Текст книги "Сокровища конкистадоров"

В 1552 году беспокойный баск принял участие в восстании горожан Куско против вице-короля Антонио Мендосы, собственноручно убив при этом губернатора Педро де Инохосу. За это он был заочно приговорен к смерти, но вновь сумел скрыться и оставался в бегах в течение двух лет. В 1553 году Лопе де Агирре участвует в восстании Себастьяна Кастильи в Ла-Плате, вновь терпит поражение, убегает и целый год скрывается в пещере, питаясь лишь хлебом, изредка приносимым сердобольными друзьями, и кореньями дикорастущих растений.

В 1554 году в Перу вспыхнул новый мятеж, который возглавил Франсиско Эрнандес Хирон. Вице-король Алонсо Альварадо, отчаянно нуждавшийся в солдатах, объявил амнистию каждому, кто вступит в его армию. Лопе де Агирре поспешил воспользоваться этой возможностью. В рядах королевской армии он храбро сражался в битве при Чукинге и был тяжело ранен. После этого отважный баск навсегда остался хром на правую ногу.

И вот спустя двадцать пять лет почти непрерывных походов и сражений 50-летний конкистадор – увечный, так и не приобретший ни состояния, ни славы, но зато завоевавший репутацию убийцы и мятежника, – плывет на плоту по Мараньону в составе экспедиции Педро де Урсуа. Отправляясь в этот опасный поход, Агирре взял с собой свою 13-летнюю дочь Эльвиру, метиску, родившуюся от связи баскского дворянина и индеанки. Это было, по существу, единственным сокровищем старого солдата…

За несколько дней до нового года Урсуа послал отряд преданных ему людей разведать дорогу, которая уходила от озера в глубь тропического леса. Может быть, эта дорога вела к дворцу «золотого человека»? Но возвращения разведчиков Урсуа уже не дождался: первый день нового 1561 года стал последним днем жизни предводителя экспедиции. Вечером в его хижину ворвались заговорщики во главе с Лопе де Агирре. После короткой стычки начальник экспедиции был убит, пали и его немногочисленные сторонники. «Свобода, свобода, да здравствует король, тиран мертв!» – вопили мятежники. По предложению Лопе де Агирре новым начальником экспедиции и «губернатором Эльдорадо» был избран 25-летний офицер Фернандо Гусман, андалузский дворянин, уроженец Севильи – его любили солдаты и очень не любил покойный Педро де Урсуа. Сам Лопе де Агирре принял на себя должность «полевого маршала».

На другой день лидеры мятежников собрались на совет, чтобы решить, что делать дальше. Большинство людей присоединилось к экспедиции для того, чтобы искать Эльдорадо, и многие выступали за то, чтобы продолжать эти поиски. Лопе де Агирре горячо возражал: намного больше золота осталось позади нас, в Перу, говорил он, и намного лучше было бы не гнаться за призраком «золотой страны», а вернуться назад, поднять восстание, свергнуть власть вице-короля и получить полный доступ ко всем богатствам Перу, включая золотые и серебряные рудники. Однако и Фернандо Гусман, и большинство участников совета твердо верили в существование Эльдорадо и надеялись на успех. Призывы Агирре и его сторонников услышаны не были.

Вожди мятежа не без оснований опасались, что власти без одобрения отнесутся к убийству Педро де Урсуа. По предложению Фернандо Гусмана было решено написать вице-королю обстоятельное письмо, в котором подробно излагались все обстоятельства дела, перечислялись все грехи покойного начальника отряда и выражалась полная лояльность властям. Это письмо должны были подписать все члены экспедиции. Первым поставил свою фамилию Фернандо Гусман. Затем перо взял в руки Лопе де Агирре и размашисто подписался под текстом челобитной: «Лопе де Агирре, предатель!»

Все пять следующих дней экспедиция простояла на месте. Отряд раздирали противоречия. Лопе де Агирре без устали плел интриги. Были убиты несколько сторонников и друзей Педро де Урсуа, отправилась на тот свет донья Инес де Атьенса, которую беспокойный баск ненавидел и презирал всей душой, погиб священник Энао – его заподозрили в сочувствии к казнимым без всякого суда и следствия людям.

Постепенно чаша весов склоняется в пользу Лопе де Агирре. Его намерения обозначаются окончательно: мятежный баск хочет оставить поиски Эльдорадо, возвратиться в Перу, объявить войну вице-королю и, в конце концов, провозгласить полную независимость колоний от испанской короны. План его был поразительно дерзок – если бы только он осуществился, с удачей Агирре нельзя было бы сравнить даже самое смелое из всех завоеваний, совершенных конкистадорами в Новом Свете.

Что же он задумал? Лопе де Агирре предполагал пройти через весь материк до Атлантики и высадиться на остров Маргарита. Там следовало запастись боеприпасами и продовольствием. С острова Маргарита предстояло перебраться на Панамский перешеек, взять город Панаму и захватить суда, которые стоят в его гавани. В Панаме, наверное, нашлось бы немало недовольных властями. Их можно было увлечь за собой, чтобы осуществить последнюю часть плана: высадившись в Лиме, захватить вице-короля Перу и основать государство, не подвластное Испании.

План дерзкий, смелый. Должно быть, он многим мог бы показаться совершенно несбыточным. Но, как это ни удивительно, Агирре в значительной мере его осуществил.

После нескольких недель споров и интриг первая часть плана приводится в исполнение: 23 марта 1561 года Лопе де Агирре провозглашает Фернандо Гусмана «принцем Тьерра Фирме и Перу». Под этим актом подписались 186 членов экспедиции. Все мосты сожжены; отныне возвращение в Перу означает восстание против испанской монархии и войну.

Вместо громоздких, неуклюжих плотов мятежники начинают строить две бригантины – «Сантьяго» и «Виктория», по 360 тонн каждая. Однако в плавание к берегам Атлантики повстанцы отправились без Фернандо Гусмана: заподозрив молодого офицера в нелояльности, Агирре распорядился убить его, равно как и нескольких его сторонников. Отныне вся власть в отряде принадлежала мятежному баску. Он провозгласил себя «генералом Мараньона, Гневом Божьим, князем Свободы, правителем Тьерра Фирме и областей Чили».

Каким маршрутом следовали мятежники, до сих пор остается неясным. Возможно, что они плыли по Амазонке до Атлантического побережья, но если принять во внимание место их окончательного прибытия, то представляется более вероятным, что они проплыли вниз по Амазонке только до ее слияния с Риу-Негру, а затем проследовали вверх по течению последней до Ориноко и вышли в Карибское море.

Флотилия Агирре вышла в Атлантику 1 июля 1561 года. На то, чтобы добраться до острова Маргарита, потребовалось семнадцать дней. Мятежники высадились в небольшой бухте, которая вплоть до наших дней носит название бухта Предателя, и достигли столицы острова. Губернатор лично вышел встречать необычных путешественников, прибывших из далекого Перу по Амазонке. Не подозревая, что имеет дело с мятежниками, он распорядился доставить им продовольствие и необходимые запасы. Пока Агирре разговаривал с губернатором, его солдаты быстро разоружили гарнизон острова и захватили в плен всех высших должностных лиц. После этого весь остров был подвергнут грабежу. Сметая любого, кто пытался встать на их пути, мятежники искали драгоценности, золото, боеприпасы, одежду. Около 50 человек, включая губернатора, офицеров гарнизона, нескольких монахов и даже женщин, были убиты.

В течение двух месяцев остров Маргарита оставался под управлением мятежников. Покидая его 7 сентября 1561 года, Лопе де Агирре отправляет свое знаменитое письмо испанскому королю Филиппу II, излив в нем всю накопившуюся за четверть века тяжелой службы горечь:

«Королю Филиппу Испанскому, сыну Карла Непобедимого, от Лопе де Агирре, вашего малого вассала, старого христианина, родителей посредственных, но, к счастью, благородной крови, уроженца Страны басков, гражданина города Оньяте, Испанского королевства.

В молодости я пересек море и достиг земли Перу, чтобы добиться славы с копьем в руке и исполнить долг всех добрых людей. 24 года я служил вам – в Перу, в завоеваниях индейских земель, в основании городов, и особенно в сражениях и стычках. Я боролся во имя ваше, не жалея своих сил и способностей, и не требовал от вас ни чинов, ни помощи.

Я твердо верю, король и господин, что по отношению ко мне и моим товарищам вы были только жестоки и неблагодарны. Я также полагаю, что те, кто пишут вам о событиях в этой стране, обманывают вас – из-за большого расстояния вы не можете их проверить.

Я требую от вас, короля, правосудного суда добрым вассалам, которых вы имеете в этой земле, даже при том, что я и мои компаньоны (чьи имена я назову позже), неспособные выносить далее жестокость ваших судей, вице-королей и губернаторов, решили не повиноваться вам больше. Порывая с нашей родиной, Испанией, мы начинаем жестокую войну против вас и будем сражаться в полную меру наших сил. Верьте, король и господин, что мы сделали это потому, что больше не можем допустить великое притеснение и несправедливые наказания ваших министров, которые, для того чтобы создать теплые местечки для своих сыновей и иждивенцев, узурпировали и присвоили себе нашу славу, жизнь и честь.

Я хром на правую ногу от ран, которые я получил в сражении при Чукинге, сражаясь под знаменами маршала Алонсо Альварадо, встав под них в ответ на ваш призыв подняться против мятежника Франсиско Эрнандеса Хирона. Я и мои товарищи до конца жизни запомним вашу жестокость, запомним, как вы изменяете своей вере и нарушаете свое слово; мы, в этой далекой земле, верим вашим обещаниям меньше, чем книгам Мартина Лютера.

Ваш вице-король маркиз Каньете повесил Мартина Роб-леса, человека, отличившегося на вашей службе; и храброго конкистадора Томаса Васкеса, завоевателя Перу; и больного, уже обреченного Алонсо Диаса, который провел в этих землях больше лет, чем Моисей в пустыне, и сделал множество открытий; и Пьедраиту, хорошего капитана, кто, состоя на вашей службе, участвовал во многих сражениях. В Пука-ре эти люди добыли вам победу, и если бы не они, Франсиско Эрнандес был бы теперь королем Перу. Не верьте, что ваши судьи служат здесь вам, потому что это – миф; они потратили 800 тысяч песо из вашей королевской казны на то, чтобы вершить свои злые дела. Накажите их как злодеев, так как они и есть злодеи.

Взгляни сюда, король испанский! Не будь жестоким и неблагодарным к своим вассалам, потому что в то время как ваш отец и вы жили в Испании без малейших хлопот, ваши вассалы ценой своей крови и фортуны добывали вам все те королевства, которыми вы владеете в этой части [света]. Остерегайтесь, король и господин – который не может называться законным королем, – пользоваться любыми выгодами от этой земли, где вы не рисковали ничем, не предоставив сперва должного вознаграждения тем, кто проливал здесь свою кровь и пот.

Я уверен, немногие из королей находятся в аду, потому что королей вообще немного; но если бы их было много, ни один из них не пошел бы на небеса. Даже в аду вы были бы хуже самого люцифера, потому что все вы алчете человеческой крови. Но я не совершаю чудес и не делаю больших [преступлений], чем вы. Я и двести моих аркебузиров, конкистадоров и дворян, торжественно клянемся Богу, что не оставим ни одного вашего министра в живых, потому что я уже знаю, каково ваше “милосердие”. Сегодня мы считаем себя самыми счастливыми из живущих в мире людей, потому что мы находимся в этой части Индии, с твердой верой в Божьи заповеди, полные и неразвращенные как христиане, поддерживая все, что проповедует Святая Римская матерь-церковь, и уповаем – хотя мы и грешники в жизни – достичь через мученичество Царства Божия.

После оставления реки Амазонки, называемой Мараньон, на острове, населенном христианами, по имени Маргарита, я узнал некоторые новости из Испании относительно великой лютеровой ереси, что заставило нас испугаться и удивиться. В нашей компании был немец по имени Монтеверде, и я приказал разрубить его на куски. Судьба вознаграждает благоразумных. Верьте этому, высочайший король: там, где мы, – везде мы гарантируем, что все люди будут жить совершенно в христианской вере.

Разврат священников настолько велик в этих землях, что я думаю, было бы хорошо, чтобы они почувствовали ваш гнев и наказание, потому что нет теперь ни одного среди них, кто почитает себя не менее как губернатором. Взгляни сюда, король, и не верь тому, что они будут рассказывать тебе, потому что слезы, которые они проливают перед вашими королевскими чиновниками, – это оттого, что у чиновников больше власти, чем у них. Если вы хотите знать о жизни, которую они здесь ведут, то это прежде всего торговля; они торгуют даже Святым Причастием. Они – враги бедных, жестокие, честолюбивые, ненасытные, высокомерные, так что даже самый низкий из священников пытается командовать и управлять всеми этими странами. Исправьте это, король и господин, потому что все эти вещи служат плохим примером, и святая вера не увлекает аборигенов. Кроме того, если этот разврат священников не остановить, не будет недостатка в скандалах.

Если я и мои товарищи из-за своих правых целей обречены на смерть, то вина за это ляжет на вас, о король. Вы виноваты в том, что не должным образом цените труд ваших вассалов и не думаете о том, чем вы им обязаны. Если вы не заботитесь о ваших вассалах, то и ваши судьи не будут заботиться о них, и власть ваша в итоге потерпит крах. Нет никакой необходимости призывать свидетелей: и так всем известно, что каждый из ваших судей имеет 4000 песо жалованья, 8000 песо расходов, и при этом после трех лет исполнения служебных обязанностей каждый ухитряется “сэкономить” еще 60 000 песо, не считая другой собственности и имущества! Несмотря на все это, мы желали бы служить им, как мы делали, за исключением того, чего они хотят по нашим грехам: чтобы мы вставали на колени везде, где они появляются, и поклонялись им, подобно Навуходоносору. Это невыносимо. Только потому, что я – несчастный человек, ставший хромым на вашей службе (и мои товарищи долго и немало потрудились там же), я не могу не посоветовать вам никогда не доверять вашей совести этим ученым персонам. В ваших же интересах остерегаться их, поскольку они тратят все свое время, планируя браки своих детей и не заботясь ни о чем ином. Обычный рефрен в их среде: “что на глаза попалось, то и мое”.

Монахи не хотят хоронить бедных индейцев. Они предпочитают жить в лучших имениях в Перу. Жизнь, которую они ведут, “сурова” и “обременительна”, поскольку каждый имеет как “епитимию” дюжину молодых женщин на своей кухне, и множество мальчиков, занятых ловлей рыбы, охотой на куропаток и собиранием плодов! Они получают долю от всего. Клянусь христианской верой, король и господин, что если вы не исправите зло в этой земле, гнев Божий обрушится на вас. Я рассказываю вам об этом для того, чтобы вы знали правду, даже при том, что ни я, ни мои люди не вправе ни ожидать, ни желать милосердия от вас.

О, как грустно, что великий цесарь и император, ваш отец, опираясь на мощь Испании, победил великую Германию, затратив на это немало денег, полученных из открытых нами Индий, а теперь вы не хотите озаботиться нашей старостью и усталостью и обеспечить нам достаточное повседневное пропитание. Мы не можем поверить, высочайший король и господин, что вы настолько жестоки к таким добрым вассалам, каковых вы имеете в этой части [света]. Ваши судьи, должно быть, чинят свои злодеяния без вашего согласия. Я говорю это, высочайший король, потому что в двух лигах от города Королей [Лимы], близ моря, было обнаружено озеро, где имелось некоторое количество рыбы, которой Бог позволил обитать там. Ваши злые судьи и чиновники, чтобы получить прибыль от этой рыбы для своих удовольствий, начали сдавать это озеро в аренду от вашего имени, давая нам понять – как если бы мы были дураки, – что это сделано в соответствии с вашим желанием. Если это так, то позвольте нам ловить в этом озере хотя бы часть рыбы, потому что мы положили немало трудов, чтобы отыскать это озеро, и потому что королю Кастилии вряд ли нужны те 400 песо, за которые они сдают его в аренду. Мы не просим о пожалованиях ни в Кордове, ни в Вальядолиде, ни в любой другой части Испании, которая является вашим патримониумом. Соизвольте лишь, чтобы усталые и бедные люди могли кормиться плодами и доходами с этой земли. Помните, король и господин, что Бог – один для всех, и одни для всех правосудие, награда, небеса и ад.

В 1559 году маркиз Каньете поручил возглавить экспедицию по реке Амазонке Педро де Урсуа, наваррцу, а правильнее – французу. Он задержал отправку лодок до 1560 года в области Мотилонес, в Перу. Тамошние индейцы называются мотилонес, потому что они ходят с бритыми головами. Эти суда были построены в период дождей и после спуска на воду разбились на куски. Мы изготовили плоты, оставили всех лошадей и все запасы, и отправились вниз по реке, ежеминутно подвергаясь риску. Мы шли по самым мощным рекам Перу, порой они казались нам целым морем пресной воды. Так мы прошли 300 лиг.

Этот губернатор был настолько развращен и порочен и несчастен, что было невозможно вынести все его злые дела. Так как я имею долю участия в этом деле, высочайший король и господин, то я прямо скажу: мы убили его. Конечно, это очень серьезный проступок. Тогда мы избрали молодого дворянина из Севильи по имени дон Фернандо Гусман нашим королем и принесли ему присягу, как это ваши королевские чиновники могут видеть из подписей всех тех, кто были при этом и кто остается ныне на острове Маргарита, в этих Индиях. Они назначили меня своим полевым маршалом, но так как я не соглашался на их злые дела, они попытались убить меня, и тогда я убил нового короля, капитана его охраны, генерал-лейтенанта, его майордома, его капеллана, женщину, затеявшую заговор против меня, одного рыцаря Родоса, адмирала, двух прапорщиков и шесть других его союзников. Они пытались убить меня, и я повесил их всех.

Моим намерением было начать войну против жестокости ваших министров и если понадобится, умереть. Я назначил новых капитанов и старшего сержанта. Мы отправились вниз по реке Мараньон. Нам потребовалось десять с половиной месяцев, чтобы достичь устья реки, там, где она впадает в море. Мы пропутешествовали добрую сотню дней и прошли 1500 лиг по большой, внушающей трепет реке, ширина устья которой составляет 80 лиг. Она очень глубока, а ее берега на расстоянии 800 лиг пустынны, здесь нет городов. На протяжении всего маршрута мы встретили более 6000 островов. Один только Бог знает, как мы сумели выбраться из этого внушающего страх водного царства! Я советую вам, король и господин, не позволять посылать флоты по этой злополучной реке, потому что, клянусь христианской верой, даже если сюда прибудет сто тысяч людей – ни один из них не спасется, потому что все рассказы ложны и на этой реке их ждет только отчаяние, особенно тех, кто недавно прибыл из Испании.

Капитаны и офицеры со мной, кто готов умереть за эти требования: Хуан Херонимо де Эспинола Хиновес, адмирал; Хуан Гомес, Кристобаль Гарсиа, капитаны пехоты, оба андалузцы; капитан кавалерии Диего Тирадо, андалузец, у кого ваши, король, судьи с большим ущербом отобрали индейцев, которых он захватил с пикой в руках; капитан моей стражи Роберто Сосайя и его прапорщик Нульфо Эрнандес, валенсиец; Хуан Лопес де Айяла, из Куэнки, наш казначей; генерал-прапорщик Блас Гутьеррес, конкистадор в течение 27 лет; Хуан Понсе, прапорщик, уроженец Севильи; Кустодио Эрнандес, прапорщик, португалец; Диего де Торрес, прапорщик, наваррец; сержанты Педро Гутьеррес Висо и Диего де Фигероа; Кристобаль де Ривас, конкистадор, Педро де Рохас, андалузец; Хуан де Сауседо, прапорщик кавалерии; Бартоломе Санчес Паньягуа, наш адвокат; Диего Санчес Бильбао, интендант; Гарсиа Наварро, генерал-инспектор, и множество других идальго.

Сын преданных вам ваших баскских вассалов и до самой смерти – мятежник против вас, из-за вашей неблагодарности, Лопе де Агирре, странник».

Слухи о том, что остров Маргарита захвачен мятежниками, быстро разнеслись по всем окрестным колониям. Между тем Агирре и его люди направились к побережью Венесуэлы. Высадившись в небольшом приморском городке Бурбурута, «князь свободы» объявил войну Испании и приказал сжечь свои корабли, чтобы никто из его соратников и в мыслях не держал возможность бегства и возвращения на остров. В Бурбуруте мятежники захватили лошадей, провиант и боеприпасы.

Идя вдоль венесуэльского побережья на запад, отряд Агирре повсюду наводил ужас на королевских чиновников. Однако поддержка со стороны рабов, трудившихся на плантациях, и бедных идальго, страдавших от произвола судей, оказалась самой минимальной. Мятежникам удалось захватить несколько городов, но в итоге путь им преградили королевские войска.

Агирре попытался скрыться в лесах. За ним началась самая настоящая охота. В нескольких стычках с королевскими солдатами отважному баску удавалось спасать свой отряд и снова скрываться в сельве. Однако в итоге мятежники были окружены в небольшой крепости Баркисемето. Перед решающей схваткой Лопе де Агирре, предчувствуя неминуемое поражение, собственноручно убил свою 15-летнюю дочь Эльвиру, на протяжении двух лет разделявшую с отцом все тяготы беспримерного похода: «Я не хочу, чтобы моя дочь стала подстилкой для этих мерзавцев!»

Из 174 человек, еще остававшихся в отряде Агирре, многие тайно желали сдаться властям и боялись только бешеного характера неистового баска. 27 октября 1561 года «князь свободы» пал в своем последнем бою. Посмертно, задним числом, его судили и приговорили к казни: тело Агирре было разрублено на четыре части, голову выставили в железной клетке на всеобщее обозрение в городе Токуйо, правую руку отослали в Мериду, левую – в Валенсию, а остальную часть тела бросили на съедение псам.

Так погиб Лопе де Агирре – «безумный Агирре», «тиран Агирре», Гнев Божий, князь Свободы, которого Симон Боливар назвал первым предвестником независимости испано-американских колоний. Первым в истории Нового Света он бросил вызов испанской колониальной империи. Позднее хронисты попытаются всячески очернить образ неистового баска, именуя его «сумасшедшим», «безумцем», «маньяком». Словно предвидя эти обвинения, Агирре еще незадолго до гибели сказал: «В этой стране сумасшедшим называют того, кто говорит правду».

В наши дни жители венесуэльского города Токуйо ежегодно 27 октября отмечают память Лопе де Агирре; в окрестностях Баркисимето рассказывают, что призрак неистового конкистадора можно иногда повстречать в полночь возле того места, где погиб «князь свободы». В Перу, на реке Уальяга, указывают теснину под названием «Прыжок Агирре». Здесь на скалах сохранились таинственные письмена, будто бы оставленные рукой Лопе де Агирре. Смысл их неясен; местные жители, проходя мимо них, на всякий случай предпочитают перекреститься и прочитать краткую молитву…