Текст книги "Нежная и бесстрашная"

– Нет, Эмма, не поеду. Я нужна ее светлости. Девушка пристально взглянула на мать:

– Ведь это не единственная причина, правда? Глиннис тяжело вздохнула:

– Это очень важная причина, но не единственная. Я не могу составить тебе компанию. Ты должна ехать одна и самостоятельно позаботиться о себе. А для меня поездка с тобой равносильна возвращению в прошлое, которое мне наконец-то удалось оставить позади. Так что поезжай одна. Живое лицо Эммы выразило все ее чувства. Она разрывалась между любовью к матери и желанием окунуться в сказочную неизвестность.

– Не смей передумывать, – приказала Глиннис, заметив ее состояние. Подойдя к Эмме, она обняла ее. – Ты должна встретиться с виконтом и составить о нем собственное мнение. Он твой отец. Он повсюду тебя искал. И ты никогда себе не простишь, если с ним не встретишься. – Она помолчала, тщательно обдумывая слова. – Я всегда останусь с тобой, Эмма, несмотря ни на что. Но я уже сделала выбор. Пришла пора и тебе сделать свой. Ты меня понимаешь?

Эмма серьезно кивнула.

– Хорошо. Тогда иди собирать вещи. Не успеешь оглянуться, как наступит завтра.

Девушка стиснула материнскую руку.

– Спасибо. – Она повернулась к Ройсу. – И вам спасибо, милорд.

– Не за что, Эмма. – Ройс подошел к входной двери. – Увидимся завтра в десять. Спокойной ночи, мисс Мартин.

Та выдавила улыбку:

– Спокойной ночи, милорд. Спасибо вам за ваши хлопоты.

Ройс должен был бы чувствовать удовлетворение, но почему-то не чувствовал. Наоборот, ему было как-то не по себе. Остановившись у начала подъездной аллеи, он оглянулся. Огни в доме гасли один за другим: его обитатели готовились идти на покой. Эмма, конечно, вряд ли заснет, переполненная впечатлениями и предвкушением предстоящей поездки. Глиннис смирилась с неожиданным поворотом судьбы своей единственной дочери и, возможно, даже довольна им. В общем, для Райдера, который восемнадцать лет назад поступил столь жестоко и бесчеловечно, ситуация складывалась удивительно благоприятно. А его, Ройса, задание близится к успешному завершению. Чего он, собственно, и желал. Так что же, черт подери, его беспокоит? Дивясь на самого себя, Ройс направился к экипажу. Отчего же так неспокойно на душе? Прежде чем забраться на козлы, он еще раз посмотрел на особняк, преисполненный решимости докопаться до причины своего беспокойства. Все окна в доме уже были темны. Хозяева и слуги улеглись спать. Медленно повернувшись, Ройс обвел внимательным взглядом подернутые пеленой тумана деревья и кустарники. Стояла полная тишина. А может быть, дело Райдера здесь вовсе ни при чем? Может, его гнетет беспокойство за Бреанну? Допустив такую возможность, Ройс стегнул лошадей и выехал за ворота, на дорогу. Бреанне грозит страшная опасность, и пока он не вернется в Медфорд и собственными глазами не убедится, что с ней все в порядке, он не успокоится. И пока не поймает того подонка, который охотится за ней, мысленно дополнил он. Сегодня он вряд ли заснет. И он повернул экипаж к постоялому двору. Стихло эхо лошадиных копыт, и воцарилась тишина. Чадуик уехал. Вот идиот! Нужно было прислушаться к своей интуиции, проверить, не скрывается ли кто во мраке ночи. А впрочем, лорду Ройсу это ничего бы не дало. Он бы его не обнаружил. Ну да ладно, хватит думать о Чадуике. Уехал и уехал. Судя по обрывкам подслушанного разговора, завтра утром он вернется, чтобы отвезти девчонку к отцу. Во всяком случае, он на это рассчитывает. Сунув руку в карман, наемный убийца сжал пистолет четырьмя здоровыми пальцами. В другой руке он держал попону, которой сегодня вечером предстояло ему послужить. Он должен нанести удар молниеносно, ведь в его распоряжении всего несколько минут. После того как он, осуществив задуманное, выйдет отсюда, ему предстоит отправиться в Лондон, отдать последние распоряжения команде корабля, а потом мчаться за оставшейся частью груза. А еще надо отправить в Медфорд посылочку, чтобы леди Бреанна пребывала в ужасе в течение всего его двухдневного отсутствия. И все это надо успеть сделать до начала следующего дня, до того как его корабль возьмет курс на Кале. В общем, дел по горло. Вряд ли кто другой переделал бы их за такое короткое время. А вот он с радостью возьмется и переделает. И он бесшумно направился к особняку. Глиннис Мартин стояла у окна, прислушиваясь к звукам за спиной: дочь собирала вещи, готовясь в завтрашней поездке. Вот она сложила все намеченное и закрыла саквояж. Завтра Эмма поедет к своему отцу… Мысль эта показалась Глиннис какой-то абсурдной, но ничуть ее не расстроила. Может быть, долгие восемнадцать лет унесли с собой всю обиду и боль? Или любовь, которую она когда-то питала к виконту, за эти годы испарилась, и теперь все ее чувства устремлены к дочери и вдовствующей герцогине? Да, прошло восемнадцать лет. Эмма стала красивой и умной молодой женщиной, а вдовствующая герцогиня – любимой и почитаемой наставницей и добрым другом. И вот теперь жизнь ее светлости подходит к концу. Жизнь Эммы только начинается. А она сама? Большую часть времени единственным владевшим ею чувством было чувство усталости. Столько лет прошло, унеся с собой ее силы и уверенность, оставив лишь пассивное ожидание и надежду на то, что жизнь Эммы сложится лучше, чем ее. Может быть, Господь внял ее мольбам? Эмма молода. Она сможет в отличие от нее, Глиннис, простить. Виконт, конечно, будет очарован своей дочерью. Теперь, когда он сделал столь важный шаг, она была в этом уверена. Он ведь не злой человек – просто слабый. А когда он увидит Эмму, красивую, умную, очаровательную, он не сможет не полюбить ее. И предложит ей то, что она, мать, предложить не в состоянии. И что это она так расчувствовалась? Наверное, просто устала бороться с пустотой.

– Мама? – вывел ее из задумчивости голос дочери. – Ты уверена, что не расстроишься, если я поеду?

– Нет, дочка, не расстроюсь. Я даже буду этому рада. По многим причинам. – Она вздохнула, не зная, как объяснить Эмме, что у нее ни средств, ни даже сил нет, чтобы ввести ее во взрослую жизнь. – Я устала, Эмма, – начала она, поворачиваясь. – Иногда мне так хочется просто закрыть глаза и… – Она осеклась, с ужасом глядя в сторону двери.

– И что? Заснуть? – спросил человек в черном. Он выхватил пистолет и, прижав к дулу попону, продолжил: – Я счастлив удовлетворить ваше желание.

Выстрел прозвучал глухо. Но результат от этого оказался не менее впечатляющим. Глиннис Мартин рухнула на пол. Эмма даже вскрикнуть не успела: убийца одним прыжком подскочил к ней. Бросив попону, он стволом пистолета нанес девушке сокрушительный удар по голове и равнодушно наблюдал, как полные ужаса глаза затуманились. Потеряв сознание, Эмма мешком свалилась на пол. Взглянув на нее, он нахмурился: сбоку, на виске, уже начала набухать шишка. Вот черт! Испортил товар. Впрочем, молодость – потрясающая штука. К тому времени, когда эта девица приступит к делу, все заживет. Наклонившись, он накинул на Эмму попону и плотно завернул в нее девушку. Потом, когда они отъедут подальше, он ее свяжет, пока она не очнулась. Переступив через тело Глиннис, он перебросил Эмму через плечо, вышел из комнаты и отправился тем же путем, каким попал сюда: по коридору, ведущему в помещение для прислуги и к черному ходу особняка. Ройс Чадуик будет сильно разочарован, подумал он десять минут спустя, затолкав безжизненное тело Эммы в карету и забравшись на козлы. Что касается виконта Райдера, то бедняге не позавидуешь. К сожалению, никто теперь не унаследует его имя и титул. Так они и умрут вместе с ним.

Глава 16

Ройс метался по крошечной комнате постоялого двора, не находя себе места. Подойдя к столу, налил в стакан бренди и залпом опустошил его, желая успокоиться, но не тут-то было. Покой никак не приходил. Давненько ему не доводилось так нервничать. Ройс расстегнул рубашку, повел плечами, разминая мышцы. Ну почему у него такое ощущение, будто кто-то в эту минуту в нем очень нуждается? Может быть, Бреанне грозит опасность? Ройс тотчас же отмел эту мысль. Хибберт никого к ней на пушечный выстрел не подпустит. Кроме того, преступник, которого они разыскивают, вряд ли захочет штурмом брать Медфорд, привлекая к себе внимание. Это не в его стиле. Он мечтает застать Бреанну одну, заставить молить о пощаде, а потом безжалостно убить ее. Но сначала он убьет Анастасию. При мысли об этом Ройс похолодел, но тотчас же спохватился. Ну и ну! Оказывается, он увяз в этом деле по горло. Никогда еще он не позволял себе ничего подобного. Интересно почему? Неужели только из-за дружбы с Дейменом? Нет. Потому что вдруг воспылал нежными чувствами к Бреанне. С ним такого еще не было. До сих пор чувства, которые он испытывал, были довольно простыми: решимость, злость, сострадание, страсть. С ними он умел справляться, они были ему понятны. И никогда ему и в голову не приходило, что он способен думать о ком-то часами, сходить с ума от нежности и желания защитить. Похоже, дефицит эмоций, который выработался у него в детские годы, начал восполняться. Но достаточно ли их? Ройс медленно опустился на кровать. Вот он и добрался до самой сути своих отношений с Бреанной. Сомнения охватили его с новой силой. Бреанна… Красивая, молодая. Леди до самых кончиков ногтей. Но красота ее за все те годы, что она прожила на свете, никого не пленила. И любовь, которую сама она так щедро дарила людям, обошла ее стороной. Правда, Анастасия и слуги обожали ее, но Бреанна заслуживала большего. Рядом с ней должен был находиться человек, который бы боготворил ее, как Деймен Анастасию. Чтобы он лелеял ее, как изысканный, редкий цветок, каковым она и является, и создал ей все условия для того, чтобы она расцветала. А что сделал он, Ройс? Вихрем ворвался в ее жизнь и, воспользовавшись ее беззащитностью и испугом, вынудил – вольно или невольно – рассчитывать на него. А потом, игнорируя ее невинность, играя ее природной чувственностью, принялся соблазнять льстивыми речами, словно и вправду достоин ее. Ройс понимал, что воспламенился – скорее всего с того самого момента, как впервые ее увидел. И то, что произошло между ними прошлой ночью, – возможно, спровоцированное опасной ситуацией, – потрясло его до глубины души, хотя в отношениях с женщинами он отнюдь не был новичком. Вчера ночью он чуть не потерял присущее ему самообладание. Держа Бреанну в объятиях, чувствуя тепло ее тела, он едва сдержался, чтобы не сорвать с нее одежду и не сделать ее своей. И по-видимому, она бы ему это позволила. О Господи, что же он наделал? О чем только думал? Он не имел права вот так забавляться с ней, если не может предложить всего того, что она заслуживает. Они так не похожи! Но несмотря на всю их несхожесть, Бреанна ловит его мысли на лету. Как странно! Он рассказал ей такое, о чем никогда ни с кем не говорил. Это правда, таким, как он есть, его сделал отец. Но отца давно нет в живых. И сила, пытавшаяся подмять под себя Ройса, умерла вместе с ним. Сила умерла, а боль осталась. Раны, как сказала Бреанна. Может быть, она и права. Наверное, отец изранил его, хотя в результате Ройс стал сильным, уверенным в себе мужчиной. А также суровым и бесстрастным, о чем и сообщил Бреанне прошлой ночью. И это правда. Но почему-то, когда речь идет о Бреанне, вся суровость и бесстрастие куда-то исчезают. Если уж говорить откровенно, он совсем потерял от этой девушки голову. Весь вопрос в том, почему это произошло и насколько серьезно его чувство. Возможно, ему еще никогда не доводилось встречать такую, как Бреанна, красивую и телом, и душой. Сильную и в то же время хрупкую, способную на глубокую страсть, о чем она сама, похоже, не догадывается. Которую он хочет так сильно, как еще никогда никого не хотел. А вот решить, серьезно ли его чувство, следует как можно скорее. Потому что в противном случае он должен уйти от нее, и побыстрее. Нет сомнений, в ее присутствии он не в состоянии обуздать свои желания. Стоит Бреанне взглянуть на него, прикоснуться к нему – и, несмотря на все его благие намерения и железную волю, его благоразумие летит ко всем чертям. Он вообще не должен ехать в Медфорд, не говоря уж о том, чтобы спать в соседней с Бреанной комнате. Ну уж нет! Он непременно туда вернется и не уедет до тех пор, пока не найдет сукина сына, решившего ее убить. Рано утром Ройс проснулся – из-за бренди – с жуткой головной болью, так ничего и не решив. Тем не менее он оделся и поехал по близлежащим деревням, надеясь, что ему удастся отыскать владельца магазина, продавшего кукол или статуэтку. Он возлагал на Беркшир большие надежды. Во-первых, из этого графства до Кента рукой подать, а во-вторых, в нем находилось достаточно магазинов, в которых можно, не привлекая внимания, сделать покупки. Вскоре Ройс понял, что с помощью кукол выйти на убийцу ему вряд ли удастся: слишком много на них находилось покупателей. А вот фарфоровые статуэтки в расследовании могли помочь. И выяснилось это в третьем магазине, в который заглянул Ройс. Эта лавочка, торговавшая всякой мелочью и безделушками, которыми женщины обожают украшать свои туалетные столики, находилась на полпути между Аскотом и Редингом. В глубине магазина, на самой дальней полке, Ройс углядел стоящие в ряд маленькие фарфоровые фигурки. Подозвав владельца, добродушного молодого парня по фамилии Баркер, Ройс принялся расспрашивать его. В процессе беседы Баркер из добродушного парня превратился в испуганного. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он настороженно спросил:

– Может, я и видел статуэтку, о которой вы говорите. А зачем она вам?

– Почему вы так разволновались? – ответил Ройс вопросом на вопрос. Хозяин магазина явно что-то знал, и Чадуик решил действовать с напором. – Вам есть что скрывать? Вы чего-то опасаетесь?

– Да… То есть нет. Не в том смысле, в каком вы думаете. – Бросив на Ройса встревоженный взгляд и оценив его мощное телосложение, Баркер повернулся, явно намереваясь улизнуть.

– Я бы на вашем месте не стал этого делать. – Чадуик сунул руку в карман, давая понять, что вооружен. – Если желаете, можем продолжить этот разговор на Боу-стрит. – Он рисковал, но надеялся таким образом добиться от Баркера чистосердечного признания.

И оказался прав.

– А вы полицейский или что-то в этом роде? – с надеждой в голосе спросил парень, явно приободрившись при упоминании о Боу-стрит.

– Что-то в этом роде, – ответил Ройс, сверля его взглядом. Нет, этот человек не преступник, решил он. Просто он сильно напуган. Может, тот, кто купил статуэтку, ему угрожал? – Я вас ни в чем не подозреваю, – продолжал он, решив заручиться поддержкой Баркера. – Напротив. Вы можете помочь мне отыскать одного человека, который… в общем, весьма подозрителен. Так что вы можете мне сообщить?

Владелец магазина, похоже, уже совсем успокоился.

– Я знаю, какой статуэткой вы интересуетесь. Это целая серия. Каждая из них состоит из фигурок двух девушек, похожих друг на друга как две капли воды, которые что-то делают вместе: работают в саду, шьют, собирают цветы. Все они продавались в магазине моего двоюродного брата. Он находится в Кентербери.

– Вы сказали, что статуэтки продавались в Кентербери, – повторил Ройс, злясь на самого себя за то, что не подумал о самом очевидном. Этот самодовольный сукин сын купил фигурку в Кенте! Прямо у них под носом! Он рассудил, что они не станут проверять местные магазины, так как уже проверяли их, разыскивая кукол.

Так и случилось.

– Значит, ваш кузен продал статуэтки, – осторожно заметил Ройс, решив выудить хоть что-нибудь, – Мне понадобится фамилия вашего кузена и адрес магазина. Когда были сделаны покупки? Сколько фарфоровых статуэток было продано? Ваш брат ведет регистрацию покупателей?

Баркер лишь рукой махнул.

– Я могу дать вам адрес Генри, но это вам не поможет. Обычно он ведет регистрацию покупателей. И весьма строго за этим следит. Но статуэтка, которую вы разыскиваете, и еще с полдюжины других из той же коллекции были украдены.

– Украдены?

– Да. Потому-то я и занервничал, когда вы ими заинтересовались. Я подумал, может, вы друг вора.

– Да какой там друг! – Ройс напряженно размышлял. – А когда это случилось?

Баркер задумался.

– По-моему, дней десять назад. Вечером Генри, как обычно, запер магазин и отправился домой. А когда на следующее утро открыл его, статуэтки исчезли. Вору пришлось изрядно потрудиться. Видите ли, он вырезал из входной двери кусок стекла. Аккуратненько так. Мог бы просто расколошматить, влезть внутрь, забрать все, что приглянется, и спокойненько сбежать. Так нет же! Он вырезал маленькое квадратное отверстие – только для руки – и открыл дверь. И ничего не взял, кроме статуэток. Даже денег, которые Генри хранил в верхнем ящике стола. – Баркер пожал плечами. – Почему он так поступил, никак не пойму. Местные констебли тоже. Они уже побывали у Генри. И ничего не обнаружили.

«Зато я его хорошо понимаю, – раздраженно подумал Ройс. – Этому подонку нужно быть первым во всем, что бы он ни делал». А вслух сказал:

– Благодарю вас за помощь, мистер Баркер. И все-таки мне понадобятся фамилия вашего кузена и его адрес. Может быть, мне захочется с ним поговорить.

– Ну конечно. – Парень торопливо написал адрес. – Вы мне так и не сказали, кто вы, – проговорил он, протягивая Ройсу бумажку и с любопытством глядя на него.

– Я веду расследование, – сдержанно ответил Ройс. – И если найду похищенное, тотчас же дам знать. Кроме того, я сообщу на Боу-стрит о том, что вы мне помогли.

Баркер выпрямился и расправил плечи.

– Счастлив вам служить, сэр. Надеюсь, вы поймаете вора. Ройс плотно сжал губы.

– Не беспокойтесь, непременно поймаем.

Сегодняшний день, не задавшись с самого утра, становился все хуже и хуже.

Когда он приехал в Пирсон-Мэнор, то первое, что ему бросилось в глаза, – это алые мундиры полицейских у входной двери. Они стояли спиной к Ройсу и разговаривали с дворецким. Кивая, они что-то записывали в блокноты, а дворецкий вытирал носовым платком вспотевший лоб.

Сердце Ройса сжалось от недоброго предчувствия.

– Что случилось? – спросил он, перепрыгивая через две ступеньки.

Полицейские обернулись. Ройс тотчас же узнал Маркса и Карсона – юношу, служившего на Боу-стрит не больше года.

– А, Чадуик… Рад вас видеть, – сдержанно приветствовал его Маркс. – Мы послали за вами на постоялый двор посыльного, но вы уже ушли. Вы ведь сегодня должны были везти Эмму Мартин к виконту Райдеру?

– Верно.

Маркс бросил быстрый взгляд на дворецкого. У того был такой вид, словно он вот-вот упадет в обморок.

– Можете идти. Если понадобится, я за вами пошлю.

– Благодарю вас, сэр. – Дворецкий чуть ли не бегом припустил прочь.

– Что здесь, черт побери, происходит? – воскликнул Ройс.

– Эмма Мартин исчезла.

– Исчезла? Вы хотите сказать – уехала?

– Просто исчезла. Не знаю, при каких обстоятельствах. Она пропала, а ее мать убита. Ее застрелили в комнате Эммы. Видимо, ночью. Никто ничего не видел и не слышал.

Ройс похолодел.

– А вдовствующая герцогиня?

– Убийца ее не тронул. Но известие о смерти Глиннис Мартин оказалось для нее слишком тяжелым ударом. Полчаса назад леди Пирсон скончалась.

– Черт! – Ройс сжал кулаки. – Вот черт! Маркс с интересом наблюдал за ним.

– Как вам известно, Беркшир не наша территория. Но когда мы узнали о том, что Эмма Мартин – дочь виконта…

– Вы решили, что убийство ее матери может иметь отношение к гибели лондонских джентльменов.

– Совершенно верно.

– Но почему преступник застрелил бывшую любовницу Райдера? – вмешался в разговор Карсон. – Ведь до того он убивал только мужчин.

– Откуда я, черт подери, знаю? – бросил Маркс, пожимая плечами. – Никто из нас понятия не имеет, что на сей раз пришло в голову этому сумасшедшему. Он убил уже четверых мужчин и похитил их жен. Может быть, следующим по списку шел Райдер и он подумал, что виконт сам приедет за дочерью?

– Значит, вы считаете, что убийца отправился в комнату Эммы, надеясь застать там Райдера. Глиннис Мартин находилась там же, и он ее застрелил.

Карсон кивнул.

– Что ж, вполне возможно.

– Да, но это не объясняет исчезновения девушки, – заметил Ройс. В голове его уже вырисовывалась собственная, совсем иная теория.

– Она – дочь Райдера, – попытался найти объяснение Маркс. – Бывшая любовница ему не родственница, а дочь – да. Может быть, негодяй похитил ее, чтобы потребовать выкуп?

– Но кто заплатит ему выкуп, если он убьет Райдера? – возразил Ройс. – И кстати, кто заплатит выкуп за всех похищенных женщин? Доверенные лица их мужей?

Маркс снова пожал плечами:

– Я знаю не больше вашего, милорд. Ни в одном из четырех случаев не было послано письма с требованием выкупа.

– Четырех? – Ройс резко поднял голову. – Вы приписываете сюда и убийство Харта? Но ведь он был убит в Кенте, а не в Лондоне. Да и жену его не тронули.

– Верно, Харта застрелили в Кенте, однако живет он в Лондоне, – уточнил Маркс. – За исключением места преступления все остальное сходится. Жертва – джентльмен, а способ убийства – выстрел в грудь. Что касается леди Харт… – Маркс помялся и, перекинувшись взглядом с Карсоном, продолжил: – Мы еще не предавали это огласке, боясь вызвать панику, но при сложившихся обстоятельствах вам следует знать. Одновременно с сообщением о событиях в Пирсоне мы получили известие, что вдова Харта исчезла вчера вечером из своего лондонского дома. Оба преступления были совершены где-то между одиннадцатью часами вечера и рассветом.

У Ройса перехватило дыхание.

– И похитителю удалось пробраться в дом Харта?

– Да. Как и здесь, в Пирсон-Мэноре. Ему всегда это удается. Такое впечатление, что орудует какой-то гений. Он точно рассчитывает время и незамеченным проходит мимо охраны и прислуги.

«Какой-то гений»… «Незамеченным проходит мимо охраны и прислуги»… Использует один и тот же метод убийства – выстрел в грудь. И внезапно Ройса как громом поразило. Ну конечно! Как же он раньше не сообразил? Правда, это не объясняет, почему были похищены женщины, зато как на ладони причины преступлений и точность, с которой они были совершены. Ройс принялся лихорадочно припоминать все подробности, и постепенно перед ним начала вырисовываться четкая картина. Все сходилось. Все, за исключением исчезнувших женщин. Они пока никак не вписывались в картину. Над похищениями еще предстоит подумать. Но остальное!.. Все жертвы преступлений, за исключением Глиннис Мартин, служили преступнику чем-то вроде учебных мишеней для стрельбы. Убийца лондонских джентльменов и наемный убийца, решивший свести с ума Бреанну, – одно и то же лицо. Этот подонок играл со стражами порядка и одновременно оттачивал свое мастерство, преисполненный решимости заполучить самый главный приз.

И этот приз – Бреанна. А убийство Глиннис Мартин – акт возмездия, ехидное напоминание о том, кто правит бал. И адресовано оно не Бреанне, а Ройсу. Стало быть, злоумышленник догадался, что Ройс взял на себя роль защитника Бреанны. Подслушав разговор о деле Райдера и поездке в Пирсон-Мэнор, он придумал следующий ход. Он знал! Этот сукин сын все знал! И теперь советует Ройсу держаться от Бреанны подальше, а не то…

– Чадуик! – Маркс, прищурившись, смотрел на него. – Вы что, пришли к какому-то выводу? Мы что-то упустили из виду?

Чадуик подавил желание рассказать полицейскому о своих подозрениях. Это было бы ошибкой. Все равно на Боу-стрит Бреанне ничем не помогут, как не смогли сделать этого до сих пор. Им нужны доказательства, а все, что у него есть, – это догадки. И хотя они верны на все сто процентов, доказательств они не заменят.

Была и еще одна причина молчать. Он сам хотел поймать этого сукина сына.

– О чем вы задумались, Чадуик? – окликнул его Маркс.

– О Райдере, – ответил он, решив так объяснить причину своего беспокойства. – Если убийца наметил его следующей жертвой, надо его предупредить.

Маркс кивнул:

– Отсюда мы отправимся прямо в Суссекс.

– Райдер ждет Эмму, а не вас, – хмуро бросил Ройс. – Вчера вечером я послал ему сообщение, что нашел ее и сегодня утром мы приедем к нему в поместье. А теперь вместо встречи с дочерью его ждет известие о ее исчезновении. Не говоря уж об убийстве Глиннис, которое его тоже не порадует.

– С Райдером мы разберемся. – Маркс многозначительно взглянул на Чадуика. – И о нем позаботимся. Это наша работа. Вашей задачей было разыскать девушку. Что вы и сделали.

– Только чтобы снова ее потерять. И на сей раз она уже вряд ли находится в безопасности. – Ройс нахмурился. – Хорошо, оставляю Райдера вам. Что же касается Эммы, снова возьмусь за ее поиски. Я твердо намерен ее найти. За это мне и платят.

– После того как мы отыщем убийцу.

– Согласен. Это первостепенная задача.

Этот сукин сын совершил то, что задумал, здесь и теперь – Ройс мог бы голову дать на отсечение – вернется в Медфорд-Мэнор и станет кружить вокруг своей жертвы, как самый настоящий хищник.

Пускай полицейские охраняют Райдера. Он помчится обратно к Бреанне.