Текст книги "Странствие Сенора"

Король Ксантрии Гишаарн проспал одиннадцать Изменений ландшафта. Теперь он сидел на возвышении, высеченном из камня и служившем ему холодным жестким ложем, тупо глядел в овальное окно и пытался стряхнуть с себя остатки сна. Он невольно прислушался к грохоту летящих мимо Призрачного Замка Шаарн сгустков материи. «Плохое место», – подумал король с затаенной тоской, хотя ему давно следовало привыкнуть к неизбежности перемен. Тем более что замок Шаарн, который был Следом Свиньи Хозяина Смерти, перемещался в Хаосе без его участия.

До того, как Гишаарн уснул, замок со всех сторон окружали голубые дюны, тянувшиеся в бесконечность. Их очертания тоже были изменчивы, но когда король закрыл глаза, его неожиданно посетило редчайшее и полузабытое ощущение покоя… А вскоре дюны, подарившие ему это мимолетное чудо, исчезли.

Сейчас окрестности Шаарна вновь становились небезопасными. Замок окружала серая мертвая твердь, которую осыпал каменный ливень. Некоторое время король смотрел на летящие валуны и возблагодарил Хозяев Хаоса хотя бы за то, что над его замком никогда не случалось смертоносного дождя. Но каково сейчас было тем, кого Изменение ландшафта застигло снаружи?

При этой мысли Гишшарн мрачно усмехнулся про себя. Неужели кто-то еще путешествует по Младшему Хаосу? Потом он вспомнил, что сегодня собирались на охоту за Стонущей Вещью его собственные люди.

Возле его ног зашевелился Желуг – маленький хошинхо с дегенеративным телом, последний из великого племени больших крылатых рептилий, обитавших когда-то в водах Ксантрии. Желуг заменял королю шута и отчасти телохранителя. Он был слеп, но при этом Гишаарн подозревал, что хошинхо без труда воспринимает чужие мысли и ощущения.

Во всяком случае, тревога Желуга всегда передавалась и самому королю. Еще не было такого, чтобы хошинхо подвел его, не предупредив об опасности. Трудность состояла лишь в одном: правильно понять слепую тварь, чей разум был весьма далек от человеческого.

Желуг зевнул и расправил перепончатые крылья. Вблизи это производило определенное впечатление. На мгновение Гишаарну показалось, что перед ним вновь предстал один из великих древних хошинхо Ксантрии – устрашающий и непобедимый. Потом видение съежилось, поблекло и опять превратилось в хошинхо-недоноска. В еще одну тень давно утраченного величия…

* * *

В это же время замок снова начал перемещаться.

Короля ослепил калейдоскоп Изменений, происходивших за овальным окном; он отвернулся с гримасой отвращения и позвонил в колокол. Затем откинулся на подушки и стал ждать слуг.

Шаарн сильно тряхнуло в одном из катастрофических ландшафтов. «Когда-нибудь мы подойдем слишком близко к Старшему Хаосу, и тогда нам уже ничего не поможет…» – апатично подумал король. Эта мысль, посещавшая его неоднократно, была привычной и не вызывала никаких эмоций. В конце концов, зыбкое существование заставило Гишаарна привыкнуть ко многому и отучило заглядывать в будущее. Не было ничего реального – только бесконечный кошмар…

Потом он долго и с неудовольствием одевался, позволив слугам нацепить на свой костюм огромное множество никчемных, с его точки зрения, побрякушек. Большинство из них были сделаны самим Игамом. Каждая имела определенное назначение или попросту ждала часа, чтобы проявить свои скрытые свойства.

Заодно он выслушал доклад о последних событиях, произошедших в замке, и узнал, что двое людей исчезли, не успев укрыться в Шаарне до начала перемещения. Бесполезно было размышлять об их судьбе. Они затерялись в безднах Младшего Хаоса, и с ними могло случиться все что угодно. Гишаарн не удивился бы, если бы они вернулись в замок в виде сгустков ядовитой слизи. Король постарался побыстрее забыть о них.

Охотники за Стонущей Вещью опять вернулись ни с чем, угодив к тому же под каменный ливень. Кое-кто был ранен.

Узнав об этом, Гишаарн поморщился. Ему смертельно надоела растительная пища, которую выращивали его подданные на скудных землях внутри замковых стен. Люди Ксантрии давно съели свой скот, а боевые крылатые псы были неприкосновенны. Охотникам настолько редко попадалось какое-нибудь живое существо, что король уже забыл вкус мяса.

* * *

Поднявшись на самую высокую башню Призрачного Замка, Гишаарн долго смотрел вниз, на принадлежащий ему остров относительно устойчивой материи, и размышлял о своем правлении…

Жалкая судьба.

Убогое королевство.

* * *

Желуг тяжело приволок по ступеням свое уродливое тело. Гишаарн подумал о том, почему бы хошинхо не взлететь на башню. Но тот боялся отрываться от твердыни Шаарна даже на непродолжительное время – в любой момент Изменение ландшафта могло застать его врасплох.

Король с усмешкой наблюдал за Желугом, потирая жесткую щетину на лице. Несмотря на уродство хошинхо, Гишаарн любил его, как любят последние свидетельства утраченного безвозвратно.

* * *

Гишаарн родился уже здесь, в Младшем Хаосе, среди непрерывных Изменений, неповторимых пейзажей и непредсказуемых опасностей, грозивших отовсюду. Но стойкое отвращение к переменам через вдову его предшественника, Валату, Обрученную Со Смертью, по закону наследственности передалось и ему.

Его отец, старый король Исшаарн, при жизни еще помнил времена, когда королевство Ксантрия находилось в одном из Срединных Миров, но затем было поглощено Зыбкой Тенью. Обитатели Шаарна чудом уцелели лишь благодаря тому, что замок оказался Следом Атрибута, принадлежавшего самому Хозяину Смерти, и не подвергся распаду. Но никто или почти никто в бывшем королевстве Ксантрия этого, конечно, не понимал.

С тех пор Шаарн блуждал в безднах Младшего Хаоса; его обитатели потеряли всякое представление о времени и расстояниях, а другие существа Тени, встречавшие замок в своих странствиях, называли его Призрачным.

Старый король давно умер, Гишаарн вступил на трон, а уцелевшие колдуны и оккультисты Ксантрии, погребенные в каменных лабораториях Шаарна, все еще искали способ вернуть замок в Срединный Мир.

Теперь Гишаарну предстояло посетить их. Он уже почти ничего не ждал от кучки этих жалких шарлатанов. А может быть, просто несчастных невежд?.. Законы привычного мира соблюдались только внутри стен Призрачного замка, но снаружи все хитроумные штуки, сделанные в его лабораториях, оказывались никчемными, как лекарства для мертвеца.

В любом случае, чем бы ни занимались последние колдуны, которых король даже не хотел знать по имени, оставалась небольшая надежда на то, что рано или поздно кто-нибудь из них случайно наткнется на нечто полезное, пригодное хотя бы для поддержания жизни в угасающем королевстве.

Только один проклятый маг чего-то стоил. Но он был пленником ужасной темницы. И виной тому являлся его собственный дар. Он умел делать вещи, которые были в цене повсюду в Младшем Хаосе. Гишаарн подумал об Игаме и содрогнулся… Страх, который внушал ему Замурованный В Глине, был необъяснимым и непреодолимым.

* * *

Давным-давно Игам появился у стен Шаарна, ненадолго застывшего посреди измененного ландшафта. Он ехал верхом на огромном синем коте, шерсть которого мелодично звенела под пальцами ветра.

Это была не слишком приятная парочка: старик с ужасными ранами на теле, с руками, похожими на двух пауков – белого и черного, живущих отдельной от хозяина жизнью, – и странное животное с густой шерстью редкого оттенка, искрящейся всеми тонами фиолетового и голубого…

Игам пребывал в полубессознательном состоянии, и все, что случилось с ним, навсегда осталось его тайной. Возможно, он был беглецом или жертвой покушения. А может, пострадал в безжалостной схватке, произошедшей в одном из бесчисленных закоулков Тени. Или же старик сам оказался орудием чьей-то неумолимой и жестокой мести…

Заподозрить его можно было в чем угодно. Он никогда не оправдывался и никогда ничего не объяснял. Люди Гишаарна впустили его в Призрачный Замок, где он полностью излечился лишь спустя много сотен Изменений. В ответ на все расспросы он сумел произнести только несколько слов. Он прошептал:

– Я – Игам, Замурованный В Глине…

Позже эти слова приобрели более чем зловещий смысл. Мало кто помнил о них. Но король Гишаарн помнил.

Игам обладал знаниями, которые людям Ксантрии казались волшебством. Он делал Посылающих Невидимую Смерть, Говорящих На Расстоянии, Излечивающих Душу, Тревожащих Сны, Хранящих Голоса, Вызывающих Видения, не говоря уже о том, что он выращивал искусственные органы для смертных тел. Ему требовались лишь материалы, которые Игам постоянно искал и подбирал в Шаарне и ландшафтах с редкой настойчивостью и исключительной тщательностью.

Гишаарн окончательно убедился в его могуществе (и сильно испугался), когда Игам оживил одного из слуг, умершего от неизвестной в Призрачном Замке болезни. Король до сих пор просыпался в холодном поту, когда ему ненароком снилась охота на живого мертвеца, спрятавшегося в лабиринтах Шаарна. Эта охота стоила королю жизней еще трех человек, которых позже нашли с вырванным горлом…

Именно после этого он замуровал предварительно усыпленного Игама в огромной пустотелой статуе Шакала – воплощении древнего ксантрийского божества. Тюрьма внутри Бога, охраняющего Шаарн, – разве можно было придумать лучше?..

Шакалу приносились человеческие жертвы. Никто не сомневался в его влиянии на судьбу Призрачного Замка. Тем более что из глиняных ушей Шакала торчали два металлических крюка, которые были, по преданию, когтями самого Бога На Четырех Ногах.

Статуя находилась в одном из глубочайших подвалов Шаарна, где безумный мастер получал пищу и воду в обмен на почти колдовские вещицы, выходившие из-под его искалеченных рук. Через отверстия в голове шакала он мог видеть образцы материалов, которые приносили ему слуги Гишаарна, и отбирал все необходимое для работы, подавая команды глухим голосом. Этот голос звучал словно из могилы. Но Игам и так был почти в могиле.

Предметы, сделанные им, выкатывались из внутренностей глиняного Бога по длинному желобу; по другому желобу слуги подавали Игаму убогую ксантрийскую пищу. Еще один желоб служил для отправления естественных потребностей преступного (с точки зрения короля) мастера. Если волшебные предметы не появлялись слишком долго, рацион узника урезался тем сильнее, чем дольше длилась задержка…

Что заставляло Игама, Замурованного В Глине, цепляться за такую чудовищную жизнь? Он надеялся на что-то? Или же чего-то ждал?.. Эти вопросы по-настоящему беспокоили Гишаарна. Если бы не предметы, имевшие немалую ценность в Хаосе, он, не колеблясь, уничтожил бы колдуна. Король хотел смерти Игама, но не мог себе этого позволить.

В своих предположениях Гишаарн заходил очень далеко. Однажды ему даже пришло в голову, что глиняная статуя может вовсе не быть тюрьмой для Игама. Что, если старик отыскал себе надежное убежище, в котором отсиживался долгие годы? Однако король сразу же отогнал от себя эту мысль. Ему казалось, что он предусмотрел все. Но узник жил. И кто мог сказать, чем занимается он в продолжение всей бесконечно долгой череды Изменений внутри своей ужасной темницы?

Этого пленника король старался посещать как можно реже – отчасти, чтобы не тревожить свою совесть, отчасти из-за глубоко засевшего в нем непреодолимого страха перед пришельцем из Тени. Свою совесть Гишаарн успокаивал, убеждая себя в том, что держит Игама в заключении ради безопасности обитателей Призрачного Замка. Но что мешало ему бросить безумца в одном из измененных ландшафтов? Все те же предметы, таинственную силу которых он не мог даже постичь, а ведь король втайне рассчитывал и на большее…

Гишаарн зло сплюнул и поправил на плечах поющую шкуру синего кота, с которой никогда не расставался. Сейчас ее песня была заунывной и еле слышной…

А потом он увидел странных существ, возникших на краю ландшафта Изменений.

Наперерез Сенору и его спутникам двигался, а точнее говоря, летел небольшой отряд вооруженных всадников, похожих на людей. Всадники сидели на спинах крылатых созданий, которые чем-то напоминали безглазых собак из Башни, обитавших в мире Кобара. Своими мощными лапами твари мягко отталкивались от тверди и, расправив кожистые крылья, преодолевали в затяжном прыжке огромное расстояние.

Поскольку они перемещались намного быстрее, чем даже слепые лошади из Мургуллы, Сенор счел наиболее благоразумным не пытаться уйти от них, а подготовиться к отражению возможного нападения. Если всадники были обитателями замка, возникшего на горизонте, то встреча с ними все равно неизбежна…

Карлик Люстиг, скакавший впереди, придержал лошадь и вернулся под защиту мечей Сенора и Суо, а в особенности – под защиту амулетов Незавершенного. Но кривая ухмылка не сходила с его лица, и испуганным он, конечно же, не выглядел…

Воины на крылатых собаках провели в Хаосе слишком много времени, чтобы сразу, без выяснения слабых и сильных сторон неизвестного противника, напасть на пришельцев, возникших из ниоткуда.

Первый из всадников остановился в десяти шагах от Сенора и Суо. Ведьма и карлик держались справа от придворного Башни и чуть позади. Холодный Затылок обернулся и посмотрел на Люстиг. Тот быстро закивал головой, словно подтверждая: «Я знаю, кто это».

Предводитель отряда всадников на крылатых псах произнес несколько слов на неизвестном в Кобаре языке. У него были холодные бесцветные глаза, серая кожа, волосы, отливающие серебром, и сильно выдающиеся вперед хищные челюсти. Кроме того, на голове человека не хватало одного уха.

Сенор показал раскрытую ладонь в знак добрых намерений, надеясь, что этот жест будет понятен незнакомцу, и послал отражения.

Ответа он не получил. Люди из замка не только не посылали отражений, но и оказались совершенно невосприимчивы к внешнему воздействию. Холодный Затылок наткнулся на абсолютно глухую стену. Никто не пытался манипулировать его сознанием. Однако он, Человек Безымянного Пальца, далеко не последний среди владеющих искусством отражений, также не мог проникнуть сквозь преграду, отделявшую от него чужое сознание.

С чем-то подобным ему приходилось сталкиваться в Мургулле, но Уроды были беззашщитны, а серые воины – идеально закрыты.

Тем не менее он ощущал неведомую угрозу, исходившую из единственного источника, но не от двуногого существа. Один из крылатых псов неуловимо отличался от всех остальных, Сенор не мог определить – чем именно, и это внушало опасения. В любом случае встречу с хозяином замка уже нельзя было отменить.

Несколько встревоженный сделанным открытием, он смотрел в тусклые, словно зимнее небо, глаза одноухого воина и думал, какую пользу можно извлечь из этой встречи. Здешнее оружие не слишком интересовало Сенора. Воевать в Тени было делом непредсказуемым. Стрелы, посланные во врага, иногда вонзались в спину самого выстрелившего – более того, само понятие «враг» было столь же зыбким, как весь окружающий мир, и могло очень быстро измениться. Холодный Затылок надеялся, что люди из Призрачного Замка разбираются в подобных тонкостях даже лучше, чем он, – ведь ему не понадобилось для этого много времени.

Они разбирались. За многие тысячи и десятки тысяч Изменений, проведенных ими в Младшем Хаосе, им удалось настичь и убить только тех, кто не умел свободно перемещаться сквозь изменяющиеся ландшафты и не мог скрыться от преследователей, – ведь для этого все-таки надо было иметь представление о пронизывающих сознание мирах Тени. Для странников, которые его не имели, существовала единственная, внушенная охотником, реальность. И они были обречены…

Остальные всадники расположились в линию за одноухим человеком. Некоторые из них носили взамен утраченных конечностей искусно изготовленные протезы. Еще один повод вспомнить об Уродах, населявших подземное королевство Мелхоэд! Впрочем, теперь путешествие в Мургуллу казалось Сенору давним сном…

Лица всех без исключения солдат выражали абсолютное и непоколебимое равнодушие. Незавершенный не знал, хорошо ли это, но сейчас ему казалось, что неплохо. Слишком часто он сталкивался с беспричинной ненавистью.

Потом он заметил, что человек с одним ухом смотрит как-то странно – будто внимательно изучает четверых чужаков, но в то же время видит сквозь них. Его взгляд вдруг стал крайне сосредоточенным. Затем в потемневших серо-стальных глазах отразилось нечто. Игра света и тени. Какое-то движение и силуэты… То, что появилось за спинами непрошенных гостей.

Сенор быстро обернулся, но не увидел ничего нового. Только унылая твердь по-прежнему растворялась в темноте…

А в глазах одноухого сменяли друг друга отражения текучих, как кисель, пейзажей, наполненных кошмарными существами, или – что было даже хуже – всего лишь намеками на кошмар.

Холодный пот выступил на лбу Незавершенного. Ему еще предстояло привыкнуть к здешним способам ведения боя. Тут сражались, изгоняя врага в мир, который создавался с помощью собственных представлений. Таким образом проверялась принадлежность противника к Хаосу или хотя бы способность существовать в нем.

Человек из Призрачного Замка предпочел не рисковать и не пускал в ход обыкновенное оружие. Для начала он изменил ландшафт – явно в расчете на то, что нелепые чужаки попросту исчезнут, смытые волнами перемешавшейся материи Тени.

И это почти удалось ему, но только на мгновение. Для Сенора Призрачный Замок действительно стал вдруг зыбким, а фигуры обитателей этого дикого мира подернулись тошнотворной рябью. В его сознании сменились видения тысяч вероятных миров, однако в ту же секунду Холодный Затылок отогнал их и заставил себя утвердиться в одном-единственном мире – том самом, из которого его пытались изгнать. Он «цеплялся» за ускользающий образ, как тонущий хватается за бревно, – и спасся в конце концов.

…Силуэт замка вновь обрел четкость и тяжесть – воплощение самой неоспоримой реальности, – а в зрачках одноухого перестал пульсировать Хаос.

Сенор обвел взглядом своих спутников и похолодел от ужаса. Существо Суо, принявшее облик придворного Башни, и превращенный карлик были рядом с ним, но ведьма Истар исчезла, причем исчезла без следа, вместе со слепой лошадью из Мургуллы.

На мгновение Сенора ослепила ярость. Но кто был виноват в том, что ведьма не выдержала первого же Изменения, не сумела ЗАЦЕПИТЬСЯ и пропала, затерявшись в иллюзорных и одновременно реальных ландшафтах, которые вызвал к существованию одноухий из Тени?.. Ярость схлынула; осталась только горечь. И осознание собственной обреченности: сейчас – Истар, чуть позже – любой из троих…

Сенора не удивило даже то, насколько легко он это принял. Как абсолютную неизбежность.

Чувства притупились, когда он лишился возможности выбора. Сражаться против слепой природы – это слишком даже для Человека Пророчества, владеющего сверхъестественными амулетами. Но что, если природа вовсе не была слепой?!.

Однако уже ничто не могло изменить его отношения к одноухому. Сенор решил, что отомстит тому при первом же удобном случае. Тут – личные счеты, которые сильнее доводов рассудка…

Он подавил в себе сожаление, растерянность и ужас, которые завладели его сознанием в результате случившегося. Ему оставалось лишь упорно двигаться по пути, предначертанному судьбой, и учиться жить без надежды.

В какой-то момент у Сенора возникла необъяснимая уверенность в недолговечности его союза с Люстиг и Суо. Когда-нибудь (может быть, очень скоро) интересы спутников перестанут совпадать, и они исчезнут – каждый выберет себе реальность, наилучшим образом подходящую для достижения цели, удовлетворения желаний, осуществления тайных планов…

Он не хотел думать об этом. В конце концов, его ожидало полное тайн и неразрешимых загадок существование в ненормальном мире, где выживал тот, кто мог заставить противника сгинуть в ином ландшафте, а самому себе внушить, что окружающий мираж – больше, чем обманчивая видимость. До сих пор Сенор не подозревал, что его разум способен осознавать такие парадоксы. В любом случае это было за гранью всякой привычной логики…

Наконец одноухий пожал плечами, словно смирился с неизбежностью появления гостей. Если не сумел изменить мир – прими его как должное. Этот неписаный закон Тени был в крови у аборигена.

Одноухий поднял руку и показал в сторону замка.

Холодный Затылок кивнул и повторил жест человека из Тени. Камень в перстне Бродячего Монаха полыхал багровым огнем.

Воины на крылатых псах окружили пришельцев. Все вместе они двинулись к замку. Собаки подолгу парили, мягко отталкиваясь от тверди и расправляя кожистые крылья. Всадники укорачивали их прыжки, стараясь не опережать слепых бесшерстных лошадей.

* * *

Они взбирались по ступеням, вырубленным в скалах, которые когда-то находились в Срединном Мире, в древнем королевстве Ксантрия, а там обитали люди и племена хошинхо; потом скалы стали островом, который перемещался в изменчивом океане Зыбкой Тени, неся на себе замок Шаарн…

Здесь уже не нужно было держать сознание в постоянном напряжении, ежесекундно собирая воедино распускающиеся нити реальности, – ведь Призрачный Замок сам по себе являлся Следом, Пребывающим Неизменным.

Сенор испытал огромное облегчение, ступив на узкую каменистую полосу естественной бесформенной суши, которая протянулась вдоль замшелых стен замка, вздымавшихся на невообразимую высоту.

В то же мгновение окружающий ландшафт стал меняться, освободившись от сковывающего влияния Следа Торра. Твердь, созданная магией Меча, исчезла. За спинами людей возникли бушующие вихри пламени; внизу, под воспарившим в пустоте замком, зажглись незнакомые небесные огни, а с обеих сторон разливались бесконечные ослепительные потоки жидкости, густой, как расплавленное стекло…

Слепые лошади из Мургуллы испуганно жались друг к другу. Инстинкт гнал их подальше от огня. Псы из Призрачного Замка, привычные ко всему, спокойно и уверенно взбирались по усыпанной обломками скал лестнице к узкому темному провалу в почти неприступной, изъеденной лишь ветрами Хаоса стене.