Текст книги "Гибрис"

***

В это самое время Ника, старательно перекрикивая льющуюся из динамиков музыку, пыталась, в меру собственных скудных познаний, объяснить Никите, кто кому кем в этом зале приходится, и дать их краткие характеристики.

– Марину с Костиком ты уже знаешь; женщина с разбитым зеркалом – наша тётя Лена, а невозмутимый седовласый мужчина – её муж, – старательно перечисляла она. – Вот это вроде какие-то подруги Алисы ещё со школы, а рядом с ними, видимо, их мужья; кто все остальные – понятия не имею. Хотя нет, подожди, вон тот великовозрастный детина и «богиня» в кружевах – это тоже какие-то наши родственники, но от них советую держаться подальше – они ещё те пассажиры, причём и в транспорте, и по жизни.

– Э, спасибо, конечно, за предупреждение, – неуверенно ответил Никита, – но не думаю, что лично мне тут что-то угрожает. Давай будем разбираться со всем по ходу дела.

– Как скажешь, но я тебя, если что, предупредила. И куда опять запропастилась моя сестра? Пойду на кухне посмотрю. Как бы она раньше времени торт не нашла – весь сюрприз же испортит! А ты тут пока развлекайся, – Ника хлопнула его по плечу и моментально скрылась, оставив Никиту на попечении как раз подошедших к ним Костика и его тестя.

На кухне Алисы не оказалось. Как и на террасе. Как и в саду. Ника достала телефон, чтобы обрушить на сестру посредством мобильной связи всю силу своего недовольства её постоянными отлучками с собственного праздника, но сразу позабыла об этом, увидев сообщение от Кости:

«Пришли наши запросы по ещё нескольким адресам. Их всех объединяет отсутствие данных о способе получения квартир в этих домах теми, кто приобрёл их сразу после окончания строительства. А в случаях, где имела место вторичная перепродажа, чтобы понять, были ли там какие-либо спекуляции, надо знать суммы по этим сделкам, но эта информация доступна только собственникам. Так что у нас опять тупик. Напиши, как освободишься. Надо срочно что-то думать дальше».

Ника трижды перечитала сообщение – что-то в нём её сильно насторожило, и через минуту она поняла, что именно. У неё внутри резко похолодело. Она быстро нашла в телефоне тайком сделанное фото договора купли-продажи, и её глаза сразу наткнулись на незамеченную ранее деталь – неправдоподобно низкую для этого района стоимость покупки квартиры. Затем Ника открыла письмо с выпиской и ещё раз внимательно прошлась по фамилиям всех собственников.

«Почему я раньше не обратила на это внимание? – думала она, переводя взгляд от одного документа к другому. – Тут явно что-то не так. Но что именно? Хотя, возможно, этому есть логичное объяснение? Может, спросить его? Нет, тогда он поймёт, что я сделала себе копию договора. А что, если он и вправду в этом как-то замешан?»

Именно в таком состоянии – мечущуюся с телефоном в руке по кухне – нашёл её подозреваемый, появившийся в дверях всё в той же компании Костика и Петра Семёновича.

– Всё в порядке? – взволнованно спросил Никита.

– Да, – рассеяно ответила Ника. – Просто я так и не смогла найти Алису.

– Она только что вернулась вместе с Димой. Они, оказывается, относили угощение нашему смотрителю, – ответил Костик. – А мы тут решили укрыться ненадолго от шума и поговорить. Никита рассказывал нам про свою учёбу за границей, а мы пытались понять, почему он решил получать дальнейшее образование на Родине и выбрал при этом именно юридический факультет.

– Это своего рода семейная традиция, – ответил тот.

– Так это у вас наследственное? Знаешь, мне твоя фамилия сразу показалось знакомой. У нас несколько лет назад работала юристом женщина с такой же. Это не могла быть твоя мама? – спросил Костик.

– Нет, мама не брала фамилию отца, а после развода через несколько лет снова вышла замуж и на этот раз всё же сменила паспорт. К тому же она никогда не работала на частные компании – всегда была госслужащим.

– И кто она сейчас? – без задней мысли спросил Костик, не замечая мертвенно бледное лицо Ники, стоящей сбоку от него.

Ещё до того, как слова слетели с его губ, ей было уже известно, что именно он произнесёт.

Глава 19
Пропасть

«Что же мне теперь делать?» – мучилась Ника всю дорогу домой, сидя на заднем сиденье такси рядом с Никитой. Ответ упрямо не находился, поэтому она просто снова и снова прокручивала его в голове в надежде, что прозрение придёт к ней само собой. Но это не сработало.

«Может же быть такое, что он совсем ничего не знал? Он же показал мне договор, а потом даже подсказал, как можно добывать подобную информацию. Просто был уверен, что я не замечу ничего подозрительного? Как, в общем-то, и было, пока Костя своим сообщением не навёл меня на эту мысль. А договор наедине со мной мог оставить по обычной неосторожности и беспечности, просто не подумав, что я могу его сфотографировать. Что это, самонадеянность или наивность? В любом случае надо что-то решать и как можно быстрее. Даже если он ничего не знал – это ведь его семья, причём, судя по всему, горячо любимая, – вероятность того, что…»

– О чём думаешь? – не выдержав, спросил Никита, наклонившись вплотную к её уху.

– О… просто о вечере, о том, как всё прошло, – Ника вздрогнула от неожиданности и непроизвольно отодвинулась подальше от его горячего дыхания, проскользившего по её шее.

– Похоже, парень твоей сестры – хороший человек и любит её, хотя у них явно не всё гладко, – задумчиво произнёс Никита.

– Да, там всё непросто, – Ника решила ненадолго отгородиться от сводящих с ума размышлений рассуждением о проблемах других людей, которые всегда кажутся намного более несущественными собственных. – Моя сестра всю жизнь была довольно своеобразным человеком, а в последнее время это как-то ещё больше обострилось. Она будто разрывается между двумя выдуманными мирами и не вполне чётко понимает, где заканчивается один и начинается другой. Но в любом случае с появлением Димы её жизнь хотя бы отдалённо начала походить на счастливую. А любовь это или нет, тут судить сложно. Особенно учитывая всю спорность и неопределённость этого понятия.

– Ты так думаешь из-за частой ошибочности общественного представления об этом чувстве или считаешь саму концепцию несостоятельной?

– Возможно и то и другое.

– Жаль.

– Ты считаешь по-другому?

– У меня есть собственная теория.

– Поделишься?

На несколько мгновений повисло молчание, прерываемое лишь шумом дороги и стуком брелока сигнализации об руль машины на поворотах.

– Для меня, – сказал Никита, вновь придвинувшись к ней вплотную, – главным доказательством существования любви является взаимность, встречающаяся намного чаще безответного чувства, чем должна была бы, если опираться исключительно на научный подход. Как бы это объяснить? – задумался он, увидев в тусклом мелькающем свете уличных фонарей недоумение на её лице. – Люди довольно неплохо на интуитивном уровне отсеивают заведомо провальные варианты. Причём абсолютно неважно, считать ли любовь следствием химических процессов или чем-то сакральным. Факт остаётся фактом: камень преткновения – это взаимность. Ведь если бы не существовало чего-то более сильного, чем инстинкты, логика, биохимические реакции, генетический или приобретённый опыт, то сугубо физические и психологические потребности приводили бы в большинстве случаев к одностороннему интересу. По крайней мере, на современном эволюционном этапе развития человечества. Понимаешь, о чём я?

Нике было с чем тут поспорить, но почему-то совсем не хотелось. И спустя некоторое время она просто тихо ответила:

– Да, понимаю.

***

– И что теперь будем делать? Запрашивать информацию по каждой квартире в каждом доме? – сокрушённо воскликнул Костя. – У нас таких средств нет. Да и что это даст, если все данные о способе получения и суммах покупки останутся засекреченными или просто нам недоступными?

– Ника, а ты не можешь попросить того знакомого твоей сестры показать тебе его документы на недвижимость? – спустя вечность тягостного молчания воскликнул Лёха, сам понимая абсурдность этого предложения, но больше не в силах терпеть сложившуюся гнетущую обстановку.

Зато очевидная глупость этого предложения позволила Нике отгородиться от чувства вины и хоть что-то произнести:

– И как ты себе это представляешь? Может, ему ещё предоставить нам выписку со своих банковских счетов и декларацию о доходах за последние десять лет? Если бы ты на самом деле был в чём-то замешан, показал бы подобные документы крайне подозрительной группе лиц, явно что-то вынюхивающей?

– Значит, всё? – с отчаянием в голосе спросил Костя. – Это конец? Они победили? Я просто не могу в это поверить, – на него было больно смотреть, казалось, все жизненные силы, запал и решительность постепенно выходили через ладони, повёрнутые к потолку в беспомощном жесте.

– Нет! – жарко воскликнула Даша, схватив его за руки. – Мы обязательно что-нибудь придумаем! У нас полно идей… Можно, например, пообщаться с кем-то из жильцов. Вдруг нам попадётся честный человек? Или… Попробовать узнать побольше об этой Кузнецовой не только по судебным решениям, но во всех инстанциях и особо внимательно прошерстить её соцсети, если они имеются, ну или пробить ближайших родственников.

Все глаза были направлены на лидера группы, и поэтому никто не заметил, как Ника слегка вздрогнула при этих словах.

– Ты права, надо попробовать, – в его словах вновь прозвучала надежда, но прежней уверенности в них уже не было.

Спустя час Ника вышла из студенческого общежития и направилась в сторону главных ворот, стараясь взять в себя в руки, чтобы с честью продолжить «спектакль невозмутимости» – на этот раз перед уже поджидавшим её у ворот Никитой.

В их планах на сегодня значился поход в кино и последующий ужин в той самой злополучной квартире, постепенно и неумолимо разрушающей её жизнь.

В планах у Даши же было одеться потеплее и дежурить неподалёку от одного из десяти, наугад выбранного, незаконно возведённого объекта недвижимости с целью найти хоть какую-то зацепку.

Все планы были полностью реализованы в полном соответствии с поставленными целями и даже превзошли первоначальные ожидания.

***

Даша, в ожидании прихода остальных членов сопротивления, буравила Нику тяжёлым, но в то же время неправдоподобно дружелюбным взглядом.

– Ты что-то нашла? Появилась новая зацепка? – спросила Ника, пытаясь разгадать значение посылаемых сигналов.

– Пока нет, но у меня есть неплохая идея – расскажу, когда буду знать всё наверняка, – Даша взяла в руки телефон и начала что-то энергично в нём забивать, затем как-то преувеличено эмоционально выругалась и положила аппарат на стол экраном вниз. – Можно взять твой на секунду? У меня интернет отрубился.

– Да, конечно, – Ника достала свой телефон и, разблокировав, передала сидевшей напротив соратнице. – Тебе помочь?

– Я разберусь.

Когда спустя некоторое время к ним присоединились остальные члены «сопротивления», телефон вернулся к законной владелице, сопровождаемый неподдающейся пониманию сменой эмоций на неожиданно заострившемся пухлом лице Даши. Очередное заседание было безрадостно открыто, а затем и закрыто на той же унылой ноте через двадцать минут.

Все быстро разошлись. В комнате остались лишь Костя, Даша и повёрнутый экраном вниз безмолвный телефон.

***

Через неделю вечером в понедельник выпал первый снег, покрывший тонким колючим слоем всё, до чего смог донести его мечущийся между серыми домами ледяной ветер. Допивая вторую чашку эспрессо, судья одного из центральных районных судов большого города просматривала третью страницу документов, опубликованных этим утром на одном из самых читаемых в последнее время информационных порталов в стране.

***

Ровно в три минуты одиннадцатого раздался насыщенный высокими частотами звонок. Ника, не разлепляя глаз, нащупала кнопку уменьшения громкости и с силой нажала на неё, после чего накрылась пледом с головой. Спустя минуту всё повторилось сначала, с той лишь разницей, что на этот раз она всё же слегка приоткрыла одно веко и, прежде чем сбросить, скользнула испепеляющим взглядом по светящемуся экрану истошно дребезжащего смартфона.

– Да, – сонно зевнула она в аппарат.

– Доброе утро! – послышался из динамиков непривычно грозный голос сестры, звучавший так, будто она хотела охарактеризовать это время суток совсем по-другому, но не смогла придумать, как лучше это выразить в словесной форме.

– Сдаётся мне, что это не вполне так… – в этот момент, как по заказу, неподалёку ожил второй находящийся в комнате телефон. Лежавший рядом Никита, недовольно ворча нечто несвязное, сбросил звонок и зарыл голову поглубже в подушку.

Картина начинала потихоньку проясняться.

– Почему ты не ночевала дома? – громогласно возмущалась Алиса.

– А ты почему? – прозвучал невозмутимый ответ.

– С чего ты взяла, что меня не было дома?

– Потому что иначе этот звонок раздался бы намного раньше и не дал бы спокойно проспать на диване у Никиты всю ночь.

– Мы сейчас говорим о тебе! – после секундной заминки возобновила атаку сестра.

– Я сейчас как-то не в настроении спорить о причинах того, почему тебе что-то можно, а мне – нет, – Ника уже начинала ощутимо раздражаться. – Ты сама должна понимать, что проиграешь, поскольку – за исключением несущественного в данном вопросе аргумента разницы в возрасте – мы находимся в абсолютно одинаковом положении – как с точки зрения морали, так и по всем остальным пунктам. Так что усмири приступ гиперопеки и прими пока ванну, а я скоро буду, и тогда уже спокойно поговорим.

– Но ты могла бы хотя бы предупредить, чтобы я не волновалась!

– И так бы и поступила, если бы планировала остаться на ночь вне дома, но, как я уже сказала, это получилось случайно! А какое у тебя оправдание? – перешла в наступление Ника.

– Точно такое же, – неуверенно и слегка пристыжено ответила сестра.

– На этом и порешим, – закончив разговор на условно примирительной ноте, Ника попрощалась и решительно повесила трубку.

В этот момент телефон Никиты вновь начал оглушительно вибрировать о стеклянную поверхность стола, издавая крайне неприятные звуки. Со сдвинутыми в единую прямую линию бровями он вынырнул из-под горы диванных подушек, схватил аппарат и попытался сфокусироваться на информации, отображённой на экране.

– Привет. Что-то случилось? – лениво спросил он заспанным голосом. Звонивший, судя по всему, был настроен очень серьёзно и сразу перешёл к цели, не тратя время на приветствия и пустые разговоры.

По резко изменившемуся выражению лица и закрытой позе, принятой Никитой спустя первые несколько секунд разговора, Ника сразу поняла, что звонок носит конфиденциальный характер. Чтобы не ощущать себя ненужным свидетелем, подслушивающим чужие секреты, она аккуратно встала с дивана и поспешила направиться в сторону ванной комнаты, дабы привести себя в порядок после продолжительного и незапланированного сна.

Когда Ника, наведя нехитрый утренний марафет, вернулась в комнату, она застала Никиту уже закончившим разговор, полностью проснувшимся и с каким-то странным выражением лица сидящим за барной стойкой на кухне перед включённым ноутбуком.

– Ты не представляешь, в каком бешенстве моя сестра, – весело сказала она, наливая себе стакан воды. – Боюсь, больше тебя на дни рождения звать не будут. И как это мы умудрились уснуть… – она резко осеклась, увидев, как нездорово блеснули его глаза, а гладкий лоб прорезали две глубокие складки. – Что-то случилось? – её вопрос почти полностью провалился в отрывистом вдохе.

Он посмотрел на неё взглядом, полным гнева, обиды, боли, а ещё, возможно, недоверия и надежды; затем развернул к ней экран ноутбука и спросил:

– Знаешь, что это?

Ника взглянула на монитор, на котором отображался очень знакомый на вид, оформленный в зелёных тонах сайт.

– Это портал, куда любой желающий может на правах анонимности выложить собственные расследования и данные, касающиеся преступлений или других противоправных действий, – нервно отчеканила она, подходя чуть ближе, чтобы рассмотреть развёрнутый на экране документ.

Внутри у неё всё оборвалось: перед её глазами была фотография договора купли-продажи на квартиру – ту самую, в которой она сейчас стояла, неловко облокотившись о высокий стул, и вглядывалась помутневшими глазами в расплывающиеся пиксели.

– Я не понимаю… Как?.. Кто?..

– Вот и мне интересно, – Ника видела, как открылся его рот и зашевелились губы, но произнёсший эти слова ледяной голос был ей незнаком. – Здесь ещё много всего есть. Кто-то проделал впечатляющую работу – доказательная база, надо признаться, очень неплоха. Но меня больше всего занимает попадание сюда именно этого документа. Есть какие-нибудь идеи?

– Я ничего туда не отправляла.

– Может, и так, но, очевидно, очень хорошо знакома с теми, кто услужливо это сделал за тебя, – на несколько секунд повисла мучительная тишина, прерываемая лишь оглушительным тиканьем настенных часов.

– Я клянусь, что ничего никому не передавала и даже имя твоё никогда не фигурировало в наших… – Ника снова осеклась – Я сделала это фото просто на всякий случай, на тот момент будучи уверенной, что ты вообще здесь ни при чём: фамилии не сходились, да и ты не стал бы мне помогать в расследовании, если бы участвовал в каких-то махинациях. Да?

Он не ответил. Вместо этого опять развернул к себе монитор и углубился в чтение материалов.

– А когда я поняла, что ты замешан, – продолжила Ника, прекрасно осознавая, что отпираться никакого смысла уже нет, но объясниться не помешало бы, – тогда на дне рождения Алисы, помнишь, ты сказал, что твоя мать – судья и что у вас с ней всегда были разные фамилии? – Никита опять ничего не ответил, но всё-таки оторвал взгляд от монитора и, заняв выжидательную позу, внимательно смотрел на неё. – Мне стало очень тошно, но, проанализировав ситуацию, я убедила себя, что ты не мог знать обо всём этом и сам, скорее всего, являешься жертвой независящих от тебя обстоятельств, – ее голос чем дальше, тем всё больше начинал приобретать истерические нотки. – Понимаешь? Ты просто не мог! Я прекратила расследование и хотела удалить фотографию… но почему-то не сделала этого. Мне бы и в голову не пришло кому-то её показывать! Возможно, кто-то другой мог это сделать? Может, ты кому-то ещё показывал договор, или предыдущий владелец кому-то показал, или он был выкраден из базы? И потом Ко… – с трудом остановилась она в последний момент.

– Не переживай, всем и так понятно, кто выложил эти документы, – со злобой заметил Никита, прервав молчание, – тут как бы связь очевидна, так что вся эта конспирология совсем ни к чему. – Можешь его не выгораживать.

– Он бы не стал… не сказав мне… в моём телефоне… – боль в уголках глаз, вызванная не смытым перед сном макияжем и крепко стиснутыми зубами, стала почти невыносимой, но потом Нику осенило. – Это не Костя, мой телефон брала Даша, он наверняка ничего не знает, – её лицо сразу просветлело, и она даже слегка улыбнулась, приведя этим собеседника в состояние уже ничем неконтролируемой ярости, добавив к обиде и разочарованию ещё и чувство уязвленного самолюбия.

– Желаю тебе во всём как можно скорее разобраться, – прогремел его голос. Никита резко встал со стула и направился в сторону входной двери.

– Ты уходишь? – Ника последовала за ним.

– Зачем? Мне здесь нравится, и меня совсем не смущает происхождение этой квартиры. Как там написано? Вот: «таким, как я, свойственно паразитировать на обществе», – он обвёл вокруг руками, после чего вернулся в гостиную и плюхнулся на диван. – А на твоём месте я бы больше ни на секунду не задерживался, а то ещё Костю разочаруешь, – при этих словах на его лице появилась саркастичная гримаса притворного беспокойства.

– Я не отрицаю свою вину, – Нику уже изрядно начинали раздражать его узколобость и упрёки, – и то, что мой поступок далёк от правильного с моральной точки зрения. За это я прошу прощения. Но не забывай: это ты живёшь в квартире, нажитой преступным путём, и гордо заявляешь, что тебя это нисколько не смущает. Ведь, даже не зная всех деталей, какие-то вопросы должны же были у тебя возникать… А, по-твоему, получается, что виновата во всём только я. А я, между прочим, защищала тебя и осталась с тобой даже после того, как всё узнала! Потому что… потому что… потому что не признаю принцип коллективной ответственности. Так что направь свои претензии лучше в сторону своей семьи!

Ответная реакция не заставила себя ждать:

– Прошу, не надо таких жертв, – ядовито процедил Никита. – Я не могу больше пятнать твоё честное имя и заставлять находиться рядом. Тем более что моё ты с дружками уже успела ославить на всю страну. Только будь осторожна и, если, уходя, захочешь в благородном стремлении ещё что-нибудь «на всякий случай» прихватить, не шибанись в спешке нимбом о дверной косяк.

– Да ты просто урод!

Нике едва хватило дыхания на этот последний выпад. Она резко развернулась, схватила свою кофту, запихала её в валявшуюся рядом с диваном сумку и стремительно бросилась к выходу. Наспех одевшись, в расстёгнутой куртке и незашнурованных ботинках, Ника выбежала за дверь и яростно принялась тыкать в кнопку вызова лифта, будто за ней кто-то гнался. Когда автоматические двери распахнулись, она в последний раз обернулась на только что с грохотом закрывшийся проём и тупой пульсацией внутри черепной коробки ощутила всю глубину ускользающего момента: вот сейчас здесь ещё можно что-то сказать или сделать, но время постепенно ускользает вслед за медленно закрывающимися металлическими створками кабины электроподъёмника.

Выйдя на морозную улицу во всё ещё распахнутой куртке, надетой прямо поверх смятой во сне белой футболки, Ника сразу же попала в порыв пронзающего до самых костей ледяного ветра, плотно нафаршированного крупными снежинками. Она инстинктивно отвернулась, застегнула молнию, чувствуя, как тают снежинки на оголённых частях её тела, и, напоследок подняв глаза к незанавешенному окну на седьмом этаже левого крыла здания, решительно двинулась пешком в сторону третьего корпуса студенческого общежития ставшего уже родным университета.

Спустя примерно километр сражения со стихией она немного пришла в себя и благоразумно сменила уже порядком задубевший «транспорт» на скоростную подземку с отоплением.