Текст книги "Сокровища конкистадоров"

Флоты «золотые» и «серебряные»

Огромные массы золота и серебра, ежегодно переправлявшиеся испанцами из Нового Света в Старый, не давали покоя многочисленным пиратам и каперам, кружившим, подобно стаям хищных акул, вокруг испанских кораблей и в Карибском море, и на протяжении всего маршрута через Атлантику, вплоть до Севильи. Всплески пиратства следовали всякий раз, когда в Европе вспыхивала очередная война между великими державами. В эти годы на испанские корабли начиналась настоящая охота, со ссылкой на «обстоятельства военного времени».

Несмотря на то, что Испания в те годы являлась богатейшим государством христианского мира, она не могла позволить себе держать в Америке достаточные военные силы, чтобы обеспечить безопасность всех своих обширных колоний. Опорой испанцев являлись несколько хорошо укрепленных гаваней, куда со всех концов стекались огромные богатства Нового Света. Сильнейшими из этих морских крепостей были Гавана (Куба), Картахена (Колумбия), Веракрус (Мексика) и Панама. Крупными административными и коммерческими центрами являлись также Порто-Бельо, Санто-Доминго, Каракас и Кампече. Испанцы строго следили за безопасностью морских путей и захваченных в плен пиратов карали безжалостно: самым легким наказанием являлась пожизненная каторга.

В первые годы после открытия Нового Света испанские суда пересекали Атлантический океан в одиночку или маленькими группами, но участившиеся нападения пиратов заставили Совет по делам Индий в 1550-х годах установить систему вооруженных конвоев. И хотя пираты по-прежнему пытались нападать на испанские корабли, особенно отставшие от каравана, хорошо охраняемые главные суда конвоя, как правило, беспрепятственно доходили до места назначения. С 1550 по 1735 год десятки таких конвоев ежегодно пересекали Атлантику, перевозя из Испании в Америку новых колонистов и необходимые товары, а из Америку в Испанию – все богатства Нового Света, и прежде всего золото и серебро.

Для долгих и трудных трансокеанских рейсов Испания нуждалась в судах, обладавших хорошей мореходностью и большой грузоподъемностью. Каравеллы времен Колумба явно не годились для этой задачи. Изучая мировой опыт судостроения, заимствуя повсюду, где только можно, лучшие достижения эпохи, испанские корабелы сумели разработать и воплотить в жизнь новый тип большого трансокеанского парусного судна – одновременно и грузопассажирского, и военного, – получившего название галеон. Появившийся в XVI столетии (первое упоминание о нем относится к 1535 г.), галеон представлял собой наиболее совершенный в то время тип парусного судна. Форштевень, сильно изогнутый и вытянутый вперед, имел резные украшения и по форме напоминал форштевень галер. На самых крупных галеонах иногда ставили четыре мачты, но большинство галеонов имело три мачты, с квадратными парусами на передних мачтах, треугольным парусом на бизань-мачте и небольшим квадратным парусом на высоко поднятом бушприте. Носовая надстройка была отодвинута назад и не нависала над форштевнем. Кормовая надстройка, высокая и узкая, размещалась на срезанной корме и имела несколько ярусов, где размещались жилые помещения. Длина испанских галеонов составляла около 100–150 футов, а ширина 40–50 футов; на постройку одного корабля уходило до двух тысяч деревьев – использовались дуб, сосна, кедр, красное дерево. Грузоподъемность галеонов, ходивших через Атлантический океан, в основном составляла 500–600 тонн, иногда встречались галеоны грузоподъемностью до 1000 тонн. Манильские галеоны, ходившие через Тихий океан из Манилы (Филиппины) в Акапулько (Мексика), были гораздо крупнее.

Через некоторое время в конструкцию корабля ввели бак, что увеличило высоту тщательно разработанной декоративной кормовой надстройки (ставшей наиболее характерным признаком испанского галеона). Из-за этого, а также из-за небольшой осадки, более поздние галеоны стали довольно неустойчивыми и громоздкими. Борт судна от киля к грузовой ватерлинии имел большой развал, а к верхней палубе – завал. Тем самым увеличивалась грузоподъемность, затруднялся переход с судна на судно во время абордажа, смягчалась сила удара волн о борт, поскольку волна отражалась вверх и корпус не испытывал ее прямого удара, и, наконец, повышалась остойчивость, так как орудия перемещались ближе к диаметральной плоскости судна и тем самым уменьшался кренящий момент.

Среди недостатков галеона следует отметить низкую скорость, сложность управления и неспособность идти прямо против ветра или крутым бейдевиндом. Эти корабли были более медленны и неповоротливы, чем бригантины и шлюпы, используемые врагами Испании, но зато несли чрезвычайно мощное артиллерийское вооружение. Большие размеры галеона и наличие тяжелых пушек делали довольно трудной прямую атаку на него. Мало кому из морских разбойников посчастливилось захватить подобный корабль.

На вооружении ранних галеонов имелось 30 орудий калибра от 3-фунтовых (6 см) до 50-фунтовых (19 см), и значительное количество (до 100) переносных мушкетонов для стрельбы через бойницы с галереи кормовой надстройки и верхних этажей носовой надстройки. Именно на галеоне впервые орудия были установлены и над, и под главной палубой, что привело к появлению батарейных палуб: орудия стояли по бортам и стреляли через порты. На поздних галеонах количество артиллерии было увеличено до 50–80 орудий. Сконцентрированная бортовая батарея давала возможность направить мощный залп по неприятелю.

Команда галеона, оснащенного тридцатью орудиями, состояла из 180 человек. Во время морского боя 66 человек обслуживали орудия, 50 вели огонь из стрелкового оружия на верхней палубе, а еще 50 обеспечивали управление судном. В целом галеоны оказались на редкость живучими: в сражениях с противником их погибло сравнительно немного, хотя вражеские орудия порой наносили испанским кораблям жестокие повреждения, уничтожали оснастку, сбивали мачты и вызывали серьезный урон в рядах команды. Гораздо чаще смертельными противниками галеонов оказывались море и штормы.

Типичный испанский галеон имел множество палуб: боковую, верхнюю (прогулочную), главную, нижнюю, кормовую, шканечную (всего в зависимости от водоизмещения число палуб колебалось от двух до семи). Кубрики команды располагались в носовой части судна, в то время как офицеры и высокопоставленные пассажиры жили в тесных каютах на шкафуте или в центральной части корпуса. Каюта капитана или адмирала находилась в кормовой части – она выгодно отличалась от других жилых помещений повышенным комфортом, большими размерами и большими окнами. В дополнение к матросам и солдатам, составлявшим команду корабля, в состав экипажа входили также плотник, парусный мастер, бондарь и кок. На борту больших галеонов имелся судовой врач (хирург).

Несмотря на размеры, жизнь на борту галеонов ненамного отличалась в лучшую сторону, чем на судах более ранних типов. Если каюты, предназначавшиеся для офицеров и богатых и влиятельных пассажиров, были, по крайней мере, сносны, то две сотни матросов и солдат и полсотни пассажиров поплоше теснились в темных, душных, сырых кубриках, кишевших крысами и насекомыми, и зачастую питались испорченной пищей.

Испанские галеоны в дальнейшем послужили образцом для разработки других типов трансокеанских судов. Английские судостроители, слегка изменив проект, построили свой тип галеона – меньших размеров, с более низкими надстройками. Обводы этих кораблей были более обтекаемыми, что позволяло им развивать большую скорость, чем у испанцев, а длина корпуса увеличена, что позволяло увеличить количество орудий на одном борту (притом что, как правило, число орудий на английских кораблях было меньше, чем на испанских). Построенные по этому проекту суда оказались грозным противником испанцев, что наглядно доказал разгром испанской «Непобедимой армады» в 1588 году.

Испанцы использовали тяжеловооруженные галеоны для перевозки больших грузов на дальние расстояния. Ежегодно один или два манильских галеона перевозили ценные товары с Филиппин в Акапулько. Но главной заботой испанского Совета по делам Индий являлся вывоз перуанских и мексиканских ценностей из Карибского моря в Испанию. Для этого была организована особая система конвоев, раз в год отправлявшихся в Новый Свет, чтобы собрать очередной «урожай» с богатейших заокеанских колоний.

После того как в составе испанского флота появились галеоны, Совет по делам Индий повторно реорганизовал систему трансокеанских плаваний. С 1564 года в Новый Свет ежегодно отправлялись два флота.

В августе из Севильи уходил флот Тьерра Фирме, целью которого являлись Картахена и Порто-Бельо. Этот флот чаще называли «золотым», так как в Новом Свете он принимал на борт золото из Колумбии и Перу. А кроме этого – серебро из боливийских рудников, изумруды, сельскохозяйственные продукты… Второй флот носил название флота Новой Испании, но в обиходе его именовали «серебряным». Этот флот уходил из Севильи (позже из Кадиса) в апреле и шел в Веракрус, где ему предстояло погрузить на борт годовую добычу знаменитых мексиканских серебряных рудников.

Отправляясь в Америку, галеоны принимали на борт пассажиров и товары из Старого Света. В составе каждого из флотов насчитывалось до двенадцати галеонов и по крайней мере два быстроходных разведывательных судна (авизо, или, по-испански – патаче). Во главе конвоя шел галеон-«капитано», который вел всю группу, а замыкал строй кораблей галеон-«альмиранте», защищавший конвой с тыла. Каждый рейс обычно занимал два-три месяца.

В Карибском море флот Тьерра Фирме разделялся на несколько отдельных групп. Одни корабли шли в Порто-Бельо и Картахену, чтобы принять на борт золото и серебро из Перу, Эквадора, Венесуэлы и Колумбии. Другие шли в Гавану за медью, третьи – за грузом индиго в Трухильо.

Между тем, пока тяжелые неторопливые галеоны пересекали Атлантику, в колониях кипела лихорадочная деятельность по доставке драгоценных грузов в укрепленные гавани на берегу Карибского моря. Огромные караваны мулов, нагруженных мешками с серебром, тянулись от рудников Гуанахуато, Сакатекаса и Новой Мексики к побережью Мексиканского залива. Такие же караваны доставляли серебро из Потоси в Лиму и золото из страны муисков в Картахену. На всем протяжении этих «серебряных» и «золотых» дорог, ставших своеобразным каркасом колониальной экономики, с годами возникали новые города и поселения. Так, серебро Потоси позволило испанской монархии не только подпитывать свои политические претензии в Европе, но и развивать внутреннюю экономику колоний. Этот процесс охватил север Боливии, аргентинскую пампу, долины Центрального Чили, побережье Перу и Эквадора.

Если серебряные рудники Потоси служили главной движущей силой этой экономической системы, то Лима, Сьюдад-де-лос-Рейес – «Город королей» – являлся ее сердцем. Этот город на побережье Тихого океана был основан Франсиско Писарро в 1535 году в качестве столицы вице-королевства Перу. Лима и близлежащий порт Кальяо стали главным перевалочным пунктом на пути южноамериканского золота и серебра в Испанию; в этом городе сталкивались два потока товаров: из Нового Света – в Европу, а из Европы – в Новый Свет, так что неудивительно, что уже в первые десятилетия своего существования Лима стала одним из богатейших городов Америки, постоянной штаб-квартирой для многих торговых домов и владельцев крупнейших состояний.

Отсюда, из Лимы, ежегодно отправлялся в Панаму еще один «золотой флот», носивший официальное название «армады Южного моря». Начиная с 1540 года он регулярно доставлял драгоценные грузы из Перу в город Панаму, на тихоокеанское побережье Панамского перешейка. Здесь мешки с серебром и золотом перегружались на спины терпеливых мулов. Огромный караван отправлялся через Панамский перешеек на северо-восток, к побережью Карибского моря. Копыта сотен мулов цокали по камням Королевской дороги (Camino Real), проложенной практически через те самые места, где когда-то продирался через джунгли отважный конкистадор Васко Нуньес де Бальбоа со своим отрядом.

Перевалив через горы, караван достигал Порто-Бельо – в те времена крупнейшего торгового города и порта в Новом Свете. Сюда приезжало множество торговцев из Испании и других стран Европы, купцов, промышленников и плантаторов из Перу, Чили, Боливии, Мексики, Гватемалы и Никарагуа. Когда флот Тьерра Фирме приходил в Порто-Бельо, открывалась огромная ярмарка, продолжавшаяся в течение сорока дней. Население города в это время увеличивалось в три-четыре раза. Рабы сгружали с кораблей товары, привезенные из Европы, и спешили нагрузить их сокровищами Нового Света: золотом, серебром, хлопком, табаком, какао и т. д. Очевидцы писали, что в эти горячие дни золотые и серебряные слитки лежали в помещениях королевского казначейства целыми штабелями, подобно дровам.

Но вот разгрузка-погрузка закончилась, ярмарка закрылась, караваны мулов двинулись в обратный путь, и галеоны поднимают паруса, готовясь взять курс к берегам Испании. Местом сбора всего флота служила Гавана. К марту – февралю сюда со всех карибских портов стекались тяжелогруженые корабли. Из Картахены возвращались суда флота Тьерра Фирме с золотыми слитками и колумбийскими изумрудами, из Веракруса приходил флот Новой Испании, галеоны которого были доверху нагружены мексиканским серебром. Путь в Гавану из Веракруса занимал от шести до восьми недель: кораблям препятствовали встречные ветра и течения, так что конвою приходилось забирать далеко на север, к побережью Флориды, и уже оттуда поворачивать на юг, держа курс на Гавану. Этот путь был довольно опасен и порой стоил испанцам больших потерь.

В гостеприимной Гаване галеоны пережидали период зимних штормов, ремонтировались перед началом долгого трансатлантического рейса, пополняли запасы пресной воды и провизии, принимали на борт новых матросов взамен выбывших. Ресурсы Кубы в достаточной мере обеспечивали испанские флоты древесиной для постройки и ремонта кораблей, так что Гавана вскоре стала ведущим судостроительным и судоремонтным центром Западного полушария.

С наступлением летнего сезона, в мае или июне, оба флота выстраивались в походный порядок и, предводительствуемые галеоном-«капитано», брали курс на Испанию (иногда, однако, каждый из флотов возвращался в Испанию по отдельности). По традиции, драгоценные металлы грузились только на большие и хорошо вооруженные галеоны; более мелкие суда несли на борту грузы менее ценные. Главной угрозой для кораблей были не пираты, а непогода, поэтому конвои старались покинуть Карибское море до начала периода летних ураганов. Испанцы изо всех сил старались минимизировать потери, ведя регулярные метеонаблюдения (уже к концу 1490-х гг. они хорошо знали о периодичности сезонов штормов) и тщательно планировали маршруты флотов, стремясь воспользоваться преимуществом благоприятных ветров и течений. График рейсов составлялся таким образом, чтобы максимально избежать опасности сезонных штормов. Этот график, однако, выдерживался редко и то и дело срывался из-за различных непредвиденных обстоятельств – задержки, поломки, нападения пиратов, – так что самые тщательные предосторожности порой терпели неудачу и «золотые флоты» несли значительные потери.

Первая крупная катастрофа произошла в апреле 1554 года. За несколько недель до прибытия флота Новой Испании четыре судна под командой Антонио Корса вышли из Веракруса, держа курс на Гавану. Спустя двадцать дней, когда груженные серебром корабли находилась в районе острова Падре (побережье штата Техас), на них обрушился ураган. Три судна – «Сан-Эстебан», «Эспирито-Санто» и «Санта-Мария» – погибли, из трех сотен людей спаслась половина. Четвертый корабль, «Сан-Андрес», кое-как сумел добраться до Гаваны, где был пущен на слом: шторм до такой степени истрепал его, что ремонтировать судно было бесполезно.

Между тем, оказавшись на пустынном берегу, спасшиеся с разбитых кораблей моряки попытались пешком достичь населенных мест. Они были уверены, что Мексика где-то рядом, однако их расчеты оказались неверны. Неимоверно тяжелый поход завершился гибелью почти всех членов отряда, в живых остался только один человек. От него колониальные власти и узнали о произошедшем.

Спустя два месяца из Веракруса к острову Падре была направлена экспедиция спасения. Ныряльщики отыскали место аварии и сумели поднять со дна морского приблизительно половину серебряных монет и слитков, прежде чем ухудшившаяся погода не вынудила их прекратить дальнейшие поиски. В 1940-х американские военные инженеры при проведении работ по углублению морского дна случайно наткнулись на корпус «Санта-Марии» и разрушили его. А в 1967 году один бизнесмен из штата Индиана случайно обнаружил на берегу испанские серебряные монеты. Эта находка вызвала новую волну интереса к судьбе сокровищ погибшей испанской эскадры, и в последующие два года аквалангисты сумели отыскать и поднять со дна моря большую часть серебра с «Эспирито-Санто». Наконец, в 1973 году департамент древностей штата Техас произвел исследование остатков «Сан-Эстебана». Хотя корпус корабля оказался сильно разрушенным, подводные археологи сумели собрать достаточно материала, чтобы реконструировать и изучить подлинное испанское судно колониальной эпохи. Поднятые со дня моря якоря, оружие, монеты, золотые украшения и изделия доколумбовых индейцев, предметы сервировки стола и три астролябии ныне хранятся в музее университета штата Техас.

Своенравное Карибское море не раз преподносило неприятные сюрпризы испанцам. Одним из этих «сюрпризов» стала гибель большей части флота Тьерра Фирме в 1605 году.

Семь галеонов из состава флота Тьерра Фирме покинули Картахену в январе, в полной уверенности, что им удалось избежать сезона штормов. Однако на полпути между Ямайкой и Юкатаном, когда флот проходил мели Серранилья, неожиданно начался ураган. Один из галеонов повернул назад и сумел благополучно добраться до Картахены, два других нашли убежище на Ямайке, но четыре оставшихся – на их борту находилось золото, серебро и изумруды, по разным оценкам, на сумму от семи до восьми миллионов песо – пошли ко дну. Погибли все моряки и пассажиры, общим числом около 1300 человек.

Как только это горестное известие достигло Картахены, испанцы немедленно отправили в район бедствия спасательную экспедицию, как они обычно поступали в подобных случаях. Корабли затонули на мелководье, в районе мелей Серранилья, однако так как живых свидетелей катастрофы не осталось и точные места гибели галеонов были неизвестны, отыскать сокровища не удалось. Позже, в XVII столетии, появились слухи, что местные рыбаки сумели найти некоторые из погибших кораблей и поднять со дна моря большее количество драгоценностей, прежде чем разросшиеся кораллы не закрыли окончательно место трагедии.

Сокровища погибшего флота до сих пор не дают покоя кладоискателям. Место катастрофы сегодня находится в международных водах, так что для поисков золота не требуется ничьих разрешений. Пользуясь этим, целые команды ныряльщиков неутомимо обшаривают свободные от кораллов участки морского дна с целью отыскать сокровища погибших кораблей. Поиск чрезвычайно затруднен тем, что деревянные корпуса галеонов давно распались, а заросли кораллов, бурно разраставшихся за прошедшие со дня трагедии 400 лет, сделали фактически невозможным локализовать места гибели кораблей по кучам балластных камней или иным визуальным признакам. Вместо этого искатели вынуждены использовать магнитометры, в надежде найти якоря или другие крупные железные объекты, связанные с погибшими галеонами. Так как в катастрофе погибло четыре корабля, содержимое их разбитых трюмов, по-видимому, рассеяно на большой площади. Поисковые работы затрудняют также обилие рифов и очень изменчивая, капризная погода в этом районе. Впрочем, недавно одна поисковая партия из Колумбии, и одна – из США выступили с заявлением, что им все-таки удалось отыскать остатки двух погибших галеонов – «Сан-Роке» и «Нуэстра Сеньора де Бегона».

Самым большим «золотым галеоном», отправившимся на дно моря вместе со своими сокровищами, считается «Хесус Мария дель Лимпиа Консепсьон», обычно называемый «Ла Капитана», поскольку он являлся флагманским судном «армады Южного моря». Погибший 26 октября 1654 года у побережья Эквадора, он имел на своем борту груз золота и серебра стоимостью десять миллионов песо.

Свидетелем этой катастрофы явился священник Диего Риваденейра, который наблюдал гибель флагмана с палубы другого судна и описал это событие в своем дневнике. Двумя годами позже священник сам попал в подобную переделку: пересекая Атлантику на борту 900-тонного галеона «Маравильяс», он потерпел кораблекрушение в районе Багамских островов. Из 645 членов экипажа и пассажиров погибло шестьсот; ко дну пошло пять миллионов песо. Отец Диего Риваденейра оказался в числе сорока пяти человек, оставшихся в живых. Его дневник, полный захватывающих подробностей этих приключений, в начале 1990-х годов отыскал в архиве севильского Совета по делам Индий американский исследователь Роберт Макклунг. Опираясь на сведения отца Риваденейра, он сумел в 1996 году отыскать остатки «Ла Капитана». Среди поднятых со дна моря предметов были четыре тысячи серебряных монет, два серебряных слитка, пушечные ядра.

Хотя разгром англичанами «Непобедимой армады» в 1588 году ослабил монопольное господство Испании в Новом Свете, «золотой» и «серебряный» флоты продолжали уходить к берегам Америки ежегодно. Однако к концу 1600-х – годов избыток серебра в Европе заставил резко упасть стоимость этого драгоценного металла. В то же самое время стоимость морских грузоперевозок возросла. В сочетании с высокой инфляцией и общим кризисом европейской экономики в эпоху Тридцатилетней войны (1618–1648) эти обстоятельства вызвали кризис системы трансокеанских конвоев. В 1740 году Испания окончательно отказалась от нее, хотя так называемые «манильские галеоны» продолжали совершать регулярные рейсы на протяжении еще семи десятилетий.