Текст книги "Комбат. Восемь жизней"

Глава 25

Светлана приняла условия, поставленные Мариной. Перешитый пес с диким оскалом и хирургически прижатыми к голове ушами уверил ее в том, что доктор «встал на крыло»: почувствовал вкус своего мастерства, полюбил полет медицинского творчества. Он будет оперировать, фантазировать над лицами и телами, пробовать невообразимые методики не потому, что она, госпожа Волошко, платит за это, а потому, что ему это нравится. А ассистентка, пока молодая, пусть учится. Они с Кирюшей отлично спелись, стали настоящим тандемом, идеальной операционной бригадой. Лет пять вместе поработают, нашьют и выходят необычных артистов, а потом…

Что будет потом, когда монстров станет достаточно, каждый представлял по-своему. Кирилл был уверен, что уедет за границу, где откроет собственный медицинский центр. Света надеялась, что мастер золотые руки и его верная помощница остепенятся, прикупят в России заведеньице санаторного типа, наймут персонал, а сами станут кем-то вроде консультантов по здоровью актеров в ее прославленном цирке. И лишь Мариночка не имела никаких лжеиллюзий по поводу того, как может завершиться подобный проект. Девушка не верила в благородство. Она хорошо понимала, что, как только первые представления циркачей-уродов принесут большие сборы, их с Кириллом либо похитят конкуренты, либо убьет сама хозяйка. Наивный Зернов не любил разговоров о далеком будущем, а ближайшее в свете обещаний бывшей супруги казалось ему более чем радужным.

Прощаясь, Светлана попросила проводить ее до дороги. Марина, надев на лицо самую лучезарную улыбку, поцеловала благодетельницу в щеку и попросила навещать их почаще. Спуститься с ней к дороге девушка, естественно, не могла – она должна была присматривать за Енотом и Петей. На самом деле, и обе женщины это знали, отлучиться на полчаса было возможно, но компания друг друга их утомила. Поэтому Кирилл пошел сам. Он деликатно поддерживал даму под локоток и старался быть непринужденным.

* * *

Андрей и Илья заметили парочку раньше, чем те – припаркованный, вернее, втиснутый на ровную площадку под кустом «жигуленок» с местными номерами.

– О, это наша патронесса детских приютов госпожа Волошко, – спокойно констатировал Илья.

– И я ее знаю, – шепотом отметил Андрей, – это первая жена Кирилла Зернова. Того самого Франкенштейна, который поставляет чупакабр в местные джунгли, чем приводит в профессиональное возбуждение твою родственницу-журналистку.

– Нейтрализуем, – тихо произнес Ломейко. Это не было ни командой, ни вопросом, просто констатацией факта, который не обсуждается.

Бывшие супруги и теперешние подельники мирно шагали вниз по шуршащему гравию. Они даже не разговаривали, просто обменивались дежурными репликами вроде: осторожно, держись крепче, отвыкла ходить по острым камушкам.

– К тебе гости? – удивленно воскликнула Светлана, вдруг заметив автомобиль на расстоянии вытянутой от себя руки.

Кирилл испугался, но не успел ответить, только поднял плечи и повернул голову. Две ловкие мужских фигуры обхватили их тела сзади и, действуя почти синхронно, ударили ребрами ладоней в шею. Не ожидавшие нападения, доктор и его хозяйка мешками повисли на руках у незнакомцев. Те моментально затолкали обоих преступников на заднее сиденье автомобиля, связав руки и ноги буксировочным тросом. Илья привычным движением проверил карманы задержанных, вынул и бросил в бардачок мобильники, под водительское сиденье упрятал Светланину сумку.

– Теперь бегом в дом – Петя там, видимо, один.

Марина обрабатывала морду Енота, когда что-то ударило ее в шею. Она уронила лоток со стерильными тампонами, и он с грохотом ударился об пол.

– Медсестра Левко?! – изумился Подберезский, подхватывая девушку на руки. – Ищи, Илюха, бинты, колготки, полотенца – все, что сгодится для связывания ручек-ножек. Господи! Кто на столе? Ребенок?

Взгляд Подберезского был решительным и растерянным одновременно. Казалось, мысль о том, что они опоздали и сейчас увидят изуродованное детское личико, останавливает его. Но нет. Сжав зубы так, что побелели скулы, Андрей шагнул к операционному столу. Енот, покрытый простыней и некрепко зафиксированный ремнем, обрадовал и расстроил его.

– Зверь! То есть пес. Они – звери, те, кто так его изувечил. Вот она, Илюха, заготовка Тамариной сенсации, будущая чупакабра. Девицу неси в машину, собаку возьмем следующей ходкой – не поместится. Я за мальчишкой.

Потрясенный Петя радостно протянул руки старому знакомому – он сразу узнал Андрея. Вот только признаться в этом не сумел – изо всех сил старался, но лишь невнятный хрип вырвался из горла.

Подберезский испытал острый приступ нежности и благодарности. Маленький мальчик руками и ногами обхватил его могучую фигуру, как медведь коала ствол эвкалипта. Что там будущая невестка Комбата говорила о Боге? Что он любому помогает, даже неверующему? Откуда она это знает, семиклассница Танечка? Как хорошо, что она это знает и напоминает им, взрослым мужикам. Спасибо ей, спасибо Богу, что Петя жив, не изувечен. Того, что мальчишка разучился говорить, Андрей пока не понял.

Переполненный странными пассажирами «жигуленок» аккуратно двигался в сторону Сочи. Илья за рулем, Марина рядом, пристегнутая ремнем безопасности, с болтающейся головой. На заднем сиденье – Андрей с завернутым в одеяло ребенком, по правую и левую руку – Светлана и Кирилл. Они были повторно «отключены», необходимо было довести обоих до города без эксцессов.

Они уже почти доехали, когда в бардачке затарахтел чей-то телефон. Сразу вслед загудел мобильник Ильи. В нарушение правил дорожного движения, Ломейко ответил. В трубку визжала Тамара: «Брат, ты где? Сенсация! Кто-то похитил жену московского олигарха. Ее сфотографировали связанной в машине, и номер хорошо виден. По электронной почте прислали. Пробей, а я гонораром поделюсь!» Она прокричала родственнику номер той самой машины, за рулем которой он сейчас находился.

* * *

Иван провел ночь с женой на Витиной даче. Супруги давно не виделись и искренне соскучились друг без друга. Света просила денег и каялась, что с головой ушла в свои цирковые затеи. Иван любовно посмеивался, похлопывая ее по широкой крепкой спине.

– Я на твой цирк своим варьете зарабатываю. Девицы сиськами трясут и ногами стригут, а кобели вроде меня деньги сыплют. Рубль к рублю – растет капитал, Светик. Кто бы мог подумать, что среди нашего брата столько сластолюбцев. Им днем на пляж или к бассейну лень спуститься, барышню в номер пригласить. Но ей же ночью под бикини купюры запихивают, за коктейли башляют и абсолютно счастливы. Деньги делаются на людских пороках, правда, милая?

Света, уютно уложив голову у мужа на груди, водила пальцем по его плечу и соглашалась. Конечно, на пороках. А поскольку известные пороки уже приелись, можно создавать новые. Выращивать их, как цветы на клумбе. Клумбу создаст она: это будет уникальная почва, пропитанная страхом, желанием смотреть еще и еще. Только не на привычные, похожие, узнаваемые части тела. Подумаешь – юная грудь, крепкая задница, тонкие или плотные ножки. Каждая вторая девушка в возрасте от четырнадцати до двадцати трех – потенциальная порнозвезда. Даже мальчишек вроде Вовика не удивишь приевшимися красотами. То ли дело ее рукотворные монстры! Какова была девочка в Зеленограде? Глядя на нее, кровь наполняют не тестостерон и эстроген, а чистый, незамутненный похотью адреналин. Как она скалилась! Как истекала слюной и рычала! Такое не забудешь. Это настоящее, высокое искусство.

Сказать Ивану о том, что ее проект набирает обороты, Светлана не решалась. Нанять грудастых девок и мускулистых мачо, готовых извиваться у блестящего шеста, можно и за неделю. Ее актеры требуют времени, деликатности, фантазии и мастерства. Она покажет их миру позже, чуть позже. Через год или два. Уже бегают по склонам странно скалящиеся собаки, скоро появятся и кошки, и белки…

– Что-то ты притихла, женушка? Задумалась, уснула?

– Расслабилась, Ванюша. Пригрелась. Размякла.

– Вот и умница. Поспи.

– Нет, дорогой. У меня по плану – ранний визит. А к полудню встретимся.

– Нас городской бомонд пригласил отобедать. В друзья будут набиваться и денег просить. Скучно, но неизбежно, потерпим? Наряжаться не обязательно, – Иван чмокнул жену в щеку. Им было легко рядом. Каждый не сомневался в другом, не искал тайных намеков, подводных течений. Это была настоящая супружеская дружба, которая полностью устраивала жену. Но мужу таких отношений было недостаточно.

Они договорились созвониться и встретиться уже на светском рауте. Иван остался в постели, а супруга отправилась в город.

Он вспомнил Алену – с ней, желанной и особенной, все кончилось. Мальчишка исчез – в приюте его нет. Может, утонул? Мамаша свихнулась по неясной причине. Почему она так быстро сгорела? Что такого особенного, хрупкого он, Иван Волошко, сломал в этой вчерашней провинциалке? И какой злой рок сталкивает его с женами безвестного стоматолога Кирилла Зернова?

Как ни презрительно относился олигарх к зубному врачу, он все же понимал, что в отношениях и со Светой и с Аленой он – второй по счету после Кирилла. Было в этом что-то тревожащее, неясно-неприятное. А если предположить, что этот жалкий докторишка – просто путь к нему, Ивану? Эдакая очеловеченная дорога, которая ведет всегда в одну сторону. Такая версия устраивала его больше. Даже позабавила. Интересно, если стоматолог женится снова, третья супруга тоже пройдет путь, проложенный первыми двумя, – от Зернова к Волошко? Нет, это было бы слишком. При случае Вано поинтересуется судьбой зубного врача, наверняка Света что-то о нем знает. Алена, когда ее освободили от любви Витиной дочки Ирочки, упоминала о неких страхах и подозрениях. Дескать, муж покушался на здоровье усыновленного Петьки. Какие-то полоски рисовал у него на лице. Возможно, учительница уже тогда начинала терять рассудок. Но вспомнить подробно Иван не удосужился.

Спешить было некуда. Он позвонил прислуге, заказал какао, сливки с клубникой, тонкие блинчики. Принял душ, просмотрел газеты, сделал несколько важных звонков. Приценился к горничной, но решил не отвлекаться на глупости – барышня была неприлично молода и исполнительна до идиотизма. Готова раствориться в любом, кто платит и гладит по шерсти.

Девица сервировала завтрак на террасе и услужливо замерла у портьеры.

– Свободна, вон отсюда, – беззлобно буркнул Вано, и та засеменила прочь. Но, вопреки своей безупречной выучке, через десять минут возникла в проеме двери без приглашения. Судя по выражению испуганной мордашки, произошло нечто из ряда вон выходящее. За спиной прислуги маячил знакомый силуэт одного из местных чиновников.

– Владлен Львович? Какими судьбами? – Волошко так удивился, что забыл продемонстрировать недовольство незапланированным вторжением.

– Вот, – надтреснутым голосом выдавил вице-мэр. На его ладони лежал стандартный USB-накопитель, по-народному – флэшка. – Полчаса назад в редакцию нашей «сплетницы» пришло это письмо, оно здесь…

– Я что, Джуна – без компьютера читать?! – разозлился Иван. Отодвинув тарелку, он резко выхватил электронный дивайс и скорым шагом направился к брату в кабинет.

– Давай рассказывай, что там? – пока включу, пока опознает. – Распечатать трудно было?

– Побоялся утечки информации, извините, – тихо ответил Апанасенков.

Через длинную, зависшую в воздухе минуту, которая потребовалась компьютеру для загрузки системы и опознания флэшки, на весь экран развернулся нечеткий снимок, сделанный, очевидно, любительской фотокамерой. Корпус дешевой отечественной машины, окно, а на заднем сиденье фигура его жены. Рядом с ней – мужчина. Хорошо видно, что у обоих связаны руки, а головы запрокинуты, словно люди спят или убиты.

– Вам не звонили? Выкупа не требовали? Извините, что я напрямую, – похоже, чиновник взял себя в руки, справился с волнением.

– Нет! – Волошко, наоборот, растерялся. – А что было в тексте письма?

– Никакого текста не было, только еще одно фото. Вот! – один снимок сменился другим, на котором был передний бампер и номер автомобиля. Но утверждать, что это то же авто, в котором Светлана и некто мужского пола, было трудно.

– Номер проверили? – спросил Иван первое, что пришло в голову.

– Дал задание, но ребята пока не отзвонились. Прошу прощения, сейчас поинтересуюсь снова. А вас очень попрошу предупредить всю прислугу – никого ни под каким предлогом на территорию дачи не пропускать.

– Они и так это знают, – возразил Иван, – люди обученные.

– Извините, – Владлен Львович скривил гримасу недоверия, – лично я только что прошел к вам без проблем. Разве что симпатичную девушку за плечи приобнял, чтобы отодвинуть…

* * *

Илья Ломейко точно знал, что у них не больше двадцати минут. Операция «Перехват» наверняка уже объявлена. Прятать троих взрослых, находящихся в бессознательном состоянии, в кювете – глупо. Никаких документов на их задержание нет. Приоритет – Петька. Его необходимо забрать, воссоединить с мамой.

– Как поступим, Андрей? Если кого-то наши власти и ищут, то только эту крепкую тетку. Остальные – бесплатное приложение. Про мальчишку и вовсе никто ничего не знает. Машину найдут по-любому, и то, что она за мной числится, тоже установят. Равно как и квартира, где вы расположились. Предлагаю звонить в «Катерину Альпик» и бежать туда вместе с пацаном. Когда мы грузились в «жигуль», посторонних не было, значит, сфотографировали без тебя и Пети. Никто на вас и внимания не обратит. Если голоснешь по дороге, еще и подвезут.

– Да уж, только как объяснить, что пацан в одеяле, а не в джинсах и кроссовках? Какие выдвинем аргументы, а, Петр?

Пока Ломейко набирал Мухина, Подберезский решил заручиться обещанием, что Петя подтвердит версию их «добровольного сотрудничества». Но мальчуган только моргал широко распахнутыми глазами. Казалось, он изо всех сил призывает на помощь свой голосок, но вместо звуков пришли слезы. Они наполнили детские глаза, увеличив их, как линзы. Малыш уткнулся носом в широкую Андрюхину грудь и затрясся от рыданий.

– Что они с тобой сделали, маленький? – Подберезскому захотелось уничтожить обитателей горного домишки прямо сейчас, без суда и следствия.

Мухин отозвался. Он сразу согласился выехать за Андреем и забрать его с мальчиком в дом. И не только из чувства товарищества: Миша, молодой хозяин, приказал оказывать содействие, а сам спускает на воду катамаран в помощь Комбату.

Андрей хмыкнул – вчера пацаны лобызались у стойки бара и «дразнили местных гусей». А на поверку оказались нормальными ребятами с совестью и состраданием. Войстину, личность многогранна и непредсказуема. Так, кажется, говорит Танюшка, когда Сережка начинает «навешивать ярлыки» на их общих знакомых.

– Илюха, брат, – Подберезский одной рукой прижимал к себе Петю, другую положил на плечо нового товарища, – ты сам-то что делать будешь? Оставляй этих ублюдков и давай с нами.

– Нет, Андрей. Я местный, и для меня раскрытие этого логова с чупакабрами – дело чести и совести. Ты торопись! Уходите, тут через пять минут машин с мигалками понаедет! За поворотом кафешка, сядь там, пацана усади пониже, чтобы в глаза публике не бросался. И жди – Мухин приедет. Может, у хозяина за пару баксов детские штаны и куртку купишь. Чем они только не торгуют из-под полы… Не прощаюсь – созвонимся.

Рублев оставил Мишу и Сашу приходить в себя после водных процедур и морально готовиться к обратному заплыву.

Теперь предстояло решить психологическую задачку – заставить Алениного надсмотрщика отпереть дверь или открыть окно. Не напугать, а именно обхитрить, иначе тот вызовет внешнюю охрану. Рублев мысленно просчитывал варианты, ставя себя на место лысоватого человечка, закалывающего пленницу лекарствами. Запах дыма, как и любой неприятный запах вообще, – вот что может помочь.

Современные дворцы, исполненные в стиле модерн, грешили излишней лепниной. Архитектурные излишества, часто налепленные отнюдь не для изящества постройки, а для увеличения объема и стоимости отделочных работ, сыграли добрую службу – взобраться на крышу не составило труда. Там нашлись и вентиляционные люки, и даже дымоход. Широкоплечий гигант Рублев знал, что ему не проползти через эти искусственные катакомбы жилого дома. Но предположить, где печь или камин, и сбросить туда ком дымящейся пакли он сумеет. Лысый обязательно отреагирует. Приоткрытой форточки, даже узкой щели будет достаточно, чтобы Комбат вынес Алену к катамарану.

Камушек упал в трубу и через секунду отозвался глухим стуком. Обычные вещи – булыжник размером с кулак, не надетая после вынужденного купания майка, шнурок, зажигалка – и дымящийся ком наполнил смрадом комнату, в которой находились Виталий Юрьевич и Алена.

Рублев вжался в стену, перенеся всю опору на ноги, едва помещающиеся на декоративных выступах. Руки были наготове на случай, если Виталий Юрьевич не решится оставить окно открытым. Так и случилось – растерянный человечек быстро сориентировался и выкатил дымящийся шар прямо на паркет. Затем, обернув его полотенцем, решил избавиться – вышвырнуть в окно. Комбат напряженно следил за силуэтом, различимым через ткань портьеры. Вот он наклоняется, вот движется, неся нечто перед собой. Вот отодвигает занавес и, держа смрадный ком одной рукой, другой поворачивает ручку и двигает раму в сторону… Сейчас важно не упустить ту единственную секунду, в течение которой кисть Виталия Юрьевича будет снаружи.

Движение руки Комбата можно было сравнить с броском кобры, для которого подходит лишь одна характеристика – молниеносно. Доктор еще не понял, что произошло, а уже взвыл от боли. Железные клещи сжали его запястье и, используя предплечье как рычаг, отодвинули раму с бронированным стеклом достаточно, чтобы в комнату ворвался не только свежий весенний воздух. Коротким точным ударом в солнечное сплетение Рублев продлил болевой шок от вывернутого наружу локтевого сустава. Доктор и крикнуть не успел, только неестественно выдохнул. Борис Иванович оттянул его к креслу и опустил на пол. Звук удара металла о мрамор, слегка приглушенный тканью, подсказал, что в кармане Виталия Юрьевича есть пистолет. Руководствоваться соображениями гуманности Комбат не собирался – он прострелил врачу плечо и ногу ниже колена. От кровопотери не умрет, но и за подмогой не побежит. Оружие Рублев заткнул себе за пояс – на всякий случай.

Алена не реагировала на происходящее. Она лежала на кровати, поверх роскошного мехового пледа, совсем как спящая красавица – бледная, неестественно худая, почти бездыханная. На ней был красивый шелковый халат, из– под него виднелись кружева сорочки. Не слишком подходящая одежда для морского путешествия. Рублев рванул створки дубового шкафа, заглянул внутрь. Там действительно оказались стопки одежды. Он, не перебирая, сунул за пазуху то, что внешне напоминало свитера, брюки, футболки, – пригодится. Несколько прекрасных шелковых платков (из них получатся веревки) Комбат засунул в карман, благо они были почти невесомыми.

Плед брать не стал – толстый, тяжелый, легко намокает. Выдернув его из-под спящей, он завернул женщину в простыню, как в пеленку, чтобы хоть как-то согреть на улице. Теперь – вперед! Выйти – не войти, бегом вниз по лестнице. Незапертые двери он толкал плечом или спиной, чтобы предохранить Аленину голову от возможных ударов. Закрытые на межкомнатные замки двери он вышибал ударом ноги. С входным замком пришлось повозиться, опустив спасенную красавицу на банкетку.

Миша и Саша замерзли у воды, ожидая Бориса Ивановича. Но ни тому, ни другому не пришло в голову покурить травку, чтобы скоротать время. От страха и нетерпения помогали длинные дамские сигареты, которые предпочитал Миша. Бегать, чтобы согреться, парни не рисковали – не хотели привлекать внимание кого бы то ни было: пограничников, рыбаков, бродяг, вертолетчиков.

Шаги Рублева раздались неожиданно. Несмотря на рост, богатырское телосложение и обмякшую ношу, тот двигался легко и бесшумно. Женщина была перекинута через плечо, как свернутый ковер. Странно болтающиеся кисти рук и развевающиеся пряди волос казались нарочно приклеенными к неживой, завернутой в ткань массе.

Миша с Сашей не стали дожидаться команды – они сами столкнули катамаран на воду. Парни обеими руками удерживали посудину, пока Борис Иванович, балансируя торсом, занимал «сидячее место». Спеленатую женщину он снял с плеча и уложил на колени, как только сел и установил ноги на педали-лопасти. Саша, промокший до пояса, расположился рядом. Михаил взобрался на плоский корпус, и посудина чуть не перевернулась. Рублев беззлобно ругнулся и коленями подвинул парня так, чтобы тот мог держаться за корму и сиденья, не мешая «рулевым» крутить педали. Странное для марта перегруженное курортное устройство двинулось к причалу Мишиной усадьбы, тяжело хлюпая водой.