Текст книги "Воспоминание о настоящем"

– Сём, инструменты возьми, не руками же закапывать, – кричит Макс.

– Что закапывать? – сдавленно лепечу я.

Секьюрити отпускает мою шею, но крепко хватает за руку, затем молча достаёт из багажника какую-то палку с несколькими кнопками. С этой палкой в руках он выглядит крайне угрожающе, словно сошедший с картинки пещерный человек эпохи палеолита. Макс садится за руль автомобиля и отъезжает дальше от дороги.

– Что закапывать? – срываюсь на крик.

Семён Викторович вопросительно смотрит на меня. Для него ответ очевиден. Для меня тоже очевиден, но я не хочу так… А как же мои видения? Им не суждено сбыться? Не может быть… Я не должна так… Или?..

– Макс! Макс, не надо, – кричу изо всех сил. – Нет, не делай этого…

Кажется, сейчас я готова пообещать всё, что угодно, согласиться с любыми условиями, делать всё, что скажут… Только бы сказали… Ненавижу себя за это. Какое ужасное состояние! Но Макс лишь пожимает плечами. От страха трясутся руки и ноги, не хватает воздуха. Голова идёт кругом, но Семён Викторович крепко держит меня, не давая рухнуть наземь. Стрелки часов. Чья-то рука с браслетом. Цифра восемь. Секьюрити заставляет меня куда-то идти. Закрываю глаза. Ноги не слушаются.

– Жива? – задаёт Макс вопрос.

Поднимаю голову. Я действительно слышу его голос?

– Жива? – повторяет он вопрос, повышая голос.

Киваю.

– Ты думала, что от нас так легко удрать?

Опускаю голову. Не знаю, чем я думала. Я так испугалась последнего видения, что перестала о чём-либо думать, мозг отключился…

– Столько трудов насмарку, я уж было начал тебе доверять, решётку на окне планировал отключить… – продолжает причитать Макс. Он и сейчас остаётся занудой. – Ирэн, ты всё поняла? Я больше ничего не хочу объяснять, и, поверь, не буду этого делать. Или работаешь, или я ищу тебе замену. И так много времени потеряно. Ясно?

Молчу. По-моему, я не могу пошевелиться.

– Ясно тебе? – небрежно берёт меня за подбородок Макс.

Чуть заметно киваю, отведя взгляд в сторону. Мне ещё и стыдно должно быть? Что происходит?

– Ты уверена в том, что услышала меня? – настаивает он, продолжая удерживать в своей руке моё лицо.

Смотрю ему в глаза, щурюсь – ненавижу, ненавижу этого человека… Он ждёт, смотрит на меня и ждёт. Стиснув зубы, киваю головой.

– Отлично, – отпускает он мой подбородок и, обращаясь к Семёну Викторовичу, добавляет, – в машину её.

Кажется, что на моём лице остались вмятины от его хватких рук. Макс садится за руль, секьюрити рядом, меня усаживают на заднее сидение. К отсутствию двери я уже привыкла. Дыхание нормализуется, рука от жёстких пальцев Семёна Викторовича сильно болит. Теперь платье месяц не наденешь, пока синяки не сойдут.

– В особняк или уже до кафе доедем и там поужинаем? – спрашивает Макс. (, и глазом не моргнув. Необязательно в диалогах каждую реплику оснащать словами автора, у вас из-за этого возникают трудности с подбором синонимов к глаголу «говорить», а еще вы перегружаете слова автора в диалоге зачастую совсем ненужными дополнениями в виде деепричастных оборотов. Отсюда довольно странные – ненужные! – «приподняв бровь» и т. п. – причем о себе, словно героиня смотрит в зеркало в момент действия, да еще и почему-то то левую, то правую. Зачем? Как статист в дешевом театре… Ну и не только про брови, есть много необоснованных деепричастий, не вяжущихся с событиями, настроением. Это уводит от главного, рассеивает внимание читателя, засоряет текст)

Киваю, мне всё равно. Пусть делают, что хотят…

Автомобиль вновь выезжает на трассу. Пытаюсь очистить испачканную в багажнике одежду. Тщетно.

– Испугалась?

– Да, – с удивлением обнаружию, что дар речи ко мне вернулся.

– Запомнила?

– Что?

– Запомнила свои мысли в тот момент?

Молчу.

– Запомнила?

– Да, – говорю чуть слышно.

– Вспоминай периодически…

– Непременно, – цежу сквозь зубы.

А властелином мира тебя теперь не начать называть?

– Выводы сделала? – не унимается Макс.

– Да.

– Какие выводы сделала?

Действительно, какие выводы я сделала?

– Неудобно ездить в багажнике, – пытаюсь улыбнуться я.

– Точно. Тем, кто этого не испытал, не понять. Вот Сёма предлагал оставить тебя в багажнике до самого города.

Я опять обиделась, молчу.

– Давно спросить хотел, почему закрываешь глаза? – немного помолчав, продолжает Макс, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

– Привычка, – пытаюсь ограничиться шаблонными фразами.

– Откуда?

– Из детства, как почти все привычки, – отвечаю, убирая за ухо выбившийся локон.

– И с чем эта привычка связана? – проявляет настойчивость Макс.

Понимаю, что отмолчаться явно не удастся.

– Когда… – едва слышно начинаю я.

– Не слышу, говори громче.

Он издевается.

– Когда нас с младшей сестрой родители оставляли одних и ей становилось страшно, мы начинали играть. Игру придумали сами, назвали «Исчезалка». Смысл ее заключался в необходимости закрыть глаза и представить, будто исчезаешь и оказываешься в совершенно другом месте. Любое место можно было загадывать.

– И какое место загадывала ты?

– Я тебя плохо слышу, – неумело лгу.

– И какое место загадывала ты? – громко повторяет он вопрос.

– Не помню…

– Не обманывай.

Тяжело вздыхаю. Стараюсь не показывать раздражения.

– Представляла сад, в котором много птиц и цветов.

– Теперь тоже закрываешь глаза, когда страшно?

– Не всегда.

– Почему ещё?

Настойчивость Макса начинает действовать на нервы. Приходится объяснять элементарные вещи.

– Неплохой способ борьбы со страхом, – и, немного подумав, откровенно добавляю, – или с собой.

– Почему с собой? – уточняет он так, будто знает ответ, но непременно хочет услышать его от меня.

– Потому что любой страх лишь в голове, границы и пределы страха мы придумываем себе сами. Ничто извне не способно нас напугать, – усмехнувшись, дополняю, – теперь часто закрываю глаза, когда хочу исчезнуть.

Макс наблюдает за мной в зеркало. Услышал знакомую фразу?

– А что представляешь?

– Это обязательно? – с заметным раздражением уточняю я.

– Хочу знать, – невозмутимо отвечает он.

Так обязательно или нет?

– Представляю море, – решаю ответить я.

– Отлично. Если бы я играл в эту игру, то тоже бы представлял море, – вполне серьезно замечает он.

Посчитав, что темы для разговора исчерпаны, Макс громко включает музыку. Мчим по трассе. Думаю, как теперь удалить пятна с одежды. Ни о чём другом думать больше нет сил. Несколько раз ловлю на себе взгляд Макса. Семён Викторович пытается подпевать, отчётливо проговаривает некоторые слова популярной песни. Закрываю лицо руками. Ладно. Хорошо хоть не убили.

Макс паркует автомобиль на стоянке возле торгового центра. С удивлением смотрю на него.

– Мы не в торговый центр, – успокаивает он. – Посмотри направо, это лучшая пекарня в мире. Просто на той парковке места нет, придётся пройтись.

Смотрю в указанном направлении. Небольшое кафе, скромная вывеска у входа, ничего примечательного.

– Лучшая в мире? – с сомнением в голосе уточняю я.

– Почувствуй воздух, он пропитан запахом булочек с ванилью, – воодушевленно говорит он. – Там уютно, и персонал готов исполнить любую просьбу или особенное пожелание.

Особенное пожелание?.. Звучит сомнительно. Макс сосредоточенно смотрит на меня, от этого взгляда, словно прожигающего насквозь, становится не по себе.

– Ты оценишь, – уверенно заявляет он.

Эта фраза, точнее, интонация, с которой Макс её произносит, вызывает недоумение.

– Не знала, что сладости любишь.

– Сладости не люблю, а эти булочки с ванилью мне нравятся. Пойдём.

Он выходит из автомобиля. Семён Викторович внимательно смотрит на меня. Под его тяжёлым взглядом я медленно и неэлегантно выползаю из машины. Из-за пятен на одежде чувствую себя трубочистом. Пытаюсь сообщить присутствующим, что выгляжу неподобающим образом, однако меня никто не слышит.

– Макс! – чётко произносит приятный женский голос за моей спиной.

Мы втроём одновременно поворачиваемся к источнику звука. Девушка. Мило улыбаясь, она доброжелательно, но сдержанно здоровается со мной и Семёном Викторовичем. Макса приветствует более радушно, обнимает за шею. Обычно так женщины обнимают мужчин, по которым искренне соскучились. Возраст девушки определить довольно трудно, колеблется от восемнадцати до тридцати семи лет. Она олицетворяет собой всё то, что в современном обществе принято называть ёмким словом «ухоженность». Если объяснять просто, в ней и на ней столько денег, что легко хватит на хороший автомобиль премиум-класса. Молодая красивая шатенка с сияющей кожей, шикарной фигурой и блестящими волосами. Стильная укладка, модная одежда и обувь узнаваемого бренда гармонично завершают образ. Без сомнений, она очаровательна. Производит приятное впечатление, притягивает внимание, вызывает зависть у женщин и вполне объяснимые физиологические порывы у мужчин. Шаблон идеальной современной женщины, которому она идеально соответствует.

По реакции Макса неясно, насколько сильно он рад неожиданной встрече. Мы с Семёном Викторовичем деликатно отходим вперёд, предоставив шефу возможность спокойно пообщаться со знакомой. Наблюдаю за этой парой со стороны. Трудно не заметить, как великолепно эти высокие, статные, увлеченные беседой и друг другом молодые люди смотрятся вместе. Красивая пара.

Семён Викторович тем временем не сводит с меня глаз. Его сверлящий взгляд раздражает. Хочется убежать, спрятаться в укромном месте. Не получится у нас мирного сосуществования…

– Выйдя из лабиринта, я отправилась искать тебя, – говоря я смущенно.

– В багажнике? – недоумённо уточняет секьюрити.

Любопытно. Я думала, Семён Викторович по обыкновению кивнёт головой и на этом закончит диалог.

– Было интересно, как быстро меня найдут.

Молчит и смотрит.

– Не смотри так на меня. Между прочим, ты сначала хотел, чтобы я до города тряслась в багажнике, а затем по приказу Макса был готов меня закопать в лесу. Мы в расчёте, – дополняю, набравшись мужества.

Молчит и смотрит. Отворачиваюсь в сторону. Макс снова оказывается в поле моего зрения. Девушка при каждом удобном и, видимо, не совсем удобном для Макса случае касается его руки, всем видом выказывая особое расположение к мужчине. Свой интерес девушка не считает нужным скрывать. Создаётся впечатление, что между ними, как минимум, давние приятельские отношения. Макс приветлив и много улыбается. Она смеётся, производя впечатление уверенной в себе особы.

Ловлю себя на мысли, что немного завидую. Реально оценивая свои внешние данные, рядом с такими девушками всегда чувствуешь себя ещё более неидеальной, чем обычно. От этого ощущения и пятен на одежде настроение портится окончательно. Углубляюсь в свои неидеальные мысли, теряю счёт времени.

Пообщавшись с Максом, девушка прощается с нами, по-женски окидывая меня оценивающим взглядом. Согласна, смотреть особенно не на что. Она что-то шепчет Максу на ухо, по его довольному выражению лица и горящему взгляду ясно: сказанное ему нравится. Летящей походкой девушка удаляется. Через секунду физически Макс присоединяется к нам, однако ощущение, что его мысли ушли вместе с длинноногой красавицей, не покидает.

– Светишься, будто рождественская ёлка, – не в силах я удержаться от комментариев.

Он лишь самодовольно усмехается в ответ. Мужчины… Предсказуемо.

– Твоя девушка?

– Давно не виделись.

– Красивая, – искренне отмечаю я.

– Да, – уверенно кивает головой Макс.

– Хорошо, когда помимо красивой внешней оболочки, есть достойное внутреннее содержание.

– Ум, воспитание, доброта…

– Остановись, – беспощадно прерываю полёт фантазии Макса я. – Обойдусь без этой ценной информации и деликатных подробностей.

– Извини. Ты права, некорректно говорить о девушке в присутствии другой девушки.

– Особенно если говоришь об идеальной девушке, – искренне улыбаюсь я.

Макс внимательно смотрит на меня. Значение этого взгляда растолковать не удаётся. Направляемся к кафе.

– Можно я не пойду? – прошу я, устав подбирать нужные слова.

Мужчины на секунду останавливаются.

– Почему? – удивляется Макс.

Сказать правду не решаюсь.

– Я не голодна, – робко бормочу, потупив взор.

Судя по выражениям лиц спутников, моё состояние явно не повод менять планы. Макс и Семён Викторович переглядываются и вновь двигаются к намеченной цели.

– Вредно на ночь булки с ванилью трескать, – повышаю тон я.

Но и эта непреложная истина для них не является аргументом.

– Там много разнообразных салатов, – и не думая останавливаться, говорит Макс.

В этот момент я оступаюсь, теряю равновесие. Молниеносная реакция Семёна Викторовича и его надёжное плечо спасают меня от, казалось, неминуемой встречи с асфальтом.

– Благодарю, – обращаюсь к спасителю.

Секьюрити кивает в ответ. Хоть смотреть хмурым взглядом перестал.

– Не ушиблась? – интересуется Макс.

– Очень ушиблась, – затем немного подумав, уверенно добавляю, – идите, я вас здесь подожду.

Воцаряется тишина. Мужчины сосредоточенно смотрят на меня, затем, не сговариваясь, заливаются гомерическим хохотом. Даже угрюмый Семён Викторович поддаётся безудержному веселью. Я их веселья не разделяю и смотрю на происходящее с лицом оскорблённого до глубины души человека. В такие моменты толерантность становится моим главным достоинством. Мужчин не остановить, их громкий хохот пугает прохожих.

– Шутку мы оценили, – сквозь слёзы произносит Макс.

Злобно усмехаюсь, вздёрнув бровь (???) Делать нечего, плетусь вместе с ними к заведению. На вывеске надпись «Пряность», в воздухе витают ароматы ванили… При других обстоятельствах я бы непременно зашла в это кафе. При других… обстоятельствах… Но сейчас нужно что-то делать.

– Я ужасно пахну, у меня грязная одежда, и тут ещё ты со своей идеальной девушкой. Стесняюсь в таком виде идти в общественное место, – кричу я обиженно, больно прикусываю губу.

Макс разворачивается и молча направляется в противоположную от кафе сторону. Мы с Семёном Викторовичем следуем за ним. Садимся в автомобиль и возвращаемся в особняк. Едем быстро, едем молча. Так легко всё получилось, только нужно было сказать правду.

– Интересно, Марина что-нибудь вкусное приготовила? – подъезжая к особняку, будто невзначай, вспоминает Макс.

Семён Викторович что-то отвечает, я пожимаю плечами. Ни о чём не хочу думать. Ничего не хочу слышать. Никого не хочу видеть.

Сославшись на усталость, игнорирую ужин. Удивительно, но несмотря ни на что записи в дневнике делаю исправно. После душа чувствую себя вполне отдохнувшей и даже нахожу силы попробовать ещё одно упражнение из серии «стань экстрасенсом за три дня». Наконец, умостившись в рекомендованной для данного упражнения позе, а именно сидя на пятках и коленях на полу, я соединяю локти перед грудью. Складываю ладони, поднимаю их выше головы и направляю вертикально вверх. Затем, согласно совету автора пособия, концентрируюсь и направляю всю умственную энергию на ладони. Концентрируюсь и направляю… В такой позиции предстоит сидеть минут сорок. Впечатляюще, если учесть, что первые несколько минут я просто пытаюсь сохранить равновесие. Когда удаётся добиться успеха, даже чувствую обещанное раскрытие осязательного канала и увеличение энергетики рук. После пяти минут сидения в данной позе начинаю гордиться собой. Но радость и чувство удовлетворения от проделанной работы и достигнутых результатов быстро сменяется ощущением дискомфорта: ноги начинают неметь. Всё ещё пытаюсь концентрировать умственную энергию. Ещё через несколько минут пребывания в столь неудобном положении ноги начинают медленно, но неизбежно затекать. Доподлинно неизвестно кем, экстрасенсом или опытным йогом необходимо быть, чтобы сорок минут сидеть в такой поистине изощрённой позе, умудряясь при этом ещё и концентрировать энергию. Моя попытка увеличения энергетики рук оканчивается тем, что левая нога затекает, правую руку сводит, а шею заклинивает. Скорчившись от боли, падаю на пол. Минут пятнадцать не могу шевелить конечностями. Пытаюсь подняться, однако сделать это удаётся не сразу. Единственное положение, в котором теперь чувствую себя более-менее комфортно, научно называется «АдхоМукхаШванасана» или поза «собака мордой вниз». Стою на четвереньках, ладони, колени и стопы на ширине плеч, бёдра и руки перпендикулярны полу, руки, шея и спина вытянуты. В такой неприличной позиции нахожусь до тех пор, пока тело не перестаёт протестовать против раскрытия осязательного канала.

Смирившись с поражением и в этот раз, доползаю до кровати и, выключив свет, ложусь спать. По обыкновению засунув руку под подушку, нахожу карточку. Наверное, послание от Инны. Поскольку уверенности в том, что комната не оснащена видеокамерой, у меня нет, чтобы прочесть послание, захожу в ванную комнату. Озираясь по сторонам, встаю в ванну, задёргиваю шторку и под шум воды включаю карточку. Откровенно говоря, после сегодняшнего инцидента особых надежд на побег не питаю.

Провожу рукой по поверхности, от тепла пальцев карта активируется, появляется текст. Ответ на мою просьбу Инна излагает более чем лаконично: «Не могу. Не получится. Правая рука». Через пять секунд срабатывает функция автоматического удаления текста после прочтения.

Сложно с уверенностью утверждать, что именно она имеет в виду, упоминая правую руку. Наверное, шрам на запястье и постоянное слежка за нами. Это неважно. Не нужно было вообще к Инне обращаться, просто отчаяние затмило разум. Женщины… Кажется, мы просто сотканы из противоречий.

Деактивирую карту, она медленно растворяется в воздухе, как и моя вера в спасение. Вновь напоминаю себе, что всё обязательно будет хорошо. Ложусь спать, но уснуть удаётся не сразу.

День девятый.

Утро начинается с робкого, едва ощутимого стука в дверь. Получив разрешение войти, Инна вносит в комнату поднос с кружечкой кофе и пластиковым пакетом среднего размера.

– Здравствуйте, не разбудила? – извиняющимся тоном спрашивает она.

– Всё в порядке, давно не сплю, – бойко лгу я.

Инна улыбается, но её улыбка меня пугает. Желая казаться дружелюбной, она неестественно растягивает рот. Навязчивое ощущение двуличности человека не покидает меня. Всё больше углубляюсь в мысли, что вчерашний крик о помощи был явной ошибкой. Кутаюсь в одеяло.

– Макс сказал, чтобы я это отдала. Срочно, – оставляя поднос на прикроватной тумбочке, замечает она.

– Хорошо. Спасибо.

Инна ждёт. Смотрит на меня и ждёт. Не знаю, что она хочет услышать.

– Я прочла, – тихо говорю.

Она прижимает палец к губам, закрывает глаза и кивает в сторону двери.

– Это невозможно сделать, – по слогам произносит она слова.

– Понятно. Я поняла.

Не знаю, что ещё можно сказать по этому поводу. Вновь корю себя за необдуманный поступок и просьбу о помощи. Молчу. Сделав свою работу, Инна разворачивается и идёт к двери. Она берётся за дверную ручку и на секунду останавливает взгляд на мне. Сложно передать словами энергетику этого взгляда, но так унизительно я себя не чувствовала даже с холщовым мешком на голове и вылезая из багажника автомобиля. Глаза Инны буквально ликуют от радости, отказ в помощи бежать отсюда доставляет ей массу удовольствия. Наверное, она готова повторять свои слова много раз, снова и снова внимательно наблюдая за моей реакцией. Главное, чтоб в чашке кофе не было ложки цианистого калия.

Делаю глоток кофе, от удовольствия закрываю глаза. Тёплая жидкость разливается по телу, наполняя энергией и бодростью. Смотрю на термопакет с надписью. Интересно. Запах ванили постепенно окутывает всю комнату. Аккуратно разворачиваю упаковку, в нём небольшая коробка и карточка. Что в коробке, можно догадаться по запаху, поэтому пока убираю её в сторону. Гораздо больший интерес представляет послание. Макс решил удивить? Активирую карточку, читаю текст.

«Идеальные булочки для неидеальной девушки. Приятного аппетита.

P.S. На твоём месте, я бы не лелеял мысль о возможности доверительных взаимоотношений с Инной… И не забывал о шраме на правой руке».

Чудесно. Всякий умён в чужой беде. Вскидываю руки. Не мог сказать вчера утром, чтобы я не доверяла Инне? Сейчас не чувствовала бы себя столь нелепо. Снова злюсь на себя. Безусловно, я сама виновата: с лёгкостью сменила категоричность и непреклонность на мольбу о помощи. Решила игнорировать дух соперничества, привнесённый Инной в наши отношения, её взгляды, адресованные Максу вскользь, будто мимолётно, но столь очевидные, явное и нескрываемое раздражение, испытываемое ею ко мне. Легко и непринуждённо я пренебрегла всеми этими обстоятельствами, когда решила, что мне требуется её помощь. Кто бы на месте Инны поступил благородно и не воспользовался ситуацией и моей слабостью?

Убираю карточку в сторону, через секунду она растворяется. Выдыхаю. Улыбаюсь. Макс, невзирая ни на что, неизменно остаётся верен себе. Пожалуй, это в нём особенно восхищает. Возвращаюсь к коробке, из которой доносится волшебный аромат.

В предвкушении чего-то невообразимо вкусного верчу коробку в руках. На верхней части вырисовывается название «Пряность» и адрес кафе-пекарни, а также пожелание приятного аппетита. Теперь, по крайней мере, знаю, рядом с каким населённым пунктом нахожусь. Хотя не уверена, что столь ценные сведения могут пригодиться. Пятая улица, восьмой квартал… Снова цифра восемь преследует меня. Не решаюсь извлечь содержимое из коробки. Предаюсь воспоминаниям… Детство, дом, семья, мама готовит завтрак. Как недавно это было и как много времени прошло с тех пор. Немыслимо. Слышала, что время неумолимо, но не предполагала насколько…

Открываю коробку с еще тёплой ароматной выпечкой. Пробую. Сказать, что Макс был прав, высоко оценивая вкус этих булочек, значит не сказать ровным счётом ничего. Восхитительно. Булочка тает во рту, а вместе с ней тает и моё сердце. Сочетание терпкого кофе с вкусной выпечкой настраивает на позитивный лад, даруя ощущение тепла, нежности и домашнего уюта. Удачное начало дня. Пожалуй, после этого Максу можно немного простить проявленную вчера жестокость.

Приняв душ и приведя себя в порядок, отправляюсь в лабиринт. Совершенно нет желания экспериментировать с новыми способами. Решаю просто идти по путаным дорожкам, не концентрируясь на конечном результате. В прошлый раз у меня получилось, прислушавшись к себе и своим ощущениям, отыскать выход. Попробую следовать этому и сейчас.

Иду по извилистым путям, инстинктивно держась за стенки левой рукой. Двигаюсь уверенно и спокойно, пытаясь абстрагироваться от мыслей о лабиринте. Видения или необычные ощущения меня пока не посещают. Тишина, спокойствие, умиротворение являются моими спутниками. Досадно, что здесь не слышен шум моря… Монотонно двигаясь по коридорам, думаю о чём-то лёгком и воздушном, получая истинное удовольствие от одиночества и тишины. Неожиданно мои думы нагло и бесцеремонно прерывает посторонний звук. За одним из следующих поворотов слышу отчетливый шорох.

– Макс, не смешно, – кричу, озираясь по сторонам.

Тишина. Нужно идти дальше, но страх парализует ноги. Стою. Ничего не происходит. Убеждаю себя в том, что шорох просто померещился. Делаю несколько шагов вперёд. Виктимное поведение – самый раздражающий фактор в фильмах ужасов. Принципиально не смотрю картины подобного жанра именно из-за уникальной способности потенциальных жертв даже в самых безобидных ситуациях находить приключения. Никогда не понимала, зачем нужно входить в старый заброшенный одиноко стоящий в чаще леса дом, где (как обязательно выяснится позже) непременно живет злая ведьма? Для чего заглядывать в шкафы, под кровати и другие места, где, безусловно, прячется страшный монстр или кровожадный призрак? Но, оказавшись в подобной ситуации, веду себя в лучших традициях фильмов ужасов. Вместо того чтобы бежать в противоположном от источника звуков направлении, я решительно шагаю вперед. Зачем? Снова пытаюсь себе что-то доказать?

– Макс, я тебя слышала, – громко и отчётливо произношу я.

Опять шорох. Точно. Значит, Макс очередное испытание придумал. Повернув направо, захожу в тупик. Шорох прекращается. Вновь в лабиринте царит тишина и покой. Решив, что ошиблась, разворачиваюсь и делаю несколько шагов в обратном направлении. Тогда шорох повторяется вновь. Я слышу его более отчётливо. Теперь создаётся ощущение, что шорох раздаётся совсем рядом, за моей спиной. Застываю в оцепенении. От страха сводит ноги. Воображение рисует несколько душераздирающих картин. Настоящий кошмар. Возникает желание дематериализоваться. Но дематериализоваться не получается.

– Семён Вик? – пытаюсь произнести, но голос предательски дрожит.

Насилу собравшись с духом, проявляю стойкость и беру верх над созданными мозгом безумными фантазиями скорой погибели в стенах ангара. Снова шорох. Резко поворачиваюсь в сторону источника звука. Единственная мысль в голове: «Лишь бы это была не»…

– Мышь! Мышь! Помогите, – истошно кричу я, но никто не слышит.

Скромно сложив на груди лапки и внимательно наблюдая за моими действиями, в углу смирно сидит грызун. Серый, страшный грызун с большими усами и ушами. Я замираю, животное тоже. От ужаса еле стою на ногах. Судя по напряжённому выражению мордочки, грызун напуган не меньше меня. Закрываю глаза в надежде, что всё происходящее мне просто померещилось. Стою несколько секунд. Тишина. Открываю глаза. Грызун сидит напротив. Не померещилось… Ладно. Грызун шевелит усами. Видимо, данный жест призван устрашить противника.

– Можешь так не стараться, противник сам боится, – тихо говорю я.

Уже с мышами разговариваю. Пиши пропало. Грызун несколько раз моргает и вновь шевелит усами. Выказывает сильное раздражение?

– Я тоже не очень нашей встрече рада, – спокойно произношу по слогам каждое слово.

Животное внимательно смотрит на меня. Конечно, когда ещё с человеком удастся пообщаться. Молчу. Вдруг, пока я молчу, грызун всё обдумывает, вырабатывает чёткий план, стратегию, готовится к обороне или консолидирует все свои силы для нападения?

Снова закрываю глаза, на этот раз питая надежду, что животное окажется мудрее человека и уйдёт, спрячется, испарится. Стою с закрытыми глазами, долго стою. Тишина. Открываю глаза. Грызун сидит напротив, не уходит, не прячется и не испаряется. Несколько секунд мы пристально смотрим друг на друга. Шум. Стены перемещаются. Замираю, грызун тоже. Ситуация не меняется, вновь нахожусь в непосредственной близости от животного.

Решаю уйти. Делаю несколько шагов назад. Всё словно в тумане. Пытаюсь медленно развернуться, но правым боком натыкаюсь на стену лабиринта. Страх сковывает тело. Делаю резкий рывок в противоположную от угла с грызуном сторону, спотыкаюсь, падаю, поднимаюсь. Бегу, бегу, дальше от этого места. Бегу, не различая дороги, надеясь убежать от уже, наверное, настигающего зверя. Бегу быстро, мчусь только вперед, сопровождая свой путь криками и визгом. Несколько раз попадаю в тупик, от ощущения замкнутого пространства становится ещё хуже и ещё страшнее. Истощённый работой мозг от испуга выдаёт череду картин порабощения мира и человечества неустрашимыми мышиными полчищами. Мурашки бегут по спине. Но мозгу произведённого эффекта кажется недостаточно, и теперь я представляю мышей-мутантов, достигших человеческих размеров и всё так же пытающихся покорить мир и человечество. Почему они решили начать с меня? Лучше бы враждебно настроенные мыши дебютировали поближе к Максу и на нём, собственно говоря, остановились. С каждым новым тупиком картинки порабощения человеческой расы становятся гораздо более реалистичными и от этого ужасающими. Либо состояние страха активизирует какую-то очень важную часть мозга, доселе мирно спавшую, либо в ситуацию решает вмешаться чудо, но мне удаётся добраться до заветной двери. Не важно, начало или конец лабиринта, главное, что я нахожу выход и возможность вырваться из цепких лап мышечудовища и мышемонстра.

Кажется, дверь бесконечно долго думает, сканируя отпечатки. Оглядываюсь назад. Наконец дверь открывается, а я с неимоверной силой рвусь на улицу. Итогом такого рывка является сбитый с толку (собственно говоря, не только сбитый с толку, но и сбитый с ног) Семён Викторович. Не знаю, как мне удалось это сделать.

– Где ты был? – кричу, поднимаясь с земли.

Секьюрити растерянно смотрит.

– Меня чуть не съели! Ты отвечаешь за мою безопасность, почему тебя не было рядом? Я кричала и звала на помощь, – с досадой выкрикиваю, нервно стряхивая с одежды пыль.

Отдышавшись и приобретя способность членораздельно изъясняться, рассказываю Семёну Викторовичу правду.

– На меня напала стая огромных жутких крыс.

– Зачем? – совершенно серьёзно задаёт он вопрос, ответ на который лично для меня очевиден.

– Пытались меня догнать и съесть, – обескуражено смотря на секьюрити, утверждаю я.

По едва уловимому движению мышц лица доблестного секьюрити понимаю, что спасать мир и человечество от мышей он морально не готов. Не дожидаясь нападения отчаянных грызунов, отправляемся в особняк. Чётко для себя решаю, что в лабиринт ни правая, ни левая моя нога больше не вступит. Приближаемся к особняку, на парковке стоит автомобиль Макса. Удачно. С молчаливого согласия Семёна Викторовича направляемся прямиком на кухню. Словно вихрь врываюсь в помещение. Впервые за всё время пребывания в доме удаётся застать всех постояльцев в одном месте. На кухне каждый занят своим делом: Марина колдует у плиты, Борис с усмешкой на лице наблюдает за Инной, которая что-то громко рассказывает, развлекая всю компанию.

– Добрый день, Макс здесь? – окидывая взглядом пространство, громко и в ультимативной форме задаю вопрос присутствующим.

Идиллия нарушается, разговоры стихают, и все устремляют взоры в сторону двери. Создаётся впечатление, будто вторгаюсь в закрытое пространство, нарушая идеальное до тошноты существование его жителей. Все замирают, воцаряется тишина. Кажется, я пугаю персонал своей дерзостью. В голову на секунду приходит мысль о том, что более неловкую ситуацию смоделировать довольно трудно. Однако, немного подумав и вспомнив гораздо более бестактную картину, свидетелем которой мне волею судеб довелось оказаться несколько лет назад, немного успокаиваюсь и смиряюсь с тем, что конфузы со мною случаются с незавидной периодичностью. Первым из оцепенения выходит Борис. Видимая простота, присущая ему, по всей вероятности, является ключом, открывающим любую дверь.

– Добренький, – по обыкновению ставя ударение на букву «е», произносит он. – Макс там.

Борис высоко поднимает указательный палец правой руки, направляя его куда-то наверх, противоестественно задирает голову и многозначительно закатывает глаза.

– Фу ты, скажешь тоже, – нахмурив брови и слегка ударив конюха полотенцем по плечу, возмущается Марина, а затем, обращаясь ко мне, добавляет, – на балконе он, кофе пьёт.