Текст книги "Странствие Сенора"

Они спустились в полутемный подвал, который представлял собой полую каменную сферу, и в самой нижней ее точке Сенор увидел то, что вначале показалось ему бесформенной скалой.

Он использовал магическое зрение, и скала превратилась в гигантскую статую из коричневой глины; затем в ней явственно и резко проступили черты огромного Шакала. Это было изображение Бога На Четырех Ногах, сидящего на задних лапах.

Несколько длинных наклонных желобов торчало из отверстий, проделанных в глине. Один из них вполне ощутимо отдавал нечистотами.

В ушах Шакала поблескивали два идеально гладких металлических крюка. На обоих были подвешены полусгнившие трупы. Сенор сделал неприятное открытие: в Ксантрии Богу На Четырех Ногах приносились человеческие жертвы.

Воздух вблизи статуи оказался таким, что кружилась голова. Кости тех, кто умирал на протяжении нескольких поколений во имя ублажения кровожадного божества, белели тут же, у задних лап Шакала, а в передних была закреплена клетка с розовыми мышами.

…По преданию, Розовая Мышь являлась ключом к жизни Четвероногого Бога. Любому смертному, попавшему в Ледяную Обитель, Шакал предлагал выбрать единственную из многих тысяч одинаковых мышек. Как видно, у Шакала было своеобразное чувство юмора и он тоже любил поиграть в прятки со смертью. Никому и никогда еще не удалось угадать и таким образом избежать рабства или гибели. Но разве не всех ожидает одинаковый конец?..

Пока Холодный Затылок рассматривал глиняную статую Бога, в темных провалах ее глазниц появились круглые мутно-белые предметы, похожие на глазные яблоки без зрачков. У Сенора сразу же возникло ощущение, что за ним внимательно наблюдают. Он привык доверять своим ощущениям. Но карлик наверняка еще не успел приготовить западню. Более того, он поглядывал на Незавершенного с самодовольным видом, словно преподнес тому неожиданный и чрезвычайно ценный подарок.

Человек Мизинца Суор повернулся и произнес вполголоса:

– Это тюрьма Игама, Замурованного В Глине. Я говорил с ним некоторое время назад. Для меня нет препятствий и не существует непреодолимых стен. – Тут Суор хитро усмехнулся. – Один из нас…

– Нас? – быстро перебил его Сенор.

– Нас, – спокойно подтвердил Суор. – Многие составляют Одно. Разве ты не догадывался об этом? – Лицо Существа, Не Имеющего Пола, на мгновение преобразилось и стало лицом прекрасной женщины с драгоценными камнями вместо глаз, которую Сенор встретил когда-то в Мертвых Временах.

– …Один из нас побывал там, – продолжало Суо и показало на черную нору, из которой торчал длинный изогнутый желоб. – Этот Игам – существо смертное и чем-то похожее на тебя…

В этот момент изнутри статуи Шакала раздался тихий смешок, окончившийся неясным гулом.

Люстиг дернул Сенора за руку, чтобы тот наклонился к нему. Затем зашептал на ухо:

– Игам – больное место короля Гишаарна. Ты можешь воспользоваться этим…

Сенор оказался бы слишком наивным даже в собственных глазах, если бы поверил в бескорыстную помощь Люстиг. Он внезапно оборвал карлика:

– Откуда ты знаешь об этом?

– Ну, теперь уже нечего скрывать… – Несмотря на это утверждение, карлик снова приблизил губы к самому уху склонившегося Сенора. – Я была превращена Игамом!

– Ты быстро нашла тех, кому хочешь отомстить, – медленно проговорил Холодный Затылок, делая вид, что раньше не догадывался об услышанном.

Карлик тихо засмеялся и сказал, бросив быстрый взгляд в сторону Суо:

– Я вела тебя через Хаос, не так ли? Мне был нужен Призрачный Замок, и я нашла его. Возможно, он нужен и тебе. В Зыбкой Тени бесконечное множество ландшафтов, и мы могли попасть в какой угодно из них, но мои желания оказались самыми сильными… Освободи Игама – и ты приоретешь полезного союзника. Это выгодно нам всем!

– Только поэтому ты еще живешь, – произнес вдруг Человек Мизинца Суор. Его ничего не выражающий взгляд был по-прежнему устремлен на статую Четвероногого Бога, но карлика тем не менее пробрала хорошо заметная дрожь. Слова Суора он принял на свой счет, однако Незавершенный думал иначе.

Воспользовавшись сильным испугом Люстиг, Сенор проник в ее приоткрывшееся сознание и обнажившуюся память. Его захлестнули сумбурные видения и суетливые страсти. Среди них нашлось место и воспоминаниям о Призрачном Замке, который немного отличался от нынешнего. И все-таки это тоже был Шаарн!

В одно мгновение Холодный Затылок понял почти все. В отражениях Люстиг промелькнули Гишаарн и Эрлана, Обрученная Со Смертью, которая совокуплялась с крылатым псом. Ее ненависть до сих пор была хорошо ощутима, и кое-как «просматривалось» зловещее колдовство Игама, Замурованного В Глине; кроме того, образ двух обнаженных тел – короля и Люстиг, какой она была до превращения, – сопровождался восторгом немыслимого сладострастия и упоением почти абсолютной властью. Как эта власть ускользнула из рук Люстиг, Сенор не узнал, но сильно подозревал, что существовал тайный сговор между Игамом и Эрланой.

Игам сейчас находился рядом и был замурован внутри глиняного идола – это казалось лучшим свидетельством того, что Вдова Гишаарна предала его. На предательстве всегда можно сыграть. Холодный Затылок еще не решил, как именно, но сыграть стоило уже хотя бы ради спасения собственной жизни. О Существе Суо беспокоиться не приходилось – Сенор видел, КАКИМ оно могло быть…

Наконец, превращенный карлик взял себя в руки. Его отражения ослабевали – он поспешно возводил защиту, но Сенор знал теперь достаточно. Положив ладонь на ножны, в которых покоился Древний Меч, он медленно двинулся в сторону статуи, преодолевая отвращение и почти осязаемую вонь, разлитую вокруг.

Поэтому он не видел, как из-под накидки Человека Мизинца Суора появилось легкое облачко серого тумана и поплыло вверх, к отверстию вертикального колодца, ведущего из подземелья наружу.

* * *

Желуг торопился. Он должен был успеть предупредить Гишаарна о том, что происходило в подземелье замка.

Слепой, он помнил расположение любого камня в Шаарне. Изуродованное природой тело мешало ему двигаться быстро, он мог послать королю только ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были такими тупыми – для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем случае Гишаарн просто отмахнется от беспричинных страхов, возникших, как ему покажется, из ниоткуда. В худшем – пожмет плечами и выпьет что-нибудь из этих ужасных зелий, которые превращают мозг в поле для чужих игр, а тело – в послушную марионетку.

Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, чтобы заставить того серьезно отнестись к невнятному предупреждению…

Наконец он понял, что ему придется взлететь, оторваться от неизменной твердыни Шаарна – пусть даже рискуя при этом затеряться в течениях Хаоса. Лишь бы побыстрее достичь королевской башни!.. Он принялся искать открытую площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья…

Но даже в том случае, если Желуг долетит, король не обязательно поймет его правильно и усвоит степень опасности. Такова уж была судьба последнего хошинхо Ксантрии: влачить существование без надежды, среди жалких тварей, и вдобавок служить одной из них в обмен на пристанище в Тени – потому что больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ…

Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое двуногие назвали бы привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были неведомы чувства двуногих. Он жил в своей собственной реальности, во тьме, пронизанной беспокойством и страхами множества существ. Его недостижимым идеалом был покой…

В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в своих гнездах на вершинах каменных башен, поднимавшихся до небес и выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом с собой. Несмотря ни на что, выродок Желуг еще помнил о временах угасшей славы…

Трое существ из другого ландшафта, появившиеся в Призрачном Замке, были не более понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящую от них силу разрушения, которое грозило остаткам древнего королевства.

* * *

Опасения появились сразу же, как только он оказался поблизости от странников Хаоса. С той минуты Желуг не обделял их своим вниманием.

Слепой, он «видел» больше, чем зрячий Гишаарн. Превращения Существа, Не Имеющего Пола, внушили ему еще больший ужас. Он чувствовал смертоносную магию, заключенную в мече, который носил один из чужеземцев. А в карлике он вскоре «узнал» самку, побывавшую в Призрачном Замке много сотен Изменений тому назад.

Тогда эта тварь едва не подчинила себе короля; она была коварной, как сама Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их к непримиримой вражде… Желуг еще не забыл Ревущий Ландшафт, в котором Люстиг была превращена во время охоты на Озеро Изумрудного Света, далеко за пределами Шаарна, – и помнил дикую ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика вместо женщины…

Мало кто, кроме Желуга, знал о тайных пружинах давнего колдовства. А хошинхо копил в памяти даже самые незначительные мелочи. В этом отчасти заключалось его предназначение. Он покидал Шаарн только вместе с королем – сидя на плече Гишаарна и крепко вцепившись когтями в шкуру синего кота… После превращения Люстиг Желуг скрыл от правителя все, что знал о сговоре между Игамом и Эрланой. Он не считал это изменой. Он просто хотел сохранить древнее королевство. Ведь кроме этого у Желуга ничего не осталось…

Но теперь Эрлана стала слишком опасна. Ее интриги внушали Желугу гораздо большую тревогу, чем прежде. Запах смерти, исходивший от нее, становился нестерпимым. Ее сила таилась в статусе Вдовы. Она была самоубийственным порождением самой Ксантрии, воплощением давнего проклятия, зревшего с забытых времен.

Однако для хошинхо колдовство и обычаи двуногих были варварством. Единственное, чему он верил, это своему собственному страху.

* * *

Отношения между полами у двуногих тоже казались Желугу вопиющей дикостью. Древние хошинхо Ксантрии были гермафродитами и приносили потомство лишь один раз – ценой своей жизни. Сам Желуг оказался бесплодным. Но зато он не мог и умереть естественным для хошинхо образом. Покончить с собой или быть убитым – вот выбор, который оставила ему судьба…

Желуг размышлял об этом, пока взбирался на открытую площадку у края замковой стены. Он повертелся на месте, пытаясь определить, в какой стороне находится королевская башня. Среди вечной тьмы, окружавшей слепого хошинхо, ему казалось гораздо более легким узнать чьи-либо намерения, чем найти камень, лежащий в нескольких шагах. Если только это не был камень, еще хранивший запах существа, которое до него дотрагивалось…

Твердое и невидимое становилось тогда податливым и ощутимым; оно приобретало некое свойство, которое Желуг воспринимал на расстоянии. Свой, ни с чем не сравнимый «отпечаток» был у Гишаарна, Эрланы, Игама, Замурованного В Глине. Его имели и королевские покои. Не оставляло «отпечатка» только Существо из Мертвых Времен – и Желуг терялся в его присутствии, улавливая нечто зыбкое и множественное одновременно…

Хошинхо наконец решился, расправил крылья и прыгнул с площадки вниз.

Ландшафт, окружавший замок, успел измениться, пока Желуг взбирался на стену. Над каменным островом теперь нависал бескрайний низкий свод, источавший ровный голубой свет. В этом сиянии, прекрасном и жутком, башни Шаарна казались темными пальцами, которые не отбрасывали теней. Желуг не мог видеть и оценить чуждой красоты. Он летел в направлении королевской башни, тяжело взмахивая искалеченными крыльями.

* * *

…То, что наперерез ему движется какой-то сгусток, Желуг почувствовал слишком поздно.

Сгусток быстро догонял хошинхо. Он оказался плотным и округлым, внутри него тлела непостижимая жизнь. Он перемещался, выбрасывая из себя кусочки собственного, измельченного в пыль вещества.

Приблизившись к слуге короля вплотную, сгусток распался на сотни липких извивающихся нитей, которые намертво впились в крылья и тело хошинхо.

Желуг издал крик, полный неподдельного ужаса, – ему показалось, что он ошибся в выборе направления и его смывает волна Изменения, нахлынувшая из Хаоса. Но Тень была тут ни при чем. Один из убийц, составлявших Существо Суо, настиг очередную жертву…

Хошинхо судорожно забил крыльями, но уже не мог взмахнуть ими – они увязли в прочной упругой сети. Сила притяжения, которую хранил в себе След Свиньи Кружедда, увлекла Желуга вниз, с каждым мгновением убыстряя его падение на древние скалы и башни Шаарна, которые ощетинились завитыми в спирали наростами.

Поскольку Желуг не мог умереть, как хошинхо – воплотившись в новом юном существе, – ему пришлось пережить долгий ужас медленно, но неотвратимо приближавшейся смерти. Ей предшествовала вспышка немыслимой боли, и последний из рода древних властителей Ксантрии перестал существовать.

Рядом с его останками на камнях оказались разбрызганы жирные черные капли. Спустя несколько мгновений после гибели Желуга эти капли собрались в подрагивающую лужицу, а затем вязкая жидкость почти мгновенно испарилась и превратилась в клочья серого тумана, медленно поплывшие в сторону башни, под которой находилась тюрьма Игама, Замурованного В Глине.

Часть Существа из Мертвых Времен возвращалась к целому.

В самой глубине спиралевидной комнаты, похожей на раковину гигантской улитки, Эрлана, Обрученная Со Смертью, плела нити своего колдовства.

В этом искусстве Вдова Гишаарна уступала Игаму; настоящие видения и силы были неподвластны ей, как и любому из смертных. Она могла прикоснуться только к легчайшим из проявлений магической природы. Возможно, в этом было ее благо, ведь рассудок двуногих бессилен в абсолютно магическом мире. Изредка призывая на помощь потусторонних существ, она попала в неизбежную зависимость от них. Кроме того, платить за услуги приходилось дорого, а сама плата показалась бы людям ужасной и извращенной. Теперь Эрлану ожидало вечное рабство. Из Вдовы получилась слабая колдунья, но для ее целей было достаточно и того, что она умела…

Для начала она попыталась вызвать Посредника. Ее тайный Посредник жил поблизости от Эрланы с тех самых пор, как Вдова получила первые знамения о своем мрачном предназначении. Самый младший из демонов Тени, обитавший в мире, лишь немного отличающемся от мира Обрученной Со Смертью, был тем не менее гораздо могущественнее любого из мастеров Теневой магии. Эрлана знала, чего он потребует за помощь, но это уже давно не пугало ее, а, наоборот, приносило ни с чем не сравнимое удовольствие…

Она съела несколько плотно скатанных шариков из липкого вещества, похожего на смолу, которые оставил Посредник во время своего последнего «визита». Ждать, пока зелье подействует, пришлось недолго. Когда вокруг всех предметов в комнате появилось слабое оранжевое свечение, Эрлана сожгла в медном светильнике клок жестких рыжих волос. Они сгорели с треском, рассыпав фиолетовые искры, а пространство наполнилось сильным и странным запахом.

По ее телу разливалось приятное тепло. Тишина вокруг стала ватной, и в ней гулко отдавался любой, даже самый слабый звук… Время замедлило свой бег… В непрерывной цепи мгновений, следовавших одно за другим, появились промежутки, словно кто-то раздвигал их невидимыми пальцами… Свет, исходивший от предметов, начал мерцать. Существование стало прерывистым. В окружающем мире обнаружились провалы, в которых не было ничего, кроме неописуемого ужаса… Зияли пугающие лакуны пустоты, безвременья, неощутимости…

Обрученная Со Смертью не смела двинуться с места. Посредник приходил к ней через один из этих провалов, проскальзывая в пульсирующую щель между миром людей и демонической вселенной. Когда щель расширилась настолько, что комната и весь замок в восприятии Эрланы канули в небытие, она услышала отдаленный стук когтей.

С каждой новой пульсацией – возникновением и исчезновением – звук становился все громче и громче, пока не заполнил мерцающее сознание вдовы…

В зеркалах, висящих на стенах, исчезли изображения; предметы перестали отражать свет.

…Когда Эрлана вынырнула из тьмы, перед ней возникло существо, похожее на крылатого пса. Оно подошло ближе, стуча когтями по каменному полу. Мгновения слились в непрерывно текущую реку, и пространство снова приобрело привычные свойства.

Зато теперь начал превращаться крылатый пес. Сначала неуловимое изменение в его облике угадывала лишь видевшая это много раз Эрлана; затем что-то зашевелилось под шкурой, и спустя некоторое время шерсть осыпалась, а кожа сгнила и оплыла отвратительной полужидкой массой.

Из-под нее появился шакал, сверкавший кристаллами нетающего инея; его глаза казались двумя кусками желтоватого льда, а вместо языка свисал набок хвост наполовину проглоченной розовой мыши.

– Ты был на псарне? – ласково и заискивающе спросила Обрученная Со Смертью, опускаясь перед ним на колени и поглаживая его шею, покрытую рыжей взъерошенной шерстью.

– Что тебе надо, двуногая тварь? – произнес бы шакал, если бы говорил на человеческом языке. Звуки, которые он издавал, были всего лишь сдавленными завываниями, вырывавшимися из звериной глотки. Эрлана уже давно не удивлялась тому, что вообще понимает их.

– Скоро меня хватятся на псарне, – провыл слуга демонов Тени. – Говори или я уйду. В любом случае, ты заплатишь мне!..

На красивом и гладком лице Вдовы отразилась досада.

– Кое-кто в замке может помешать мне…

– О чем ты болтаешь? Разве Игам сбежал?!

– Нет. Но в Шаарн пришли трое чужих, странствующих по Тени. Это означает, что у них есть След.

– Я знаю об этом! – злобно взвыл шакал. – Трое двуногих, таких же ничтожных, как и ты… Не беспокой меня по пустякам! И получше присматривай за Игамом.

Эрлане стоило большого труда сдержать себя.

– Но ты упустил одну мелочь, – произнесла она с расстановкой. – Один из них владеет могущественными амулетами. Его След – это Меч Торра…

– Что?! – рык шакала был оглушительным, как удар грома. – Меч Торра здесь, в Шаарне?!

– И это еще не все. – Вдова Гишаарна вытерла ладонями пот с висков. Напряжение стало почти невыносимым для нее. – Мне кажется, что кольцо – вещица Игама. А обруч когда-то принадлежал самому Рофо.

– Не слишком ли много для одной смертной твари? – Мышиный хвост судорожно забился в пасти шакала.

– Да, многовато для двуногого… Но есть еще одна трудность. Его спутник – демон из Мертвых времен…

Ярость шакала была подобна урагану, с воем ворвавшемуся в спиральную комнату. Он превратился в рыжий смерч, разметавший тряпье Эрланы и заставивший ее сознание померкнуть. Летящие льдинки секли тело и лицо, а холод пробирал до костей…

Когда ветер улегся, она обнаружила, что ее волосы покрыты желтым инеем. Тем не менее она разомкнула окоченевшие губы и сказала с плохо скрываемой насмешкой:

– Думаю, что явившись сюда, он утратил большую часть своего могущества. Передай это своему хозяину…

– Он и ТВОЙ хозяин тоже, двуногая тварь!

– Хорошо. Передай хозяину, что странники небезопасны. И помоги мне уничтожить этих троих.

Шакал уставился на нее. Нетающий лед поблескивал в его глазницах.

– Ты не забыла, что должна привести Призрачный Замок в Ледяную Обитель? – спросил он потом. Мышка в его пасти трепетала, будто в агонии.

– Я делаю все, чтобы вернуть Замок, – быстро проговорила Вдова, испугавшись подозрения, которое могло возникнуть у слуги более могущественных демонов.

– Ты существуешь именно для этого. Запомни: у двуногого нет жизни вне предопределения. Игам не должен оказаться на свободе! Я буду поблизости… Сейчас ты заплатишь мне, а потом я помогу тебе уничтожить пришедших в замок.

– У нас мало времени. – Эрлана предприняла слабую попытку возразить шакалу. – Они уже нашли тюрьму Игама.

– Его стережет мое колдовство! – взвыл шакал, разбрасывая вокруг себя обжигающую крупу льдинок. – Они найдут только собственную гибель!..

Мышиный хвост в его пасти двигался, словно змеиный язык.

– Я слишком долго был презренным псом, – тихо добавил шакал и медленно поднялся на задние лапы. Не в силах отвести взгляда, Эрлана смотрела на происходившие с ним ужасные метаморфозы…

Потом шакал протянул вперед лапы, оканчивающиеся отвратительным подобием человеческих рук, опрокинул Обрученную Со Смертью на усыпанный инеем пол и начал совокупляться с нею…

Отвращение и похоть одновременно охватили Вдову. Черный лед заполнил низ живота, в глазах потемнело, и, как это бывало всегда в подобные минуты, ее посетило видение Ледяной Обители, где Эрлану ожидало Преображение и встреча с кошмарным любовником – ее безраздельным властелином.