Текст книги "Нарушители равновесия"

Улад, не удержавшись, поинтересовался, неужели этот Старый сильнее Дия Громовика и даже самого Сокола. В ответ Кобник замахал руками и принялся объяснять, что богов нельзя делить на сильных и слабых. Просто каждый занимается своим делом, и только невежественные румы могут думать, что есть один Бог, который способен отвечать и за Небеса, и за Землю. У Сокола свои заботы, у Дия – свои. Они не будут спорить со Старым. Со Старым можно договориться. Конечно, это нелегко…

– К-как? – не выдержал Улад, невольно вздрогнув. Иметь дело с этим кровавым богом не хотелось, было попросту страшно. Но этот путь, похоже, единственный…

Кобник начал издалека. Мятеж угоден Старому, ведь кровь погибших льется в его честь. Может, поэтому он столь охотно и помогал волотичам. Но теперь Велга, по слухам, хочет мира. А это уже совсем другое дело. Если принести Старому обильную жертву, пообещать, что те, кто будут убиты в боях, погибнут в его славу, то страшный бог отступится от волотичей. Ведь они не знают правды, думая, что им помогает Мать Болот! Они просто не догадываются! Но действовать надо быстро, очень быстро.

Чаклун замолчал, и Улада вновь охватили сомнения. Может, бродяга попросту врет? Набивает себе цену, чтобы выслужиться перед Сваргом? Но это глупо, если обман раскроется, Кобник не отделается сотней плетей. Рука у брата тяжелая!

– Когда все будет готово? – внезапно спросил Сварг.

Кобник поспешно вскочил и стал скороговоркой пояснять, что все будет готово завтра к полуночи, но для этого ему требуется помощь, и он уже объяснял Кею, какая именно. И сделать это нужно непременно завтра, поскольку завтрашняя ночь особая…

– Хорошо! – кивнул Сварг, и повернувшись к брату, коротко бросил:

– Пойдем!

До самого берега шли молча, наконец старший остановился и легко тронул Улада за плечо:

– Ну? Что скажешь?

Улад развел руками – ответить было нелегко.

– Я и сам не очень верю. – Сварг дернул плечом, и младший тут же вспомнил Велгу. – Но все как-то здорово сходится! Если правда, то твоя сероглазая…

– Брат! – взмолился младший.

– Наша, наша! – Сварг коротко рассмеялся. – Наша сероглазая либо кобница похлеще всех прочих, либо дура, которую кто-то лихо использует. Эх, узнать бы, кто! Ничего, попадет к Щеблыке – все выложит! Неужели…

Не договорив, старший брат замолчал и жестом подозвал поджидавшую охрану. Больше в этот вечер он не проронил ни слова – даже расстались молча, и Уладу оставалось гадать, что имел в виду Сварг. Тех, кто помогал Велге в Савмате? Но кто мог поддерживать Болотную Гадюку в столице? Неведомые враги отца? Или… Или кто-то другой, кому Велга нужна лишь как орудие против Сварга?

Весь следующий день Улад с нетерпением ждал, что брат позовет его, но этого не случилось. С самого утра Сварг исчез из лагеря, передав младшему брату все дела. Уладу пришлось заняться десятками мелочей, без которых невозможна жизнь войска, и это незаметно поглотило все время. Приходилось отдавать многочисленные распоряжения старшим кметам, беседовать с воинами, даже проверять кухню. Молодой Кей убедился, что тяжелое впечатление, вызванное гибелью товарищй, постепенно проходит. Кметы рвались в бой. Это радовало, но мысли Улада все время возвращались к ночному разговору. Что же решит брат?

Ближе к вечеру, когда изрядно уставший Улад ненадолго прилег прямо на расстеленный на земле плащ, его окликнули. К удивлению молодого Кея, голос был женский – к нему подошла Порада. Улад вскочил, думая что вернулся брат, но женщина покачала головой:

– Сварга нет. Он сказал, что будет к ночи… Кей Улад, нам надо поговорить. Это важно…

Улад кивнул, пытаясь сообразить, какое дело может быть у Порады. В ее присутствии он слегка терялся.

– Кей… – женщина тоже была явно смущена. – Я… Я не должна вмешиваться, но может случиться беда. Кобник…

Она замолчала, и Улад почувствовал тревогу. Опять этот бродяга!

– Он задумал что-то плохое. Сварг не говорит, но я недавно узнала… Кобник из тех, кто поклоняется Извиру…

Странное имя удивило.

– Извир? Это какой-то бог?

– Да. Его еще называют Старым. Это плохой бог. У нас боятся тех, кто ему служит. Я верила Кобнику, он обещал мне помощь, но сейчас… Кей, скажи брату, чтобы он не слушал Кобника! С Извиром нельзя иметь дел! Он обманет! Из-за этого Кобника и хотели казнить его же сородичи…

Вот, значит, почему бродяга оказался один на речном берегу! Неприязнь к Кобнику вспыхнула с новой силой, и Улад заторопился:

– Порада, что это за бог? Расскажи!

Женщина покачала головой:

– О нем лучше не говорить, Кей Улад. Но все, кто обращался к нему за помощью, кончали плохо. Поэтому ему и перестали поклоняться. Скажи брату! Сварг не верит мне, он думает…

Порада замолчала, поклонилась и поспешила уйти, оставив Улада в полной растерянности. Да, надо поговорить с братом, но что сказать? Слова, предчувствия – этого мало, чтобы убедить такого человека, как Сварг.

Брат зашел к нему поздним вечером, когда лагерь уже укладывался спать. Сварг был молчалив и замкнут. Коротко кивнув брату, он жестом велел ему следовать за собой. Улад повиновался, чувствуя, что старший не в настроении беседовать. Они вышли из лагеря и направились по уже знакомой тропе вдоль берега. Несколько раз Улад порывался заговорить, но каждый раз что-то мешало. Наконец, когда они уже дошли до поворота, молодой Кей не выдержал и, остановившись, попытался объяснить брату все, что не давало покоя. Говорил он сбивчиво, язык вновь не слушался, но Сварг молчал, не перебивая. Наконец кивнул:

– Ясно… Значит, она и тебя убедить пыталась. Вот бабы!

– Но К-кобник! – совсем растерялся Улад.

– Кобник? Думаешь, он мне не рассказал, за что его изгнали? Обычная история – эти чаклуны вечно между собой ссорятся. Извир – бог ничуть не хуже других. Они – все такие, братишка! И его помощь нам не нужна. Пусть отступится от Велги, а остальное уже наше дело!

– Н-нет! – младший умоляюще дотронулся до руки брата. – Сварг! Я прошу тебя! Н-не надо!

Старший брат помолчал, а затем заговорил веско, даже сурово:

– Мы на войне, братишка. А на войне не бывает запретного оружия, запомни! Кобник обещает, что Старый не будет помогать мятежникам, и я ему верю. Поэтому мы сейчас с тобой сделаем то, что надо…

– Мы? – Улад почувствовал, как руки его внезапно стали ледяными.

– Да! Кобник начнет сам, но главную жертву принести должны мы. Мы, Кеи, обращаемся к богам, разве ты забыл? И только мы можем просить о чем-то важном.

Молодой Кей, конечно, помнил это. К богам всегда обращается старший. За семью приносит жертвы отец, за род – старейшина, за село – дедич. И только Кеи молятся за весь народ. Так повелось издавна. В Валине Уладу часто приходилось приносить жертвы, но там речь шла о будущем урожае, о хорошей погоде…

Он растерянно молчал, не зная, что сказать. Сварг улыбнулся и крепко сжал его плечо:

– Будет трудно, братишка! Но надо. Ты – Кей! Это – долг, твой и мой… Пойдем!

И тут только до Улада дошло, что им предстоит, какие жертвы придется принести страшному богу. Ужас охватил его. Молодому Кею уже приходилось убивать, но это было во время боя, когда враги сходятся лицом к лицу с оружием в руках, когда шансы равны, и лишь боги ведают, кто доживет до вечера…

Улад шел вслед за братом по узкой лесной тропе и хотел только одного – чтобы эта тропа никогда не кончилась. Там, куда она вела, было что-то страшное, то, что ему еще не приходилось испытывать. Там был порог – порог, залитый кровью. Уладу хотелось остановиться, крикнуть, упросить старшего отпустить его, но сил не оставалось даже на это. На миг подумалось, что именно так жертвы идут под нож. Несколько раз Улад пытался взглянуть в лицо брата, но в ночном сумраке оно казалось каменной маской. Сварг был спокоен – или казался спокойным, и это спокойствие заставило молодого Кея прийти в себя. Старший брат прав – это долг. Страшный долг, который они обязаны исполнить…

В глаза ударил свет костра. Улад невольно замедлил шаг и тут же понял – на поляне многое изменилось. Прежде всего – костер. В эту ночь он горел в полную силу, а вокруг него лежала огромная груда сухого хвороста. Неровный трепещущий свет падал на два столба, вкопанные по краям. На одном было уже виденное – лошадиный череп; на другом же молча скалила зубы мертвая мужская голова – высушенная, с остатками седых волос и даже со следами татуировки на щеках. Улада передернуло, и он поглядел влево. Там был камень. Точнее, еще вчера его не было, но теперь он появился – большой, приземистый, странной неровной формы. Молодой Кей всмотрелся и понял – камень немного напоминал черепаху. И снова черепа – на этот раз человеческие. Они стояли вокруг, прямо на земле. А справа… Улад вначале не понял, и лишь после догадался, что это шкура – лошадиная шкура, развешенная на дереве.

Страх куда-то исчез, сменившись острым, жгучим любопытством. Молодой Кей вновь оглядел поляну: костер, черепа, странный камень, лошадиная шкура. Возле камня он заметил что-то темное. Яма! Четырехугольная и, кажется, очень глубокая…

Кобник появился откуда-то из темноты. В эту ночь он выглядел тоже по-другому – на нем был темный плащ, голову охватывала повязка, а спереди надето что-то, напомнившее Уладу фартук, какой носят мясники. Молодой Кей невольно поморщился – фартук был заляпан чем-то черным.

Кобник быстро поклонился – раз, другой, затем в его руке появился нож. Улад невольно схватился за меч, но бродяга вновь поклонился и передал нож Сваргу. Тут младший брат заметил, что нож этот необычный. Не железный, и даже не медный – каменный. Он уже видел его – на капище у Голой пристани. Кремневый нож – зачем? Но молодой Кей уже понял – зачем.

Кобник заговорил своей обычной скороговоркой, и Улад разобрал, что все готово, что он, Кобник, очень, очень старался, было очень, очень трудно, но он все сделал, и теперь Старый готов их выслушать. И что даже говорить ничего не надо, он уже все сказал, осталось лишь…

Сварг нетерпеливо кивнул, и Кобник исчез в темноте. Улад вновь почувствовал, как его охватывает страх. В чье горло должен вонзиться нож? Мужчины? Женщины?

– Ты знаешь, что этот бродяга попросил? – внезапно шепнул брат.

Улад почему-то подумал об очередной пленнице, но вслух ничего не сказал.

– Коростень! – жестко усмехнулся брат.

– Что?! – младшему показалось, что он ослышался.

– Представь себе…

– И ты…

Сварг вновь усмехнулся:

– Я обещал. Если получится…

Улад не мог поверить. Коростень – главный город всей земли волотичей! Кажется, им управлял Антомир. Но Антомир – наследственный дедич, его род всегда правил здесь! А Кобник – изгой, бродяга! Как брат мог даже обещать такое?

И тут он увидел чаклуна. Кобник вновь появился, и на этот раз не один. В первый миг Улад не мог разобрать, кто те двое, которых этот странный человек держит за руки. Поразил лишь невысокий рост. Карлики? Но тут пламя вспыхнуло ярче, и молодой Кей замер. Дети… Мальчик лет шести и девочка – постарше, лет двенадцати. Оба светловолосые, в чистых одеждах. На голове у девочки венок из желтых цветов, левую щеку пересекала глубокая царапина, покрытая засохшей кровью. Зачем они здесь? Им нечего делать в этом месте! Между тем Кобник поставил детей у камня, низко поклонился мертвой голове, затем упал на колени и что-то забормотал.

– Я – девчонку, ты – мальчишку, – негромко проговорил Сварг.

– Что? – не понял Улад.

Брат дернул плечом, и в руке его появился кремневый нож – тот, что дал ему Кобник. Улад перевел взгляд на застывших у камня детей и все понял.

– Нет… – горло перехватило. – Нет…

Но Кобник уже тянул их вперед, к черной яме. Улад, не понимая что делает, шагнул ближе и вновь остановился. Тем временем чаклун подтолкнул к Сваргу девочку. Та покорно шагнула вперед, но внезапно подняла голову:

– Я тебя знаю, – ее светлые глаза блеснули. – Ты Рыжий Волк!

– Да, – чуть помедлив, отозвался Сварг. – Я – Рыжий Волк…

– Ты убьешь меня? – ее голос дрогнул. – И братика тоже?

– Да, – повторил Кей и внезапно добавил. – Прости…

Девочка отшатнулась, светлые глаза наполнились слезами, она хотела еще что-то сказать, но не успела. Рука Сварга резко дернулась, и кремневый нож глубоко вошел в сердце. Девочка пошатнулась и беззвучно упала навзничь, окрасив кровью серую поверхность камня.

Пронзительно закричал мальчик. Улад хотел закрыть глаза, заткнуть уши, но словно окаменел. А мальчик все кричал, громко, отчаянно, и молодой Кей так и не понял, откуда в его руке появился нож. Кобник что-то говорил, подталкивая Улада в спину, но ничего не было слышно из-за крика. Вдруг все на мгновенье стихло, и в ушах прозвучал спокойный голос брата:

– Бей!

Улад вскрикнул и ударил, не глядя. Отчаянный крик оборвался, Улад ударил снова, затем еще – пока сильная рука брата не вырвала нож из мертво сжатых пальцев.

Все остальное происходило, словно во сне. Кобник размазывал кровь по камню, красил мертвые губы того, чья голова украшала шест, затем тела как-то сами собой упали в яму. А дальше все окутало туманом, сквозь который слышался тихий плеск реки.

Очнулся молодой Кей уже в шатре, но не в своем, а у брата. Он лежал на покрывалах, а Порада сидела рядом, гладила его по голове, словно маленького, и что-то тихо говорила. Улад хотел все ей рассказать, пожаловаться на то, как все плохо вышло, но тут накатила свинцовая усталость, и он заснул – крепко, без сновидений.

Разбудил его брат. Сквозь открытый полог ярко светило солнце. Улад протер глаза, привстал и подумал о том, какой кошмар ему приснился. Этого не могло быть! Конечно, это ему привидилось! Сварг усмехнулся и потрепал младшего по плечу:

– Вставай, лежебока! Подарок привезли!

Еще ничего не понимая, Улад встал, плеснул в лицо воды из серебряной лохани и вышел из шатра.

Его встретили радостные крики. Полсотни кметов, среди которых он заметил нескольких чубатых бродников, окружили шатер.

– Кей! Кей Улад!

Улад поднял руку, приветствуя воинов, и тут строй разомкнулся, и к его ногам вытолкнули босого бородатого человека в знакомой белой рубашке. Волотич! Молодой Кей удивленно рассматривал незнакомца, а воины кричали все громче, повторяя какое-то странное слово. Наконец Улад сообразил. «Крук!» Но ведь это, кажется, имя?

И тут Улад вспомнил. Крук, тот кто командовал волотичами в Старых Ключах! Но ведь они не взяли поселок! Проклятая Мать Болот напустила на его воинов «мару» – так, кажется, назвал это Ласкиня…

– Не хотели без тебя сажать его на кол, – брат уже был рядом, с интересом разглядывая пленника. – Ну как, полегчало?

– Мы… Мы взяли Старые Ключи? – догадался младший. – Но ведь…

Сварг рассмеялся:

– Никаких больше «но», братишка! Взяли сегодня ночью. Я послал Ласкиню с сотней парней. Никто там даже не пикнул – порубили теплыми! Теперь понял?

– А М-мать Болот? – начал Улад, и тут вспомнил все: ночь, черепа на шестах, белое платье девочки, красные пятна на камне… Сердце упало – значит, не сон! Все это было! И мальчик…

– Очнись! – старший тряхнул его за плечо. – Ты понял? Ты все понял?

Да, Улад понял все. Страшная жертва пришлась по вкусу Извиру. И теперь его сила больше не служит мятежникам. Значит…

– Мы… Мы победили?

– Еще нет, – по лицу брат промелькнула довольная усмешка, – но теперь это уже нетрудно. Ну что, рад?

Но радости не было. На душе было пусто и холодно. Да, они сделали то, что нужно. Дети волотичей ответили за своих отцов. И они не виноваты – ни он, ни брат. Велга! Вот кто должен ответить за все!

– Мы убьем ее! – с трудом выговорил Улад, чувствуя, как ненависть сдавливает горло. И заметив недоуменный взгляд брата, повторил:

– Ее… Болотную Гадюку… Убьем…

Глава пятая. Зеркало Акелона.

Войча безнадежно огляделся и покачал головой. Скалы! Опять скалы! Вот, карань, занесло!

Третий день вокруг не было ничего – ни леса, ни воды, не было даже деревьев – только камень, блестящий, черный, словно полированный. Камень горбился утесами, выпирал из-под земли огромными уступами, закрывал небо. Скалы были всюду, слева, справа, впереди, они загораживали путь, и порой приходилось часами искать дорогу в извилистых узких лабиринтах. Здесь даже трава встречалась нечасто, и только несколько раз они видели колючие, почти голые кусты, чудом уцепившиеся за уступы, куда ветер в незапамятные времена нанес немного земли.

Вначале, как только они спустились вниз через узкий проход Челюстей, Войчемир даже обрадовался. Скалы закрывали небо – небо, в котором то и дело продолжали вспыхивать знакомые искры. Змеи никуда не исчезли, поэтому приходилось идти осторожно, время от времени прячась под каменные карнизы. Несколько раз пламя вспыхивало очень близко, и Войче начинало казаться, что Огненные Змеи собираются сопровождать их всю дорогу. Но на второй день Змеев стало заметно меньше, на третий они вообще сгинули, а скалы остались, и Войчемир затосковал. Сколько же можно!

Вода была. Когда Змеева Пустыня осталась позади, Войча обнаружил, что в горячке бегства потерял все, кроме оружия, ножа за голенищем, шлема на голове – и небольшого меха, который он умудрился привязать к поясу. В этот мех они собрали воду из каменных углублений, куда ее щедро налил дождь. Вышло немного, но это было все же лучше, чем ничего. А вот с едой стало совсем плохо. Все запасы достались Змеям, а вокруг был только камень. Пару раз Войча с надежой глядел на Ужика, но тот лишь пожимал своими узкими плечами. В конце концов он принес откуда-то горсть больших склизких улиток. Войчемир хотел было отказаться, но вздохнул и только поинтересовался, с какого конца их едят.

Итак, есть было нечего – кроме улиток, к тому же почти не было дров, и ночами приходилось мерзнуть. А скалам, казалось, не будет конца, и Войча начал всерьез опасаться, что они ко всем бедам еще и заблудились. В это утро, не выдержав, он послал Ужика на разведку, хотя тот и пытался уверить, что идут они правильно, и выход на равнину уже близко. Однако Войчемиру надоели блуждания по каменым лабиринтам, и он хотел знать все наверняка.

Ужика все не было, и Войча с грустью думал о своей нелегкой доле. Да, конечно, он – Кеев альбир, а значит, его дело простое – служить и не спрашивать. Но в последние дни Войчемир начала ощущать странное чувство. Он здесь не нужен. В этом путешествии он – страшно сказать! – лишь обуза для Ужика. Думать об этом было невесело, но храбрый альбир был ко всему еще и честен, а если по-честному, то получалось именно так. Однако, Светлому виднее. Если Войчу послали в Акелон, значит, так надо. И нечего мудрствовать.

– Пошли!

Ужик появился неожиданно – словно сквозь скалу просочился. Теперь Войчу не удивило бы и это. С Ужика станется!

– И чего там? – Войчемир неохотно поднялся, предвкушая еще один день блужданий между черными камнями.

Заморыш не счел нужным ответить, и Войча покорно поплелся за ним. Ну конечно! Ужик свернул куда-то на узкую тропу, которая ко всему еще и вела наверх. И Войчемир не выдержал.

– Ты, это, уверен?

Недомерок вновь пожал плечами, и это расстроило окончательно.

– Ужик! Ты что, словами сказать не можешь?

Недомерок моргнул, словно и вправду слова позабыл, а затем коротко бросил:

– Самый короткий путь. Пошли!

Пришлось удовлетвориться этим. Войчемир начал карабкаться, цепляясь за камни и вполголоса поминая всю ту же карань вместе с Косматым и всеми его чадами и исчадиями. Юркий Ужик был уже далеко впереди. Войча еще раз подумал о бесполезной кольчуге и не менее бесполезном шлеме, которые он таскает на себе без малейшего толку. Хорошо заморышу в его рубашонке по камням скакать!

Наконец, несколько раз передохнув, Войчемир выбрался-таки наверх. Ужик ждал, сидя на камне и равнодушно поглядывая на небо.

– И чего теперь? – Войча огляделся, но ничего обнадеживающего не заметил. Слева скала, справа скала, да еще с какой-то дырой, впереди узкий проход…

– Вниз, – отозвался недомерок, даже не оглянувшись.

Войчемир недоверчиво покосился на него и шагнул вперед. Проход оказался тесным, зато очень коротким. И вот в глаза ударило солнце. Войча зажмурился, а когда взглянул снова, то не смог удержаться от глубокого вздоха – степь! Бескрайняя, желтая, в белых пятнышках ковыля, она лежала внизу, всего в нескольких сотнях шагов. Он был на небольшой площадке, от которой вниз вела широкая тропа.

– Ужик! Ужик! – Войча поспешил назад, но тут же замер в удивлении. Заморыш исчез.

– Ужик!!!

– Сейчас…

Голос звучал глухо, словно из-под земли. Войча огляделся, и тут до него дошло. Дыра в скале!

Заморыш появился нескоро, и вид у него был какой-то странный. Не обращая внимания на Войчу, он вновь присел на камень, посидел там несколько минут, затем встал:

– Пойдем!

Войча охотно двинулся к проходу, но Ужик кивнул совсем в другую сторону.

– Туда? – поразился Войчемир, сообразив, что его тянут как раз в эту самую дыру. – Да зачем?

– Сейчас увидишь.

Войча вздохнул – вот так всегда. И что там можно увидеть?

Дыра оказалось достаточно широкой. Да и не дыра это была вовсе, а целая пещера. Нога наткнулась на ступеньку – широкую, гладкую, и Войча начал что-то понимать. Пещера-то непростая! Проснулось любопытство, и Войчемир начал быстро спускаться по ступенькам. К его удивлению, в пещере было светло. Очевидно, где-то вверху находился световой колодец.

Ступеньки кончились, проход свернул резко в сторону, и Войчемир невольно замер. Вот это да!

Он был в зале – настоящем, только вырубленном из камня. Приземистые колонны по углам, глубокие ниши, в центре что-то, напоминающее стол…

Ужик стоял где-то в углу возле большой груды камней. Войча быстро оглядел каменное диво и подошел поближе.

– А здесь чего?

Ужик кивнул куда-то в сторону. Войчемир всмотрелся…

– Матушка Сва!

Череп… Огромный череп, скалящийся из-под камней. Человек? Но у людей не бывает такой головы! Этакую голову только Идрик-зверю носить! И рука…

Камни насыпали небрежно, и кости были видны – желтые, огромные. Кто-то громадный лежал здесь, похожий на человека – но не человек.

– Волат… – негромко бросил Ужик и медленно пошел обратно к выходу.

– Волат? – Войча бросил взгляд на странную могилу и поспешил следом. – Так это волат?

О волатах он, конечно, слыхал. Да и кто о них не знал! Еще в Ольмине Войча наслушался рассказов о великанах, которые в давние годы жили на земле. Жили – и сгинули. Кажется, была даже сказка о том, как волат увидел человека и принял его за букашку. Но одно дело сказка, а совсем другое – желтые кости в старой пещере. Правда, после всего виденного это уже не поражало. Волат – так волат. Слава Соколу, не «опыр» и не Змей!

Войча еще раз взглянул на темный провал пещеры и шагнул туда, где начиналась тропа, ведущая прочь от надоевших скал. Ужик не спешил, он был задумчив и то и дело оглядывался, словно не хотел уходить из этого странного места.

– Не понимаю, – наконец заявил он, и Войчемир поразился. Ужик – и не понимает!

– Волаты, – пояснил недомерок, заметив недоуменный взгляд Войчи. – С ними что-то случилось…

Войчемир вновь поразился. Да какое им дело до этих самых волатов!

– А чего с ними случилось! – рассудил он. – Померли – и все…

Сгинувшие великаны Войчу не интересовали. Другое дело степь, которая была уже так близко.

– Они куда-то ушли, – возразил Ужик. – В пещерах всегда находят могилы. Значит, погибли не все. Патар считает, что волатов погубил Сдвиг, но эта пещера явно уцелела. Они жили и после…

– А их эти, Первые перебили, – осенило Войчу, – которые Змеев создали.

Ужик негромко рассмеялся:

– Волаты – и есть Первые, Зайча! Говорят, дхары – их потомки…

Войчемир, в очередной раз пропустив мимо ушей «Зайчу», задумался о такой возможности, но решил, что Ужик все-таки увлекся. Дхаров он помнил. Высокие парни, плечистые, но не в шесть локтей же, как тот, что похоронен в пещере! Впрочем, долго думать об этом Войчемир не стал. Тропинка кончилась, и в лицо пахнуло сухой травой. Степь! Войча с наслаждением вдохнул травяной запах и еле удержался, чтобы не упасть прямо в белый ковыль. Слава Заступнице-Сва, пришли! Мрачный лес, голая пустыня, холодные скалы – как это успело надоесть Войчемиру! Другое дело – степь. В далеком холодном Ольмине Войча часто мечтал попасть сюда, и вот, наконец, свершилось. Великая степь, бесконечная, до самого Змеиного моря – вот где место настоящему альбиру, ищущему славы! Эх, был бы еще конь! Войча вспомнил бедолагу Басаврюка, вздохнул и решил, что все у него в жизни складывается как-то не так. Сначала прозябание среди ольминских елей, затем скука в Кей-городе, а теперь, когда он, наконец, выбрался туда, где и должно быть альбиру, у него ни коня, ни верных товарищей, один зануда-Ужик, который и меч-то держать не умеет. Какие уж тут подвиги! Разве что песенку сложат: «Как пошел наш храбрый Зайча в славный город Акелон!»

Ужик, не ведающий подобных сомнений, деловито осмотрелся и кивнул куда-то в сторону дальнего кургана. Очевидно, там и был полдень. Войча хотел предложить достать полуночник и проверить, но вздохнул и решил положиться на судьбу. На судьбу – и на Ужика.

Уже к концу дня Войчемир убедился, что слишком хорошо никогда не бывает. То, что Змеи остались позади, это было, конечно, хорошо. Неплохо поесть печеной рыбы – в первой же речушке Ужик наловил с десяток крупных карасей. Да и трава была приятнее, чем надоевшие камни. Но среди высокой сухой травы Войчемир сразу же заметил следы. Их было много. У той же речушки, возле которой они устроили привал, в свежей грязи у берега Войча разглядел отпечатки турьих и лошадиных копыт. Туры – это было неопасно, а вот лошади – дело другое. В степи полно диких тарпанов, но конь может быть и вместе с седоком. Неподалеку от речки Войча заметил старое кострище. Значит, люди здесь бывают.

Не то чтобы Войчемир так боялся случайной встречи. Даже пеший, с одним мечом, он охотно померился бы силами с тремя, даже с пятью. Но если налетит сотня? Правый берег Денора принадлежал Светлому, но огры частенько заходили сюда. Да и кроме огров немало народу бродило по степям, и не со всеми хотелось видеться. А тут еще Ужик! Какой с него толк в бою? Разве что туману напустит, чтоб бежать сподручнее. Да и то, куда тут бежать? Степь – найдут.

Ночью Войча настоял, чтобы спали по очереди. Береженого и Сокол бережет, к тому же очень не хотелось попадать в руки врага сонным. Правда, ночью их никто не потревожил, но Войчемир по-прежнему был настроже. И не зря.

Около полудня они увидели еще одно кострище, на этот раз совсем свежее, а возле него – следы конских копыт. Теперь Войча то и дело останавливался, внимательно вглядываясь в горизонт. Пару раз ему казалось, что он видит всадников, но это были лишь безобидные тарпаны. Но тревога не исчезала. Войчемир чувствовал – они в степи не одни. Но заметить врага в травяном море мудрено, особенно если он не стремится показаться на глаза.

Ближе к вечеру дорога пошла вниз, впереди показалась синяя полоска реки, окаймленная неширокой зеленью жмущегося к воде кустарника. Вовремя – пора было думать о ночлеге, а вода как раз кончилась. Войча ускорил шаг и даже замурлыкал под нос что-то веселое. Но веселился он слишком рано. Над кустарником тянулся негустой дымок. Костер! Эх, проглядели!

Отступать было поздно. Те, что уже расположились здесь, конечно их заметили. Войча поправил кольчугу, подтянул ремень и нахмурился. Ужик выглядел по-прежнему невозмутимым и даже не смотрел туда, где их могли ждать враги. Да что с него возьмешь, с недомерка!

Дым костра постепенно приближался, но людей по-прежнему было не видать. Это не радовало – добрым людям прятаться нечего. А спрятаться есть где – вон, трава почти в рост…

– Чолом!

Войчемир резко обернулся. Вот они! Двое – здоровые, плечистые, длинноусые, с чубами на бритых головах.

– Чолом!

Это уже спереди – трое. Выходит, окружили…

– Чолом! – с достоинством ответил Войча и как бы случайно положил руку на рукоять меча. В ответ послышался дружный смех:

– Гляди, гляди! За меч хватается!

Войча быстро осмотрелся – да, кажется, попались. Оружия у неизвестных было навалом. В руках – копья, за поясом – топорики-клевцы, а один, самый крепкий, небрежно поигрывал огромной секирой. Усатые лица смеялись:

– Откуда вы, такие хорошие? Или заблудились? Так мы вам дорогу покажем!

Выговор у чубатых был странный, непривычный, и Войчу осенило – бродники! Кому еще болтаться здесь, среди ковыля!

– Я есть Кеев альбир! Войчемир сын Жихослава, – сурово ответствовал Войча. – А идем мы по державной надобности.

Усачи переглянулись.

– Ишь ты! – ухмыльнулся один, очевидно старший. – А я, стало быть, Покотило. А посему поворачивайте назад, добрые люди. Нечего вам тут, на нашей земле, делать!

«Ну и имечко!» – подумалось Войче. Хотя какие у бродников имена? Клички одни, как у собак…

– Значит, назад? – вздохнул он и погладил рукоять меча.

– Назад! Назад! – радостно подтвердил Покотило и снял с пояса клевец. – Мы Кеевых людей не трогаем, но высматривать здесь не позволим. Так что…

– Ага… – согласился Войча, прикидывая, придется ли ему драться один на один или со всеми пятью. С одним-то он справится…

– Мы Кеевых людей не трогаем, – повторил вожак и вновь ухмыльнулся, – если они нас, конечно, не тронут… Ну так, чего, альбир? Дорогу назад показать?

Войча вздохнул и попытался на миг расслабиться. Бить всегда надо самого сильного – и наверняка, так учил его Лодыжка. Если зарубить этого наглеца, остальные растеряются, и уж тогда…

– А чего вы к нему пристали? – внезапно заявил Ужик, выступая вперед. – Вы сначала со мной справьтесь!

Усачи замерли от неожиданности, а затем над степью громыхнул хохот.

– Ой! Убил! Ой, спасите! – парни тыкали пальцами в невозмутимого Ужика и весело перемигивались. – Хлопец, ты меч-то хоть поднимешь?

– А зачем меч? – недомерок пожал узкими плечами. – Вы без меча попробуйте!

Войча не знал, что и делать. Оставалось ждать.

– Без меча? – отсмеявшись, поинтересовался Покотило. – На кулачках, значит? А коли зашибем, малыш?

– А если нет?

Бродники переглянулись.

– Ну, если нет… Тогда мы вас, так и быть, пропустим.

– А еды дадите? – невозмутимо осведомился заморыш.

– И еды дадим…

– А коня?

На этот раз смеялись особенно долго.

– Ладно! – решил вожак. – Веселый ты парень! Так и быть, и коня получишь. Только мне с тобой драться не с руки. Мал ты больно. Вон, с Караем разберись.

Карай, невысокий, но плечистый, ухмыльнулся и стянул с плеч рубаху. Тут Войча опомнился и хотел вмешаться, но Ужик внезапно обернулся и подмигнул. Слова застыли на языке. Недомерок явно что-то придумал. Хотя что тут придумаешь?

– Ниже пояса не бить, – деловито заметил Карай. – А уж выше – не обессудь, малыш…

Ужик кивнул и тоже сбросил рубаху. Усачи отошли в сторону, освобождая место. Войча последовал их примеру, хотя чувствовал, что поступает глупо. Нельзя позволять такое! Ужика с первого удара свалят, и хорошо, если жив останется…