Текст книги "Нелюди Великой Реки. Полуэльф"

– Подведи… – Конкруд нетерпеливо махнул рукой, и фэйри подтащила меня поближе к спорщикам.

– Не могу я его отпустить, – огорченно проговорил Конкруд, обращаясь к Семену. – Хотел бы, но не могу! Он лабораторию видел, разболтает…

– Конечно, видел, вы ж его для того и привели, чтобы он все увидел… – ядовито ответил Семен, скаля зубы. – Об «отпустить» никто не говорит. А отдать его мне – придется. Что он болтать не будет – так то моя забота и ответственность… Ну, чтоб вам поспокойнее было, Рино заклятие наложит… – продолжил было подручный Тимохина, но осекся, вспомнив о камнях. Какое уж тут заклятие: высосут подчистую! – А если камни экранировать и попытаться все-таки заклятие наложить?

– Проще этого убить и посмотреть – возможна повторная инициация смарагдов или нет… – Рино был настроен скептически. – Реакцию смарагдов можно выяснить только опытным путем. Это неделя работы, не меньше…

– Тороплюсь, – вздохнул Семен, – а то бы попробовали… Чего вы там хотели от него – выполняйте, да нам собираться пора, с рассветом отправляемся.

Рассвет! Жаль, что из подвала его не увидать. Значит, всю ночь будут надо мной опыты ставить, а с рассветом отдадут Семену? Полуживого или полудохлого? Опытов над собой не хочется как-то. Такая вот причуда!

– Что ты щемишься? – насмешливо спросил меня Семен, вставая со стула и явно собираясь уходить. – Очко на минус? Ни-чо, живым оставят, а там оленем молодым поскачешь!

Конкруд скривился презрительно, а я только восхитился способностям Семена – командный тон старого солдата был рассчитан не только на меня, но и на Конкруда.

* * *

– Этого снимем – эльфа положим, или пусть на стульчике посидит? – спросил Рино у маркиза самым деловым тоном, когда шаги Семена затихли.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – в задумчивости произнес Конкруд, игнорируя вопрос мага.

Понятно: Рино хотел «переключить» маркиза, но не очень-то получилось, – стоило заставлять меня по лестницам карабкаться!

Голос у Конкруда был самый недовольный, и я вспомнил, как он тяжело всхлипывал, поднимаясь по лестнице, как останавливался «подышать»… Да… подвальная лестница – это не курорт, и чистого воздуха здесь не найти.

– Возьмем, как обычно, и отпустим? – Вот этот вопрос мага иначе как провокационным я не могу назвать…

– Да, как обычно, триста пятьдесят. Ну ладно, четыреста, больше не надо – товар все равно порченый…

Конкруд скривился, а я задумался… Триста пятьдесят чего? Миллилитров? Как при переливании? При переливании крови и пятьсот берут…

– Садись вот на стул, рукав закатывай…

Рино кивнул на стул, стоящий вплотную к закрытому белоснежной простыней столу, а затем, как фокусник, одним движением сдернул и саму простыню. Трубки, трубки, какой-то совершенно бесшумно работающий агрегат, равномерно толкающий поршни внутри опять же каких-то полупрозрачных трубок. Магические кристаллы, рукава экранированных шлейфов, колдовские руны… О! старый знакомый, паучок-жлоб! Точнее, чучелко паучка, или просто высушенная оболочка. Не таксидермист, не знаю. Уютненько так расположился под потолком, но с живым не спутаешь…

Неплохо, повторюсь, для захудалого маркизата! До лабораторий той же Тверской академии недотягивает вроде бы, но я в этом не шибко разбираюсь. Виталю бы сюда, не к ночи будь помянут…

– Отольем чуток сладкой кровушки на нужды науки… – Рино в своей лаборатории оказался куда как разговорчивым. – И смарагды найдем! Теперь хоть варианты есть, а то раньше как котята слепые!

Маг, впрочем, довольно быстро подготовил все для переливания крови. Чувствовался нешуточный опыт. Конкруд не мешал магу работать, сидел тихонько в стороне и даже не смотрел в мою сторону. Фэйри вообще любовалась маникюром на левой руке, но, заметив мой взгляд, тихонько погрозила пальчиком. Что ж, разумному, то есть тому, кто разумом еще и пользоваться умеет, и этого довольно. Сапиенти сат[11]11
  Разумному достаточно (лат.).


[Закрыть], так сказать. Хотя идейка разгромить подпольную, в прямом смысле, лабораторию Конкруда приходила мне в голову, сначала следовало задать пару вопросов.

– Это что за агрегат? – с любопытством спросил я, указывая на стоящую в углу машинку с головоломно переплетенными трубками, переливающимися никелем, чистым серебром и хрусталем. О! и золото есть, не пожалели ради науки. Продать такую на лом – и всю жизнь работать не надо!

– Это наша гордость! Такого нет ни у кого! – Маг просто раздувался от этой самой гордости. – Ни в каких Новых княжествах! Это аппарат совместимости! Группу крови может изменить, если нужно, главное – параметры точно настроить!

– Эликсир молодости делаете? – прямо спросил я мага, разворачивающего какой-то шланг.

– Пытаемся, – буркнул тот, ничуть не удивившись моей догадке, – умруна вот на периодическую таблицу Менделеева – Бэраха раскладываем…

– «Крем» – случайно не ваша продукция? – бухнул я напрямую. А чего стесняться? Молодость возвращает? Возвращает… Магическая составляющая есть? А как же… Только вот запах специфический, здесь не так пахнет… Ну, может, они его в соседней комнате делают, а там вентиляция на пять с плюсом…

– Не болтай глупостей, – сурово оборвал меня Рино, беря мою руку и втыкая в вену длинную иглу, соединенную шлангом с неким агрегатом, настолько холодным, что его покрывала не только «роса», но и туманная дымка вроде как от сухого льда. – Кулаком лучше поработай…

Я послушно несколько раз сжал и разжал пальцы, как вдруг дверь отворилась и в лабораторию влетел Семен с вытаращенными глазами. Увидев наш мирный союз во имя науки, он гулко сглотнул, подошел к нам с магом и сказал, отвечая на невысказанный вопрос Конкруда и Рино:

– Что-то долго вы, я уж волноваться начал… От этого ведь, – тут Семен кивнул на меня, пробуя на прочность фиксаж моего предплечья, – всего можно ожидать!

Ух ты, он тоже старый анекдот знает! И вообще приятно, когда тебя ценят… Вовремя Семен подсуетился, я как раз собирался выдернуть руку из ремней, вырвать иглу у себя из вены и плеснуть кровью на тихо лежащего на столе вампира. Метра три всего, безделица. А то, затылком чую, извелся болезный, пытаясь порвать путы. Чем это его так прикрутили? Неужто все той же паутиной? А вдруг порвет после допинга? Впрочем, все эти варианты перекрывались доводами рассудка. Пока перекрывались…

– А ты, Семен, знаешь, кто «Крем» делает? Не твои ли друзья, которые из меня последнюю кровь выпили?

– Не боись, Петя, кровь мы тут все сдавали. В качестве ответной услуги за гостеприимство…

– Что, все ребята? И ты сам, и Леха-фермер?

– Все, – подтвердил Семен.

– Какое благородство! – немедленно включился Конкруд. – Со мной, значит, можно не церемониться, а какого-то паршивого полуэльфа надо утешать, как малого ребенка?

– Полуэльф, по крайней мере, не дерется! – резонно, но несколько не в тему, на мой взгляд, ответил Семен. – И вот что, маркиз, векселек пожалуйте! Где камни, там и вексель… Да и тубус старинный, дорогой… антиквариат! Знаете же, спросят с меня…

Вот теперь я точно убедился, что Семен откуда-то из «конторы», или как там пришлые называют такие ведомства. Там, где они чувствуют силу, они совершенно не церемонятся. И только они могут работать так грубо, быть такими жадными, отталкивать потенциальных союзников, исключительно по глупости плодить врагов и недовольных, да еще похваляться своими барскими замашками.

Конкруд аж как-то по бабьи всплеснул руками от такой наглости. Я бы на месте маркиза поинтересовался: не дать ли Семену «ключ от квартиры, где деньги лежат»? Но Конкруд свой замок с квартирой равнять не станет. Не по чину ему.

– Странные у вас с Тимохиным предпочтения, – скривился маркиз, то ли решив огрызнуться напоследок, то ли завершая неизвестный мне спор с Семеном. – Но если дадите мне котенка манула, я все прощу…

Котенок-охранник для маркиза, интересно, – бальзам на его истерзанную страхами душу или дрова в костер его тщеславия? Тут важно не ошибиться…

– Котята нонче дороги, – ответил Семен шутливо, но мне показалось, что он слегка смущен. – Я замолвлю словечко!

– Может, ваш умрун знает, кто «Кремом» занимается? – Я решил донимать вопросами Рино: все равно он без дела стоит. – Глядишь, и вы бы чего интересного для себя узнали по части технологий.

Рино лишь досадливо поморщился, но Конкруд опять влез, и на этот раз, как мне показалось, не без удовольствия. Ответ Семена, похоже, его устроил.

– «Крем» этот – действительно, занятная штука! Но он только на женщин действует! Не пойму я гуляйпольских! Выгода же у них всегда на первом месте стояла, и вдруг они по половому признаку начали наркотики делать! Прямой убыток!

– Так это гуляйпольские? – решил уточнить я у маркиза, и как раз процедура выкачки крови закончилась, Рино бинтовать мне руку начал. Жаль, теперь Конкруд может потерять интерес к разговору…

– Запомни, мальчик: все наркотики делают в Гуляйполе! И, как ты говоришь, технологии? Да, технологии там все отработаны.

Слово «технологии» Конкруд произносил чуть не по слогам, с заметным пиететом. Маг нахмурился и с чего-то решил перехватить инициативу.

– Технология «Крема» довольно сложна, как я понимаю, – быстро проговорил Рино. – И главное, чтобы приготовить небольшую порцию наркотика, нужно затратить огромное количество Силы. Такое количество, что я не могу представить себе колдуна, тратящего Силу так беспечно! Такой колдун и так должен бы как сыр в масле кататься, зачем ему «Крем» какой-то делать?

– Главное – не Сила, а именно технология! – Конкруд воздел указующий перст, и стало понятно, хотя бы по гримасе Рино, что без лекции не обойдется. Я ж говорил: профессор! – Сила пришлых – в технологиях! Точнее, в технологическом мышлении… Пришлые изменили этот мир безвозвратно… – Конкруда тянуло поучать. Боевой старичок, что и говорить. – Дело не только в огнестрельном оружии и автомобилях. Дело в мышлении! До того, как появились пришлые, ремесленник занимался своим ремеслом, крестьянин работал на земле, купец – торговал, воин – воевал, дворянин – правил… И все были при деле, все были довольны своей судьбой… нет, не так – никто не мыслил себе другой судьбы. А пришлые появились – все смешалось! Дворяне торгуют, и не зазорно им! Купцы покупают себе гербы и родословную, мастеровые идут в солдаты, крестьяне становятся купцами!

Самое главное, пришлые показали нам, что такое технократическое мышление! Вы показали нам, – Конкруд перешел на обличительный тон: в его глазах я олицетворял всех пришлых, – что можно добиться практически всего, верно подбирая средства и выстраивая технологическую цепочку! Неприступный замок? Из штурмовой артиллерии его! Сильный маг? Из снайперки его, да с глушителем! Правитель? Сбросить на его замок бочку с напалмом! С дирижабля!!! Воин? Посадить его за один стол с простолюдином!

Что стало с честными солдатами? Вместо мундира, которым можно гордиться, – заляпанный грязью камуфляж, сам похожий на грязь. Вместо блестящего каре или конной лавы – переползание на брюхе от ямки к ямке, вместо доблести – занятия по тактике. А пулеметы??? Это же ужас что такое!

– Испугал ежа голым задом! – зевнул Семен. – Минометный огонь – вот это действительно анус!

– Ошибка пришлых в том, что они породили моральных уродов! – отмахнувшись от Семена, продолжил Конкруд. – Половинчиков! Пограничников! Вот эта секта новая – орден Приграничья – что делает? Уже и церберы у них на службе, призывают и приручают! Довольны своими успехами, своими наработками, тех-но-ло-гиями, а то, что этим расширяется дырка, через которую в наш план демоны всех мастей лезут, – им все равно!

Я морщился от логических нестыковок и неудачного пересказа старинной повестушки о китайском посланнике за авторством Уильяма Голдинга, писателя из пришлых, в исполнении маркиза, но слушал с интересом. Про орден Пограничья я слышал когда-то, но ни целей, ни смысла его существования так и не уяснил…

– Пришлые сделали из нас всех таких людей, которые ни во что не верят! Верят только в технологии! Так и вампиры для нас скоро образцом для подражания станут, а потом и с личами союзные договоры подпишем! Если раньше надо было обладать особым складом характера, чтобы добровольно впустить в себя демона, то сегодня – ерунда! Вздор! Никто и не сомневается! Это же просто технологическая цепочка такая: впускаешь в себя демона – и на основе долговременного взаимовыгодного сотрудничества становишься нежитью! Добиваешься своих целей, становишься младшим партнером – тьфу! – какого-нибудь купца Баранова! Все равно что торговый контракт заключить! Вот дождетесь: будут на вашу голову не один лич на эпоху, а по десять штук!

– А пускай, – согласился Семен, вяло пережевывая какой-то зеленый фрукт вроде авокадо, выуженный из шкафчика с бутылками, – пережрут друг друга, как пауки в банке!

– Нет в тебе, Семен, государственного мышления, – переключился вдруг «на личности» этот «отец народа», – так и будешь весь свой недолгий век на посылках бегать… А мне не все равно, что с миром будет! Мне здесь жить еще!

Семен ничего не сказал, но посмотрел скептически, и Конкруд, вскипев, разразился еще одной тирадой:

– А что? Я не хочу умирать… Веришь – нет, у меня душа молодая. И чувствую я себя лет на двадцать пять! Как не жил! Только по лестницам подниматься тяжело…

– Лифт заведите или хоть корзину с лебедкой…

– Болтаться в корзине не к лицу дворянину! – наставительно проговорил Конкруд. – В корзине на кухни картошку поднимают, а объедки вниз спускают!.. Всегда было как: эльфы бессмертны, если их не убить, гномы живут лет по пятьсот, еще есть расы долгожителей вроде тифлингов – и это предопределено! Но вы, пришлые, все изменили! И я задумался – не может быть, чтобы не было технических средств к достижению бессмертия, раз уж оно возможно!.. Взять хоть вампира – по сути, это мертвое тело. Но оно функционирует, и оно бессмертно. Само тело не живет, и как только вампир оказывается повержен, тело рассыпается в прах. Но как действует это тело? Вот он – тот вопрос, которого я никогда бы не задал себе, если бы не вы, пришлые! Вампир не дышит, легкие его не работают. Но обмен веществ происходит. Самое сложное – сердце. Оно бьется, трудится, качает кровь. Кровь у вампира циркулирует, и вампирами-то становятся те, кому вампир даст выпить своей крови. Теперь… Вампир не чувствует вкуса пищи, но регулярно ест – чтобы не ослабнуть с голода. Значит, желудок работает, желудок вырабатывает какое-то вещество, которое заставляет пищу усваиваться… Пища питает тело, химические реакции в теле происходят… Надо только выяснить какие! И катализатором для обмена веществ является кровь. Больше крови – лучше обмен веществ, больше вкуса к жизни! А если кровь нескольких людей – так вампиры вообще с ума сходят! Им кажется, что они рукой схватят луну с неба, мыслью заставят остановиться время, одним пальцем пробьют броню «виверны», зубами поймают пулю…

– Тут их охотники и валят! – заметил я, чтобы слегка остудить зарвавшегося маркиза.

– Вот это вещество – этот желудочный сок вампира меня очень заинтересовал! – Конкруд не умел слушать или умел, но только себя. Сделать из вампира «собаку Павлова», истекающую желудочным соком, – идея оригинальная, хотя, на мой вкус, дурная.

– Мне кажется, слишком велик риск стать вампиром! – Семен все же решил поучаствовать в дискуссии.

– А вот этого надо избежать любой ценой… – Конкруд благосклонно взглянул на подручного Тимохина. – Ты прав, нельзя напрямую использовать желудочный сок вампира. Надо его перегнать. И использовать такую основу для перегонки, чтобы его свойства, дарующие вечную жизнь, сохранились. Для этого лучше всего подойдет кровь не человека, а такого существа, которое живет вечно, но вампиром не является… Эльфы подходят. Экспериментальным путем удалось выяснить, что кровь эльфов не годится для перегонки по множеству причин. А вот кровь полуэльфа… Ну, что ж, ты, кажется, уяснил суть нашего эксперимента.

Подождите, экспериментаторы вы мои, щаз я вам выскажу – как научный консультант и подопытный кролик в одном лице:

– Идейку вам, маркиз, подкину, так сказать, из научной солидарности: в теле вампира из жидкостей есть не только желудочный сок, есть и суставная жидкость…

– Синовиальная… – поправил меня маг, который, как выяснилось, внимательно слушал излияния Конкруда. – Думали уже об этом, но там одна из составляющих – кровяная плазма, так что риск стать умруном слишком велик…

– Вот-вот, синовиальная, – улыбнулся я ободряюще, – но самое главное, конечно, в организме вампира есть урина! Вы, Конкурд, мочу вампирскую пробовали? Уринотерапия для вас – самое то!

* * *

– Тубус твой – довольно интересная вещица. Примерно сто – сто пятьдесят лет до Пересечения сфер! – Это Конкруд про тубус, в который был закатан вексель самого маркиза. – Посиди минутку, эльф! Пойдем, Семен, я тебе такое покажу!..

Сидеть одному в комнате было скучно. Вид из окна я уже успел оценить – действительно неплохой и с эстетической и со стратегической точки зрения.

Осторожно, чуть не на цыпочках, я пробрался к лестнице… дверь не заперта, этим надо воспользоваться! Стрелой спустился на минус второй. Что тут с дверями вообще? Тоже открыта!

Есть тут один, так сказать, потенциальный источник информации…

Вампир так и лежал, прикрученный к столу, как я его оставил полчаса назад. Приподняв простыню с ближайшего стола и пошарив глазами по разложенным на стеклянной столешнице инструментам, я без особого удивления усмотрел осиновый колышек и осиновый же молоток-киянку. Они лежали поближе к вампиру, чтобы, значит, помнил…

– Слышь, болезный, кто «Крем» делает?

Я наклонился над прикрученным к столу вампиром с целью пополнить образование.

Умрун рассматривал меня своими потухшими глазами, но молчал – стеснялся, наверное… Я приложил осиновый кол к груди вампира, поднял киянку – тот закрыл глаза, ожидая удара. Удар последовал. Киянкой по грудине, а осиновый колышек я заблаговременно убрал.

– Промахнулся, – с непритворным огорчением признал я. – Всегда промахиваюсь… Что дома по гвоздям, что теперь… Ну, хоть потренируюсь…

Несколько ударов во всю силу. Пару ребер я ему поломал – к гадалке не ходи… Вампиры чувствуют боль – может, не так, как люди, но чувствуют.

Во время экзекуции умрун не проронил ни звука, а у меня уже закончились «наработки». Пытать все-таки я не умею. Не то что покойный Аристарх…

– Я задам тебе всего несколько вопросов, – сказал я вампиру, – уверен, такие же задавал тебе Конкруд. Уверен, ты на них ответил… Не мог не ответить… И уверен: хотел бы отомстить…

При моих последних словах умрун лениво поднял правое веко и прошелестел:

– Отсюда поподробнее!

Есть! Месть – это святое! Вот ничего святого у нежити проклятой не осталось, а месть осталась. Говорят, остается еще любовь, но там столько условий должно совпасть, что просто труба!

– Так отвечай, голуба, кто «Крем» делает?

Если бы вампир мог смеяться, он бы расхохотался.

– Ты хоть представляешь, сколько я тут лежу? – спросил он. – Какой «Крем»? Я не знаю, кто сейчас в половине княжеств правит. Только и слышу, какой-то Владимир Краснилыч, Владимир Краснилыч!

– Кириллович, – автоматически поправил я умруна, удивляясь. – Не годами же ты здесь лежишь! И почему у вас тут пахнет так?

– А ты под стол загляни! – Вампир аж шипел от злости, паутина на его запястьях, ногах, шее, пояснице и груди опасно натянулась.

Я приподнял простыню, спускавшуюся почти до пола, посмотрел под днище стола и увидел стоящую прямо под столом парашу, к счастью пустую. Но запах-то, запах! В столе соответственно была вырезана дыра, чтобы умрун мог облегчаться лежа.

Вот это пытка! У меня аж волосы дыбом встали! Кто ж придумал такое! Да теперь мне умрун все тайны раскроет за самое великое изобретение человечества – рулон туалетной бумаги! Только где его взять-то?

Не успел я предложить нежити самую удачную в моей жизни сделку, даже видение короткое в голове промелькнуло: вот я бросаю рулон связанному вампиру на грудь, со словами «На, пользуйся!», – как по лестнице быстрым ручейком зазвенели шаги, и в подвал ворвалась фэйри с пистолетом в руке.

– Зачем ты это? – указала она стволом на так и зажатый в моей ладони осиновый колышек. – Положи на место, не балуйся!

Прям заботливая мамаша, увидевшая гусеницу в кулачке у малыша, играющего в песочнице.

– Хотел вот жизни дать вашему дохлику!

– Бросай все – и идем к маркизу, пока тебя не хватились… Не усугубляй, уринотерапевт… – Тон у фэйри был вполне беззаботным, даже сочувственным.

Хотелось бы посмотреть на нее в другом настроении…

– Скажешь, где Ашмаи искать, – помогу! – обратился я к вампиру.

– Ашмаи тебя сам найдет, не беспокойся! – Умрун осклабился, и мне захотелось сделать ему что-нибудь приятное. Точнее, не только ему.

Я с размаху ткнул вампира колышком под шею, так, чтобы он лежал на нем, как на подушке, показал фэйри пустые ладони и улыбнулся. Со стороны это должно было выглядеть так, будто я проткнул умруна. Надо же, сам меня найдет! Побыстрее бы, заждался уже…

Одним прыжком покрыть расстояние от лестницы до стола с пленником Конкруда мне бы не удалось. А вот фэйри легко преодолела это расстояние, изящно вписавшись между мной и вампиром. Выдернула колышек, посмотрела на меня укоризненно, заодно увернулась от дернувшего головой и клацнувшего зубами вампира, подставив ему под клыки деревяшку. Уж на что вялый был умрун, а взвыл во весь голос.

– Пойдем быстрее, шутник. – Шуточка была так себе, но по взгляду фэйри я чувствовал, что понравилась…

* * *

Вино было разлито по чашам, но мажордома нигде, к счастью, не было.

– Впечатлен? А это не вся коллекция, между прочим! И еще оцени, Семен, если разбираешься! – Маркиз прям предвкушал какое-то развлечение, развязывая завязки некоего продолговатого футляра.

На меня маркиз не обращал никакого внимания – благо мы с фэйри успели заскочить в комнату за секунду до возвращения «приятелей».

– Пусть эльф сыграет и споет – тогда оценишь! – заявил Конкруд, поглаживая кончиками пальцев деку старинной эльфийской лютни – настоящего шедевра мастеров прошлой эпохи.

– Он не совсем эльф, может, и играть не умеет, – высказал свое мнение Семен, которому едва ли пошла впрок пол-литровая чаша вина, выхлебанная залихватски, одним глотком. Речные долины вроде той, где обосновался Конкруд, обладают своим микроклиматом. На южных склонах холмов здесь даже виноград вызревает, так что рислинг здесь свой. И он может быть достаточно коварным, а то что-то у Семена вид слишком залихватский – словно не вина выпил, а подвиг совершил…

– Он – эльф! – Маркиз был непререкаем. – Это вы, пришлые, верите всему, что вам наплетут. Потому что вы на этой земле без году неделя! Вот и заладили: полуэльф, полуэльф! Он эльф-полукровка, а это еще гаже, чем если бы он был настоящим чистокровным эльфом! Только и умеет, что вино лакать, из лука стрелять да песни горланить! И всякими гадостями заниматься! И смотреть на него надо не как на человека с пятьюдесятью процентами эльфячьей крови, а как на эльфа!

Что на такое ответить? Маркиз лицемерит, как всегда, ему и нужно-то, чтобы я настроил лютню и сыграл для того только, чтобы инструмент дольше сохранялся. Известно: если долго не играть на инструменте, то он портиться начинает. Так что никакой романтики – голый прагматизм. Но про «гадости» он мощно задвинул! Я лишь покачал ушами – сперва правым, потом левым… Конкруд аж сплюнул. Семена такой поворот беседы заставил задуматься, но думал он недолго:

– А пусть споет! Спой нам что-нибудь трогательное, Петя! Что-нибудь заветное, чтоб за душу брало!

«Меня схватили за бока два здоровенных паренька: играй, паскуда, пой, пока не удавили!» Было искушение пропеть им всю эту песню старого людского поэта, но настроения веселиться никакого…

– Обойдетесь…

* * *

Виталя был в черной мантии и смешной шляпе с квадратным плоским верхом, выходящим за ее края. Типа поля шляпы пришили не к ее основанию, а, наоборот, к верху, еще и кисточку на один из уголков квадрата привесили. Где-то я такие шляпы видел, не помню где… Кисточка все время падала Витале на лицо, и он сдувал ее в сторону, но она, согласно всем законам физики, всегда возвращалась на место.

– А теперь, тьфу-тьфу, дамы и господа, тьфу-тьфу (это он так кисточку сдувает), с приветственным словом нашему новому, тьфу-тьфу, почетному профессору его светлости маркизу Конкруду Арсайлскому выступит член Совета, тьфу-тьфу, попечителей Петр Андреевич Корнеев!

Вот это да! Когда это я членом Совета попечителей стал? Поднялся, огляделся кругом. Конференц-зал Тверской академии был полон, первые ряды слепили глаза шитьем парадных мундиров и бриллиантовыми украшениями дам, дальше располагались скромные костюмы преподавателей. Студенты сидели на галерке, их было довольно плохо видно из-за мощных прожекторов, бьющих на сцену.

– Когда я увидел маркиза Конкруда в первый раз, – начал я выстраивать риторический период, – я подумал, что имею дело со спятившим старикашкой…

Галерка грохнула от хохота, «начальство» на первых рядах застыло в недоумении, даже привычное «тьфу-тьфу» перестало раздаваться под правым ухом.

– Когда маркиз потребовал, чтобы я сдал кровь для его научных опытов по составлению эликсира молодости, – продолжил я, подняв руку, чтобы утихомирить беснующихся студиозов, – мне показалось, что шансы на успех его исследований крайне малы, а сам он ничем не отличается от вампира, которого постоянно препарирует в своем подвале все в тех же благородных целях…

Что творилось на галерке – ни в сказке сказать… Даже среди первых рядов началось какое-то шевеление и раздался долго сдерживаемый мелодичный смех.

«Наташа!» – с благодарностью подумал я и продолжил, завершая:

– И вот здесь, в этом собрании ученых мужей, я вижу Конкруда в третий и, надеюсь, последний раз!..

Договорить мне не дали. Виталя вместе с каким-то седоватым господином выводили меня со сцены под руки, ректор бежал сзади и все пытался в прыжке дать мне пинка по пятой точке, но неизменно путался в длинных полах своего одеяния, падал на Виталю, говорил: «Простите!», получал возмущенное «тьфу-тьфу!» в ответ – и вновь устремлялся в погоню за мной…

* * *

Дверь моей камеры открылась резко и совершенно беззвучно. Только я уже не спал и даже знал, кто за дверью. Отдельной вентиляционной системы в камере-шкафе не предусматривалось, и я давно уже «принюхался» как к коридору, так и к самой башне маркиза. Странная башня, и запах странный. Ощущение, что на старинном фундаменте было построено что-то хоть и добротное, но чужеродное этому месту… Фэйри, неизвестно по каким причинам, предпочитала духи с очень резким ароматом, оставляющим у меня ощущение энергии и одновременно тревоги. Хотя… почему неизвестно по каким причинам? Эти эмоции очень характерны для таких созданий…

Как ни странно, духи больше соответствовали своим букетом именно фундаменту, а не позднейшим надстройкам. То ли совпадение, то ли Конкруд сильно ошибается, считая, что знает причину, по которой фэйри согласилась стать его оружейником…

Дверь распахнулась, но в камеру никто не вошел. Только влетел какой-то ком, размером со старинное пушечное ядро, мягко ткнулся мне в лицо и распался, оказавшись моей одеждой. Спасибо, конечно, что не каблуком по лбу, но вот вкладывать белье в сапоги, а их заворачивать в свитер – как-то нехорошо! Где ж она, трам-тарарам, женская аккуратность? Сама фэйри не зашла: постеснялась раздетого догола полуэльфа?

Конкруд в ответ на мою «научную консультацию» по поводу жидкостей в теле вампира, а также за непокорство и нежелание настраивать лютню приказал кинуть меня в камеру раздетым. Семен, не знаю уж по какой причине, не среагировал – словно впал в оцепенение. Не знаю, как другим узникам, а мне без одежды очень не понравилось. И холодновато, и неприятно, и напрочь лишает уверенности в себе. Долгую жизнь прожил Конкруд, очень долгую – и ведь научился, зараза, определять, кого что цепляет. Почти уважаю…

Оделся я быстро: необъяснимая злость на фэйри придала ускорения. Вот кажется, на маркиза надо злиться, – чего ж я на полудемоницу? Скользнул в открытую дверь и успел уловить мелькнувшую возле лестницы тень, призывно махнувшую рукой. Как это она так бесшумно проскочила такое расстояние? Ломанулся было за фэйри, но сразу остановился, снял сапоги и дальше побежал уже в носках. Теперь она заругает меня за то, что надевал сапоги – делал лишние телодвижения, и будет совершенно права… Злость усилилась, а это плохо.

Фэйри метнулась по лестнице вверх, я за ней, мы проскочили этаж Конкруда, этаж с оборудованными огневыми позициями, где устанавливалось несколько привезенных нами с Семеном «однофунтовиков» – железная отмазка для самой фэйри, случись чего, – а затем по ржавым скобам забрались на «чердак» замка. Там, на небольшой площадке перед узким окном-бойницей, затянутым рыболовной сетью, нас уже ждал Семен, виновато косившийся то на Паолу, то на меня. Сволочи! Еще немного – и я наорал бы или на Семена, или на фэйри, или сам на себя. Взять себя в руки удалось только неимоверным усилием воли.

Семен махнул мне рукой, начал что-то втолковывать, спешно обвязывая меня куском стропы и пытаясь сделать что-то вроде альпинистской страховки. Еще бы шлем предложил… Я постарался не выказывать никакого удивления таким поворотом событий, только изо всех сил сжал зубы. Фэйри, не говоря ни слова, нырнула в темноту, причем, по ощущениям, заскочила наверх и так же быстро спрыгнула с какого-то помоста, таща за собой паука-жлоба потрясающих размеров – жлоба-патриарха. Паук, ходячее воплощение маразма у ракообразных и членистоногих, и рад был бы не упираться, но его восемь ног все никак не могли приспособиться к упругому шагу фэйри, и он падал бы каждый раз, если бы полудемоница не поддерживала его за загривок. Нет, не за загривок. За то место, где голова-грудь переходит в брюхо. За ним тянулась толстенная веревка, которую я сперва принял за поводок, и лишь потом сообразил, что и поводок, и сеть, закрывающая окно, – все одна и та же паутина. «А если б у меня был паучо-ок, то я б его водил гулять на па-ва-дочке!»

– Как прошло? – спросил Семен, вручая мне патронташ с кобурой, ножи и кистень. А мешок мой где?

– Без проблем, – белозубо усмехнулась фэйри. – Другого варианта точно нет?

Мне как раз удалось распихать законное имущество по законным же местам, когда мотавший головой Семен протянул мне кошелек и до боли знакомый мешочек из бородавчатой шкуры какого-то речного монстрика. Заглянув внутрь, я увидел там все три камня. С чего такая щедрость? Службист должен был бы «соломки подстелить», то есть хоть один камень себе оставить. Который побольше. Для отчета…