Текст книги "Тайны русских соборов"

Глава 13. Русь масонская

Так когда все-таки появились на Руси первые масоны? Понятно, что это были не русские – государство еще только необходимо было построить – но кто и откуда принес первые навыки и умения каменного строительства?

Откуда – ответ нашелся четкий во время наших исследований. Безусловно, искусство каменного строительства пришло на Русь из Италии. Мало того – связь с итальянскими мастерами, алхимиками и архитекторами существовала все время. «Окно в Европу» было прорублено вовсе не Петром – оно существовало практически с самого возникновения Русского государства. И если и закрывалось из-за смут и внутренних неурядиц, то на исторически короткое время.

Пожалуй, самым ранним свидетельство о каменном строительстве культовых сооружений на Руси служит основание Антониева (Рождественского) монастыря в Великом Новгороде. Он был основан монахом, носившим прозвание… Антоний Римлянин!

Антоний Римлянин, согласно летописям, родился в Риме в семье знатных горожан (аристократов или членов одной из гильдий?) в 1067 году. В Великий же Новгород он попал не прямо из Италии, а на судне по Волхову в 1106-м году. Судя по всему, Антоний был человеком очень богатым – он скупал пахотные земли чуть ли не оптом, а в 1117-м году на собственные средства начал возведение храма Рождества Богородицы (который и был закончен в рекордные сроки, всего за два года).

Маленькая, но важная подробность – согласно «житиям святых», Антоний приплыл в Россию из Рима, стоя на огромном камне. Естественно, даже в древности было понятно, что эта аллегория, и уж «вольным каменщикам» понятно, ЧТО ИМЕННО символизирует плавающий камень. В руках Антоний держал кошель с драгоценностями – проще говоря, финансировал первое каменное строительство из собственных средств.

Храм Рождества Богородицы, как и Антониев монастырь, считаются уникальными памятниками древнерусской архитектуры. Однако мы видим, что этим памятникам отнюдь не предшествовало долгое развитие архитектурных идей. Они в готовом виде были принесены мастерами из Италии – и уже расцвели на русской почве, создав уникальный стиль русской архитектуры. Фрески Антониева монастыря, выполненные «дружиной» древних иконописцев (откуда – из России или из Венеции?) носят на себе следы явного романского влияния.

К существу вопроса: Артель и дружина – братства вольных каменщиков.

Какие братства? Возразят нам. Вы еще скажите ложи, возглавляемые Магистром. Откуда авторы берут такие факты, ведь в древнерусских письменных источниках нет никаких упоминаний о строительных организациях, а уж тем более о постоянных цеховых братствах.

Согласны. Действительно о существовании, структуре и социальном облике таких организаций, если они были, сведения приходится извлекать из архитектурно-археологического изучения следов их деятельности, то есть попросту говоря. из изучения памятников. Во-первых, сразу оговоримся, это в научной литературе строительные организации Древней Руси обычно называют «артелями», а мы их так называем в нашей книге по инерции, хотя термин этот чисто условный, поскольку он гораздо более поздний. В Древней Руси строительные организации носили наименование «дружина». Во всяком случае, как известно из летописей, в XIV–XV вв. артели строителей и живописцев, безусловно, называли дружинами. Термин «дружина» в древнерусском языке обозначал «товарищи», «спутники», «побратимы», а кроме того «воинская, строительная, живописная или иная организация», – так пишет Срезневский И. И. в работе «Материалы для словаря древнерусского языка». Еще в девятнадцатом веке на новгородском и псковском диалекте любая производственная артель так и называлась дружиной. Не верите, откройте «Толковый словарь живого великорусского языка» Даля.

О количестве древнерусских строительных артелей или, как мы теперь уточнили, дружин можно судить по числу возведенных ими объектов. В отличие от наших дней, когда архитектурно-строительная организация может иногда вести лишь часть работ, например строительство, проектирование, капитальный ремонт и так далее, в эпоху средневековья деятельность строительной организации осуществлялась «под ключ». От проекта, до конька крыши. Поэтому если в каком-либо древнерусском городе на продолжительное время прекращалось строительство, то, значит, строительная артель здесь либо распалась, либо куда-нибудь уехала. Это хорошо видно на таких примерах. В Новгородской земле, после возведения церкви Успения на Торгу строительство прервалось, но зато именно тогда началось в Пскове. Затем оно там прекратилось, но началось в Ладоге, прервалось в Ладоге и вновь началось в Новгороде. При этом технические приемы во всех случаях полностью совпадают. Совершенно ясно, что работала одна строительная дружина, переехавшая из Новгорода сперва в Псков, затем в Ладогу, а потом вновь вернувшаяся в Новгород.

Таким образом, по количеству возведенных зданий, по очередности и темпам строительства можно судить о наличии в данном городе организации строителей. Исследование наиболее крупных строительных центров (Киев, Смоленск, Новгород, Галич, Владимир) показало, что работа строительного цеха приводила к созданию непрерывной цепи памятников, возведенных один за другим без существенных перерывов. В то же время можно отметить, что почти никогда не упоминается о строительстве двух монументальных зданий одновременно.

Количество цехов, относящихся к строительным, в Древней Руси было сравнительно невелико, впрочем, как и везде. Так, в XI веке можно предположить наличие одной артели – в Киеве. В конце XI века появилась вторая – в Переяславле Хмельницком и новая – в Чернигове, вскоре, впрочем, влившаяся в ту же переяславскую. В самом начале XII века сложилась третья артель – в Новгороде.

В XII веке строительные артели существовали естественно в наиболее крупных, стольных городах – Киеве, Владимире, Новгороде, Полоцке, Смоленске, Галиче. В редких случаях можно отметить наличие в одной земле двух строительных артелей. Естественно все были членами одного общего регионального цеха, если хотите ложи. Исключения очень редки. Так, несомненно, что в начале XIII века существовали две артели во Владимиро-Суздальской земле: одна работала в Ростове и Ярославле, другая – в Нижнем Новгороде и Юрьеве. Но это, по-видимому, результат того, что одна ложа состояла из тех, кто пришел с Андреем Боголюбским, а вторая из местных мастеров. Таким образом, даже ко времени наибольшей интенсивности строительства в домонгольской Руси было всего восемь или девять самостоятельных организаций, то есть лож, способных вести монументальное каменно-кирпичное строительство.

Из кого же состояла строительная артель? Мы уже заочно назвали ее ложей, еще не разбирая ее структуру. Посмотрим, что говорят нам летописи и рукописные книги. Возглавлял такую организацию руководитель – зодчий. Древнерусские письменные источники называют зодчих несколькими различными терминами. Чаще всего употреблялся термин «мастер». Так названы зодчие, строившие Десятинную церковь («мастери от грек» Повесть временных лет), Успенский собор во Владимире («из всех земель все мастеры» Лаврентьевская летопись), Успенский собор Киево-Печерского монастыря («мастери церковнии» Патерик киевского Печерского монастыря). Отмечено, что при перестройке Успенского собора во Владимире «не ища мастеров от немець». Мастерами названы зодчий новгородского Георгиевского собора Юрьева монастыря («мастер трудился Петр») и зодчий Кирилловской церкви в Новгороде («а мастер бяше Коров Якович с Лубянеи улице»). Зодчий Петр-Милонег, строивший стену у Выдубицкого монастыря в Киеве, поименован мастером и, кроме того, художником. Впрочем, под термином «мастер», очевидно, понимали не только зодчего, поскольку при построении города Холма упомянуты «мастера всяции». Происхождение этого термина в древнерусском языке, с точки зрения историков, пока не имеет объяснения. Однако ими же отмечается, что заимствовано оно из латыни, где звучит и известно в записи как magistr – magistor. Проще говоря, древнерусские источники называют руководителя строительной дружины термином Магистр. Так и напишем с большой буквы Магистр, как он и должен звучать и писаться в масонской ложе, то есть в ложе вольных каменщиков.

Другой термин, который применяли более узко, для обозначения только зодчего, архитектора – это «здатель». Князь Олег «привед зьдатели, повеле им здати» церковь в Вышеграде. В Никоновской летописи при строительстве Десятинной церкви упомянуты «каменосечци и зиздателе полат каменных». Термин этот продолжали использовать и позже, например, в ярлыке хана Узбека названы «каменные здатели». Не отсюда ли и название «здание» в русском языке. Хотя тот же В. Даль нам напоминает, что «здати» – это созидать, сооружать, строить, соответственно «здатель» – строитель, а «здание»» – постройка.

Иногда встречается термин «хитрец», которым, видимо, обозначали как зодчих, так и скульпторов-резчиков. «Двери же… украшены… некимь хытрецемь Авдьемь». Почти не встречается термин архитектор, что и не удивительно. Тенденция к разделению функций архитектора и каменщика даже в западноевропейской архитектуре появляется в основном с XIII веке. Так, французский проповедник и писатель Никола де Биар с удивлением сообщал: «Стало обычаем, что на больших стройках есть главный мастер, который руководит работой словами, а очень редко или вовсе не прикладывает рук к делу». При этом мастер, чему удивляется летописец, дает указания, «держа в руках измерительный прут и перчатки». Но это век следующий, а пока Мастера работают наравне со всеми.

Наравне с кем? Можем мы представить, из кого состояла строительная дружина, артель, ложа?

В западноевропейской литературе приводятся многочисленные факты наличия в эпоху средневековья семей, где профессия зодчего передавалась от отца к сыну. Кроме этого человек, имеющий строительную профессию, обязан был быть членом цеховой организации, в данном случае Гильдии свободных каменщиков. Но у нас нет сведений, существовала ли подобная практика на Руси. Однако восстановить структуру подобной организации мы постараемся.

Основное ядро строительной артели, естественно, должны были составлять каменщики, то есть мастера, которые вели кладку фундаментов, кирпичных или каменных стен и сводов. На основании изучения памятников архитектуры можно попытаться подсчитать количество каменщиков, работавших при возведении храма.

Конечно, точность такого подсчета очень приблизительна, но она все же позволяет, хотя бы в самых общих чертах, судить о количестве каменщиков, ведших строительство. При грубом подсчете выясняется, что для проведения работы за два строительных сезона нужно было иметь от 15 до 30 каменщиков в зависимости от объема строительства и материала.

Кроме каменщиков в состав артели должны были входить один или два плотника для сооружения лесов, кружал и других деревянных устройств. Наконец, в артелях, работавших в кирпичной технике, должна была существовать группа мастеров, приготовлявших плинфу. В эту группу входили формовщики кирпича и обжигальщики. Добавим к общему количеству ремесленников учеников и подмастерьев.

Конечно полный перечень специальностей, работу по которым обеспечивала строительная артель, сейчас уже невозможно установить. Очень вероятно, что изготовление оконного стекла или свинцовых листов для кровли не входило в компетенцию артелей, поскольку эти сложные специальности не были неразрывно связаны со строительством. В таком случае стекла для окон и свинцовые листы строители должны были получать со стороны. Хотя, совершенно неясно, как это было организовано. То же самое можно сказать про производство поливных керамических плиток для покрытия полов. Их обжиг могли выполнять кирпичники, но в то же время изготовление поливы было тесно связано с производством стеклянных браслетов и других стеклянных изделий.

Явно не входили в строительную артель живописцы-фрескисты и мозаичисты, очевидно так же имевшие самостоятельную организацию, составлявшие собственные артели. Артели эти трудились независимо от строителей, и их совместные работы далеко не всегда совпадали.

Однако вот что интересно, если теперь сравнить состав западноевропейских средневековых строительных артелей, то есть гильдий вольных каменщиков, то есть масонских лож, то состав окажется примерно таким же. В 1483 году в Милан для строительства собора прибыла артель из Страсбурга. Ее состав известен совершенно точно. Она состояла из руководителя, его помощника, кузнеца, плотника и 13 остальных мастеров, названных «fabriceri», что означает каменщики. Это малая походная ложа для строительства малого собора, но состав тот же, что и в предполагаемых нами, на основе летописных расчетов, русских строительных артелях. Возможно, городские записи Милана отразили ядро походной ложи, без приданных художников, мозаичников, прочих мастеров и учеников, которые также должны были входить в ее состав.

При большом строительстве, строительные дружины обычно работали в полном составе, используя мастеров всех специальностей. Перебазировались в другой город они тоже большей частью целиком. Очень возможно, что иногда состав такой походной ложи был несколько сокращенным, и тогда для ведения работ широкого масштаба приходилось брать помощников на месте. Но и в этом случае в них все же находились собственные мастера всех необходимых специальностей.

Иногда строительные дружины выезжали не целиком, а делились и посылали в другой город лишь часть своих мастеров. Очевидно, это происходило тогда, когда сама дружина была настолько многочисленной, что после разделения могла обеспечить возведение нескольких объектов. Но даже в этом случае выезжавшая часть представляла собой вполне самостоятельную артель полного состава, имевшую мастеров всех специальностей, хотя, может быть, в очень небольшом количестве.

Мастера-зодчие, Магистры были тесно связаны со своими ложами. Оттого в зданиях, возведенных одной артелью, мы видим совершенно определенный набор архитектурных форм, характерный для творчества зодчего – Магистра данной ложи.

Изучение строительных материалов и конструкций памятников зодчества дает возможность выявить «почерк» строительных артелей и решить, к какой из них относились мастера, возводившие данное сооружение. Определение «почерка» строительных артелей наряду с анализом архитектурных форм и исторической обстановки позволяет составить схему функционирования и передвижения артелей в домонгольский период. А это является серьезным шагом к раскрытию реальной картины архитектурно-строительной деятельности в Древней Руси.

В литературе, посвященной истории древнерусского зодчества, как правило, почти не уделяют места роли архитектора, а уж тем более никто не говорит о внутренней структуре самых артелей и месте Мастера в них. Объясняется это, якобы скудостью письменных данных о зодчих и строителях. В древнерусских летописях имеются многочисленные сведения о постройке церквей. При этом летописец довольно часто упоминал, какой князь заказывал церковь, и какой епископ ее освящал. Сведения же о подлинных строителях мало интересовали летописца и поэтому встречаются чрезвычайно редко. Для всего домонгольского периода русской истории мы знаем всего четыре имени зодчих: три упомянуты в летописи и одно известно из церковной литературы.

Зато заказчик храма почти всегда назван в летописи его создателем. При этом, обычно отмечается, что князь «заложил» церковь или «создал» ее. Реже – «поставил». Исключением является указание Тверской летописи на то, что при строительстве Георгиевского собора в Юрьеве-Польском князь Святослав «сам бе мастер». По-видимому, в данном случае летописец отметил то, что князь Святослав действительно мог быть Магистром ложи вольных каменщиков. Даже в то время известны такие случаи присутствия в ложах титулованных особ, вплоть до особ королевской крови.

Вообще очень характерно, что начало строительства в каком-либо крупном городе или создание в нем собственной Гильдии вольных каменщиков чаще всего совпадает по времени с правлением укрепившегося там сильного князя, а также со строительством городских укреплений. В середине XII века это связано в Смоленске с правлением князя Ростислава, в Суздале – Юрия Долгорукого, во Владимире – Андрея Боголюбского, во Владимире-Волынском – Мстислава Изяславича.

Учитывая названные сведения, а также чрезвычайно многочисленные упоминания летописей о строительстве церквей князьями, можно сделать уверенный вывод, что монументальное строительство на Руси в ту пору было связано в первую очередь с княжескими заказами и отвечало не столько экономическому значению города, сколько престижу правившей в нем княжеской династии. О связи строительных артелей с княжеским строительством свидетельствует и тот факт, что переезд мастеров-строителей из одной земли в другую, как правило, совпадал не с торговыми или экономическими отношениями, а с династическими. Так, приезд галицких строителей в Суздаль был возможен благодаря военному союзу Юрия Долгорукого с галицким князем Владимиром, союзу, скрепленному династическим браком. Согласно летописи, князь Андрей Боголюбский получил «из всех земель мастеры», и, следовательно, во Владимире тогда работали княжеские строители, приехавшие вместе с князем и завербованные им в Заморских землях. Однако через 30 лет, как отмечают те же летописи, в том же городе строителями были люди «от клеврет святое Богородици». Видимо, как и по всей Европе в то время – орденские. Не секрет, что Гильдия свободных каменщиков была тесно связана с орденом Тамплиеров, то есть буквально была их подразделением. При этом в летописи отмечено, что епископ Иоанн имел мастеров не только «от клеврет… Богородицы», но «и от своих». Создается впечатление, что строительство во Владимире в то время совместно вели князь Всеволод и епископ Иоанн. Так, в 1194 году князь построил во Владимире каменные укрепления детинца, а в 1196 году епископ возвел над воротами детинца церковь Иоакима и Анны. Строительство полоцкого Спасского собора Евфросиньева монастыря велось по заказу княжны, но строительная артель была, очевидно, орденской, поскольку ее главой являлся монах Иоанн.

Таким образом, строительство по княжеским и епископским заказам оказывается тесно связанным и выполнявшимся, как правило, теми же мастерами. Поэтому чрезвычайно трудно судить, в чьем непосредственном ведении находились строительные артели. Очевидно, что большей частью они были княжескими, светскими, но иногда – орденскими, а по подготовке кадров даже монастырскими! Порой такие артели существовали одновременно, что совершенно удивительно для существования в одном месте двух лож.

Мы часто употребляем здесь термин «вольные» или «свободные каменщики». Правомерно ли это в эпоху средневекового феодализма? Какую социальную нишу могли занимать эти полуорденские, полумастеровые структуры существующие в жестком кастовом обществе.

Письменные источники дают некоторое представление и о социальном положении руководителей этих структур, то есть о положении Магистров-зодчих. Так, Петр-Милонег назван «во… приятелех» князя Рюрика Ростиславича. Новгородский зодчий Коров Якович (в другом списке летописи он пишется как Коров Яковличь) назван с отчеством, что для того времени, безусловно, свидетельствует о его достаточно высоком положении на социальной лестнице. Полоцкий зодчий Иван был монахом; это видно из того, что княжна Евфросинья, обращаясь к нему, называет его «отче». Данные немногочисленные упоминания свидетельствуют о том, что Магистры являлись людьми из ближнего княжеского окружения или из военно-монашеских обществ, попросту говоря орденов. Ко второй половине XII века, согласно анализу всех источников, совершенно ясно, что они являются свободными ремесленниками. Во всяком случае положение мастера-зодчего было, видимо, достаточно почетным, иначе летописец не решился бы, отмечая строительство собора в Юрьеве-Польском, написать, что князь Святослав «сам бе мастер».

Любой наш оппонент может сказать, что мы притянули за уши к русским строительным артелям и дружинам Гильдии вольных каменщиков и масонские ордена, а так же вообще всю эту средневековую западноевропейскую структуризацию. Если бы, мол, они были, то источники донесли бы до нас хотя бы отголоски такой взаимосвязи. Да, возразят нам оппоненты, строительные дружины могли быть свободными артелями. Свободные строительные артели могли иметь профессиональные организации, связанные определенной патронимией или уставом. Но даже и в этом случае строители, очевидно, не были объединены в организации типа цехов, поскольку сложность строительного производства и разнообразие выполняемых работ не способствовали сложению цеховой организации, а главное сведений о таких организациях нет в летописных источниках.

Мы почти согласимся, но все-таки напомним, что отсутствие сведений о таких организациях не может служить доказательством того, что они не существовали. Исследователи уже обращали внимание на то, что, если бы не счастливый случай историки так же уверенно опровергали бы наличие и торговых союзов на Руси или ростовщических контор. Случаи эти известны. Это сохранившийся «Устав» князя Всеволода, до обнаружения которого не было бы и сведений о новгородском торговом объединении «Иванское сто», как, впрочем, и вообще о торговых гильдиях на Руси. Или «Уложение о резах», из которого мы узнали об ущемлении прав ростовщических цехов. Да и по той же средневековой Европе анализ письменных материалов по организации средневековых строителей в Западной Европе дал исследователям основание для вывода, что цеховые организации строителей сложились не ранее XV века. Хотя сами же историки отмечают, что строительные организации, имевшие самостоятельную юрисдикцию, известны уже со второй половины XIII века, а легендарная Гильдия свободных каменщиков в составе Ордена тамплиеров начала строительство городов и мостов с первой половины XII века.

Так что наша версия о наличие на Руси: масонских лож, гильдий вольных каменщиков, организованных строительных дружин, полностью идентичных европейским, имеет под собой прочный фундамент.

Обратите внимание – началом каменного строительства в Великом Новгороде считается 1117-й год. До этого там серьезных, сложных каменных построек не возводили. Кто же тогда строил храм Рождества Богородицы? Логично предположить, что если сам Антоний Римлянин был выходцем из Италии, а русских мастеров каменному строительству только еще требовалось обучить, то для строительства храма была приглашена бригада вольных каменщиков откуда-нибудь из Италии. Подтверждение этому – византийско-венецианский стиль храма, постепенно превратившийся в «мейнстрим» русской архитектуры. Впрочем, к византийско-венецианскому стилю русские архитекторы пришли не сразу. В Новгороде рядом с «классическими» русскими церквями долгое время стояла церковь святого Петра, выстроенная сначала в романском, а затем – в традиционном классическом стиле. Видимо, инициаторы русского каменного строительства долго прикидывали, какой стиль окажется наиболее удачным для Руси.

Официальная версия гласит, что храм Рождества Богородицы был построен «известным новгородским зодчим Петром», однако не вполне понятно, на каких постройках «новгородский зодчий» успел набить руку, если каменного строительства в Новгороде до этого практически не велось.

Связь Руси и западных ремесленных лож не прерывалась никогда – об этом свидетельствуют раскопки, произведенные в Новгороде. Скажем, французский резной на кости медальон с изображением штурма Замка Любви – классический сюжет, используемый в тайных обществах менестрелей, или итальянская камея 13-го века с портретом мадонны – это лишь некоторые из артефактов, обнаруженных археологами в Великом Новгороде. Откуда они? Привезли купцы новгородские – но для кого? Возможно, эти предметы принадлежали кому-то из персонала иностранных ремесленных лож, обучавших и обустраивавших Новгород?

Для чего Антоний Римлянин прибыл на Русь? История об этом умалчивает. Искал ли он самую северную обитель православия, попал ли в Великий Новгород случайно, или следовал какому-то неизвестному нам замыслу?

Скончался Антоний Римлянин в 1147-м году, и, что характерно, в этом же году на Русь прибывает из Италии Карл Колонна. Зачем он прибывает, по чьему приглашению, догадаться нетрудно – этот же год считается годом основания Москвы. Юрий Долгорукий начинает строить «стольный град» – и, естественно, вызывает на Русь профессиональных строителей.

Наглядное обучение.

Но есть еще один важный аспект того, зачем князья призвали ложи вольных каменщиков на Русь – и почему мастера согласились ехать так далеко.

Это – тайна «наглядного обучения», одного из основных принципов масонства.

Вспомним, для чего был построен Иерусалимский Храм. Не только для служения Всевышнему – собственно, весьма примитивно думать, будто Великий Архитектор Вселенной получает какое-то особое удовольствие от принесения в жертву крупного и мелкого рогатого скота. Одно из важнейших назначений Храма – объяснение принципов религии, морали и этики на наглядных, материальных примерах. Скажем, менора, семисвечник символизирует Милость Господа, а Золотой Стол с 12-ю хлебами предложения – то, что Всевышний дает пропитание всем своим созданиям… Безусловно, такой метод изложения идей существовал еще как минимум в египетских храмах. Используется он и в масонских ложах – как мы уже показывали, использовался еще в Йорке и Страсбурге. Начинающему масону (неважно, оперативному – каменщику – или спекулятивному, ученому и философу) объясняют, какова символика двух колонн, светочей и пола в масонском храме…

К слову сказать, именно для целей «наглядного обучения», на конкретных материальных примерах – рисунках и статуях – стоились массивные готические соборы.

В Россию же христианство пришло только в 988-м году. Да и то – Владимир крестил не всю Русь, а только немногих жителей Киева, которые в данный момент оказались под рукой. Каким же образом следовало распространять христианство, как сделать новую (и, откровенно говоря, чуждую для языческих славянских племен) религию популярной?

Христианство – плоть от плоти иудаизма и прочих верований, сформировавшихся на Ближнем Востоке и в бассейне Средиземного моря. По своей форме, структуре, рекомендациям и пищевым запретам она не была близка сформировавшимся на севере Европы славянским племенам. Славянское язычество (родноверие) лежит в совершено другой плоскости, чем религии Среднего Востока.

Распространять христианскую литературу? Совершенно бесполезно – славянские племена в массе своей неграмотны. Существуют версии, будто у славян имелась своя собственная руническая система, но в любом случае ею владели исключительно жрецы родноверческих культов, которые вряд ли были заинтересованы в распространении конкурирующей религии.

Читать проповеди? Но славяне не знали подобной формы религиозного общения! Проповеди существовали у древних евреев, лекции читали в Академии у древних греков – но славян было калачом не заманить на скучную «беседу на религиозную тему».

Что оставалось? Наглядная агитация! Построить красивые храмы, куда люди, изо дня в день видящие только деревянные избы, будут ходить и любоваться. А между делом спросят у попа:

– А что это за ягненок такой? А рыба здесь для чего нарисована?

Вопросы дадут возможность священнику рассказать людям о новой, необычной для них религии. Кроме того, красивый внешний вид соборов покажет наглядное преимущество новой религии перед родноверием, обряды которого выполнялись на открытом воздухе перед деревянными статуями, которые зачастую были подпорчены в результате сурового климата российских пространств. Плюс к тому же – огромная масса людей была вовлечена в строительство соборов. Люди, раньше занятые исключительно охотой и сельским хозяйством, стали получать профессии каменщиков и художников. Стали добывать камень (а это занятие требует кое-какой технической смекалки), стали возить материалы для строительства. Кто-то благодаря природным способностям выдвинулся вперед, ему уже доверяли обтесывать более сложные камни, руководить десятками и сотнями. Люди попадали в артель, цех, в ложу «вольных каменщиков». Приобретали навык корпоративной работы.

Хорошо ли это было? Трудно сказать, что случилось бы с Россией, задержись она еще сотню-другую лет в старой вере. С одной стороны – у нас перед глазами Япония, где примитивные верования синтоизма не мешают стране быть одной из самых передовых технологических держав. С другой – благодаря христианству в Россию пришло масонство. А значит – передовые (для того времени) технологии, наука, техника и развитие. Правда, какой-то частью души Россия за это заплатила. Не бывает плюса без минуса. Все в мире черно-белое, как пол в масонском храме.

Город Коломна – место, в котором, судя по всему, расположился ложа прибывших из Италии «вольных каменщиков» – имеет чисто масонский герб. Правда, этот герб впервые зафиксирован на государственном уровне только в Знаменном гербовнике 1730-го года, но есть сведения, что он был в ходу и задолго до этого времени. И уж точно – ДО возникновения в России первой официально зафиксированной масонской ложи, и ДО того момента, когда Карамзин сказал, что история Карла Колонны – не более чем шутка.

По количеству памятников архитектуры в Коломне можно предположить, что этот город был центром оперативного масонства в России. Именно там обучались зодчие и строители, иногда – для собственного удовольствия, и чтобы «умение показать» – создавая совершенно поразительные архитектурные чудеса. Мало кому известен храм «Поющих Ангелов» в одном из коломенских монастырей. В этом храме уникальная акустика – когда на хорах поет один певчий, даже негромко, его голос полностью наполняет храм, так что кажется, будто звук идет отовсюду. Таких храмов во всем мире – буквально единицы. Понятно, что тончайший расчет акустики мог быть выполнен только опытными мастерами, прошедшими длительное обучение.

Все выстроенные в период 12-13 веков русские храмы свидетельствую не о постепенно, медленно нарабатываемом мастерстве, а напротив – на глубоком умении хорошо обученных зодчих и строительных бригад. Скорее всего, ездили не русские мастера обучаться на Запад, а напротив – западные мастера приезжали в Россию создавать ложи оперативных каменщиков и строить новое государство.

К сожалению, России на пути строительства государства фатально не везло. В 1237 году началось татаро-монгольское нашествие, продолжавшееся два с лишним века.