Текст книги "Инок"

Глава 2

 
Серый день в печальном свете.
Время – ход неудержимый.
Человек на этом свете
Просто гость, отцом хранимый.
 
 
Пусть порою, стиснув зубы,
Тяжело ползти по краю.
Пусть задует ветер в трубы,
Ветер вольный, я играю.
 
 
Не обласкан тишиною,
Кон сыграв, с притворной маской
Ты поймёшь: нельзя порою
Разглядеть за лживой лаской
 
 
Звонкий жаворонка голос,
Листьев свежих тихий шелест,
И любви, прощальный возглас,
И берёзки, чистой прелесть.
 

Пожилой лысоватый человек нервно курил, сидя в машине. Не прекращающийся ни на минуту уже целые сутки дождь всё лил и лил с неба нескончаемый поток холодной воды, которая заполняла собой, казалось, всё вокруг, бесчисленными каплями стекая по стёклам лимузина и приходя в неистовую ярость оттого, что не может прорваться вовнутрь.

Сидящий в автомобиле всего этого не замечал. Он думал о чём-то своём, очень важном, но, по всей видимости, не совсем приятном для него. С каждым новым днём непрошеные мысли, словно незваные гости, подступали всё ближе и ближе, невыносимым грузом оседая на душе и железной хваткой без жалости всё сильнее сжимая горло.

«Почему до сих пор нет вестей от Михея? Если всё прошло гладко, то должны уже вернуться. Неужели опять что-то случилось? Нет, нет. Не может быть. Его обмануть не так просто. Этот человек слишком опытен, чтобы попасть на какую-нибудь дешевую удочку».

И это было правдой. Михею приходилось попадать в самые разные передряги, и всегда он умудрялся выходить сухим из воды. Опытный следопыт мог месяцами жить в лесу и не умереть при этом от голода, питаясь чем придётся.

«Что же могло случиться? А может быть, этого самого Сергея и в живых-то уже нет давным-давно? Мажет быть, выродок подох где-нибудь в тайге? Хотя – тоже вряд ли. Раз уж он сумел выбраться из прошлой мясорубки, то сам по себе вряд ли дух испустит. Видно, пошла коса на камень. Ещё не известно, чем всё это закончится». От таких мыслей Вадиму становилось ещё хуже.

«А вдруг „Маугли“ вернётся, и сучка всё перескажет в подробностях? Что он тогда предпримет? За руку здороваться не станет, дело ясное. Нужно срочно с ней потолковать. Самому? Не получится. Но тогда кто? Наверное, Светлана. Больше некому. Только она может с этим справиться. Ну, и сам, соответственно, сложа руки сидеть тоже не стану. Снова записку? Напечатать крупным шрифтом? Изложить всё достаточно конкретно и вместе с тем только общими фразами? Чтобы стало всё ясно ей, и ничего, человеку постороннему, не знакомому с обстоятельствами дела. Сейчас в офисе уже никого, можно заняться. Не просить же секретаршу, в конце концов».

Мужчина повернул ключ в замке зажигания. Машина бесшумно тронулась с места и покатилась по кривым, покрытым ямами улицам родного города. Поднимая вокруг себя фонтаны брызг, она неслась через разлившуюся по всей дороге воду, через сплошную и непроглядную стену ни на минуту не прекращающегося дождя.

Усталая, Таня поднималась по старой, обшарпанной лестнице своей стандартной хрущёвки. В руках, держала завёрнутого в толстое одеяло малыша, симпатичного мальчонку десяти месяцев от роду. Мальчик молчал. Он лишь сопел что-то себе под нос, крепко уснув на руках у матери. В другой руке женщина несла сумку с продуктами. Со своей нелегкой ношей она все-таки умудрялась, хоть и с трудом, но переставлять ноги, медленно поднимаясь вверх по ступенькам. Её голубой мечтой в эти минуты было то, чтобы поскорее добраться до одной-единственной, так нужной сейчас двери. Поднявшись на знакомую площадку, отчего-то вдруг на минуту опешила. В узкую щель между косяком и входной дверью был вставлен аккуратно свёрнутый листок белой бумаги: «Если он вернётся, о том, что произошло, ни слова, иначе всем конец», – прочитала она вслух и сразу же сунула записку себе в карман. Открыв дверь, поставила тяжёлую сумку возле порога, сняла с ног сапоги и принялась раздевать маленького Славика. Уложив малыша в кроватку, вновь вспомнила о скомканном и небрежно сунутом в карман куске бумаги.

Нет, она вовсе не испугалась, получив подобное послание. За последние полгода несчастная уже просто устала бояться. Слишком многое пришлось пережить и слишком много увидеть. Записка вызвала чувство совсем иного рода. Пожалуй, точнее будет назвать это злостью.

«Ах ты, сволочь. Засуетился, значит, забегал. И, видно, есть на то причина. Просто так, ни с того ни с сего, икру метать не стал бы. Это уж точно. Не тот человек». Прочитав, лишь злорадно ухмыльнулась.

«Засунуть ты себе эту бумажку в одно нехорошее место. А я, если только представится такая возможность, расскажу что угодно и кому угодно, лишь бы с тобой поквитаться. И уж тем более, от того, про кого ты здесь пишешь, ничего скрывать не стану. И не такой ты, оказывается, могущественный, коль опустился до подобных записочек».

Таня закурила. Почувствовав запах табака, мальчик недовольно заёрзал в своей постели. Она потушила сигарету и задумалась: «Возможно, есть ещё надежда. Возможно, Серёга жив, по крайней мере, пока. А раз он не убил его до сих пор, значит, просто по какой-то причине не может этого сделать, от того и нервничает. Что же, Вадик, посуетись, побегай. Делов натворил немало. По головке гладить не станут. Только бы вернулся Сергей. Уж он-то наверняка сможет добраться до этого гада».

Встав с кресла, пошла на кухню.

«Пора кормить ребёнка».

Тот лежал спокойно. Казалось, тоже напряжённо размышлял, непрерывно хлопая большими глазами и еле слышно что-то бормоча себе под нос.

Войдя в кабинет, Вадим достал из сейфа бутылку водки. Облегчения не чувствовалось. Записку, конечно же, оставил, но смешно было бы надеяться на то, что клочок бумаги сможет что-либо изменить.

«После всего, что произошло, вряд ли можно так просто запугать эту бабу». Мужчина сильно нервничал. Он попросту не находил себе места.

«Нужно действовать, причём незамедлительно. Но что делать?» Впервые в жизни у этого человека не было чёткого плана действий, и это приводило его в бешенство.

«Ах ты, сука. Так, тихо, спокойно. Взять себя в руки. Так и с ума сойти недолго. Ну уж, нет. Не из того теста слеплен».

Вадик вытащил из стола пистолет и трясущимися от напряжения пальцами начал заполнять обойму патронами.

«Что же, приезжай, путешественник ты наш дорогой. Уж мы тебе устроим встречу, как полагается, по всем правилам. Сука! Сволочь! Убью! На куски порежу! В землю зарою. Покажись только на глаза мне!»

Нервы не выдержали. Сидящий сорвался в диком истерическом крике. В эти секунды он уже совершенно себя не контролировал и, схватив револьвер, начал вдруг беспорядочно палить в разные стороны. Со звоном вылетело оконное стекло. Посыпалась со стен штукатурка. Ещё совсем новые, пахнущие лаком, а кроме всего прочего, еще и безумно дорогие дубовые двери превратились в буквальном смысле слова в решето. Последнее обстоятельство послужило впоследствии поводом для немалого сожаления. Когда в последний раз, уже вхолостую, щёлкнул затвор, вояка, совершенно обессиливший, вновь опустился в кресло. На его лице было написано полное безразличие.

В приёмной, прижавшись к полу на пару с полноватым блондином, личным телохранителем Вадима, одновременно являющимся начальником службы его безопасности, лежала секретарша.

Мужчина приподнял голову и осторожно заглянул внутрь кабинета.

– Шеф, ты жив? Кругом царил полный погром. Всё ещё не решаясь подняться на ноги, а лишь чуть-чуть приподняв голову, он осторожно повторил ещё раз:

– Вадим Валерьевич, у вас всё в порядке?

– Всё в порядке, Лёха. Можете вставать. Я больше стрелять не стану. Так, привиделось что-то.

Алексей встал с пола и, плотно прикрыв дверь, помог подняться женщине. Встретившись с ней глазами, он лишь в недоумении пожал плечами и невнятно пробормотал себе под нос:

– Что-то неладное с шефом творится в последнее время. Вот только ни – как в толк взять не могу, что именно произошло. Неужели он так сильно того парня боится, за которым сейчас Михей по лесу таскается? А ведь вроде как из-за бабы всё началось.

Он многозначительно взглянул на девушку. Кокетливо хихикнув в ответ, та принялась разбирать какие-то бумаги.

– Гмм, странная история. Налей-ка мне, Ирочка, кофейку покрепче. Не успели на работу прийти, а обстановка уже до предела успела накалиться. Как говорится, дальше некуда. Ещё чуть-чуть, и наступит нервный срыв, – Последнюю фразу произнёс с надменно-серьёзной миной на лице, после чего оба весело рассмеялись.

А в кабинете шефа тем временем было на удивление тихо и спокойно. Не звонили телефоны, не слышалось привычных криков и ругани.

«Нездоровая тишина какая-то. Пойду, гляну».

Через немного приоткрытую дверь он увидел картину, довольно странную для самого начала рабочего дня. Вадим спал, растянувшись во весь рост, на дорогом кожаном диване, даже не сняв ботинок, но, прикрыв глаза свежей газетой. Отключенные телефоны молчали, а на столе стояла только что распечатанная бутылка водки.

– Иди-ка, глянь, Ирка, на отца родного.

Девушка осторожно заглянула вовнутрь и чуть было не прыснула от смеха.

– Уморился, видать, бедняга, от трудов-то праведных. Повоевал на славу, опохмелился потом, ну, и опочивать изволили. Но сейчас это было уже не смешно.

– Не пускай к нему никого, говори, мол, в область уехал. А с дверью, с дверью сама что-нибудь придумай.

Лёха вышел в коридор.

«Что же всё-таки могло так напугать шефа, человека не трусливого и не слабого, с которым съеден уже не один пуд соли? Такого я его ещё никогда не видел. Видно, тот парень тоже не промах».

В последнее время Таня никак не могла избавиться от необъяснимого, странного чувства. Что именно это было, она понять не могла. Быть может, ощущение неведомой опасности, исходящей неизвестно откуда? А может, просто сказывалось хроническое недосыпание? Но одно женщина знала точно: «Записка в двери здесь совершенно не причём».

К ней отчего-то вдруг слишком часто стала заходить Светка.

«Но почему именно сейчас? И внимательная такая, про дела спрашивает, подарки приносит. Что-то здесь не так».

Начала вспоминать, о чём именно разговаривали с подругой в последнее время.

«Как дела? Как ребенок? А потом вдруг ни с того ни с сего – как дела у Сергея? Точно! Так и есть! Что-то вынюхивает! Сразу напрямую не спрашивает. Знает: бесполезно. Женщина неглупая, прекрасно всё понимает. И смотри, как грамотно допрос ведёт. Пытается вызвать на откровенный разговор. Задаёт такие невинные и неожиданные вопросики. Повторяется, чтобы проверить, не вру ли. Так, значит, моя лучшая подруга шпионит за мной? Значит, она в сговоре с Вадимом. Продалась – точно. Они что, все сговорились? Сначала Вероника упрятала в дурку, теперь вот Светка. И смотри, ведь как ловко придумано. Просчитано до мельчайших подробностей. Ясно, не обошлось без помощи Вадима».

Это был удар ниже пояса.

«Всё подстроено с самого начала. Всё: и психушка, и экспедиция, и даже смерть Сергея. Значит, я сама приложила к этому руку, послав его на верную гибель. Вот сволочи! Этого я им никогда не прощу, да и самой себе, пожалуй, тоже».

Женщине стало нехорошо. Голова закружилась, и она без сил опустилась на диван. Ноги отказывались слушаться. Теперь Таня была уже уверена в том, что именно имел в виду Александр, когда говорил о том, что ей стоит самой подумать, от чего её муж не торопится возвращаться домой. Пожалуй, пока неясно оставалось только одно: вернётся ли он вообще когда-нибудь.

«А ведь не знает же, не догадывается даже, что я не виновата. Ведь хотела как лучше и даже в страшном сне не могла представить себе, что всё так обернётся. Идиот. Зачем он тогда пошёл – то туда? Одну меня здесь оставил».

Говорящая вдруг замолчала, поняв, что сейчас сказала что-то не то. Вся прошлая жизнь цветными картинками проплывала перед глазами. Многое нужно было сделать по-другому, во многих ситуациях вести себя иначе. Но прошлого, как известно, не воротишь.

«В данный момент мы имеем только то, что имеем в данный момент, и ничего более. А хорошего, к сожалению, имеется очень и очень немного. И слава Богу, что хоть и очень слабенький, но всё-таки лучик надежды, не – смотря ни на что, прорывается сквозь сплошную стену людской жестокости и равнодушия».

Разыгравшийся не на шутку ветер, резвясь, гонял по тротуару только что сорванные им же с деревьев листья. Осень потихоньку вступала в свои права. Не обращая внимания на все усилия развеселившегося забияки, природа постепенно погружалась в какое-то особенное состояние, пока еще не зимнего, но уже – покоя. А жизнь, тем не менее, вовсе не собиралась умирать даже в сбросивших свои летние наряды деревьях.

 
– Не рубите деревья, они ложатся спать,
– Чтобы с новою силой весною для жизни проснуться опять.
 

(Слова из песни.)

Странные слова из забытой песни в голову пришли неожиданно.

Тане нравилось просто сидеть возле окна небольшой кухни своей маленькой, но уютной квартирки и просто смотреть сквозь запотевшие стёкла, как идёт дождь вперемешку с мокрым и тающим при первом прикосновении к земле снегом. Смотреть, как разбойник ветер налетает на мокрые и стонущие под его порывами тополя. Хотя, наверное, слово нравилось было здесь не совсем уместно. Взгляд со стороны не всегда объективен. Он вряд ли может проникнуть в глубину человеческой души.

Не отрываясь глядя на оконное стекло, женщина не думала ни об осени, ни о дожде. Её голова в эти минуты была занята совсем другими мыслями. До боли в глазах Татьяна всматривалась в мокрый асфальт, надеясь, что там вдруг появится тот единственный, так нужный ей сейчас мужчина. Тот, кто смог бы помочь и стал так дорог в эти минуты. Но мужчина не появлялся. Вместо него на тротуаре мелькали совсем другие силуэты. Много, и самые разные, но совсем не те. Лицам с улицы не было до неё никакого дела. А Таня, надежды не теряла. Она ждала его и думала о нём просто потому, что больше уже не могла думать ни о чём другом.

«Дождь не перестаёт ни на минуту. В тайге сейчас, наверно, и сыро, и холодно. В такую погоду там долго не выдержать». Сердце ныло, а душа тщетно пыталась вырваться на волю.

«Надо же, столько разных людей, и все они так не похожи и вместе с тем так похожи друг на друга. У каждого – своя судьба. Кому-то легче, кому-то тяжелее. Но какой бы ни была дорога, тяжёлой или лёгкой, далёкой или близкой, каждому нужно пройти её до конца и постараться сделать это достойно. Странно, но почему все люди вдруг стали так равнодушны друг к другу? Хотя, наверное, это вовсе не удивительно. Ведь и сама была ничем не лучше».

Ей, почему-то только сейчас вдруг стала понятна цена истинной человеческой дружбы и любви. Той дружбы и той любви, которые нельзя купить за деньги или поменять на модные шмотки. Лишь тогда, когда ставкой становится жизнь, начинаешь по-настоящему понимать, как важно, чтобы в трудную минуту рядом находилось надёжное плечо любимого человека, на которое всегда можно рассчитывать. Плечо человека, которому не нужно будет платить за то, чтобы он пришёл на помощь. Сейчас, она это поняла, но, пожалуй, уже слишком поздно.

«Я не вправе осуждать, даже если он не вернётся. Осуждать не буду, но ждать не перестану никогда». Встав от окна, прошлась по комнате. Ветер на улице, казалось, и вовсе взбесился. Он неистово дул, с остервенением раскачивая огромные деревья, грозя в любой момент свалить их на землю, срывал сухие ветки и швырял в прохожих. Люди разбегались в разные стороны, прятались в подъездах домов. Но самые упрямые всё-таки медленно пробирались вперёд, стараясь не упасть под натиском особенно сильных порывов бури, хватаясь за голову и ловя сорванные шапки.

Со стороны смотреть было смешно. А прохожим в эти минуты наверняка смеяться вовсе не хотелось. И лишь один человек продолжал спокойно сидеть посреди двора. Он не обращал внимания на взбесившийся ветер, на сплошной поток льющейся с неба воды, на палки и сучья, падающие где-то совсем неподалёку. Что именно творилось у него на душе в тот момент, о чём размышлял странный незнакомец, и какие обстоятельства могли заставить седовласого старца отдыхать посреди двора в такую дикую непогоду, для постороннего человека навсегда так и останется загадкой.

Наконец, он встал и не торопясь побрёл прочь. А через несколько секунд, уже вообще скрылся из виду. Но в глазах еще долго стоял странный ссутулившийся силуэт. Неизвестно откуда появившийся и неизвестно куда исчезнувший человек словно растворился в мутных каплях холодного осеннего дождя.

Проснулся Вадим только под вечер. Голова трещала и готова была в любой момент разлететься на куски. Во рту пересохло. Он налил дрожащей рукой из графинчика полный стакан воды и залпом его выпил.

«Недоброе что-то происходит со мной. Вроде, никогда раньше таких срывов не случалось. Так и с ума недолго сойти». Достав из кармана серебряный портсигар, с удовольствием закурил.

Мысли всё ещё путались в голове, но после нескольких глубоких затяжек человек немного успокоился.

«Кого я боюсь? Одного-единственного дикаря, который ещё не известно, сможет ли выбраться живым из тайги? У меня охрана, оружие. За меня милиция и закон. У него – в полной мере, пожалуй, только ненависть. Но с другой стороны, что если он всё-таки случайно сумеет выйти оттуда живым во второй раз? В такие случайности я не верю. Достаточно. Нужно держать себя в руках. Эмоции в сторону. Выход есть. Выход должен быть».

Вадим быстро встал и почти бегом выскочил из кабинета. Он шёл к машине, а в голове уже созрел новый коварный план.

Через двадцать минут мужчина сидел в чистом и прибранном кабинете своей старой знакомой, Вероники. Той самой Вероники, что помогла упрятать Таню в лечебницу для умалишённых.

– Ну что, как дела, девушка? Светка тебе для меня ничего не передавала?

– Говорила, что Вы придёте. Но пока ничего новенького. Вадим Валерьевич, похоже, что Танька что-то заподозрила. Общения избегает. Хотя Светлана в этом ещё не уверена.

– Понятно. У меня есть ещё один вариант. Что, если мы познакомим её с мужчиной? Ну, сама понимаешь, таким молодым, сильным, красивым. Деньги у него будут, соответственно. Спасёт женщину от изверга, она и влюбится в него. А если Сергей вернётся, то лишним окажется. И до меня ему, пожалуй, дела не будет никакого. Когда этот мавр узнает, что у него есть свояк, мы поможем ему покончить жизнь самоубийством.

– Попробовать можно, но клюнет ли Танька, это вопрос.

– Вероника, ты словно маленькая девочка. Пускай даже и не клюнет. Сходит он пару раз к ней в гости. И если между ними ничего не произойдёт, всё равно по городу поползут слухи. Молодой ухажер начнёт друзьям хвалиться. Расскажет, как ему было хорошо с подругой, и всем сразу станет интересно. А языки у нас тут, ты и сама знаешь какие. Новости такого рода быстро расходятся. Только бы она его в дом к себе впустила. Какое там может быть изнасилование. Это уж так, на крайний случай. Есть у тебя на примете кто?

– Пожалуй, есть один человек, Лёшей зовут.

Женщина многозначительно улыбнулась.

– Думаю, справится. Во всяком случае, лучшей кандидатуры не подыскать.

– Так в чём же дело? Поговори, объясни парню суть вопроса. А я к твоему гонорару ещё немного прибавлю. Полтинничек, к примеру.

– Хорошо, я попробую. Начинать, как я понимаю, нужно немедленно?

– Да, и чем скорее, тем лучше.

– Тогда времени даром терять не будем.

Вадим встал и, не попрощавшись, вышел в коридор.

Алексей работал санитаром в той самой больнице, которой руководила Вероника. Это был высокий и красивый молодой человек. Парень любил, как говорится, пожить на широкую ногу. Она это прекрасно знала, и именно в этом заключался главный козырь.

Увидев юношу, быстрым шагом идущего навстречу, женщина изменилась в лице и сладким голосом проворковала:

– Лёша, зайдите ко мне, пожалуйста.

В кабинете начальница положила перед ним пачку сторублёвых бумажек, продолжив:

– Вам нужно просто познакомиться с женщиной. Познакомиться и провести с ней время.

У сидящего от удивления глаза стали круглые, словно пятикопеечные монеты. Работа, которую предложила Вероника, несомненно, ему нравилась, а столько денег вряд ли возможно заработать даже за целый год. Парень улыбнулся и ответил коротко:

– Я всё сделаю.

– Хорошо. Тогда начнём с того, что посидишь в детском, на приёме. Да чего ты испугался. Главное – не принимай всё близко к сердцу. Смотри в карточке, что раньше назначали, и делай то же самое. Большого ума не нужно, честно тебе скажу. Один раз в месяц она обязательно приходит на осмотр с ребёнком. Вот фотография. Так что дерзай давай, студент.

В кабинете участкового терапевта детского отделения городской больницы Лёша сразу же почувствовал себя, словно рыба в воде.

– Что же, неплохо, неплохо, – бубнил он себе под нос. – И деньжат можно подзаработать, и удовольствие получить. А заодно и начальником не – большим побыть, хотя и недолго совсем. То-то сейчас дежурные сестры ходят, слюну глотают. А если точнее, то просто-напросто завидуют. Пусть походят, побесятся. Чихал я на них. У меня дела поважнее сейчас, да и друзья посолиднее, пожалуй. Пропасть не дадут и в беде не бросят. Да да, войдите, не заперто.

В дверях показалась полная женщина, с вида лет тридцати-тридцати пяти. Лёха взглянул на лежащую перед ним фотографию.

«Так, ну это уж точно не она. Вот, чёрт побери, навязалась ты на мою голову, свинья жирная», – думал он про себя.

– Ну, что, мамаша, на что жалуемся?

Женщина подняла глаза и с удивлением посмотрела на новоиспечённого врача.

– Как это понять – на что я жалуюсь?

Теперь уже доктор – такой приятный и симпатичный с виду, в недоумении смотрел на неё поверх толстых очков.

– Ты чего пришла – то? – вновь проговорил он, и еле слышно прибавил, – морда поросячья?

– Дак, я вот ребёнка привела, температурит чего-то.

– А-а-а. Ребёнка, говоришь, привела? Ну, это хорошо. Это мы сейчас живо изладим.

Он весело прищурился на один глаз и начал быстро листать толстую медицинскую карточку, ту, что первая попалась под руку.

– Обслужим, как говорится, по первому классу, мамаша, не извольте беспокоиться.

Алексей был слишком занят делом для того, чтобы отдавать отчёт своим словам. Человек разговаривал лишь для того, чтобы заполнить тишину и не дать пришедшей прийти в себя.

– Сервис – прежде всего.

Удивлённая посетительница продолжала в недоумении хлопать глазами.

А человек в белом халате, не обращая на неё внимания, по-прежнему полностью был поглощён чтением чьей-то медицинской карты.

– Так и есть. Вот оно. Свинка! Точно!

С гордым видом и чувством исполненного долга, тоном, не терпящим возражений, врач, наконец, произнёс:

– Пенициллин, по полкубика три раза в день.

Последнюю фразу он прочитал уже в другом месте.

Внимательно слушая, женщина и не подозревала, что у сидящего перед ней доктора даже нет специального медицинского образования, а санитаром в этой больнице он работает совсем недавно. Но, несмотря на это, нужно признать, что по-латыни читать Лёша мог, хотя и с трудом. Тяга к языкам, как, впрочем, и невостребованный талант, присутствовали с детства. А потому, всё только что сказанное было для него лишь пустым звуком. Казанова наблюдал за реакцией мамаши. Та же, по всей видимости, уже заподозрила что-то неладное.

– Доктор, а Вы что же, ребёнка-то смотреть не будете?

– А-а, ребёнка-то, ребёнка-то можно и посмотреть. Ну, давай, подходи сюда, богатырь ты наш. Так, живот в порядке, спина, вроде, тоже. Всё нормально, можете идти. Милая моя, я же вам по-русски сказал! Идите, идите! Пошевеливайтесь! Там, за дверями, очередь, люди ждут.

Женщина с ребёнком вышла за дверь. Здесь по-прежнему не было ни одного человека. Расстроенная, чуть не плача, она тащила за руку маленького сынишку, который, чувствуя настроение матери, пищал и упирался изо всех сил.

Подойдя к двери кабинета заведующей поликлиникой, осторожно постучала. Ответа не последовало. Там не было никого. Всхлипнув, мамаша понуро поплелась к выходу.