Текст книги "На килограмм души (сборник)"

Третья половина

Это была черт знает, что за неделя! И что-то подсказывало, что следующая будет еще хуже. Причем интуиция тут ни причем, лишь логика и здравый смысл. Где только был его здравый смысл, когда… Ладно, терпеть осталось недолго.

А лететь все-таки надо было порознь. Лишние расходы, конечно, но разве он не может себе это позволить? Особенно теперь, когда не будет этих совершенно безумных трат на сирашитовые шубы (на вид – крашеный кролик), ожерелья из веганского нефрита (на любом карьере можно подобрать камушки посимпатичней) и прочая, и прочая, и прочая…

В общем, лететь вместе на единственном их с Мэри Энн пока еще общем звездолете было большой ошибкой Виктора. Но не такой большой, как женитьба…

И дьявол бы побрал эти земные законы, которые позволяют расторгнуть брак только там, где он был заключен. Две сумасшедшие недели на борту крошечного кораблика наедине с будущей бывшей супругой – это удовольствие не опишешь словами. Это надо испытать на собственной шкуре.

Виктор поднял глаза на Мэри Энн, которая, сидя на кровати и задрав ноги на откидной столик, наносила на ногти очередной слой голографического лака. Запах лака казался Виктору отвратительным, поэтому супруга самозабвенно отдавала маникюру и педикюру львиную долю своего досуга. А так как никаких дел на борту у нее не было…

Виктор скользнул взглядом вдоль загорелых бедер, когда-то сводивших его с ума, и, как обычно в последнее время, не почувствовал ничего кроме раздражения.

– Чего ты пялишься, а?! – Мэри Энн перехватила его взгляд и с удовольствием ухватилась за новый повод для скандала. – На свою тощую сучку пялиться теперь будешь, понял!

Никакой такой сучки не было, ни тощей, ни толстой. Просто изощренный женский ум, опираясь на непоколебимую женскую логику, сложил два и два, уверенно получил пять и утвердился в единственной правильности такого ответа. Пройдет еще немного времени, и Мэри Энн сама будет твердо верить, что просто-таки застала неверного мужа в объятиях любовницы. Иногда Виктор даже жалел, что за полтора года семейной жизни ни разу не изменил жене. Выслушивать потоки обвинений было бы в таком случае, наверное, легче. Самое удивительное, что и оправдываться было бы проще. Имея за душой вину, заранее готовишь какие-то пути отступления, убедительные доводы и отрепетированные истории. Доказывать, что ты не верблюд, сложнее.

Мэри Энн смотрела на мужа взглядом, полным праведного гнева, однако не предпринимала никаких попыток сменить позу. Не говоря уже о том, чтобы надеть что-нибудь более скромное, нежели ультракороткие шорты.

– Да так… – Виктор постарался изобразить на лице глуповатую, зато самую добродушную из своих улыбок. – Просто никогда не видел столько целлюлита в одном месте.

Мэри Энн вспыхнула, уронила баночку с лаком на пол и несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Однако ничего достойного такого смертельного оскорбления сходу придумать не смогла, поэтому просто вскочила на ноги, смерила мужа ненавидящим взглядом и, тряхнув гривой черных волос, продефелировала в ванную. Ибо больше на этом корабле идти было просто некуда.

Виктор вздохнул, откинулся на кресле и убавил звук изрядно поднадоевшего ему футбола.

Прикрыв глаза, он представил, как супруга в ванной после непродолжительной, но мучительной борьбы с собой все-таки не удерживается от пристального изучения своих бедер. Слова о целлюлите были наглой и беспардонной ложью, однако можно было не сомневаться – Мэри Энн его таки найдет. Настроение самую малость, но улучшилось, скуластое лицо Виктора прорезала легкая полуулыбка.

О да, потом супруга сорвет свою дополнительную злость именно на нем, но она все равно нашла бы повод…

А ведь если разобраться, стервой и истеричкой Мэри Энн никогда не была. Тем не менее, пару последних месяцев зачем-то увлеченно играла эту роль. Наверное, здесь есть и его вина. Даже наверняка…

Просто полтора года назад на дне рожденья у Макса, где он впервые встретил эту девушку с телом богини и лицом проказливого ангела, он ошибся. Громкий голос своего либидо принял за музыку любви. Такое сплошь и рядом бывает с зелеными юнцами, но изредка случается и со зрелыми мужчинами.

Какая красивая пара, говорили все, и они действительно были красивы. Каждый в отдельности. Вот только парой, пожалуй, так и не смогли стать. Через неделю, на Земле, этот факт получит документальное подтверждение.

Мэри Энн зашла в каюту, и Виктор счел, что нужного эффекта его фраза достигла. Глаза жены метали молнии, ноздри раздувались, губы мелко подрагивали. Злость никогда не была ей к лицу.

– Знаешь, я уже имела возможность убедиться, что ты эгоист и бабник, – начала она, тщетно пытаясь говорить с ледяным спокойствием в голосе. – Но только сейчас поняла, какой ты мелкий…

Виктор оглушительно зевнул и включил звук на полную громкость. Продолжать монолог в таких условиях Мэри Энн не сочла возможным. Вместо этого она резко кинулась к пульту управления, по дороге саданув коленом по подлокотнику кресла. Каюта все-таки была очень тесной. Презрев боль, женщина включила терминал и стала нервно прокручивать строчки меню.

– Что делаешь? – не удержался от любопытства Виктор.

Возможно, в тот момент ему стоило промолчать…

– Ищу ближайшую планету, где я могла бы сойти и лететь дальше самостоятельно, – отрезала Мэри Энн.

– Ближайшая доступная планета – Земля, – вздохнул Виктор. – Думаешь, я не искал?

За последнюю фразу он заработал еще один ненавидящий взгляд. Однако (само собой!) поиски жена и не подумала прекратить. И через минуту победно фыркнула.

– Вот! Меньше суток пути! Убедись сам, если, конечно, ты вообще умеешь читать.

Виктор лениво перегнулся через подлокотник. Ну, да, действительно меньше суток пути. И пометки стоят: «земного типа, обитаема». Только это ничего не значит. Таких планет Виктор смог бы найти еще пяток, наверное. А вот для того, чтобы узнать, делает ли там остановку пассажирский транспорт или можно ли там, на худой конец, нанять машину, надо щелкнуть по информационной ссылке. Мэри Энн и сама должна об этом знать, но сейчас слишком возбуждена и взбудоражена, чтобы хоть секунду подумать.

Спорить с женщиной в таком состоянии? Сизиф, вечно катящий свой камень в гору, и данаиды, наполняющие водой бездонную бочку, занимались куда более осмысленным трудом. Не говоря ни слова, Виктор повернулся к экрану телевизора.

Безусловно, это взбесит Мэри Энн еще сильнее.

* * *

Карреман проснулся от неясного далекого свиста. Звук был не слишком громким, но Карреман, как и подобает Старейшине, спал чутко. Когда он окончательно выплыл из мира снов, кругом снова стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да стрекотом ночным насекомых. Не приснился ли ему этот свист?

Старейшина повернул голову и убедился, что жена его, прекрасная Нии, спокойно спит, безмятежно разбросав уши по подушке. Быстро справившись с мимолетным желанием вновь погрузиться в сладкий сон, Карреман встал, оделся, откинул полог и вышел из хижины.

Пожалуй, ночь доживала последние минуты, еще чуть-чуть и духи, сотворив новое солнце, пустят его в путь по небосводу. Повернувшись на восток, Карреман учтиво, но с достоинством поклонился великим и добрым духам. Одновременно он сделал презрительный жест хвостом в сторону той части неба, где обитали бесы. На это мог решиться далеко не каждый мужчина, но Старейшина был достаточно близок к духам, чтобы не бояться гнева злобных бесов.

Ничего необычного отсюда видно не было, но Карреман не был бы Старейшиной, если бы лег спать, не удостоверившись, что с племенем все в порядке. Надо спросить ночную стражу, не видели ли они чего-нибудь подозрительного. Кто там сегодня?.. Но сколько Карреман не напрягал память, вспомнить не получалось. Сердито тряхнув ушами, он неспешно, но и не тратя времени даром, пошел к холму.

У подножия его заметил Шор, вооруженный длинным трезубцем. Стражник быстро пошел навстречу. Шор был хорошим воином, но, по молодости лет, излишне горячим и склонным к поспешным решениям. Карреман поморщился.

– Приветствую тебя, Старейшина, – скороговоркой выпалил Шор и, ожидая ответа, начал нервно подергивать хвостом.

Карреман не стал долго мучить юношу, хотя в другое время мог себе это позволить. Но сейчас Шор очевидно хотел сообщить что-то очень важное и с трудом выдерживал этикет.

– И тебе привет, стражник. Все ли спокойно?

– Небесная повозка, Старейшина. Там, за холмом. Прилетела прямо с неба.

Карреман от досады хлестнул себя левым ухом по щеке. Когда эти молодые научатся говорить главное?

– Небесная повозка – это поистине значимое событие, Шор. Но с какой стороны неба она прилетела?

Почему-то простой (хотя и невероятно важный!) вопрос поставил молодого стражника в тупик. Он спрятал глаза за ушами и несколько раз рассеянно лизнул себя в нос.

– Ну же, Шор, отвечай! – поторопил Карреман. – С восточной или западной стороны неба спустилась небесная повозка?

– Старейшина, – Шор наконец поднял уши. – Я видел собственными глазами, повозка прилетела прямо оттуда, – он махнул трезубцем в сторону севера.

– Шор, Шор… – Карреман укоризненно постучал хвостом по влажной от росы траве. – Ты говоришь чушь и сам понимаешь это. Либо к нам прилетели духи со своей половины неба, либо бесы – со своей. Бесы никогда не осмелятся подлетать близко к обители духов, духи же не станут марать себя путешествием по оскверненной половине неба.

– Да, Старейшина, конечно, я знаю это. – Шор почтительно поклонился духам, осторожно поджав при этом хвост. – Но поверь мне, я говорю то, что видел.

Карреман не стал продолжать дальше этот глупый и бессмысленный спор. Совершенно очевидно, что юный оболтус проспал прилет небесных гостей, заметив, быть может, только самый момент приземления. И теперь боится сказать правду, не отдавая себе отчета в том, как нелепо звучат его слова.

– Пойдем, посмотрим на повозку, – предложил Карреман.

Шор суетливо развернулся и быстро пошел вверх и вбок, обходя вершину холма стороной. Карреман не отставал. Не стоит обижать духов слишком долгим невниманием. Если же это бесы… Тоже мешкать не стоит.

Долго идти не пришлось, всего несколько десятков шагов и небесная повозка как на ладони. Страной формы, приплюснутый снизу, как орех бано, шар с широким ободом по кругу. Карреман вспомнил, что ему напомнила эта повозка – когда-то он гостил в лесах далеко на севере, и там ему подавали блюдо из теста и мяса, называемое пыл-мьен. Очень похоже…

Впрочем, вид повозки ничуть не смутил Старейшину. Из преданий он знал, что и духи, и бесы могут строить самые причудливые экипажи. Сами же гости выходить пока не спешили.

Позади послышался торопливый топот. Карреман оглянулся и удовлетворенно покачал головой. По склону холма к ним спешили оба жреца – долговязый, неуклюжий старик Битоз и коренастый могучий Жегт по прозвищу Пол-уха.

После ритуальных приветствий, затянувшихся слишком долго, так как Битоз никак не мог отдышаться, Жегт задал сакраментальный вопрос:

– Духи или бесы?

– Увы, неизвестно. – Карреман поцокал языком. – Повозка спустилась так быстро, что Шор не успел разглядеть, откуда она прилетела.

Жестом он остановил попытки стражника изложить свою версию. Втянув голову в плечи, тот обиженно отошел в сторону. Глупец, не понимает, что Старейшина оказывает ему услугу.

Жегт бросил на Шора свирепый взгляд, его исковерканное ухо, как это часто бывало, налилось кровью. Зрелище, в общем-то, было забавным, но никому никогда не приходило в голову над этим посмеяться.

Карреман поспешил отвлечь жреца.

– Давайте подождем, пока они выйдут наружу. Может, тогда все станет понятней.

Как будто в ответ на его слова в верхней части повозки разверзлось овальное отверстие и на обод вышли два… духа? или беса? Карреман был в недоумении – в преданиях о таких обитателях неба ничего сказано не было. Они напоминали пародию на человека, но совсем без хвоста и с крошечными ушками. Ростом они оба, пожалуй, были повыше даже Битоза, а вот телосложением разительно отличались. Один – крепкий, широкоплечий, угловатый какой-то. Второй – намного тоньше, особенно посредине, и все линии очень плавные. Возможно, это были мужчина и женщина. Хотя кто их разберет? На головах у каждого росла шерсть, причем у того, что стройнее, такая длинная, какой Карреман не видел ни у одного животного.

– Что вы думаете, друзья? – спросил он у жрецов вполголоса.

– Бесы! – презрительно отрезал Жегт.

– Почему это? – немедленно вскинулся Битоз.

– Тебе, уважаемый, следовало бы внимательней читать предания, – с долей презрения сказал Пол-уха. – Разве там не сказано, что духи хвостаты, как и люди, пусть и хвосты их могут иметь другую форму.

– Я, любезный Жегт, знаю предания не хуже твоего. – Битоз по обыкновению начал заводиться от манеры разговаривать Жегта. – И попрошу обратить внимание на их лица.

– Ну и что? – фыркнул Пол-уха.

– Ты, наверное, запамятовал, но бесы каждый вечер пожирают солнце, и потому пасти их велики и зубасты. Посмотри Жегт, посмотри, могут они сожрать солнце?!

– Я бы не прочь посмотреть, как кто угодно жрет солнце, – буркнул Пол-уха.

– Жегт! – одернул его Карреман. Хороший жрец, уважаемый, умный и хитрый, но иногда любит подходить слишком близко к ереси…

– Прости, Старейшина. – Жегт церемонно поклонился. – Прости и ты, друг Битоз. Как видно, сегодня мой язык проснулся раньше моей головы. По правде сказать, я не могу наверняка утверждать, что эти двое – бесы.

– И я не могу поклясться, что они – духи, – тут же сказал Битоз.

Мир между жрецами был установлен, и Карреман удовлетворенно тряхнул ушами, бросив, впрочем, еще один укоризненный взгляд в сторону Жегта.

* * *

Виктор лежал на кровати и смотрел на Мэри Энн. Просто лежал и смотрел. Это самый эффективный способ вывести из себя женщину, которая только что села в лужу и знает об этом.

Мэри Энн нервно кусала губы. Она то и дело бросала быстрые взгляды в иллюминатор, словно надеялась, что явно первобытная деревенька снаружи вдруг превратится в солидный современный город. Или, на худой конец, в маленький пункт проката звездолетов. Когда из-за холма показалась четверка туземцев в набедренных повязках, Виктору стоило немалых усилий удержаться от смеха. Он хотел было предложить супруге одолжить звездолет у одного из них – например у того, с трезубцем – но удержался и от этого.

Туземцы выглядели забавной помесью волка и зайца. Короткая серая шерсть, длинные хвосты, вытянутые морды и – уши. Что там заяц, любой осел позавидовал бы.

– Взлетаем? – спросил Виктор, прекращая свою игру.

Слишком рано, наверное. Помолчи он еще минутку, Мэри Энн сдалась бы, и, вероятно, обвинив во всем мужа, покинула этот мир. Теперь же она только смерила Виктора презрительным взглядом.

– Пойду подышу воздухом. В этом паршивом корабле воняет. – При этих словах она сморщила нос и красноречиво посмотрела на мужа, словно указывая на причину вони.

Мэри Энн подошла к выходу. Виктор вздохнул, встал с кровати и подошел к жене.

– А ты куда? – бросила она через плечо.

– Знаешь, мне легче развестись с тобой, чем доказывать перед судом, что тебя сожрали дикари на какой-то отсталой планете.

Мэри Энн фыркнула, но возражать не стала. Выходить ей, честно говоря, совершенно не хотелось, а уж выходить одной… Хотя туземцы выглядели абсолютно безобидно, напоминая забавных плюшевых игрушек.

– Будь добра, подожди секунду, – попросил Виктор.

Видимо удивившись такой вежливой просьбе, Мэри Энн спорить не стала. Виктор подсоединил транслятор к бортовому компьютеру и быстро ввел планету. Люди уже побывали в этом мире, и транслятору будет несложно настроиться на местное наречие.

– Ты собираешься вести с ними деловые переговоры? Как раз твой уровень, – не упустила возможность съязвить Мэри Энн.

– Это вопрос элементарной безопасности, – пожал плечами Виктор, объясняя общеизвестные вещи.

– Безопасности! Ты еще оружие возьми, герой.

В сущности, Виктор как раз собирался захватить парализатор, но после этих слов передумал. Обозвал себя мысленно кретином, но передумал. В конце концов, туземцы выглядели достаточно безобидно, да и ростом вроде бы не вышли…

– Дальше пяти метров от корабля не отходить, – сказал он. – При малейшем намеке на агрессию со стороны туземцев бегом обратно в корабль. Ясно?

Мэри Энн в ответ только презрительно повела плечиком. Но Виктор крепко взял ее за это самое плечико и повторил свой вопрос:

– Ясно?

– Да ясно, ясно… медведь! – процедила Мэри Энн, стряхивая руку и разминая плечо.

Впечатление, что туземцы невысоки ростом, оказалось верным. Самый рослый из них вряд ли был выше Мэри Энн, даже сними она свои туфли на десятисантиметровом каблуке. Он же был, пожалуй, и самым старым из всей четверки – если седина на этой планете что-нибудь значила. На его набедренной повязке выделялось стилизованное, но вполне узнаваемое изображение солнца, что, судя по всему, выдавало определенное положение в местной иерархии – туземец с трезубцем никаких рисунков на одежде удостоен не был. Впрочем, он был, видимо, единственным «рядовым» в этой группе. Набедренную повязку самого примечательного с виду аборигена – с оборванным ухом – украшал точно такой же рисунок, а у четвертого члена «комитета по встрече» повязка и вовсе была испещрена таинственными знаками снизу доверху. Она даже вроде бы была подлиннее, чем у остальных. Чтобы вместить все регалии, наверное.

В общем, когда заговорил именно этот туземец, Виктор ничуть не удивился. Транслятор сначала немного помолчал, но вскоре стал переводить, причем число запинок и пауз быстро сходило на нет.

Так или иначе, молчание космических гостей не успело стать в полной мере невежливым к тому моменту, как речь главного аборигена стала понятной. В лучших традициях межпланетного этикета он представился. Если полностью доверять транслятору, туземец был ни много, ни мало Старейшиной племени Людей и звался Карреманом. Носящие солнце на своих чреслах оказались жрецами того же племени и носили имена тоже достаточно простые: Битоз (тот, что повыше) и Жегт (тот, что с оборванным ухом). Трезубцедержатель представления не удостоился, что подтвердило догадку Виктора о его невысоком положении в местном табеле о рангах.

Далее вежливый хозяин поинтересовался именами гостей, и Виктор не нашел причин не удовлетворить его любопытство, ограничившись, впрочем, только именами. Ведь носителями таких пышных титулов они с Мэри Энн все равно не были.

Но вот следующие слова Карремана поставили Виктора в тупик.

– Простите нам наше невежество и нерадивость нашей ночной стражи, – тут последовал короткий презрительный взмах хвостом в сторону парня с трезубцем, – проспавшей момент посадки вашей летающей повозки. Я осознаю бестактность своего вопроса… – Старейшина явно чувствовал себя не в своей тарелке, – и я почти уверен в ответе, но все же… С какой стороны неба вы прилетели?

Последние слова Карреман выстрелил на одном дыхании. Стражник испуганно, как показалось Виктору, поджал уши. Даже жрецы, каждый по-своему, проявили определенное волнение. Жегт одобрительно оскалился, нервно стуча хвостом по земле, Битоз смотрел на Старейшину с восхищением. В общем, все отдавали дань его смелости.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять очевидную важность данного вопроса для туземцев. А вот чтобы понять сам вопрос… Виктор мысленно выругался. А между тем солнце уже показало край своего диска из-за горизонта, и из-за холма прибывали новые жители племени. Кто-то был безоружен, кто-то нес в руках трезубец – видно, другого вооружения туземцы не признавали. Общее число аборигенов приближалось к двум десяткам.

Виктор подумывал, а не наплевать ли на этикет и не прервать ли столь мило складывающуюся беседу поспешным бегством на корабль. И, черт побери, он поступил бы именно таким образом… если бы был один. Нет, он вполне смог бы прихватить Мэри Энн по дороге в охапку. Но целую неделю потом выслушивать саркастические проповеди о его безрассудной храбрости вдобавок ко всем прочим прелестям совместного полета…

Что ж, если защищаться нечем, надо нападать.

– Как можешь ты говорить «почти», любезный Старейшина? – как можно надменнее вопросил Виктор. – Как можешь задавать подобный вопрос? Тебе ли не знать, с какой стороны неба мы только и могли прилететь?

Какой-то эффект его слова, безусловно, возымели. Уши прижались к голове еще у четырех или пяти туземцев, подошедших только что. Кроме того, Виктору показалось, что сам Карреман только усилием воли удерживает уши в вертикальном положении. Явно еще сильнее смутился Битоз. Только взгляд Жегта Виктору совершенно не понравился. Был он не только смелым, но и цепким, оценивающим каким-то. Неплохо бы порвать ему и второе ухо при случае.

Пока Карреман открывал и закрывал рот, подыскивая нужные слова, Жегт их уже нашел. Его голос походил на собачий лай – короткие, отрывистые слова выплевывались с неспешностью, говорившей о самообладании жреца.

– Вместо того чтобы попрекать нас – пусть и справедливо – не проще ли ответить на наш вопрос? Если вы духи, мы смиренно попросим у вас прощения и окажем вам те почести, которые вы заслуживаете. Если же вы бесы, – Жегт презрительно и совсем по-человечески сплюнул себе под ноги, – то и говорить с вами не о чем… а свои почести вы тоже получите.

Обладая достаточно живым воображением, Виктор представил себе несколько разновидностей «почестей», предназначенных бесам. Осталось только как можно решительнее отгородиться от принадлежности к этому племени. К счастью, в грубой тираде рванноухого жреца содержалось немало информации. В местной религии уважаемые духи и презренные бесы явно поделили между собой небо поровну. Кто из них какую половину выбрал – этого Виктор знать не мог. Но, если следовать нормальной логике, а также обратить внимание на символ солнца на одежде жрецов… Можно поставить три к одному, что место восхода солнца должно в глазах аборигенов выглядеть предпочтительней. Придется играть на этой ставке. Мысленно Виктор вознес хвалу всем известным богам – включая местных духов – что Мэри Энн до сих пор не проронила ни слова.

– Только бесконечная доброта, свойственная нам, духам, заставляет меня простить вашу неучтивость. – Виктор придал голосу благородную снисходительность, приправив ее капелькой высокомерия. – Разумеется, мы прилетели оттуда, – он величественным мановением руки указал в сторону багрового восхода.

Ставка сыграла – тут же смог поздравить себя Виктор. Напряжение в волчьих мордах туземцах быстро исчезала, кое-кто из стоящих поодаль преклонили колени. Сам Карреман почтительно потупил глаза.

Полностью расслабиться не позволило только отсутствие видимой реакции у проклятого Жегта. Его глаза ни на йоту не утратили цепкости.

– Можем ли мы верить вам, пришельцы с небес? – с вызывающей наглостью спросил он.

И тут же стал объектом взглядов всех присутствующих, не исключая, разумеется, Виктора и Мэри Энн. Виктор очень надеялся, что его взгляд не выдавал всего того, что он хотел бы сделать с этим чересчур подозрительным жрецом. Соплеменники выглядели явно испуганными и ошарашенными. Не доверять словам духа…

– Ты же знаешь, Жегт, духи не способны лгать, – сквозь зубы процедил Карреман.

Жегт ответил после многозначительной паузы, в продолжение которой не отрывал взгляд от пришельцев.

– Духи не способны. Зато бесы – запросто.

Виктор не мог не отметить, что среди целого племени простодушных легковеров нашелся-таки один тип хоть с каким-то критическим мышлением. Но удовлетворения от этого испытать по понятной причине не получилось. Один короткий взгляд за спину – и настроение испортилось окончательно. Возле открытого люка корабля с трезубцами наперевес дежурили двое стражников. Как они там успели оказаться – неизвестно. Стражники выглядели достаточно решительными, а их оружие – достаточно острым. На почетный караул повозки достопочтимых духов это походило слабо.

* * *

Хижина выглядела вполне комфортабельной, если быть снисходительным к уровню развития цивилизации ее строителей. Больше всего она напоминала высокий частокол, обтянутый толстыми шкурами каких-то животных. Колья были установлены с небольшим наклоном внутрь, в результате чего при диаметре пола метра четыре потолок имел примерно вдвое меньший поперечник. Впрочем, потолок в данном случае был понятием условным – его роль выполняла зияющая дыра. В результате, несмотря на полное отсутствие окон, освещенность помещения была на высоте. Виктор не знал, как решается проблема дождя или, скажем, снега, да это его особо и не волновало – сейчас было солнечно, и при всех обстоятельствах шансов встретиться с осадками на этой планете стремились к нулю.

Пол был устлан мягкими шкурами, из шкур же была устроена широкая лежанка, на которой легко могли разместиться пара-тройка довольно крупных духов, рядом с «кроватью» стоял низкий столик, заставленный всевозможными фруктами – судя по всему, духи считались вегетарианцами.

Да, эта хижина предназначалась для отдыха духов после трудной дороги с восточной половины неба. Многие, в том числе и Карреман, сомневались, можно ли поместить в эту святую обитель тех, кто вполне может оказаться бесами. Но Жегт (опять Жегт!) пренебрежительно сказал, что пока надо исходить из того, что пришельцы все-таки духи, если же окажется, что хижина была осквернена присутствием бесов, ее надлежит сжечь и построить новую в новом месте.

Простое решение, за которое жреца можно было бы только поблагодарить… Если бы именно он не настоял на том, что пришельцы должны доказать свою принадлежность к духам. Если же они не справятся с этой пустяковой задачей до полудня…

В тот момент впервые подала голос Мэри Энн. Она, стараясь держатьс с достоинством, сказала, что это не составит никакого труда. Они сейчас сядут на свою повозку и улетят именно в восточную сторону неба, что конечно не под силу бесам.

По мнению Виктора, после этого предложения, которое было предельно вежливо отклонено, недоверие к небесным гостям заметно выросло. Но попрекать супругу не стал, виня во всем только себя.

Мэри Энн была с ним вполне солидарна – тоже во всем винила только его. Причем делала это громогласно и монотонно, чем очень мешала сосредоточиться и попытаться придумать хоть какой-то выход из положения.

Когда Мэри Энн, подробно описывая его родословную с использованием самых экзотических животных, начала повторяться, Виктор вздохнул и выглянул за полог. Шесть стражников с трезубцами. Плюс вездесущий Жегт чуть поодаль – он, в отличие от остальных представителей власти, не пожелал вернуться в деревню до полудня. До звездолета – пять минут, если идти размеренным шагом. Но так как размеренным шагом им идти не придется, значит, две-три минуты бегом. Деревня, кстати, дальше, чем звездолет, возможно, это окажется важным.

Шестеро стражников расположены так, чтобы пресечь все возможные пути бегства. Наверное, это разумно, но, так как Виктора интересует только один, это тоже может сыграть на руку.

Шансов, в общем-то, немного, но просто ждать полудня – значит лишиться шансов вовсе.

– Слушай меня внимательно, – сказал Виктор негромко, но что-то в его тоне заставило супругу замолчать буквально на полуслове. – Во-первых, разуйся.

Честно говоря, Виктор сам бы удивился, если бы Мэри Энн просто сделала то, что он просил без лишних вопросов. Разумеется, она и не подумала разуваться.

Виктор ждал.

Мэри Энн не выдержала первой.

– Ты можешь хотя бы объяснить, что задумал? – спросила она. Довольно раздраженно, но, как ни странно, без обычной для последних дней истеричности в голосе.

– Нам просто придется быстро бежать. Твои туфли здорово подходят для хождения по бутикам, но вот для бега по пересеченной местности… – Виктор критически покачал головой.

– Но там же воины… вилы…

Виктор не сдержал улыбку. Сравнить трезубец с сельскохозяйственным орудием ему не приходило в голову. А что, так будет даже проще решиться…

– Все это – мои проблемы, – сказал он, снова возвращая себе серьезное выражение лица. – Твоя проблема – бежать быстро и не отстать от меня. Вернуться и отбить тебя у целой оравы вооруженных дикарей будет для меня непосильной задачей. Так что разувайся.

На этот раз Мэри Энн подчинилась беспрекословно.

– Пошли! – Виктор резко откинул полог.

– Но подожди! Нельзя же так, сразу…

– Именно сразу, – отрезал Виктор, вытаскивая жену из хижины.

Потому что потом я могу и не решиться, добавил он, но уже мысленно.

– Эй, стражник! – выкрикнул он, приняв горделивую позу. Мэри Энн пряталась за его спиной. Даже на расстоянии он чувствовал ее дрожь. А, может, это дрожал он сам.

Ближайший стражник сделал несколько неуверенных шагов в его сторону, но остановился на некотором расстоянии. Это Виктора не устраивало. Все другие участники мизансцены повернули головы в их сторону, но не трогались с места. Это было правильно.

– Мы решили снизойти до доказательств, хоть это и немыслимо. Подойди ближе, не бойся.

Особого удовольствия от своей миссии стражник явно не испытывал, но ослушаться не посмел. Теперь Виктор стоял с противником лицом к лицу.

– Сейчас я сделаю твой трезубец золотым, – провозгласил Виктор, величественным жестом берясь за оружие чуть выше середины.

Не давая стражнику опомниться, он взялся за трезубец и второй рукой, немного ниже и обратным хватом. Медлить уже было нельзя, но Виктор и не собирался. Рычаг оказался вполне достаточным, чтобы резким поворотом вырвать оружие из рук стражника. Завершил свой фокус он ударом ноги в грудь соперника. Это было почти нечестно – их разделяло как минимум три весовые категории… Стражник упал на спину и потерял интерес к происходящему.

– Бежим! – крикнул Виктор и подал пример, ринувшись в сторону звездолета. Только бы Мэри Энн не растерялась и не запаниковала.

На их пути теперь располагался только один вооруженный противник. И Жегт… но это Виктора даже радовало. Четверо прочих к месту действия поспеть не должны были. Оставалось надеяться, что трезубцы не использовались в качестве метательного оружия. Впрочем, об этом беспокоиться стоило раньше.

Расстояние до стражника стремительно сокращалось, и, к сожаленью, тот вовсе не выглядел растерянным. Наоборот, принял боевую стойку, широко расставив ноги и держа трезубец двумя руками перед собой. По массе и габаритам он также уступал Виктору, но имел явное преимущество в опыте обращения с этим видом оружия.

Виктор осознавал, что может рассчитывать только на одно стремительное действие – если поединок затянется, преимущество перейдет к туземцу, да и остальные стражники успеют к тому на помощь.

За какую-то долю секунды перебрав в голове несколько вариантов, Виктор остановился на одном, который казался ему наиболее надежным. Ведь целью поединка совсем не обязательно была чистая победа, достаточно просто на какое-то время устранить стражника со своего пути.