. Генерал откликнулся не сразу. Наконец, в наушнике раздался голос:

– Слушаю вас, Фридрих.

– Герр генерал, – зачастил оберст. – Плохие новости. Противник атаковал Петровск крылатыми ракетами. Ущерб пока что неизвестен, но я видел разрушенный штаб армии, гостиницу, где проживали офицеры.

– Знаю, – вздохнул фон Лееб. – Мне доложили. Помимо пунктов управления, уничтожен дивизион наших самоходок и артиллерийский полк союзников. Это не случайность. Противник начал наступление. Сейчас он бьет из артиллерии по укрепленным пунктам славов, ей помогает авиация империи. К фронту выдвигаются колонны танков. Остановить их нечем. Что случилось, Фридрих? Почему удар по городу оказался столь точным и внезапным?

– Герр генерал… – фон дер Фюрстемберг ощутил, как у него похолодели ноги. – В Петровск проникли диверсанты, среди них имелся волхв. Возможно, не один. Предполагаю, они установили на крышах зданий маяки, по которым и навелись крылатые ракеты.

– А где же были ваши маги? Я ведь приказал, чтобы они закрыли небо над Петровском.

– Их всех убили этой ночью – расстреляли в квартире, где они остановились и откуда осуществляли вылет на дежурство. И это тоже сделал волхв.

На эту весть фон Лееб откликнулся не сразу. Немного помолчал, а когда заговорил, голос генерала был сух и холоден.

– Оберст, вы понимаете, что вас ждет суд? Я хорошо к вам относился, но за такой провал и невыполнение приказа наказание последует суровое. Возвращайтесь в Борисфен, не заставляя меня велеть арестовать вас.

– Я своей вины не умаляю и приму любой вердикт суда, – поспешил начальник уже бывшей группы магов. – Но у меня есть просьба, последняя. Не откажите в ней, герр генерал!

– Говорите.

– Позвольте мне найти и обезвредить диверсантов. Отомстить за смерть камрадов. После чего я сам прибуду в Борисфен.

– Разрешаю, – после непродолжительной паузы ответил генерал. – Даю два дня. По истечении их жду вас у себя. Не справитесь – вас привезет конвой.

– Данке, герр генерал! – сказал фондер Фюрстенберг и отключился. Аккуратно закрыл коробку с телефоном и спустился в холл особняка. Сидевшие на стульях и диване охранники при виде офицера дружно встали.

– Солдаты! – обратился к подчиненным оберст. – Как вы, наверно, знаете, сегодня коварный враг убил немецких офицеров. Волхв унтерменшей проник в квартиру, где они располагались, и подло расстрелял их спящими. Генерал фон Лееб приказал мне найти и ликвидировать проклятых диверсантов. Сейчас их ищут. Приготовьте оружие и снаряжение. Наденьте каски и кирасы. Выполняйте! Унтер-офицер, ко мне!

Старший группы подошел к начальнику.

– Меркель, у солдат есть зачарованные боеприпасы?

– Нет, герр оберст, – ответил унтер-офицер. – Нам их не выдавали. Специальные патроны к пистолетам имелись лишь у магов.

«Черт!» – мысленно выругался фон дер Фюрстенберг. Сам же приказал. Зачем вводить кого-то в искушение? Зачарованные патроны стоят дорого, и их могли продать. И ничего не сделаешь: других таких в Петровске не найти, а оберст их зачаровать не сможет – в группе этим занимался Йохан.

– Один из диверсантов – волхв, у них имеется защитный полог. Обычной пулей не пробьешь.

– На бронетранспортере установлена автоматическая пушка, – пожал плечами Меркель. – Ее снаряду полог не помеха. Так мне говорили наши маги.

– Отлично! – воспрянул духом фон дер Фюрстенберг. – Готовьте его к выезду. И подайте мне кирасу с каской…

Майор из комендатуры прибыл на исходе отведенного ему часа. Прилетел в автомобиле и подбежал к фону дер Фюрстенбергу.

– Герр оберст! – доложил, запыхавшись. – Нашли!

– Садиться в бронетранспортер и показать водителю дорога, – приказал начальник бывшей группы магов. – Где есть тот дом.

– Диверсанты покинули Петровск, – замялся комендантский. – Но вы не беспокойтесь – мы их обязательно догоним. Командование выделило вертолет. Он, правда, маленький, а из оружия – обычный пулемет у члена экипажа, но для того, чтобы остановить автомобиль, на котором скрылись диверсанты, достаточно. А мы потом подъедем и разберемся с ними.

«Шайзе!» – выругался про себя фон дер Фюрстенберг. Но делать было нечего – время поджимало.

– Садиться в бронетранспортер и по дороге рассказать мне все, – велел майору. – И помнить: если не догнать противник, я вас расстрелять.

Спустя минуту бронетранспортер с солдатами, фон дер Фюрстенбергом и майором мчался к выезду из города. Пост миновали, лишь слегка притормозив – часовые не посмели остановить бронетранспортер с крестами на броне. По пути майор по рации связался с вертолетом, и когда они помчались по шоссе, крылатая машина догнала их и ушла вперед.

– В комендатуру поступила жалоба от офицера добробата на недостойное поведение сотрудников Службы безопасности, – по пути рассказывал майор. – Один из них угрожал оружием офицеру. Поначалу на жалобу внимания не обратили – такое между безопасниками и прочими военными случается нередко. Но после того как по городу ударили ракетами, нашли бумагу. В ней лейтенант писал: подполковник Службы безопасности Гайворон ввез в город трех разведчиков без документов – якобы забрал их после рейда в тыл противника. Что ж, бывает. Но у одного из тех, кого везли без документов, была восточная внешность: узкие глаза и скулы, не характерные для славов. Это и насторожило лейтенанта. Он попросил подозрительного заговорить на славском языке, в ответ услышал лишь ругательства. Из-за чего и произошел конфликт: другой разведчик вынул пистолет и угрожал им лейтенанту. Мы решили информацию проверить, отправив усиленный патруль к особняку, где остановился подполковник, и обнаружили его пустым. Внутри следы поспешных сборов. Позвонили на пост на выезде из города, и нам сообщили, что машина с подполковником и тремя разведчиками только что проехала…

«Ферфлюхте швайн!» – выругался мысленно фон дер Фюрстенберг.

– Не уйдут, – поспешил майор, заметив, как скривилось лицо у немца. – Нам известны марка и номер их автомобиля. Вертолет догонит.

– На дороге есть еще посты? – поинтересовался оберст.

– Так точно.

– Связаться с ним и приказать остановить машина!

– Там телефонов нет, по рации же невозможно, – вздохнул майор. – Ракетой уничтожен узел связи вместе с операторами – они располагались в штабе армии. Посты армейские, в отличие о тех, которые стоят у города. Нам не известны их частоты и позывные.

«Идиоты! – подумал фон дер Фюрстенберг. – Кому мы помогаем?»

Тем временем их бронетранспортер мчался по шоссе. Могучая немецкая машина с зачарованной броней развила бешеную скорость. Мимо проносились заснеженные поля и тихие посадки. Следующий пост бронетранспортер миновал, почти не тормозя – часовые заранее открыли для него шлагбаум.

– Наверное, с ними связался вертолет, – объяснил их поведение майор.

– Так пусть связаться со следующий пост, – сказал фон дер Фюрстенберг. – Велеть остановить машина.

– На постах рации не слишком мощные, – ответил комендантский. – Не такие, как у вас. На вертолете – тоже. Но, может быть, получится…

Он оказался прав, но лишь отчасти. После третьего поста ожила рация.

– Здесь птичка. Вызываю бронетранспортер, – прохрипел динамик.

– Слушаю вас, птичка! – схватив тангету, выпалил майор.

– Вижу цель. Внедорожник свернул с шоссе и едет по проселку по направлению к линии боевого соприкосновения. Какие будут указания?

Оберст забрал тангету у майора.

– Автомобиль остановить, но в диверсантов не стрелять, – велел пилоту. – Прижать огонь и не давать уйти, мы сами взять их. Мы далеко от них?

– Я вижу вас, – сообщил пилот. – Через два километра съезд на проселок влево от шоссе, пройдете по следам, оставленным противником.

– Выполнять приказ! – бросил фондер Фюрстенберг и посмотрел на унтер-офицера. – Меркель, к пушке! Сейчас свернем с шоссе и увидим машину диверсантов. Стреляй поверх голов, мы постараемся их взять живыми. Но если волхв взлетит – огонь на поражение. Не промахнешься?

– Не сомневайтесь, герр оберст, я и в утку попаду, – усмехнулся унтер-офицер и сел за пульт. – Капут вам, унтерменши!

Бронетранспортер свернул с шоссе и, снизив скорость, заколыхался на ухабах грунтовой дороги. Солдаты залязгали затворами автоматов и открыли бойницы в корпусе машины. Оберст приник к окулярам прибора наблюдения. Бронетранспортер выбрался на горку, и взгляду фон дер Фюрстенберга предстала жуткая картина. Прямо перед ними, на дороге, застыл автомобиль. Над его капотом весело плясало пламя. Чуть в стороне, на поле, лежал разбитый вертолет и жизнерадостно горел, пуская к небу черный дым. Шайзе! Диверсанты сбили вертолет! Как им это удалось? У них есть ПЗРК? А почему и нет? Возможно, есть и другое мощное оружие.

– Стоп! Все из машины! – крикнул оберст. – Солдатам развернуться в цепь. Ты остаешься, Меркель. Делай, что приказано. После того, как выйдем, бронетранспортеру выдвинуться по дороге. Найти противника и уничтожить! Исполняйте.

* * *

Через посты автомобиль с диверсионной группой проехал без проблем: остановились, предъявили документы и покатили дальше. Все проходило слишком гладко, и внутри у Николая зашевелилось тревожное предчувствие. Не бывает так в подобных операциях. После тарарама, который диверсанты устроили в Петровске, славы будут землю рыть! Всех на уши поставят! А тут спокойно…

Предчувствие не обмануло: едва внедорожник свернул с шоссе, как в отдалении раздался характерный шум мотора. Вертолет? Точно! Винтокрылая машина проскочила над автомобилем, зависла в воздухе и повернулась боком. Из открытой дверцы по беглецам ударил пулемет.

– Стоп! Всем из машины! – скомандовал Несвицкий. – Залечь! Князь и Татарин (таким был позывной Акчурина) прикройте собой Гайворона и Сашко. У вас есть коконы. А я с этой птичкой разберусь…

Команду выполнили мигом. Хотя формально группой диверсантов командовал Акчурин, на деле руководство перешло к Несвицкому, и все это приняли спокойно. Гайворон с Сашко, выскочив из автомобиля, упали в снег, на них сверху навалились волхвы. Николай открыл багажник внедорожника, схватил гранатомет и взмыл в небо. Пулеметчик этого не заметил – он увлеченно расстреливал автомобиль, поэтому, когда напротив вертолета зависла белая фигура с гранатометом, оторопел и растерялся. Николай нажал на спуск. Хлопок заряда, заглушенный грохотом мотора вертолета, и ракета устремилась к винтокрылой стрекозе. Пилот ее заметил и дернул ручкой управления, но опоздал – вертушка не успела уклониться. Взрыв – и горящие обломки вертолета рухнули на поле.

Отшвырнув трубу, Несвицкий осмотрелся. То, что он увидел на шоссе, не вдохновляло. Он стремительно спустился к внедорожнику. Волхвы и Гайворон с Сашко успели встать и смотрели на пылающий вертолет с восторгом.

– Как ты его! – воскликнул Касаткин-Ростовский, когда Несвицкий приземлился.

– Рано радуешься, – буркнул Николай. – К нам едет бронетранспортер, а мы остались без машины, – он указал на пробитый капот автомобиля, из-под которого наружу выбивалось пламя. – Группа, слушай мой приказ! Забрать оружие и спрятаться вон в той посадке. При приближении противника дать бой. Князь и Татарин прикрывают коконами Сашко и подполковника. А я остановлю бронетранспортер.

– Опять ты в одиночку… – начал было князь, но тут же смолк, наткнувшись на сердитый взгляд Акчурина.

– Все сделаем, – кивнул татарин, – но ты тут не геройствуй, Николай. Нас Марина закопает, если что.

– Хрен им, а не Ледащий! – хмыкнул Николай и вытащил из багажника второй гранатомет. Ремень «Гадюки» перекинул через шею и плечо. – Я скоро, мужики!

Чуть приподнявшись над землей, он заскользил над полем в сторону от автомобиля и, пролетев примерно с двести метров, взмыл в небо. Завис в воздухе и осмотрелся. Спутники бежали по дороге, и до посадки им оставалось всего ничего. Бронетранспортер свернул с шоссе и, снизив скорость, полз по грунтовке. Друзья успеют… Николай скользнул по направлению к противнику. Его не видели: кто из преследователей смотрит в небо, когда их цель – автомобиль? Броня у бронетранспортера отливала черным цветом – как пить дать, зачарована. Непростую выслали за диверсантами машинку. «Но и мы не лыком шиты», – подумал Николай, приводя гранатомет боеготовность. В Петровске он зачаровал боеприпасы к автоматам и гранатомету. Так, на всякий случай. Не трудно было…

Бронетранспортер взобрался на бугор и замер. Распахнулись дверцы, из них на снег посыпались солдаты. Один, второй… так, пятеро. Не слишком много. Черные кирасы, такие же каски. Похоже, немцы. Решили рассчитаться за убитых магов? Ню, ню… Солдаты развернулись в цепь, один остался возле бронетранспортера.

Николай прицелился и потянул за спуск гранатомета. Громко хлопнул вышибной заряд, включился двигатель – и ракета устремилась к боевой машине. Ударила ее под башенку. Взрыв, пламя, клубы дыма… Когда тот рассеялся, показались горящий бронетранспортер и черные фигурки на снегу. Они зашевелились и стали подниматься.

«А вот хрен вам!» – подумал Николай. Отбросив опустевшую трубу, он вскинул автомат и с высоты спокойно стал расстреливать «фашистов». Один, второй, третий и четвертый… В магазине кончились патроны, и волхв не стал его менять – нет времени возиться, нужно уходить. Пятая фигура, скорчившись, недвижимо лежала за горящим бронетранспортером и не вызывала опасений. Хрен с ней – как минимум, «трехсотый». Даже если и очнется, помешать им скрыться не сумеет.

– Песец вам, гады! – крикнул Николай и полетел к посадке. Гарнитура рации болталась сбоку – наушник вылетел из уха после выстрела, и он не слышал, что ему кричали по рации напарники. Вот и деревья… Внезапно по спине как будто палкой саданули! И наступила темнота…

* * *

Взрыв бронетранспортера оглушил фон дер Фюрстенберга. Он рухнул в снег, а когда очнулся, машина весело горела. Оберст приподнялся и посмотрел по сторонам. Его охранники вставали на обочине и тут же падали на снег. С высоты звучали очереди из автомата. «Это волхв! – мелькнула мысль у оберста. – Стреляет с воздуха, бьет зачарованными пулями, поэтому кирасы не спасают. Он обхитрил нас!»

Фон дер Фюрстенберг упал на снег и притворился мертвым. Стрельба затихла, и сверху что-то прокричали. Его никто не тронул. Оберст осторожно посмотрел на небо. Фигура волхва в белом маскхалате неспешно удалялась от места боя. Фон дер Фюрстенберг вскочил на ноги. Его трясло от ярости. Проклятый унтерменш! Ты думаешь, что справился с немецким офицером? Нет, не уйдешь! Капут тебе!

Сорвав с себя кирасу с каской, оберст взмыл в воздух. Силы было много, и волхва он догнал довольно быстро. По пути достал из кобуры свой пистолет, загнал патрон в патронник. В нем пуля зачарованная, полог волхва не спасет. А тот летел, не подозревая о надвигающейся опасности. Поднявшись чуть повыше, оберст прицелился и потянул за спуск. Негромко хлопнул выстрел. Унтерменш закувыркался, как подстреленная утка, и рухнул на разлапистое дерево. Скользнул по ветвям на сугроб. Фон дер Фюрстенберг ринулся за ним и приземлился чуть в сторонке. Нужно убедиться, что волхв убит, а если нет, то окончательно покончить с ним.

Волхв оказался жив. Он лежал в снегу и смотрел на подошедшего фон дер Фюрстенберга. Кровь пузырилась на его губах, автомат валялся в стороне, и оберст спрятал пистолет.

– Капут тебе, варяжски хунд[21]21
  Хунд – собака (нем.).


[Закрыть]! – сказал злорадно. – Ты убивать мои камрад, а я тебя сжигать живьем. Ты долго мучиться, кричать, а я смотреть и наслаждаться твоя мука. Ты понять, швайн?

К удивлению фон дер Фюрстенберга, волхв не испугался. Наоборот, ощерился в улыбке, продемонстрировав красные от крови зубы. Затем поднял руку тыльной стороной ладони к магу. «Хочет заслониться от огненного шара? – подумал оберст. – Глупый унтерменш. Если б ты владел искусством файербола, то развернул ладонь другой стороной». Мысль эта стала для него последней – с тыльной стороны ладони волхва ударил сноп огня и мигом охватил фигуру мага. Оберст рухнул в снег и стал кататься по нему, пытаясь сбить пламя. Оно проникло под одежду и вызывало боль – свирепую, безумную. Маг закричал и продолжал вопить, пока две пули милосердно не прекратили его муку.

Акчурин сунул пистолет в карман и наклонился над Несвицким.

– Николай! Что с тобой? Ты слышишь?

Напарник не ответил. Он лежал с закрытыми глазами, и только кровавые пузыри на губах свидетельствовали, что он пока что дышит.

– Позвольте мне, пан волхв! – подбежавший к ним Сашко отодвинул в сторону Акчурина. – Я разбираюсь в ранах – служил при госпитале.

Он задрал на волхве куртку, вынул из кармана индпакет, сорвал зубами оболочку и, наклонившись над Несвицким, наложил ему на грудь повязку прямо поверх свитера.

– Плохо дело, – сообщил, распрямившись. – Хоть рана и сквозная, но легкое задето. Скорей всего, пневмоторакс, к тому же кровь излилась внутрь. Он с высоты упал, возможны переломы ребер. Нужна эвакуация – и чем быстрей, тем лучше.

– Понял, – кивнул Акчурин и повернулся к князю, застывшему в прострации. – Борис! Очнись! Где рация?

– А? Вот! – Касаткин-Ростовский достал из сумки рацию в футляре.

Акчурин выхватил ее и щелкнул тумблером. Динамик зашипел – работает. Татарин вытянул антенну и взмыл в небо над посадкой.

– Стрекоза, ответь Рассвету, – заговорил в микрофон. – Как слышите меня, прием?

– Слышу вас, Рассвет, – прохрипел динамик.

– Нужна эвакуация. Срочно! У нас тяжелый раненый. Прием.

– Где вы? – раздалось в динамике.

– Пять километров западнее определенного для эвакуации квадрата. Ориентир – шоссе. К востоку от него горящий бронетранспортер, автомобиль и сбитый вертолет на поле. За ним – посадка, мы будем рядом с ней. Прием.

– Понял вас, Рассвет, – сказала Стрекоза. – Ни хрена себе вы там повоевали! Направляю вертолет поддержки. Транспортный прибудет вслед за ним. До связи.

Акчурин приземлился возле Николая. Пока он разговаривал, Гайворон с Сашко соорудили из своих курток и срезанных ветвей самодельные носилки и переложили на них раненого.

– Несем его за край посадки. Туда! – Акчурин указал рукой. – Вертолет за нами выслали…

Первым прилетел ударный винтокрыл. Сделав круг над группой диверсантов, застывшей у посадки, он развернулся и полетел к шоссе. «Прикрывает», – сообразил Акчурин. После томительного ожидания появился долгожданный транспортник. Подняв вихрь снега, он опустился в десятке метров перед группой. Таща носилки с раненым, диверсанты ринулись к нему. Дверь транспортника сдвинулась, наружу выскочили двое в форме и с носилками. Переложив на них Несвицкого, ловко затащили в вертолет. Следом влезли диверсанты и расселись по железным лавкам. Дверь затворили, мотор взревел, и винтокрыл поднялся в воздух.

Касаткин-Ростовский смотрел, как прилетевшие за ними медики хлопочут возле Николая. Поставили систему переливания с прозрачным раствором в банке, укрыли одеялом. Один держал в руке запястье Николая и хмурился. Князь посмотрел на сидящего напротив Акчурина. Татарин шевелил губами. Внезапно поднял руки и провел ими по лицу, как будто умывая. «Молится, – сообразил Борис и перекрестился: – Господи, помилуй и спаси раба Твоего Николая!»…