Текст книги "Комбат. Восемь жизней"

Глава 11

Борис Иванович Рублев подъехал к ограде элитного двора, припарковался так, чтобы хорошо видеть въезд, и решил подождать. Лезть напролом значило привлечь ненужное внимание. Бугай, поднимающий и опускающий шлагбаум по предъявлению пропуска, не показался ему сговорчивым. Он восседал в своей будке, как мопс на вышитой подушке. Видно было, что хозяевами своими он гордится, а рабочим местом дорожит. Еще бы не дорожить – Алена Игоревна наверняка поменьше зарабатывает, обучая ребятишек. И Танюшкины родители за те же деньги по миру мотаются с баулами тряпья, суют взятки таможенникам, отбиваются от рэкета и погодных катаклизмов.

Но каждому свое – он, отставник, такой работой ни за что бы не прельстился, а кто-то за нее борется, резюме составляет, рекомендации берет.

Пока Комбат наблюдал за воротами, подъехало несколько дорогих машин. За рулем трех были мужчины, на четвертой прибыла юная девочка – точно не Светлана Волошко.

Собственно, можно было бы обогнуть ограду и перемахнуть через нее так, чтобы жлоб не заметил. Но по периметру – видеокамеры, и монитор в будке наверняка имеется. По территории может парочка блюстителей буржуйского спокойствия прогуливаться. Поднимут шумиху, помешают делу. Нет, здесь нужно тихо войти, легально. И за стальной забор, и в нужный подъезд.

– Если очень надо, судьба всегда дает шанс.

Комбат вспомнил эти Танюшины слова, когда неподалеку от КПП, так он мысленно обозначил пункт въезда на элитную территорию, притормозил автомобиль с эмблемой «Экзотический террариум». Оттуда вышли три парня и девушка и стали неторопливо выгружать небольшие коробки, ящики, короба с длинными рейками. Они показали охраннику некий квиток, тот позвонил и благосклонно кивнул. Девушка брезгливо поморщилась – небось грамотная, инженер или биолог, мечтала в лаборатории опыты ставить. Да вот развозит ящериц и их домики по богатым кварталам, потому что платят больше. Рублев быстро выбрался из авто, подошел к ребятам:

– Выручайте, земляки, к сестре приехал. Она здесь гувернерит. Пройду с вами, не возражаете?

Молодежь дружно измерила его взглядом и кивнула в сторону стопки толстых стекол. Комбат легко водрузил ношу на плечо и спокойно вошел на охраняемую территорию, так сказать, в составе группы. Везение не покинуло его и двести шагов спустя – установщиков террариума ждал швейцар, придерживающий входную дверь в подъезд. Именно в тот, куда он стремился.

– Мало им охраны на входе? – буркнула девушка, но, войдя внутрь, поняла, что швейцар скорее ее коллега, нежели сепаратор входящих.

По углам и стенам сверкающих лестничных площадок вились растения, чирикали канарейки и неизвестные Комбату черно-красные птички. Один из парней присвистнул от удивления, остальные просто округлили глаза. Выстланные мрамором полы, псевдоколонны с резными капителями, редкой красоты плитка на стенах. Под потолком светильники, похожие на теплые искусственные солнца.

«Красиво живут», – успел подумать Рублев, а девушка, растерянно оглядываясь, прошептала:

– Я три года в школе работала по распределению… Это только подъезд, братцы. Глубоко вдохните и представьте, что будет в квартире!

Ее искреннее упоминание о школе Комбат расценил как сравнение…

Швейцар покровительственно пригласил поставщиков элитных террариумов войти в лифт, сам нажал на кнопку четвертого этажа. Умная кабинка мгновенно вознесла компанию наверх. По виду из окна можно было догадаться, что пронумерованы уровни этой жилой постройки весьма условно, поскольку все квартиры двухэтажные.

Простившись с пассажирами вверенной ему лифтовой кабинки, швейцар отбыл на рабочее место, и Борис Иванович, аккуратно прислонив доставшуюся ему ношу к стенке, спустился вниз. Судя по номерам на дверях квартир, ему нужно было на второй этаж. Замерев перед роскошной бронированной дверью, он задумался. Если нажать кнопку звонка, хозяйка может моментально вызвать охрану. Может, испробовать телефонную подготовку? Набрал номер, взятый из досье на Виктора Волошко. После нескольких гудков включилась голосовая почта.

– Светлана, мне нужна ваша помощь. Это не имеет отношения к деньгам, к бизнесу. Но возможно, от вас зависит сохранность человеческой жизни. Пожалуйста, перезвоните. Борис.

Она перезвонила сразу:

– Слушаю вас, Борис. Кого я могу спасти? Откуда вы меня знаете?

– Мы незнакомы. Но я ищу одного человека, сведения о котором вы можете иметь. Вы хорошо его знаете. Речь не о деньгах – разыскиваемый не занимается ни бизнесом, ни политикой. Он просто может помочь.

– Почему я должна вам верить, Борис? И что это за человек? Мужчина? Женщина?

– Светлана, я сейчас стою в вашем подъезде, у вашей двери. Если вы дома – давайте поговорим лично.

– Я звоню охране. Сюда невозможно войти без специального пропуска!

– Значит, он у меня есть. И я приду снова, найду вас на улице, на работе, на отдыхе… Все, что мне нужно, – информация, ничего для вас лично не значащая.

Рублев откровенно блефовал – решил сыграть на лучших чувствах. Он знал, что Светлана Волошко сейчас изучает его на мониторе домофона, – камера была закреплена в углу под потолком. Бандит бы разбил ее или скрыл лицо. Он, наоборот, старался стать так, чтобы смотреться выгодно, неопасно. Расстегнул куртку, повернулся, демонстрируя отсутствие оружия: хотел выглядеть обаятельным и убедительным, потому что верил: человек с человеком может договориться. Знал он также, что Светлана одного с ним поколения, пришедшая к богатству из обычной, неноменклатурной жизни. Неужели не проникнется, не отзовется на нормальную просьбу?

Стань она женой бизнесмена Волошко в страшные девяностые, когда делалось его состояние, Светлана бы не отперла. Более того, подъезд бы уже штурмовал ОМОН. Но она знала о рэкете, утюгах на животе, прожаренных в микроволновке домашних любимцах только из газет, никогда не соотносила этих страстей ни с мужем, ни с собой. С Иваном ее жизнь сразу стала налаженной и богатой, без перестрелок, отравлений, грабежей. Расчет Рублева был верным – тяжелая дверь распахнулась.

Перед ним стояла обычная, крепко сбитая женщина с длинной сигаретой в руке.

– Прошу сюда! Разуваться не нужно! Чай, кофе, алкоголь?

Обстановка впечатляла, но Комбат был не из тех, кого марка хрусталя на чужой люстре волнует больше, чем проблема, которую он взялся решить.

– От крепкого чая не откажусь, – согласился Рублев.

Он был искренне благодарен хозяйке дома за доверие и не преминул признаться в этом. Та, махнув рукой, села напротив. Наверно, если бы Комбат был специалистом по китайским шелкам и традиционной вышивке, он бы отметил роскошь халата, оборачивающего хозяйку, рукотворность и уникальность причудливых узоров по невесомому полотну, сложность формы свернувшегося дракона. Но неискушенному глазу это произведение искусства казалось едва отличимым от ширпотреба, свисающего со стен китайских киосков, заполонивших всю территорию постсоветских рынков. Откровением роскоши и изысканности не стали ни уникальные маникюр и педикюр хозяйки, ни лохматый, свежепахнущий ковер. Единственное, на чем задержал взгляд незваный гость, была маленькая коллекция холодного оружия. Он, однако, отметил про себя не стоимость и редкостность экспонатов, а необычность формы двух похожих ножей – лично он такими никогда не пользовался. Заметив, что красивый высокий мужчина с военной выправкой не нуждается в экскурсоводе по жилым достопримечательностям, Светлана перешла к делу:

– Рассказывайте, чай сейчас принесут – горничная слышала наш разговор и уже готовит.

Действительно, почти сразу после этих слов вошла немолодая полная женщина в белоснежном фартуке. Она, как в старых английских кинолентах, сняла с подноса чайник, сливочник, чайную пару и две фарфоровых корзиночки – одну с печеньем, другую с конфетами. Задержала взгляд на хозяйке – довольна ли та – и неслышно скрылась за одной из дверей. У Комбата мелькнула мысль, что в квартире, возможно, полно народу – прислуга, охрана, муж или любовник, другие гости. Места достаточно, чтобы разместилось человек сорок, ничем не стесняя друг друга. Но это, в общем-то, не должно его касаться. Он ведь пришел не воевать, а разговаривать.

Сразу раскрыть незнакомой женщине тайну Алены, ее страх перед мужем-маньяком было бы глупо. Кто знает, чью сторону она займет. На будуарную дурочку Светлана не похожа, и, если Кирилл ей небезразличен, можно спугнуть его одной неосторожной фразой. Лучше начать издалека, провести «устную рекогносцировку».

Пока он ехал, ожидал, поднимался по лестнице – легенда родилась сама собой. Не очень корректно, понимал он, вводить в заблуждение бывшую супругу «темной лошадки» доктора Зернова, но на кону жизнь женщины, которая ему небезразлична. Придется соврать первой жене Кирилла, чтобы найти вторую и помочь ей спастись.

– Расторопная прислуга! – с похвальной интонацией заметил он, провожая взглядом горничную.

– Грамотная до одури, этикет знает так, что мы с мужем совета у нее просим, когда серьезных гостей принимаем или сами званы бываем. В советские времена культурологию преподавала, ученую степень имеет. Вы не пугайтесь и не стесняйтесь – ешьте-пейте, как привыкли. Сахар колотый – можно руками брать, я сама этими щипцами пока ухвачу – семь раз выроню. Бумажки от конфет на стол бросайте, не церемоньтесь. Сливки специальные к чаю – попробуйте, вкусно!

– Я, знаете ли, мужчина военный, вкуса сливок не понимаю. Мне бы заварочки покрепче да посвежей!

– Тогда лейте не разбавляя, я сейчас попрошу бутербродов принести. Итак, к делу. Приятная миссия спасатель… или спаситель? Кого я могу облагодетельствовать и почему должна это сделать?

– Вообще-то – меня, только опосредованно. Понимаете, Света, у меня есть племянница. Хорошая девчонка, братова дочь. Сам-то я одиночка, так к Ане этой всей душой прикипел. Так вот, недавно она ко мне жить переехала. Пришла в слезах среди ночи и до утра прорыдала. И так уже неделю почти беспрерывно. Боится – отец из дому выгонит, приданого лишит. И все из-за бестолковости бабьей, то есть девичьей. Залетела моя Анечка от своего руководителя практики, доктора Зернова. Почему вовремя к врачу не пошла – сам не знаю и она объяснить не может. Только сроку уже больше половины. Искала она этого Кирилла, в клинику к нему ездила… Пропал человек. Я свои связи тряханул, – тут Рублев многозначительно поднял брови, – нашел его новую семью. Там ребенок маленький, супруга вся в авоськах. Нет, думаю, эту жену пугать не буду – чего доброго, не отца предстоящей сиротке найду, а готового парня сироткой сделаю. А знакомства-™ у меня, сами понимаете, надежные, если к вам привели. Думаю, с бывшей супругой развратника у меня скорей разговор сложится. Помогите найти шалуна, не дайте хорошей девочке грех на душу взять. Она ведь искусственные роды вызывать собирается. А там дите, уже почитай, с ручками-ножками.

– Что ж, думаете, Кирилл на ней после ваших проповедей женится? Вторую семью оставит?

– Все бывает, Светланочка, но я хочу, чтобы он по-хорошему с нашей Аней побеседовал. Пообещал, что помогать будет на первых порах, убедил душу не губить ни свою, ни младенца. У нас клан крепкий – я брата уговорить смогу, помирятся. Сейчас и с детьми замуж ходят – пристроим Аню. Чувствую я, разговор с отцом ребенка поможет, от греха страшного убережет.

– Экий, вы, Борис, набожный – с виду и не скажешь. Только племянница ваша уже грех приняла, когда вас обманула. Вот и мечется, людей оговаривая. Кирилл Зернов с ней, может, и был – с кобеля станется, только он стерилен, как архангел. Ответственно вам заявляю. От него ни Аннушка ваша, никакая другая барышня в подоле принести не может. У нынешней Алены ребенок не от него, а от первого брака… Так что пусть Аня вспоминает лучше, кто ей живот-то надул, и добрым дядям лапши на уши не вешает.

«Забавная новость, – мысленно улыбнулся Рублев. – Интересно, а Алена знает? Она ведь с сожалением упоминала, что детей своих новый муж заводить не спешил… И он, болван, оплошал, не на ту кнопку надавил. Хорошо, еда еще не закончилась – можно попробовать задержаться и продолжить скользкий разговор».

Он с показным аппетитом впился во второй бутерброд, вальяжно откинувшись на спинку кожаного дивана. Весь его вид демонстрировал, что он сильно разочарован, просто потрясен услышанным.

– Быть не может, – произнес вслух лжедядюшка. – Вы хотите сказать, что у нашей девочки есть опыт общения с мужчинами? Я-то ее наивной дурочкой считал. Боялся спросить, один раз она с Кириллом этим была или два? В глубине души верил, что лишь однажды племяшка моя оступилась, поддалась на уговоры взрослого сластолюбца.

Собеседница искренне расхохоталась.

– Вы плохо знаете современную молодежь, Боря. Они в четырнадцать знают и умеют такое, чего нам и в сорок не придумать. А практикантки что к Кириллу, что к любому руководителю в штаны ныряют, не спрашивая. За зачет «автоматом» или хорошую характеристику. Учиться не хотят, платить нечем – вот и выторговывают перспективные рекомендации, предлагая взамен собственные прелести. Странно, что медичка не предохранялась. Так что к моему бывшему вам, Боря, идти не с чем. А и было бы с чем – я не помощница. Не знаю ничего, кроме домашнего номера телефона. Так вам он тоже известен.

– Да, – на ходу импровизировал Комбат, – я нынешней молодежи тоже не понимаю. Мне, если честно, молоденькие длинноножки никогда интересными не казались. Другое дело – полная женщина, взрослая, умная. Чтобы не только визжать и чупа-чупсы облизывать, а душевно поговорить, посоветоваться.

– Это вы на меня намекаете? – игриво улыбнулась хозяйка.

– Не обижайтесь, вы повода не давали. Да и брак, как я знаю, у вас стабильный, прочный, богатый. – Комбат изо всех сил постарался глазами и интонацией выразить сожаление о сказанном. Дескать, я бы не прочь, но вы-то замужем…

– Богатый не брак, а муж – это разные вещи. И отношения стабильные – скрывать не стану. Но если вы мне как-нибудь позвоните – с удовольствием подъеду поболтать в кафешке. Интересно, чем закончится история вашей Анечки.

«Пора, – понял Комбат, – а то обвинят в сексуальном домогательстве». И стал прощаться. Светлана не удерживала его, не жеманничала. И тем не менее Рублеву показалось, что ей не терпится избавиться от него. Не потому, что знакомство оказалось неприятным – оно подтолкнуло ее к каким-то действиям.

– Счастливо вам, заботливый родственник. Не вышло из меня спасительницы, уж не обессудьте. И звоните, мне будет приятно…

Рублев в ответ поцеловал протянутую ему ароматную крепкую руку, стараясь сделать это по возможности многозначительно. Дама показалась ему хитрой и прозорливой – раскусила наскоро состряпанную байку, но виду не подала. Сейчас будет решать – помочь доктору Зернову или остаться сторонним наблюдателем. Или уже решила…

«И за дверью не подслушаешь, если она все-таки перезвонит бывшему мужу, – рассуждал Комбат. – Это в панельной хрущевке с лестничной площадки слышно, в каком сортире воду спустили. А здесь звукоизоляция. Придется, видно, не солоно хлебавши уйти и через часок сыграть в стареющего Ромео».

Спускаясь в сверкающем лифте, он подумал, что вчера уже начал эту игру с другой женщиной и до сих пор продолжает, не зная ни правил, ни условий. Разумно ли ради разрубания одного узла завязывать другой? Здесь у него появилась маленькая зацепка найти Кирилла, но отнюдь не Алену. В любом случае это лучше, чем полная неизвестность.

* * *

Мариночка Левко жильем, как принято выражаться в казенных бумагах и брачных объявлениях, была обеспечена. Бабушка оставила ей приданое – двухкомнатную квартиру в Свиблово. Поэтому приглашать гостей было куда. Андрей припарковался в грязном неухоженном дворе, напротив разломанной детской лесенки-горки. Трое пацанов – ровесников Сережи – перебрехивались, цепляясь за металлические опоры грязными лапами. Стоять самостоятельно они уже не могли: это наглядно доказывали валяющиеся под ногами две пустые бутылки от водки и три от пива. Зрелище было жалким и грустным одновременно. Никто, понятно, этих ребят за водкой не посылал, пить не заставлял. Почему, зачем из тысяч хороших и плохих возможностей они выбрали самую беспросветную? Как случается, что в одной пьющей семье ребенок вырастает непримиримым трезвенником, а в другой – отъявленным алкоголиком? Ему захотелось подойти, отругать, надавать подзатыльников этим глупышам. Позвать в свой тир, затащить в спортивную секцию, показать дорогу в библиотеку.

Хмурясь, он смотрел на подростков, а длинноногая пассия в это время созерцала его из окошка шестого этажа. На всякий случай она спряталась за штору и зачем-то прикрывала рот рукой, разговаривая.

– Кирюша, он прибыл, паркуется. Осматривается. Нет, без цветов… Шампанское вынул и коробку конфет – очень по-советски, скромненько.

– Водка есть, обязательно. И клофелин имеется… Хорошо, не буду! А если он полезет, станет руки распускать?

– На что-то он там уставился во дворе, мне не видно. Все, милый, жди звонка… Помню и люблю!

Поговорив с одним кавалером, девушка немедленно набрала второго, защебетала, как она соскучилась, и ждет-ждет-ждет.

Подберезский встряхнулся, переключился с мрачных мыслей о будущем нации на собственное будущее в ближайшие два-три часа – задерживаться на больший срок он не планировал.

Стола с ужином Мариночка явно не подготовила. «Не та выучка у молодежи, – отметил про себя голодный Андрюха. – Ровесница бы начала с котлет, колбасы и водки, а эта вынула два фужера, ухватила конфеточку тонкими пальцами и призывно уселась на диване. Юбочка задралась чуть не до пупа, ножка через ножку переброшена, блузочка сползла с плечика». Неожиданно он почувствовал неприязнь к этой кукле. Неужто так неймется, что даже чаю не предложит? Или кто девушку ужинает, тот ее и танцует – он в дом должен был с полуфабрикатами прибыть? Может, еще и разогреть сам, и на стол поставить, пока барышня будет душ принимать?

Марина надула красивый ротик.

– Наливай, пить очень хочется… Или для тебя это не напиток? У меня водка есть, только закуски никакой. Тут гастроном в двух шагах – сбегаешь за колбаской?

– Я не голоден, – отрубил Андрей, все больше мрачнея. Чего-то другого, забытого, детского ожидал он от этой встречи…

Садиться рядом не стал, нарочно не обратил внимания на то, как девушка слегка отодвинулась к подлокотнику, демонстрируя готовность прижаться своим хрупким тельцем к его могучему торсу.

– За наше случайное знакомство! – бравурно произнесла она, и Подберезскому стало смешно. Совсем как Анна Сергеевна в «Бриллиантовой руке». Культовый фильм, но эта коза вполне могла не знать о нем – им сейчас «Матрицу» подавай или «Тупой и еще тупее». Шампанского он не любил, да и мысль остаться тут до утра улетучилась, не успев оформиться.

– Пей, сам ведь принес! – удивилась девушка.

– Я за рулем, не могу. Лучше ты угощайся! Чайку завари или кофейку… Значит, по-твоему, мы случайно познакомились?

– Нет, конечно. Это просто судьба! – Стараясь не расплескать содержимое бокала, Марина перебралась с широкого дивана в узкое кресло и угнездилась крепкой попкой прямо на коленях своего гостя. – Конечно, не случайно! Разве можно было нам друг друга не заметить?

Она вынула очередную конфетку, откусила половинку и, сжав губами, прикоснулась ими ко рту Андрея. Сначала слегка. Потом напористей, еще напористей, и ловко отправила сладкий кусочек внутрь, направляя острым извивающимся язычком. Не успел он сообразить, что делать, как девица впилась в него огромной пиявкой. Она ловко, можно сказать – профессионально, расстегивала мужские молнии и пуговицы, успевая при этом стонать и томно переводить дух. Подберезский вспомнил про предостережения товарища полковника, резко отстранился и легко пересадил хулиганку снова на диван.

– Не спеши, я так не люблю… – он тяжело дышал, застегивая и поправляя одежду. – Откуда такая страсть – торопимся куда?

Марина обиделась – она не ожидала, что простой дядька отвергнет ее прелести.

– Ты как та корова, Андрюша. Знаешь анекдот?

– Валяй рассказывай, – сказал он и сделал большой глоток из своего бокала: теперь и ему сильно захотелось пить.

– Осеменитель отработал смену, складывает агрегаты в сумку, направляется к выходу, а Буренка ему вслед: «Ваня, а поговорить?»

Андрей расхохотался – анекдот он знал, но смеялся не ему. Надо же, с буренкой сравнили! И кто – сексуально озабоченная девочка! Орлом его называли, тигром, быком и медведем. Даже кабаном! Но, чтобы буренкой?!

– Да ты, видно, не быстро раскочегариваешься! Тебе посмотреть надо, потрогать! Так бы и сказал – музыку можно включить, потанцевать. Что предпочитаешь – из наших или из ваших?

– Токио-отель или Джо Дассен? – перевел вслух Андрюха. – Валяй Джо Дассена. Только я не танцую. И тебе не советую. Садись – поболтаем.

Марина теперь уже с опаской покосилась на его могучие колени, включила проигрыватель и остановилась. Он бережно привлек ее, усадил рядом – благо успел передислоцироваться на диван.

– Расскажи о себе, куколка! Как вы, молодые, дошли до жизни такой, что под едва знакомого дядьку улечься готовы? Ты же доктор? О болезнях бы подумала, если чувства перехлестывают…

«Перелет!» – подумала Мариночка и решила сменить тактику. Она уткнулась носиком в плечо нравоучителю и зашептала:

– Я не врач, я медсестра. Врачи – они еще посмелее будут! Вот ты про доктора Зернова спрашивал. Он знаешь, какой непристойный был, за ноги хватал, если у его кресла остановишься. И все норовил в сестринскую затащить. Я и решила, что все взрослые мужики – такие. Откуда мне знать, чего ты ждал? Как в кино показывают, так я и веду себя…

«Не то кино ты смотришь, девочка», – подумал Андрей. Но вслух произнес другое:

– Так он развратник был, этот Зернов? К медсестрам цеплялся? Его, видно, из-за какой-нибудь жалобы и выгнали?

– А почему ты про него все время спрашиваешь? Ревнуешь?

– Еще как! – соврал Андрей. – Я бы с ним поговорить не прочь. Что за монстр такой? Девиц за колени лапает, теткам зубы недолечивает… Должен кто-то за слабых вступаться? Да или нет? Отвечай!

– Для слабых Робин Гуда придумали. В него, что ли, играть будешь?

– Почему нет? Отличный персонаж – добрый, честный, справедливый… Укажи на обидчика и жди – за тебя есть кому вступиться. Мариша, давай начистоту – мне твой Зернов позарез нужен. У меня к нему разговор по делу, на бабки завязанный. Я и к тебе из-за него пришел. Хотя – не только, ты мне сразу понравилась. Помоги, если можешь. От этого зависит судьба одного хорошего человека. И можешь быть уверена – стану твоим Робин Гудом, сэром Ланцелотом или Дон Кихотом.

Говоря эту пафосную тираду он почти верил, что сейчас услышит честный ответ, прочтет в порочных глазенках раскаяние. Однако юная медсестричка скептически поджала яркие губы, спортивно свела и развела плечики, но не ответила – лишь взмахнула челкой.

– Почему я должна тебе помогать, Андрюша? Ты ищешь моего бывшего босса – и это только твои проблемы. Я тебе не соратница по борьбе, и в долю ты войти не предлагаешь. Спрашивается – на что рассчитываешь? Даже такой мелочи, как постельная радость, пожалел – нравственность прорезалась! Иди-ка ты домой со своим шампанским! Не знаю я, где сейчас Кирилл. Бросил он меня, понимаешь! Поматросил и бросил… А ты даже матросить не захотел… Так что будем считать, что никто никому ничем не обязан. Ни ты мне, ни я тебе. Информация в качестве бонуса: нет его в Москве. И в России нет… Полетел птицу счастья ловить… В теплые края…

Подберезский даже прощаться не стал после такой отповеди – молча поднялся и вышел. Уже «в спину» услышал смешок: «Следопыт хренов!» Почему-то не нашлось сил обернуться и ответить. Чувство гадливости захлестнуло крепкого, уверенного в себе мужчину. Казалось невозможным применить к девчонке насилие, но ничего лучшего, чем крепкая пощечина, она не заслуживала. В том, что она знает Зернова лучше, чем признается, не было никаких сомнений. Придется покаяться Борису Ивановичу, что роль сердцееда сыграть не удалось. Путь к Зернову по-прежнему закрыт.