Текст книги "Гибрис"

***

– Ты сама виновата! Нечего было придумывать всякую чушь про знакомого сестры с работы, а потом бездарно врать, давая задний ход, и надеяться, что никто ничего не заподозрит, – поглощённая долгожданным триумфом, вещала Даша, назидательно размахивая руками и периодически оборачиваясь отследить эффект, производимый её словами на Костю, старательно прятавшего глаза позади неё. – Ты, наверное, с самого начала пыталась направить нас по ложному пути, чтобы отвести внимание от своего парня. А может, и вообще была подослана к нам ими, – она не уточнила, кого конкретно имела в виду под этими «ими», и продолжила самозабвенно погружаться в ранее невиданные глубины паранойи: – Тогда, на первой лекции, это же всё был хорошо поставленный спектакль с целью втереться в доверие?

Ника какое-то время молчала, давая возможность Косте вступиться – не за неё конкретно, хотя это тоже совсем бы не помешало, а скорее просто за логику и здравый смысл. Но он продолжал упорно молчать, вырисовывая носком резиновых тапок замысловатые узоры на протёртом линолеуме; ей пришлось продолжать одной биться на этом поле.

– Это же просто чушь! Большую часть того, что вы там опубликовали, обнаружила я, – нервы у Ники начинали сдавать, а не переходить на крик получалось только в первые две минуты. – Как ты могла выкрасть у меня из телефона фотографию? Кто тебе давал на это право? И кому ещё ты её показала? Сомневаюсь, что у тебя хватило бы мозгов самостоятельно скомпоновать все материалы в единую логическую цепочку, – она остановила свой взгляд на Косте, цепляясь за последнюю ничтожную надежду, что хотя бы он во всём этом не был замешан, но выражение на лице друга было куда красноречивее любых слов.

– Ты сама виновата, – неожиданно вступил он, сначала тихо, но с каждой последующей фразой набирая уверенность. – Не надо было от нас скрывать свои отношения. Откуда нам было знать, что ты не врала ещё в чём-то? Если бы мы тебе всё прямо сказали, какова вероятность того, что ты разрешила бы нам опубликовать всё это и не выдала нас своему парню?

– Я не обязана перед вами отчитываться и спрашивать разрешения, – Нику начинало трясти, слёзы, усердно сдерживаемые всё утро, вот-вот готовы были хлынуть из покрасневших от обиды глаз. – Вы вообще знаете, что распространение персональных данных людей без их согласия – это незаконно? А вы выложили в публичный доступ фамилии, адреса, паспортные данные незнакомых вам людей! Ты настолько ослеплён праведным гневом и жаждой справедливости, что не думаешь не только о чувствах близких людей, которые на каждом шагу поддерживали тебя, но и совершенно не заботишься о том, что сам отдаёшь их в руки тем, с кем мы так яростно сражаемся!

– Нас никто не вычислит – сайт обеспечивает анонимность, – уверенность Кости немного ослабла. – А тебе советую, если вдруг что, ни в чём не сознаваться и удалить фото из телефона.

– Ты действительно ничего не понимаешь или просто прикидываешься? Алло! Один из фигурантов вашего расследования уже знает, что только я могла сделать это фото, также, как о моей связи со всеми вами и о том, чем мы тут всё это время занимались. Я только надеюсь, что он поверил в мою непричастность, и неминуемые последствия лягут целиком только на ваши головы. А мне уже хватило того, что вы разрушили… – она не договорила, резко развернулась и направилась к двери.

– Они ничего не докажут, – крикнула ей вслед Даша.

– А им и не надо! Ты забываешь, что ваш объект – судья, причём крайне беспринципная, а вы, помимо неё самой, покусились на её горячо любимого сына. Достаточно того, что она просто знает, кто виноват. А как вас получше наказать – придумает, – сказала Ника со злорадством, перекрывшим в ней в этот момент даже чувство страха и обиды. – Желаю удачи!

***

К следующему утру, провалявшись в своей комнате за закрытой дверью около суток лицом в подушку, Ника немного пришла в себя и начала рассуждать более-менее здраво. Благо её размышлениям никто не мешал. В квартире было очень пусто и тихо. Алиса, несколько раз попытавшись войти в контакт и выпытать у сестры причину её упаднического настроения, потерпела полную неудачу и умчалась по каким-то срочным делам, после чего до самой ночи где-то пропадала.

Телефон Ники молчал, создавая крайне непривычный звуковой вакуум, изредка прерываемый лишь раздражающими рекламными оповещениями и единственным звонком – от матери, хотевшей обсудить с кем-нибудь безответственное поведение своей старшей дочери, ни с того ни с сего заявившей о намерении в самое ближайшее время уволиться. К полудню Ника всё же заставила себя умыться, позавтракать и, собравшись с духом, набрать номер Никиты. Когда первая волна эмоций схлынула, ей отчётливо стало ясно, что тот факт, что он оказался не тем человеком, которым она его считала, никак не влияет на то, что её поступок ни в какой Вселенной не может считаться порядочным, а потому является достойным спокойных, а не агрессивно-пассивных извинений – это во-первых. А во-вторых, несмотря на то, что Костя её предал, ослеплённый наконец представившейся редкой возможностью хоть что-то сделать, он всё же заслуживает, чтобы Ника хотя бы попыталась смягчить для него и всех причастных неминуемый ответный удар. Но её планам не суждено было сбыться: оба телефона Никиты были выключены, а привычное место в аудитории в понедельник утром красноречиво пустовало.

После занятий она перехватила одного из его приятелей с целью получения информации, но тот лишь пожал плечами и сообщил, что друг неожиданно сорвался то ли на горнолыжку, то ли навестить кого-то за границей, и его не будет где-то неделю. Нике ничего не оставалось, как только ждать и надеяться, что, пока Никита в поездке, всё немного успокоится и о происшествии все забудут, тем более что никакого огромного скандала, масштабного освещения в СМИ и выдающегося общественного резонанса, о которых так грезил всё это время Костя, не последовало. За исключением быстро сходящего на нет обсуждения в редких интернет-сообществах, ни к чему это всё не привело.

Ещё несколько месяцев назад она и представить не могла, что будет так сильно радоваться такому развитию событий.

***

– Привет! Я сейчас немного занят. Давай перезвоню? – отрывисто ответил Алекс после седьмого гудка.

– Мне срочно нужна твоя помощь, – очень тихо, но с отчётливо слышимым напряжением в голосе произнесла Алиса.

– Очень рад, приезжай ко мне сегодня часикам к восьми…

– Нет, ты не понял: мне на самом деле нужна помощь. Срочно, – шёпот становился всё более надрывным.

– Успокойся, где ты сейчас?

Услышав ответ, Алекс быстро встал со стула в просторном конференц-зале, извинился перед коллегами и вышел из комнаты. – Я понял, – отрезал он после краткого изложения обстоятельств дела. – Тяните время до моего приезда. Внимательно наблюдайте за каждым их действием и ничего без меня не подписывайте.

Алекс забежал на секунду в кабинет, чтобы взять свои вещи, и через пять минут уже садился внизу в такси, надеясь избежать стояния в основной массе пробок.

Когда он ворвался в переполненную людьми квартиру, то обнаружил насмерть перепуганную Алису и, казалось, полностью онемевшую светловолосую девушку, оказавшуюся её сестрой в компании шести мужчин в характерных тёмных одеждах и двух скучающих понятых – всё это на фоне перевёрнутой вверх дном комнаты. Проверив документы и сопоставив то немногое, что успела сказать хозяйка дома по телефону, с постановлением и тем, что сквозь зубы говорил следователь, Алекс внёс все замечания в протокол, пытаясь попутно хоть что-то понять по ошарашенным лицам сестёр и разобраться, в чём, собственно, вообще состроит суть дела. Сделать это было так же сложно, как и добиться от представителей закона внятных ответов.

Через час после его приезда следственная группа во главе со ставшим под конец удивительно улыбчивым, но не менее загадочным следователем, не желая и дальше оттягивать время, закончила необходимые манипуляции и теперь учтиво дожидалась, пока подозреваемая соберётся, чтобы проехать с ними на допрос. Алекс воспользовался этой заминкой, чтобы, уведя Алису подальше на кухню, скоординировать дальнейшие действия.

– Ты знаешь, что происходит? – прошептал он, наклонившись к самому её уху. Она посмотрела на него испуганными блестящими глазами и покачала головой. – Хорошо, я сейчас поеду с ними, поговорю с Никой и буду присутствовать на допросе, а ещё по дороге попробую связаться с одним знакомым. Ты оставайся здесь до моего звонка и проведи генеральную уборку на предмет выявления чего бы то ни было, что вам не принадлежит и чего до сегодняшнего дня здесь не было. Ты понимаешь, о чём я?

– Нет, я поеду с вами, – Алиса попыталась оттолкнуть его и выйти из кухни.

Алекс крепко сжал её руки в своих.

– Ты всё равно ничего не сможешь сделать, тебя к ней даже не пустят. Сейчас намного важнее сделать то, что я тебе сказал, – он слегка встряхнул её, чтобы заставить посмотреть ему в глаза, после чего нежно, но настойчиво прижал Алису к себе. – Я тебе обещаю: всё будет хорошо. Ты слышишь меня? – она слегка кивнула, воткнув ему в грудь свой подбородок.

Когда за следственной группой захлопнулась дверь, первым делом Алиса принялась названивать по очереди Диме, Костику и Марине. Через час все трое были у неё дома и помогали разгребать последствия обыска, попутно выслушивая подробный рассказ обо всём произошедшем.

– Этот Алекс – хороший адвокат? – спросил Дима, когда она закончила своё повествование, в ходе которого были аккуратно опущены подробности её взаимоотношений с защитником сестры. – Если что, у меня есть один знакомый…

– Подожди-ка, а это не тот… с которым ты какое-то время встречалась после института? – бесхитростно спросил Костик, перебив друга.

– Да, это он, – спокойно призналась Алиса, ей сейчас было не до придумывания оправданий. – Не знаю, насколько он хорош именно в таких делах, но Алекс – один из лучших юристов в этом городе, плюс у него очень большие корпоративные возможности, и к тому же мы давно знакомы.

– Как хорошо, что вы сохранили связь спустя столько лет, – бесхитростно воскликнула Марина. – Странно, что я от тебя ни разу о нём не слышала, а ведь он приехал по твоему первому звонку… – она резко осеклась, наконец заметив отчаянные сигналы, посылаемые мужем.

– Это хорошо, что у тебя были контакты собственного юриста наготове, – безэмоционально подтвердил Дима.

– Мы пару раз пересекались по работе, – зачем-то уточнила Алиса.

– У меня как-то в голове не укладывается, что Никита мог пойти на такое, – сокрушённо воскликнула Марина, встревая в неудобный разговор в попытке реабилитироваться за предыдущее неловкое высказывание, одновременно поправляя диванные подушки. – Ну, то есть даже если они сильно поссорились – это уж очень экстравагантный способ отмщения. Ничего, я уверена, что следователь быстро во всём разберётся.

Глава 20
Дверь

– У следователя нет задачи в чём бы то ни было разобраться, его задача – довести дело до суда, – безжалостно разрушил хрупкую надежду Алекс, встретивший их спустя несколько часов у здания следственных органов. – Но есть и хорошие новости: у них на неё толком ничего нет, только заявление и запись с камеры наблюдения, на которой видно лишь то, что она в день предполагаемой кражи выходила из квартиры, где хранилась эта книга.

– Книга? – удивлённо переспросил Костик.

– Да, речь идёт об очень редком дорогостоящем экземпляре. Но есть и плохая новость: как сказал мой знакомый, вцепились они в неё крепко, а значит, скорее всего, всё равно найдут, к чему привязаться. Эту ночь ей придётся провести здесь, – при этих словах в глазах у Алисы сразу потемнело. – Я постарался её максимально подготовить и объяснил, что самое главное, чтобы она ни с кем не разговаривала без меня и не давала никаких показаний.

– Разве так можно? Просто задерживать людей? – возмутилась Марина.

– Во-первых, кое-какие основания у них всё же имеются, а во-вторых, как я понял, дело курируется сверху, а это обычно означает, что можно практически всё, – очень серьёзно ответил адвокат, обращаясь ко всем присутствующим, затем повернулся персонально к Алисе и вкрадчиво произнёс:

– Не переживай, всё будет хорошо. Я обещаю. А впоследствии ещё и жалобу подадим. Мне просто нужно немного времени, чтобы во всём подробно разобраться, – его голос едва заметно на этом месте дрогнул. – Это не совсем моя специализация.

Алиса раньше никогда не видела Алекса в работе, и то, что она наблюдала в течение сегодняшнего дня, в полной мере объясняло происхождение его уровня жизни. Но, несмотря на напускное спокойствие, решительность и впечатляющую хватку, от неё не смогла утаиться некоторая неуверенность и напряжённость, исходившие от него, и то, как это выводило его из себя.

– Давайте переместимся в кафе за углом, там нам будет удобнее обсуждать дальнейший план действий, – сказал Алекс, закрываясь рукой от потока ледяного ветра.

– Мне надо вернуться на работу, – извиняющимся голосом сказал Костик, кивая в сторону Димы, – мы не можем отсутствовать сразу оба.

– А мне – забрать детей, – беспомощно развела руками Марина.

– Идите, вы сейчас всё равно ничем помочь не можете, – твёрдо сказала подруга, – я буду держать вас в курсе.

После ухода друзей Алиса очутилась в настолько неловкой ситуации, насколько это было вообще возможно, оказавшись непосредственным участником встречи, которой, по её расчётам, никогда не должно было произойти. Как и было предложено, поредевшая компания переместилась в небольшой ирландский паб, выбранный Алексом, безапелляционно заявившим, что ей сейчас просто необходимо что-нибудь выпить. Спорить никто не стал. Очутившись за небольшим столиком в самом дальнем углу заведения, адвокат Ники сразу начал в подробностях излагать всю имеющуюся у него на данный момент информацию и параллельно выстраивать стратегию на будущее; Дима с интересом слушал, лишь иногда с безупречной вежливостью задавая уточняющие вопросы. К чести обоих, никто из них даже не пытался в столь напряжённой ситуации хотя бы косвенно касаться чего-либо, кроме главной темы, ограничились лишь редкими тяжёлыми взглядами, брошенными в адрес собеседника.

– У тебя есть номер телефона этого парня, Никиты? – спросил Алекс, возбуждённо помешивая в своей кружке кофе по-ирландски.

– Есть. Я пробовала звонить – он не отвечает.

– У меня возникло подозрение, что он может быть вообще не в курсе дела. Мне удалось узнать, что заявление подала его мать по доверенности на предоставление интересов. Кстати, она довольно известная личность, особенно в наших кругах.

– Костик сказал нам сегодня, что она судья, – подтвердила Алиса.

– Так и есть, причём одна из самых непробиваемых. В плохом смысле слова.

– Можно как-то заставить следствие привлечь парня к этому делу лично в качестве свидетеля? – спросил Дима, не сводя взгляда с Алекса.

– Если дойдёт до суда – так и будет. Но что-то мне подсказывает, что они сейчас просто хотят за что-то зацепиться в надежде, что она как-то себя сама скомпрометирует, пока находится в их власти. Вряд ли кто-то на самом деле рассчитывает состряпать дело лишь с тем, что у них уже есть. Тем более при обыске они ничего не нашли и, как вы заверяете, ничего не подкинули, – Алекс с силой потёр свой идеально выбритый широкий подбородок. – Знать бы, что им на самом дело надо…

– Что же такого могло у них произойти, раз он решился провернуть нечто подобное? – сокрушённо воскликнула Алиса. – И почему его мать так на неё взъелась? Насколько я знаю, они даже не встречались ни разу! – Дима ободряюще приобнял её, она послушно прильнула к его плечу. Пылающие профессиональным возбуждением глаза Алекса на долю секунды потемнели при виде этой сцены. – Она тебе ничего не сказала?

– Не думаю, что Ника начнет делиться с человеком, которого видит первый раз в жизни, тем, чем не поделилась с родной сестрой, – скептически ответил адвокат. – И потом, как я и сказал, парень может вообще не знать о происходящем. По моим данным, он сейчас где-то за границей; а когда всё узнает, может быть уже поздно. У следствия нет обратной передачи.

– Значит, надо его найти, – решительно заявил Дима, ненадолго выпустив Алису из объятий.

– Отличная идея! И как же это сделать? – излишне саркастично произнёс Алекс, чем вызвал всеобщее недоумение, но затем быстро взял себя в руки и добавил: – Ладно, вы тогда поезжайте домой, а я, как только что-нибудь узнаю, сразу дам вам знать.

– Что ты будешь делать? – спросила Алиса.

– Поеду к себе и буду обзванивать всех, кто может помочь информацией; затем, исходя из того, что удастся узнать, составлю дальнейший план действий.

– Я с тобой, – отрезала Алиса, чем моментально вывела из задумчивости Диму, которого ощутимо передёрнуло от её заявления – не из-за смысла, а из-за формулировки, заведомо исключающей его участие.

– Не думаю, что это необходимо, – с неохотой ответил Алекс. – Ты ничем не сможешь помочь.

– Но я хочу быть рядом, когда будет поступать информация и начнут приниматься судьбоносные для моей сестры решения, – твёрдо сказала Алиса и подкрепила своё намерение, резко встав со стула.

На лице Алекса ненадолго появилась его фирменная кривоватая улыбка, но он быстро избавился от неё и вполне учтиво предложил Диме присоединиться к ним.

– Нет, мне нужно вернуться в офис, – неожиданно холодно ответил тот и тоже поднялся со своего места.

***

– Ну что? – нетерпеливо спросила Алиса спустя три часа нервного наблюдения за тем, как Алекс попеременно что-то печатает в ноутбуке, разговаривает по телефону и делает записи в своем блокноте. – Узнал хоть что-нибудь?

– Кое-что, – уклончиво ответил он, устало потирая переносицу. Зефир, всё это время лежавший почти неподвижно в его ногах, настороженно поднял голову и с интересом посмотрел на хозяина. – На парня я пока так и не смог выйти, но у нас есть все шансы завтра добиться для Ники хотя бы временного освобождения – это отгородит её от давления и даст нам больше времени. Если, конечно, за эту ночь ничего не изменится.

За окном начинало стремительно темнеть; заходящее солнце окрасило гостиную в тёмно-пурпурные тона, и тени, безмятежно скользившие по высоким стенам, создавали ощущение беспрестанного движения объектов, наполнявших её. Алиса поднялась с краешка кресла, на котором, сжавшись в комок, сидела все эти часы, и немного прошлась по комнате, беспрестанно заламывая руки за спиной, но уже через минуту очутилась в первоначальной позе – выбрав на этот раз для бдения широкий диван. Дорогая обивка ещё сильнее подчёркивала её скованность, угловатый – если не сказать жалкий – и болезненный вид. Алекс отложил телефон, расправил плечи и направился к ней. Он не знал, что сказать, поэтому просто сел рядом и с третьей попытки неловко взял её за руку.

– Мне, наверное, надо позвонить родителям, – сквозь тяжёлый вдох простонала Алиса, с удивлением разглядывая широкую ладонь, незаметно накрывшую её тонкие руки.

– Дело, конечно, твоё, но я бы пока не спешил с этим. Есть вероятность, что нам удастся всё решить завтра без каких-либо дальнейший последствий, а они всё равно ничем помочь не могут.

– Каковы наши шансы? Только ответь честно.

– На данный момент, как я уже говорил, меня больше волнует не то, что ей сейчас вменяют, а то, ради чего они это всё на самом деле затеяли. Никаких существенных доказательств против неё нет, но тянуть резину вполне в их власти, а в этом, поверь мне, ничего хорошего нет. Чем раньше мы её оттуда вытащим – хотя бы под домашний арест, тем лучше.

– Хорошо, позвоню им завтра, когда у нас будет больше информации, – Алиса хваталась за любую возможность оттянуть оглашение и признание произошедшего.

Она запустила скрюченные пальцы в основание позавчерашней укладки и с силой надавила на черепную коробку в попытке удержать расползающиеся в противоположные стороны полушария мозга. Какое-то время ничего не нарушало звенящей тишины в комнате, за исключением разве что Зефира, ритмично отмерявшего хвостом утекающий хронометраж.

– Как же хочется быть более значимой, – Алиса неожиданно разрезала голосом тяжёлый воздух. – В мире столько несправедливости… унижения… боли… а я ничего не могу сделать, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. Даже когда речь идёт о родной сестре. Наверное, так и выглядит ад: знать, видеть, чувствовать, но оставаться абсолютно бессильным и беспомощным, не знающим, что делать и куда бежать.

– Вполне вероятно, что – глобально – во многое и не стоит вмешиваться, ведь всегда есть вероятность, что от твоих действий может стать ещё хуже. Нужно лишь приспособиться к обстоятельствам, перестать себя истязать и выйти из ситуации с минимальными потерями. Зачем себя терзать? Устройство мира поменять никому не под силу, – философски заметил Алекс.

Алиса лишь горько усмехнулась.

«В этом и есть весь Алекс: осторожный, последовательный, эгоцентричный, циничный, гибкий и непробиваемый».

– Почему ты в этом так уверен? Может, всё же стоит хотя бы пытаться?

– Ну так пытайся, – с лёгким раздражением откликнулся он, выпуская её руку. – Кто мешает? Честно, я не понимаю, к чему сейчас этот разговор? Как это должно помочь твоей сестре?

– Да просто мне страшно! – воскликнула Алиса. – Как ты не понимаешь? Страшно что-то сказать, сделать или не сделать. Страшно, что могу ошибиться, что останусь одна, что ничего не выйдет, что подумают люди… За своих близких, за себя… Страшно обернуться, поднять глаза, узнать. Я ненавижу себя за этот страх… и продолжаю жить с ним дальше.

– Ты просто устала, сегодня был трудный день. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы помочь Нике, но сейчас нам надо что-нибудь поесть, – быстро нашёлся Алекс; затем, не желая задерживаться в невыгодном для себя положении и тратить время на работу с возражениями, не дожидаясь её согласия, потянулся к телефону. Алиса и сама больше не хотела продолжать этот разговор.

– Пока везут еду, – продолжил он после того, как положил трубку, – я хочу сделать ещё парочку звонков и кое-что проверить.

– Я могу хоть чем-то помочь? – в который раз обречённо спросила Алиса, заранее зная ответ.

– Ты можешь обзвонить друзей Ники и узнать, может, им что-то известно. Хотя шансов на это мало.

– Почему ты так решил? Она что-то сказала? – Алиса скорее удивилась, нежели обиделась на эти слова.

– Она очень просила не пытаться найти Никиту и не общаться с её друзьями, потому что, цитирую: «Мне меньше всего хотелось бы уповать на чью-то доброту и снисходительность, не имея возможности самой защитить себя…»

– Похоже на неё. И я её прекрасно понимаю, – губы Алисы сжались в тонкую линию, а в глазах что-то недобро сверкнуло.