Текст книги "Такси!"

«КРОКОДИЛ»

1

Поехать к Крэйгу или домой?

5.17 утра, вторник, 24 октября.

Мы с Винни сидим за нашим обычным столиком, я вожу вилкой по тошнотворному месиву из яичницы-болтуньи и кетчупа и пытаюсь принять какое-нибудь решение. Если поеду прямо сейчас, к шести буду у него и у нас останется часа два, пока Крэйгу не придется уходить. Устрою ему сюрприз: вот он, заспанный и злой, шлепает в своих спортивных трусах к дверям, на пороге видит меня – и лицо его озаряется улыбкой, как фейерверком.

Винни что-то бубнила, а я раздумывала, насколько хороша идея с сюрпризом. Может, сначала все-таки позвонить?.. Кстати, нужен новый телефон – для Моргуна.

Пурпурный?

– Ау! Ты дома? – Винни постучала мне по лбу, и я от неожиданности взвизгнула. – Кэт, я понимаю, что ты по уши занята своей любовью, но, может, хоть прикинешься, будто меня слушаешь?

– Что?

– Сама знаешь что.

– Ты хочешь сказать, что я влюбилась в Крэйга Саммера?

Винни скрестила руки на груди и вздохнула:

– Сколько раз ты с ним виделась за последнюю пару недель?

Я почесала в затылке:

– Память отшибло.

– Бедняжечка. А все-таки?

– Откуда мне знать? Ну… пять-шесть.

– А с Ричардом, Стефом или Джонни?

Это становилось невыносимым. Нудеж Винни пора прекращать. Но прежде чем я успела открыть рот, она самодовольно ухмыльнулась:

– Видишь? Ты влюблена в Крэйга. Логично, верно? Так когда ты посмотришь правде в глаза и бросишь всех остальных?

– Пойми, все дело в новизне, и только. По-моему, твоя очередь заказывать кофе?

Винни окликнула Кева и сделала заказ. Сегодня я спешить не буду. Отправлюсь-ка к себе в Бэлхем – отосплюсь наконец. Ясно, что Винни ткнула пальцем в небо, но по крайней мере в одном она права: с Моргуном я вижусь чаще, чем с остальными, а это не дело. Если ведешь столь насыщенную жизнь, надо поддерживать равновесие, иначе все перевернется вверх дном. А жизнь станет намного более насыщенной, если мне придется делить ее на шестерых любовников.

Пока мы дожидались кофе, Винни пшикнула ингалятором. Под глазами у нее темнели круги, лицо было зеленовато-серым. Неужели она собирается угробить себя? Может, боится, не найдут ли у нее что-нибудь такое, о чем придется уведомлять контору, и тогда прости-прощай значок? Ведь именно так поступили с ее мужем, когда у него обнаружили диабет.

– Ты у врача была, Вин?

– Само собой, – тотчас откликнулась она, как бы сразу ставя меня на место.

– Вот и хорошо. – Я попыталась изобразить улыбку и выжидательно умолкла, но Винни продолжала смотреть в окно, за которым лил бесконечный дождь. – Ну, и… Что он сказал?

Винни принялась разглядывать свои обкусанные ногти.

– Чтобы я посоветовалась кое с кем в больнице. С консультантом. Говорит, какие-то анализы надо сделать. На следующей неделе.

– Что за анализы?

– А мне откуда знать? Я что, доктор?

– Верно.

Я хотела спросить еще кое-что, но не решилась, заметив страх в глазах Винни. Что-то в ней сегодня напомнило мне Мэв незадолго до конца. Но когда Кев принес наш кофе, Винни словно отсекла мое сочувствие и тревогу, заставила себя взбодриться, даже села попрямее.

– Если бы жизнь была мороженым, – завела она свою пластинку, – то моя стала бы ванильным шариком в вафельном рожке, а твоя была бы залита сиропом, сверху чем-нибудь посыпана и украшена бумажным зонтиком.

Винни теряет форму – запас фантазий иссякает. И в последнее время все ее сентенции вертятся вокруг еды. Интересно, сама-то она понимает, что эти мудрости говорят о ее жизни ничуть не меньше, чем о моей?

– Китс!

Я истуканом, скрестив ноги по-турецки, сидела перед недостроенным замком из разноцветных деревянных кубиков. Красный кубик в одной руке, зеленый – в другой, взгляд – в никуда.

– Извини, Дотти. – Красный кубик увенчал верхушку замка.

– Нет! – закричала она. – Зеленый! Китс, надо зелененький!

Диктаторша малолетняя.

Мы с Дотти затеяли игру. Я строю высоченную башню, а Дотти сидит рядом на корточках и наблюдает. Выжидает подходящий момент.

Это было правильное решение – провести вечер с Ричардом и Дотти. Я будто вышла из транса, а подтолкнуло меня к этому утреннее высказывание Винни. Я смотрю на Дотти – ее личико светится любовью. Она доверяет мне настолько, что может заснуть, положив голову мне на колени. Она часто плачет, когда я прощаюсь с ней, но верит, когда обещаю вернуться. Пугающая любовь.

– Быстрей, Китс, надо совсем высоко! Интересно, а у меня будет такая?

– Вот, дорогая. – В комнату неторопливо вошел Ричард и протянул мне бокал красного вина. На нем был фартук в горошек, с оборочками – реликвия супружеской жизни, не иначе. Он готовил бефстроганов на ужин, и щеки разрумянились от жара. – Через пару минут за стол.

– Отлично. – Я поменяла красный кубик на зеленый, наблюдая, как Ричард ставит компакт-диск.

«Моорчиба». Это все время крутили в том спортзале, где я встретила Джоэла.

Ричард снова ушел на кухню, а я взялась за желтый кубик – подразнила им Дотти, помахала в воздухе, прежде чем поставить на раскачивающуюся башню. И тут Дотти – бац! – нанесла удар.

Дети пугают. Только полюбуйтесь, как она бесится на останках моей башни. Дрожь пробирает.

– Сделай мне лодочку, – приказывает Дотти.

– Лодочку?

– Да. Мама делала. Сделай лодочку.

– Ох-х… Мама?

– Ужин готов, – кричит Ричард из кухни.

Я не заговаривала с ним об этом до тех пор, пока мы не покончили с любовью. Мы лежали в просторной постели, которую Ричард раньше делил с женой. Он дремал, а я смотрела в потолок и думала, не одеться ли и не слинять ли на работу. Во всяком случае, это был один из вопросов, которые упорно лезли в голову. Ричард лежал с левой стороны – как обычно, – а я с правой.

– Твоя жена спит на этом краю?

– Почему ты спрашиваешь? – Голос сонный, но в нем слышны настороженные нотки.

– Хочу знать. На этом?

Послышался щелчок, вспыхнул ночник. Ричард приподнялся на локте.

– Китти…

– Она была здесь, верно? Джемайма вернулась.

Ричард потер лоб и вздохнул.

– Когда она была здесь, Ричард?

– Пару дней назад. Слушай, Китти, ты не против, если я выпью стакан воды? Тебе налить?

– Нет, спасибо.

Я следила, как Ричард вылезает из кровати и надевает махровый халат. Он поплелся на кухню; я услышала, как льется вода из крана. Интересно, они переспали?..

– Между вами что-нибудь было? – спросила я, когда Ричард вернулся со стаканом.

– Нет. – Он присел на краешек кровати и взял меня за руку. – Нет, конечно нет. С чего ты такое взяла?

– Не знаю.

Джемайма – ведьма. Она ушла, когда Дотти не было и года. Сбежала. В Париже ее ждал некий Жерар. Кем надо быть, чтобы такое сделать?

– Китти, я люблю тебя. Я не хочу, чтобы Джемайма возвращалась ко мне. Да она и сама не рвется.

Ричард чего-то не договаривал.

– Но и обратно в Париж она тоже не рвется, верно?

– Нет. Она бросила Жерара. – Ричард отпил глоток воды. – Пока снимает квартиру в Хайгете.

Не нравится мне это «пока», ну да хрен с ним. Не становиться же параноиком. Я должна радоваться за Дотти… Но внезапно я остро ощутила, что спальня эта – ее, а не моя. Оранжевые стены, турецкий ковер, изголовье цвета лайма – все это наверняка выбирала она. И эта кровать тоже ее.

– Думаешь, она здесь надолго зависнет? Может, погадаем, когда она снова бросит Дотти?

Ричард выпустил мою руку, чтобы снять халат, и забрался обратно в постель.

– Если честно, я не знаю, – сказал он. – А ты не собираешься зависнуть здесь надолго, а, Китти?

– Ясное дело, собираюсь. – Я перегнулась через него, чтобы погасить свет. В темноте лучше – не видно Джемаймовой спальни. Я прижалась к Ричарду. – А можно заново обставить эту комнату?

1.00 ночи.

Одевалась я в темноте, чтобы не потревожить Ричарда. То ли переживания из-за Джемаймы подействовали, то ли кофе, то ли просто не привыкла спать в такое время, но глаз я так и не сомкнула. Значит, можно порулить, а Ричарду оставлю записку. Он поймет. Под его посапывание я бесшумно вышла из спальни. Дверь в комнату Дотти была приотворена – ей так нравится; проходя мимо, заглянула к ней – посмотреть, как она спит. Как всегда, Дотти лежала на животе, повернув голову налево, и крепко прижимала к себе игрушечного Кермита.

11.40 утра, среда.

Проснулась совершенно сбитая с толку, в полной уверенности, что лежу в постели Моргуна. А оказывается, я дома, в Бэлхеме. Но образ Моргуна четко стоял перед глазами – неужели приснился? Лавируя голышом среди своего кавардака, я наткнулась на собственное отражение в зеркале и схлопотала шок. Конечно, это самый «полнящий» период цикла – но такого отвратного брюха в природе существовать не должно! Это он виноват, со своими модными ресторанами, бесконечными винами и завтраками в постели! Спорт. Спорт и воздержание. Пора взять себя в руки.

Три часа выматывающей тренировки, и вот я, бодрая и свежая, держу путь к Джоэлу. Небо нависало над головой, серое и густое. Дождь, зарядивший еще вчера, не ослабевал, и моя машина дала течь. Кебы устроены не так, как нормальные автомобили, – они собраны из нескольких частей, которые то и дело норовят разъединиться. Винни раскатывает на одной из новых моделей с большими фарами. Может, и мне загнать своего старичка, пока совсем не вышел из строя? Вода скопилась за приборной доской и теперь капала мне на ноги. Хотя, по идее, закрепили доску совсем недавно. Халтурщики. Но я люблю эту груду металлолома – ведь она принадлежала Мэв. Если машины не будет, от Мэв не останется совсем ничего.

Я уже собиралась позвонить, но заметила, что дверь закрыта только на задвижку. О чем он думает – оставлять дверь чуть ли не нараспашку, чтобы мог зайти каждый, кому взбредет на ум! Неспокойно мне за этого мальчика. Я закрыла дверь и стала подниматься наверх, перепрыгивая через ступеньку.

– Джоэл? Джоэл, ты где?

Эти запахи я никак не ожидала здесь учуять. Не привычный освежитель воздуха, не смесь из сухих лепестков. Нет, сегодня было накурено, более того – я различила специфический запах травки. Подушки на кушетке раскиданы, пиджак – от Армани, разумеется – бесцеремонно брошен на пол. Пепельница набита окурками – от них остались одни фильтры. Рядом с пепельницей на подставке красуется стакан, еще один стакан – на полу возле полупустой бутылки «Гленфиддича».

– Джоэл?

Вспомнив, что у его матушки есть манера заявляться без предупреждения, я подхватила пепельницу, унесла на кухню и вытряхнула в мусорное ведро. Потом вернулась за стаканом и бутылкой виски. Стаканы сполоснула в мойке, а бутылку спрятала с глаз долой в буфет. Распахнула окно – пусть проветрится как следует. Все это я делала медленно, словно какая-то тяжесть навалилась на плечи. И только потом отправилась в спальню.

Джоэла не было. Постель смята, но его нет. В душе шумела вода. Я уже собиралась заглянуть в ванную, как вдруг заметила зеркало, обычно висевшее над умывальником. Теперь оно лежало на полу, все в разводах белого порошка; на зеркале валялась кредитная карточка «Виза» на имя Дж. Марша. Я присела на корточки, подцепила несколько крупинок пальцем, попробовала. Знакомый вкус.

Тело Джоэла угадывалось за матовым стеклом, в воздухе висел пар. Заметив меня, он крикнул: «Привет, Кот!» – и повернулся спиной, чтобы я не видела, как он намыливает свои причиндалы. Джоэл что-то тихонько мурлыкал, – кажется, «Нью-Йорк, Нью-Йорк», но певец из него неважный, так что я не уверена.

– Привет, Джоэл. – Я прислонилась к стене, глядя на него.

Через пару минут он появился, темная кожа влажно поблескивала. Джоэл всегда был в отличной форме, но сегодня мускулы казались еще тверже, еще мощнее. Я сняла с вешалки полотенце, протянула.

– Ты оставил входную дверь открытой. – Я смотрела, как он вытирает свое хозяйство.

– Ну и что?

– Кто угодно мог залезть.

– Мне надо было принять душ, а я знал, что ты вот-вот появишься. У тебя все в порядке, мамочка? Чаю хочешь?

– Нет, спасибо. – Этот его выпендреж…

– Как угодно. – Джоэл обмотал полотенце вокруг талии и отправился в спальню.

Я пошла за ним и пристроилась на краешке кровати, пока он шарил по комоду в поисках белья.

– Не хочешь проветриться? – спросила я. Странно, с этим новым Джоэлом я испытывала чувство неловкости и тревоги.

– Не могу, – отозвался он, натягивая трусы от Келвина Кляйна. Потом потянулся к веренице белых рубашек в шкафу. – На работу надо.

– Ну, знаешь… – Тут я уже разозлилась. – А по телефону нельзя было предупредить?

– Ты не спрашивала.

Я с трудом взяла себя в руки.

– Иди сюда и сядь. Я хочу с тобой поговорить.

– Извини, времени нет. – Джоэл влез в рубашку и принялся застегивать ее перед высоким зеркалом.

– Джоэл, что происходит? Кто тут был прошлой ночью?

– Друг. Хотя вообще-то тебя это не касается.

– Друг, который тебя спаивает? Балуется травой? И коксом? Джоэл, это не в твоем стиле.

– Стили меняются, верно? – Надев брюки, Джоэл присел к туалетному столику и достал лосьон с ватным тампоном. Я наблюдала, как он протирает лоб, подбородок, нос. Что-то изменилось в его лице – но что?

– Я беспокоюсь за тебя. Твой друг… Это кто-то с работы?

– А если и так? Из-за чего переполох? – Джоэл бросил тампон в корзину и взялся за увлажняющий крем «Клиник».

Да, брови какие-то не такие. Похоже, он их выщипал. Я не знала, что делать. Джоэл не хочет прикасаться ко мне, не хочет быть со мной… Уже не в первый раз я задалась вопросом, не настал ли у него кризис полового определения. А может, этот кризис уже миновал? И новый Джоэл и есть настоящий Джоэл?

– Джоэл, ты спишь с мужиками? – Вопрос сам собой сорвался с языка.

Он повернулся и одарил меня самой чувственной, самой озорной, самой кокетливой улыбкой, какую я только видела у него.

– Лишь по долгу службы, дорогая.

Что с моим лицом? Он еще веселится, гаденыш! Любуется эффектом, который произвели его слова! Маме он такое заявить не может, но я-то иду следующим номером. Только взгляните на него – расселся, прихорашивается, перышки чистит!

Я ведь знала, что здесь что-то не так, еще при нашей последней встрече поняла, что к чему, но не призналась самой себе. Гостей он принимает! Увидеть парня, который возит щеткой под креслом в парикмахерской, и тотчас предложить ему работу! Этот искатель талантов сразу углядел девичье личико, щенячьи глаза, маленькие крепкие ягодицы и вычислил, какие доходы может принести эта сладко-горькая уязвимость – фирменный знак Джоэла. Костюмы от Армани, исписанный ежедневник, такси, чтобы доставлять мальчишку то туда, то сюда… Все вместе сложилось во вполне определенную работу.

– Джоэл… – Горло пересохло так, что я с трудом могла говорить.

– Да, сладенькая? – Джоэл снова вернулся к зеркалу и разглядывал крохотный прыщик на подбородке. Я встала, подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Джоэл, ты не должен этого делать. Это плохо, это очень плохо для тебя. Тому человеку, мистеру Фишеру, нет до тебя никакого дела. Он тебя просто использует…

– Избавь меня от нотаций, Кот. – Джоэл стряхнул с плеча мою руку. – Эй! – Мой живот был как раз на уровне его глаз. Джоэл резко обернулся. – Ты беременна?

Он хотел похлопать меня по животу, но я отбросила его руку; щеки горели.

– Не говори глупостей. Я тебе помочь хочу, сопляк!

– Да-да, разумеется.

Я изо всех сил старалась сохранить остатки самообладания.

– Ладно, Джоэл, я ухожу. Как-нибудь увидимся. Береги себя.

– Ты просто ревнуешь! – закричал он мне в спину. – Ты меня не любишь – ты хочешь мною владеть! А я тебе не игрушка, сестрица!

Я бежала вниз по лестнице, задыхаясь от запаха травки, спиртного, потного секса – и благовоний его матушки.

У входной двери я обернулась. Джоэл стоял на верхней ступеньке и смотрел мне вслед. При всей браваде в глазах его была печаль. Он казался совершенно потерянным.

Я переминалась с ноги на ногу в коридоре, провонявшем старыми кроссовками, и читала объявления про дзюдо, медитацию, уроки плавания и танцы для пенсионеров. Лампа над головой мигала, вызывая головную боль. Вообще-то я не собиралась заглядывать сюда, а топчусь уже полчаса. Наверное, сцена у Джоэла меня так расстроила. Или я просто размякла?

– Ничего штучка, да? – вопросил мужской голос, и я круто обернулась.

Говорил блондинистый усач; он вышел из раздевалки в компании какого-то доходяги.

– Я бы так уверен не был, – забубнил в ответ доходяга. – Я бы еще поразмыслил…

Следом за ними потянулась целая вереница мужиков всех возрастов и размеров. Я начинала терять терпение. А может, он вовсе и не здесь…

– Эй!

Вот он. Крэйг. Появился из совсем другой двери в сопровождении какого-то козла с седой бороденкой. Потный, красный, но в отличие от остальных так и не снял белого костюма для фехтования.

– Сюрприз, – произнесла я, чувствуя себя полной дурой.

– Жена, что ли? – проблеял козел с бородкой.

– Нет, от я жены избавился, – хладнокровно ответил Крэйг. – Это Кэтрин, моя подруга. Кэтрин, это Эндрю, мой учитель фехтования.

– Привет, Эндрю. – До чего ж застенчиво и скромно это прозвучало! Да что со мной такое?

– Очень приятно. – Эндрю окинул меня с ног до головы маслянистым взглядом и подмигнул Крэйгу. Всю мою застенчивость как рукой сняло.

– Полегче, приятель. Я бы на тебя не поставил, если бы Кэтрин бросила тебе перчатку. – Моргун хлопнул Эндрю по спине – по-дружески, но, если не ошибаюсь, с подтекстом: проваливай. Бородатому слизню оставалось только пробормотать «до свидания» и убраться восвояси.

Крэйг передернул плечами:

– Извини. Но учитель он правда хороший.

– Не волнуйся, все в порядке.

– Я бы тебя поцеловал, но посмотри, в каком я виде. – Крэйг сморщил нос. – Ненавижу принимать здесь душ – вода ледяная. Но если бы знал, что ты придешь, вымылся бы и переоделся.

– Не волнуйся. Все в порядке, – повторила я и придвинулась ближе.

Крэйг вздрогнул, когда я наклонилась, чтобы поцеловать его, но тут же расслабился. Губы у него были теплыми. Я обвила Моргуна руками и хихикнула, наткнувшись на упругий щиток. – Будто с шиной «Мишлен» обнимаешься.

– Точно. – Крэйг высвободился. – Так каким ветром тебя сюда занесло, Катерина?

– Надо было тебя увидеть, – буркнула я.

Улыбка с его лица сползла, какое-то мгновение он казался растерянным. Потом глаза блеснули.

– Хотела посмотреть, как у меня это получается – бросок, выпад?

– В основном – да. Может, поедем к тебе?

Крэйг взял меня за руку.

– А почему бы нам сегодня не отправиться домой к тебе?

– Но там такой разгром…

– Какое это имеет значение. – Он сжал мою руку.

– Ну… Ладно.

2

Розовый телефон – Эми: а, нет, не Эми (нужен новый мобильник). «Это Крэйг. Пятница, час дня. Что ты делаешь вечером? Позвони мне».

Голубой телефон – Джоэл: ничего.

Желтый телефон – Стеф: «Привет, Кэт, это я. Сегодня пятница – время получать денежки! Как ты насчет того, чтобы повеселиться? Я угощаю. Звякни».

Зеленый телефон – Ричард: «Привет, Китти. Хотел узнать, не сможешь ли ты завтра со мной пообедать. Дотти проведет день с Джемаймой, и я подумал, что это было бы прекрасно – побыть наедине друг с другом. Дай мне знать, если ты свободна».

Красный телефон – Джонни: нет, не Джонни. Господи, опять он (надо купить новый мобильник). «Привет, это Крэйг. Я оставил сообщение на другом твоем телефоне, а потом задергался – вдруг ошибка? Катерина, зачем тебе столько мобильников? Как бы там ни было, позвони мне».

Всех выбросить из головы. Пятница – самый прибыльный день. Я работаю. Всё, точка.

– Кэт, ты же не думаешь, что это может продолжаться долго? Твоему эго, конечно, пошло на пользу, но ведь он еще ребенок.

3.37, ночь пятницы или утро субботы – кому как больше нравится. Ночь выдалась бурная, мы с Винни обе срубили порядочно деньжат и закруглились пораньше. И вот я излагала ей в нашей кафешке историю своих злоключений.

– Не в этом дело, Вин.

– А в чем тогда, Кэт? – Винни была в скверном настроении; странно, что она вообще слушала меня.

– Мне страшно за него. Я о нем забочусь.

– Естественно. Ты же обо всех заботишься. Потому и вертишь ими, и лапшу им на уши вешаешь. Все потому, что ты о них заботишься.

– Ты не понимаешь.

– Выпутывайся из этого, Кэтрин, пока с головой не увязла.

Винни брюзжала и брюзжала, так что я ушла. Просто встала и ушла на середине ее речи – не хватало только, чтобы мне мозги компостировали после целой ночи напряженной работы. Мой обшарпанный «фарэвей» стоял позади ее блестящего красного ТХ1. Я на ощупь возилась с ключами в дождливой мгле и вполголоса костерила Винни. Старая корова, чем в мою жизнь соваться, пусть лучше со своей разбирается! Распахнув дверцу, наконец услышала, как надрывается один из мобильников. Красный. Если это опять Крэйг, то пошел он в задницу. Тем не менее, бухнувшись на сиденье и захлопнув дверцу, я нашарила в бардачке телефон.

– Алло?

– Я звоню по поводу Джонни Джордана. – Мужской голос – хриплый и резкий. Незнакомый.

– Что с ним?

– Вы его подружка? – Это слово было произнесено с таким презрением, что прозвучало как оскорбление.

– Кто говорит?

– У Джонни неприятности. Вам лучше приехать и его вытащить.

Во рту моментально пересохло.

– Какие неприятности? О чем вы?

– Неприятности такие, что если вы не подъедете и его не заберете, я не смогу помочь, когда ему голову в плечи вобьют. Comprene[11]11
  Понимаете (исп.).


[Закрыть]?

– Пожалуйста, дайте мне с ним поговорить. Он с вами? – Голос мой дрожал.

– Он сейчас не в том состоянии, чтобы балакать, цыпочка. Нагрузился под завязку и налетел на чей-то кулак.

Неожиданный стук в стекло заставил меня подскочить, я даже уронила телефон. Нырнув за трубкой, еще о руль башкой приложилась. Скривившись, я распрямилась и пробормотала в трубку:

– Извините. Послушайте, что случилось?

На тротуаре так и клокотала Винни.

– Просто приезжайте, pronto, – сказал незнакомец. – Или ваш дружок обзаведется новыми шрамами. Тернпайк-лейн. Красная дверь сразу за кафе «У Оза». Спросите Джорджа, ясно?

– Да, кажется, я знаю, где это. Буду через двадцать минут, если пробки – чуть дольше.

Винни снова постучала в стекло. Я отмахнулась.

– Чем быстрей, тем лучше. – В голосе человека слышалось что-то странное. Паника. Он отключился.

Снова стук. Я раздраженно опустила стекло.

– Уймись, Вин. Я в дерьме по уши.

– Не смей вылетать за дверь, когда я с тобой разговариваю, Кэтрин!.. В каком еще дерьме?

Опять она всюду сует свой нос.

– Не знаю. Только что позвонил какой-то тип – даже не соображу, откуда у него номер. У Джонни проблемы. Этот парень говорит, он в полном отрубе. Кажется, напился и подрался. Я на Тернпайк-лейн, заберу его.

Винни покачала головой:

– Кэтрин, ради бога, не впутывайся. На одну ночь с меня хватит.

– А как я, по-твоему, должна поступить, Вин? Оставить его там, и пусть из него отбивную делают? А если бы это был Пол? Да ты бы туда пулей летела.

– Ну ладно, – смущенно буркнула Винни. – Едем вместе.

– Нет, Вин, это ни к чему…

– Я не собираюсь пускать тебя одну в хрен знает какие тернпайки. Открывай, я сажусь! И не спорь.

4.33 утра.

Мы ехали мимо станции «Финсбери-парк», по Севен-Систер-роуд, на Грин-дейнз. Мы – это Винни и я. В молчании катили мимо турецких пекарен, складов, магазинчиков с кебабами, обшарпанных пабов, зеленных лавок с пустыми контейнерами и старыми корзинами, выставленными на тротуар. Нырнули под мост, на котором белой краской было намалевано: «Добро пожаловать в Хэринджей». Голова ныла; там, где я приложилась об руль, набухала шишка. Дождь прекратился.

Тернпайк-лейн – какое неподходящее название. «Дорожная застава» – прелестно звучит, верно? Ожидаешь найти здесь крытые соломой коттеджи и журчащий ручеек – а на деле это отхожее место. Даже воздух отдавал грязью, когда мы вылезли из машины. Вокруг никого, только пара каких-то типов с поднятыми капюшонами болталась на углу, да в дверях лавчонки спала старуха – ее почти не было видно среди кучи хлама, в которой она свернулась. Я заперла кеб, от души надеясь, что типы в капюшонах на самом деле вовсе не такое ворье, каким кажутся. Тишину нарушали лишь отдаленные гудки автомобилей и воркование голубей, усевшихся рядком на подоконнике.

Кафе «У Оза» оказалось обычной облезлой грязной забегаловкой с замызганными занавесками; где-то в глубине мерцали огни игровых автоматов. Мы подошли к красной двери с облупившейся краской, и я позвонила. Мгновение спустя затрещал интерком. Мужской голос залопотал что-то на незнакомом языке – то ли турецком, то ли курдском.

– Мне нужен Джордж.

Послышалось жужжание, щелчок – и я, бросив взгляд на Винни, толкнула дверь. Винни выглядела испуганной и усталой.

– Спасибо, Вин.

Она пожала плечами:

– Да ладно. Давай с этим разберемся.

Электрическая лампочка освещала только вонючее крыльцо, и, когда входная дверь закрылась, мы очутились в непроглядной тьме. Я была напугана гораздо больше, чем хотела это показать, и с трудом подавляла желание вцепиться в руку Винни. Где-то наверху со скрипом отворилась дверь, и в прямоугольнике тусклого света обозначился силуэт какого-то амбала, привалившегося к косяку.

– Джордж? – позвала я.

– Не-а. Джорджа внутрь, – отозвался амбал с сильным турецким акцентом.

Пока мы поднимались, Винни дышала с присвистом. Только бы с ней все было в порядке – вряд ли она захватила с собой ингалятор. Амбал посторонился, и мы протиснулись в комнату.

В воздухе висела густая завеса дыма, в нос шибануло запахом пота и спиртного. Кругом грязь, некогда белые стены пожелтели; там, где прежде висели картины, остались только более светлые пятна. Слева располагалась кухня, буквально заваленная немытой посудой; худой плешивый человек склонился над плитой, прикуривая от конфорки.

– Джордж? – снова спросила я.

Он обернулся. Бледное лицо почему-то напомнило рожу того гада, который пытался поджечь мой кеб. Светлые глаза, тонкий рот. Он кивнул.

– А вы…

– Кэтрин. А это моя подруга Винни. Амбал закрыл за нами дверь и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди. На нем была футболка с желтой ухмыляющейся харей. На его собственной харе улыбка отсутствовала.

– Где Джонни? – Мне не удалось скрыть дрожь в голосе.

Джордж махнул рукой.

Я обернулась. Пара драных кресел. Круглый стол, загроможденный переполненными пепельницами, бутылками из-под виски и разбросанными игральными картами. Три стула стоят, четвертый опрокинут. По дырявому красному ковру тоже раскиданы карты. Из-под стола торчат ноги Джонни. Я кинулась к нему. Джонни в полной отключке лежал на полу. С правой стороны его лицо превратилось в сплошной кровоподтек. Кровь запеклась возле носа, на изрезанных шрамами щеках, на воротнике заношенной белой рубашки.

– О господи… Джонни…

Я опустилась на колени, приподняла его голову, склонилась – и ощутила мощную волну перегара. Джонни негромко застонал.

– Так вот какой ты, великий Джонни Джордан, – процедила Винни.

Я ее проигнорировала.

– Что произошло?

– Джонни не умеет проигрывать, – сказал Джордж. Он стряхнул пепел прямо на ковер и направился к нам. – Мехмет увел Оза, чтобы тот прошвырнулся и поостыл, но они вот-вот вернутся. Лучше вам убрать этого придурка до их прихода. Эрдаль подсобит на лестнице.

Я держала ноги Джонни, а Эрдаль подхватил его под мышки. Винни прошла вперед, чтобы открыть нам дверь. Джонни оказался тяжелым, у меня чуть спина не сломалась, пока мы медленно спускались по ступенькам. Джордж смотрел нам вслед, стоя в дверях с сигаретой в руке. Когда мы уже были внизу, он крикнул:

– Как очухается – скажите, чтобы к завтрашнему вечеру бабки вернул наличкой.

– Сколько он должен? – спросила я.

– Три куска.

Только когда Эрдаль помог нам загрузить Джонни на заднее сиденье и я снова села за руль, страх навалился в полной мере. Ехали мы быстро, но у парка Финсбери пришлось притормозить, чтобы глотнуть свежего воздуха. Я опустилась на бордюр, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя; Винни вылезла из машины, подошла, присела рядом, обняла меня. Я слышала свистящий звук в ее груди. Как будто там паровой двигатель. Потом мы забрались обратно в машину.

– Как по-твоему, может, его в больницу надо? – спросила я, когда мы двинулись дальше.

– Просто уложи его в постель. Проспится – будет в норме.

– Ты думаешь?

– Ага.

Я перехватила в зеркале ее взгляд. Винни попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Голова Джонни упала ей на плечо, и на кремовом джемпере осталось пятнышко крови. Я задумалась – а что она скажет Полу?

Небо уже светлело у горизонта и больше не походило на вязкую массу, когда мы припарковались за ржавым белым фургоном. Выволакивая Джонни из машины и запихивая его в лифт, мы чуть копыта не откинули – здесь-то Эрдаля не было. Но все-таки управились. Пришлось поддерживать Джонни с обеих сторон. Я вспомнила, как мы с Моргуном перли в его квартиру Генри при нашей первой встрече. Винни не отпускал кашель, и я уже всерьез тревожилась за нее.

Когда мы наконец добрались до двери, Винни пришлось держать Джонни, прислонив его к стене, пока я разыскивала ключи у него в карманах.

– Господи, ну и помойка… – пробормотала Винни, принюхиваясь, когда мы все же очутились в квартире. Джонни мы полуположили, полууронили на кровать. Он застонал и пробормотал что-то похожее на «Кэйти…», но я не уверена.

– Выпить хочешь? – спросила я. – У него всегда есть что глотнуть – надо только поискать.

Винни помотала головой:

– Нет, спасибо. Я бы хотела вновь увидеть мужа и детей – если ты не откажешься подбросить меня к «Крокодилу».

– Не стану тебя упрекать. – Я покосилась на развалины, которые некогда носили имя Джонни. – Как думаешь, если мы оставим его одного, с ним все будет в порядке?

– Ясное дело.

Обычно так говорят «а пошел он». – Винни…

– Да знаю я.

Наезжать на меня Винни принялась по пути в «Крокодил».

– Так дальше продолжаться не может, Кэтрин. Ты теряешь и время, и силы. А он этого не стоит.

Я постаралась сдержаться: этой ночью Винни так помогла мне. Но это было нелегко.

– Ты его не знаешь, Вин.

– Мне незачем его знать. Я видела вполне достаточно.

Я смолчала, лелея надежду, что и Винни последует моему примеру. Даст бог, не разинет пасть, пока мы не доедем до «Крокодила», и я на нее собак не спущу. Некоторое время было тихо, но потом Винни завелась по новой:

– Пора тебе определяться – я не только о Джонни. Сама-то помнишь, как ныла на Рождество, что пришлось за один день сожрать пять обедов? А кто в феврале пять дней рождения отмечал? А летом кто гадал, с кем на отдых отправиться? Безумие, вот что это такое! Пошли ты этих недоделков, Кэт.

Все, с меня хватит.

– Послушай-ка… Вин… Ты все разложила по коробочкам и наклеила ярлыки. А Джонни – это гораздо больше, чем тот ярлык, который ты на него присобачила. И Джоэл. И Эми. И я.

Винни с шумом втянула в себя воздух:

– Я тебе это говорю только потому, что ты моя подруга. И я хочу видеть тебя счастливой. И не пытайся мне врать, что ты и так счастлива, – не верю. Я хочу увидеть, как ты влюбишься, выйдешь замуж, нарожаешь детей – это что, так плохо? Я хочу, чтобы ты устроила свою жизнь.