Текст книги "Гибрис"

***

Прошедшие недели отметились для Ники чередой захватывающих событий. Жизнь била ключом – зачастую далеко не артезианского происхождения, но от этого не менее мощным и бодрящим. Члены «сопротивления» с головой углубились в расследование незаконного сноса зданий, присвоения государственной собственности и преследования кучки активистов, пытавшихся этому помешать. В своём стремлении к справедливости они были неумолимы, но, к сожалению, довольно беспомощны во всём остальном.

Костя еще при первой встрече обменялся контактами с некоторыми протестующими и к утру понедельника уже имел на руках практически всю необходимую для начала работы информацию. В среду он встречал на выходе из спецприёмника главу общественной организации по сохранению культурного наследия, девятый раз освободившуюся после административного ареста. А в пятницу они всей компанией плюс ещё несколько неравнодушных жителей района стояли с плакатами возле здания районного суда с требованиями рассмотреть иск о незаконном сносе очередного исторического здания в центре города.

– Думаешь, это как-то поможет? – спросила Ника, стоя под проливным дождём и пронизывающим ледяным ветром, стараясь прикрыться транспарантом от слепящих капель таким образом, чтобы тот одновременно оставался на виду и при этом не превратился в целлюлозную жижу с радужными разводами.

– Я уверен в одном, – пытался перекричать ветер Костя, – что само по себе точно ничего не изменится. Мысли позитивнее, тогда всё получится! Зачем заранее думать о провале?

– А если нет? Может, лучше сразу подготовить план «Б», чтобы было не так больно падать?

– Падать будет больно в любом случае, а так хоть какое-то время побудешь счастливым человеком, у которого всё вот-вот должно получиться! – его воодушевлению можно было только позавидовать; оно было настолько заразительным, что дальше спорить совсем не хотелось.

Железная дверь убогого здания, обшитого пластиковыми фасадами, отворилась, и из неё вышла низенькая светловолосая женщина в компании худощавого сгорбленного мужчины, который, коротко кивнув на прощание, поспешил раствориться в водяном потоке, лившемся с небес. Скучная строгая одежда сидела на женщине куцо и несуразно, будто с другого плеча, сообщая о том, что в реальной жизни деловой гардероб не является для неё обыденным. Немного постояв на крыльце, она раскрыла разноцветный кислотных оттенков зонтик и направилась прямиком к ним.

– Эта женщина уже двадцать лет, ещё со времен своей учёбы на архитектора, пытается спасать старые здания от сноса, – дал короткую справку Костя, пока низенькая фигурка под радужным куполом продиралась сквозь непогоду.

– И как? Успешно? – скептически спросил уже изрядно продрогший Лёха.

– Когда как, – ответ Кости показался Нике уклончивым и не вполне честным. В это время женщина как раз поравнялась с их небольшой группой.

– Спасибо всем, что пришли, – с вымученным воодушевлением произнесла она.

– Как всё прошло? Получилось? – с надеждой спросил Костя.

– К сожалению, нет. Наше прошение отклонили. Снова.

– Но можно же ещё что-то сделать? Обратиться в вышестоящую инстанцию, или подать жалобу, или… – в отличие от наученной многолетним опытом общения с государственными структурами активистки, юные борцы за справедливость, несмотря на весь свой максимализм, сильно идеализировали систему.

– Только если произойдёт самоотвод судьи, – скептически ответила она на их бурный эмоциональный поток, – да и то не факт. Но с «этой», – её голова презрительно кивнула в сторону здания суда, – у нас точно нет никаких шансов. Она – как Цербер, охраняющий врата ада. Мы с ней уже десятый раз, наверное, встречаемся, и всегда это заканчивается примерно одинаково. Количество дней административного ареста и сумма штрафов каждый раз оказываются прямо пропорциональными нашей настойчивости, – подытожила она, затем спешно попрощалась и, как-то обречённо взглянув напоследок, стремительно удалилась прочь.

Спустя десять минут у здания суда осталась только их малочисленная группа; остальные разошлись сразу, как услышали вердикт. Постояв ещё где-то с полчаса, даже Костя признал, что никакого смысла в этом нет. После чего поникшие и промокшие до нитки члены «сопротивления» отправились в общежитие для обдумывания дальнейшего плана действий.

– Ну и что будем делать дальше? – спросила Даша спустя час напряжённого молчания, изредка прерываемого чьим-то бессмысленным импульсивно-деструктивным замечанием.

– Да бросать это надо, – послышался усталый голос со стороны продавленного дивана, – вы же слышали, что дело заведомо проигранное: там судья никого не пропускает. Лучше займёмся чем-то реально важным, а главное – осуществимым.

– А ты думаешь, что с этими «важными» делами будет всё просто, если даже в «неважных» у нас полный провал? – чересчур агрессивно ответил Костя, после чего опять повисла гнетущая тишина. Столкнувшись с неромантизированной реальностью, все разом как-то поникли и уже были не так уверены, что им вообще под силу хоть что-то из того, что они себе напридумывали за недолгие годы жизни в целом и за последние недели в частности.

– Надо узнать имя судьи, – громко произнесла Ника, и все головы разом повернулись в её сторону.

– И что мы будем делать с этой информацией? – надменно спросила Даша, после недолгого перемирия вновь вставшая на тропу войны.

– Ну вы сами подумайте! Та женщина сказала, что сталкивается с ней уже не в первый раз и что её как будто специально ставят на подобные дела. Это не может быть случайностью – вполне вероятно, что она что-то с этого имеет или каким-то другим образом связана с выгодополучателями. Если мы сможем это доказать и поднять достаточную шумиху, нам не придётся надеяться на чудо или ждать самоотвода, – на одном дыхании выпалила Ника.

– А что, если мы ничего такого не найдём? Вдруг она просто идейная? – парировала «соперница».

– Возможно, но скорее всё же просто корыстная. И потом, насколько я понимаю, предложжений лучше всё равно ни у кого нет, – с убийственной правотой заметила Ника.

– Ника права, – вмешался на глазах повеселевший Костя, – это как минимум то, с чего можно начать.

Через час они уже знали фамилию судьи; через три – добыли примерный список дел за последние десять лет по данной тематике, основываясь на данных, предоставленных активистами общества по спасению архитектурных памятников; а через четыре – принялись перелопачивать архивы судебных решений, вынесенных в центральном округе в последние годы. По прошествии ещё двух часов им пришлось признать: это труд на несколько недель, а не часов, поскольку все общественно доступные базы были крайне недоброжелательны к пользователям, особенно к тем, кто не обладает точной информацией о датах и не знает номеров судебных решений, а просто практически вслепую пытается что-то найти. В итоге они распредели между собой по два архивных года и договорились за выходные поднакопать побольше, а в понедельник сверить данные.

***

В намеченный день у них была лишь сдвоенная пара по «Теории государства и права», на которой потухший было спор разгорелся с новой силой. Катализатором тому явились, безусловно, накануне открывшиеся очередные факты вопиющего беззакония. Аудиторию то и дело пронзали язвительные реплики, громкие призывы и даже угрозы. Хотя кое-какие перемены были налицо: Никита в этот раз виртуозно избегал провокаций и, казалось, прилагал все усилия, чтобы лишний раз ни с кем – а в особенности с Никой – не скрещивать шпаги. Но, к его сожалению, далеко не всё и не всех удавалось подвергнуть контролю и подчинить своей воле.

– Тебе не кажется, что адепты твоей секты с каждым днём всё больше отрываются от реальности? В особенности их лидер, – Никита старательно избегал формулировок, указывающих на причастность Ники к этой группе. Поскольку собравшиеся во время перерыва в дальнем углу аудитории члены «сопротивления» узнали, что за выходные никому из них не удалось одолеть даже половины необходимого объёма информации, общий сбор перенесся на конец недели. Поэтому Ника с радостью согласилась немного прогуляться с Никитой после занятий и насладиться одним из последних по-настоящему тёплых дней в этом году.

– Вы с ним похожи больше, чем ты думаешь, – заметила она, осознанно поддразнивая собеседника. – Оба чрезвычайно упёрты, несгибаемы в своих убеждениях, порывисты, самонадеянны и ничего не принимаете на веру.

– Ты это сейчас серьёзно? Вроде ты тоже сейчас присутствовала в аудитории, или мне это почудилось? – возмутился Никита.

– Очень даже серьёзно. Люди больше всего ненавидят что-то или кого-то, максимально похожего на них самих – своё отражение, а отнюдь не противоположность.

– Откуда же у тебя взялись такие глубокие познания человеческой природы? – не удержался от сарказма Никита. – Из личного опыта?

– Возможно, – уклончиво ответила Ника. – Или я просто родилась такой смышлёной и проницательной.

***

Алиса, обернувшись в огромный банный халат, стояла на кафельном полу не слишком большой, но прекрасно укомплектованной кухни; в доме, построенном с явным размахом в середине прошлого столетия. Она приняла из длинных жилистых рук стакан, почти до краёв наполненный ледяной водой, и жадно осушила его.

– Хочешь ещё что-нибудь? – спросил Дима, убирая со лба слегка волнистые светлые волосы.

– Нет, спасибо, – задумчиво ответила Алиса, смотря в одну точку где-то в левом нижнем углу комнаты и прислоняя пустой запотевший стакан к своей щеке.

– Всё в порядке? – последовал настороженный вопрос.

– Да, конечно, – резко выйдя из транса, отозвалась она, и в подтверждение своих слов рассеяно улыбнулась, чем никак не развеяла его опасения.

– Что-то не так? его взгляд становился всё серьёзнее, а голос – настойчивее.

«Да уж, он точно не из тех, кто заполняет неловкие моменты пустой болтовнёй и шуточками», – подумала Алиса, и перед её глазами уже в который раз за сегодняшний вечер всплыла утончённо-беззаботная и очаровательно-нахальная улыбка Алекса.

– Нет, просто вспомнила об искусно навязанном мне праздновании тридцатилетия совместно с девятилеткой и задумалась о том, как я дошла до жизни такой, – произнесла она, применяя привычную и обычно крайне эффективную тактику по отвлечению внимания от по-настоящему важных вопросов. Но, судя по лицу собеседника, на этот раз манёвр явно не сработал, а виной тому, очевидно, была сильная нервозность, из-за которой её слова прозвучали совсем неубедительно, наигранно и как-то даже надрывно. Это была игра с большими ставками, в которую она играла первый раз, не зная правил; а накатившее из ниоткуда чувство вины, страх и злость на саму себя за всё это делали разговор о ничего не значащих вещах задачей практически невыполнимой. Алисе была просто необходима передышка, чтобы обдумать следующий ход и не допустить, чтобы всё развалилось прямо сейчас на её глазах.

– Ты можешь делать так, как тебе самой хочется, – от его ответа ей стало ещё неуютнее, поскольку она не сомневалась, что Дима выражает отношение не к её последней невнятной реплике, а ко всей ситуации в целом.

– Я в этом ой как не уверена, – Алиса отчаянно старалась поддерживать шутливый тон. – Ты же вроде знаком с Мариной?

– Не думаю, что она тебя возненавидит, даже если ты вдруг решишь, к примеру, перенести праздник на два месяца вперёд и устроить шашлыки посреди заснеженного леса – лишь бы её позвать не забыла, – в голосе Димы послышался лёгкий холодок. Он повернулся и сел за кухонный стол, словно родитель, приготовившийся к серьёзному разговору с пойманным на вранье ребёнком.

– Это только потому, что она знает, что я так никогда не поступлю, – всё дальше погружаясь в игру и понемногу успокаиваясь, ответила Алиса. – В зиме есть только три плюса: отсутствие насекомых, возможность охлаждать напитки на балконе и обувь, которая не натирает ноги.

– Уже неплохо, – Дима явно не собирался уступать и придерживался в высшей степени серьёзного тона, вне зависимости от истинного смысла произносимых слов.

– Думаю, что уже всё решено, – не уступала Алиса. – Главная проблема теперь – понять, сколько чего закупать. У больших семейных застолий есть две взаимоисключающие проблемы: при неограниченном количестве всевозможного алкоголя все быстро напьются, будут кричать, перебивать друг друга и в конечном счёте переругаются; а если напитков будет недостаточно, все будут неловко молчать или, что ещё хуже, общаться глупыми наигранными репликами и тоже, скорее всего, в итоге переругаются, хоть и не так громогласно.

– Можно ещё, как вариант, позволить взрослым людям самим за себя отвечать и решить на месте, какое количество для них достаточное, – безразлично ответил он.

– Отличная идея, значит, идём по проторенной дорожке, – Алиса всё ещё не теряла надежды повернуть разговор в нужное ей русло, несмотря на то, что после каждой следующей реплики лицо Димы становилось всё более мрачным. Ситуацию спас оглушительно трезвонящий в соседней комнате телефон. Угрюмый собеседник, немного помедлив, поднялся и вышел из кухни.

Алиса воспользовалась ситуацией и незаметно проскользнула в спальню за своей одеждой. Пока она в спешке натягивала брюки, к необъяснимому чувству вины прибавилось вполне понятное – стыда, сопровождающееся ломотой в конечностях и учащённым сердцебиением, как при не слишком высокой температуре. А необходимость прислушиваться, чтобы засечь окончание разговора, добавляла в букет эмоций панические нотки, что в качестве ответной реакции провоцировало острое желание абстрагироваться от звонкого детского голоса, доносившегося до неё сквозь стену и километры городского пространства. Алиса очень старалась, но никак не могла отключиться от этого высокочастотного звукового фона, что было очень нетипично, ведь с самого раннего детства ей всегда прекрасно удавалось отгородиться от любых посторонних шумов – она очень гордилась способностью делать уроки под телевизор, работать в транспорте и читать книги под музыку. Но в данный момент было невыполнимой задачей сосредоточиться даже на надевании штанов.

Разговор закончился, из коридора послышались шаги. Она ринулась в спешке застёгивать пуговицы на блузке, словно боясь, что сейчас войдут и застукают её за чем-то неприличным, но через несколько секунд с удивлением и облегчением поняла, что звуки удаляются всё дальше по длинному коридору. Закончив приводить себя в порядок, Алиса осторожно вынырнула из спальни, вернулась на кухню и увидела там Диму, который спокойно сидел за столом, меланхолично помешивая в кружке чай.

– Уходишь? – спросил он, когда Алиса как бы невзначай потянулась к лежавшему на столе телефону. По лицу было понятно, что ответ ему известен заранее.

– Да, мне завтра надо встать пораньше, – неуверенно ответила она.

– В субботу? – скептически приподнял бровь хозяин дома.

– Придётся съездить на работу где-то на полдня, а перед этим в магазин за продуктами зайти, – в её планы совсем не входило вдаваться в детали своих специфических служебных обязанностей, по крайней мере, сегодня. Но вечер сложился таким образом, что опустить подробности и сохранить при этом шанс на продолжение их отношений было невозможно, а ничего лучше, кроме как открыть нелицеприятную правду, ей в голову не приходило.

– Директор назначил встречу с очень перспективными клиентами, а секретарей завтра в офисе не будет, так что даже кофе будет сделать некому, – путано объясняла Алиса, стараясь по возможности скрыть истинное положение вещей и своё состояние на грани нервного срыва в связи с ним. – В ресторане они встретиться не могут, потому что запланирована презентация наших изделий. Вот на меня и возложили почётную обязанность организовать «приёмку».

Как и ожидалось, ответом на её слова явилось полное недоумение на лице Димы, ненадолго вытеснившее все прочие эмоции.

– У вас такое в порядке вещей? – его лицо стало ещё более озабоченным, хотя казалось, дальше уже некуда.

– Случается.

– Тебя устраивает?

– Не особо, но изменить ничего не получается, как бы я ни старалась, – с неожиданной для самой себя откровенностью ответила она.

– Что думаешь делать?

– Если не можешь повлиять на ход текущих событий, можно попробовать сменить локацию, – бодро ответила Алиса, не скрывая двойного смысла, заложенного в эту фразу. – Но это пока только теория.

– А если и там не выйдет?

– Надеяться, что неверный ход всего лишь отбросит на уровень назад, а не вовсе выкинет из игры.

***

Алиса вышла на своей остановке и направилась к дому. Светящиеся вывески магазинов, серые здания и тёмные переулки один за другим сменяли друг друга; ворох мыслей безостановочно кружился в голове, пока ноги на автомате несли её всё дальше вперёд. Чтобы срезать дорогу, Алиса свернула в самый тёмный и безлюдный проход между домами и ускорила шаг.

Когда она проходила мимо высокого размашистого дерева, почти полностью скрытого в непроглядной темноте ночи, откуда-то сверху донёсся оглушительный душераздирающий птичий крик с последующим шорохом крыльев. Алиса остановилась, вскинула голову, пытаясь разглядеть что-либо в густой тьме, окутывающей крону исполина справа от неё. Но никаких живых существ не обнаружила, о чём она, впрочем, сразу же забыла, не в силах отвести взгляд от огромной белой луны. Зрелище было необъяснимо пугающим и в то же время завораживающим: казалось, что не небесное тело освещает землю, а его подсвечивают с земли гигантским прожектором – настолько необычно преломлялся свет.

Алиса заставила себя сдвинуться с места, ускорив шаг почти до бега. Порабощающее все органы и чувства ощущение тревоги поглотило её, пока она почти бежала в сторону уже видневшегося вдалеке дома, то и дело поглядывая на становящуюся всё более пугающей луну, создающую впечатление зеркальной реальности. Редкие прохожие недоуменно оглядывались ей вслед. Сердце бешено колотилось, первобытный страх ледяной хваткой сковал разум, навязывая иллюзию преследования.

Она вбежала в подъезд и сразу же успокоилась, давление понизилось, и дыхание постепенно восстанавливалось – в один миг опасность перестала ей угрожать. К моменту встречи с сестрой её уже полностью отпустило, но бледность лица предательски свидетельствовала о недавно пережитом испуге.

– У тебя всё хорошо? – озабоченно спросила Ника. – Выглядишь, словно на тебя в лифте напало приведение.

– Мне просто что-то не по себе. Душно, – Алиса принялась стаскивать с себя пальто и шерстяной шарф. – Ещё эти волосы вечно куда-то лезут, тьфу.

– Мне бы тоже было не по себе, если бы вместо того, чтобы завтра отсыпаться, пришлось бы тащиться не пойми куда, чтобы поить кофе пузатых краснолицых мужиков.

– Спасибо, ты мне очень помогаешь, – саркастично ответила Алиса.

– Мысли позитивно, может, всё окажется не так уж и плохо, – демократично добавила Ника, вспомнив недавний совет Кости.

– Ты сама-то в это веришь? – со сквозившим в каждом слове раздражением неожиданно почти прокричала Алиса. Всё это: «позитивное мышление», «материализация мыслей», «утренние ритуалы успешного человека», «визуализация желаний» и прочие установки, жизненно необходимые для достижения «успешного успеха» и активно пропагандируемые всеми вокруг, включая их мать, – она презирала всей душой, но только сейчас, не сдержавшись, высказалась по этому поводу вслух.

– Нет, конечно, – немного ошарашенная столь бурной реакцией, ответила Ника. – Просто хотела тебя подбодрить.

Они поняли друг друга без дальнейших объяснений, обменялись примирительными улыбками и разошлись по комнатам, каждая в свой мир.

– Кстати, я надеялась, что ты останешься сегодня на ночь вне дома. Ничего со мной тут не случилось бы, а тебе бы точно пошло на пользу, – серьёзно заметила Ника.

– Женщина живёт там, где живёт её косметичка, – как могла легко, ответила Алиса и, уже почти полностью придя в себя, заговорщически подмигнула. И уже через пятнадцать минут, наспех подготовившись ко сну, незаметно для самой себя забылась беспробудным сном, на всякий случай заплетя на ночь волосы в тугую косу.

В то время, когда одна сестра уже давно мирно сопела в своей комнате, за соседней дверью вторая, морщась от яркого света монитора, продолжала скрупулёзно просматривать одну страницу архивных данных за другой, пока наконец…

На другом конце города в маленькой комнатке огромного общежития одного из лучших вузов страны завибрировал телефон:

«Я знаю, что делать дальше».

Глава 17
Плацебо

– Я могу выйти на нынешнего владельца квартиры в одном из домов, – горделиво улыбаясь, объявила Ника прямо с порога. Лица присутствующих разом повернулись к ней, являя весь спектр эмоций: от сдержанного вежливого интереса до зудящего нетерпеливого воодушевления.

Почти вся компания собралась в комнате Кости, чтобы услышать революционную информацию, способную переломить ход расследования, тем более что без неё никакого расследования толком и не было.

– И откуда же у тебя такие знакомства? – язвительно спросила Даша.

– Это знакомый моей сестры, – уклончиво ответила Ника, опустив глаза в правый нижний угол, как всегда делала, когда приходилось откровенно лгать людям в лицо, но потом быстро взяла себя в руки и, чтобы скрыть волнение, попыталась утопить его в большем количестве деталей, – с работы. Я вчера до глубокой ночи просматривала бесконечные архивные файлы, когда она вернулась домой. Ей стало интересно, чем я занимаюсь. Пришлось наплести что-то про учёбу, изучение правовой основы отзыва статуса культурного наследия и что-то ещё в подобном духе. Она же не юрист, поэтому лишних вопросов задавать не стала. В общем, по счастливому стечению обстоятельств у меня как раз было открыто судебное решение по знакомому ей адресу. Алиса это заметила и пообещала свести меня с владельцем недвижимости: «Ну раз это надо для учёбы».

– И чем нам это поможет? – не сдавалась оппонентка.

– А тем, что этот человек расскажет мне, как, когда, а главное, у кого он купил квартиру. А это, в свою очередь, возможно, поможет нам выйти на коррупционную схему.

– Всё ещё не совсем понятно, – осторожно произнёс Костя. – Допустим, мы узнаем у знакомого твоей сестры, кто продал ему эту квартиру – хотя непонятно, с чего это он должен тебе всё рассказывать. Всё равно очень мало шансов, что это окажется наша судья. Домов таких как минимум десять. Ты представляешь себе, сколько в них квартир? Это всё пальцем в небо.

– А нам и необязательно, чтобы это оказалась она, главное, понять, как работает схема на конкретном примере, – начинала терять терпение Ника. – Первый хозяин в любом случае должен быть частью системы распила, а от него мы уже сможем по цепочке выйти на остальных. По крайней мере, шансы на это довольно велики.

– А если этот коллега и окажется первым хозяином? – резонно заметила сохранявшая всё это время молчание Лиза. – Будем под него копать? Вряд ли тебе сестра за это потом спасибо скажет.

– Нет, Алиса сказала, что он недавно купил эту квартиру, – снова замялась Ника, – примерно год назад, может, чуть больше, а дом построили восемь лет назад, – она была почти уверена, что слышала что-то про «около года».

– Ну допустим, а почему всё-таки он должен назвать тебе имя предыдущего владельца? Как ты объяснишь такой странный вопрос? – послышалось очередное возражение.

– Послушайте, я ещё не продумывала все детали! – возмущённо воскликнула Ника. – Но это же уже хоть что-то, разве нет? Если у кого-то есть идеи получше, я внимательно слушаю!

– Ладно, успокойся, – примирительно сказал Костя, – никто не говорит, что идея плохая, просто мы сомневаемся в возможности её реализации. Ты так уверенно ночью заявила о своей находке, что мы все уже размечтались и, только не обижайся, ожидали немного большего.

– Просто поверьте мне, – уверенно ответила Ника, – мой план сработает! Вы же ничего не теряете. Не получится так не получится, вернёмся к исходной точке.

– Мы в тебя верим, – провозгласил Костя спустя несколько секунд серьёзных раздумий. – И ты права: никаких других зацепок у нас всё равно нет.

Кто-то согласно кивал, несколько человек ободряюще улыбались, но были и те, кто продолжал с сомнением переглядываться между собой.

Когда встреча была окончена, Ника вышла из комнаты уже без следа былого воодушевления, но с твёрдым намерением доказать свою значимость и правоту.