Текст книги "Один из леса"

Глава шестнадцатая
Тайна старой шахты

Кольцевые балки разделяли шахту на ярусы-этажи, всего их было семь. К балкам крепились гроздья софитов, и я представил, что будет, если включить их все. А если еще и ночью… из шахты, наверное, ударит столб сияния высотой до неба.

Как паук по нити, протянувшейся по оси вертикальной трубы, я бесшумно спускался вдоль шахты. И когда над головой остались уже шесть из семи этажей, меня заметили. Странно, что серебряноглазые не всполошились раньше, когда мимо них проползала клеть. Хотя она двигалась почти бесшумно… Так или иначе, находящемуся в ней Метису повезло, его появление не вызвало тревоги. А вот мое – вызвало.

К тому времени ноги изрядно ныли, а рук я просто не ощущал. Бинты превратились в лохмотья, пальцы кровоточили, их жгло огнем. Зато глаза привыкли к темноте, нарушаемой лишь совсем слабым, рассеянным светом, что проникал в нижнюю часть сверху. Как я и предполагал, все связанное с ракетой давно демонтировали, снесли и убрали. Под ногами виднелась клетка с раскрытой дверцей, стоящая на железной площадке посреди крыши круглого бункера. Этот приземистый бетонный стакан занимал большую часть дна, его наклонные стенки и стену шахты разделяла полоса шириной всего в пару метров. На крыше бункера, кроме площадки подъемника, ничего больше не было. По периметру крыши шла ограда, с противоположных сторон в ней были просветы, откуда вниз вели лестницы.

Я понадеялся, что доберусь без приключений, но тут в темной дыре над последней кольцевой балкой засеребрилась пара овалов.

Мутант выбрался наружу, несколько секунд наблюдал за мной, потом прыгнул обратно. Я пополз быстрее, хотя пальцы уже превратились в кровяные колбаски. Он возник снова – и вдруг, миг спустя, из всех отверстий, усеивающих стены, полезли черные силуэты. Со всех сторон замигали сотни серебристых пятнышек.

Как они передают сигналы? – в который раз удивился я. Ведь первый не закричал, все было тихо, и вдруг они повалили из всех щелей! Может, твари используют ультразвук, как летучие мыши? Или феромоны? Или что-то другое…

Колодец наполнился мутантами. Стремительными тенями они сновали по балкам, взбирались по стойкам и слетали по ним. Некоторые прыгали на софиты, десятками крепившиеся к выступающих далеко из стены кронштейнах. Один мутант, повиснув на самом краю штанги, потянулся ко мне, когда я проползал мимо. Даже сейчас я не смог толком разглядеть его, увидел только необычно длинную лапу с узловатыми темными пальцами.

А потом он прыгнул.

Повиснув на одной руке и сдавив трос коленями, я выдернул из кобуры «беретту». Эхо выстрелов покатилось по колодцу, отразилось от бетона, пошло вверх. Тварь ударилась о трос выше, упала на меня, размахивая конечностями, и провалилась дальше. Я едва не сорвался, заскользил, сжимая трос одной рукой, направив пистолет вниз. На ладонь будто плеснули серной кислоты.

Упав на клетку подъемника, мутант скатился с нее, вскочил и рванул вбок по крыше. Я трижды выстрелил в него. На краю бункера он подпрыгнул, судорожно дернулся и свалился в темное межстенное пространство.

Это окончательно вывело остальных из себя, как будто все населяющие шахту твари разом поняли, что произошло. На балках поднялся настоящий хаос. Буйство теней выглядело особенно жутковато, потому что по-прежнему оставалось почти бесшумным, слышались только шлепки лап, скрежет когтей, удары и шелест, но не было ни рева, ни криков. Как они поняли, что их собрат мертв? Калуга говорил про какую-то ключевую особенность серебряноглазых, которую мы еще не раскусили – может, дело в ней?

Продолжая быстро спускаться, я понял, что крыша у бункера необычная – вроде большой металлической диафрагмы. Края изогнутых «лепестков» расходятся от центра… то есть она раздвижная, и сверху можно попасть внутрь постройки?

Клеть стояла точно в центре круга. Ноги ударились о ее крышу, спружинили. Выпустив трос, я упал на бок и только тогда позволил себе заорать – от души, во всю силу легких. Мне нужно было сделать это, чтобы выплеснуть из себя мучительную боль в левой ладони. Перчатка порвалась, концы металлических жилок глубоко процарапали кожу, покрыв ее сеткой кровавых дорожек. Крик взлетел вдоль стенок колодца, и на миг я представил себе, как привалившийся сидящий возле кожуха Калуга тревожно поднимает голову. Если, конечно, он еще там, не свалил.

Заниматься руками не было времени: мутанты кольцевой волной, поблескивающей пятнами глаз, сыпались вниз по стене шахты. Скатившись с клети, я метнулся к прорехе в ограждении, опоясывающем крышу. Если просвета с лестницами два, то и дверей внизу, наверное, две, и одна из них может быть открыта… Или обе. Или обе закрыты. Метиса на дне шахты нет, и это значит, что он сумел проникнуть в бункер, больше ему деваться отсюда некуда. И если, войдя, он запер дверь за собой…

На бегу я поливал пулями участок стены впереди. По лестнице скатился кубарем. Узкое пространство между наклонной стенкой бункера и вертикальной стеной шахты уходило, загибаясь, в две стороны.

В здание вела дверь с рычагом вместо ручки. Я рванул ее. Заперта!

Прямо над головой зашлепали лапы, звуки слились в один протяжный шелест – мутанты дождем падали с нижней кольцевой балки на крышу бункера.

Возле двери был металлический прямоугольник, в нем светилась красным узкая прорезь. Я схватил кулон Михаила, выщелкнул пластину микросхемы, воткнул в щель. Красный свет мигнул и стал зеленым. В стене затарахтело, рычаг на двери, громко щелкнув, сам собой опустился.

Распахнув тяжелую дверь, я влетел внутрь помещения одновременно с тем, как сзади на дно шахты спрыгнул первый мутант. Захлопывая дверь, выставил в сужающийся проем ствол, дал короткую очередь и отдернул винтовку. Дверь закрылась, в стене снова протарахтело, снаружи приглушенно щелкнул рычаг. Стало темно и тихо.

Метис мог поджидать меня здесь со стволом наготове, и я замер во мраке, слыша гулкие удары своего сердца. Стояла полная, гробовая тишина. Если разобраться, то как было дело? У него ведь нет ключа… То есть дверь в бункер была раскрыта – Метис проник внутрь и запер ее за собой. И что дальше? Он решил, что я сюда уже не попаду, а снаружи меня рано или поздно обнаружат мутанты. Если так, то бандит вполне мог отправиться дальше, а не устраивать засаду.

Я сделал несколько шагов вбок, чтобы сместиться с линии возможного огня, и уперся плечом в стену. Правой рукой вытащив из кармана перекись водорода, зубами свернул крышку, полил на ладонь левой. Перекись зашипела, и я тоже зашипел – от боли. Прикусил язык. Медленно стянул поврежденную перчатку. Прощай, перчаточка… нет, не прощай, а до свидания – зашью тебя, обязательно заштопаю! Сунув ее в карман, вылил на ладонь и пальцы остатки перекиси. А вот правую перчатку снимать не будем, она еще пригодится на руке. Намотав на запястье цепочку электронного ключа и спрятав его под рукав, я стащил с пальцев бинты. Ох и больно будет нажимать на курок. И нож держать, и пистолет.

Темнота была полная, абсолютная. Ввалившись внутрь, я практически ничего не успел разглядеть за ту секунду, пока дверь оставалась открытой, понял только, что попал в коридор, идущий от двери прямо. Висящий на ремне фонарик не включал, потому что Метис мог притаиться где-то впереди и поджидать меня со стволом наготове. Но нельзя же все время оставаться в темноте… отстегнув фонарик, я присел, положил его у стены и отодвинулся на расстояние вытянутой руки. Снял с плеча винтовку. Направив ствол вперед, положил палец на спусковой крючок, приклад зажал под мышкой. Другой рукой потянулся к фонарю. Нащупав его, вдавил кнопку. Луч ударил вдоль коридора. Если Метис там, первой реакцией будет выстрелить в источник света или немого выше, но я-то буду в стороне и дам ответный выстрел, ориентируясь по звуку или вспышке…

Ни того, ни другого не последовало. Ладно, значит, меня не ждут. Или ждут, но где-то дальше.

Коридор был совсем короткий, в конце виднелся проем без двери. Взяв фонарик и удобнее перехватив винтовку, я направился к нему. За проемом открылся еще один коридор, кольцевой. Правильно, постройка ведь круглая.

Здесь были закрытые двери, и я медленно двинулся вперед, толкая одну за другой. Первые две оказались заперты, ломать их пока не стал, решив сначала обойти все здание, вернее, весь этот этаж. Внизу есть другие, уверен.

Третья дверь была приоткрыта, за ней обнаружилась кладовка со старыми стеллажами, ведрами и швабрами. Неинтересно, дальше…

А вот дальше стало интересно. За четвертой дверью оказалось большое помещение. Чем-то оно напоминало лабораторию Травника в старой дворницкой, а вернее – та комната казалась жалким подобием этой. Здесь имелось все, что положено лаборатории: железные столы, реторты, колбы и пробирки, пластиковые тумбы со шкалами и панелями, на одной я заметил табличку с надписью «Квантовый микроскоп МИКРОН-С13Т-01». В полутьме белели шкафы, за стеклянными дверцами выстроились ряды подставок с ретортами, полными разноцветных жидкостей, аккуратно подписанные бутылочки и склянки с запечатанными горлышками. Я прошелся по помещению. Луч фонарика скользил по схемам и диаграммам на стенах, по мониторам и компьютерам, затем осветил небольшой столик, на котором лежала стопка бумаг, придавленных колбой. На стене висела доска вроде тех, что до Пандемии использовали в школах. На полочке лежали мелки, а на доске было что-то нарисовано. Я подошел.

Рисунок белым мелом: горбатая детская машинка, от нее идут стрелки к трем фигуркам – человечкам, бегущим на четвереньках. У каждого пара больших овальных глаз, от каждого по пучку тонких стрелочек расходится к большим группам таких же человечков.

Овалы, да? То есть никакие не человечки – мутантики это. Я задумчиво шагнул назад, разглядывая рисунок. Под ним была надпись:

«Мобильный Командный Центр – командиры – рядовые файтеры».

Ее перечеркнули, ниже был еще текст, мелкий, плохо разборчивый:

«Пока не удается создать систему ступенчатого подчинения!»

Точкой восклицательному знаку служило пятно раскрошившегося, вдавленного в доску мела, как будто автор писал это в сердцах и в конце выругался. Грязно так, желчно, негодуя на собственную научную несостоятельность…

– Фай-те-ры, – прошептал я, пробуя слово на вкус, и повторил громче: – Файтеры. Так вот как вы называетесь?

Больше на доске ничего не было, и я посмотрел на столик рядом. Над ним висела фотография в рамке, там улыбались люди в белых халатах, мужчины и женщины. Сжав фонарик зубами, взял колбу, на дне которой белел сухой осадок, и поднял верхний листок из стопки под ней. На бумаге темнел круг, оставленный дном колбы. Я поднес листок ближе к лицу, чтобы луч уперся в него. Фирменный бланк, рамка, вверху надпись: «КИБО-3», а ниже текст:

«Перечень химикатов, необходимых для ключевого эксперимента по усилению когнитивных функций подопытных биологических объектов категории “файтер”. Расчетная дата проведения: 16 апреля 2014 г.».

Дальше шел столбец с названиями вроде «изацетам», «фенотропил-м» и «ноотропический глеций», а внизу стояла подпись:

«Директор лаборатории “Вектор”

Комплекса по Исследованию Биологических Образцов

И.С. Логин».

Луч света дрогнул, качнулся. Пальцы сами собой смяли листок. Это была спонтанная реакция, на миг я потерял себя, словно вдруг провалился в черную бездну.

Станислав Игоревич. Так меня зовут.

А моего отца зовут Игорь Сергеевич. Я – Стас, Стас Логин, сын Игоря Логина.

И. С. Логина.

Медленно-медленно я поднял взгляд на большую фотографию в рамке. Там было восемь человек: три женщины, совсем молодая девушка, два парня лет тридцати, коренастый мужчина с седеющими висками и в центре группы – еще один, высокий, с сосредоточенным лицом.

Знакомым лицом.

Теперь уже – смутно знакомым, подзабытым. Но все же не до конца стершимся из памяти.

Белые халаты… И большие – хотя это просто в том возрасте они казались мне большими – помещения. И еще столы. И множество интересных разноцветных стекляшек, и улыбающиеся люди… Мой отец ведет меня, держа за руку. Радость, любопытство. Потом – легкая тревога: зачем мне сказали раздеться, зачем положили на этот стол? Но ведь отец надежный и честный, он всегда все говорит мне, никогда не обманывает, и он… Он подходит ко мне, на лице белая маска, а в руках шприц, и я начинаю бояться еще сильнее, потому что шприц действительно большой, и внутри что-то густое, неужели отец собирается вколоть ЭТО в меня? А он говорит что-то успокаивающее, просит не волноваться… Рядом стоят другие люди, они тоже в масках и лиц не видно… Отец говорит, что это для моей же пользы, наклоняется, огромный шприц с длинной иглой совсем близко…

Хруст стекла вывел меня из оцепенения, и я удивленно посмотрел на свою руку в перчатке. Пальцы так сжали колбу, что раздавили толстый «пузырь», целым осталось только горлышко.

Коренастый мужчина с седеющими висками, тот, что на снимке стоит слева от отца – это Миша. Михаил Тополь служил здесь. А Игорь Логин здесь работал. Возможно, они хорошо знали друг друга? Дружили? Все может быть. Меня привозили сюда, в это место? Или в какое-то другое? Я не помню базы и спуска в шахту, ничего такого не помню… Но ведь клетка с подъемником не могут быть единственной дорогой вниз. Как они спускали все оборудование, как строили бункер? Наверняка есть и другой путь. Все равно не помню! Только белые халаты, маски, только шприц с длинной иглой в руках того, кому я доверял больше всех на свете. Доверял, а он предал меня, причинив боль… Ведь тогда, после укола, была страшная, адская боль, ее я тоже помню, и были странные картины в голове, и глухие голоса, и шепот во мраке, и мерцающие силуэты, и…

Мерцающие?

Я осознал, что сжал фонарик зубами так, что еще немного – и они начнут крошиться. Глубоко вдохнул, выдохнул. Ты не знаешь всего, Стас. Отец что-то сделал с тобой, – но не факт, что плохое. Может, он пытался помочь тебе в преддверии катастрофы? То есть он знал о ней? На фотографии они с Михаилом стоят рядом. Эти двое хорошо знали друг друга, потом отец куда-то уехал, к началу Пандемии его не было рядом со мной. Но каким-то образом он передал Михаилу просьбу: прийти в город, где я оставался, найти меня, помочь. После этого Михаил и заявился в ту бойлерную. Где мой отец теперь, жив вообще или нет? Он здесь, на этой территории, окруженной непроходимыми массивами Леса, или где-то в другом месте? Если здесь – почему мы никогда не встречались? А если погиб… Почему Михаил ничего не рассказывал обо всем этом? Берег меня, хотел защитить? От чего? Я сам могу защитить себя! И я хочу знать всё!

А потом что-то сдвинулось позади меня. Я ничего не услышал, но ощутил движение в темноте за спиной и резко присел, все еще сжимая фонарик зубами.

В тот же миг произошли два события.

Стукнул выстрел, пуля ударила в лицо моего отца на фотографии, пробила его, оставила на месте головы рваную дыру.

В помещении загорелся свет.

Он был тусклым и красноватым, источником его служила выпуклая панель на потолке.

Быстрые шаги прозвучали, уже когда я катился вбок, брякая винтовкой о пол. Пули оставили крошащиеся отверстия в стене под столом. Я провернулся на коленях, выбрасывая перед собой руку с горлышком колбы, и полоснул острым сколом по лицу подскочившего Метиса. Сделав первые выстрелы, он побежал ко мне, чтобы всадить пулю в голову почти в упор, но не успел.

Бандит отпрянул, красная линия прочертила его щеку прямо под глазом. Выплюнув фонарик, я бросился вправо, прыгнул за железный стол, выстрелил из-под него, целясь в ноги. Не попал – Метис успел выскочить обратно в дверной проем. Он встал под стеной коридора, выставил оружие из-за косяка и дал длинную очередь. Хруст, лязг и звон наполнили лабораторию. Разлеталось стекло, колбы и реторты взрывались, осыпая все вокруг осколками, которые в красном свете напоминали сгустки крови. Задребезжал под ударами пуль и вдруг распался пополам пластиковый кожух микроскопа, обнажив электронные внутренности, провода и схемы. Осыпалась дверца шкафа, он качнулся. А потом стало тихо – в М-16 кончились патроны.

Я ждал щелчка, сопровождающего смену магазина, но вместо этого из коридора донесся удаляющийся топот ног. У него что, патронов нет? Вскочив, я схватил укатившийся под стол фонарик, прыгнул к двери. Куда побежал бандит? Коридор ведь идет по кругу, нет смысла убегать! Свернув в другую сторону, я рванулся навстречу Метису, приготовившись стрелять. Шаги, почти смолкшие, зазвучали громче, но потом стихли. Коридор все изгибался, мимо проносились закрытые двери, и наконец показался широкий проем.

Он вел не в очередную кладовку, кабинет или лабораторию, а в центральное помещение бункера, круглое, с высоким потолком-диафрагмой. На середине был выложенный железными плитами винтовой спуск, ведущий в глубину под землю, такой широкий, что по нему запросто мог бы проехать грузовик.

Гулкий топот доносился снизу – Метис спускался. Я рванул следом, но притормозил у раскрытой двери на другой стороне круглого помещения. За дверью горел красный свет, в небольшой комнате стояли железные шкафы с рычагами и кнопками. Над каждым рычагом висела забранная стеклом табличка: «Ворота № 1», «Ворота № 2», «Питание Лаборатории Биологических Образцов», «Резервное питание подъемно-спускового механизма», «Питание верхнего створа лаборатории». Шкафы тихо гудели.

Окинув все это взглядом, я побежал за Метисом.

Винтовой спуск тянулся внутри бетонной трубы. Здание бункера было насажено на нее, как пробка на горлышко бутылки. Откуда этот красный свет? Получается, бандит включил какую-то аварийную систему. Под шахтой может быть геотермальный источник – аккумуляторы, обслуживающие лабораторию «Вектор», питаются от него…

Неважно! Дальше, быстрее! План простой: догнать Метиса, вырубить, допросить, узнать все, что знает, убить и вернуться. Вот только расскажет ли он мне что-то новое? От Кузьмы он узнал про этот комплекс и про Михаила Тополя, когда-то ведавшего местной безопасностью. Выслушав Кузьму, Метис решил, что круто поднимется, если проникнет сюда. Мне эти сведения уже ничего не дадут – или по-прежнему остается нечто, чего я не знаю, а он знает?

Топот ног внизу стих. Я смерил шаг. Миновав еще два витка спирали, сместился к перилам, встал на одно колено и, водя стволом из стороны в сторону, оглядел помещение, которым заканчивался спуск. В бетонной коробке с высоким потолком не было ничего, кроме железных ворот. Их створку, глубоко утопленную в стену, перекрывали три металлических столба. Так и не поняв, куда делся Метис, я выпрямился, шагнул вперед. Помещение озарял все тот же красный свет. Панель аварийного освещения, ворота… Еще одна панель, небольшая, в стене у ворот, и знакомая прорезь в ней, горящая красным светом. И все, больше ничего нет. Здесь же негде спрятаться, куда он делся? Получается, Метис дальше, за воротами, проскочил в них, и они успели закрыться, прежде чем я сюда попал? Странно, я не слышал ни звука…

Сделав еще пару шагов, я вспомнил, что несколько раз пробегал мимо железных щитов в стене. Наверное они прикрывали какие-то ниши – то ли с проводкой, то ли места, где был необходим доступ к вентиляции. Метис мог снять один, влезть и…

Удар в затылок свалил меня с ног. Потом мне врезали между лопаток и тут же – сбоку, по почкам. Руку заломили за спину, сорвали винтовку с плеча, из кобуры выдернули пистолет. Я попытался перевернуться, и удары посыпались градом. Все вокруг поплыло, закачалось, зазвенело в ушах…

– Как ты вошел в бункер? – голос донесся будто издалека.

Я понял, что меня обыскивают. Прямо надо мной замаячило угрюмое серое лицо. На щеке была рана, оставленная осколком колбы, оттуда текла кровь, но Метис этого не замечал. Он говорил холодно и отстраненно, словно обращался не ко мне, а прояснял что-то для самого себя:

– Когда я спустился, дверь в бункер была закрыта, но не заперта, поэтому мутантов внутри нет. Я вошел и запер ее. Но ты все равно смог войти. Как? У тебя что-то должно быть, какой-то ключ. Там не было кодового замка, только прорезь, вот как здесь. Ключ… какая-то карточка? Где она?

Правая перчатка до сих пор была на моей руке, но сейчас я не мог достать то, что пряталось на тыльной стороне ладони, потому что лежал лицом кверху, едва видя окружающее, а Метис склонился надо мной.

– Где карточка, охотник? Или у тебя что-то другое? И еще, я хочу наконец разобраться: ты пришел сюда за сывороткой? Или за файтерами? Хан говорил, что сможет захватить всю округу, если будет контролировать боевых мутантов «Вектора»… А это что?

Он сорвал с моего запястья цепочку, оглядел кулон, который я спрятал под рукавом.

– Здесь местный логотип, но на ключ не похоже. – Из кулона с тихим щелчком выскочила пластина, Метис оглядел ее и кивнул. – Понял. Этим ты и открыл дверь, так?

В лоб мне уставился пистолет, но бандит не выстрелил. Он произнес изменившимся голосом:

– А это что такое?!

Перед глазами еще плыло, я едва мог вздохнуть, сердце работало с перебоями. Сощурившись, я разглядел знакомый нож в руках бандита.

– Перо Борзого! Откуда оно у тебя?!

– Нет, – хрипнул я. – Это Миши…

– Миши? Какого еще… А, того старика!

Серое лицо дрогнуло, изумление и злость раскололи каменные черты.

– Ты напарник старика, и он дал тебе ключ от бункера! Ты убил моего племянника!

Говоря это, бандит стоял прямо надо мной, и я ударил его носком ботинка между ног. Точнее, попытался ударить. Метис резко свел колени, зажав ими мою ступню. Потом наклонился, кулак пошел вниз, словно поршень, врезался мне в живот, продавив мышцы и внутренности, впечатав их в пол вместе с позвоночником. Меня распластало, расплющило по бетону. Воздух вышел из груди, стало темно, перед глазами замигали пятна.

Потом опять посветлело, и я понял, что меня волочат за шиворот, лицом вниз, голова приподнята, носки ботинок скребут пол.

– Посмотрим, что внутри? – голос доносился словно с другого конца планеты. – Знаешь, мне привычнее убивать, чем говорить. Но теперь просто пристрелить тебя теперь будет неправильно. Ты должен все увидеть, понять, чего лишился, а потом умереть.

Зашипело, загудело… Скосив глаза, я разглядел, как металлические столбы опускаются в пол. Створка ворот поползла вбок. Метис шагнул дальше, втащив меня в большое помещение, слабо озаренное красным. На потолке было пять световых панелей, но четыре из них не работали. Гараж или мастерская? И то и другое… В голове начало проясняться, хотя я все еще с трудом двигал конечностями. Левая рука поползла к правой, ухватилась за кисть. Пальцы сжали кончик застежки, торчащей из-под клапана, который закрывал короткую «молнию» на тыльной стороне ладони.

Посреди мастерской стоял вездеход: гусеничная машина с выпуклой, непроницаемо-черной кабиной и горбатым кузовом. Дверца была раскрыта, на корпусе сбоку белели крупные буквы: МКЦ-1.

Я вспомнил рисунок на доске в лаборатории, горбатую машинку и фигурки рядом с ней. МКЦ – Мобильный Командный Центр. Из него управляют файтерами. Серебряноглазыми мутантами. Теми, что одновременно узнали о смерти собрата, которого я застрелил на крыше бункера. В один миг ощутив неслышный сигнал…

Вот оно. Ключевое, о чем говорил Калуга. Я мог и раньше догадаться.

Здесь были стеллажи с инструментами, станки, груды промасленных тряпок, ящики, поддоны с запчастями. На десятке составленных в ряд столов лежала гусеница, а на цепях, идущих от кран-балки под потолком, висел двигатель.

На другом конце гаража виднелись ворота, похожие на те, через которые мы попали сюда. Метис за шиворот поставил меня на колени, сказал: «Смотри» – и сунул под нос небольшую желтую капсулу. С виду она была мягкой, будто сделана из желе.

– Что это? – спросил я, с трудом шевеля разбитыми губами.

– Сыворотка. Ее давали файтерам. Метаболизм ускоряется в несколько раз. Тонус, реакция… Думаешь, откуда я знаю такие ученые слова? От Хана нахватался, когда еще служил у него. Хан знает про это место, мечтает попасть сюда. Потом Кузьма случайно увидел того старика… Слушай, щенок, я хочу убить тебя не просто так. Я приму сыворотку. Хочу узнать, как это, какие ощущения. Я люблю убивать, понимаешь?

– Не убьешь, – сказал я сквозь зубы, глядя в пол.

– Что ты там вякаешь, щенок? Почему не убью?

– Потому что у меня нож, – ответил я, подняв голову, и воткнул ему в глаз маленький тычковый нож, который достал из вшитого в правую перчатку кармашка.

Вскочив, я головой врезал в подбородок Метиса, отбросил его от себя. И успел воткнуть нож еще дважды – в грудь, в плечо, – прежде чем он, прижав руку к глазу, начал стрелять из моей винтовки. Я метнулся в сторону, но Метис видел меня целым глазом и повернулся. Вездеход оказался прямо на пути. Если бы это была колесная машина, я бы бросился под днище, прокатился под ним и вскочил бы с другой стороны, но там были гусеницы, и пришлось нырять в раскрытую дверцу. Пули ударили в фонарь кабины, я потянул дверцу на себя – она подалась туго, с мягким шипением пневматики.

Стекло казалось черным только снаружи, изнутри все было отлично видно. Метис всадил несколько пуль в фонарь и прекратил стрельбу. Упал на колени, бросив винтовку, завалился вперед, уперся лбом в пол. Сгорбившись, закачался из стороны в сторону.

Я опустился в кресло и оглядел кабину. Сплошной пластик, покатые панели, изогнутый подковой пульт, из него выступает маленький овальный руль. Кнопки, рычажки, рукояти, но ничего похожего на ключ зажигания. А это что? Я схватился за длинную пластинку, торчащую из гнезда под баранкой. Провернул. Звука сработавшего стартера не было – однако под полом равномерно загудело, и пульт озарился огоньками.

Когда я перевел взгляд на выгнутое наружу лобовое стекло, Метис все еще стоял на коленях. Одной рукой он закрывал глаз, а вторую поднес ко рту и бросил туда желтую капсулу. Откинул голову, начал валиться на спину, но сумел удержать равновесие. Потом сорвал с себя куртку, рубаху, безумно улыбнулся и ткнул в меня пальцем, будто мог видеть сквозь наглухо тонированный фонарь. Лицо его мучительно исказилось, он попытался выпрямиться, но упал. Задергался, как в приступе эпилепсии: руки и ноги подскакивали, взлетали колени и локти, бандит извивался, я услышал хриплые стоны. Грудь Метиса раздувалась, кулаки колотили по полу.

Я снова окинул взглядом пульт. На нем были два монитора, под каждым кнопка. Вдавил одну, другую – и мониторы замерцали, возникли картинки, полные темно-красных теней. И что тут у нас? Это часть мастерской справа от вездехода, где стоят ящики со всяким автохламом, а это, кажется, место за машиной… точно, вон и вторые, закрытые ворота виднеются! Повернувшись, я зацепил коленом торчащую сбоку от сидения пластмассовую рукоять. Она сместилась, в кузове загудело, и стенка позади кресел раздвинулась.

В центре салона, занимавшего кузов машины, стояло кресло с полусферой в верхней части. Если человек сядет в кресло, и полусфера немного опустится на кронштейне, то накроет его голову.

В потолке над креслом был тусклый металлический круг, в его центр от верхушки сферы уходили провода. Сбоку из стены торчал пульт с экраном, датчиками и кучей кнопок, а рядом стоял стул.

Я перевел взгляд на лобовое стекло – Метис полз на четвереньках, раскачиваясь, свесив голову, лица не было видно – и снова уставился на мониторы. Будем последовательны. Первое: мутанты, то есть файтеры, управляются психически. Может, у каждого чип-приемник вшит в череп? Оператор сидит в Мобильном Командном Центре, то есть в том кресле, и отдает команды мысленно. Кстати, корпус снаружи кажется горбатым не просто так – там может быть спрятан выдвижной излучатель. Ментальный радар, или как назвать такую штуковину? Пси-радар. Горб раздвигается, он выезжает…

Второе: вездеход по спиральному пути может подняться наверх. А дальше? Я видел крышу лаборатории «Вектор» – это просто большая диафрагма. Ее можно раздвинуть, МКЦ поднять и оттуда управлять мутантами. Наверняка где-то в лаборатории есть еще один КЦ, только без «М», скорее уж с «С» – Стационарный Командный Центр. Но он предназначен для экспериментов только внутри шахты, чтоб файтеры ползали стройными рядами по стенам, выстраивались на балках и отдавали честь. А если нужно было погнать их на Полигон, то вездеход выводили наружу через вторые ворота, расположенные в глубине гаража. Там он подъезжал к шахте, и оператор в кресле брал контроль над файтерами сверху. Кстати, наверняка через вторые ворота в лабораторию попадал и основной персонал. Не катались же люди постоянно в той клетке – это, скорее всего, вспомогательный путь.

И третье: файтеры. Вот это самое удивительное тут. Интересно, насколько сложные команды они могут выполнять? Только переть толпой в том направлении, куда пошлет оператор, и давить все, что попадется на пути, или мутанты способны на тактические действия?

В этот момент Метис встал. Он находился прямо напротив фонаря, и выпрямившись оказался лицом ко мне. Широко расставил ноги, качнулся… и упал вперед.

Я чуть не подскочил на сидении, когда увидел, что произошло дальше: он выставил перед собой руку, ладонь ударилась о пол, рука согнулась – и разогнулась подобно пружине. Слегка покачиваясь, бандит упирался в пол носками ботинок и одной ладонью, даже не коснувшись пола грудью. Попробуйте упасть вот так, принять вес тела на одну руку, спружинить и не разбить себе лицо!

Метис резко разогнул руку и снова оказался стоящим на ногах. Я заморгал – во дает мужик! Это что, сыворотка начала действовать? Бандит нашел меня взглядом, словно мог видеть сквозь фонарь. А может, и правда видит? На лице его вместо левого глаза темнела дыра с влажной кашицей внутри, второй смотрел отрешенно, безучастно. Метис оглянулся, заметил винтовку на полу и пошел к ней.

Я заерзал, уставившись на пульт. Как управлять вездеходом? Вот эта рукоять, для чего она? А эта?..

Когда в следующий раз я поднял взгляд, Метис исчез. Так и не обнаружив ничего похожего на рычаг скоростей и коробку передач, я схватился за руль, потянул на себя. Вездеход взрыкнул, рывком сдал назад, меня бросило на баранку. Взгляд заметался по двум мониторам – куда делся бандит?!

Он снова возник в поле зрения, теперь с винтовкой наперевес. Дважды выстрелил в фонарь, оставив на нем белесые пятна, потом бросил винтовку. Не отшвырнул, просто выпустил из рук, она упала ему под ноги.

Перешагнув через нее, Метис направился к вездеходу. Походка, движения – все изменилось. Бандит физически не мог потяжелеть за эти минуты, добавочному весу просто неоткуда было взяться, но казалось, что под его тяжелыми мерными шагами продавливается пол.