Текст книги "На килограмм души (сборник)"

Хочется быстрее заснуть. Хочется быстрее оказаться рядом с Каирой. Хочется научиться останавливать ветер и зажигать огонь усилием воли. А кому бы на моем месте всего этого не хотелось?

Звонок. В дверь. Очень не вовремя. Я не встаю, надеясь, что незваный гость не будет настойчивым. Еще звонок. Лежу. Я тоже упрямый. Длинный-предлинный звонок. Ч-черт!

Рывком распахиваю дверь, представ перед поздним визитером в нарочито хмуром и заспанном виде. И понимаю, что все мои усилия напрасны.

– Здорово, Юрчик! – Саня Прохоров, не обращая ни малейшего внимания на мою пантомиму, вваливается в прихожую, небрежно оттеснив меня своими сто десятью килограммами.

Сане почти сорок, но Александром Евгеньевичем он, наверное, не станет никогда. Если есть на свете типаж стандартного грузчика, то Саня на вид – типичный грузчик. В душе – тоже, несмотря на высшее образование, начитанность и завидную эрудицию. Деликатность налогового полицейского в сочетании с тонкой душевной организацией асфальтового катка – это мой друг Саша. Говорят, что подобные люди где-то в глубине души очень ранимы. Не знаю, наверное, у Сани душа настолько глубока, что до чувствительной части без буровой установки добраться невозможно.

И все же я попытался.

– Привет, Саня, – я вложил в свои слова минимум энтузиазма. – Чего хотел? – я зевнул. Не демонстративно, по-настоящему. В роль, видимо, вошел.

Кто-нибудь иной на такое холодное приветствие мог и обидеться. Но по этой части я был абсолютно спокоен. Сашу так просто не обидишь. Хотя, не хотел бы я быть тем человек, которому это удалось.

– Что значит «чего хотел», старик? – Саня уже разулся. – Догадайся с трех раз!

Он вытянул вперед руку с полиэтиленовым пакетом и со значением позвенел содержимым.

– Пожелать мне спокойной ночи? – с невинной надеждой спросил я.

– Какая ночь, Юрец? – мое имя он склонял с завидной фантазией. – Какая ночь? Там еще мамки детей из песочниц не позабирали.

– На работу же завтра! – прибег я к последнему аргументу.

Определенным образом это, безусловно, подействовало. Саша опустил руку с пакетом и посмотрел на меня круглыми глазами.

– Ты че, Юр? – спросил Саня несколько даже жалостливо.

– Чего?

– Пятница сегодня! – чуть ли не заорал он мне в ухо.

– А-а-а… – высказал я свое мнение по этому вопросу.

Для Саши этого оказалось вполне достаточным поводом, чтобы пройти на кухню и начать выгружать содержимое пакета на стол.

– То-то я смотрю, странный ты какой-то в последнее время. Склероз надо лечить, старик.

– Лучшее лекарство – крепкий сон и здоровый образ жизни, – пробурчал я уже без всякой надежды.

Впрочем, я неожиданно для себя обнаружил, что совсем не так уже стремлюсь в постель. Саня очень вкусно гремел бутылками.

– Устаревшие сведения, Юрок! – решительно заявил он.

Саша считал себя авторитетом в области медицины, так как брат его работал врачом в районной больнице. Возражать я не посмел.

– Знал бы, что ты болен, старик, взял бы второй литр лекарства, – продолжал Саня. – Ну, ничего, ларек рядом.

– Слушай, – я направился на кухню. – Если у тебя там всего одна бутылка, чем ты так долго гремишь? – широкая Санина спина прятала стол от моего взгляда.

– Ну, – люди, плохо знающие Сашу, могли подумать, что он смутился. – Знаешь, что мне брат говорил? Запивать водку водой – это все равно, что закусывать собственными почками.

Я наконец протиснулся в дверь.

– Ага… А про запивание водки пивом он тебе ничего не говорил?

– Неа! – Саня помотал головой. – Я не спрашивал.

– Ужасно! – с отвращением бросил я и открыл холодильник.

Саша Прохоров всегда с глубочайшим презрением относился к шумным застольям, будь то банкет, корпоративная вечеринка или семейное торжество. Он на них не присутствовал, если была возможность уклониться. Саня считал, что для употребления (или злоупотребления, как получится) алкоголя созданы мужские компании из двух, трех, максимум четырех человек. «Надо собираться, чтобы поговорить и между делом выпить, а не для того, чтобы напиться и, если удастся, поговорить» – любил повторять он.

Столь же радикальной была его неприязнь к разного рода изысканным блюдам. Иногда мне казалось, что эта его простота несколько наигранна и служит для поддержания соответствующего имиджа. Но никаких доказательств этого у меня не было.

Вот и сейчас наш стол был сервирован солеными огурцами и вареной колбасой, принесенными Сашей в качестве закуски. Впрочем, он не возражал и против пельменей, которые очень удачно оказались в моем холодильнике. Мы только-только разложили их по тарелкам, хотя бутылка «Нашей» была почти наполовину пуста.

– Тебе не страшно? – очень серьезно спросил Саня.

Само собой, я не собирался рассказывать ему о своих снах… до четвертой или пятой рюмки. Прохоров, как ни странно, все воспринял быстро и достаточно спокойно.

– Чего это мне должно быть страшно?

Вообще-то, я понимал, что Саня имеет в виду. Но говорить об этом не хотелось.

– Знаешь, если тебе не страшно, тогда мне страшно за тебя.

– Брось ты эти свои… – я покрутил в воздухе рукой, подыскивая подходящее слово. Слово не нашлось. Ну и ладно. – Брось! Футбол вчера смотрел?

– Тебе к врачу сходить надо, – страстный болельщик Саша Прохоров не обратил внимания на мою попытку увести разговор в сторону.

– Вот за это спасибо! – я отвесил шутовской поклон, чуть не опрокинув при этом бутылку. – Это я понимаю – манеры! Завалиться в гости на ночь глядя и обзывать хозяина психом – вот образец достойного поведения!

– Кто тебя психом-то обзывал? – Саня удивился вроде как искренне, что меня несколько успокоило. – Или, по-твоему, к врачам только психи ходят? Но в сны свои ты слишком глубоко ушел, с этим бы не мешало разобраться.

– Да не хочу я разбираться, Саня, понимаешь? Не хочу!

– Плохо.

– Ну тебя в баню! – я махнул рукой. – Ты пойми, – я проникновенно заглянул ему в глаза, – мне такой шанс выпал, две жизни одновременно прожить.

– Угу, – Саня энергично кивнул. – Про шизофрению что-нибудь слышал?

– Да причем тут шизофрения?!

– Может, и ни причем. А может… Наливай, кстати, чего сидишь?

Какое-то время мы посвятили ритуалу выпивания и закусывания. Пиво к тому времени уже закончилось, поэтому пили не запивая.

– Ты стремишься уйти от реальности, вот что, Юрка! – Прохоров указал на меня обвиняющим перстом.

– Чушь какая! – фыркнул я. – Сижу тут и вполне реально глушу с тобой водку.

– Сидишь… – покачал головой Саня. – А перед этим как долго дверь не хотел открывать, а? Поскорее заснуть хотел, скажешь, не так?

Я пожал плечами. А что еще оставалось делать?

– Эх, Юра… – Прохоров, проигнорировав блюдце с нарезанными огурцами, достал из банки целый и откусил сразу половину. – Жизнь – это жизнь, а сон – это сон, – выдал он после небольшой паузы потрясающую по глубине и оригинальности фразу.

– Ни черта ты не понимаешь, – грустно сказал я. – Это не сон. Не совсем сон.

– Приехали, – Саня сжевал вторую половину огурца, затем подумал и налил. – И что же это?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Но таких снов не бывает. Все совсем по-настоящему, понимаешь?

– Понимаю, – Саша стукнул своей рюмкой об мою и тут же выпил. – Вот что я понимаю. С месяц назад тебе приснился сон. Интересный, красочный, но все-таки самый обыкновенный сон.

– Да нет же! – запротестовал я.

– Не перебивай старших! – Прохоров покачал перед моим лицом своим толстым пальцем и посмотрел из-под бровей. – Обычный сон, повторяю, – он выставил перед собой ладонь, останавливая мои возможные возражения. Хотя я только скептически улыбался. – А уже потом ты домыслил себе все недостающие детали. А себя убедил, что все с самого начала было так, – Саня поболтал в воздухе куском колбасы, – необычайно.

– Иди в баню! – еще раз предложил ему я.

– Давай сходим завтра, – Саня кивнул головой. – Тебе попариться хорошенько не помешает.

– Все! – я хлопаю ладонью по столу. – Сеанс окончен. Спасибо, доктор, мне уже значительно лучше. Теперь слушай сюда: или мы больше не возвращаемся к этой теме, или я выставляю тебя вон, а сам ложусь спать.

Секунду Саша смотрит на меня, а потом пожимает плечами. Что ж нам, правда, и поговорить больше не о чем?

* * *

Папоротник, папоротник… Где же ты есть, зараза? Рэст говорил, что в этих оврагах его должно быть много. Мне много не надо, мне бы несколько стебельков всего…

Нет, с одной стороны, конечно, хорошо, что мне не требуется гадюка вареная или жаба толченая. А с другой – ну, не силен я в ботанике. Рэст поднатаскал немного за первую неделю обучения, но разве за семь дней возможно заполнить тот вакуум, который представляют собой мои знания флоры? На уроках ботаники в школе я считал ворон. А вороны – это не флора. Это фауна.

Папоротник почему-то оказалось найти сложнее, чем семь остальных ингредиентов. Солнце уже к закату клонилось, я зверски устал, проголодался и хотел уже плюнуть на свою затею. Или хотя бы отложить до завтра.

Но я знал, если я не сделаю это сегодня, завтра у меня, скорее всего, не хватит духа. Поэтому, бурча себе под нос самые разнообразные проклятия, я продолжал искать этот чертов папоротник.

Нашел все-таки. Упрямый я парень, честное слово. Теперь – домой. Первым делом поесть, а потом займемся всей этой зеленью. Ну и гадость, должно быть, получится. Ладно, по чайной ложке на ночь – это я как-нибудь перенесу.

Разговор с Саней вне всяких сомнений имел на меня значительное влияние. Вот только боюсь, совсем не то, на которое он рассчитывал. Я действительно решил, что жить двумя жизнями – это не совсем хорошо. И вправду шизофренией попахивает. Я ведь уже начал сомневаться, какая из двух жизней более реальна. Здесь у меня отсутствуют воспоминания – и что с того? Можно считать это амнезией.

В общем, решил я от одной жизни отказаться. От той, где у меня квартира с водопроводом и вообще всеми удобствами. От той, где есть компьютеры, автомобили, самолеты и микроволновые печи. От той, где нет Каиры.

Вполне естественный выбор, не так ли?

Сделать это совсем просто. По крайней мере, я на это надеюсь. В моей ученической тетради – толстом фолианте в кожаном переплете – записан рецепт отвара под названием «мертвая ночь». Жутковато звучит, а на деле все довольно безобидно. Выпиваешь это зелье, и на одну ночь лишаешься снов. Начисто. Это именно то, что мне надо, это должно сработать.

Когда я проживу здесь свою жизнь до конца – что ж, наверное, я вернусь обратно в утро, следующее за нашей с Саней беседой. Встану с похмелья, выпью пива и буду вспоминать этот мир просто как интересный сон. Наверное.

Пока я об этом думать не хочу.

* * *

– Здравствуй, здравствуй, дочка. Проходи.

Дядя Рэст всегда называет меня дочкой. Он и в самом деле мне больше, чем дядя…

– Привет! – я легко целую его в щеку.

– Что заставило мою единственную племянницу вспомнить о своем старом и больном родственнике?

– Дядя! – я топаю ногой и сердито хмурю брови.

– Шучу я, Каира, шучу… Конечно, ты просто соскучилась и пришла попить чайку. Сейчас я мигом все организую…

Дядя для виду начинает суету с посудой. Именно для виду, он знает, что чай мы пить не будем и лукаво поглядывает в мою сторону. Дядя не читает мои мысли, просто он очень умный и знает меня так хорошо, как наверное не знает никто.

– Дядя Рэст… – я умоляюще смотрю на него. – Я спешу, Юра вот-вот проснется…

– Ладно, дочка, – старый маг становится серьезным, насколько это возможно – нрав у него веселый. – Садись, рассказывай, что стряслось.

Я устраиваюсь в своем любимом старом кресле. Еще девчонкой я, едва придя к дяде, сразу забиралась на него с ногами, чтобы вдоволь наслушаться сказок, не все из которых были сказками. Непоседой я была ужасной, а в этом кресле могла неподвижно сидеть часами, пока за мной не приходила матушка и, поглядев с упреком на своего брата, не уводила меня домой.

– Говори, Каира, ты вроде как торопилась, – напоминает мне дядя.

– Да… – я собираюсь с мыслями и думаю, с чего начать, хотя это можно было бы решить еще дома. – Помнишь, дядя Рэст, давным-давно ты начинал учить меня магии.

– Не так уж это было давно, дочка, – дядино лицо от улыбки покрывается сплошной сеткой морщин. – Ты просто быстро выросла.

– Пусть так, – я улыбаюсь в ответ. – Ты, наверное, удивишься, но кое-что я помню до сих пор.

– Нисколько не удивлюсь, – качает дядя головой. – У тебя отличная память, ты всегда была способной ученицей. Если захочешь возобновить занятия…

– Дядя! – перебиваю я его. – Поговорим об этом потом. Я только хотела сказать, что помню рецепт «мертвой ночи».

– «Мертвая ночь»? Тебя кошмары мучают? Или бессонницей маешься?

Я вздыхаю. Иногда дядя бывает совершенно невыносим. Он правильно понимает мой вздох и прикладывает ладони ко рту, обещая больше не перебивать.

– Нет, у меня все в порядке. Мне не нужна «мертвая ночь». Я заметила, что ее пьет Юра.

– Да, – дядя энергично кивает головой, напрочь забыв о только что данном обещании. – Мы с ним проходили несколько зелий, и «мертвую ночь» в том числе. Если он решил ее попробовать, ничего страшного в этом нет. Я сам бывает прибегаю к этому средству. Да вот не далее, как на прошлой неделе. Ездил я в Мышино, серебра живого купить, и на обратном пути тролля встретил. Тролль, по правде сказать, мирный попался, только глянул в мою сторону, да и пошел своей дорогой, но ты же знаешь этих образин… В общем, изготовил я тот вечер отварчика, благо, все травки под рукой были. Иначе бы как пить дать не заснул. А заснул бы… – дядя махнул рукой.

Я стоически перенесла эту тираду, глядя не перед собой, а в потолок. Дядя смущенно замолчал, и я смогла продолжить.

– Юра уже вторую неделю каждый вечер «мертвую ночь» пьет.

Дядя в изумлении посмотрел на меня, словно ожидая продолжения, но мне больше нечего было сказать. Тогда он всплеснул руками.

– Да зачем же?..

– Не знаю, – я пожала плечами. – А это опасно?

– Как тебе сказать, дочка, – дядя задумался. – В самих травках-то ничего вредного нет. Можно сказать, для тела безопасного. Вот для души – это другой вопрос. Сны нам Творцом не напрасно отпущены. И назидание, и поучение в них временами найти можно. Совсем без снов нельзя, доска, я так считаю.

– Что же мне делать? – я встала и зашагала по комнате. – Может, поговорить с Юрой?

– Поговорить?.. – дядя лениво следил глазами за моими перемещениями и говорил будто бы сам с собой. – Да, наверное, кабы Юра желал, сам бы все рассказал. Скрытный он у тебя. Нам бы понять, что за кошмары такие его мучают, что он на каждую ночь снов боится? Во сне не кричал никогда?

– Нет, – я ответила без раздумий. – Сплю я чутко, непременно бы проснулась.

– Ну, это еще ни о чем не говорит, – дядя потер пальцами переносицу. – Сны, они не всегда наружу проступают. Видать, есть что-то…

Дядя надолго замолчал, а я снова села в кресло. Так ждать оказалось еще томительней, и я снова собралась было встать, как дядя наконец заговорил.

– Вот что я думаю, Каира. Средство для того, чтоб действие «мертвой ночи» убрать, я тебе дам, – я замотала головой, но дядя остановил меня. – Не перебивай, слушай. Это половина дела, причем не главная. Основное, что сделать надо – кошмары из его снов чем-то вытеснить. Чтобы добрые, хорошие сны смотрел. Причем не на одну ночь, а надолго. Это уже тебе поработать придется. Придумай какой-нибудь мир добрый, сказочный, такой, чтоб Юре понравился. Заклинанию я тебя научу, скажешь его про себя, перед тем как спать ложиться будете, а потом смотри своему жениху в глаза и изо всех сил про этот мир думай.

– Как же это, дядя, – я растерялась. – Разве так можно, раз – и целый мир придумать. Не смогу я.

– Сможешь! – дядя ответил неожиданно твердо, даже резко. – Ты главное основы в своем воображении создай, а детали уже Юрино подсознание додумает. Вот так.

Этими словами дядя словно бы подвел черту под разговором. Встал и принялся рыться в своих склянках, видать, средство от «мертвой ночи» искал.

А я начала придумывать мир снов для своего любимого. Чтобы чудес там было побольше – самодвижущиеся кареты чтобы ездили, еда чтобы без огня варилась, люди по небу летали и друг с другом за сотни верст разговаривали.

Да, и чтобы водопровод был!

Я улыбнулась своей фантазии.

Летайте звездолетами «Аэрофлота»!

В тот час, о котором идет речь, усталое солнце уже успело сменить свои ослепительно-золотые одеяния на скромный багряный костюм. Вся природа вздохнула свободней, освободившись от тяжкого гнета дневной жары, уже почти уступившей место теплому и мягкому дыханию волшебницы Ночи. В воздухе висел пряный, ни с чем не сравнимый аромат деревни.

Говоря человеческим языком, был теплый вечер, и отчаянно воняло навозом.

Это Михалыч, сосед мой, привез сегодня два короба натурального удобрения и свалил, зараза, к нашему общему забору.

Вышел я, значит, покурить папироску на сон грядущий, да заодно поразмыслить над вопросом, а не начистить ли Михалычу рыло. После недолгого раздумья, врожденное миролюбие взяло верх над чувством праведного гнева. Не последнюю роль в принятии этого благородного решения сыграло и то, что мы с соседом находимся в разных весовых категориях. Этот боров килограмм на двадцать меня тяжелее.

Живу я, если кто не знает, не то, чтобы в деревне, но на самой окраине города. Да и то сказать, к городу наши выселки относятся только формально, а так – стоит поселочек сам по себе. Десяток стареньких домиков – вот и вся наша улица Нагорная. Я к чему это говорю, чтобы вы картину себе представили поотчетливей. И чтоб не удивлялись, когда я скажу, что вышел я на улицу в одних только трусах и майке – некого мне тут стесняться.

Тут-то я инопланетянина и углядел. Идет он по улице, и не сразу я понял даже, что не человек это. Но наблюдательность природная, да глаз наметанный сказали свое.

Гляжу, ростом он метра два с половиной, не меньше. На голове – ни единого волоса, даже бровей нету. Да чего бровей, на голове кроме глаз огромных, с кофейное блюдце каждый, вообще ничего нету. Наличие, так сказать, отсутствия всякого присутствия. Ни тебе ушей, ни носа, ни рта. Глаза только… да я уже про них сказал.

Это все меня уже малость насторожило, а когда обратил я внимание, что кожа у него зеленая и с каждой стороны туловища по три руки болтаются – сразу все сомнения у меня отпали. Нет, братцы, что хотите со мной делайте – инопланетянин это. Так я ему и сказал. Подошел вплотную и вежливо так говорю.

– Приветствую в наших краях покорителя космического пространства.

Здорово сказал, правда? И красиво, и инопланетянину сразу тонко намекнул: раскусил я тебя, можешь передо мной землянином не прикидываться.

А он мне отвечает… Да, рта нет, и откуда голос идет – непонятно. Гулкий такой голос, как из бочки. Но вполне внятный и не лишенный даже приятности баритон.

– И тебе привет, туземец.

Ну, я на туземца решил не обижаться, не стоит обострять налаживающихся дипломатических отношений. Светски улыбаюсь во все тридцать три зуба и продолжаю укреплять межпланетные взаимоотношения. Руки, правда, протягивать не стал. А то сунет он мне в ответ штуки четыре – и в каком порядке их пожимать прикажете? А вдруг ошибусь? Так и на галактического масштаба конфликт нарваться можно.

– Меня Иваном зовут, а тебя?

– А меня – Ъ=*?&»<.

– Как-как? – переспросил я, приложив ладонь к уху. – Ь=*?&’>?

– Ты что, слышишь плохо, что ли? – изумился пришелец. – Я же ясно сказал: Ъ=*?&»<.

– Извини, – потупился я. – Работаю на насосной станции, шум, знаешь, какой стоит? Вот с ушами проблемы небольшие и возникли. Мы с ребятами там все больше жестами…

– А-а-а… – протянул инопланетянин. – Тогда вот так тебе, наверное, проще запомнить будет.

И он повторил свое имя с помощью жестов. Я несколько раз произнес его про себя, чтобы получше запомнить произношение.

– Теперь правильно, – покивал головой Ъ=*?&»<.

– Ты чего, мысли читаешь? – изумился я.

– Конечно! – он, похоже, изумился моему вопросу не меньше. – Я же инопланетянин.

– Так чего мы тогда тут с тобой?.. – несколько бессвязно спросил я.

– Вот тебе и ответ, – непонятно ответил пришелец. Правда, тут же пояснил. – У тебя и со словами-то не очень, представляешь, что в твоих мыслях творится?

Я представил. Мне стало неудобно.

– Понятно, – сказал я, пытаясь как можно тщательнее подбирать слова. Темп разговора снизился раза в три. – А где же расположен твой межпланетный летательный аппарат?

Я остался очень доволен такой красивой фразой. Но Ъ=*?&»< все испортил.

– Не межпланетный, а межзвездный, невежа!

– Не «невежа», а «невежда»! – я даже подпрыгнул от вполне простительной радости.

Пришелец поцокал языком, который, за неимением рта, находился у него под мышкой. Под левой средней.

– Как грубо и невежливо со стороны хозяина указывать на мелкие оговорки гостя. Дикция у меня плохая, понял? – сказал он обиженно и довольно агрессивно.

– Понял, понял, – я изобразил искреннее раскаяние, хотя, честно говоря, сомневался, что дело в плохой дикции. – Так где твой межзвездный корабль?

Инопланетянин снисходительно улыбнулся. Это было весьма непростой задачей для существа, не имеющего рта, но он справился с ней блестяще. Ручаюсь вам, что более снисходительной улыбки я не видел никогда.

– Корабль… Нашей могучей расе не нужен корабль, чтобы перемещаться между звезд. Но так как на вашей примитивной планете до понимания этого еще не доросли, я не буду смеяться над тобой.

– Выходит, у тебя нет корабля? Ни межпланетного, ни межзвездного?

– Конечно, нет.

– Тогда с какой такой радости я – невежа?

– Не «невежа», а «невежда».

– Но ты сказал «невежа»!

– Опять! – взвизгнул Ъ=*?&»<. – Опять ты указываешь мне на мою плохую дикцию?! Ты хочешь максимально унизить меня? Что еще можно было ожидать от такой варварской планеты? – он всплеснул четырьмя руками, двумя оставшимися схватившись за голову.

– Не кипятись, – постарался я его успокоить. – Давай разберемся спокойно. Корабля у тебя нет, так?

– Что с твоей памятью? – пришелец сокрушенно покачал головой. – Не более минуты назад я уже отвечал тебе на этот вопрос. Нет у меня корабля.

– Тогда… – я запнулся.

Существовал риск замкнуть разговор в некое подобие цикла, чего мне решительно не хотелось – время позднее, а завтра на работу. Надо успеть выспаться.

– Как же вы без кораблей обходитесь? – спросил я.

– Элементарно, – Ъ=*?&»< пожал плечами. – В шестимерном векторном поле, являющимся сюръективным отображением восьмимерного орграфа гиперпространства, два компланарных трехмерных континуума политропно синхронизируются вдоль нейтрино-гравитонной составляющей. Понятно?

– Конечно! – я даже обиделся. За кого он, в самом-то деле, меня принимает? За дикаря?

– Чего ж тогда спрашивал? – ворчливо пробурчал пришелец.

Будучи человеком наблюдательным (это свое качество я уже отмечал, если помните), я пришел к однозначному выводу, что вежливость не является отличительной чертой моего собеседника. Вообще, если придерживаться жизненной правды, его стоило бы назвать существом исключительно склочным и неприятным в общении.

Но я не стал бросаться подобными обвинениями. В конце концов мой добрый друг (если заглянуть в недалекое будущее) Ъ=*?&»< явным образом нуждался в некотором сочувствии.

Я вобрал в себя столько медовой льстивости, сколько смог вместить. Прошу заметить, ни капли ядовитой язвительности там не было! Я вам еще не говорил о таких свойствах своего характера как мягкость, тактичность и любовь к ближнему? Нет? Ну и не буду, скромность не позволяет…

– А не сможешь ли ты, славный бороздитель межзвездных просторов, показать отсталому туземцу, как совершается это самое перемещение в пространстве?

Честно говоря, я не был до конца уверен, что слово «бороздитель» входит в словарь русского языка. Но, елки-палки, красивая же метафора получилась? И, вообще, ну вас со своими придирками. Как назвать того, кто эти самые просторы бороздит? Бороздец, по-моему, звучит похуже.

Ладно, я отвлекся. Ъ=*?&»< снова изобразил снисходительную улыбку. На этот раз я даже почти понял, как это у него получается…

– В принципе, это не входило в мои планы, но… Продемонстрирую, мне не сложно. Сейчас я по-быстренькому сгоняю на… на, скажем…

– Тау Кита? – предложил я.

– Бррр, – поежился пришелец. – Ну, почему обязательно Тау Кита?! Скудный лексический запас, буржуазный строй, безобразный юмор… А таукитянки, между нами говоря… А, какая разница? Туда и обратно.

С этими словами он напрягся. Я с грустной улыбкой наблюдал за его усилиями. Вид у Ъ=*?&»< был озадаченный. Он бы с удовольствием, полагаю, нахмурил брови, но их-то у него как раз не было. За первой попыткой последовала вторая. Потом третья.

– Что, Данила-мастер, – мягко сказал я. – Не выходит каменный цветок?

– Не вы-хо-дит, – напряженно проскрипел Ъ=*?&»<. Потом встрепенулся. – Какой цветок? Какой мастер?

– Не обращай внимания, – я махнул рукой. – Местный фольклор. Перемещение, говорю, не получается?

Вопрос был чисто риторическим. Пришелец, однако, решил на него ответить. Пожав плечами (левым передним и правым средним), он смущенно сказал:

– Не получается, почему-то. Переутомился я, что ли? Вот сейчас отдохну немного и обязательно переместюсь… в смысле, перемещусь. Для начала куда-нибудь поближе.

– Эх, подальше бы не мешало, – встав на цыпочки, я осторожно и ласково потрепал его по затылку. – Да только не причем тут переутомление.

– А что причем? – жадно спросил Ъ=*?&»<.

– Ловушка Гра-Кри-Пруштейна. Что же еще? – я развел руками.

– Чья-чья? – Ъ=*?&»< вылупил на меня свои и без того не маленькие глазища.

– О-о-о… – протянул я сочувственно, но с небольшой примесью сарказма. – Как давно вы в космос-то вышли, ребятки?

– Три с половиной… почти четыре галактических месяца, – гордо выпятил грудь этот безмозглый переросток.

– Твою мать! – вообще-то я редко ругаюсь, но сейчас очень хороший повод. – Ну, что за люди там рядом с вами, а?! Присмотреть что ли некому? Вам бы еще полгода как минимум сидеть в своей системе и носа из него не высовывать. Ох, набезобразите вы еще, чувствую… Хотя мне до этого теперь… – я пожал плечами.

– Что за ловушка-то? – жалко спросил Ъ=*?&»<, ничего еще, по-моему, не понимая.

Я попытался было объяснить на словах, но потом оставил это безнадежное занятие.

– Читай мысли, – коротко сказал я и развернул в голове упрощенную схему орграфа. – Видишь, вот тут, на стыке… а, черт! там, где я красным цветом выделил, образуется компонента полусвязности?

– Полусвязности? – тупо переспросил Ъ=*?&»<.

Я сплюнул и захлопнул схему.

– В общем, в ловушку Гра-Кри-Пруштейна вход есть, а выхода нет. Понятно?

– Ну… А? Это… – поддержал беседу Ъ=*?&»<. – И что?

– А то! Что это, – я показал пальцем себе под ноги, – одна из них и есть.

– То есть, ты хочешь сказать, отсюда нельзя выбраться?

Господи, прости ближнему нашему тупость его… ибо сам его таким сотворил!

– Почему же нельзя? Можно. На звездолете, – ехидно сказал я. – А его-то у тебя нет, если я правильно понял. Так?

– Так… – Ъ=*?&»< опустил плечи вниз.

Впрочем, я тут же повторил этот его жест… насколько это возможно, конечно.

– Вот и у меня не было.

– Значит ты… вы… откуда?

– Нет уж, давай на «ты»! Про Дабарцию слышал?

– Нет, – Ъ=*?&»< отрицательно замотал головой. Удивительно универсальный жест, во всей галактике только три небольших народности используют его с иным значением.

– Ну, ничего странного. Четыре месяца… В общем, недалеко от Ядра. Чуть-чуть левее-левее-правее.

– А я… – начал было Ъ=*?&»<, но я его перебил.

– Ладно, потом. Сейчас главное тебя в божеский вид привести.

– Как это в божеский?

Интересно мне стало, у него на планете все такие… продвинутые, или счастливый случай свел меня с уникальным представителем своей расы?

– Посмотри на себя, дружище, – как можно спокойней сказал я. – И ответь мне, как ты собираешься жить здесь в своем нынешнем виде?

– Жить? Здесь?! – мне показалось, что еще немного и Ъ=*?&»< упадет в обморок. Но он все-таки передумал.

– Ага. Пока земляне межзвездные полеты не освоят. Нет, ну если ты сам построишь звездолет, позови меня с собой, пожалуйста. Хотя… – я почесал в затылке, – даже и не знаю, хочу ли я улетать. Прижился, так сказать. Климат, природа… Работа опять же хорошая, коллектив душевный. Кстати, там у нас вакансия намечается, могу похлопотать. К доктору только, не тяни, сегодня же выберись. Я записочку черкану.

– К какому доктору? – не знаю, вернулась ли к моему новому приятелю способность здраво рассуждать, или он просто был в шоке, но голос его звучал совершенно спокойно.

– Ну… можешь считать его пластическим хирургом. Кстати, предупреждаю, при нем про Тау Кита… того… не надо. Да ты не беспокойся, на все руки мастер.

Про все руки – это я, наверное, зря. Ъ=*?&»< как-то весь напрягся, переплетя шесть рук в причудливый узел. Ничего, привыкнет…

– Послушай, – сказал вдруг он. – А как так получилось… В смысле, раз ты знал об этой самой ловушке… как-его-там? Чего ж полез-то сюда?

Я вздохнул. Конечно, я мог бы чего-нибудь придумать. Но… как ни крути, на ближайшие лет сто (местных, конечно) Ъ=*?&»< – мой постоянный собеседник и товарищ. Чего уж врать.

– Да в баре одном, у себя, на Дабарции… в общем, перебрал немного с гамма-излучением. Захотелось прогуляться. Пришел в себя уже здесь.

– А-а… – Ъ=*?&»< понимающе кивнул. – Послушай, – оживился он. – У тебя здесь генератора случайно нет?

Я внимательно посмотрел на него.

– Есть, отчего же нет? Не заводской, конечно, сам собрал, из пылесоса. Чистой гаммки, само собой, не получается, пока принимаешь, протонов нахватаешься, так что поутру башка трещит, но… А что, есть желание по паре рентген?

– Если по паре, – решительно заявил Ъ=*?&»<, – то нечего и генератор включать!

– Наш человек! – я приобнял нового друга за талию и повел к дому. По дороге вновь втянул носом воздух. – Чуешь, вонь какая? Не чуешь? Хорошо тебе… Сосед у меня – скотина! – я кинул взгляд, полный радостной злости, через забор. Кулаки чесались с новой силой…