Текст книги "Комбат. Восемь жизней"

Неожиданно лампочка под потолком фыркнула, задымилась, погасла.

– Черт, пробки вылетели! – выругался Макс. – В комнату иди, сядь на кровать и не вздумай чего утворить, убью!

В кромешной тьме, шаря руками по стенам, Алена дошла до кровати в ромашках, присела на край и обхватила голову руками. Глаза стали привыкать, проступили контуры знакомой мебели, окон, занавесок. Где-то на улице мигали фарами автомобили, лили неяркий свет далекие многоэтажки. А она, взрослая, умная, сидела в неизвестной комнате, в незнакомой квартире, под присмотром крепкого идиота и не могла ничего изменить. Спрашивается – почему? Боялась, что, если ее убьют или ранят, Петька попадет в лапы приемного отца и будет перешит-перекроен. Может ли понять этот крепколобый тип, спрятавший лицо под растянутым трикотажем, какая опасность угрожает ее сыночку? Или он сам – эта опасность? Что он прячет под вязаной шапочкой? Даже мельком Алена не видела лица Макса, только яркий, правильно очерченный рот, глотающий овсянку. Ожидание становилось невыносимым. Хоть бы в туалет он захотел, она бы заперла его там и побежала! Но охранник не терял ее из виду и в темноте – застыл в кресле напротив и отвратительно хрустел костяшками пальцев. Казалось, сидит безголовое чудовище, покрытое пятнами камуфляжа, как дырами, – живой кусок сыра, погрызенного мышами. Ассоциацию с сыром усиливал специфический запах пота, которым разило от Макса.

Пленница встала, поднялся часовой, толкнул ее в плечо. Алена покачнулась, но устояла. Заговорила спокойно, полушепотом, боясь сорваться и нагрубить.

– Мне снова в туалет! Вышел бы в подъезд, посмотрел распределительный щит; может, там клавишу нажать всего-то… И будет свет…

– Я зажигалкой посвечу, справишься! – отпирать дверь и выходить наружу он не собирался.

Алене стало страшно и в то же время безразлично, что о ней подумает этот мальчишка. Пусть светит зажигалкой или костер в тазике разводит. Она процокала шпильками в сторону прихожей и, не следя, отвернулся парень или нет, воспользовалась туалетом по назначению. Сполоснула руки, нащупала горячую трубу, полотенце на ней. Если снять и накинуть типу на шею? Хватит ли сил задушить? Придушить? После нескольких безнадежных часов в пустой квартире она была готова бежать без денег, документов, теплой одежды. Иллюзия недоразумения, которое вот-вот разрешится, покинула ее. Мешающий выбраться человек перестал казаться человеком – только препятствием.

Макс почувствовал или угадал накатывающую на женщину ярость и первым сорвал злосчастное полотенце с трубы. На кровать она вернулась со связанными руками. Длинный кусок махровой ткани крепко перехватил кисти за спиной, в которую предварительно уперлось железное колено. Было больно и унизительно, как никогда в жизни… Она постаралась укусить стальную руку, сжимающую ее плечо, но не добилась ничего, кроме пощечины. И тогда Алена заорала – от ужаса, безысходности, злости. Результат не заставил себя ждать – он заткнул ей рот сырой, пахнущей гарью кухонной тряпкой. Она извивалась змеей, старалась издавать звуки, вскакивать на ноги. Снова и снова получая ощутимые толчки, она летела на кровать, снова поднималась. В последний раз Макс толкнул ее особенно сильно. Измученная, потерявшая ощущение реальности женщина мешком осела возле кровати. Кажется, она ударилась головой.

В себя приходила медленно: теперь связаны были не только руки, но и ноги, зато рот свободен. Инстинктивно она поджала колени к животу, покачала головой. Лежит на мягком, за окном молочная пелена, похожая на рассвет. Из угла напротив доносится храп. Алена заплакала. Сначала тихо, обреченно, потом все громче, выкрикивая проклятья и ругательства. Теперь ей было все равно, ударят ли ее еще раз, изнасилуют, убьют. Какие угодно действия, только не тупое ожидание приговора…

Макс сквозь сон слышал, что дамочка, порученная его бдению, пришла в себя и подает голос. Где-то в подсознании копошилось наставление не причинять пленнице вреда. Правильно было бы проснуться, развязать ее, сводить в туалет… Нет, сначала самому сходить в туалет, потом заняться ею. И не развязывать раньше времени – она озверела еще с вечера. Он и сам озверел. Шеф сказал, к ночи история закончится и забудется… Ночь, похоже, прошла давно. Светает… И ни звонков, ни известий: шеф вне зоны доступа. А больше и звонить про такое дело некому – шутка ли, женщину украли и держат взаперти. В полудреме, потягиваясь и щелкая крупными суставами, Макс уговаривал себя не нервничать, не орать. Но, как назло, она все громче и назойливей беспокоила его, заставляла перебраться из покоя в непокой. Сейчас он по-настоящему проснется и заткнет эту дуру. Но до окончательного бодрствования дело не дошло – разъяренный парень выпрямился во весь рост, нагнулся над бьющейся в истерике Аленой и сильно тряханул ее. И она снова затихла.

– Еще полчаса передремлю, – сам себе пробормотал Макс и опустился в неостывшее кресло. Сон сразу же придавил его, как это бывает, когда уговариваешь себя, что у тебя есть пять минут, не более. Пять минут дремы – потом подъем. И засыпаешь сладко и крепко на час или на два.

И тут в замке провернулся ключ, комната наполнилась светом. Несколько хорошо одетых мужчин развязывали пленнице руки, вынимали мерзкий кляп, сыпали извинениями и цыкали на Макса. Тот мычал, словно клейменый теленок, косноязычно оправдывался. Какие-то ребята, одетые почти так же, как он, ловко завели ему за спину руки и защелкнули наручники. Один из вновь прибывших, пожилой, красивый, сам к женщине не приближался, только поджимал губы, покачивал головой и тихо отдавал приказания. Макса неожиданные спасители называли щенком, к Алене обращались по имени-отчеству. Но она не реагировала, мешком провисая на руках одного из спасителей.

Глава 10

После того как сведения о необычных существах и поиск Зернова принесли неожиданные плоды, Бахрушин отнесся к новой просьбе товарища с меньшим скепсисом.

Оперативных материалов на девочку-подростка Ирину Викторовну Волошко, конечно, не было, а вот на ее папу – несметное количество. Хотя не больше и не меньше, чем на любого крупного бизнесмена, претендующего на депутатское кресло. Все они касались скользких сделок, балансирующих на грани закона. Каждую из таких операций можно было считать или гениальной финансовой схемой, или, чуть пристальней присмотревшись, столь же гениальной аферой. Ничего удивительного в подробном экономическом досье не всплыло. За каждой проплатой стояли стопки всамделишных бумаг, еще и с серьезными подписями и печатями. Это была та самая чека от гранаты, выдернув которую можно получить настоящий или бутафорский взрыв, в зависимости от цели дергающего. Но не этот стандартный материал удивил Леонида Васильевича, а гораздо более скромная виртуальная стопочка документов, касающаяся личной жизни Виктора Волошко. Тот был не самым примерным семьянином, но отнюдь не оголтелым бабником. Состоял в первом браке, растил сына Владимира. Ирину – дочь от гражданского брака – признал два года назад, с ее матерью никаких отношений не поддерживал, кроме экономических. Девочку баловал деньгами, но тесных, родственных связей не налаживал. Круг близких друзей был неширок, главным человеком в нем являлся старший брат, лихой финансовый воротила. Так вот, этот старший брат состоял во втором браке с Ползуновой Светланой. Той самой, что значилась в досье господина Зернова как его первая супруга.

– Вот такая хитрая цепочка! – тихо растолковывал Леонид Васильевич Борису. Интуиция у тебя, брат, фантастическая. Хотел бы свести эти две истории – всем отделом бы концы искал неделю, а ты одну наводку, вторую – и сложилась картинка, срослись корешки.

– Да не срослись пока, – покачал головой Борис. – К депутату я запросто не попаду, не моего округа. К брательнику его – и подавно. Да и с чем идти? Не блудит ли ваша нынешняя со своим бывшим? Адвокаты взашей вытолкают, а подозреваемые господа ближайшим рейсом свалят хоть в Нью-Йорк, хоть в Калькутту. И ищи ветра в поле. Нет, тут скорее случайность какая-то, жестокое совпадение, нежели логическая схема. А случайности эти часто следы путают.

– Я сейчас попробую свести вектора.

Подберезский вынул блокнот и ручку, нарисовал в центре страницы круг, подписал К. Зернов. Рядом второй – А. Зернова. Еще один, поменьше, – П. Зернов. Вдоль боковой линии выстроились значки с названиями Ира Волошко, Виктор Волошко, Иван Волошко, Светлана Ползунова-Волошко. Стрелки-линии соединили Кирилла, Алену, Петьку. От Алены вторая линия направилась к Ирине, от Ирины к ее отцу, от отца к дяде Ивану, от того к Светлане. И от Светланы снова к Кириллу.

– Шерше ля фам! – пробормотали Рублев и Бахрушин одновременно. – Получается надо начинать со Светланы. Она непременно укажет на след.

– Или запутает так, что времечка уйдет немерено на поиск истины! – сделал комментарий Андрей, пририсовывая вдоль другого края страницы еще одну личность, которая могла бы пролить свет на зловещего стоматолога. Надпись на кружочке гласила – Марина Левко.

– Это еще кто? – полюбопытствовал полковник.

– Это медсестра, работавшая с разыскиваемым в прошлом году и давшая ему как профессионалу не самую лестную характеристику.

– Мы, вообще-то, Сережкину учительницу ищем, а не ее мужа. Если с ней и малышом все будет в порядке, зубной доктор нам ни к чему, пусть им соответствующие службы занимаются… – голос Комбата прозвучал, как всегда, твердо и определенно.

Двое других мужчин понимающе переглянулись, Подберезский даже подмигнул, и в этот момент у него запел телефон.

– Легка на помине. – Андрей ткнул пальцем в кружок, нарисованный последним, вышел из комнаты, где, сгрудившись за Сережкиным компьютером, бывшие однополчане изучали виртуальные документы.

Удивительная штука эта мужская психика. Вроде бы охотники и борцы, любители труднодоступных вершин, а на деле повинуются навязчивому предложению самой себя, если у предлагающей призывный голосок, высокая грудь, тонкая талия и длинные ноги. Мариночка, воркуя в телефон, открыто предлагала встретиться на ее территории и приятно провести время.

– Не соврал, приятель, когда заявил, что по медсестрам специализируешься. Два часа назад познакомился и уже в дом приглашен? А вдруг это любовь? – Комбату почему-то было стыдно за незнакомую девчонку.

– Два часа назад? – поднял брови Бахрушин. – Тогда, парень, проверь боезапас и изучи пути к отступлению!

– Мой боезапас всегда в порядке! – отшутился Андрей, выразительно опустив глаза чуть ниже пряжки ремня.

– Медсестре можно простить резвость, но тебе, парень!? Не о растущей потенции речь веду – не мое это дело, а о реальной опасности. Я в высоких чувствах в первом классе разуверился, а вот в женском коварстве убеждаюсь постоянно. А если она тебя не в койку зовет? Ты говорил – красивая, молодая? И спать ей сегодня не с кем? У таких на две недели вперед график составлен и предоплата получена. Осторожно, Андрюша! Я бы, Борис Иванович, подстраховал бойца. По крайней мере, потребовал бы быть на связи и отчет держать по форме. Не расслабляться, алкоголь не принимать, травку не курить… Девица телом будет действовать, а ты умом бери… Это Джеймс Бонд сначала спал с вражескими агентессами, потом в свою веру обращал… Жизнь прозаичней… Барышня будет работать на два фронта, на три, отовсюду стричь купоны, а потом сменит кожу и начнет новую жизнь где-нибудь очень далеко…

– Ну, Леонид Васильевич, окатили холодным душем. Ваш профессионализм все усложняет. Я просто познакомился с красивой девочкой, которая знает Кирилла Зернова. И собираюсь расспросить ее о нем.

– Слишком много дорожек ведет к твоему Кириллу, чтобы вот так запросто, не принимая мер предосторожности, общаться с его знакомыми. И не делай круглых глаз, Борис. Верю, что учительница твоя – пострадавшая. Но советую и ее проверить при первой возможности. Пора мне, ребятки, шофер заждался…

Полковник Бахрушин пожал руки Рублеву и Подберезскому, накинул, не застегивая, темную куртку прямого покроя и вышел.

– Значит, так, Андрей, ты двигай к своей малолетке и не забывай, что старший по званию посоветовал. А я подъеду к Ползуновой-Зерновой-Волошко. Адрес есть, только не вышло бы, как с частным медицинским кабинетом. Может, позвонить попробуем? Понятно, что номеров у нее несколько, но вдруг она все трубки в сумке носит и ответит? Номерочек нам Леонид Васильевич подсуетил – рискнем…

Но абонент оказался недоступен. Причин тому могло быть множество, поэтому Борис Иванович принял решение лично навестить апартаменты, зарегистрированные на имя бывшей жены Зернова. Заодно и московскую квартирку ее мужа проведать.

* * *

Виктор Волошко встретился с братом в уютном ночном баре прямо в офисном здании. Местечко было элитно-демократичное. С одной стороны, любой, кто знал о нем, запросто мог зайти, с другой – делалось все, чтобы знал очень избранный и ограниченный круг лиц, а члены этого узкого круга были извещены, кто из них может пользоваться услугами маленькой кофейни, а кому там лучше не мелькать. И временные рамки обозначены – когда это можно делать. Если хозяин здания появлялся с кем-то из своих гостей, сразу прибывали ребята из охраны, а остальные клиенты в течение трех – пяти минут обязаны были прервать трапезу. Когда приходили начальники отделов, другие топ-менеджеры, никому из охраны быть не полагалось. Смешанная компания случалась редко, и больше в рекламных целях. Надолго хозяин среди вассалов не задерживался – максимум на чашку кофе с сигаретой. Бар, как и весь офисный центр, работал круглосуточно.

Младший Волошко позвонил старшему в три часа ночи и сам попросил о встрече. Было ясно, что причина из ряда вон выходящая.

Они расположились за самым дальним от стойки столиком, практически в темноте, ближе к выходу. Именно так телохранители всегда просят садиться подопечных в полупустых помещениях. Парни-охранники разместились неподалеку, быстро выдворив вон нескольких ночных завсегдатаев-программистов, решивших взбодриться свежим кофейком.

– Слушай, Иван, мне сорока на хвосте донесла, что мной ГРУ интересуется. Вчера запрос делали. Большего не знаю, но это точно. Помоги, ты можешь – узнай, в чем дело.

Старший пожал плечами – просьба не из легких, задача не из приятных. Но отказывать было не принято: все под Богом ходим, кто знает, с чем завтра самому придется обратиться. Иван молча кивнул, давая понять, что сделает все, что сможет. Но лицо брата оставалось напряженным. Очевидно, это не главное, что заставило его просить о встрече в середине ночи. Было еще нечто, о чем тот не решался сказать.

– Не мнись, Витек, не тяни! Время – деньги. Да и спать охота. Не из-за этого ты меня у Светки из-под бока вытянул!

Младший запустил пальцы в то, что когда-то считалось шевелюрой, болезненно сморщился, даже застонал, как от острой боли. Он, обычно прямой и резкий, не стесняющийся ни в выражениях, ни в интонациях, мучился, как кисейная барышня, не зная, с чего начать.

Старший искренне удивился – это было совсем не в стиле Виктора.

– Да говори же! Во что вляпался? Кого боишься?

– Давай по пятьдесят, иначе не решусь – нелепая ситуация, самому не верится. И решение яснее ясного, но больно уж дико все!

Бармен принес коньяк и повторил два эспрессо. Виктор наклонился вперед и зашептал, как когда-то в детстве, когда мама сажала за один стол делать уроки и требовала не разговаривать.

– Ира моя учудила, да такое, что подумать страшно.

– Залетела, что ли? Так ей семнадцать – пусть рожает.

– Да нет, если бы! По такому делу я бы тебя беспокоить не стал и сам бы не беспокоился. Ты послушай, что эта кровиночка устроила, так ее растак. Решил я ей ко Дню влюбленных деньжат подкинуть, хотя знал, что карточка отнюдь не пустая. И дернул меня черт проверить, к какой сумме добавку делаю. А на счету – десять баксов, как у бомжа!

– Ну, у бомжа, положим, ни баксов, ни карточки. А сколько там могло оказаться? Чего ты ждал?

– Неделю назад там почти пять штук зелени было.

– И ты из-за пяти штук скандалишь с девочкой? Может, она две пары босоножек купила и по сумочке к каждой паре?

– Ира? Никогда! Что, я не знаю ее? Решил спросить, забрал прямо из школы, в машине пытал – молчит. И врать не врет, и правды не говорит. Я за ней в квартиру поднялся, пальто снял. На принцип пошел, понимаешь, заело меня. Надавил маленько – прикрикнул, по столу кулаком рубанул, матюкнулся – ты меня знаешь. Она в слезы. Ну, думаю, сейчас вторую шубу из шкафа вытащит или билеты в венскую оперу в первый ряд. Я карточку заблокировал, денег не добавил, велел признаться. Думаю, если на приют какой отдала, или больному в хоспис перевела – объясню, но сильно наказывать не буду. Только чувствую – нет: кто таким грешит – давно бы прокололся. Ирка другая, без романтики. Так вот, она плачет, а телефон звонит у нее и звонит. Она в него мычит, оправдывается, и я понимаю, что про деньги. Понял я, почувствовал, понимаешь, что кому-то она должна и на мою последнюю подачку рассчитывала. Ваня, я с ней два часа бился – не призналась. Ну, думаю, не уйду, пока не скажет. Сел, ее перед собой посадил, руки на плечи положил, сжал изо всех сил. Лиза трезвонит, телефон обрывает, помощники суетятся – полдня делом не занимаюсь, а с дочкой отношения выясняю! И Вера, мама ее, как назло, во вторую смену; значит, раньше половины второго ночи дома не появится. Короче, дождался я, и вместе мы додушили нашу наследницу. Хорошо, брат, что ты сидишь, а то упал бы. Она человека украла.

– Что?! – Иван действительно не ожидал ничего похожего. Как она, девочка, школьница, могла кого-то украсть? Да и зачем ей краденый человек? Она что, работорговец?

– Дура она, больная на голову. Ты послушай только, потом советоваться будем. У нее, оказывается, была школьная любовь – не пацан, не девочка, а учительница, классная руководительница. Я ее даже знал – видел, когда денег школе отвалил, директриса мне ее представила. Нормальная женщина, молодая, хорошенькая. Так вот, продолжаю, эта хорошенькая зачем-то решила уволиться. Понять можно – со всеми бывает. И уволилась. Дочь моя за ней следила пару дней, представляешь? Узнала, что та из хорошей квартиры в плохую, попроще, перебралась. Решила, что это из-за бедности и от плохого мужа. Ну и решила разрулить по-своему. Пришла к какому-то олуху, про которого от друга слыхала, что тот крут до чрезвычайности, предложила денег три штуки. Тот пять затребовал – она сказала, что согласна, в рассрочку. Пять обналичила, три отдала, за две сняла квартиру в центре. Жлоб этот, сам или с товарищами, учительницу где-то в городе поймал и на съемную хату приволок. Дочурка моя думала, он ей скажет, где держит приобретение. Она прибудет спасительницей, перевезет в новое жилье… Поможет и спасет! Да фиг ей – сдать «место хранения» тот решил только в обмен на недостачу. Я денег не дал, Ирку спугнул. Она, вместо того чтобы схитрить и сначала училку выкупить, испугалась, разревелась, меня насторожила…

– Ясно, – тяжело вздохнул Иван. – Она и тебя насторожила и исполнителя. Теперь, пока его не найдем, и учительницу не разыщем. В милицию надо заявлять, Витя. И потом этой ненормальной адвоката нанимать, иначе по этапу пойдет депутатская дочь.

– Я ее не по этапу пущу, а в дурдом запру, там пусть обитает… Только с милицией связываться совсем не хочется. Представляешь, как пресса отзовется, – дочь депутата похитила человека! Или – элитные забавы золотой молодежи… Ославят на всю страну, а то и на полмира. Не отмоюсь… Короче, давай думать, как без слуг закона разобраться.

– Где она сейчас?

– Ирка, что ли? Дома, с мамой. Я обоих водителей там оставил, вооруженных. Надежные парни, от них не сбежишь…

– Есть у меня, братец, человек на примете – хороший психолог, переговорщик. Он из трупа показания вытащит. Сейчас позвоню – пусть с племянницей моей побеседует.

– Ваня, так она все рассказала! Только где искать этого исполнителя? – Я и имя пробил, и адрес. Нет его там. Ночью соседей не расспросишь. Если почуял он чего – слинять может. Как не спугнуть? Да и вряд ли сам он женщину караулит – наверняка перепоручил каким-нибудь головорезам. Хорошо, если таким же лопухам, как Ирка. А если отморозкам, наркоманам? За пару штук серьезные ребята работать не станут. А придурки подождут, сколько велено, бабок не получат, рассердятся… Ты понимаешь? А если они трахнут ее? Или, не дай бог, ножиком пощекочут?

– Стой, не паникуй! Ты сказал, переехала от плохого мужа? Бывает, и от хорошего переезжают – к любовнику, например… Ты дома у нее был?

– У учительницы? Да. Пусто, даже соседей разбудил. Сказали – дней десять квартира пустая, а до этого одна Алена, училка эта, с ребенком жила. Мужа давно не видели, с полгода…

– Так что ж ты о ребенке-то молчишь? Где он? Мальчик? Девочка?

– Мальчик Петя семи лет – из Иры выудил. Только о нем ничего неизвестно, представляешь! Никто не в курсе. В детский сад утром поеду, соседка указала, куда этого Петю водили. Может, узнаю что-нибудь? А то и самого пацана тетка или бабка приведет.

– Короче, переговорщику я все-таки позвоню; может, он что-нибудь из Иры вытащит, деталь какую-то, подсказку… Ее саму в норму приведет – переживает небось девочка. Эдакую глупость учудить!

– Я ей попереживаю. В монастырь отправлю!

– Лучше в Англию, в хороший частный пансион. Всем спокойнее будет.

* * *

Переговорщик действительно помог: тихий, благообразный, очень похожий на священника, он заставил Иру еще раз рассказать, как она нашла исполнителя своего безумного плана. Оказывается – через Макса, хорошего знакомого, качка-самоучку, подрабатывающего сборщиком тренажеров при популярном интернет-магазине. Макса знала и Ирина мама, считала спокойным и положительным. Ее дочку он тренировал дома, сам тренировался в обычном подвальном клубе. Одного из завсегдатаев клуба и наняла Ира, потому что Макс много о нем рассказывал. Считал крутым, прикинутым, без комплексов.

– А что ж ты самого Макса не попросила, а его дружку передоверила такое серьезное задание? – поинтересовался переговорщик.

Оказывается, Макса Ира не хотела подставлять, понимала, что дело незаконное, опасное.

– Получается, друг твой не знал, что ты придумала? С ним ты ничего не обсуждала? – интересовался тихий мужчина у Ирочки.

Она снова плакала и отрицательно качала головой:

– Не обсуждала. Спрашивала только, когда Семен бывает в зале, на какой машине ездит, где живет.

– И что же, Макс не удивлялся, когда ты выведывала сведения о его товарище, с которым и знакома-то не была?

– Он любил о нем говорить, – всхлипывала Ира. – Про что ни начнет, обязательно на этого Семена перескочит. Я и так, без расспросов, про него все знала.

Психолог оставил Ирочку хлюпать носом, а сам вышел в братьям Волошко, ждущим в соседней комнате.

– Вот, – положил он перед ними записку с номером телефона. Это некто Макс, с которым ваша дочь и племянница была дружна в хорошем, без глупостей, смысле слова. Он вольно или невольно порекомендовал человека, исполнившего ее прихоть или, что почти одно и то же, организовал преступление. В данных обстоятельствах высока вероятность того, что Макс знает о похищении или даже принял в нем участие. Пока других зацепок нет – звоните.

Виктор выхватил мобильник из кармана, но Иван жестом остановил его:

– Пусть Ира звонит – он ей друг, ответит на ночной звонок.

Но Макс не ответил, хотя телефон не был выключен.

– Спит, поди, пять утра. Не слышит…

Макс действительно не слышал – он чувствовал спросонья, потому что телефон стоял на самом слабом из вибрирующих режимов. Так велел шеф. И еще он пригрозил, что бабок не заплатит, если узнает, что он, Макс, охраняя эту женщину, ответит хоть на чей-то звонок, кроме звонков от него, Семена.

– Я бы советовал, господа Волошко, – голос и тон переговорщика были на редкость убедительными, – обратиться к связистам. К специальным связистам, имеющим особое оборудование, и, пока аппарат включен, найти место пребывания хозяина. Возможно, конечно, что трубка валяется в канаве и разыскиваемого рядом нет. Но шанс, что она в руках Макса, очень велик. Услуга недешевая, особенно если заказать ее неофициально. Но я полагаю, вы предпочтете без заявления и квитанции об оплате.

Братья Волошко дружно кивнули. Пока психолог общался с Ирочкой, они приняли важное решение. Если учительница еще не знает, кто украл ее из кафетерия, Иван вместе с переговорщиком постараются убедить ее, что преступники обознались. Бывают курьезы и у бандитов. К примеру, некий ревнивый муж велел уличить и привести для беседы жену, ставшую на путь измены… Но ребята перепутали и вместо чужой ветреной супруги похитили ее. Виктор показываться на глаза похищенной не должен, а роль незадачливого мужа сыграет Иван. Он же и извинится, и заплатит компенсацию за моральный ущерб.

Когда Виктор изложил этот план тихому мужчине, тот только кивнул – неплохо придумано. Если она жива, не сильно ранена – так и сделаем. Ира, услышав этот комментарий, потеряла сознание.

– А почему она может быть нежива? – ужаснулся Виктор. – Ей же добра желала моя бестолковая девочка, спасти пыталась, пусть своими, дурацкими методами.

– Опыт, печальный опыт, – грустно ответил переговорщик. – Дурацкие методы обычно дают дурацкий результат. Жертва начинает бороться за свободу, и охранник превращается в палача. Он ведь тоже на нервах, понимает, что не котенка с подворья свистнул. Торопиться вам следует, господа. Девочку заприте, нашатыря дайте понюхать. И ищите Макса – сейчас это самый реальный путь к украденной учительнице.

Иван принял руководство операцией на себя. В его «человеческом арсенале» нашлись люди, работающие с GPS-навигаторами. В шесть тридцать утра дом и квартира были установлены, замок на входной двери поддался стандартной отмычке. Оба Волошко, несколько крепких парней в масках и психолог вошли в однокомнатную квартиру микрорайонной многоэтажки. В кресле дремал здоровенный парень в одежде «под военного» с приподнятой надо ртом и носом маской. На кровати перед ним лежала связанная полотенцами женщина.

– Она? – спросил переговорщик.

Виктор отступил, молодцы из частного агентства подхватили Макса и защелкнули на нем наручники. Тот даже сообразить не успел, что происходит.

– Черт побери! – злился Иван. – Надо быть идиотами, чтобы не захватить аптечку! Есть у кого-нибудь нашатырь? Спирт? Коньяк?

Увидев, что Алена без сознания, Виктор приблизился. Да, это точно украденная учительница – он ручается.

Иван тем временем быстро распоряжался:

– Пострадавшую немедленно в машину, и ее мучителя тоже! Да проверьте по комнатам, по шкафам – вещи, документы… Пальто у нее какое-то было, и сумка, скорее всего. Этого олуха обыщите – и все мне!

– Куда повезем? – Виктор не хотел привлекать внимание к собственному жилью. Известие о том, что им интересуются спецслужбы, сигнализировало, что надо быть настороже.

Старший брат понимал, что пока нет другого выхода, кроме как предоставить одно из своих владений. Он назвал адрес дачи, зарегистрированной на одну из старших дочерей. Короткий кортеж из трех джипов двинулся в южном направлении, к поселку Левашово Озеро. Старались ехать быстро, чтобы успеть до утренних пробок пробиться к Симферопольскому шоссе. По дороге один из бойцов по совету переговорщика связался со своим хозяином и передал просьбу Ивана: немедленно организовать в указанной квартире засаду. На случай, если появится тот, кого Макс называл шефом.

Алена не приходила в сознание, из неглубокой раны на голове сочилась кровь. Макс от страха глотал слезы. Два похожих между собой мужика перед погрузкой в «лендровер» растолковали ему, чем все может закончиться, и он прощался с жизнью. Его везли отдельно от Алены, он так и не понял, жива женщина или нет. Психолог порекомендовал братьям не упоминать при парне Иру, не называть спасенную учительницей. На самом деле убивать подельника-свидетеля никто не собирался, поэтому лучше ему меньше знать, кто заварил эту мерзкую кашу.

Пока ехали, Виктор пролистал документы, найденные у Макса в барсетке. Паспорт подтверждал, что они, слава богу, нашли именно ту женщину, которую придумала облагодетельствовать глупая Ира. Кошелек пострадавшей был практически пустым, но, каким он был утром, станет ясно, когда бойцы поработают с Максом. Иван каждые две-три минуты брал несчастную, лежавшую головой у него на коленях, за запястье и проверял пульс – сердце билось.