Текст книги "Воспоминание о настоящем"

– А мечты? Счастье – как результат мечты, особенного желания?

– Не знаю, что значит мечтать. Мечта – слишком абстрактное понятие… В моём лексиконе этого слова нет. Ставлю перед собой цели и делаю всё, чтобы их достичь. Любой результат подразумевает усилие, действие, поступок, выбор, основанный на знании или интуиции. Чтобы быть счастливым сейчас, мне пришлось согласиться на эту работу, принять определённые условия, выбрать тебя, – Макс внятно проговаривает каждое слово, каждую фразу произносит выразительно и эмоционально.

Устав от рассуждений и верховой езды, всё-таки решаю затронуть ещё одну занятную тему.

– Сейчас ты напрямую зависишь от работодателя и, как пытаешься меня убедить, не только материально.

– Верно.

– Хочешь стать более влиятельной фигурой?

– Безусловно, ничто человеческое мне не чуждо, – без колебаний отвечает Макс, затем широко улыбается. – Не предполагал, что невинная беседа на отвлечённые темы затронет столь щекотливый вопрос.

У Макса есть запретные для обсуждения темы? Значит, отношения с работодателем не столь идеальны. Отлично.

– Вот видишь, никак не могу обойтись без потуг на глубокомыслие, – таинственно произношу я.

– Ты самокритична.

– Не чужда самоиронии, прошу заметить. Беру за основу тот неоспоримый факт, что знаю в жизни и о жизни крайне мало, поэтому постоянно культивирую в себе желание узнавать нечто новое.

– Полезное стремление, – одобряет Макс.

Наверное, услышав мою пламенную речь о любви и дружбе, точнее, их отсутствии, Макс больше никогда не будет со мной разговаривать. И верить… Верить мне он точно никогда не будет… Не сможет… Несомненно, Макс более искусный оратор. Только от его пылких речей, почему-то остаётся не мягкое послевкусие, а приторная сладость. Украдкой наблюдаю за его смелыми и ловкими движениями. Сегодня Макс позволил мне увидеть себя другим, прикоснуться к его жизни, рассмотреть качества, восхитившие меня. Голова начинает кружиться.

– Макс я устала, поездка утомила. Можно, вернусь в особняк? – ощутив моральное истощение, осторожно интересуюсь.

– Я провожу.

– Не стоит…

– Я провожу, – безапелляционным тоном сообщает он.

Сложно спорить и отстаивать свою точку зрения, когда Макс непреклонен. Да и зачем?

Привязав лошадей, направляемся в особняк. Идём неторопливо, молчим, вдоволь насытившись общением. Макс по обыкновению провожает меня до двери в комнату. От волнения переминаюсь с ноги на ногу, пожалуй, можно сказать ему о том, что мне понравилась прогулка. Только слова подберу. Макс ждёт, начиная что-то искать в кармане куртки. С удивлением наблюдаю за происходящим. На лице возникает немой вопрос, озвучить который пока не решаюсь.

– Что можешь рассказать о владельце? Что видишь о предмете? – не давая мне опомниться, задаёт он вопрос за вопросом.

Пребываю в некоторой растерянности… Макс пристально смотрит мне в глаза, будто стараясь удержать, не отпускать, не прервать незримую нить, соединяющую наши взгляды. Затем, видимо, отыскав в кармане, то, что искал, он медленно протягивает закрытую ладонь, осторожно разжимая пальцы. Что-то внутри меня протестует, не хочу смотреть в его ладонь. Не хочу… Сохраняя зрительный контакт, Макс кивает головой на свою руку. Мне становится холодно. Стиснув зубы, перевожу взгляд на его ладонь. В руке браслет с кулоном в виде цифры восемь. Берёт оторопь. Этот браслет я видела в своих видениях, цифра восемь буквально преследует меня на протяжении всего периода нахождения в особняке… Что это? Как Макс связан с этим браслетом? Но, что ещё интереснее, как с этим браслетом связана я? Задаю себе вопросы, на которые Макс просил дать ответы. Ответы… Но пока у меня их нет. Руки начинают трястись, инстинктивно отвожу их за спину. Поднимаю глаза, растерянно смотрю на Макса, потом на предмет… Сбивается дыхание. Именно этот браслет был на Максе, когда он холодными руками пытался сдавить мою шею, именно этот браслет я рисовала в дневнике… Вспоминаю видение по фрагментам, становится жутко, невыносимо страшно. Не в силах бороться с собой и преодолеть замешательство на несколько секунд закрываю глаза. Макс терпеливо ждёт. Думаю, он знает ответы на все мои вопросы, знает, но молчит. Как ему удаётся сохранять спокойствие? Как он может быть таким равнодушным? Открываю глаза. Смотрю на Макса с явным недоумением, он остаётся невозмутимым. Протягиваю руку, пытаюсь взять браслет, но, едва дотронувшись, роняю его на пол. Макс не проявляет галантности, наклоняюсь за украшением сама. На него такое поведение не похоже. Поднимаю браслет, встаю. Меня охватывает внутренняя дрожь. Кручу браслет в руках, он словно обжигает пальцы. Пытаюсь успокоиться. Несмотря на действие, которое оказывает на меня браслет, хочется рассматривать его бесконечно долго, исследовать, познавать.

– Не вижу… Кроме холода и пустоты, этот предмет ничего не даёт, – говорю, собравшись с силами. Знаю, что лгу, и эта ложь звучит не слишком убедительно. Решаю умолчать о том, что уже видела браслет в видениях, о том, что при прикосновении к нему ощущаю, будто вещь мне не просто знакома, а давно принадлежит,.

Может, сказать правду? Не знаю… нет… Не нужно… Макс словно чем-то огорчён, резко разворачивается и, не прощаясь, уходит.

Всё ещё будто находясь во власти кулона, ничего вокруг не замечаю, даже отсутствие Макса обнаруживаю лишь спустя несколько секунд. Некоторое время ещё стою с браслетом в руках, затем опомнившись, бегу за Максом. Пытаюсь его догнать, но безуспешно. Он почти спустился по лестнице.

– Что делать с браслетом? – кричу, навалившись на лестничные перила.

– Оставь… как напоминание о настоящем! – замедлив шаг, но, не подняв головы, растерянно отвечает он.

Встревоженная, опустошённая, я возвращаюсь в комнату. Падаю на кровать, крепко сжимаю браслет в ладони. Так проходит несколько секунд, минут или часов. Не знаю, теряю счёт времени. Затем разжимаю руку, медленно кладу браслет рядом с собой. Возникает желание взять дневник и написать о своих ощущениях. Может, Макс ещё вернётся сегодня и объяснит, что происходит? Может, нужно было быть с ним более откровенной? Может, доверие, которого он так искал, на которое так надеялся, и есть ключ к разгадке? Откровение, доверие… смутные категории. Откровенен ли он со мной? Доверяет ли он мне? И если я задаю эти вопросы, если они неизбежно возникают в моей голове, значит, есть повод сомневаться в человеке. Повод, несомненно, есть… Встаю с кровати, подхожу к окну, закрываю его, задергиваю штору. Ощущаю физическую потребность в тишине, не хочу, чтобы шум моря отвлекал от собственных мыслей. Решительно направляюсь к тумбочке, открываю хранилище, беру в руки тетрадь и ручку. Сажусь на кровать, глубокий вдох, выдох, начинаю записывать… Заполнив одну сторону листа, переворачиваю страницу. Мозг не сразу понимает, что происходит дальше. Внимание привлекает следующий лист, точнее, его отсутствие… Обрывки бумаги от неаккуратно вырванного листа вызывают смятение. Я точно этого не делала… Я этого не помню…

Встревоженно смотрю в тетрадь, не разумея, что происходит. Неужели Макс успел прочитать дневник, когда я была в лабиринте? Или Инна?.. Семён Викторович?.. Охватывает паника. Нужно взять себя в руки. Сомневаюсь, что они бы стали делать это столь очевидно. Зачем? Прочитать, а затем вырвать чистый лист? Полное отсутствие логики. Зачем? Чтобы я видела, знала… Противоречит здравому смыслу. Даже если допустить мысль о том, что Инна или кто-то из обслуживающего персонала прочёл мой дневник, то для чего человеку в здравом уме и твёрдой памяти обнаруживать себя. Кроме того, Макс уверял, что хранилище запрограммировано только на мои отпечатки пальцев, и я могу быть спокойна… Но могу ли я хоть в этом доверять Максу?

Необходимо успокоиться. Помню, чтобы написать Инне записку, я вырвала один лист в конце тетради. Проверяю. Переворачиваю дневник, смотрю листы. Действительно, одной страницы в конце не хватает. Значит, я ничего не путаю. Это утешает… Возвращаюсь к началу тетради. Смотрю на нумерацию. Пять, шесть, семь… девять. Стоит ли удивляться отсутствию листа с цифрой восемь или принять это как данность? Теряюсь в догадках… Пролистываю дневник в надежде отыскать хоть одну подсказку, способную пролить свет на происходящее. Чья-то шутка? Если да, то шутка злая. Касаюсь висков. Закрываю глаза, но не вижу ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Удручающее состояние. Ощущаю резкую боль в голове, глаза начинают слезиться. Чувствую себя квашнёй… Через несколько минут боль стихает, и у меня получается открыть глаза. Ничего… Может, под подушкой? Может, лист вырвал Макс, чтобы написать мне записку? Скидываю с кровати подушки, одеяло, снимаю простыню. Ничего… Обман, устала жить во лжи, не знаю, кому и чему верить… Кажется, я и себе уже не доверяю.

Надоело… Больше никаких записей в дневнике. Хватит! Беру тетрадь, кидаю её в сторону с такой силой, что ещё несколько метров она движется по инерции. Медленно окидываю взглядом комнату. Чтобы не рухнуть на пол, присаживаюсь на кровать. Тело охватывает дрожь, начинается озноб. Боюсь потерять сознание от нахлынувших эмоций и… воспоминаний. Отчётливо осознаю, что когда-то раньше уже была в этой комнате, и не просто была, а жила… Понимаю, что уже вела дневник, вспоминаю эту обложку и то, как уже выбрасывала именно эту тетрадь… Даже то, как по закону физики дневник двигался по полу после удара, представляю. Голова начинает кружиться, обеими руками опираюсь о поверхность кровати.

Дежавю? Нет, не думаю… Ощущение дежавю я испытывала не один раз, это лишь обман мозга… Сейчас определённо знаю, что всё это уже когда-то со мной происходило, это не дежавю, это настоящие воспоминания… Выбегаю из комнаты.

Семён Викторович серьёзен и спокоен, он словно давно ждёт моего появления. Не вызывают у него удивления ни моя реакция, ни моё состояние… Не успеваю произнести и слова.

– Максим Алексеевич сказал, вам пора домой, – ровно произносит он, затем уверенно добавляет, – я отвезу.

Слова лишают почвы под ногами. Чувствую, как начинаю медленно оседать. Семён Викторович мгновенно подхватывает меня и усаживает на кушетку. Он задаёт вопросы, но я ничего не слышу и не понимаю. Закрываю глаза. Вижу Макса, узнаю его лицо, вспоминаю, что много раз видела этого мужчину ещё до похищения. В какой-то момент мне даже стало казаться, что он повсюду: в моём любимом кафе, на набережной, в пекарне возле дома. Он был везде, но встречи выглядели случайными. Были ли они случайными на самом деле? Голова идёт кругом. Семён Викторович берёт в руки какой-то предмет и пододвигается ко мне непривычно близко, нарушая границы личного пространства. Испуганно смотрю на него, пытаюсь отодвинуться, но упираюсь в спинку кушетки.

– Дайте руку, – уверенно говорит он, – нужно снять ошейник.

Покорно протягиваю левую руку. Отрицательно качает головой. Протягиваю правую, со шрамом. Семён Викторович наносит на запястье крем, ощущаю лёгкий холодок. Затем он крепко сжимает мою кисть, подносит к шраму несуразный предмет треугольной формы с ручкой и экраном. Молча наблюдаю за происходящим. Он нажимает верхнюю кнопку на устройстве.

– Сейчас может быть неприятно.

Сейчас я уже ко всему готова. Ощущаю на запястье тепло, постепенно переходящее в жжение. Без интереса смотрю на экран, словно это происходит не со мной, а с кем-то другим. Через несколько секунд жжение усиливается, устройство начинает поглощать маленькие шарики, проступающие сквозь шрамы на запястье. Инстинктивно пытаюсь отдёрнуть руку, но с Семёном Викторовичем не поспоришь. Один, второй, третий шарик… Кажется, всё заканчивается. Трогаю руками шею. Семён Викторович бережно убирает предмет на кушетку, берёт пластырь, наклеивает его не едва кровоточащие ранки. Сосредоточенно слежу за его движениями.

– Собирайте вещи. Пакеты найдёте в правом нижнем ящике шкафа, – с чувством выполненного долга, участливо произносит он, посматривая на часы.– Нам пора, дорога неблизкая, ехать придётся в ночь.

Встаю с кушетки, смиренно прохожу в комнату. Открываю шкаф, достаю пакеты, начинаю упаковывать в них вещи. Не совсем понимаю, зачем мне эти вещи, но раз Семён Викторович сказал… Попытки собрать воедино воспоминания, видения и реальность, несостоятельны. Ощущаю беспомощность, словно теряю власть над собой и контроль над своими действиями. Внутренние переживания охватывают меня, буквально овладевая разумом. Тревоги нет, только сомнения в собственной адекватности не дают покоя. Понимаю, что собираю вещи, укладываю их по пакетам, но не чувствую собственного тела, не ощущаю рук. Затем просто перестаю что-то понимать и ощущать. Будто на секунду закрываю глаза… Но открыв их, вижу, что нахожусь на заднем сидении автомобиля, за рулём которого Семён Викторович.

– Располагайтесь удобнее, ехать придётся всю ночь. Там плед есть, – говорит он, кивая в сторону пассажирского сидения. – Если холодно…

– Спасибо, – тихо отвечаю. – Мне не холодно.

Мне не холодно и не жарко, не светло и не темно… Никак… Не испытываю боли, лишь ощущение недосказанности и незаконченности. Смотрю, но словно не замечаю мелькающие в окне пейзажи. В салоне автомобиля ненавязчиво играет музыка, мелодия кажется знакомой. Откидываю голову назад, непроизвольно провожу руками по кожаным сидениям. Пальцы правой руки внезапно соприкасаются с твёрдой поверхностью. Не сразу понимаю, что это… Поворачиваю голову. На сидении рядом со мной маленькая коробка без надписи. Удивлённо смотрю на Семёна Викторовича в зеркало заднего вида, жду, пока он обратит на меня внимание.

– Максим Алексеевич передал вам, – чётко проговаривает он, – сказал, чтобы открыли, только когда окажетесь дома.

Киваю головой, делаю неуклюжее движение левым уголком рта, стараясь изобразить улыбку. Довольно долго, внимательно рассматривая, верчу коробку в руках. От волнения лицо покрывается липким потом, руки становятся холодными. Решаю, что больше не намерена подчиняться указаниям. Неаккуратно срываю ленту, открываю крышку. Растерянно заглядываю внутрь. Кредитная карта. Подарок судьбы? Злобно усмехаюсь. Испытываю чувство глубокого разочарования. Карта с объяснениями и прояснением ситуации порадовала бы гораздо больше.

Странное ощущение возникает… Я добилась своего, еду домой, больше не обязана ни на кого работать, в багажнике несколько пакетов дорогой одежды, в руках карта с неустойкой. Я победила? Думаю, нет, если ощущение победы не приносит радости. Хотя зависит от того, с кем сражалась. К горлу подступает ком, становится трудно дышать. Голос Макса до сих пор звучит в ушах, а тело будто помнит тепло его прикосновений. Кусаю губу… Так и не удалось избавиться от докучливой привычки.

Макс? Главное, ни о чём не жалеть. Всё, что я делала и сделала, все совершённые поступки – лишь плод осознанных решений… Критическая ситуация, страх, сомнения, иные сопутствующие факторы сформировали линию моего поведения. Иначе быть не могло, я не могла доверять Максу, не могла…

Может, он и сейчас меня проверяет? Но в чём смысл подобной проверки? Что теперь будет с ним? Чем ему пришлось пожертвовать ради моего спасения? Смогу ли я увидеть его ещё? Почему меня это волнует больше, чем мысли о собственной участи?

Семён Викторович выглядит напряжённым. Закрываю лицо руками. Едем долго, много часов подряд. Несколько раз останавливаемся, чтобы купить воды, еды и посетить уборную. Перестаю следить за дорогой, контролировать время, успеваю несколько раз поспать. От еды отказываюсь. Семён Викторович, кажется, не знает усталости, он сосредоточен на дороге. Меня одолевают мысли, вновь сожалею об отсутствии волшебного рубильника. Кажется, я слишком много думаю, и счастья мне эти думы не приносят. Необходимо с этим гиблым делом заканчивать.

Под утро въезжаем в город, огни и улицы которого явно знакомы. Уныло смотрю в окно. Набережная, кафе, магазины, пустые улицы, отсутствие людей, отсутствие жизни, пекарня, с которой началось моё загадочное путешествие. Семён Викторович подъезжает к моему дому, ловко паркует автомобиль недалеко от подъезда. Мысли о возвращении к прежней, привычной жизни претят. Усмехаюсь. Выходить из автомобиля нет желания. Сижу в ожидании чего-то, но ничего не происходит. Напоследок окидываю взглядом салон автомобиля, словно прощаясь с какой-то важной частью своей жизни. Семён Викторович подходит к автомобилю, открывает дверь, помогая мне выйти. Брезгливо оставляю на заднем сидении кредитную карту, так и не прикоснувшись к ней, не достав из коробки. Не хочу, чтобы мои отпечатки ненароком остались на ней, не хочу быть причастной к тому, что происходило, к тому, что происходит сейчас. Секьюрити открывает багажник, достаёт пакеты с вещами. Терпеливо жду у двери в подъезд, ключей от дома у меня нет. Семён Викторович открывает дверь, провожает до квартиры, помогая с вещами. Он возвращает ключи, что-то говорит о замене замка. В благодарность за всё просто киваю головой, сил на слова уже не остаётся. Но я действительно искренне ему благодарна. Попрощавшись, он уходит. Остаюсь одна. Захожу в квартиру, за десять дней ставшую чужой и холодной. Автоматически включается свет. Привычным жестом снимаю обувь, кидаю в сторону пакеты с одеждой, закрываю дверь. Несколько минут стою, находясь в оцепенении и будто не понимая, что делать дальше.

Затем подхожу к окну, долго смотрю сквозь стекло. Без видимых на то причин испытываю чувство глубокого разочарования. Я хотела домой, надеялась, ждала этого момента, но теперь, когда он настал, не знаю, как жить дальше. Едва касаюсь пальцами стекла. Реальность беспощадно очевидна. Здесь нет решёток, но я словно взаперти. Никто не держит, но ощущение свободы покидает меня, как и спокойствие… Стекло холодное, равнодушное стекло… Как и я… Пытаюсь усмехнуться. Тщетно.

В поисках ответов на вопросы, в которых нет смысла, провожу жизнь… Бесцельно. Когда небо вспоминает обо мне и дарит возможность обрести близкого человека, лишаю себя шанса и бегу без оглядки… Что это? Укор? Я корю себя за страх? За недоверие? Почему испытываю чувство вины? Тяжело вздыхаю. Можно бесконечно долго бежать от себя, поступая вопреки собственным желаниям, можно прятаться за маской безразличия, можно кутаться в самообман… Разрешено всё, но каков итог? Сделка с собой – занятие неблагодарное, немудрено запутаться в условиях контракта… Ирония заключается лишь в том, что незримые стены сковывали меня все эти годы гораздо сильнее ошейника, лишь единожды сдавившего горло.

Мутное настроение. Рассвет… Начинает накрапывать мелкий дождь. Унылое серое утро. Будто вторя моему настроению, и без того хмурое небо покрывается кажущейся бесконечной вереницей свинцовых туч. Сажусь на пол, поджимаю ноги под себя, кладу голову на колени. Может, осенняя хандра? Ощущение, словно живу в преддверии чего-то, словно то, что происходит здесь и сейчас, не реальная жизнь, а серая и унылая прелюдия к чему-то настоящему. Дождь усиливается, начиная крупными каплями стекать по оконным стеклам, навевая тоску и чувство одиночества. Отнюдь не самые приятные ощущения. Пожалуй, именно так выглядит отчаяние. Слёзы катятся по щекам непрерывным потоком, остановить который, кажется, не в моих силах. Особо остро чувствую свою уязвимость, неспособность держать удар.

Что происходит? В жизни бывали ситуации сложнее. Трудно самой себе объяснить появление этих слёз. Невосполнимая пустота внутри… Тонко ощущаю плотность той завесы, которой отгородилась от окружающих и реального мира. То, к чему осознанно шла многие годы, лишая себя возможности обрести близких людей, вдруг становится несусветной глупостью. Мир, который долгие годы называла родным и привычным, теперь оказывается чуждым, посторонним… Дождь по стеклу, дождь по щекам… Такие, как я, не плачут… Иногда мы находим счастье там, где абсолютно не ожидали найти, а то, что искренне считаем величайшей глупостью в своей жизни, в итоге оказывается главной удачей. Кажется, сегодня я вплотную подошла к решению непосильной для женщины задачи – познать себя и определиться с собственными желаниями. Быть собой и больше с сердцем не вести войну…

Глава V: Жизнь после жизни в особняке…

С момента нашего последнего разговора с Максом прошло несколько лет. Если быть точнее, почти три года. Сначала я питала надежду… Первое время мне казалось, что та наша встреча в особняке не последняя и Макс непременно найдет возможность увидеться вновь. Я искренне ждала, но этого не произошло. Никаких известий из прошлой жизни я не получила. Как сложилась судьба Макса и чем он теперь занимается, мне неизвестно… Чего ему стоило освободить меня, не знаю… Но я все еще продолжаю верить в его изобретательность и умение находить выход даже из самых сложных и запутанных ситуаций. Желаю Максу добра и счастья. Несмотря на все мои сомнения, он оказался достойным мужчиной.

События трехлетней давности внесли серьезные коррективы в мою новую жизнь. Думаю, Макс освободил меня не только в прямом смысле этого слова. Неоценимость нашей встречи заключается в том, что он научил меня быть свободной. Первое время было довольно сложно приспособиться к новой жизни, в основном из-за боязни очередной слежки или похищения. Несколько месяцев я вела себя крайне осмотрительно, почти не выходила из дома, затем, осознав беспочвенность своего беспокойства, утратила бдительность.

Видения прекратились, совсем. Они словно отпустили меня. Или я их… Головные боли и бессонница тоже больше не беспокоят. За три года я лишь несколько раз просыпалась в холодном поту из-за страха вновь оказаться в ошейнике. Следов от ранок на запястье не осталось, хотя я переживала по данному поводу. Начала вести дневник, стала писать стихи и небольшие фантастические рассказы, чаще общаться с реальными людьми. Завела кота. Он серого цвета, серьёзный, добрый и очень любит малину. Его зовут… Семен Викторович, но я обычно называю его просто Семой. Недавно записалась на курсы китайского… Откровенно говоря, способность к изучению иностранных языков у меня явно отсутствует, и дело даже не в свойственной характеру самокритичности. Освоила управление авто на первом уровне трассы, выше пока не поднимаюсь. Стараюсь больше путешествовать, особенно люблю посещать музеи и художественные галереи, поскольку произведения искусства, как и море, являются неиссякаемым источником вдохновения. Зарабатываемых мною денег с лихвой хватает на удовлетворение наших с Семой скромных потребностей. Как и прежде, довольно много читаю, и… кажется, счастлива.

Безусловно, для меня все сложилось крайне удачно. Почти удалось забыть о людях, окружавших меня порядка двух недель. О Максе тоже вспоминаю нечасто, по крайней мере, прилагаю все усилия к тому, чтобы делать это как можно реже. Собственно, оснований для воспоминаний о том периоде жизни у меня не так много…

Сегодняшнее утро начинается совершенно обычно, с неспешного потягивания Семы на кровати. Окончательно проснувшись, встаю с постели, надеваю любимые домашние тапки, накидываю халат. Еле волоча ноги, подхожу к окну. Поднимаю штору, яркие лучи солнца бьют по глазам. День обещает быть ясным. Щурюсь, морщу нос, невольно отворачиваю лицо. С полки возле шкафа беру браслет… Тот самый браслет, который Макс оставил в качестве «напоминания о настоящем». Сдержанно улыбаюсь. Кажется, я перестала нуждаться в постоянном напоминании о том, какие события происходят в настоящий момент, а какие являются лишь частью воспаленного воображения. Хотя браслет действительно стал для меня напоминанием, только не о настоящем, а о прошлом. Пожимаю плечами. Прошлое, настоящее, будущее – какая, в сущности, разница? Кручу браслет в руках, на несколько секунд замираю, в очередной раз рассматривая кулон. Как давно это было… Браслет мягко обвивает запястье, щелчок, и я готова к началу дня. Лениво потягиваюсь, мысленно составляя план на сегодня.

Неспешно отправляюсь на кухню. Привычным движением насыпаю в автомат кофе, устанавливаю программу, присаживаюсь на стул. Лишь это спасает меня от падения… Голова идет кругом, словно я полчаса каталась на карусели, а теперь, уже стоя на земле, никак не могу остановиться. Закрываю ладонями лицо, дыхание и сердцебиение учащаются, жар пронизывает тело. Как давно не испытывала этих ощущений, как от них отвыкла… Остановить процесс усилием воли не представляется возможным. Стрелки часов движутся назад. Воспоминания… Не знаю… Не понимаю… Вижу комнату, Инну с подносом в руках. Чашка кофе и пластиковый пакет… Слышу обрывки диалога, верчу в руках коробку. Название и адрес кафе-пекарни рассматриваю довольно долго. Четко вижу номер улицы, квартала, каждое слово и каждую букву. Воспоминания пугающе реальны. Пальцы обжигает тепло, словно коробка и сейчас находится в моих руках. Еще мгновение, и все прекращается. Через несколько секунд прихожу в сознание. Держусь руками за стул и боюсь шелохнуться.

Сема запрыгивает на колени и сосредоточенно смотрит на меня.

– Сама не знаю, – немного отдышавшись, произношу чуть слышно.

Испуганно оглядываюсь по сторонам. Звуковой сигнал нарушает тишину, оповещая о том, что процесс приготовления кофе завершен. Вздрагиваю. Что произошло, объяснить не могу. За три года изменилось многое… но не моя привычка доверять собственным ощущениям. Собираюсь быстро, проверив наличие воды и корма в мисках у Семы, выбегаю из квартиры. Сажусь в машину. Набираю адрес в поисковике, задаю маршрут. Приятный уверенный голос бота сообщает, что при средней скорости 300 километров в час и отсутствии остановок примерное время поездки до цели составит около четырех часов. Соглашаюсь. Бот желает приятной поездки и фиксирует ремень безопасности. Смотрю на время. К двенадцати часам должна успеть. Включаю музыку и нажимаю на кнопку, авто плавно начинает движение.

Концентрируюсь на дороге, игнорируя собственные мысли и воспоминания. Примерно в одиннадцать тридцать въезжаю в город. Местность кажется незнакомой, будто я никогда здесь не была. По-моему, это состояние называют «жамевю». Подъезжаю к кафе. За несколько лет пекарня внешне почти не изменилась, только несколько вывесок добавилось. Останавливаюсь на парковке первого уровня в пятидесяти метрах от нижнего входа в кафе.

Теперь начинается самое сложное, мои действия лишаются уверенности и решительности. Зачем приехала сюда? Надеюсь, ответ не заставит себя ждать? Робко выхожу из машины, неспешно направляюсь к прозрачной двери кафе-пекарни. Останавливаюсь перед входом, жду несколько секунд. Набираюсь смелости… Воздух буквально пропитан легко узнаваемым запахом ванили, заведение явно не изменяет своим традициям.

Делаю глубокий вздох, тяну ручку на себя. Действую по наитию. Вхожу. Резкий звук дверного колокольчика, раздающийся откуда-то сверху, пугает. Поднимаю глаза. На висящих в левом углу огромных часах ровно двенадцать. Расплываюсь в довольной улыбке. Не люблю опаздывать. Перевожу взгляд на стоящего за стойкой бота в головном уборе причудливой формы. Приглядываюсь. Это не бот, а человек… Удивленно пожимаю плечом. Думала, в заведениях общественного питания и отдыха больше не используют человеческие ресурсы. Между тем сотрудник кафе внимательно смотрит на часы, затем переводит беспомощный от волнения взгляд на меня. Его глаза медленно округляются. Не люблю, когда на меня смотрят неприлично долго, сторонюсь чужых взглядов. Но, кажется, мужчина не испытывает неловкости, продолжая откровенно рассматривать меня. Становится даже смешно. Он расплывается в улыбке, будто чему-то несказанно рад. Такая реакция, по меньшей мере, удивляет. Возникает желание развернуться и уйти, но что-то заставляет остаться.

– Рады, – опомнившись, громко произносит он, доброжелательно улыбаясь и делая широкий жест рукой. – Выбирайте любое понравившееся место, сейчас подойду.

Зачем подходить? В консультации не нуждаюсь, с заказом через электронное меню справлюсь без посторонней помощи. Чудное заведение… И я чудная. Что здесь делаю? Зачем приехала? Почему ещё не ушла? Не могу ответить ни на один из данных вопросов.

Окидываю взором пространство. Интерьер в стиле ретро, видимо, этим и обусловлено наличие обслуживающего персонала. Тихо. Из посетителей только я и пара за маленьким столиком в правом углу. Молодые люди увлечены друг другом, не замечая происходящего вокруг. Выбираю аккуратный столик недалеко от двери, уютно располагаюсь на мягком диванчике. Без особого интереса рассматриваю меню, поскольку знаю, что закажу макиато и булочку с ванилью. Не склонна я сегодня к экспериментам. Через несколько секунд к столику подходит сотрудник кафе. Поднимаю глаза.

– Я вас не звала, – с непониманием рассматривая его, пытаюсь быть предельно корректной.

– Макиато, – уверенно произносит он, ликуя от необъяснимого восторга и напрочь игнорируя замечание.

Его предположение, точнее догадка, заставляет меня поперхнуться. Несмело оглядываюсь по сторонам, затем вновь перевожу взгляд на сотрудника. Я говорила о заказе вслух? Смотрю с недоумением, наглость персонала в этом заведении вызывает возмущение. Желание умерить пыл незнакомца становится навязчивым, однако решаю промолчать, ограничившись лишь строгим взглядом. Не знаю, что именно оказывает влияние на мужчину: источаемые мной флюиды агрессии или собственное желание, но он удаляется.

Окончательно определившись с выбором, решительно нажимаю кнопки меню, делая заказ. Ждать приходится минут пятнадцать. Смотрю в окно, стараясь абстрагироваться от мыслей и необъяснимых побуждений. Мне нравится уютная атмосфера и легкая, едва уловимая музыка. Покой и безмятежность нарушает отличающийся назойливостью сотрудник, он расторопно приносит заказ и какую-то коробку. Ловко поставив на столик тарелку с булочкой и кофейный напиток, он, по непонятным для меня причинам, остается стоять рядом. Берет коробку в руки. Неужели хоть раз в жизни повезло, я стала тысячным или миллионным посетителем и сейчас мне торжественно вручат подарок?

– Благодарю, – говорю сквозь зубы, слишком откровенно выказывая желание больше никогда не видеть этого человека.

Вместо слов он ставит на стол коробку с картой.

– Я это не заказывала…

– Простите, Ирэн? – негромко произносит он.

– Что? – удивляюсь я, немного приподнимаясь с дивана.

– Ирэн? – его голос начинает дрожать от волнения, кажется, он изумлен не меньше меня.

– Откуда вы меня знаете?

– Нет, нет… – отрицательно кивая головой, заявляет он. – Мы не знакомы. Извините, не знал, как разговор начать.

– И начали с моего имени? – возмущаюсь я. – Откуда вам известно, как меня зовут?

– Из сопроводительной карты, – примирительным тоном чуть слышно говорит он. —Посылку в пекарню доставил курьер несколько месяцев назад. Обратного адреса там нет, но в карте все указано. Прочтите, текст сохранен. Мы всегда серьезно относимся ко всем пожеланиям наших клиентов, считая особенным…