Текст книги "Сокровища конкистадоров"

В Эльдорадо по Амазонке

В 1539 году на поиски Эльдорадо отправился Гонсало Писарро – сводный брат прославленного завоевателя Перу. С отрядом из трехсот испанцев и четырех тысяч индейцев-носильщиков он вышел из Кито и двинулся на восток. Где-то там, согласно господствовавшей в то время теории, и должна была находиться заветная страна «золотого короля». Кроме того, на восточных склонах Анд, по слухам, росли целые рощи коричных деревьев, и в случае неудачи с поисками Эльдорадо Писарро рассчитывал запастись хотя бы корицей – эта пряность пользовалась большим спросом на европейских рынках и стоила немалых денег.

Переход через Анды оказался неимоверно тяжелым. На пути отряда Писарро лежали неприступные горные хребты, бурные реки с ледяной водой; на больших высотах конкистадорам пришлось бороться с еще одним врагом – холодом. Стужа пронизывала насквозь, от нее нельзя было спастись. Индейцы, непривычные к холодам, погибали от мороза сотнями. Были потери и в рядах испанцев. На обледеневших горных тропах пришлось бросить на произвол судьбы огромные стада свиней, которых испанцы взяли с собой в качестве провианта. Отряд голодал. Многие солдаты бросали оружие, потому что были не в силах нести его дальше.

С огромным трудом преодолев Восточную Кордильеру, Писарро разбил лагерь на склонах вулкана Сумако. Измученным людям требовался отдых; кроме того, начался сезон дождей. Потянулась бесконечная череда однообразных дождливых дней. Дожди шли, не переставая, в течение двух месяцев. От сырости не было спасения. Оружие и доспехи испанцев ржавели, одежда начала гнить. В отряде начался ропот, многие открыто выражали желание вернуться назад. И в это трудное время в лагерь Писарро неожиданно пришел небольшой испанский отряд во главе с Франсиско де Орельяной.

Предводитель новоприбывших был относительно молодым – в ту пору Орельяне было около тридцати лет, – но уже опытным воином. Соратник Франсиско Писарро, Франсиско де Орельяна принимал участие во всех значительных походах и сражениях во время завоевания Перу, в 1534 году участвовал в захвате Куско. Годом позже он появился на севере Перу, совершил поход в Эквадор, где заложил город Сантьяго-де-Гуаякиль (ныне Гуаякиль, один из крупнейших городов Эквадора).

Во время перехода через Анды отряду Орельяны пришлось еще тяжелее, чем людям Писарро. Под его началом было всего-навсего двадцать три человека, и маршрут экспедиции пролегал по местам, уже разоренным испанцами, население которых кипело желанием мести. Стычки с индейцами случались едва ли не каждый день. Из четырнадцати лошадей в отряде оставались только две. При переходе через заснеженные хребты Кордильер многие индейцы-носильщики замерзли насмерть. Снаряжение, провиант и большую часть оружия пришлось бросить по дороге. Тем не менее в декабре 1541 года Орельяна благополучно перевалил Восточную Кордильеру.

Писарро был рад появлению в своем лагере хоть и небольшого, но закаленного в походах и боях подкрепления, и поспешил назначить Орельяну лейтенантом объединенного отряда. Сезон дождей уже подходил к концу. Было решено, что Писарро с небольшим отрядом выступит на разведку, а Орельяна с главными силами двинется за ним следом. Выйдя из лагеря, Писарро отправился на юго-восток – в ту сторону, где, по рассказам индейцев, должна была находиться «страна корицы». После тяжелого 70-дневного перехода испанцы вышли на берег реки Кока. Здесь Писарро и в самом деле нашел деревья, кора которых напоминала драгоценную корицу. Их было много – целые леса!

Увы, при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти деревья имели весьма отдаленное родство со знаменитыми коричными деревья Цейлона: их кора не могла рассматриваться в качестве пряности, и следовательно, не представляла никакой ценности. Разочарованию испанцев не было предела. Впрочем, Писарро не терял надежды: кто знает, какие сокровища могли таить эти совершенно неизвестные европейцам земли – может быть, даже страна Эльдорадо была где-то поблизости! И когда подошли основные силы во главе с Орельяной, объединенный отряд двинулся далее на юго-восток.

Спустившись вниз вдоль реки Кока, испанцы вышли к полноводной реке Напо – притоку Амазонки. Ее берега были заболочены, покрыты непроходимыми лесами и практически безлюдны, однако сама река представляла собой удобную транспортную артерию. Предстояло только обзавестись судами.

Постройкой бригантины руководил Франсиско Орельяна. На судно погрузили припасы и снаряжение, а также больных и раненых. Основные силы отряда шли по берегу, с огромным трудом преодолевая заросли трехметровой высоты тростника и непролазные топи. Люди страдали от жаркого влажного климата, болели лихорадкой, умирали; те, кто еще оставались в живых, были до крайности истощены. Остатки провизии подходили к концу.

И тут, когда надежда на счастливое завершение похода уже почти угасла, встретившиеся на берегу реки аборигены рассказали Писарро и Орельяне, что ниже по течению, в десяти днях пути, лежит богатая золотом земля. Эльдорадо? Да, вероятно, это была она – заветная страна «золотого короля». Но откуда истощенным до последней крайности людям взять силы на дорогу туда? И кто даст гарантии, что Эльдорадо лежит в десяти днях пути, а не в пятнадцати или не в двадцати? Наконец, существует ли она в реальности, эта «золотая страна»?

Франсиско Орельяна находит выход: он с небольшим отрядом спустится вниз по реке на бригантине, разведает местность и раздобудет продовольствие – индейцы утверждали, что в этой «стране золота» много хорошей пищи. Писарро согласен: другого выхода нет. И 26 декабря 1541 года Орельяна во главе отряда из 56 человек на бригантине и четырех каноэ уходит вниз по реке… Гонсало Писарро больше никогда так и не увидел своего лейтенанта.

Несколько долгих дней Писарро и его люди ожидали возвращения бригантины. Затем, предположив, что с Орельяной что-то случилось, двинулись на его поиски. Но напрасно они обшаривали заросшие непроходимой сельвой берега реки: бригантина и ее экипаж исчезли бесследно.

Когда последняя надежда найти Орельяну угасла, Писарро повернул назад. Путь назад был не менее труден. Погибла половина отряда. Погибли почти все сопровождавшие экспедицию индейцы. Полгода спустя к Кито вышли около восьмидесяти истощенных, облаченных в грязные пропотевшие лохмотья людей. Они даже не решились появиться в таком виде в городе, и пришлось дожидаться, когда им доставят новую одежду…

Но что же случилось с Франсиско де Орельяной и его отрядом?

До сих пор в точности неясно, что заставило лейтенанта и его людей отказаться от возвращения в лагерь экспедиции. Много позже, уже задним числом, родилась версия, что Орельяна имел возможность вернуться к главному отряду, чтобы сообщить о результатах разведки. Однако он «поступил как изменник», чтобы «ценой измены присвоить славу и, может быть, выгоду открытия». Источником этих слухов были люди из отряда Писарро, бесславно вернувшиеся в Кито и поспешившие свалить свои неудачи на голову бесстрашного лейтенанта. Сам Орельяна позже утверждал, что был вынужден подчиниться требованию спутников – они не хотели возвращаться вверх по реке, наперекор быстрому течению, а предлагали плыть дальше вниз. Это требование было даже зафиксировано документально: сохранился оригинал этого текста, подписанного всеми участниками похода. Монах-доминиканец Гаспар Карвахаль, участник исторического плавания Орельяны и его историограф, позже написавший «Повествование о новооткрытии достославной реки Амазонок», считал, что вернуться назад Орельяна попросту был уже не в состоянии; кроме того, у него не было уверенности, что он найдет Гонсало Писарро на прежнем месте.

Сейчас, полтысячелетия спустя, трудно в точности воссоздать картину тех давних событий. Можно предположить, что Орельяна и его люди, скорее всего, просто не видели никакого смысла в возвращении в лагерь Писарро: там их ждала верная смерть от истощения, в то время как путь вперед, в полную неизвестность, давал призрачный шанс на спасение. Что лучше – без всякой надежды умирать от голода и лихорадки в вонючих болотах или смело идти навстречу опасности, бросая вызов судьбе?

Безусловно, что люди на бригантине понимали, что поступают не по-товарищески, бросая отряд Писарро на произвол судьбы. Но моральные соображения в данном случае, по-видимому, уступили место инстинкту самосохранения. И хотя у обеих партий были равные шансы на жизнь и смерть, Орельяна и его спутники сделали свой выбор…

Покинув лагерь экспедиции, бригантина спустя три дня достигла местности, про которую рассказывали индейцы. Все приметы вроде бы были налицо, но ни обещанного золота, ни обилия пищи здесь не было. Что делать? Орельяна попытался продвинуться далее в надежде, что индейцы, возможно, наврали или напутали, и ниже по реке лежит если не «страна золота» – Бог с ним, с золотом, – то хотя бы какая-нибудь индейская деревня, где можно раздобыть пропитание. Его людям приходилось довольно туго: отправляясь в плавание, они взяли с собой минимум провианта – сколько позволяли и без того скудные запасы экспедиции – и теперь были вынуждены глодать ремни и подметки от башмаков. Многие были столь слабы, что не могли держаться на ногах.

Им повезло: 5 января 1542 года ниже по реке они наткнулись на Богом забытое индейское селение. Изголодавшиеся люди с жадностью накинулись на еду. Когда эйфория прошла, со всей неотвратимостью встал вопрос: что делать дальше? Позади был ад, впереди – полная неизвестность. Где-то далеко в сельве остались их товарищи, но как вернуться к ним? По суше дорог нет, а на то, чтобы подняться по быстрой реке против течения, им пришлось бы идти на веслах целые месяцы…

Но может быть, Писарро и его люди сами придут сюда? Орельяна предложил компромисс: давайте подождем оставшуюся позади партию здесь, в этом селении, а пока займемся постройкой нового, более прочного судна. Оно потребуется, если придется плыть дальше по реке.

Дни проходили за днями. Новая бригантина уже была построена, а отряд Писарро так и не появлялся. Были ли эти люди еще живы, или давно сгинули в дебрях и топях? На общем совете было решено: плывем дальше. Монах Гаспар Карвахаль аккуратно записал приговор собрания и пустил бумагу по кругу; каждый ставил на листе свою подпись. Лейтенант Орельяна подписался последним, размашисто скрепив решение общего совета. На следующий день бригантина отчалила от берега.

12 февраля 1542 года река Напо вынесла судно испанцев к месту, где соединялись три реки, и самая большая из них была «широка, как море». Течения слившихся рек боролись одно с другим, отовсюду неслось множество вырванных с корнями деревьев, приходилось лавировать, чтобы избежать столкновения с ними. «Здесь мы оказались на краю гибели, – пишет Карвахаль, – Опасно было плыть по реке, так как в ней было много водоворотов, и нас швыряло из стороны в сторону. С превеликим трудом мы все-таки выбрались из этого злополучного места, но так и не смогли подойти к берегу…»

Это была Амазонка – самая многоводная река мира. Она неудержимо несла бригантину Орельяны на восток, и никто из находящихся на ее борту испанцев еще не знал о том, что волей судьбы им предстоит пересечь весь Южноамериканский материк и первыми из европейцев воочию увидеть его необъятные размеры.

Берега огромной реки были необитаемы. Лишь пройдя двести лиг, испанцы впервые заметили человеческое жилье. В одном из индейских селений путешественники провели март и апрель, сооружая еще одну, больших размеров, бригантину, которую назвали «Викторией». Несмотря на то что у них не было подходящих материалов и нужных инструментов, люди трудились не жалея себя, понимая, что с этим судном связана их единственная надежда добраться до мест, населенных европейцами.

24 апреля испанцы снова пустились в плавание. Река была так широка, что порой ее берега терялись в голубоватой дымке. Вбирая в себя все новые и новые притоки, она становилась все многоводнее и шире. Куда несет свои воды этот огромный поток, по сравнению с которым все реки Старого Света выглядят жалкими ручейками? Никто из людей Орельяны этого не знал. Они надеялись только на то, что рано или поздно эта река выведет их к морю.

В середине мая испанцы вступили в густонаселенную страну, населенную воинственными племенами. Краснокожие воины, приблизившись к испанским бригантинам на пирогах, осыпали их тучей стрел. Огнем аркебуз испанцы отразили натиск. Затем отряд Орельяны высадился на берег, и битва продолжилось на суше. Несколько конкистадоров были убито, многие ранены.

Продираться через эту страну воинов испанцам пришлось в течение пяти дней. В поисках продовольствия испанцы высаживались на берег лишь возле небольших, одиноких селений. Однако и это не помогало: стычки с аборигенами случались почти постоянно. В одном из столкновений был тяжело ранен Гаспар Карвахаль – индейская стрела выбила ему глаз.

Проходили дни, недели, месяцы. Казалось, что реке не будет конца. Иногда на ней разыгрывались штормы, ничуть не уступающие морским бурям. 3 мая бригантины миновали огромное устье левого притока Амазонки, который испанцы назвали Риу-Негру – Черной рекой. «Она неслась с такой стремительностью и таким бешенством, – писал Гаспар Карвахаль, – что ее воды текли в водах другой реки струей длиною свыше двадцати лиг и ни та вода, ни другая не смешивались».

С середины реки оба ее берега порой выглядели только как туманные полоски. Когда бригантины приближались к берегу, открывались бесчисленные протоки, окаймленные непроходимыми чащами девственного леса. Однако испанцы теперь почти не отваживались приставать к берегу, боясь отравленных индейских стрел. Карвахаль так писал об этих тяжелых днях:

«По правде говоря, среди нас были люди, столь уставшие от жизни да от бесконечного странствования, до такой крайности дошедшие, что, если б совесть им сие могла только позволить, они не остановились бы перед тем, чтобы остаться с индейцами, ибо по их безволию да малодушию можно было догадаться, что силы их уже на исходе. И дело дошло до того, что мы и впрямь боялись какой-нибудь низости от подобных людей, однако же были меж нами и другие – истые мужи, кои не позволяли оным впасть в сей грех, на веру да на силу коих слабые духом опирались и сносили более того, что смогли бы снести, не найдись среди нас люди, способные на многое».

В конце июня испанцы неожиданно попали во владения амазонок – как можно иначе было назвать индейских женщин, которые предводительствовали отрядами индейских воинов и смело бросались во главе их в бой? «Битва, здесь происшедшая, – пишет Карвахаль, – была не на жизнь, а на смерть, ибо индейцы перемешались с испанцами и оборонялись на диво мужественно. Мы сражались более часа, но индейцев не покидал боевой дух, скорее наоборот – казалось, что в бою их смелость удваивается… Я хочу, чтобы всем ведома была причина, по которой индейцы так защищались. Пусть все знают, что тамошние индейцы – подданные амазонок и что, узнав о нашем приближении, они отправились к ним за помощью, и десять или двенадцать из них явились к ним на подмогу… Мы увидели воочию, что в бою они сражаются впереди всех и являются для оных чем-то вроде предводителей… Сии жены весьма высокого роста и белокожи, волосы у них очень длинные, заплетены и обернуты вокруг головы. Они очень сильны, а ходят почти нагие – только прикрывают стыд. В руках у них лук и стрелы, и в бою они не уступают доброму десятку индейцев, и многие из них – я видел это воочию – выпустили по одной из наших бригантин целую охапку стрел…»

Встреча с «индейскими амазонками» произвела на испанцев такое впечатление, что Орельяна назвал великую реку, по которой плыли его бригантины, «рекой Амазонок», Амазонкой. Это название она сохраняет и до сего дня. Что касается «страны амазонок», открытой Орельяной, то ее в последующие года так и не смогла отыскать ни одна из экспедиций, что дало основание причислить рассказ о ней к откровенным выдумкам. Определенные основания для этого дают и рассказы Карвахаля о том, что «страна амазонок» была «полна золота», а в здешних селениях якобы имелось множество «идолов из золота и серебра в виде женских фигур». Всего этого сами люди Орельяны не видели; рассказ об обилии золота в «стране амазонок» был записан Карвахалем со слов каких-то индейцев, так что большого доверия вызывать он не может.

После сражения с амазонками отряд Орельяны продолжал путешествие по великой реке, разделившейся на множество протоков, некоторые из которых были настолько широки, что скорее походили на морские проливы. Долгожданный океан, по-видимому, уже был где-то близко: в разное время суток можно было заметить влияние его приливов и отливов, уровень воды в реке периодически повышался и понижался. Противоборство океанского прилива и речных вод сопровождалось ужасающим грохотом и порождало за один прилив до шести отвесных волн высотой до 5 метров, идущих против течения. Как пишет Карвахаль, морская вода поднималась по реке «с превеликой яростью».

Один из июльских дней едва не стал последним днем экспедиции: во время отлива обе бригантины оказались на суше, и в этот момент конкистадоров атаковали индейцы. Нападение было отбито с огромным трудом. На другой день, проплыв по реке еще немного, испанцы пристали к берегу, чтобы отремонтировать малую бригантину, налетевшую на полузатопленный ствол дерева и давшую течь. Ремонт занял восемнадцать дней. Через несколько дней плавание снова пришлось прервать – новый ремонт продолжался еще две недели. Испанцы просмолили борта, поставили на бригантинах новые мачты, сплели из травы канаты и сшили из старых плащей паруса для плавания в океане.

Ближе к морю по берегам то и дело встречались большие индейские селения, но их жители держались мирно. Еще ниже бригантины вошли в громадную дельту реки. «Островов было множество, и очень крупных, мы до самого моря… не могли выбраться к материку…» Необходимо было пополнить запасы пресной воды и продовольствия. Высадившись в одном из селений в устье реки, путешественники с удивлением узнали, что в этом селении однажды уже побывали пришедшие со стороны моря европейцы – в одной из хижин им даже показали «сапожное шило с острием и с рукояткой и ушком».

И вот, наконец, после долгого 172-дневного плавания перед испанцами открылась безбрежная гладь океана. Однако выйти в него оказалось не так-то легко. Встречный ветер относил бригантины назад, камни, заменявшие якоря, не могли удержать суда на одном месте. Лишь утром 26 августа бригантины Орельяны сумели выйти в открытое море. Они двинулись на север, стараясь не терять из виду побережья – ведь ни компаса, ни навигационных инструментов и карт у испанцев не было. Им предстоял немалый путь – достаточно только взглянуть на карту, чтобы понять это. Можно только удивляться отчаянной смелости, с какой Орельяна и его спутники решились на это плавание. Однако за все время пути им неизменно сопутствовала удача.

30 августа бригантины потеряли друг друга из вида и дальнейший путь совершали поодиночке. 11 сентября 1542 года Орельяна достиг острова Кубагуа в Карибском море, у южного берега острова Маргарита, и сошел на берег близ испанского поселения Новый Кадис. На этом его поход закончился. Не найдя Эльдорадо, Франсиско де Орельяна открыл Амазонку – самую большую реку мира, и заслуженно приобрел славу великого путешественника: он первым в истории человечества пересек Южноамериканский континент с запада на восток, от океана до океана.

Лопе де Агирре, князь Свободы

Волнующие слухи о чудесных золотых королевствах, таящихся в глубине огромного Южноамериканского континента, о странах Омагуа и Эльдорадо, полных золота, множились с каждым годом. Отважные пионеры, проникавшие в неисследованные дебри, рассказывали, ссылаясь на свидетельства индейцев, что богатства столицы страны Эльдорадо превышают всякое человеческое воображение: «Весь город – из золота: стены, крыши, улицы. Повсюду стоят идолы из чистого золота. Этот город большой, как Севилья. Его правитель – “золотой человек”, Эльдорадо. Его тело покрыто золотым порошком, и даже ночью оно сверкает, как раскаленные угли жаровни…»

В 1558 году вице-король Перу дон Андрес Уртадо де Мендоса, маркиз Каньете, наслушавшись этих будоражащих воображение рассказов, снарядил за счет королевской казны экспедицию, призванную наконец раскрыть тайну страны Эльдорадо. Возглавить ее было поручено дону Педро де Урсуа. За спиной этого 35-летнего наваррца уже имелись походы в Панаму и Перу, где он показал себя храбрым и решительным командиром. Был у него и опыт управления покоренными землями: еще в 1545 году Урсуа по протекции его дяди назначили на важный пост в колониальной администрации Боготы. Ловкий царедворец, он умел расположить к себе высокопоставленных особ и пользовался особой милостью вице-короля Перу. Впрочем, как показали дальнейшие события, всех этих качеств было явно недостаточно для руководства тем опасным и трудным предприятием, которое выпало на его судьбу.

Во все концы Перу и Новой Гранады были разосланы грамоты, приглашающие всех желающих принять участие в поисках страны Эльдорадо. На этот призыв откликнулось около 300 человек – в подавляющем большинстве опытные, закаленные в боях и походах солдаты, многие из которых имели проблемы с законом. Но вице-король Перу заранее был готов закрыть глаза на это: именно таким людям и была по плечу предстоящая задача, а если они сложат головы в этом походе – тоже не беда, туда им и дорога. В любом случае вице-король оказывался в выигрыше.

В течение всей зимы 1558/59 годов в Лиму, столицу вице–королевства Перу, съезжались люди, желающие принять участие в походе. Палатки солдат стояли прямо на улицах и площадях. Будущие завоеватели Эльдорадо бродили по Лиме, задевая прохожих и затевая по любому поводу кровавые поединки. И когда в феврале 1559 года отряд Педро де Урсуа вышел наконец из Лимы, горожане вздохнули с невыразимым облегчением.

Урсуа заранее был назначен губернатором Эльдорадо, получив право основывать на завоеванной земле новые города и быть полноправным судьей в новой колонии. Ключом к тайне «золотой страны» должно было стать индейское «королевство Омагуа», которого якобы достиг в 1543 году фон Гуттен и о котором за год до этого слышал спускавшийся вниз по Амазонке Орельяна. Экспедиции Урсуа предстояло на семи бригантинах пройти из Перу водным путем по реке Уальяга вниз по течению до реки Мараньон, которая, сливаясь с Укаяли, образует Амазонку, и плыть по ней через всю Южную Америку до побережья Атлантики, разыскивая по пути богатые золотом города. В составе отряда насчитывалось 300 испанцев и несколько сотен индейцев.

С самого начала дело пошло совсем не так, как планировалось. По пути из Лимы, в перуанском городе Трухильо, дон Педро де Урсуа увлекся молодой и красивой вдовой доньей Инес де Атьенса и уломал ее присоединиться к отряду (она, кстати, была не единственной женщиной в составе экспедиции). Достигнув берегов Уальяги, испанцы были вынуждены начать постройку бригантин под непрекращающимся дождем. Реки вздулись и вышли из берегов. В один злосчастный день почти готовые суда были унесены бурным течением и разбиты вдребезги. Материалов на постройку новых бригантин у конкистадоров не было. Тогда Урсуа принимает решение оставить на берегу большую часть захваченного в дорогу в качестве провианта скота, верховых лошадей и спускаться вниз по Амазонке на плотах.

26 сентября 1560 года – спустя двадцать месяцев после выхода из Лимы! – экспедиция начала свое тяжелое, полное опасностей плавание. Огромные, медлительные плоты оказались неважной заменой бригантинам. Шли бесконечные дожди. Берега реки окаймляли гигантские деревья и густые заросли растений, похожих на папоротники. Тучами налетали немилосердные москиты. Туземное население по берегам рек держалось настороже и неоднократно выказывало свою враждебность. Пищевой рацион членов экспедиции составляли какие-то неведомые здешние птицы – «как голуби, толстые и вкусные», ящерицы, черепахи, большие красные попугаи-ара, дикие плоды. В одном месте конкистадоры наткнулись на большой пляж, в песке которого они нашли более двадцати тысяч черепашьих яиц.

Маршрут экспедиции проходил сначала по реке Уальяга, впадающей в Мараньон. Потом плоты вышли в русло Амазонки, открытой за двадцать лет до этого Орельяной. У всех местных индейцев испанцы спрашивали, есть ли поблизости какое-нибудь озеро – ведь именно на берегу озера жил «золотой человек». Неподалеку от того места, где в Амазонку впадает река Жапура, была обнаружена маленькая речка, которая чем-то привлекала внимание испанцев. Разведчики, пройдя лесную чащу вдоль берега, оказались возле огромного озера. Может быть, это и есть то самое озеро, в котором купается Эльдорадо? Но берега его были слишком пустынны, никаких золотых дворцов не было и в помине…

В отряде зрело недовольство: золота у живущих в прибрежных селениях индейцев не было, и никаких признаков того, что где-то поблизости может лежать «золотая страна», тоже не просматривалось. Многие начали поговаривать, что пора-де вернуться назад. Однако начальника экспедиции это мало волновало. Все свое время Педро де Урсуа посвящал прекрасной донье Инес, от которой, кажется, совсем потерял голову. Ропот недовольных он пытался пресекать абсурдно жестокими, несправедливыми наказаниями, которые еще больше ожесточали людей. В отряде ходили толки, что донья Инес – колдунья, что Урсуа полностью подпал под ее чары и теперь ведет экспедицию на неминуемую погибель, прямо в пасть Веезельвулу. Было замечено, что начальник отряда все чаще впадает в меланхолию, и в эти моменты, по-видимому, вообще не соображает, что делает.

Лопе де Агирре

Однажды на одном из плотов произошла драка, во время которой был убит капитан Педро Рамиро, человек, которому «губернатор Эдьдорадо» полностью доверял и даже назначил командиром передового отряда. Урсуа неразумно разрешил создавшуюся проблему: он пообещал убийцам неприкосновенность в случае признания своей вины, но, когда те сознались, приказал повесить их. Эта кровавая драма окончательно подорвала авторитет начальника экспедиции и послужила прологом к целой череде новых катастроф.

Среди солдат медленно зрел бунт. Лидером заговора стал Лопе де Агирре – маленький коренастый баск, ветеран конкисты, опытный солдат, мятежник от природы…

«Он был человеком почти пятидесяти лет, очень маленького роста; плохо выбритое, маленькое и худое лицо; глубоко запавшие глаза, сверкавшие из-под шлема, как раскаленные угли, в особенности, когда он был рассержен… Он отличался редкостной неутомимостью, и, казалось, готов был не спать ночами – порой его видели бодрствующим целыми сутками. Он много ходил пешком и постоянно носил на себе целый арсенал; часто его можно было видеть с двумя довольно тяжелыми копьями, мечом, палашом и эспадой из закаленной стали, с аркебузой в руке», – писал впоследствии один из биографов «князя Свободы».

Лопе де Агирре родился в Оньяте (провинция Гипускоа) между 1511 и 1515 годами. Он был вторым сыном в довольно знатной, но, увы, небогатой семье баскских дворян. Все наследство по праву предназначалось его старшему брату; у Лопе де Агирре оставался выбор: либо стать священнослужителем, либо на свой страх и риск отправиться на поиски счастья. Некоторое время он прожил в Севилье, где изучал искусство укрощения лошадей. Севилья той поры являлась главным центром торговли с Новым Светом. Испанские моряки и загорелые бородатые конкистадоры, возвращавшиеся из-за океана, приносили с собой удивительные рассказы о далеких странах, населенных краснокожими людьми, о фантастических золотых городах и целых странах, жители которых едят и пьют на золоте, с ног до головы увешивают себя золотыми украшениями, а их правители живут в золотых дворцах…

В 1534 году, наслушавшись этих рассказов, Лопе де Агирре отправляется в Новый Свет. Много позже историки попытаются отыскать его самые ранние следы в Америке и запутаются в многочисленных упоминаниях этого имени в различных документах той поры. Какой-то Лопе де Агирре служил у губернатора Кубы Педро де Эредия, его имя упоминается в числе спасшихся в кораблекрушении близ Гаваны, и повторно – в списках отправляющихся из Испании в Америку в 1539 году. Идет ли речь здесь об одном и том же человеке – неизвестно.

Согласно одной из версий, Лопе де Агирре прибыл в Перу в 1536-м или 1537 году и первоначально занимался объездкой лошадей в Куско. В 1538 году Агирре, возможно, участвовал в сражении при Лас-Салинас, когда рассорившиеся завоеватели Перу – братья Писарро, с одной стороны, и Диего де Альмагро – с другой – сошлись друг с другом в кровавой битве. С полной достоверностью можно сказать, что Лопе де Агирре находился в отряде Гонсало Писарро, отправившемся в 1539 году на поиски Эльдорадо. Вместе с Писарро он проделал весь полный опасностей и неимоверных трудностей путь, вместе с ним вернулся в Кито.

В 1544 году Лопе де Агирре выступил на стороне первого вице-короля Перу, Бласко Нуньеса Велы, который прибыл из Испании, имея на руках королевские указы, уничтожающие позорную систему «энкомьенды» (позволявшую любому испанцу использовать для своих нужд индейцев в качестве рабочей силы) и освобождающие индейцев от бесчеловечной эксплуатации (так называемые «Новые законы» 1542 г.). Многие из ветеранов конкисты, и в их числе Гонсало Писарро, отказались исполнять эти указы и арестовали вице-короля. В этой ситуации Лопе де Агирре не побоялся выступить против своего бывшего патрона. Вместе с другим конкистадором, Мельчором Вердуго, он организовал заговор по спасению вице-короля, однако их замысел провалился. Агирре и Вердуго бежали из Лимы в Кахамарку, где начали собирать людей, лояльных арестованному вице-королю и готовых выступить на его защиту с оружием в руках. Тем временем Бласко Нуньес Вела сумел благополучно бежать из Лимы и собрать под королевским знаменем небольшую армию, двинувшуюся против узурпатора. Борьба с мятежным Гонсало Писарро длилась в течение двух лет, пока 18 января 1546 года он не был побежден при Акакито и позднее казнен.

Между тем Лопе де Агирре и Мельчор Вердуго с отрядом в 33 человека ушли в Центральную Америку. В течение некоторого времени он блуждал вокруг озера Никарагуа, ища проход к Тихому океану. Позже он, действуя именем короля, захватил в Панаме город Номбре-де-Дьос и сместил его мятежного губернатора.

В 1551 году Лопе де Агирре появляется на знаменитых серебряных рудниках в Потоси (ныне Боливия). Местный судья Франсиско Эскивель арестовал его и обвинил в нарушении законов о защите индейцев. Невзирая на дворянское происхождение Лопе де Агирре, судья приговорил его телесному наказанию. Гордого баска подвергли публичному унижению: привязав к ослиному хвосту, его жестоко выпороли плетьми. Лопе де Агирре поклялся отомстить. Три года и четыре месяца он терпеливо следовал за судьей, ожидая, когда истечет срок его полномочий – в противном случае Агирре обвинили бы в убийстве государственного чиновника. Дрожа за свою жизнь, судья то и дело менял место жительства, переезжая из города в город. Но напрасно он окружал себя охраной и напрасно три года носил под одеждой кольчугу: ничто его не спасло. В назначенный срок Лопе де Агирре проник в дом экс-судьи в Куско и хладнокровно зарезал своего врага. Затем, перекрасившись в негра, он в облике чернокожего раба бежал из города и укрылся у родственника в Тукумане.