Текст книги "Нарушители равновесия"

Улад встретил брата возле ворот, когда улебы первыми ворвались в обреченный город. Сварг крепко обнял младшего и приказал прорываться к центру, к Моцной площади. Странное название на миг поразило. Почему Моцная? Может, Мощная или Мощеная? Но переспрашивать не было времени. Молодой Кей развернул отряд и ударил прямо на толпу, пытавшуюся преградить путь. Волотичи дрались отчаянно, словно бой только начинался. Но Кеевы кметы шаг за шагом оттесняли их сквозь лабиринт кривых улочек, ведущих вверх, где на горке стоял дворец наместника. Там и была Моцная площадь. Один из воинов Антомира успел в кратком промежутке между схватками рассказать Уладу, что именно там стоит Золотая Баба. Сразу же вспомнился брат Рацимир, когда-то рассказавший маленькому Кею о пропавшем идоле. Улад усмехнулся – теперь Золотой Бабе никуда не деться! Ни ей, ни проклятой Гадюке!

То, что Велга жива, он узнал уже в городе от пленников, которые успевали прокричать это, прежде чем упасть под ударами мечей. Значит, Гадюка сумела вырваться из кольца! Молодой Кей был даже рад. Они снова встретятся! Он должен увидеть ее, прежде чем тело ведьмы будет корчиться на колу!

К площади удалось прорваться только на закате. Здесь, у нескольких больших бревенчатых домов, собрались последние защитники Коростеня. Их было больше двух сотен, и почти все имели мечи или секиры. Этот бой мог стоить улебам очень дорого, но помог случай. К Уладу подбежал длиннобородый волотич из числа Антомировых слуг и предложил провести отряд в тыл мятежников, которые оставили без охраны несколько малолюдных переулков. Это и решило дело. На волотичей со всех сторон посыпались стрелы, затем кметы бросились в рукопашную, загнав уцелевших в большой двухэтажный дом с высоким крыльцом и резным Идрик-зверем на коньке крыши. Тут же в дом полетели стрелы, обвязанные горящей паклей. Улад не стал ждать, пока утихнут отчаянные крики сгоравших заживо, и двинулся дальше – к площади.

Она открылась неожиданно, большая, широкая – и почти пустая. На другой ее стороне возвышался каменный дом – дворец наместника, а перед ним стояла маленькая кучка людей, окружавших что-то большое, массивное. Закатное солнце отразилось на гладком золоте, и Улад понял – идол! Там – Золотая Баба!

Их было не больше дюжины – тех, кто остался умереть вместе со своей богиней. Все были молоды. Улад с удивлением заметил, что почти половина из них – девушки. Но размышлять было некогда. Вокруг стоял радостный рев – кметы увидели Золотую Бабу. Огромный идол – выше человеческого роста – возвышался на сером каменном постаменте. Страшная личина кривилась недоброй усмешкой, большие выпуклые глаза, казалось, с гневом смотрели на пришельцев. Но этот гнев уже не пугал. Золото! Целые пуды золота! Кметы переглядывались и потирали руки. Это не жалкие тряпки, которые приходилось брать в селах за неимением лучшего. Пусть каждому достанется по маленькому куску, но и этого хватит – надолго, очень надолго! На людей, стоявших вокруг идола, не обращали внимания. Это были уже мертвецы.

Улад оторвал взгляд от золотой личины. Велга! Где Гадюка? Он подошел поближе, рискуя попасть под чей-то меткий удар, и, наконец, увидел ее. Девушка стояла в первом ряду. На ней было простое белое платье, очень похожее на то, в котором Улад впервые ее увидел. Ни золота, ни оружия, а светлые волосы вместо серебряной диадемы украшал скромный венок из белых цветов. Улад вспомнил – в таких венках хоронят девушек, тех, кто не успел еще выйти замуж. Он криво усмехнулся – Гадюка приготовилась к смерти! Она хочет умереть быстро – вместе со своими головорезами. Не выйдет!

Кметы уже поднимали луки, и молодой Кей поспешил вмешаться. Нельзя! Гадюка не должна ускользнуть так легко!

– Всех, кроме нее! – крикнул он, указывая на девушку. – Кроме нее! Слышите! Это она – Велга!

«Велга… Велга…» – прошелестело по рядам. Серые глаза девушки вспыхнули гневом – Велга узнала его. Улад сцепил зубы и махнул рукой.

Через минуту все, кроме Велги, были мертвы. Стрелы били в упор, а почти ни на ком из волотичей не было доспехов. Велга пошатнулась, схватилась рукой за горло и начала медленно отходить к подножию идола.

Кметы рванулись следом, но внезапно остановились. Улад недоуменно оглянулся – воины перешептывались, указывая куда-то вперед, в сторону идола. Молодой Кей взглянул – и почувстовал, как холодеют руки. Золотая Баба светилась. Свет был яркий, словно старое золото нагрели на огне.

– Нежить! Нежить!

Кметы начали отступать, и Улад понял, что еще немного – и они побегут. Слишком многие помнили, как начиналась эта война. Неужели снова? Нет, ни за что! Молодой Кей вырвал из чьих-то рук секиру и шагнул вперед. Боги сполотов, помогите! И ты, Старый, вспомни, кто окропил кровью твой алтарь…

Над площадью стояла страшная мертвая тишина. Шаг за шагом Улад подходил все ближе к проклятому идолу. Страха не было. Он – Кей! Он потомок Великого Кавада! И не этой болотной нежити спорить с ним!

Секира, зазвенев, скользнула по гладкому металлу. Улад нахмурился и ударил точнее. Лезвие глубоко вошло внутрь, пробив золотой лист, и внезапно сквозь щель хлынула кровь. От неожиданности Улад отшатнулся. Кровь лилась потоком. Темная, пузырящаяся, она падала на землю и мгновенно испарялась, не оставляя следа. Мара! Улад облегченно вздохнул и отбросил в сторону секиру. В тот же миг над площадью прогремело: «Кей! Кей! Слава!»

Улад махнул рукой и отвернулся от идола. Золотая Баба отныне бессильна, это лишь золото, много золота, которое вознаградит воинов за их труды.

Сапог уткнулся в чью-то руку, бессильно лежавшую на земле. Молодой Кей отступил, не желая топтаться по трупу и вдруг узнал того, кто лежал перед ним. Вешко! Молчаливый проводник, мечтавший выучиться бою на мечах. В груди у парнишки торчала стрела, губы свело судорогой, но даже сейчас ладонь крепко сжимала рукоять скрамасакса. Улад невольно вздохнул – Вешка было жаль. Из парня вышел бы толк, он мог стать прекрасным кметом. Улад обещал, что отправит Вешка к Хальгу… И вот теперь он мертв. И разве можно винить в его гибели того, кто натянул тетиву? Не он обманул парнишку, не он послал его в бессмысленный бой. Это все Велга – проклятая Гадюка!

Девушка стояла совсем рядом, глядя на оскверненного идола. Улад хмыкнул – увидела! Вот тебе твоя Мать Болот!

– В-взять ее! – молодой Кей с ужасом сообразил, что вновь заикается. Но этого никто не заметил. Кметы словно очнулись. С громкими криками они бросились на девушку, скрутили руки, кто-то сорвал с головы белый венок.

– Кей! Кей! Отдай ее нам! Она у нас долго сдыхать будет!

Чьи-то руки уже рванули ворот платья, девушку схватили за волосы, но Улад поднял руку:

– П-погодите!

Кметы неохотно отошли в стороны. Улад понимал, что Гадюке осталось жить недолго, и даже в Ирии им уже не встретиться. Озверевшие кметы просто разорвут ее на куски, и нечего будет кинуть в погребальный костер. Ему захотелось что-то сказать ей – что-то важное. Они не доспорили. Он обязан ей объяснить, доказать…

– Кей, кол готовить? – деловито поинтересовался один из кметов, но Улад отмахнулся. Лицо девушки было рядом, и он посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть там страх. Ему самому бывало страшно – много раз! А ведь он Кей, он не сын холопки! Но в серых глазах ведьмы была только усталость. Улад понял – она уже перешагнула границу, за которой осталось все, чего можно бояться. И тут вспыхнул гнев – лютый, неуправляемый.

– Сука! Д-дрянь! – Улад даже не понимал, что кричит, слова вырывались сами собой. – Теб-бя разложат прямо здесь! У т-твоей Золотой Бабы! Ты почувствуешь! Почувствуешь! Г-гадюка!

Улад захлебнулся криком и вдруг понял, что опять проигрывает. Она так и умрет – молча. Рука скользнула по поясу, сорвала плеть. Удар пришелся прямо по лицу, и тут же брызнула кровь.

– Ты… Ты доволен собой, Рыжий Волчонок? – негромко проговорила девушка, медленно поднося руку к рассеченной щеке. – Ты победил, Кей Улад? Твоя держава снова сильна?

Улад отшатнулся. Он вдруг увидел происходящее со стороны и понял, что опоздал. Теперь, что бы с ней ни сделали, Велга станет легендой. Проклятой легендой проклятого народа. И это бессилие вновь заставило забыть обо всем.

– Н-нет! – криво усмехнулся он. – Ты не сдохнешь красиво, Г-гадюка!

И повернувшись к ничего не нетерпеливо ожидавшим кметам, громко крикнул:

– Реб-бята! Она в-ваша! В-ваша!

Дружный рев был ему ответом. Девушку бросили к подножию идола, сорвали платье, прижали руки к земле. Улад ждал, что она закричит, но Велга молчала. Наконец, он понял, что ожидать больше нечего и, резко повернувшись, пошел прочь.

Дворец правителя уцелел чудом. Огонь превратил в пепел соседние дома, но отступил перед каменными стенами. Обгорела лишь крыша, и лопнули слюдяные пластинки в окнах. Внутри же все осталось по-прежнему, даже цветастые половики казались новыми и чистыми.

Улад нашел брата в маленькой комнате второго этаже. Тускло горело масло в светильниках, освещая массивный стол и несколько раскрытых сундуков. Сварг сидел на табурете и, морщась, разгядывал восковки – таблички, на которых обычно писались важные послания.

– Садись, братишка! – старший указал на пустой табурет у стола. – Тебя, наверно, разбудили?

– Нет, я не спал, – поспешил успокоить брата Улад, стараясь понять, чем тот занят. Он действительно не успел заснуть, вновь и вновь переживая события этого страшного дня. Ночной вызов удивил, но молодой Кей рассудил, что спать не время. Дел оставалось много – даже слишком.

– Разбираю их переписку, – Сварг кивнул на восковки. – Грамотные, разбойники! Но того, что нужно, к сожалению, нет…

Уточнять он не стал, и Улад недоуменно взглянул на брата.

– Помогал же им кто-то! – старший ударил ладонью по столу. – Оружие, кони… Это же сколько серебра понадобилось! И главное – у них был советчик…

– В Савмате? – Улад вспомнил их давний разговор.

– Во дворце… Я-то догадываюсь, но нужны доказательства. Ладно, пошли к твоей сероглазой!

От неожиданности Улад привстал:

– Она… жива?

– Крепкая оказалась! – Сварг хмыкнул. – Ну, чисто кошка – живучая! Пойдем…

Внезапно Улад почувствовал, что не сможет взглянуть на Велгу. После того, что с ней сделали… Конечно, Гадюка заслужила смерть, нет, тысячу смертей, но еще раз увидеть ту, что когда-то угощала кашей с грибами и пекла ему на дорогу лепешки… Неужели брат не обойдется без него?

– Пошли, пошли, – торопил Сварг. – Спать хочется! Но сначала надо поговорить…

Спорить Улад не решился и покорно поплелся вслед за братом.

В подвале горели факелы, освещая низкие каменные своды, сырые осклизлые стены и кучу старой соломы, на которой неподвижно лежала Велга. От белого платья остались одни лохмотья, светлые волосы запеклись в крови, кровь была на губах, покрывала ноги… Улад невольно отвернулся – лучше бы он приказал убить ее вместе с другими! Сразу – стрелой в сердце. Он хотел, чтобы Гадюке было больно и стыдно, но всему есть предел…

– Велга! – негромко позвал Сварг. Девушка не шевельнулась, лишь веки чуть заметно дрогнули. Старший покачал головой:

– Воды!

Кмет, незаметно стоявший у входа, застучал сапогами и вскоре вернулся с грубым глиняным кувшином и льняным полотенцем. Сварг нетерпеливо кивнул, и кмет намочив полотенце, провел им по лицу девушки.

– Я… Я сама…

Велга застонала, приподнялась и, не открыая глаз, неверными движениями стала вытирать кровь с лица и рук. Наконец она уронила полотенце и взглянула на поздних гостей. Улад поспешил отвернуться, чтобы не смотреть девушке в глаза. Старший, напротив, подошел ближе и присел на солому.

– Я – Сварг. Ты, кажется, называешь меня Рыжим Волком.

– Я узнала тебя, Кей, – лицо девушки дернулось. – Ты часто бывал в наших краях… Ты пришел заключить мир?

Улад вздрогнул – Велга сошла с ума. Немудрено! Старший был тоже удивлен:

– Мир между сполотами и волотичами? Ты думаешь, это имеет смысл?

– Ты взял Коростень, Кей… – Велга вновь застонала и попыталась сесть. – Но земля наша велика. Ты будешь воевать сто лет, пока не погибнет последний волотич – или последний сполот. Моя смерть ничего не изменит.

– И на каких условиях? На тех, что ты предлагала раньше? Договор Велги?

Улад был поражен – брат говорил совершенно серьезно, словно не было этого дня, не было победы.

– Называй это так. Вы уведете войска, мы согласны платить дань…

– Я помню твои условия, – Сварг нетерпеливо дернул плечом. – Но я пришел говорить не об этом.

– Мне не о чем больше с тобой говорить, Кей! – Велга откинулась на спину и закрыла глаза.

– Есть! – Сварг подсел поближе. – Слушай! Тебе пришлось несладко, но я не буду извиняться. Ты знала, на что шла. Но умереть можно по-разному. Завтра тебя будут бить кнутом на главной площади Коростеня…

– Значит, я умру под кнутом…

– Нет! – Сварг поморщился. – Ты не умрешь. Щеблыка отвечает за тебя головой – своей головой. Тебя будут возить по всей стране и бить кнутом там, где твои разбойники убивали сполотов. Это будет длиться год, может, больше. Ты будешь умирать каждый день, но не умрешь и не сойдешь с ума. Только потом тебя казнят, и эта казнь тоже продлится не одни сутки…

Улад ужаснулся. Вот что придумал Сварг! Странно, еще вчера эта идея показалась бы ему великолепной. Но теперь молодой Кей вновь пожалел, что остановил лучников.

– Тебя будут возить кметы, а ты знаешь, чего можно от них ждать. Я не пугаю. Просто из твоей смерти я хочу получить наибольшую выгоду. Это звучит страшно, но власть не бывает доброй. Ты знаешь это сама…

Девушка не отвечала, а Уладу внезапно представилось, что это он попал к врагам, и ему обещают такое. Смог бы он держаться столь же бесстрашно? Отвечать на этот вопрос не хотелось.

– Но есть другой выход, Велга. Ты исчезнешь, и о тебе быстро забудут. Я сумею сделать это. Земля велика, можно жить у огров, франков, у румов. Но для этого ты мне должна рассказать о том, кто и как помогал тебе в Савмате.

Улад, наконец, понял, зачем понадобился брату. Если Велга назовет имена, он станет свидетелем. Слову двух Кеев поверят…

Велга молчала, и Сварг поспешил добавить:

– Ты никого не предашь. Предают друзей, а те, кто помогал тебе, такие же враги волотичам, как и я. Им нужен был мятеж, чтобы связать мне руки – твоими руками. А теперь моими руками ты можешь расправиться с ними…

Молодой Кей замер. Сейчас она заговорит! От этого не отказался бы и он – отомстить врагу!

– Я… не предаю союзников, – негромко произнесла девушка. – Даже если этот союзник – вынужденный. Ты бы не предал их, Кей Сварг…

– Да, – подумав, кивнул брат. – Ты права, Велга. Я бы не предал – иначе они не станут помогать моим друзьям. Но сейчас речь идет о тебе…

Внезапно скрипнула дверь, послышался сердитый голос сторожевого кмета: «Стой! Куда?» Сварг быстро обернулся.

– Кей! – донеслось из темноты. – Из Савмата! Срочно! Серебряное кольцо!

Улад заметил, как старший вздрогнул. Он взглянул на Велгу, словно хотел что-то сказать, но затем дернул плечом и повернулся к Уладу:

– Пошли. Что-то случилось…

Молодой Кей ожидал встречи с гонцом, но в маленькой комнате на втором этаже их ждала запечатанная восковка, поверх которой лежало маленькое серебряное колечко. Улад догадался: кольцо – это знак, сигнал. Что же случилось?

Сварг быстро сломал печать и поднес таблички к свету. Улад подошел ближе, но старший словно забыл о нем. Раз за разом он перечитывал короткое послание, затем спрятал восковки и задумался, положив подбородок на сцепленные руки. Так прошла минута, две. Молодой Кей не выдержал:

– Б-брат! Что?

– От Кледы… – с трудом выговорил Сварг. – Отцу очень плохо. Она думает, что еще неделя, не больше…

Улад почувствовал, как перехватывает горло. Отец! Нет, сестра ошиблась, ее обманули! Ведь отцу пятидесят с небольшим, он никогда ничем не болел…

– Он зовет тебя…

– Что?!

В первый миг Улад не понял, затем вскочил, пытаясь сообразить, как лучше добраться из этой глуши до Савмата. Он нужен отцу!

– Погоди! – широкая ладонь старшего остановила первый порыв. – Ты хоть понял, зачем он тебя зовет?

– Но… – совсем растерялся Улад.

– Он зовет не просто сына. Он зовет наследника.

Младший согласно кивнул. Конечно, все они – нследники отца. И только тут дошло – наследник! Все делится, кроме одного – Железного Венца Кеев.

– Кледа думает, что отец боится Рацимира. Тот стал очень опасен. Ты возглавишь войско, пока отец жив.

– Б-брат… Н-не может быть…

Все происходящее стало казаться нереальным. Темная комната, сгоревший город за окнами – и деревянные таблички, делающие его, младшего сына, Светлым Кеем – государем Ории…

– Может, – Сварг усмехнулся. – Отец сам назначает преемника. А на твоей стороне сполотский обычай. Помнишь? Добро передается младшему. Кеев Закон непонятен народу, отец рассчитывает на это… Ну что, братишка, когда станешь Светлым, не забудешь меня?

Голос брата прозвучал странно. Улад не знал, что и ответить. Они, конечно, говорили об этом, но младший никогда не думал, что из них двоих Светлым станет он. Или думал – но очень редко, тайком…

– Поедешь завтра, – Сварг встал и устало потер лоб. – Я все приготовлю. До Бусела доплывешь на лодье, а там тебя будут ждать лошади. Через пять дней доберешься до Савмата – если поспешишь. А пока – спать! Ты на ногах не стоишь…

Улад хотел возразить – спать совершенно не тянуло. В эту минуту как никогда хотелось остаться с братом, поговорить, просто посидеть вместе. Но молодой Кей внезапно понял – старший хочет остаться один. Им обоим есть о чем подумать, но отныне мысли у них – разные. Сварг надеялся совсем на другое письмо. Младший подумал, что надо объясниться, поговорить начистоту, как и положено братьям, но слова не шли. Он кивнул и вышел, заметив, что старший даже не взглянул в его сторону. Сварг глядел в темное окно – на город, который стоил им всем так дорого.

Они простились на рассвете. Лошади были готовы, чтобы отвезти Улада и его спутников к лодье. Молодой Кей взял с собой десяток верных кметов во главе с Прожадом. Дороги были опасны, но крупному отряду не удалось бы двигаться быстро. Сварг выглядел усталым и как будто постаревшим, и младший понял, что брат не спал всю ночь.

– Счастливо! – старший крепко обнял Улада, отстранился и взглянул ему прямо в глаза:

– Рад за тебя, братишка!

Улад хотел ответить, но Сварг внезапно криво усмехнулся и покачал головой:

– Твоя сероглазая-то… Бежала!

– Что? – Улад подался вперед. – Т-ты… Ты шутишь? К-как она могла бежать?

На лице брата появилось странное выражение:

– Действительно, как? Она и на ногах-то не стояла! Выпустили, конечно…

– К-кто?

– Стража была наша, сполотская. Приказать ей мог лишь я. Или ты – от моего имени. Есть такие приказы – выполнить – и молча умереть…

Улад хотел что-то сказать, но тут их глаза вновь встретились, и он понял – оба они знают правду…

Сварг повторил: «Счастливо!», хлопнул младшего по плечу и, не оборачиваясь, зашагал к высокому дворцовому крыльцу. Молодой Кей вздохнул, вскочил на коня и уже хотел дать команду кметам, кк вдруг почувствовал, что кто-то дергает его за сапог. Улад удивленно повернулся, но удивление тут же сменилось гневом. Кобник!

– Чего тебе? – рука потянулась к плети. Угостить бы на прощанье наглого заброду!

Пегая борода дернулась. Чаклун быстро заговорил на своем непонятном наречии, и Улад нетерпеливо махнул рукой. Но Кобник, обхватив руками красный огрский сапог, повис на нем и закричал, громко, отчаянно:

– Кей! Кей! Луна кровью наливалась! Кровью! Берегись, Кей!

– О чем ты? – Улад поморщился, но внезапно ощутил страх. Бродяга еще ни разу не соврал!

– Не знаю! Не знаю, Кей! – в голосе чаклуна звучала растерянность. – Беда тебе грозит, но не от врагов, и не от друзей! От кого – не ведаю!

– Объяснил! – Улад уже успел успокоиться. – Ты что, мало от брата получил? Не жди, не награжу!

– Не надо! Не надо, Кей! – Кобник мотнул нечесанной головой. – Ты меня, Кей, от смерти спас, я и без награды тебе служить буду! В дороге берегись, а если надо – меня кликни! Я – кобник, я помогу, помогу…

Улад не знал, что ответить, но странный бродяга низко поклонился и быстро засеменил прочь.

Дорога была узкой, длинные ветви так и норовили хлестнуть по лицу, и приходилось постоянно пригибаться, прижимаясь к горячей конской шее. Улад уже не помнил, какой это конь – третий? Нет, кажется, четвертый. Коней он менял каждый день, чтобы мчаться дальше, не сбавляя ходу. Ночевать приходилось, где получится – на лесных полянах, в продымленных землянках – обиталищах хмурых лесовиков. Лишь один раз удалось провести ночь в доме перепуганного насмерть дедича, который не знал, чем ублажить залетевшего к нему, словно ветер, молодого Кея. Но Уладу было не до толстяка-дедича и его рябой дочки, которую тот так и норовил уложить в постель к знатному гостю. Он не обращал внимания на ночной холод, на дикую усталость, на боль в занемевшей спине. Скорей, скорей! Савмат был уже близко, еще день – и он увидит каменные вежи Детинца.

Дорога стала шире, справа мелькнула полянка, на которой что-то темнело – то ли избушка, то ли старый идол. Улад не смотрел по сторонам – только на дорогу. Конь устал, надо быть внимательным, чтобы не сломать шею – и ему, и себе. Он знал, что впереди село, где можно сменить коней, наскоро перекусить – и мчать дальше.

Бешеная скачка не мешала думать. Глаза сами следили за дорогой, а руки успевали вовремя дернуть за удила. За эти дни молодой Кей много раз вспоминал все, что случилось с ним за эти необыкновенные недели. Казалось, совсем недавно он обнимал брата возле Кеева Стяга. Совсем недавно – и очень давно. С тех пор прошла целая жизнь. Война – его первая война, обжигающий страх смерти, хмельная радость победы. Улад чувствовал, что стал другим, это радовало и одновременно тревожило.

О том, что будет в Савмате, молодой Кей старался не загадывать. Верилось, что все как-то обойдется, отцу полегчает, и он сможет спокойно разобраться во всем. Отец поможет – обязан помочь. Но если случится самое страшное, о чем и думать не хотелось, ему все равно помогут. Кеевы мужи, те, кто помогал Светлому все эти годы, не позволят начаться смуте. Рацимир… Нет, не может быть такого, чтобы братья скрестили мечи! Они как-то договорятся, ведь всегда можно договориться, особенно если вы – братья. Кеева кровь, кровь Кавада – неужели она прольется из-за него? Вспоминались слова брата, но молодому Кею казалось, что Сварг ошибается. Да, отец враждовал с дядей Жихославом. Но это было давно, все забылось. Не тронул же отец Войчемира – братана Войчу! Рацимиру и Валадару можно пообещать новые земли, долю отцовских сокровищ. Они договорятся, обязательно договорятся!

Впереди мелькнул просвет, и Улад понял, что лес кончается. Дорога вывела отряд на широкое поле. Справа желтели скирды, а слева тянулся высокий камыш, за которым синела речная гладь. Улад не помнил этой речки. Кажется, приток Денора. Значит, уже близко…

Теперь недавнее прошлое воспринималось совсем по-другому. Даже братан Сварг уже не казался воплощением мудрости. Как можно верить такому прохвосту, как Кобник! Пусть бродяга оказался полезен, но обещать ему Коростень! Если он, Улад, станет Светлым, то, конечно, посоветует брату избавиться от Кобника. Дать ему мешок серебра, и пусть убирается в свои дебри! И Порада… Молодой Кей то и дело вспоминал Челеди, супругу брата. Сварг прав – она не потерпит соперницу. Но это – ссора, а ведь Челеди – сестра хэйкана! Надо подсказать брату – вежливо, очень вежливо. Он поймет… А еще Алана! С ней-то что делать? Прогнать? Жалко! Он уже успел привязаться к этой тихой девчонке.

О Велге Улад старался не вспоминать, но мысли о ней не отпускали. Почему он так поступил? И вот, сероглазая на свободе! Что же будет? Снова – война? Улад успокаивал себя тем, что когда он станет Светлым… Если он станет Светлым, то найдет время и для этого. Братан Сварг все-таки слишком суров со своими волотичами. Ведь живут же мирно его улебы! Может даже стоит слегка отпустить вожжи, так туго натянутые отцом. Ория устала – от тяжкой дани, от строгого присмотра наместников Светлого. Может, Велга в чем-то и права…

Вдали показалось село, и Улад еле удержался, чтобы не ударить измученного коня плетью. Жаль гнедого! Ничего, скоро приедут, можно будет полежать час-другой на соломе, даже поспать. И вновь мелькнула тревожная мысль: что там, в Савмате? Скорее бы! Отец ждет…

В первый миг он ничего не понял. Свист, отчаянный крик – и кмет, ехавший первым, на всем скаку рухнул на дорогу. Улад успел подумать, что лошадь подвернула ногу, но свист повторился, и привычное ухо отметило – стрелы! Били из-за кустов – в упор.

Улад резко осадил коня, выхватывая меч. Разбойники? Но какие разбойники решатся напасть на Кеевых людей? Ничего, сейчас они проучат этих наглецов! Молодой Кей оглянулся, надеясь увидеть врага, и тут в уши ударило:

– Кху-у-у! Ху-у-у-у!

Из-за белых домиков под соломенными крышами вылетали всадники. Мелькнули высокие островерхие шапки, темные плащи…

– Кху-у-у-у! Кху-у-у-у!

Огры?! Откуда? Здесь, у Савмата? Но стрелы уже свистели вовсю, кметы падали на дорогу, а всадники в высоких шапках приближались, словно черные молнии. И Улад понял – это не сон. Их атакуют, и каждое мгновенье приближает смерть.

– Кей! Защищайте Кея!

Прожад, старший кмет, развернул коня, пытаясь прикрыть Улада, но две стрелы пронзили лошадиное горло. Улад посмотрел вперед, но дорога была уже перерезана. Всадники в высоких шапках заходили широким полукругом, прижимая остатки отряда к реке.

– Кху-у-у-у! Ху-у-у-у-у!

Протяжный клич, похожий на крик улетающих в Ирий журавлей, слышался уже совсем близко. Улад пригнулся к седлу, пытаясь увернуться от стрелы, и вдруг почувствовал, что падает. Земля рванулась навстречу, и тут же пришла боль. Он понял, что ранен, что не может встать, а вокруг – только трупы. Улад застонал и закрыл глаза.

– Кея! Ищите Улада!

Голос говорил по-сполотски. Но это кто-то чужой, не из его отряда. Почему огрин говорит по-сполотски? Улад приоткрыл глаза и увидел всадника, склонившегося над телом убитого кмета. Лицо под высокой огрской шапкой сразу же показалось знакомым. Человек повернулся, и молодой Кей почувстовал, что сходит с ума. Поклад! Братов кмет, его правая рука, которого Сварг послал в Савмат!

И тут словно пелена спала с глаз. Какие же это огры? Огры с длинными русыми бородами? Огры на статных сполотских скакунах? Измена! Изменники здесь, чтобы убить его, Улада! Но почему Поклад?

– Ищите! – братов кмет недовольно махнул рукой. – Добейте мальчишку! Если он уйдет, Сварг вам головы поснимает!

Несмотря на охвативший его ужас, Улад еще какое-то мгновенье сомневался. Поклад – предатель, он специально хочет впутать сюда Сварга… Но страшный ответ был уже дан. Бродяга Кобник не ошибся – беда ждала Улада не от врагов и не от друзей. Дед провозгласил наследником Жихослава, и отец убил своего старшего брата. Сваргу придется убить их всех – Рацимира, Валадара и его самого. И ему, Уладу, гибнуть первому – ведь отец вызвал его в Савмат, чтобы передать Венец…

Силы исчезли, осталась боль, и молодой Кей понял, что пощады ждать не от кого. Наверно, отец тоже любил Жихослава, может, даже плакал, узнав, что брат убит. И Сварг тоже поплачет о своем братишке. Ничего не поделать! Cветлому нужны сыновья, но не братья…

Поклад слез с коня и склонился над одним из кметов, пытаясь перевернуть тело на спину. Но внезапно рука молодого улеба взметнулась, вцепившись в горло врагу. Поклад захрипел, но поздно – нож вошел прямо в незащищенную кольчугой шею.

– Кей! Спасайте Кея!

С земли вскочили еще трое, среди них Улад узнал старого Прожада. Живы! Значит, это просто хитрость, из тех, которым учил его отец! Подманить, притвориться убитым… Улад приподнялся, и его тут же обхватили за плечи.

– К реке! К реке!

Точными ударами меча Прожад уложил на месте двоих, остальные отступили. Их командир был мертв, и те, что рассчитывали на легкую победу, попросту растерялись. Что было дальше, Улад уже не видел. Его перекинули через седло, и тут же в глазах стало черно от боли. Плечо! Он ранен в плечо! Боль была так сильна, что Улад потерял сознание и очнулся уже в воде. Сразу стало легче, он попытался приподнять голову, но чуть не захлебнулся.

– Потерпи, потерпи, Кей! – прохрипели над ухом. – Уже скоро…

Кажется, он плыл. Нет, он, конечно, не мог плыть, его поддерживали с двух сторон, стараясь, чтобы вода не доходила до рта. Улад попытался вспомнить, насколько широка в этом месте речка, но не смог. Боль вновь затопила сознание, мешая думать, но сильнее боли была мысль, не отпускавшая ни на миг. Брат! Как же ты мог? Как же ты решился! Я ведь люблю тебя! Любил…

Улад открыл глаза, на миг приподнял голову и увидел берег. Значит, он еще жив. Но радости Улад не чувствовал. На душе было черно.

– Я убью тебя, брат! – прошептал он и ужаснулся тому, что сказал.

– Потерпи, потерпи! – повторил чей-то голос, и молодой Кей догадался, что это Прожад. – Скоро, уже скоро…

– Н-ничего! – Улад застонал, но сумел перебороть слабость. – Мне надо в Валин… В Валин…